Текст книги "Вторая Красноярская шатость (1717–1722 гг.). Как казаки переупрямили губернатора Сибири Матвея Гагарина и самого Петра I"

Южная сибирь в планах Петра I

В торое десятилетие XVIII в. после строительства Абаканского острога казалось переломным. Но события последующих лет показали, что до полного замирения с населением Северного Присаянья еще далеко. Повторялись набеги киргизов на ясачные землицы. Неспокойно было на границе соседнего Кузнецкого уезда, куда неоднократно приезжали за ясаком киргизские князцы и джунгарские зайсаны. С 1713 г. Джунгария вновь стала претендовать на территорию по Верхнему Енисею, Томи и Иртышу[14]14
  Чимитдоржиев, 1969. С. 139; Златкин, 1964. С. 342.


[Закрыть]. В то же время правительство получало донесения из Красноярска и других восточносибирских городов о враждебных военных демонстрациях со стороны Цинской империи. Тревожная обстановка сказывалась и на сборе ясака. В те годы в Красноярском уезде собирали едва половину окладной пушнины. Судя по выпискам из ясачных книг, в 1717 г. вместо 246 сороков и 30 соболей взято 140 сороков и 10 соболей, а в 1718 г. из 218 сороков 8 соболей недобрано 135 сороков 21 соболя[15]15
  РГАДА. Ф. 214. Оп. 5. Д. 2328. Л. 8.


[Закрыть]. Ясачные Кайсотской, Саянской, Канской, Камасинской и Удинской землиц часто откочевывали за «Камень», то есть за Саянские горы в Монголию. Если в 1709 г. числилось в уезде 1746 ясачных людей, то в 1718 г. их было 1573. В 1717 г. гарнизон Канского острога усиливают за счет переселения 20 семей беломестных казаков[16]16
  Быконя, 2013. С. 66.


[Закрыть].

Решение этих в Южной Сибири местных геополитических и фискальных задач в это время Петр I стал жестче подчинять общегосударственной цели – достаточному финансированию победоносного завершения затянувшейся Северной войны. Близкий к царю энергичный, властный и корыстолюбивый сибирский губернатор М. П. Гагарин, под чьим началом оказалось больше половины всей России от Урала до Тихого океана, под этим флагом выдвинул проект военного включения в состав России всей Южной Сибири. В первую очередь это касалось территорий по Верхнему Иртышу и Оби до Средней Азии, богатой «песошным золотом». Для военно-кочевых правителей убедительным, по мнению кн. Гагарина, обоснованием российских прав на эти земли будет утверждение: кто владеет устьями рек, тому должны принадлежать и их верховья. Это обстоятельно осветили в документальной монографии о формировании российской границы в Южной Сибири за столетие до 1720 г. барнаульские историки[17]17
  Бородаев, Контев, 2015. Гл. 7–11, 13, 15.


[Закрыть]. Они пришли к выводу, что главная цель планируемых острогов в Верхнем Прииртышье, а также на Большом Енисее в Саянах и за Байкалом в Тункинской долине и на Селенге – выход в золотодобывающие районы к бухарскому и китайскому «песошному золоту». Из-за неверных в столичных верхах географических представлений о Южной Сибири, сопредельных с ней странах и сложной геополитической обстановки, переоценки своих и недооценки сил кочевых правителей, а также планов Маньчжурии этот утопичный проект губернатора М. П. Гагарина ввел в заблуждение Петра I. Великий реформатор в 1714–1720 гг., даже когда находился за рубежом, лично следил за реализацией этого проекта в Южной Сибири.

М. П. Гагарин, продвигая свой проект, в 1714 г. донес, что в 15 днях пути от Тобольска у калмыцкого городка Эркет (Яркенд) по р. Дарья (Амударья) в землях контайши жители добывают «песошное золото». Мол, во время большого половодья погружают в мутные воды попоны, ковры и сукна, на которых оседает золотой песок. Доступ к этому «бухарскому золоту» можно получить не только через беспрепятственную караванную торговлю. Если поставить по Верхнему Иртышу от соленого Ямышева озера несколько острогов с набранными в Сибири 2–3 полками для гарнизонов, то можно «замирить» контайшу, который якобы с 30 тыс. человек кочевал в тех местах. М. П. Гагарин заверял, что способен обойтись силами своей губернии, нужно только прислать в сформированные из казаков полки офицеров и инженеров.

