Текст книги "Вторая Красноярская шатость (1717–1722 гг.). Как казаки переупрямили губернатора Сибири Матвея Гагарина и самого Петра I"
Автор книги: Арина Чернышева
Жанр: Исторические приключения, Приключения
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 5 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]
Страсти по крепости на большом пороге в Саянах
Получив явно преждевременные рапорты об успешном строительстве и не зная, что строительство Саянского острога не закончилось в 1717 г., на доставленный Андреем Еремеевым доезд с чертежом князь М. П. Гагарин отреагировал приказом приступить к сооружению второй крепости у Большого Саянского порога. То, что в доезде место было признано непригодным, губернатора не смущало. Он рассчитывал, как сообщал Петру I, переведенными из уездов людьми заселить саянский коридор к китайскому золоту. Переселение не только обеспечивало безопасность, но и снимало проблему обслуживания длинного волока в обход непроходимого порога для перевалки грузов в верховья Енисея. Для третьего острога за Саянами Андрей Еремеев со служилыми людьми Иваном Волченковым и Иваном Шалматовым тоже присмотрел место в районе слияния Бий-Хема и Каа-Хема на «реке Кемчуг» – довольно удобное, но совершенно безлюдное {№ 4}.
Это решение воспринималось настолько абсурдным, что многие посчитали, что назначенный строителем острога в новом ранге дворянина сразу «московского списка» Андрей Еремеев в карьерных целях и под влиянием Д. Зубова переписал «доезд», где первоначально указывалось на невозможность строительства крепости на Большом пороге. Появились даже, как мы знаем, домыслы, что указ о строительстве острога на Большом пороге составили «без ведома государя». Привезенный А. Еремеевым 30 марта указ Д. Зубов через пять дней объявил в «приказной палате» на собрании служилых людей {№ 19}. После громких нестройных криков комендант предложил выборным высказаться. Тогда трое, в том числе Ефтифей Старцев, сказали, по словам откупщика Павла Дементьева, «что де нам тот город строить не в мочь… будем де мы об том государю бить челом, что б призвать из иных городов потому, что мы строили и Абаканский, не одним городом…» {№ 22, 23}.
Таким образом, подтверждение указа М. П. Гагарина строить еще одну крепость в самих Саянах силами только красноярских служилых людей подлило масла в огонь. А. Еремеева обвинили, по существу, что он вместо защиты их интересов пытается выслужиться и пересмотрел свой же доезд 1717 г. о непригодности местности в самих Саянах для деревянной крепости. Ряды же сторонников Д. Б. Зубова поредели. Тем не менее законопослушная часть Красноярского войска под нажимом коменданта во главе с Еремеевым стала готовиться к новой дальней саянской «посылке». Базой подготовки стал Абаканский острог, управителем которого Д. Зубов назначил Андрея Еремеева. В делах красноярской воеводской канцелярии удалось обнаружить перечень необходимых материалов и инструментария, составленных будущим строителем крепости на Большом пороге в Саянах {№ 21}.
Боевые будни сибирского острога XVII века
В итоге восточнее от Енисея проект М. П. Гагарина полностью провалился, в отличие от Западной Сибири, где южная граница значительно сдвинулась в степную зону, хотя главная задача не была решена[62]62
Бородаев, Контев, 2015. Гл. 7–11, 13, 15.
[Закрыть].
С проволочками и скандалом был поставлен лишь один острог у Саян. Дело не только в том, что Петр I, увидев утопичность проекта М. П. Гагарина, велел перейти к переговорам об установлении границ с ойратскими правителям и с Цинским Китаем. Отстранение от власти к концу 1718 г. и казнь в 1721 г. за геополитические просчеты и масштабное казнокрадство М. П. Гагарина не могли отменить строительство второго острога в Саянах у Большого порога. Ведь еще в конце марта 1718 г. об этом привез подтвердительный указ от губернатора сын боярский Андрей Еремеев.
Свое веское слово об ошибочности геополитического в отношении Верхнего Енисея плана Гагарина и столичной власти сказало Красноярское казачье войско. Казаки приграничного Красноярска имели обширные географические представления о Засаянье, в чем убедилась в 1720–1721 гг. экспедиция Д. Г. Мессершмидта, а позже Г. Ф. Миллер[63]63
Путевой журнал, 2021. С. 77–89; Миллер, 2005. С. 487–488.
[Закрыть]. Они саботировали, прибегая даже к отказу от воеводства не в меру ретивому местному коменданту Д. Б. Зубову.
