Текст книги "Это убьет тебя раньше, чем СПИД"

13 (1)

И вот, мы с ней оказались на трассе. В дороге.

Я топил, что было сил, не оглядываясь на мелкие города, посёлки и вывески придорожных кафе. Так уж получилось, что мы выехали в ночь. Проснувшись, я поехал в больницу, теперь уже на своей тачке! Я приехал к ней, и первым же делом нашел ту медсестру, за стойкой регистрации. Поблагодарил её на то, что пропускала меня всё время, а ещё спросил, как скоро Леру выпишут. Ответ был неутешительным. Ей нужно было провести в больнице ещё как минимум пару-тройку дней. Анализы должны были быть готовы со дня на день, а до тех пор, Лере оставалось прибывать в исключительном карантине. Будто бы она и вправду чем-то болела.

Кое-как, не без денег, но я всё-таки убедил медсестру помочь мне вывезти Леру подальше из больницы. Эта девчонка была так рада моим деньгам, что даже дала мне несколько ампул обезболивающего, а ещё штуки три оранжевых баночек с таблетками.

– Их не купишь без рецепта, а если прервать курс употребления – будут проблемы.

– Да ладно, – отмахнулся я, – у неё же простое сотрясение, с кем не бывает!

– Об этом я и говорила, – выдохнула она. – У главврача есть подозрение на когнитивный диссонанс.

– Чего?

– Это такое заболевание, типа помешательства… хотя нет! Скорее, знаешь, это как биполярное расстройство психики. А таблетки помогают ей оставаться в рассудке. Точнее, в одном из двух…

– Да они ж её скорее овощем делают, чем помогают!

– Не спорь! Окончи курс, а потом выбросишь остаток, если захочешь.

Взяв банки, я согласился ухаживать за Лерой, пока ей не станет лучше без них. Такое себе, если честно, но чего уж поделать…

Так или иначе, я всё-таки забрал её оттуда. Посадил в машину и отправился к ней домой. Мы решили взять хоть какие-то её вещи, даже не смотря на то, как возбуждающе лежала на её бедрах эта больничная сорочка, в лютиковый цвет. У неё ведь только сумочка с собой была, и пиздец! Всю дорогу до дома, она рассказывала мне истории своих подруг, с которыми познакомилась в застенках палаты. Зачастую там лежали такие же жертвы мужского насилия, и ей было, что им рассказать. Тяжело ей всё-таки досталось от этого Гения Семиотики, тут уж не убавить, не прибавить, не ударить. Хорошо, что я его прогнал. Хорошо, что я с самого начала был против этих отношений, будто бы меня кто-то спрашивал.

Я почти доехал до её дома, как Лера внезапно передумала:

– Поехали дальше… не хочу возвращаться.

– А что с одеждой? С документами?

– Документы у меня всегда с собой, – улыбнулась она, показывая мне на свою сумочку. – А что до одежды… я что, не нравлюсь тебе в этом белье? А?

Задрав подол сорочки, Лера игриво подмигнула мне, закусив нижнюю губу.

– Ну, пойдёт, – подколол я её, улыбнувшись в ответ.

Расхохотавшись, она закусила губу ещё сильнее, и оставила свою ладонь между моих ног. Вот так вот, просто. Она была решительно настроена выебать меня той ночью, во что бы то ни стало. А я опять струсил. Отставил её руку в сторону, переключил передачу и сделал вид, будто бы ничего не произошло. Лера сразу всё поняла. Уткнулась головой в спинку кресла, расставила ноги в сторону и запустила свои пальцы куда-то под лютикового цвета белье. Она так и напрашивалась на еблю. Наводя на меня томные взгляды, свободной рукой она потянулась к моей и затащила её под сорочку. Пришлось изрядно попотеть, чтобы не запутаться в её трусиках, но в тоже время не потерять управление машиной мечты. Нужно было что-то выбирать, и я выбрал машину. Прибрав руку, я оставил её на руле, и теперь Лера, кажется, совсем на меня обиделась.

– Знаешь, как называют таких как ты? – спросила она, надув губы.

– Как же?

– Кайфоломщиками.