Интерес Петра I к этому проекту М. П. Гагарина был подкреплен через год известием о китайском золоте. В 1715 г. в Тобольск явился служилый Федор Трушников, которого М. П. Гагарин отправлял в 1713 г. в Китай для разведывания путей. Предприимчивый тобольский дворянин привез 200 лан (22 фунта, или 8,8 кг) золотого песка, купленного в китайской провинции Шаньси и у оз. Кукунор по 7 руб. за лан (10 золотников).

Копии различных документов, снятые по требованию Г. Ф. Миллера в Красноярском архиве в 1735 и 1741 гг. (два указа за апрель 1716 г. и указ от 6 июня 1717 г.), свидетельствуют, что сибирский губернатор М. П. Гагарин с одобрения Петра I в 1715–1716 гг. предписывал коменданту В. Е. Козлову тщательно обследовать русло Енисея в Саянах, «проведать про р. Кандарь» и наметить места под три острога: «город рубленный или земляной» вблизи или у Саян, а также города на «Большом пороге» и за «Каменем» в устье реки «Кемь» (Хемчик) – притоке Верхнего Енисея (см. {№ 2, 3, 4}).

Считалось, что именно через верховья Енисея ближе всего до китайского золота, поэтому в 1717 г. В. Е. Козлову, а затем сменившему его Д. Б. Зубову велено после тщательной разведки мест поставить эти крепости. Предполагалось, что саянские остроги станут первыми в саянском коридоре к китайскому песочному золоту и к широким торговым связям с соседними странами вплоть до Индии. При этом планировались также русские поселения в этом районе из переселенных с соседних уездов[18]18
  Бородаев, Контев, 2015. Гл. 13, 17.


[Закрыть].

С апреля по июнь 1716 г. это обследование провел отряд в 30 человек во главе с красноярскими детьми боярскими Андреем Еремеевым и Иваном Нашивошниковым. В своем «доезде» они дали первое подробное географическое описание Енисея в Саянских горах. Перечислив все препятствия на водном пути, указав ширину Енисея и характер местности, где решено ставить остроги, казаки отмечали, что «Большой Саянский порог… большими судами и легкими лодками» вверх и вниз «никоторыми мерами невозможно» пройти. «К городовому же строению у того порогу, – говорилось в «доезде», – место каменное и меж камен разселины шириной по сажени и по две и больше, а лесу на строение довольно, а стоячего острогу (защитных тыновых укреплений. – Г. Б.) ставить нельзя, для того, что место каменное». Волок же для обхода Большого порога составлял 145 саженей, или почти 309 метров. От порога до устья Кеми казаки добирались еще пять дней. Они сообщали, что «устье Кеми не на выходе Саянского камени… а до выходу Камени половина дня… где Енисей шириной в 130 сажен». По их мнению, острог ставить в устье тоже нецелесообразно – небольшую степь длиной в одну версту и в ширину 300 сажен окружали безлесные горы, а по берегам реки и островам рос только «тополиник» {№ 4}.

Был также составлен чертеж обысканных мест, который не сохранился, но сведения из него были использованы петровским геодезистом П. Чичаговым (о нем и его карте см. в главе четвертой).

Несмотря на явную непригодность в природно-климатическом отношении условий для размещения планируемых острогов, Гагарин, вероятно, это скрыл от Петра I. Царь же одобрил этот авантюрный, но столь заманчивый и многообещающий в экономическом и внешнеполитическом отношении проект. Красноярцам и жителям соседних уездов предстояла малопривлекательная перспектива продления на длительное время беспокойной и опасной для жизни службы.

Документы

№ 1. 1716 г. апреля 1. Тобольск

ПРИКАЗ СИБИРСКОГО ГУБЕРНАТОРА МАТВЕЯ ПЕТРОВИЧА ГАГАРИНА КРАСНОЯРСКОМУ КОМЕНДАНТУ В. Е. КОЗЛОВУ ОБ ОРГАНИЗАЦИИ ИМ ПОИСКА МЕСТ ПОД СТРОИТЕЛЬСТВО ТРЕХ ОСТРОГОВ-КРЕПОСТЕЙ У САЯНСКОГО КАМНЯ, НА БОЛЬШОМ ПОРОГЕ И В УСТЬЕ Р. ХЕМЧИК

(Л. 228) 1716 году апреля в день [1]

По указу великого государя и по приказу губернатора Сибири князя Матвея Петровича Гагарина [2] в Красноярск коменданту господину Козлову [3].