Документы
По обвинению в государственной измене при строительстве Саянского острога и протестам против строительства на Большом пороге допросы снимали в июне – декабре 1718 г. в Тобольске, Красноярске, Енисейске с непосредственных участников событий – похода, выбора места и самого строительства. Кроме сына боярского Монастыршина, практически все подтвердили правильность показаний Ильи. Обыгрывалось, что сам комендант наказывал строить быстрее и после завершения строительства отпускать 200 казаков. О торговле же порохом и свинцом, отпускал ли на время за мзду 22 казаков-годовальщиков все отговорились полным незнанием.
№ 5. 1718 г. Февраль после 24
ДОНОШЕНИЕ КРАСНОЯРСКОГО КОМЕНДАНТА ДМИТРИЯ ЗУБОВА ГУБЕРНАТОРУ СИБИРИ КНЯЗЮ М. П. ГАГАРИНУ О ДОЛЖНОСТНЫХ НАРУШЕНИЯХ И ЗЛОУПОТРЕБЛЕНИЯХ ПРИ СТРОИТЕЛЬСТВЕ САЯНСКОГО ОСТРОГА ГОРОДЧИКА ИЛЬИ НАШИВОШНИКОВА С ПЕРЕСКАЗОМ ДОНОСОВ НА НЕГО
Великого государя, царя и великого князя Петра Алексеевича, Всея великия и малыя, и белыя Росии самодержца, его царского величества губернатору Сибири князю Матвею Петровичу, Дмитрей Зубов челом бьет.
В указе великого государя, каков мне дан в Тоболску за приписанием руки твоей, губернатора Сибири князя Матвея Петровича, написано, и против чертеж(а), каков дан мне за приписанием руки твоей, (Л. 8) губернатора Сибири князя Матвея Петровича, велено: Против имянного великого государя указа, вверх Енисея реки на Усть-Саянского камени, построить острог или крепость. И потому великого государя указу, прошлого 717 году, октября в 5 день, послал я ис Красноярска, для поставки новой крепости под Саянской камень, в назначенное место, красноярского списка дворянина Илью Нашивошникова [1], дав ему всяких чинов служилых людей триста человек. И велел ему, Илье, построить острог со всякими крепости в назначенном месте, где назначил ты, губернатор Сибири князь Матвей Петрович, в длину дватцать семь сажень, поперег тож, и что к тому острогу надлежит. А как он, Илья, прибудет к назначенному месту и острог строить начнет, и о том велено ему, Илье, чинить в Красноярск скорое ведение с нарочным посылщиком. А как острог совершитца, велено кругом того острогу выкопать ров, и позади рву зделать надолбы. Да, послал я к нему, Илье, указ как острог со всем совершитца, велено ис того острогу отпустить служилых людей двести человек, а ему, Илье, велено быть в той крепости во ста человеках до указу. И велено ему, Илье, по указу быть в Красноярск и явитца в приказной полате. И он, Илья, в приказной полате явился и подал мне за рукою свой доезд. А в доезде ево написано: вверх де по Енисею реке, по левую [2] сторону, на которой стороне стоит Абаканский острог под Саянским каменем выше означенного места в две версты, где назначил ты, губернатор Сибири князь Матвей Петрович, построил он, Илья, рубленую крепость, длина дватцать семь сажень, поперег тож, да зделаны бои нижней (Л. 8 об.) и верхнеи, а на верху сделан роскат, и бутто круг острогу выкопан ров и сделаны двоиные надолобы.
А служилые люди, которые в той службе по наряду с ним были, бут-то в скаске своей ему, Илье, написали, что бутто то место того удобнее, где назначил ты, губернатор Сибири князь Матвей Петрович. И против ево, Ильина, ложного доезду писал я к тебе, губернатору Сибири князю Матвею Петровичу, отписку [3].
И для подлинного уверения и досмотру того острогу у назначенного места и крепостей, сего 718 году февраля сего 14-го числа, ездил я в Саянскую крепость, где построена та крепость. И то место явилось назначенного места, где назначил ты, губернатор Сибири князь Матвей Петрович, в чертеже, худо и неудобно. И построена та крепость в лесу, и от приходу неприятелей не обзористо. А которое место назначил ты, губернатор Сибири князь Матвей Петрович, в чертеже – и то место зело удобно и красиво, и от приходу неприятелей обзористо. А построенная крепость в длину тол-ко дватцать четыре сажени, поперег тож. А рву не дакопано, и надолобы не поставлены, и роскату не зделано. И то он, Илья, в доезде своем написал, бутто острог построен против наказу, каков наказал (дал. – Г. Б.) ему в Красноярску, в длину и поперег по дватцати по семе сажен.