Я не замечал этого прежде, но спустя какое-то время, проведенное с ней наедине, когда наша машина с визгом проносилась мимо опустевших домов, магазинов, неновых вывесок: «Пиво! Розлив!» и прочего дерьма, я разглядел тот факт, что Лера стала сама на себя не похожа. Она не была той Лерой, которую я встретил тогда, в клубе. Теперь она была очень игривой, затем сразу же – подавленной. Будто бы «Вся жизнь – театр, а она в ней – актриса», или как там пишут в социальных сетях? Короче, она и вправду болела чем-то вроде когнитивного диссонанса. Выражалось это, по сути, только в резкой смене её настроений. В ней будто бы чередовались два состояния, сменяя друг друга, находясь в постоянной борьбе, в то время, как сама она, видимо, ничего не могла с этим сделать. Таблетки были как нельзя, кстати, учитывая их эффективность. Находясь в состоянии овоща, Лера очень смутно переживала нашу поездку, много спала, мало ела, но в тоже время – не пыталась меня трахнуть. Ну, почти… Иногда эти её приступы внезапной смены настроения, приводили меня в состояние ужаса, когда она внезапно требовала остановить машину, и выбегала на трассу, полную автомобилей, слепящих огнями фар.

Мы тогда проезжали мимо одно из тех мелких городов на трассе. Чайковский, кажется, или, как-то так. Бля, да я не помню, если честно. От всех остальных, подобных ему городков, этот отличался только большой центральной площадью. Для весьма маленького городка эта площадь была какой-то особенной, не знаю. Поодаль от площади располагался небольшое озеро с лебедями, а ещё мост. Он был довольно высоким, для сравнительно маленького озера. Там плавали лодки, а люди в лодках неспешно проводили время, занимаясь подкормкой местной фауны. Жизнь в таких городах текла совсем непривычно для меня. Всё было каким-то чересчур неспешным, обыденным, без парадов и повсеместной беготни от одной точки в другую, как это бывало раньше. Не, я, правда, не помню, как назывался этот городок. Мы остановились-то там ненадолго, скорее уж – были проездом.

По радио снова передавали новости про Егора. Этот парень с местного радио, говорил точно как любой парень с местного радио, типа: «Здра-а-а-а-асьте, вы на волне сто четыре и хуй знает!». Он там новости озвучивал, ну и про Егора вспомнил. Типа, не так давно задержали крупного наркодельца, или что-то в этом роде. Лера опять приуныла. До того момента она была вполне себе весёлой, мы общались о чем-то вроде литературы, а теперь она только и делала что сопли на кулак мотала, пока я мотал в своих руках кожаный чехол от руля. Мы ехали уже второй день, иногда заезжая в местные продуктовые, чтобы взять себе чего-то низкокалорийного, ведь даже будучи на таблетках, Лера заботилась о здоровом питании.

И тут она внезапно спросила:

– Ты же меня не бросишь? Как Егор… тебя не посадят?

Я словно дар речи потерял. Едва не выпалил ей о том, что это я его сдал и это я во всем виноват, господи, какого черта она вообще спросила меня об этом? Если бы не этот гандон, с местного радио, она бы никогда не спросила у меня подобной глупости. Я ей так ничего и не ответил. Наверное, нужно было, конечно, но я подумал, что этот вопрос настолько дуратский, что даже смысла отвечать на него никакого нет.

Лера, по всей видимости, думала иначе.

Оставив тачку, я уже собрался выйти в магазин, как Лера едва не разрыдалась. Воспаленные щеки, покрасневшие глаза, и желтая сорочка. Она выбежала на улицу, и рванула куда глаза глядели. Видимо, лишь бы от меня подальше. Чем же я её так расстроил-то, чтобы нужно было так яростно от меня убегать. Я окликнул её пару раз, а потом пустился следом. Так мы с ней пробежали пару сотен метров и оказались перед тем озером. Оглядевшись на меня, словно в последний раз, Лера пустилась к мосту. Забралась по ступенькам, и теперь кричала на меня что было сил, держась за перила.

– УХОДИ ОТ МЕНЯ! – кричала она, оглядываясь на воду внизу.