Посланы к тебе два указа против именного указу его царского величества, дабы тебе ехать в скорости ис Красноярского в Абаканский город [4], и из Абаканского, буде можно, ехать тебе и осмотреть место у Саянского камени, чтоб в близости того камени на реке Енисее зделать острог, или рубленую, ли земляную крепость[5]. И велеть счислить, что от Абаканского до того места, где быть крепости, во сколько дней большими, також и малыми лехкими судами, будет ходу. А естли от Абаканского Саянской камень не в близости или за какими делами ехать будет из Абаканского тебе самому не можно, то послать для того осмотру места, выбрав умного человека, кому бы мочно в том верить. И велеть осмотреть ему, чтоб в близости от Саянского камени осмотреть место, где делать город против именного великого государя указу.

Да ему ж, каменданту (Л. 228 об.) господину Козлову, послать в самых лехких судах из Абаканского, выбрав дву человек нарочитых людей, умных и заобычайных, и при них тридцать человек или сколько можно по твоему рассмотрению, в том числе дву человек подьячих добрых, и послать их вверх по Енисею до реки Кеми (Хемчик), которая впала в реку Енисей выше Саянского камени. И велеть тем людем записывать имянно во сколько дней дойдут от Абаканского до Саянского камени, где быть крепости; и что дней Саянским каменем пойдут рекою Енисеем, сколко дней до первого порогу. Також велеть описать имянно велик ли Первой порог и мошно ль подыматца великими судами. И осмотреть им велеть у того порогу место, где б над тем Большим порогом зделать город или острог. И коликая широта реке Енисею, где назначено будет место быть крепости у Саянского камени, тако ж и где порог, тако ж и других порогов нет ли выше того порогу. Тако ж и прошед рекою Енисеем Саянской камень, коликая широта реки Енисею по выходе из Саянского камени, какия реки в реку (Л. 229) в Енисей впали, где какия реки впали, и что расстояния река о реки, все велеть тем людям описывать имянно до реки Кеми. Тако ж велеть записывать имянно сколко порогов, тако ж и иных переборов по Енисею реке, идучи вверх до реки Кеми.

И на той реке явить тем посланным, что имянном указ(ом) великого государя велено на усть(е) той реки Кеми, в удобном месте на Енисее, зделать город, чтоб к ним ходить рекою Енисеем судами, дабы те люди осмотрели место на той реке удобное к городовому строению. И осмотря место, и описав, и зделав чертеж, ехали б в Абаканской.

Да им же велеть осведомитца о реке Кандаре [6], что расстояния будет от от устья реки Кеми до устья реки Кандары, из которой стороны те реки впали в Енисей реку, тому зделать велеть чертеж [7].

И как ты сей указ получишь, то против прежних посланных указов и по сему указу чинил без умедления с превеликим радением. И что против тех и по (цар)скму указу учинено будет, о том писать к губернатору князю Матвею Петровичю Гагарину в скорости.

ЛОФ АРАН. Ф. 21. Оп. 4. Кн. 20. Док. № 111. Л. 228–229. Это копия, снятая для Г. Ф. Миллера в Красноярске в 1739 г. Впервые опубликовано в 2015 г.[19]19
  Бородаев, Контев, 2015. № 41. С. 207.


[Закрыть]

Комментарий

[1] Содержание документа автор этих строк в 1981 г. подробно пересказал в своей монографии[20]20
  Быконя, 1981. С. 54–55.


[Закрыть]. Обследование шло несколько недель с апреля 1716 г. Первые же публикаторы установили, что в другой публикации датировку ошибочно указали 10 апреля[21]21
  Актовые источники, 1995. Т. 2. С. 60, № 111.


[Закрыть]. Копию для коменданта Д. Б. Зубова, хранившуюся в Красноярске, тоже сняли для Г. Ф. Миллера[22]22
  Бородаев, Контев, 2015. С. 207. Прим. 26.


[Закрыть].

[2] Князь Матвей Петрович Гагарин (ок. 1659–16.03.1721) – сын князя Петра Афонасьевича Гагарина из рода Рюриковичей по линии Владимира Мономаха. Жена – Евдокия Степановна Траханиотова. Сват канцлера Г. И. Головкина и вице-канцлера П. П. Шафирова. В Сибири начал служить в 1691 г. товарищем воеводы у родного брата Ивана в Иркутске, в 1693–1695 гг. был воеводой в Нерчинске.