И бутто ров выкопан и зделаны двойныя надолобы, а на верху сделанъ роскат, и то все он, Илья, написал в доезде своем ложно. И февраля в де сего ж 718 году, извещали мне словесно в новой крепости служилые люди, которые в той крепости на годовой, на Илью Нашивошникова, что он, Илья, отпустил служилых людей двести человек, не достроя половины острога, да он же, Илья, отпустил (Л. 9) дватцать два человека служилых людей в Красноярск з годовой без указу, которым велено быть в той крепости на годовой. А за отпуски брал себе денгами и отписми (обязательствами-расписками. – Г. Б.) и хлебными запасы, и в том есть на него, Илью, в приказной полате извет.
И того ж февраля в день, приехав в Красноярск, о поставке Саянской крепости взял у красноярских детей боярских и у служилых людей, которые были в той крепости у строения острога с ним, Ильею, скаску за руками. А в скаске де написано: По указу де великого государя, посланы они были по наряду з дворянином Ильею Нашивошниковым под Саянской камень к назначенному месту, где назначил ты, губернатор Сибири князь Матвей Петрович, в чертеже своею рукою, где быть у Саянского камени крепости. И приехав, де они, служилые люди, против назначенного места, вверх Енисея реки по левой стороне, для строения той крепости, и дворянин де, Илья Нашивошников, велел им крепость строить выше означенного места в двух верстах на левой стороне вверх Енисея реки, на которой стороне Илл. № 9 стоит Абаканъской острог. И то де место от приходу неприятелей необзористо и плохо, а построена де та крепость в лесу, а которое де назначенное место, где назначил ты, губернатор Сибири князь Матвей Петрович, в чертеже. И на то де место он, Илья, с служилыми людми, не ездил, а для чего не ездил, про то де они не ведают. А скаски де ему, Илье, что на том месте строить крепость, они не давали и рук вместо себя прикладывать не велели. А чертежа де, которой ему дан ис Красноярска за подписанием руки твоей, губернатора Сибири князя Матвея Петровича, не видали, и что он, Илья, (Л. 9 об.) против чертежа за подписанием руки твоей, губернатора Сибири князя Матвея Петровича, на означенном месте крепости не построил, и твой указ уничтожил. И которые я указы к нему посылал, и по тем указам он, Илья, ничего не делал и делал все по своей воли.
«Сводный чертеж (картина) течения реки Енисея, Оби, Иртыша и прилегающих с юга земель Центральной Азии» (фрагмент юго-западной части чертежа). Выполнил Петр Чичагов. 1720 г.
Бородаев, Контев, 2015. Вкладка.
И о том Губернатор Сибири князь Матвей Петрович что укажешъ.
Дмитрий Зубов.
[Резолюция Тобольска: ] 718 году, маия в 31 дня. Послать указ, велеть про дело розыскать, и буде он служилых людей взял из службы, отпускал ли, и за то его велеть казнить смертью. [Помета: ] И против оной отписки вышепомянутой Илья Нашивошников, да пешей казак Ярофей Ошаров, которые явились в Тоболску собою, в Тоболской канцеляриии допрашиваны.
РГАДА. Ф. 371. Оп. 1. Д. 1869. Л. 7 об. – 9 об. Подлинник. Копии: л. 24 об. – 26 об.; 86 об. – 88 об. Опубликовано впервые.
Комментарий
Зубов просто обвиняет в игнорировании плана сверху, индивидуальных действиях, прямом обмане о степени готовности острога и грубом использовании служебного положения – отпустил 22 годовальщика за мзду. Не называет казаков, которые якобы устно возражали против самовольства командира.
[1] Нашивошников (Суриков) Илья Михайлович (1663 – до 1762) в Красноярский острог прибыл юношей в составе клана из минимум четырех братьев Суриковых из Енисейска, вероятно, после 1679 г. (в переписи 1671 г. их нет), когда было крупное пополнение гарнизона. Он был младше родного брата Петра на три года, прямого предка гениального художника Василия Сурикова. Уже с 1694 по 1700/01 г. в официальных документах (окладной книге денежного жалованья и писцовой книге) он писался то Нашивошниковым, то Суриковым. Во время Первой шатости он уже несколько лет – десятник конных казаков с денежным жалованьем в 7 руб. 50 коп. Илья не сразу, как и многие красноярцы, определился, на чьей стороне выступать. В отличие от Петра, десятник Илья сначала подчинялся законной власти в лице воеводы Дурново (все-таки малый, но начальник). Правда, от активных действий против заговорщиков он воздерживался, ведь брат на втором этапе движения в 1697 г. стал одним из руководителей восстания.