– Ты чего? – спросил я, то единственное, на что меня хватило.

Это было пиздец как внезапно, знаете ли! Я не мастер выкручиваться из подобных ситуаций, только лишь потому что подобных ситуаций в моей жизни не было ровным счетом ни одной. В прочем, так было только до появления в моей жизни Леры, и теперь, видимо, мне нужно как-то иначе смотреть на те же вещи, или хотя бы просто отвечать ей, чтобы подобной хуйни не было больше никогда. Но она точно была бы. Это ж Лера…

– УХОДИ! НЕ ХОЧУ ВИДЕТЬ ТЕБЯ!

Не послушав её, я сделал пару шагов ближе. Обессиленная, с ногами, что косились от одной только мысли о суициде, Лера плакала на меня, и с остервенением вцепившись в металлический поручень, кажется и в самом деле была готова на то, чтобы спрыгнуть, к чертовой матери! Да уж… совсем не так я представлял себе нашу поездку! Совсем не так.

– Я ЖЕ СКАЗАЛА! – заметив мои шаги, продолжала она кричать. – Я БРОШУСЬ!

Всё закончилось менее трагично. Когда Лера, задрав сорочку по самую задницу, решилась перемахнуть через перила, там я её и схватил. Расплакавшись, она своими слезами залила всю мою шею. Всхлипывала, держась за мои плечи, чуть сильнее, чем за те перила. Но теперь всё было позади. Не совсем прямо вот всё, но хотя бы что-то…

– Прости, прости, пожалуйста… – сопела она, в шею, лишь изредка поднимая на меня свои красные заплаканные глаза. – Я… ты… не бросай меня, пожалуйста. У меня больше никого не осталось. Я покончу с собой, если бросишь…

Бля, как будто я собирался её бросать, господи! Не собирался я её бросать!

Это всё её биполярное расстройство, или я хуй знает, как описать столь внезапную смену настроений. Мы стояли как два придурка на том мосту, пока я обнимал её, и пока она плакала в мою шею. Вот так просто. Люди внизу, весьма охуевшие от столь внезапного представления, кажется совсем забыли о том, зачем вообще оказались на том озере. Им теперь было совершенно похуй на лебедей, они смотрели только на нас.

Я сказал им:

– Всё хорошо, она просто не в себе!

И мы ушли. Вернулись в машину, я завел мотор и мы уехали прочь из того города. Я совсем забыл о походе в магазин, и подумал, что лучше будет прикупить чего-нибудь на заправке, там ведь тоже есть какая-то еда… Пусть и дорогая, конечно, раза в два дороже розничной, но какого черта, у меня ведь были деньги, и что мне оставалось с ними делать? Солить их что ли? Конечно, нет! Успокоившись, Лера снова уснула и, слава богу. Лучше уж так, чем бегать за ней после того как очередной придурок с местного радио вспомнит её крестного отца. Я его, кстати, тоже вспомнил. Это было один раз, на трассе.

Чуть не забыл!

Я не рассказывал вам об этом раньше, на самом деле даже и не знаю почему, но сейчас расскажу. О, как я только мог забыть об этом! Дело в том, что Лера любила скорость. Нет, я не про ту скорость, которую принято считать нормой, в привычном смысле этого слова. Лера никогда не просила меня разгоняться до сотни, что было бы весьма обычным делом на трассе. Эта скорость была исключительно мышечной. Импульсивной, резкой и внезапной. Она была только лишь в её голове. Эти гонки, проходили в потаённых уголках её разума, заставляли её ощущать себя между небом и землей, и, разумеется, требовали постоянной подпитки, как и всё любое, что развивает скорость выше средней.

Мне довелось видеть её пару раз на седьмом небе от счастья, когда Лера доставала из своей сумочки пару косяков, или цветных таблеток. В то время, мы уже начали останавливаться в гостиницах. Придорожные номера едва ли годились в сравнение с моим прошлым обиталищем, но делать было нечего. Мы снимали номера, получали белье, заправляли им постели, и проводили в них пару дней. Затем ехали дальше, на поиски новых гостиниц, с новыми номерами, с новыми постелями и новым бельем.