В боярских книгах он показан стольником еще раньше – в 1686 г. В 1695 г. Гагарин стал вторым воеводой при брате Иване в Иркутске, но в 1696 г. начато следствие по их финансовым злоупотреблениям, а в Якутске – у кн. Ивана Михайловича Гагарина. Однако они смогли оправдаться, судя по тому, что в 1701 г. Петр I, увлеченный развитием речных путей, поручил 40-летнему Матвею Петровичу надзор за деланием шлюзов в Европейской России. После взятия Азова и выхода в Азовское море в 1696 г. Петр I решил соединить Дон с Волгой. Главным начальником работ был назначен М. П. Гагарин, заведовавший также и «перекопными» работами в Вышнем Волочке для соединения Балтийского моря с морями Каспийским и Черным посредством каналов. С 1701 по 1707 г. Гагарин трудился над выполнением предписания Петра I о делании шлюзов. Приставив Гагарина к своему любимому делу – расширению и упорядочению водных путей, Петр I тем самым приблизил к себе князя.

Герб князей Гагариных

Один из вариантов герба князей Гагариных, как и других потомков Стародубских князей, восходит к гербу князя Михаила Григорьевича Ромодановского (1689). На нем был изображен дуб с желудем, под которым кабан или медведь. Кроме того, в нашлемнике печати князя находилась рука, державшая меч. Стародубские удельные князья покровительствовали выходцам из Великого Новгорода, предкам Андрея Дубенского, основателя Красноярска.

Подлинный автограф М. П. Гагарина, первого губернатора Сибирской губернии

Петр I после казни М. П. Гагарина все его изображения приказал уничтожить. Damnatio memoriae (с лат. – «проклятие памяти») – особая форма посмертного наказания, применявшаяся в Древнем Риме к государственным преступникам. Любые материальные свидетельства о существовании преступника подлежали уничтожению, чтобы стереть память об умершем.

В 1706 г. как знаток Сибири князь М. П. Гагарин назначен «начальным человеком» Сибирского приказа, а с ним в товарищах были дьяки Иван Чепелев и Афонасий Герасимов. Согласно царскому указу, ему велено писаться «генеральным президентом и Сибирских провинций судьею».

В мае 1707 г. Гагарин был одновременно назначен московским комендантом, и как раз в это время приказано «Кремль и Китай фортификовать» – справедливо предполагая намерение Карла XII идти из Саксонии через Польшу для вторжения в Россию.

В бытность московским комендантом Гагарин, кроме исполнения своих прямых обязанностей, должен был немало времени и внимания уделять шведским пленным. Размещение в 1708–1709 гг. шведских пленных в Можайске, Серпухове и в подмосковных селах и деревнях, а позже в Сибири, назначение их к городским работам и приглашение на русскую службу также возложено было на кн. Гагарина.

При учреждении в 1708 г. губерний в самую большую, Сибирскую, Петр I назначил «московского коменданта и генерал-президента, Сибирского провинциального судью» кн. Гагарина. Он прожил в Москве весь 1710 г. и половину 1711 г., несмотря на то что 6 марта 1711 г. получил официальное звание Сибирского губернатора.

До 1718 г. князь заведовал всей Сибирью. Идя навстречу давнему желанию Петра I получать больше доходов от Сибири, М. П. Гагарин пытался реализовать свой проект включения территорий до верховий рек Южной Сибири в состав России. Цепочка ряда крепостей с гарнизонами на Оби, Иртыше, Енисее и Селенге должна была обеспечить безопасность южных границ, расширить торговые связи и особенно получить доступ к желанному бухарскому «песочному и китайскому золоту». Это было явной утопией из-за неправильных территориальных представлений центральной власти о том регионе и недооценки сил Джунгарии и алтын-ханов, не говоря уже о Цинском Китае. Из-за явной пробуксовки проекта, саботирования, вплоть до отказа от воеводства коменданту Д. Б. Зубову красноярскими казаками, финансовых злоупотреблений, произвола, в частности, присвоения подаренного иркутскими купцами Екатерине I крупного алмаза, разочарованный Петр I в конце 1718 г. велел расследовать деятельность Гагарина. Несмотря на его повинные речи и возвращение в казну более 200 тыс. рублей, первого сибирского губернатора в 1721 г. повесили в Москве по личному приказу Петра I.

Автограф коменданта Красноярска Василия Козлова. 1716 г.

Следует заметить, что все власть имущие не привыкли жить только на недавно введенное жалование. По старинке, в должностях они видели прежнее «кормление». Царь, с 1721 г. первый российский император, различными средствами и часто каленым железом утверждал новый буржуазный тип молодой бюрократии и особенно нетерпим был к казнокрадству. В. И. Ленин справедливо отмечал, что Петр I боролся варварскими средствами против варварства. Г. Б.