По писцовой книге 1700/01 г. он вместо хлебного жалованья служил по городу с пашни, имея две десятины с третником пашни в одном поле на «Кинжульской степи» да одну десятину покосов в Ладейском лугу. В деревне Погорельской значился «пеший казак Петрушка Суриков», имевший «две с полутретником десятины пашни в одном поле». Нашивошниковы же в этой писцовой книге вообще отсутствуют[64]64
РГАДА. Ф. 214. Кн. 1057. Л. 46; 1504. Л. 48, 133.
[Закрыть]. При красноярском воеводе Григории Полуэктове он в 1709–1710 гг. четыре раза ездил в Москву с различными отписками, денежными документами и росписями пушной казны. Примелькавшись в Сибирском приказе, он в конце 1710 г. получил должность сотника конных казаков и звание сына боярского. С этого времени в официальных документах, включая подворную 1710/13 и подушную 1720 гг. переписи, Илья далее именуется только Нашивошниковым и, вероятно, накануне назначения строителем Саянского острога получает почетное звание «дворянин сибирского списка»[65]65
РГАДА. Ф. 214. Оп. 5. Д. 1824. Л. 5 об. – 6; Д. 1832. Л. 5 об.; Д. 1954. Л. 1 об. – 2 об. Подробнее см.: Василий Суриков, 2018. С. 12–15.
[Закрыть].
Судя по подушной переписи 1720 г., Илья Михайлович жил большой неразделенной семьей из 8 человек обоего пола с женатым сыном и вел с ним общее хозяйство, используя труд пяти крепостных и дворовых людей. Однако при этом отец с сыном сохраняли личную собственность – владели подневольными людьми порознь. За Ильей записаны были «крепостные Осип 20 лет и Леонтий 30 лет, да закладной 14-летним Игнатом. Илья был неграмотным, если судить о том, что «Сказку» же о составе семьи Ильи Нашивошникова во дворе № 196 Красноярска подписал сын-подросток Федор[66]66
Суриков, 2018. С. 14–15, 26–28. Схема «Генеалогия Суриковых»; РГАДА. Ф. 350. Оп. 3. Д. 5537. Л. 14; Перепись, 2014. С. 73. Л. 22.
[Закрыть]. Интересно, что прибывшего осенью 1721 г. в Красноярск Мессершмидта жена Д. Б. Зубова, вероятно, в наказание, определила на постой именно во двор Ильи с Иваном. Доктор жил у них с 25 февраля по 13 мая 1722 г., пока не выехал вновь обследовать юг уезда. Наивный иностранец, которому явно понравились и дом, и хозяева – ценные информаторы, пытался после путешествия осенью 1722 г. вновь остановиться там, но по протесту хозяев новый комендант Щетнев отвел ученому другое подворье. По приезду во второй раз в Красноярск 5 октября 1722 г. Мессершмидт записал: «Я поселился в моей прежней квартире у одного дворянина, Ильи Нашивошникова-Сурикова».
На следующий день доктор счел необходимым отметить: «Мой хозяин Илья Нашивошников-Суриков настоятельно просил меня при расквартировании его не трогать, так как весною он уже нес это тягло. Воевода также был на его стороне, один я не согласился». Назавтра, 6 октября, педантичный немец подвел итог своему квартирному вопросу: «…как и желал мой хозяин Илья Нашивошников… в обед я уже переехал… на предложенную хорошую квартиру Ильи Молочкова рядом с рынком»[67]67
Путевой журнал, 2021. С. 99, 120, 127, 128, 233–234.
[Закрыть]. Илья через дочь Парасковью (1711–1780) был в родстве с местным духовенством, выдав ее за священника Покровской церкви Григория Федоровича Ошарова (1712–?)[68]68
ГАКК. Ф. 160. Оп. 2. Д. 1. Л. 65.
[Закрыть].
Представители казачьей местной старшины Нашивошниковы (Суриковы) в лице детей и внуков Ильи во второй половине XVIII в. потеряли свой полупривилегированный казачий статус и через статус разночинцев стали крестьянами, посадскими и цеховыми (с 1785 г. мещанами), а одиночки – купцами[69]69
Быконя, 2014. С. 256–262.
[Закрыть]. Г. Б.
