Текст книги "Путь воина"

Глава 10

Занятия длились почти всю световую часть дня с небольшими перерывами для приёма пищи и ополаскивания тела в реке.

Вода спасала не только от жары. Полученные многочисленные ссадины и царапины разъедало едким потом, и они быстро загнивали. Баррос понимал это, изредка останавливая занятия и отправляя всех окунуться в реку, а потом смазывать раны целебной мазью, которую специально держали в небольших горшках.

Разное деревянное оружие кучами лежало на берегу. По команде учителя дети несколько раз за день меняли мечи на копья, секиры, булавы и дубины. Их учили отбиваться с помощью щитов, камней, палок и просто голыми руками. Сотни и тысячи раз повторялись одни и те же приёмы, удары, блоки, прыжки и падения. Движения становились уже бессознательными. А Баррос заставлял повторять их снова и снова. От многочисленных ударов тело каждого ребёнка превратилось в один сплошной синяк. Учитель даже смеялся, что у него теперь есть десять кусков мягкого мяса для жарки.

Год промелькнул совершенно незаметно. Дни летели длинной однообразной вереницей в постоянных тренировках и поединках с разными противниками. Дети потеряли счёт им. Уже давно никто из мальчиков не падал без сил после занятий от усталости на тюфяк. Тела юных гладиаторов налились силой, окрепли и легко переносили удары деревянного оружия.

После вечернего приёма пищи ребята устраивались на террасе или на широкой лестнице, ведущей вниз. Им было запрещено заходить в чужие казармы и общаться с другими детьми. Лучники на вышках не спускали глаз с маленьких рабов-гладиаторов и даже ночью при свете факелов бдительно несли вверенную им сторожевую службу.

Рус, лежа на своём тюфяке по соседству с Асомо, привычно смотрел на отражающиеся отблески огня факела на стене.

– Утром нас увезут отсюда! – Шёпот Асомо вывел мальчика из задумчивости.

– Откуда ты знаешь?

– Вечером я слышал, как Баррос сказал одному из учителей, что он закончил свою работу, и ланиста отпустил его в город отдохнуть и развлечься. Ему осталось только передать нас какому-то Флору. Тот утром приедет в школу.

– Неужели кому-то продадут?

– Не думаю. Ты разве забыл о том, что говорил ланиста? Ведь из нас хотят сделать элитный отряд! А пока мы – всего лишь хорошо подготовленные бойцы.

– Что же с нами будет? – Рус не на шутку разволновался.

– Мне кажется, что этот Флор продолжит наше обучение.

– И куда нас повезут?

– Я, как и ты, пока ничего не знаю. Завтра будет трудный день. Спи.

Оба замолчали, думая каждый о своём и надеясь на что-то хорошее.

Сон пришёл незаметно.

После завтрака Баррос не повёл, как обычно, детей на берег реки. Он велел Асомо построить их во дворе и ждать.

Вскоре со второго яруса вниз во двор неспешно спустились ланиста Мёрд, учитель Баррос и какой-то широкоплечий поджарый человек. Они остановились напротив выстроенной шеренги детей, и все увидели, что у незнакомца вместо левой руки култышка ниже локтя, а ноги и тело изуродованы многочисленными шрамами. Первым заговорил ланиста.

– Вы прошли обучение под руководством нашего лучшего учителя Барроса и теперь прекрасно владеете своим телом, способами ведения поединка, а также всеми видами оружия. Но оно учебное, деревянное, пусть по весу и не отличается от боевого. – Мёрд замолчал, обводя взглядом поочерёдно каждого из мальчиков. – Теперь пришла пора занятий с настоящим оружием! Вас отвезут в другую школу. Она находится совсем недалеко отсюда. Вашим учителем будет он. – Ланиста положил руку на плечо незнакомого детям мужчины. – Его зовут Флор. Он страшный человек. Иногда я сам боюсь его! Ну а с Барросом и с этой школой вы расстаётесь навсегда!