[3] Козлов Василий Елизарьевич происходил из старинного рода рязанских средних вотчинников. Вслед за отцом Елизарием Адриановичем (жилец 1675 г.) и братьями Андреем и Яковом был в боярских списках жильцом с 1697 г. В 1712–1713 гг. он «жилец полковой службы», владелец 15 дворов в дер. Клименкиной Затишьевской волости Рязанского уезда Рязанской губернии.

О службах в Сибири известно, что был с 1711 г. комендантом Кузнецка, вероятно, с 1715 г. до конца лета 1718 г. – Красноярска[23]23
  Быконя, 2000. С. 54; Бородаев, Контев, 2015. С. 202.


[Закрыть]. Возможно, он заслужил у красноярцев благодарную память тем, что только с третьего указа губернатора Сибири М. П. Гагарина перешел к поиску подходящих мест для строительства минимум двух саянских острогов-крепостей и сам лично в этом участвовал. Недовольный проволочкой губернатор М. П. Гагарин сменил его честолюбивым и исполнительным Д. Б. Зубовым. Этот одобренный Петром I проект через саянский коридор получить устойчивый доступ к китайскому золоту из-за утопичности и новых тяжелых служб был крайне непопулярным у части Красноярского казачьего войска. Недовольные Д. Б. Зубовым, красноярцы в 1721 г. просили обратно Василия Елизарьевича, до 1723 г. отправлявшего после Красноярска должность коменданта в Томске.

Его дети, скорее всего, благодаря сибирской службе отца, смогли как состоятельные дворяне начать службу в гвардии: Яков Васильевич служил в лейб-гвардии Преображенском полку унтер-офицерским чином и отставлен от службы армии капитаном; Федор же Васильевич служил в лейб-гвардии Преображенском же полку, а затем в армии и отставлен от службы армейским капитаном. Г. Б.

[4] По первой подушной переписи 1720 г. в Абаканском остроге было всего 4 двора с 20 душами мужского пола. Состав постоянного населения оказался, на первый взгляд, необычным, однако вполне разумным. Кроме двора священника, 50-летнего Бориса Иванова, остальные дворы принадлежали гулящим людям. Иван Иванов, 27 лет, и 35-летний Алексей Трескин имели по два малолетних сына, а 45-летний Вахромей Суворов – трех сыновей. Судя по всему, обитатели этих дворов торговали и обслуживали бытовые потребности гарнизона[24]24
  Перепись, 2014. С. 106–109.


[Закрыть]. Г. Б.

[5] Острог и крепость различались типом оборонных стен. Острог «ставили», то есть строения окружали тыном между башнями из заглубленных в землю и заостренных вверху бревен, а не «рубили» из горизонтальных с поперечными через 4,5–5 метров перерубами бревенчатых от 8 до 12 венцов или клетей, составленных по периметру между башнями.

[6] Река Кандара, на картах ХVIII в. Канзара и Канцара, вероятно, совр. Кандыр-Ос в бассейне Большого Енисея[25]25
  Быконя, 1981. С. 54. Прим. 84; Бородаев, Контев, 2015. С. 203. Прим. 10.


[Закрыть]. Острогом на этой реке предполагалось обеспечить прочное русское присутствие в предполагаемом ближнем золотоносном районе.

[7] Чертеж в Тобольске был подписан М. П. Гагариным, информация с него вошла в сборную карту Южной Сибири. Копия чертежа послана в Красноярск для исполнения. Не сохранилась.

№ 2. 1717 г. января 14

ПРИКАЗ СИБИРСКОГО ГУБЕРНАТОРА М. П. ГАГАРИНА ИРКУТСКОМУ КОМЕНДАНТУ Л. Р. РАКИТИНУ О ПОСТРОЙКЕ ГОРОДА У ОЗ. КОСОГОЛ (ХУБСУГУЛ)

1717 году в генваря в 14 день.

По указу великого государя и приказу губернатора Сибири князя Матвея Петровича Гагарина в Ыркутск стольнику и каменданту Лавреньтью Родионовичу Рокитину.

По его великого государя имянному указу велено в Ыркутском уезде на Косоголе-озере с Тункинской стороны построить город, осмотря место, где пристойно.