Помню, как она в первый раз раскрыла передо-мной свою сумочку. Она больше походила на аптечку, с препаратами разного сорта, типа морфина и бензедрина. Где она вообще достала эту старую хрень – ума не могу приложить. Она баловалась таблетками, мешала их с прописанными антибиотиками, иногда курила травку. Как только я всё это увидел, то тут же потребовал с неё уговора – не употреблять больше, от греха подальше.

Эта её аптечка, появилась сравнительно недавно, когда она лежала в больнице, там один из медбратьев торговал болеутоляющими, и имел в своем владении целый список запрещёнки на любой вкус и бюджет. Вот Лера и отоварилась от души. Сначала она достала пару таблеток, пока мы ехали меж улочками маленького безымянного городишки.

– Будешь одну? – спросила она, с восторгом в глазах.

– Убери эту дрянь… – процедил я, улыбнувшись.

– Как хочешь! – воскликнула она, и проглотила её, вслед за первой.

Состояние её в такие моменты было подобно животному.

Глаза её горели безудержной страстью, обещали мне основательную трёпку, если я вдруг надумаю остановиться где-нибудь на обочине. Она изнасиловала бы меня, как пить дать! Под таблетками она была живее, чем обычно. Руки её извивались в странном танце, всем своим телом она порхала по салону автомобиля, наводя меня на мысль о том, что пора бы ей уже успокоиться. В те моменты Лера хотела только одного – меня.

Мы ехали в ночь, и я снова вспомнил о том, какого черта я натворил.

Естественно, оправданий мне никаких не было, но глядя на дремлющую Леру, пока она ворочалась на заднем диване, а я всё ещё держался руками за баранку, единственное чего я хотел той ночью, так это прощенья. Я хотел снять этот груз, и снять его как можно скорее! Хоть в церковь иди, хоть… не знаю… как это называется, типа, аудиенция? Ну, бля, когда я один на один со священником, рассказываю ему о том, что меня тревожит, а он взамен отпускает мне все грехи. По-моему это было бы весьма неплохо! Это было бы просто охуительно, если бы я только верил в то, что есть какой-то чувак в небе, способный отпустить мне подобную хуйню…

Я поглядывал на Леру, время от времени, пока она сопела на заднем диване. До сих пор я не был уверен в том, спил ли она на самом деле, или может быть нет, но, в конце концов, я выпалил ей:

– Это я сдал Егора…

– Что ты сказал? – раздалась она, столь же внезапно как прозвучало моё признание.

– Это я его сдал…

Отпрянув от дивана, Лера мигом перемахнула через спинку пассажирского кресла и теперь сидела рядом со мной, таращилась на меня, своими удивленными глазами, словно услышала то, что совершенно никак не укладывалось в её и без того больной голове. Впрочем, в этом не было её вины. Зачем я только вообще решился на это дурацкое признание? Какой черт меня за язык дернул… даже не знаю.

– Вот я дура… – прошептала она, прикрыв рот ладонью. – Какая же я дура! Господи!

Её изумлению не было границ. Глаза её были на выкате, губы обсохли, а глаза налились кровью.

– Извини, – промямлил я, не отпуская рук с руля. – Я хотел тебе сказать, но…

– Господи, какая я дура! Привела тебя… познакомила и сама же подставилась… Ты урод. Ты знаешь? Ты урод!

– Лера, прости, пожалуйста…

– УРОД! КОНЧЕННЫЙ УРОД! ТЫ МНЕ ЖИЗНЬ ИСПОРТИЛ!

Она кричала и колотила меня кулаками в правое плечо, что было сил. Кричала, била меня и плакала. Я ещё сильнее пожалел о том, что подписался на это признание, но теперь было поздно. Теперь единственное, что мне оставалось – это лишь везти нас дальше, принять все последствия и постараться не вляпаться в ещё больнее дерьмо. Мне, кстати, полегчало. Ну, как говорят обычно, мол: «Покайся – легче станет!». Вот это правда. Жаль только, что Лера была не в восторге от всей это правды. Впрочем, её тоже можно понять, я всё-таки её Крестного отца в тюрьму упёк… наверное, я и вправду урод.