[2] В деле эта первая отписка отсутствует, а может, ее и не было. До своей поездки Д. Б. Зубов мог только пользоваться слухами, а непроверенную информацию слишком было опасно сообщать губернатору. Не удалось обнаружить доезд с участием коменданта В. Е. Козлова и чертеж намеченного местоположения Саянского острога, поданный в Тобольск и подписанный М. П. Гагариным.
[3] Реально Саянский, как и Абаканский, острог размещался на правой стороне. Дело в том, что на так называемых рисованных, то есть без географической сетки, картах и чертежах север помещали на юге. Соответственно левая сторона реки на карте оказывалась правой и наоборот.
№ 6. 1718 г. марта 1
ИЗ ЧЕЛОБИТНОЙ (ОТПИСКИ) ДМИТРИЯ ЗУБОВА ГУБЕРНАТОРУ СИБИРИ КНЯЗЮ М. П. ГАГАРИНУ С ПЕРЕСКАЗОМ (ЭКСТРАКТОМ) ДОНОСОВ СЫНА БОЯРСКОГО М. БЛИЗНЕВСКОГО, КАЗАКА П. ПЬЯНОВА О КОРЫСТНЫХ И ПРЕСТУПНЫХ ДЕЙСТВИЯХ ИЛЬИ НАШИВОШНИКОВА ВО ВРЕМЯ СТРОИТЕЛЬСТВА ОСТРОГА
Великого государя, царя и великого князя Петра Алексеевича, Всеа великия и малыя и белыя Росии самодержца, его царского величества губернатору Сибири князю Матвею Петровичю, Дмитрий Зубов челом бьет.
…Да по извету сына боярского Матвея Близневъского [1] как де он, Матвей, поехал ис Красноярска в лотках под Саянской Камень, для строения нового острогу с красноярским дворянином с Ыльею Нашивошниковым, и положил де к нему, Матвею, он, Илья, боченок свой, а с чем тот боченок был, того он, Матвей, не ведал. И на…де, что тот боченок с вином. И какъ де приехал против означенного места под Саянской камень (Л. 10 об.) и он де, Илья, тот боченок у него, Матвея, взял и стал смотреть, и тот боченок был у него, Ильи, с порохом. А на пример де, было в том боченке с пуд.
Да февраля де в день, подал мне извет конного полку казак Прокопей Пьянов [2] в извете своем написал, как де приехали они против означенного места под Саянской камень, и послал де он, Илья Нашивошников, с означенного места от себя с порохом и свинцом, конного полку казака Алексея Аржакова [3], не строя острогу, а куда де с тем порохом и с свинцом послал, про то де он, Илья, сам скажет. А как де тот острог строили, и у строения де ево, Алексея Аржакова, не было. По отезд ево, Прокопьев, да и ему де, Прокопью, давал он, Илья, свой порох и свинец для продажи иноземцом. И он де Прокопей, того пороху и свинцу, у него, Ильи, для продажи, не взял.
О том губернатор Сибири князь Матвей Петрович, что укажешъ
Дмитрей Зубов.
[Помета Тобольска: ] 718 год, маия въ 31 день, розыскать против де сий отписки.
РГАДА. Ф. 371. Оп. 1. Д. 1869. Л. 10–11. Подлинник. Публикуется впервые.
Комментарий
Эта отписка Д. Б. Зубова начинается с изложения письма ему красноярского фискала Климовского об организации отказа ему подчиняться, которое приводится в документе {№ 52}. Зубов усиливает обвинения против строителя Саянского острога, приводя собранный им у своих сторонников дополнительный продуманный компромат на Илью. Доносом о принадлежавшем Илье бочонке, якобы с вином или с порохом, который служилый из татар куда-то отвозил, участники строительства острога, Кожуховский и Пьянов, в свою очередь, тоже подводили всего командира под смертную казнь. Ведь продавать порох, оружие и вино енисейским киргизам и их киштымам строжайше было запрещено. Во время следствия енисейским комендантом Беклемишевым не был допрошен важный свидетель казак Аржаков, что ставит под сомнение истинность этого обвинения.
[1] Близневский Матвей, как пленный «иноземец» в числе 6 человек, поступивших на русскую службу, был прислан в Красноярское казачье войско из Москвы в 1672 г. Они были, вероятно, из польской шляхты и поэтому прибыли уже в статусе детей боярских. В 1720 г. ему 45 лет. Жил в Красноярске своим двором. В семье четверо сыновей, в том числе из взрослых 20-летний Иван и Федор 18 лет. Неграмотный. Обычно служилые иностранцы и даже их дети, как и в Первой Красноярской шатости, из-за своего специфического положения держали сторону официальных властей. У него квартировал с января 1720 по май 1721 г. и с 25 февраля по 13 мая 1722 г. помощник Д. Г. Мессершмидта – пленный шведский капитан Табберт (И. Г. Страленберг)[70]70
Перепись, 2014. С. 106, 422; Путевой журнал, 2021. С. 99, 127; РГАДА. Ф. 214. Кн. 566. Л. 162.