И как ты сей приказ получишь, и тебе б, для осмотрения места крепкого и для строения того города, ехать тебе из Ыркутска самому без всякого отлагательства, и о том писать в Тобольск, тако ж прислать ведение, что дней от Ыркутска до Култука ходу, и что от того Култука и от Байкалу до Косоголу-озера, и какие люди кочуют. И всеконечно город на Косоголе от Култука зделать, прося помощи от бога (или острок хотя наперво небольшой), и людей послать нарочных, и сказать им про той посылке их, что есьли мунгалы будут збивать их с того места, то бы сидели в осаде, а отнюдь той крепости не отдавали; а естли здадут, то будут казнены смертию. И послать (Л. 45 об.) людей нарочетых, и не разглася, построить вскорости хотя малую крепость, и что людей с запасом посадить. Зело дело то надобно его царскому величеству, о чем есть его царского величества указ.

Князь Мадтфей Гагарин

ЛОФ АРАН. Ф. 21. Оп. 4. Кн. 28. Л. 45–45 об. Копия; Русско-китайские отношения, 1978. № 129. С. 173.

Комментарий

Первый указ в январе 1716 г. о строительстве в Тункинской долине Косогольского острога иркутскому коменданту Ермолаю Прокофьевичу Любавскому с обязательным чертежом острога и окрестных мест, включая «Бо(ай)каловской Култук», не был выполнен. Только 28 октября 1717 г. М. П. Гагарин донес в Кабинет, что на Косоголе-озере, откуда якобы вытекает Селенга, «город зделан». В нем оставил 100 казаков и велел крепость умножить людьми, надеясь на «немалый торг с мунгалами»[26]26
  Русско-китайские отношения, 1978. № 123. С. 169.


[Закрыть]. В письме к кабинет-секретарю Петра I А. В. Макарову губернатор собственноручно приписал: «Зело, мой государь, я рад, что в Ыркутском зделали крепость… Ее чаял без спору великого дать делать тое крепость, но нихто о том еще и по сей отпуск не говорили не присылал»[27]27
  Цит. по: Бородаев, Контев, 2015. С. 238, 247.


[Закрыть]. Однако он поторопился с радужной оценкой – в 1721 г. острог снесли по требованию китайских властей. При отсутствии установленной русско-китайской границы этим острогом вместе с Саянским острогом на р. Кандара центральная власть пыталась обозначить свое присутствие и интересы за Восточными Саянами[28]28
  Быконя, 2015. С. 112–113, 122.


[Закрыть]. Г. Б.

№ 3. 1717 г. марта 16. Тобольск

ДОНОШЕНИЕ СИБИРСКОГО ГУБЕРНАТОРА М. П. ГАГАРИНА ЦАРЮ ПЕТРУ I О ПОСТРОЙКЕ ПОГРАНИЧНЫХ КРЕПОСТЕЙ

Всемилостивейший государь. Повеление мне величества вашего подполковника Ивана Бухольца отпустить [1]. И потому, великий государь, величества вашего повелению его, Ивана Бухольца, отпустил, а к Ямышеву для строения немалой крепости отправляю вскорости [2]. Тако ж, великий государь, и от Ямышева по Иртышу и на Зайсан-озеро и в другие места для строения крепостей пошлю, часа не промедля, как пройдет лед с реки Иртыша.

Еще доношу величеству вашему: по Енисею реке вверх до Саянского камени и за Саянским каменем велел ныне же делать крепости ис Красноярского города и населивать, великий государь, буду из разных городов. И для того строения послал стольника Дмитрия Зубова[3]… Тако ж, государь, и на Косоголе-озере крепость делать из Руцкого (Иркутского. – Г. Б.) велел.

И прося, великий государь, помощи от Бога, спешить теми делами по повелению величества вашего буду как возможно. И впредь, великий государь, что чинится будет, о том к вашему величеству писать буду.

Последний вашего величества раб Матвей Гагарин.

Из Тобольского, 1717-го, марта дня 16-го.

РГАДА. Ф. Кабинет Петра I. Отд. II. Кн. 32. Л. 118–119; Русско-китайские отношения, 1978. № 138. С. 180–181.

Комментарий Из донесения следует, что намеченное ранее строительство крепостей и на юге Восточной Сибири, в частности на Верхнем Енисее, с переселением к ним населения соседних уездов стал инициировать сибирский губернатор. Узнав от тобольского дворянина Федора Трушникова, привезшего в 1715 г. 22 фунта (8,8 кг), о китайском песошном золоте, князь явочным порядком сообщил царю, что приступил строить саянские остроги.

Алексей Васильевич Макаров

(1674/1675 – 1750)

По содержанию это донесение очень близко к письму М. П. Гагарина кабинет-секретарю Петра I А. В. Макарову от 16 марта 1717 г., написанное в один день. Оно впервые опубликовано барнаульскими историками[29]29
  Бородаев, Контев, 2015. № 43. С. 222–223.


[Закрыть].