– Останови машину! – потребовала она, покончив со своими кулаками.

– Где ж я остановлюсь… подожди немного.

Я ехал на полосе, близкой к двойной сплошной, а от обочины меня отделяла огромная махина, вроде меж городского автобуса. Остановиться я никак не мог, даже если бы очень захотел. Жаль только, что Лера не желала этого понимать.

Она потребовала снова, и снова я ответил ей, что не могу остановиться.

После этого, она расплакалась пуще прежнего, а когда я подумал, что ещё немного и она успокоится – та вытянула свои длинные руки и принялась меня душить. Серьезно, я не шучу! Душила меня, сдавливала гортань, впивалась своими острыми ногтями в мою глотку, пока я что было сил, держал управление автомобиля в своих руках. И всё бы ничего, вот только ей абсолютно похуй было, что я там пытался держать, и зачем.

Лера была полна решимости меня убить. Я не шучу.

Её реакция была для меня неожиданной. Сняв руки с моей шеи, она переключилась на руль, когда со всей своей силой потянула мои запястья на себя. Мои руки мгновенно потянулись к ней, как и сам руль завертелся без моего согласия. Тачка-мечты, очень лихо выкрутилась по оси, на сто восемьдесят градусов, и крутилась очень долго, как минимум пару-тройку раз, когда ехавший нам на встречу грузовик несся, не сбавляя скорости. Водитель той махины гудел мне, что было сил, но что я мог поделать? Тачку швыряло из стороны в сторону, накручивая пятаки, пуская дым из под колес. Я совсем перестал что-либо соображать. Лера что-то кричала мне, била по лицу и плечам, водитель напротив продолжал гудеть, но и не мог остановиться, времени оставалось всё меньше.

Потянув за ручной тормоз, я заставил машину кое-как, но всё-таки остановить своё движение и вынудить её перестать жечь резину по чем зря. Единственное, что у меня получилось тогда, это лишь выехать за аварийную полосу, что спасло нас всех от неминуемой гибели, возможно. Когда мы остановились, никто больше не кричал. Лера сидела, втыкая в бардачок, хлопала ресницами выпученных глаз. Тот грузовик всё же проехал мимо и, слава богу. Я понял это, когда расслышал слабый удаляющийся звук сигнального гудка, который просигналил ещё пару раз и внезапно умолк.

Оглядевшись, я сидел так же молча, как сидела и Лера, я наблюдал за ней, а потом и за самим собой на предмет того, все ли с нами хорошо. Вроде бы неплохо. Мы не покалечились, не сломали себе рук, чудом избежали гибели, короче – нам повезло. После минут пяти, или чуть больше, я что было сил, ударил ладонями по рулю и заорал. Я заорал на Леру, за то, какая она невменяемая дура ебаная, какие родители её уроды, какой Егор – гандон, и какой я, во всем этом мире, – долбоёб, что судьба сыграла со мной настолько хуевую шутку. Мы поменялись местами: я кричал, а Лера молчала, хлопая ресницами.

– Какого хуя ты творишь? Ты совсем ебанутая, блядь? – орал я на неё, срывая голос.

Я кричал, а Лера молчала, втыкая в бардачок. Потом всё-таки повернулась на меня и испуганно хлопнула глазами ещё раз. Она не отвечала, не скалила зубы, ничего не делала. Просто смотрела на меня и пиздец. Даже слезы с её щеки не пролилось. Там, в её глазах было сухо, будто в самой жаркой пустыне и ныне существующих. Это было связанно с её сердцем – сердцем черствой, но не расчётливой суки, с больной головой и пристрастием к наркотическим веществам, коих в её сумке было достаточно, чтобы вылечить всех детей в Руанде, например. У неё точно поехала крыша, если она не догадалась о том, что своими выкрутасами сможет добиться нашей смерти.

– Твою мать! – продолжал я, с усердием хлопая ладонями по рулю. – Ну, ты и дура, ебать тебя в рот!