[Закрыть]. Г. Б.
[2] Пьянов Прокопий (Прокофей), о нем см. ниже.
[3] Аржаков Алексей, по подушной переписи 1720 г., конный казак 40 лет. Жил в Караульном остроге. У него во дворе показан не в службе брат, 39-летний Дмитрий, а в подворниках – семья гулящего человека Василия Юшманова с двумя малолетними сыновьями. Неграмотный[71]71
Перепись, 2014. № 425. С. 140.
[Закрыть]. Г. Б.
№ 7. 1718 г. июня 21. Тобольск
ИЗ ДОПРОСА ОБЕР-КОМЕНДАНТОМ ТОБОЛЬСКА КАРПОВЫМ [1] КРАСНОЯРСКОГО ДВОРЯНИНА ИЛЬИ НАШИВОШНИКОВА ПО ПОВОДУ ОБВИНЕНИЙ КОМЕНДАНТА Д. ЗУБОВА В САМОВОЛЬНОМ ВЫБОРЕ МЕСТА ПОД СТРОИТЕЛЬСТВО САЯНСКОГО ОСТРОГА, ЛОЖНОМ ДОНЕСЕНИИ О ПОЛНОМ ЕГО ЗАВЕРШЕНИИ И СЛУЖЕБНЫХ ЗЛОУПОТРЕБЛЕНИЯХ
…А как де посылан был он, Илья Нашивошников, для строения крепости под Саянский Каменем по Енисею реке и по левую сторону, выше назначенного места, в дву верстах, построил он, Илья, крепость, по скаске посланных с ним людей потому, что то место от неприятельских людей удобнее и для осмотру против чертежа. На назначенное место, где крепость строить повелено, он, Илья, посылал от себя красноярского сына баярского Тимофея Ермолаева [2], да с ним служилых людей, а скол-ко человек, сказать не упомнит. А сам в то время (Л. 18) не ездил, а ездил на иное означенное место для осмотру, которое место назначил камендант Василей Козлов [3]. И они, служилые люди, сказали, что на назначенном месте по чертежу крепость строить не удобно, и в том дали они, служилые люди, ему, Илье, за руками скаску. И тое скаску, подал он, Илья, в Красноярску каменданту Дмитрею Зубову, а чертеж, им, служилым лю-дем, показывал. А построенная крепость мерою вне, кроме башен, длина – дватцеть четыре сажени, а позади крепости дватцать сем сажен. А около той крепости рва и надолоб было не зделано за позднем, осенним временем. А в доезд он написал бутто ров и надолобы зделаны по повелению каменданта Дмитрея Зубова. А и в той крепости красноярских служилых людей двести человек отпустил он, Илья, по указу, построя крепость, кроме рва и надолоб, и з годовой служилых людей, и с тои крепости отпустил, он, Илья, в Красноярск, человек с пятнатцать, для взятия запасу по прошению их, а за отпуск с них, служилых людей, взятков – денгами и отписми, хлебными запасы, ни с кого не бирывал.
А что де красноярские дети боярские и служилые люди, которые были с ним, для строению этай крепости, в скаске каменданту (Л. 18 об.) Дмитрею Зубову написали, бутто он, Илья Нашивошников, чертеж означенного места, где крепости повелено строить, им, служилым людем, не оказывал, и бутто ему, Илье, на том месте, строить крепости они не велели, и в том скаски не давывали, и рук вместо себя прикладывать не велели. И то де сказали они ложно, и чтоб великий государь указал на обличение их оные скаски взять ис Красноярска в Тоболеск.
А с ыноземцов поборов, с них денгами по полтине с человека тако ж и с руских людей, денгами, ни в какой побор ничего, он, Илья, не збирал, и к себе не ззывал.
А как де он, Илья, послан был для строения крепости, и к сыну боярскому, к Матвею Близневскому в лотку, пороху боченок, он, Илья, положил и взял тот порох для своей нужды. А конного казака, Алексея Оржакова, посылал он, Илья, для проведывания остяк(а) про воинских людей и на солено озеро. А с порохом и свинцом в ыноземцы для продажи никуда ево, Алексея, не посылывал и Прокофею Пьянову для продажи иноземцом пороху и свинцу он, Илья, не давывал.