Алексей Васильевич Макаров (1674/1675 – 1750) – один из «птенцов гнезда Петрова». Он был выходцем из вологодских посадских людей и начинал службу в Ижорской канцелярии А. Д. Меншикова. Был секретарем Сената, а с 1713 г. – кабинет-секретарем у Петра I. Сопровождал царя в неудачном Прутском походе 1711 г. и даже оказался заложником у турок. В 1716–1717 гг. он с Петром I ездил в Европу. Занимался ростовщичеством, хлебной торговлей. В 1718 г. построил первую частную суконную и каразейную мануфактуру. Оставил сыну 1000 ревизских душ крестьян. По велению царя участвовал в работе Кунсткамеры – первым общедоступным и бесплатным естественно-историческим музеем в России[30]30
  История Государства Российского, 1996. С. 58–59.


[Закрыть]. Монарх его ценил – 20 августа 1724 г. император был у Макарова на свадьбе[31]31
  Павленко, 1994. С. 552.


[Закрыть]. Г. Б.

[1] Бухольц Иван Дмитриевич (1672–1741) – из русской семьи, начал службу в 1684 г. в Преображенском полку. Подполковником отправлен 22 мая 1714 г. Петром I в Тобольск, чтобы взять там 1500 солдат и на спорной с Джунгарским ханством территории у соленого Ямышева озера поставить крепость, откуда, перезимовав, оправиться вверх по Иртышу к городу Еркету для проведования мест добычи «песошного золота». Однако задача оказалась невыполнимой. Джунгары вынудили русских покинуть и срыть укрепление, а плохое знание географии М. П. Гагариным делало искомый город Еркет недосягаемым. Он находился на золотоносной р. Дарья, а не на Амударье, и отстоял на сотни километров многими притоками Амударьи и Тянь-Шаньским хребтом[32]32
  Миллер Г. Ф. Известие о песошном золоте в Бухарии… // Миллер, 2005. С. 504–505. Прим. 32.


[Закрыть]. Бухольц, получив от Гагарина в 1716 г. еще

1300 рекрутов, в устье притока Иртыша заложил одноименную Омскую крепость. По вызову царя он в 1717 г. прибыл в Санкт-Петербург. Привлекался следствием по делу о злоупотреблениях М. П. Гагарина. После оправдания в 1724 г. был придан с отрядом графу Савве Рагузинскому, который был послан для переговоров о русско-китайской границе. После мирного Буринского договора в 1727 г. участвовал в организации торговой Цурухайтуевской слободы. В чине бригадира в 1731 г. стал первого в Восточной Сибири гарнизонного, на положении полевого, Якутского полка и комендантом Селенгинска. В 1740 г. генерал-майором отставлен от службы[33]33
  Быконя, 2015б. С. 109.


[Закрыть]. В г. Омске его именем названа улица, сооружен бюст. Правда, барнаульские историки документально утверждают, что инициатором закладки Омской крепости был М. П. Гагарин[34]34
  Бородаев, Контев, 2015. С. 167.


[Закрыть]. Г. Б.

Бухольц Иван Дмитриевич

(1672–1741)

[2] Для восстановления Ямышевской крепости 10 июля 1716 г. М. П. Гагарин отправил 1300 «сибиряков» – отряд во главе с «полковником слободских драгун 47-летним Федотом Матигоровым», родом из сибирских детей боярских. С конца 1680 г. он числился сотником, а в 1705 г. – «полуполковником» беломестных казаков, из которых в 1697 г. по указу Петра I сформировали Тобольский драгунский полк в 1000 человек. Собранные из западносибирских «городов» 1000 человек должны восстановить укрепления и вернуться домой, а 300 военных остаться в крепости гарнизоном[35]35
  Там же. С. 174–175.


[Закрыть].

[3] Зубов Дмитрий Борисович родом из старых российских дворянских фамилий. По Википедии, дворяне Зубовы известны с XVI в., когда Игнатий Никитич Зубов в 1571 г. был дьяком Посольского приказа. В XVII в. московские Зубовы служили стольниками и воеводами. Так, Дмитрий Борисович был в 1671–1676 гг. стольником царицы Натальи Кирилловны, матери Петра I. Вот почему в письме М. П. Гагарина к кабинет-секретарю Петра I Макарову он назван «царедворцем». И в петровское время считался стольником и, вероятно, не проходил военную службу.

«Стольник Дмитрий Зубов» – автограф будущего красноярского коменданта Дмитрия Зубова, 1710 г.