Баррос, стоявший совершенно неподвижно с опущенным в землю взглядом, неожиданно улыбнулся и произнёс:

– Хочется верить, что моя учёба пригодится вам, а некоторым спасёт жизнь. Я знаю, что каждый мечтает о свободе. Редко кто её получает, но всё равно нужно надеяться, тренироваться, сражаться и терпеливо ждать своего счастливого случая. И он может наступить. Верьте в это! Прощайте!

Мёрд и Баррос, бросив последний взгляд на ребят, направились в сторону лестницы большого дома.

С детьми остался Флор.

Негромким, но очень твёрдым и жёстким голосом он приказал им идти к воротам, где их уже ждали две запряжённые открытые повозки и четверо охранников-лучников на лошадях.

Глава 11

За прошедшие три дня Гирк успел подружиться с викингом. Вождь племени, пользуясь возможностью, расспрашивал воина о чужих землях, населяющих их народах, обычаях, одежде, оружии. Разговорам и вопросам не было конца. Да и когда ещё можно будет повстречать человека, так много знающего о далёком и неведомом мире.

Уже и лодка лежала в кустах на берегу реки, оружие и запас еды были собраны, а Гирк всё никак не мог решиться отплыть из посёлка, хотя видел, что Вран уже начал проявлять нетерпение.

С утра оба старательно точили лезвия мечей, ожидая, когда Верея и Леся приготовят пищу, и вяло перебрасывались односложными фразами.

Пронзительные женские крики снаружи дома заставили вздрогнуть Гирка и поморщиться обычно невозмутимого Врана.

В страшном испуге и возбуждении в дом вбежала Верея, захлопнула за собой дверь и метнулась в самый дальний угол, где забилась под топчан и отказывалась оттуда вылезать, несмотря на все увещевания вождя, который пытался её успокоить.

– Да что же все-таки случилось? – не выдержал викинг, поднимаясь со своего места и направляясь к ней.

– Там… там… у-у-у! – размахивала руками Верея, не в состоянии произнести членораздельно ни одного слова.

Но тут дверь снова распахнулась и в дом влетела Леся. Бледное лицо и дрожащие руки девочки окончательно встревожили гиганта.

– Успокойся и говори! – Викинг отбросил в сторону меч и присел на корточки, возвышаясь над ней на три головы. Его огромные ладони легли на её хрупкие плечи.

Из сбивчивого рассказа Леси мужчины поняли, что дети бегали и играли на опушке леса. Там они наткнулись на маленького медвежонка, притащили его в посёлок и стали возиться с ним возле дома бочара. Вот тут и нагрянула медведица. Ребятня всей толпой бросилась в дом и захватила с собой медвежонка. Двери, похоже, заперли на задвижку. Хозяина в доме нет. Медведица рычит и рвётся к своему медвежонку, дети плачут и орут.

Мужчины, не сговариваясь, бросились во двор.

– Я отвлеку медведицу, а ты постарайся войти в дом и отобрать у ребят медвежонка! – Великан быстрым шагом приближался к злополучному дому.

– Но ты ведь без оружия, Вран! Возьми мой меч!

– Он мне не нужен, а тебе может пригодиться! – Викинг перешёл на бег. – Ты посмотри, она почти сломала дверь!

Открывшаяся перед ними картина могла обескуражить кого угодно.

Огромная медведица успела вырыть под дверью яму, просунула туда лапу и теперь, рыча, тянула дверь к себе. Одна из досок уже наполовину была отломана, ещё одна трещала, раскалываясь вдоль волокон. Изнутри дома доносились детские крики и громкий плач.

– Э-ге-гей! – что есть мочи заорал Вран, почти вплотную приблизившись к зверю сзади.

Медведица стремительно развернулась в сторону опасности и встала на задние лапы. Страшные челюсти раскрылись, из глотки вырвалось грозное рычание, в воздухе замелькали тяжеленные когтистые лапы. Сразу нападать она не решилась, враг оказался больше её самой. Вот только инстинкты требовали чужой крови и плоти, и медведица шагнула вперёд.