А что написано в доношении и в ызвете фискала Гарасима (Л. 19) Климовского и конного казака Прокопея Пьянова написано, бутто он, Илья, посылал от себя ззывать к себе руских людей и иноземцов, и брал с них побору денгами, и посылал в ыноземцы с порохом и с свинцом для продажи, и того написали на него напрасно.
А в прошлом (1715.—Г. Б.) году, в Удинской острог для збору с саянских иноземцов великого государя ясашной казны он, Илья, посылан был, и из Удинска посылал он, Илья, от себя в Саянскую землицу красноярских служилых людей, Ивана Потылицына [4], Петра Первухина [5] с товарыщи. Из саянских иноземцов сколко ясаку собрано и каким зверем, того сказать не упомнит. А собрав зборную казну, всю послал он в Красноярск с теми ж выше означенными зборшиками, с красноярскими служилыми людьми, с Ываном Потылицыным, с Петром Первухиным с товарыщи. А что отдано оной зборной казны, явствует о том в Красноярску, в приказной полате, а ис той зборной казны, одного сорока пяти соболей, он, Илья, не утаивал, и к себе не бирывал, и в том шлеттца на красноярских служилых людей и на зборшиков, и на целовалника, которые при нем у того збору были [6].
А марта в (?) день, в деревню Лодейскую, в которой живут красноярские служилые люди и казачьи дети (Л. 19 об.) он, Илья Нашивошников, приезжал и при нем высылки ис тои деревни для работы в Красноярск казачьим детем не было, и он, Илья, казачьих детей не удерживал. А как де в Красноярск, камендант, Дмитрей Зубов, велел собрать к приказной полате, красноярских всяких чинов, служилых людей и вычесть им великого государя указ, о строении крепости (у Большого порога. – Г. Б.), и в то время он, Илья, у приказной полаты не был, и красноярские служилые люди, кто в том строении, отказывали, не ведает, и ни от кого не слыхал.
У подлинной скаски, к сему допросу, по велению отца своего, Ильи Нашивошникова, сын его, Иван Нашивошников же руку приложил.
[Помета: ] на допросе и допросах Ошарова и Алексеева в Тобольске: 18 июля в день губернатор Сибири князь Матвей Петрович Гагарин их допросы слушав, приказал послать указ – велел против отписок градских челобитен разыскать их противности.
РГАДА. Ф. 371. Оп. 1. Д. 1869. Л. 16–19 об. Подлинник. Копия: л. 89–90 об., в ней допрос показан 12 июня. Впервые опубликован в 2000 г.[72]72
Быконя, 2000. С. 150–153. № 35.
[Закрыть]
Комментарий
Допрос велся в губернской канцелярии обер-комендантом С. П. Карповым от имени губернатора М. П. Гагарина, который уже отбыл из Тобольска, распорядившись, чтобы ему срочно доставили материалы по новому острогу в Саянах. Вот почему в конце марте его в Тюмени догнал Андрей Еремеев, лично обследовавший место для строительства опорного пункта освоения Засаянья, в первую очередь, доступа к китайскому золоту и торговли с Китаем.
Добровольно прибывший в столицу Сибири с тремя выборными с отказом от воеводства Д. Зубову Илья Нашивошников держался уверенно. Основные пункты обвинения отрицал. Против свидетелей обвинения в торговле порохом и присвоении ясачной пушнины в Нижнеудинском остроге выставил своих. Отступления от чертежа справедливо объяснял коллективным решением, а недоделки в укреплениях – нехваткой времени, то есть косвенно обвинял коменданта, настоявшего на экспедиции поздним временем.
Лживые же сведения о якобы полностью выстроенной крепости он привел в своей сказке по настоянию самого Д. Зубова. При этом Илья явно лукавил, что не знал о запрете отказывать от воеводства самостоятельно, без предварительного уведомления центральной власти.
[1] Карпов Семен Прокопьевич. Прежде обер-комендант Тобольска, по данным историка Акишина, был воеводой в Таре с 1707 по 1711 г. и в 1714 г. В 1717 г. с тарскими казаками участвовал в строительстве Железенской крепости[73]73
Акишин, 2005. С. 518; Бородаев, Контев, 2015. С. 240.
[Закрыть].
[2] Ермолаев Тимофей. – См. комментарий к {№ 11}.