Давно служил в Сибири. Так, с 4 сентября 1710 г. стал воеводой в Кузнецком уезде. Он писал в Москву: «В нынешнем, государь, 710 году сентября в 4 де[нь] по твоему великого государя указу и по грамоте из Сибирскаго приказу за приписью дьяка Ивана Чепелева, принял я, холоп твой, в Кузнетцком у прежнего воеводы у Михайла Овцына в приказной избе твою великого государя печать, и Кузнетцкой острог, и острожные ключи, и всякую твою, великого государя казну, и твоих, великого государя грамот и всяких дел»[36]36
  РГАДА. Ф. 214. Оп. 5. Д. 1844. Л. 8 об. Цит. по: Бородаев, Контев, 2015. С. 99.


[Закрыть]. До назначения в Красноярск летом 1717 г. был комендантом в Тюмени, в 1715 г. активно собирал в своем уезде воинское снаряжение, ремесленников и кузнецов для строительства крепостей на Верхнем Иртыше. Красноярским комендантом был до конца 1722 г., так как из-за смены властей и усложнения ведомств по губернской реформе 1718 г. в Тобольске дело по нему заволокитили, и он даже выполнял свои обязанности коменданта. Так, Д. Мессершмидт записал, что 21 февраля 1722 г., следуя из Абаканского острога в Красноярск, от д. Потаповой «мы проехали приблизительно один час, нам встретился комендант из Красноярска с весьма забавной помпезной свитой. Впереди скакали три казака на лошадях, средний из которых держал красно-белое, как на кораблях, знамя (Андреевский флаг.—Г. Б.).

Портрет царицы Натальи Кирилловны Нарышкиной, матери Петра Великого. После 1676 г.

Репродукция картины художника Михаила Чоглокова

Далее следовали ехавшие верхом в три или четыре ряда 15 казаков на лошадях, после которых ехал господин комендант, за которым следовало большое количество других саней. Он спал, когда они проехали мимо нас. После того как мы досыта насмотрелись на этот поезд и дорога освободилась, мы поехали дальше…

24.02.1722 г. Около 9 часов вечера мы прибыли в Красноярск. Господин комендант Дмитрий Борисович Зубов был в отъезде, но жена коменданта приготовила нам хорошие квартиры»[37]37
  Путевой журнал, 2021. С. 95, 99.


[Закрыть]. Как видим, честолюбие Зубова бросилось в глаза и «господину доктору».

Уже как частное лицо Д. Б. Зубов жил до 1723 г. с семьей в Красноярске, ожидая решения своей судьбы. У ученого на русской службе Д. Г. Мессершмидта узнаем, что почти год в городе жили сразу два коменданта, которые ходили друг к другу в гости, а также делали обоюдные визиты и к ученому, который лечил их жен.

Сословно спесивый, по словам П. Гагарина, «царедворец», честолюбивый и алчный, он быстро настроил против себя и русское, и ясачное население, спровоцировав открытое неповиновение в старинной форме «отказа от воеводства». Представление о доходах сибирских комендантов, на примере Д. Б. Зубова, дал Д. Г. Мессершмидт, находясь вторую зиму в Красноярске: «4 мая 1723 г. После обеда слуга Петер доставил мне написанный список доходов, то есть уплаты за должности приказчиков старого красноярского воеводы Дмитрия Борисовича Зубова. Продиктовал его в присутствии моих денщиков Михайлы, Данилы и Андрея, один старый русский, Иван Степанович Кубяков, который служил зиму в моем доме. В этом списке было следующее: Абаканский острог – 300 рублей, Верхний острог – 50 рублей, Саянский острог – 200 рублей, Канский острог – 200 рублей, Даурская – 30 рублей, Есаулова – 50 рублей, Лодейка острог – 20 рублей, Частоостровская – 20 рублей, Бузим – 20 рублей, Павловская – 10 рублей, Балчуг – 10 рублей, Подъемная– 10 рублей, Заледеева – 10 рублей, Порог – 20 рублей. Итого в сумме от 14 приказ(чиков) 950 рублей. Кроме того, двое людей, собирающие круглый год ясак с сойотов, также должны дарить ему подарки. Также все купцы, а это примерно 20 человек в год, платили ему за себя по 10 рублей, сумма с 20 человек 200 рублей. Я велел этому Ивану Степановичу Кубякову прийти ко мне, чтобы расспросить его подробно, откуда у него такие сведения. Он ответил мне, что сам был приказчиком в Частоостровской и Заледеево и за это заплатил по 10 рублей, были и другие, о которых он только слышал, что каждый за себя должен был заплатить.