Гирк, стоя позади своего нового друга и выставив перед собой меч, с ужасом наблюдал за всеми движениями зверя, несущими им смерть.

Но викинг тоже сделал шаг ей навстречу, и его кулак со страшной силой врезался в грудную клетку зверя. И тут же чудовищный удар ноги великана подсёк лапу хищника. Медведица беспомощной тушей завалилась на бок, ткнувшись носом в землю.

– Что стоишь, она быстро очнётся, заставь ребят открыть двери и отдать медвежонка! – Вран взглядом подстегнул вождя, и тот бросился мимо лежащего зверя к дому.

– Дети, это я, вождь Гирк! Мы отогнали медведицу, открывайте!

Всхлипывания и визги прекратились, металлом звякнул запор, дверь распахнулась.

Гирк ворвался в дом, схватил за загривок медвежонка, снова выскочил во двор и, подбежав к лежащей медведице, бросил его ей на брюхо.

Глаза зверя открылись, конечности дёрнулись, медведица повернулась мордой к людям и встала на все четыре лапы.

Злобный взгляд сразу же остановился на фигуре великана, но копошащийся рядом пушистый комок отвлёк её внимание. Издав горловой звук, медведица повернулась задом к людям и медленно направилась в сторону леса, подталкивая перед собой носом детёныша.

– Фу-у! – выдохнул Гирк. – У меня всё ещё трясутся руки и ноги! Как ты это сделал, Вран? Ведь ты мог убить зверя голыми руками, я видел! Почему же не убил?

– А зачем? Мы с тобой спасли детей, а медвежонку сохранили его мать. Никто никому не причинил вреда. И это хорошо! Или ты так голоден, что готов был медведицу съесть? – Викинг разразился громким хохотом.

– Возможно, ты и прав! – Лицо Гирка было серьёзным, он не понял шутки.

Весь день вождь был задумчив и молчалив, старался держаться подальше от великана. Но лишь только заходящее солнце коснулось верхушек деревьев ближнего леса, он сам начал разговор о том, что волновало обоих.

– Ты знаешь, Вран, хоть я и обещал, но мне очень не хотелось плыть с тобой вверх по Вине.

– Почему? – нахмурил брови викинг.

– Понимаешь, если сталкиваешься в лесу с такими же охотниками, как и я, но из другого племени, то с ними можно разойтись мирно. Ты же поведёшь нас туда, где скопище викингов. Очень сильных и умелых воинов, похожих на тебя. Если с ними произойдёт стычка, мы все погибнем! Уцелеть сможешь только ты. – Гирк замолчал, отведя взгляд в сторону. – Так я думал до твоей встречи с медведицей!

– Не понял тебя, вождь, поясни!

– Ты – воин! И я вижу, что очень сильный воин! Равных тебе не найти. Но просто для развлечения или походя, для показа своей удали убивать никого не будешь. Пожалел вот медведицу!

– Я не собираюсь ни с кем воевать, Гирк! Мне нужно лишь разобраться, что стало с моими друзьями и врагами, и принять для себя какое-то решение!

– Вот это я теперь окончательно понял, Вран! Поэтому мы пойдём с тобой в поход, не сомневайся! Лодку мои люди с побережья уже пригнали. Утром будем готовы!