Наконец-то выдохнув, Лера всё-таки собралась что-то мне ответить, но потом, неожиданно даже для самой себя, передумала. Глаза её налились слезами (наконец-то!), и тут она, кажется, поняла, какого хуя она натворила. Собравшись с мыслями о последствиях, она мигом отворила бардачок, достала свою сумочку, взглянула на её содержимое, и выбежала из машины вон.

Не решаясь побежать за ней, я оставался материть её на чем свет стоит, за то какая она ёбнутая тварь. Я злился и материл её друзей, её подруг, её Гения Семиотики, за то, что пробил ей голову и оставил на моей шее, ведь если бы девчонкам нравились нормальные парни, ну вот хотя бы вроде меня, – мы жили бы сейчас с ней душа в душу, но ей понравился этот борец. Этот долбоёб, который, не сумев совладать с амбициями буккаки, счел допустимым разбить ей голову, и оставить её ни с чем. Я материл своих друзей, Максима и блядь его – Стеллу, за то, показали мне возможность познакомиться с Лерой, на свою беду, а теперь огребать последствия той ночи, полной страсти, когда я должен был по-тихому свалить в свою съемную конуру, расплатится с долгами, забрать вещи и переехать жить к родителям. А теперь я сидел в машине, на грани гибели и материл в голос ту девчонку, о которой они даже и понятия не имели.

Мне потребовалось ещё немного времени, чтобы решиться на её поиски. Оставив машину на аварийный сигнал, я вышел на трассу и пошел в ту сторону, в которую она бежала сломя голову. Она не могла далеко уйти, я даже видел её в метрах на пятидесяти. Степи вокруг затягивались туманной дымкой, пока я шел за ней, иногда переходя на бег. Я бежал и кричал ей, чтобы она остановилась, но поверить в то, что Лера могла меня услышать, это всё равно что поверить в то, что я не сдавал её Крестного отца – невозможно. Тем не менее, я старался не унывать, когда заставлял себя бежать ещё быстрее, лишь что её не сбила какая-нибудь машина, такое вполне могло произойти.

Лавируя между проезжающими и сигналящими мне в след автомобилями, я все-таки успел её найти. Она стояла совсем рядом, метрах в десяти. Обернулась, посмотрела на меня и заплакала, сжимая в руках свою сумочку.

– Ну, всё… – прошептал я, подходя ближе. – Всё, пошли в машину.

Я старался говорить более сдержано, чем в машине. Я ведь психанул, я понимаю, но двух психов в одной машине – это даже представить сложно. Много чего я успел наговорить ей, много чего она успела сделать, я всё понимаю, но что же дальше? Убить нам что ли друг друга. Она была обижена на меня, я и это понимаю. Ей нужно было время всё осознать и простить меня. Простить, потому что через время она обязательно поняла бы этот мой поступок, каким бы грязным он не казался на первый взгляд. Я ведь ради нас всё это сделал. Как же иначе я мог поступить, чтобы оставить нас на свободе…

Только я собрался её приобнять, как Лера отпрянула от меня, отойдя ещё на пару шагов. Не выпуская своей сумочки из рук, она смотрела на меня холодными глазами.

– Никогда тебе этого не прощу… – прошипела она.

Раскрыв сумку, Лера достала оттуда свой пистолет. Нихуя себе! Это был тот пистолет, который ей когда-то Егор подарил. Не думаю, что Кожаный пиджак догадывался о том, в кого Лера если и соберется, то всё-таки будет стрелять.

Наставив на меня эту хуйню, Лера разрыдалась, а потом сказала ещё раз:

– Никогда не прощу… – и выстрелила в упор.

Она попала мне в плечо, вот же срань! Я взвыл от боли, в голове спутались все слова, которые я собирался сказать ей, но теперь уже не успел. За первым её выстрелом, последовал второй, но Лера промахнулась, а мне и первого попадания было достаточно. Я рухнул на сырую землю, будто навзничь, пока она сообразила вернуться к машине. Всё, на что мне хватило сил, так это попросить её не уходить, и перевернуться на спину. Теперь я лежал, пока плечо покрывалось кровью, изнывая жгучей болью. Туман окончательно поглотил собой всю эту пустошь, я оставался лежать на трассе, разглядывая пресловутые облака в небе. Серое облачное небо казалось безгранично нелепым, таким же какой была вся эта хуйня на трассе. Но облака, они останутся, а я – едва ли. Теперь это всё неважно. Это всё как в том сне. Я лежу на земле, захлебываюсь металлическим привкусом слюны, и думаю о том, что получил по заслугам. Так мне и надо. Всё, как в ёбаном кино по телеку.