[3] Не ясно, идет ли речь о месте для острога в Саянах у Большого порога. В до-езде 1716 г. Андрея Еремеева участвовал комендант В. Е. Козлов.
[4] Потылицын Иван, годовальщик в Удинском остроге. Свидетель со стороны Ильи Нашивошникова. – См. комментарий к {№ 18}.
[5] Первухин, годовальщик в Удинском остроге. Свидетель. – См. комментарий к {№ 18}.
[6] Об этом см. ниже комментарий к {№ 33}.
№ 8. 1718 г. июня 21
ТОБОЛЬСК. ИЗ ДОПРОСА КАРПОВЫМ ПЕШЕГО КАЗАКА ЯРОФЕЯ ОШАРОВА [1], УЧАСТНИКА СТРОИТЕЛЬСТВА САЯНСКОГО ОСТРОГА И ВЫБОРНОГО ЧЕЛОБИТЧИКОМ НА Д. Б. ЗУБОВА, ПОКАЗАВШЕГО ЛОЖНОСТЬ ОБВИНЕНИЙ КОМЕНДАНТА
А как де ис Красноярска посылан был дворянин Илья Нашивошников для строения по Енисею реке, под Саянским каменем, крепости, в тои посылке с ним, Ильею, он, Ярофей, был и как де прибыли они против назначенного места, по левую сторону Енисея реки (Л. 21), в котором месте по чертежу велено строить крепость, и во время посылал Илья Нашивошников ево, Ярофея, с служилыми людми, з дватцать человеки для осмотру в ыные места, где бы строить крепость. А на назначенном месте для осмотру он, Ярофей, не был. Илья Нашивошников с служилыми людми на назначенное место для осмотра ездили, про то, он, Ярофей, не ведает, а чертеж о строении крепости всем служилым людем, он, Илья Нашивошников, обявлял. А служилых людей, двести человек, отпустил, он, Илья, в осенние время по указу, для того, что в то время около тои крепости рва копать было невозможно. А за отпуск служилых людей взятки, какие с кого Илья Нашивошников брал ли, и Алексея Оржакова ис крепости для продажи в ыноземцы, с порохом и с свинцом, посылал ли, и Прокопью Пьянову порох и свинец для продажи давал ли, и сборной ясашной казны, сорок пять соболей, он, Илья Нашивошников, утаил ли, про то, он, Ярофей, не ведает, и ни от кого не слыхал. И как приехал в деревню Лодейскую дворянин Илья Нашивошников, казачьим детям (Л. 21 об.) какое удержание чинили ль, про то он не ведает же.
У подлинного допросу, к сему допросу, вместо Ерофея Ашарова, по его велению, тоболской площадной подячей [2], Василей Дыдурин, руку приложил.
РГАДА. Ф. 371. Оп. 1. Д. 1869. Л. 20–21 об. Подлинник. Публикуется впервые.
Комментарий
Как один из выборных челобитчиков на коменданта Е. Ошаров, естественно, опровергал обвинения коменданта. Делалось это довольно продуманно. Илья показывал всем план предполагаемого места строительства, но сам Ошаров его не видел, так как с группой казаков послан подыскивать более пригодное. Будучи участником строительства Саянского острога, умолчал о недостроенной крепости, но прямо обвинил Зубова, что из-за позднего времени по мерзлой земле работы – отрыть ров и соорудить надолбы – не смогли выполнить. Ошаров косвенно опроверг обвинение в служебном злоупотреблении Илью Нашивошникова, отговорившись неведением и отсутствием порочащих о нем слухов.
[1] Ошаров Ерофей по подушной переписи 1720 г. не показан, поскольку он находился в Тобольске, и судьба его была неопределенной. Он относился к старожильческому служилому клану из 8 служилых людей Ошаровых. Кроме пешего казака Алексея Ошарова, грамотного, жившего в Красноярске с 10-летним Филиппом и Василием, прочие были конными казаками от сыновей братьев, пеших казаков
«Микитки Иванова сын и Герасимко Иванов сын» Ошаровых, что жили в городе, по подворной переписи 1671 г. Конные же пошли от трех детей Ивана Ошарова (Гаврилка 14 лет, Васька 12 и Ивашка 6 лет), конного казака в Красноярске. У него также жили некто «Ивашка да казачьи дети Ивашко Ярофеев 16 л. и Микитка 6 л.»[74]74
Перепись, 2014. С. 74, 387, 405, 409, 410.
[Закрыть]. Скорее всего, осиротевший Ерофей произошел от вошедшего в возраст казачьего сына Ивашки «Ерофеева сына», названного в память о деде.
Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?