Глава 12

Зубы клацнули возле самого лица Руса, и только мгновенная реакция позволила ему, пусть и с большим трудом, отклониться в сторону. Правая рука машинально вцепилась в шерсть на загривке пса, оттягивая его голову подальше от себя. Он ощущал слабость во всех дрожащих конечностях и отчётливо понимал, что долго удерживать зверя не сможет. А сгусток шерсти, мышц, когтей и зубов всей своей массой надвигался на мальчика, пытаясь опрокинуть его на землю. Не могла уже помочь и левая рука, подпиравшая нижнюю челюсть бойцовой собаки. Когти передних лап дважды до крови ободрали правую ногу. Липкий страх и ужас начали сковывать конечности ребёнка. Дикая боль и ярость от собственной беспомощности захлёстывали сознание, вызывая кровавые круги перед глазами и такое неизведанное до этого бешенство, что мальчик готов был впиться зубами в глотку врага. Смрадное хриплое дыхание обдало щеку и ударило в нос, заставляя закашляться. Возможно, это и спасло ребёнка. Приступ кашля пульсирующими толчками отозвался в его теле, неожиданно получившем дополнительный приток сил. Правая рука мощно дёрнула шерсть на загривке, а левая, подчиняясь приказу мозга, проскочила под собачьей челюстью и с помощью предплечья охватила шею животного в железный замок. Теперь уже никакая сила не могла помочь зверю вырваться из человеческих объятий. Изогнувшись дугой, как кошка, пёс пробороздил когтями задних лап бёдра мальчика, заставляя его от резкой боли упасть на бок. Но правая рука ребёнка при падении мёртвой хваткой вцепилась в своё левое предплечье, усиливая жим на горло врага и перекрывая доступ воздуха. Два тела сплелись в последнем смертельном объятии. Лапы животного по-прежнему рвали когтями человеческую плоть, но это были уже конвульсивные движения.

Всего в нескольких дюймах от себя Рус видел, как темнеют и закрываются глаза пса, вываливается на сторону красный шершавый язык, чувствовал последние удары его сердца. Вот наконец зверь содрогнулся всем своим телом и замер.

Капля за каплей ярость медленно покидала сознание, а кровавый туман рассеивался перед глазами. Разжать одеревеневшие руки ребёнок самостоятельно уже не мог. Сознание покинуло его.

– Помоги ему, Курт! – раздался сверху чей-то повелительный голос.

Кто-то опустил вниз широкую лестницу, и в яму, сильно прихрамывая, спустился огромный и толстый мужчина. Ловкими движениями он выпрямил скрюченные судорогой пальцы на руках мальчика, расцепил захват и оторвал ребёнка от собаки. Словно пушинку вскинул он на плечо безжизненное тело Руса и неспешно выбрался наверх.

– Ну, что скажешь о нём, Флор?

– Хорош, ох как хорош этот малыш! Я доволен!

– Мне кажется, что ты перестарался с ним! – Толстяк бережно опустил мальчика на траву.

– Почему ты так считаешь, Курт?

– Мы не кормили Руса шесть дней, и он сильно ослаб, а пса – всего три дня. Да и сам посмотри, мальчик размерами намного меньше собаки! Ты мог его легко потерять в этом бою!

– Пожалуй, так оно и есть. В следующий раз сам отбирай зверей для боев Руса!

– У него это был последний бой!

– Что ж, отнеси пока малыша в дом. Пусть его приведут в порядок. Дальше посмотрим, что с ним делать.

Грубое прикосновение и резкая боль в ногах, а также привычный запах лечебной мази заставили его открыть глаза. Первое, что он увидел, был грязный, давно знакомый закопчённый потолок в казарме для раненых гладиаторов на первом этаже. Рус понял, что беспомощной куклой лежит на столе, не имея сил пошевелиться, а кто-то быстро и умело обрабатывает его раны.

– Очнулся, малыш? – Басовитый голос Курта эхом разнёсся по большой пустой комнате. – Крепко тебе досталось! Я уж испугался, что не сумеешь с этим псом справиться. Но ты смог всё-таки взять его в захват!

– Я и сам не надеялся победить! – прошептал мальчик. – Думал, он меня порвёт! Тяжко мне пришлось.

– Ты ослаб и не успел настроиться на бой, а злобой и яростью тебя захлестнуло слишком поздно, сил уже никаких не осталось!

– Курт, я очень испугался, когда подняли щит! Пёс был таким огромным!