Все мы что-то выбираем, так уж повелось.

Помните, как-то я хотел написать вам абзац о том, что мол все мы торчим на чем-то? Ну, так вот, собственно – да. Торчим. Торчим, когда выбираем призраков прошлого в надежде на светлое будущее. Мы выбираем телевизор в кредит и шкаф-стенку, от бабушки. Выбираем квартиру в ипотеку и потребительские кредиты на свадьбу. Выбираем кредиты на отпуск, в надежде на то, что это хоть немного скрасит наши серые будни. Пусть не я, но вы, вы точно: выбираете очередь в детский сад для своих детей. Выбираете большую зарплату, забывая об удовольствии. Выбираете летние поездки в Крыш, а почему в Крым? Да потому что он НАШ! А ещё прогулки по ночному городу, вы тоже их выбираете. Ты выбираешь пьянки по выходным, и похмелье в понедельник. Выбираешь своих друзей, жену, начальника-мудака, и соседей. Ты выбираешь комедии по кабельному и сериалы без перевода, чтобы показать всем что ты особенный. Ты выбираешь виниловые пластинки за двести монет и жить долго и счастливо. Смотришь новости по ящику и думаешь, что завтра всё будет лучше. Завтра. Будет. Лучше. Ну, или нет, не будет. Я не знаю. Но, я точно знаю, что ты выбираешь одежду по скидкам, обеды в кафешках и бесплатный чай на работе. Выбираешь теплый офис и корчить ебало своему начальнику, чтобы тот не лишил тебя премии, или того хуже – не уволил тебя с работы (о господи, нет!). Ты выбираешь меня, выбираешь эту книгу, выбираешь прочитать её, вместо того, чтобы заняться чем-то более важным, чем-то более нужным. Скажи мне, вот нахуй ты это выбрал? Зачем ты выбрал мою книгу, дочитал её до конца (?), и что будешь со всем этим делать? Она ведь не научила тебя ничему хорошему. Писатель слишком долбоёб, чтобы вкладывать в книги здравый смысл, тебе бы у него поучится… Это куча испражнений моей воспаленной фантазии, которую ты принимаешь за чистую монету. Мне насрать на то, кто ты такой, и почему выбрал эту книгу. Это все не имеет значения, здесь и сейчас. Здесь и сейчас. А я – я выбираю положить на всё это свой хуй, и чтобы я не сказал в дальнейшем – это будет выглядеть бесконечно убого, поэтому нахуй тебя, пидарас! Выбери что-нибудь другое…

Выбери красивую бабу, и работу в удовольствие. Выбери почасовую оплату, и не проёбывай встречи, опоздавших никто не любит. Выбери дорогой костюм и твидовый пиджак в клетку. Выбери Курта Кобейна, но не выстреливай себе в голову, если подумаешь о том, что жизнь слишком пресловутое говно. Выбери смотреть реалити-шоу по ящику, и мастурбировать на порно с лесбиянками, в тайне от жены. Выбери машину в кредит и нажираться по выходным. Выбери долгие разговоры ни о чем на кухне, выбери своих друзей. Выбери любимых, выбери родных, выбери жизнь. Все мы торчим, так уж повелось. Торчи, от чего тебе вдумается, от травки по четвергам, или от героина, разбодяженного на чужой хате. Торчи, что есть сил, а когда пресытишься, найди что-нибудь новенькое, чего не было раньше. Стань творцом и найти то, от чего не торчал ещё ни один из ныне живущих людей, а когда найдешь – торчи, как никогда не торчал. Неважно от чего именно ты торчишь, и что выбираешь. Истина всегда проще, чем кажется.

Торчи от чего-то большего. Это не я придумал, но так это работает.

Выбери жизнь. Иначе – это убьет тебя раньше, чем СПИД.