– Всё, малыш, успокойся. Ты жив, а это главное. Раны твои я омыл и смазал целебной мазью. Перевязывать не стал, на воздухе скорее заживут. Вот возьми миску. Тут мясной бульон. Выпей его. Много пока есть нельзя. Хватай меня за шею, отнесу наверх. Отдохни и хорошенько выспись! Перед заходом солнца я приду посмотреть на тебя. Если проснёшься, сразу и покормлю.

Едва только спина мальчика коснулась тюфяка, как спасительный сон окутал его измученное сознание и расслабил израненное тело.

Курт несколько мгновений постоял, думая о чём-то своем, негромко выругался и стремительно вышел из комнаты.

Наступила долгая тишина.

Страшные челюсти сомкнулись на шее Руса. Острые, как наконечники стрел, клыки рвали горло. Хруст дробимых позвонков резал слух, солёный тошнотворный запах крови наполнял воздух.

Рус проснулся от громкого душераздирающего вопля. Это кричал он сам. Всё его тело покрылось крупными каплями пота, в висках гулко пульсировали удары сердца.

С трудом подняв руку, мальчик вытер ладонью мокрое лицо и открыл глаза, прогоняя от себя тошноту и кошмары.

Нужно было постараться уснуть, набраться сил. Он это понимал, но сон уже не шёл к нему.

Нахлынули воспоминания.

Он отчётливо помнил, как сразу после прибытия сюда их начали заставлять усиленно упражняться с боевым оружием, не имеющим заточки. Но им тоже можно было легко покалечить и даже убить своего противника.

Меры предосторожности, принятые Флором на случай неповиновения кого-либо из юных гладиаторов, были намного строже, чем в школе у их прежнего учителя Барроса. На занятиях кроме лучников постоянно присутствовал отряд воинов из десяти человек в полном вооружении, готовый в любой момент наброситься на непокорного ребёнка-гладиатора.

Отрабатывать приёмы боя, а также проводить тренировочные поединки Русу приходилось уже со всеми мальчиками из их элитного отряда, а не только со своим другом Асомо.

Иногда в качестве развлечения Флор, его учителя-надсмотрщики и воины из охраны тоже принимали участие в показательных поединках. Пользуясь своим превосходством в силе и безнаказанностью, они старались долго и с особой жестокостью бить и унижать детей. Особенно свирепствовал Флор. После каждого сильного удара, видя жуткую гримасу на лице кого-нибудь из мальчиков, однорукий учитель любил повторять с издевательской усмешкой, сопровождаемой громкими раскатами хохота:

– Чем тебе больней в бою со мной на глазах у всех, тем легче будет перед смертью в одиночестве! Терпи, ублюдок! Я из тебя всё дерьмо выбью!

И действительно, бил так, что тело покрывалось кровавыми пузырями.

Намного полегчало, когда стали заниматься с боевым оружием.

Теперь уже никто из охранников и надзирателей не рисковал добровольно выходить на поединок. Всем хватило одного примера, когда Асомо серьёзно ранил в грудь особо жестокого стражника, кичившегося умением владеть мечом.

Взрослые воины-мужчины вдруг поняли: эти дети уже настолько хорошо владеют любым оружием, что легко могут в одиночку противостоять им.

Но учёба на этом не кончилась. Самое страшное, о чем нельзя было и подумать, ждало мальчиков впереди. Это Рус понял намного позднее из полученного собственного опыта, а также из долгих разговоров с учителем Куртом, отечески относившимся к нему.

Среди сотен и тысяч маленьких рабов, ставших гладиаторами, Мёрд и его люди искали детей, из которых можно было вырастить воина-зверя, способного вызывать в своём сознании и теле боевое неистовство – дикую ярость, придающую человеку невообразимые силы. Такие бойцы и целые отряды, собранные из них, нужны были королям, императорам, халифам и князьям. Их можно было продавать за огромные деньги и продолжать выращивать всё новых и новых воинов. Мёрд называл их бешеными.

Но как найти такого ребёнка? В обычной мальчишеской драке разглядеть его просто невозможно. Дети ещё не готовы биться до смерти, отнимая чужую жизнь или защищая свою. Этому их нужно было научить. Или заставить!

Мёрд уже давно умел интуитивно определять в мальчиках задатки воина-зверя по движениям, мимике лица, быстроте речи и блеску глаз. Вот только не все дети, имеющие эти задатки, становились нужными ему бойцами. А потому в школах ланисты Мёрда сложилась четырёхступенчатая система обучения детей.

На первой ступени в многочисленных мелких школах ребят обучали владению оружием для подготовки к поединкам, проводимым в амфитеатрах огромного государства императора Карла.

Второй ступени ланиста уделял особое внимание. Сюда уже подбирались дети, имеющие явные задатки воина-зверя. Их привозили из разных мест. Из них создавали маленькие элитные отряды, с которыми занимались лучшие учителя фехтования и борьбы. Они доводили до совершенства уже полученные мальчиками боевые навыки, а попутно многократно и незаметно проверяли выявленные задатки. Ну а затем наступал самый сложный и страшный для детей, а для ланисты самый ответственный этап, третий.

Элитный отряд маленьких гладиаторов перевозили в школу, где всем командовали учитель Флор и его помощник – толстяк и весельчак Курт.

Эти двое были из числа первых бешеных, выращенных Мёрдом. Когда-то он очень выгодно продал их на службу баварскому герцогу Тассилону. В одном из сражений бешеные спасли тому жизнь, но были так сильно изранены, что благодарный герцог освободил их от службы и отправил на излечение к Мёрду. У него они и остались, но уже в качестве свободных учителей. Кому же, как не им, можно было доверить развитие необычных боевых качеств маленьких гладиаторов.

И если после тяжёлого ранения в ногу Курт по-прежнему оставался весёлым и добрым человеком, то потеря руки сделала Флора злым и жестоким ко всем окружающим, а особенно к детям.

По его приказу сразу за пределами периметра школы были выкопаны десять больших ям глубиной не менее четырёх локтей. Каждую из них посередине перегораживал деревянный щит, образуя два вместительных отсека. Их земляные стенки были укреплены ошкуренными деревянными жердями. Сверху над ямами от дождя, если этого хотел Флор, на колья натягивали просмолённую парусину, образующую, как у военной палатки, две покатые стороны.

Вот в такие отсеки усаживали мальчиков и держали там по многу дней без пищи, а иногда и без воды. В соседнем отсеке мог находиться такой же ребёнок, которого обычно привозили из другой школы, а мог быть дикий зверь. Тяжёлая решётка из металлических прутьев, лежащая поверх ямы, не позволяла выбраться наверх без посторонней помощи.

Голод, холод, жажда и отчаяние, казалось, доводили мальчиков до изнеможения и полного отупения, подводя тело и разум к черте смерти. И вот тут окончательно проверялась тяга к жизни каждого ребёнка и задатки бешеного.

Долгое заточение неминуемо заканчивалось боем.

Щит поднимался наверх, и ребёнок видел своего противника. Но как можно было их, обессиленных и безучастных ко всему, заставить драться? Да очень просто.

Если в яме оказывались два мальчика, то в центр её на верёвке опускался кувшин с водой, а к ногам детей бросали боевые мечи. Исход всегда был один: дети хватались за оружие.

Если же в яме были ребёнок и зверь, то на дно летел кусок мяса или большая хлебная лепешка, что также приводило к началу боя. А сверху за всем происходящим наблюдали внимательные глаза учителей.

Рус попытался перевернуться на бок, но острая боль от многочисленных свежих ран на ногах, бедрах и животе пронзила всё его тело, заставляя замереть в прежней позе. Он с трудом перевёл дыхание и расслабился.

Нынешняя схватка с большим и страшным псом стала уже пятым боем со зверями с тех пор, как он попал в школу к учителю Флору. Ещё пять поединков ему пришлось выдержать с такими же мальчиками-гладиаторами.

Самым страшным и тяжёлым был поединок с голодной и разъярённой рысью. Эти воспоминания сразу вызывали у Руса озноб.