Электронная библиотека » Артур Дойл » » онлайн чтение - страница 31


  • Текст добавлен: 13 сентября 2015, 15:00


Автор книги: Артур Дойл


Жанр: Литература 19 века, Классика


Возрастные ограничения: +16

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 31 (всего у книги 51 страниц)

Шрифт:
- 100% +

– Вы действительно абсолютно невыносимы! – с жаром воскликнул я.

Челленджер расхохотался.

– Похоже, вы уже готовы вступить в коалицию, – пророкотал он, поглядывая то на жену, то на меня. Затем его тон внезапно изменился. – Простите нам эту фривольную семейную сценку, мистер Мэлоун. Я предложил вам вернуться вовсе не для того, чтобы продемонстрировать наши маленькие домашние шалости, а по гораздо более серьезному поводу. Беги, маленькая женщина, и не сердись. – Он положил свои громадные руки на плечи миссис Челленджер. – Все, что ты сказала, – чистая правда. Я был бы гораздо лучше, если бы следовал твоим советам, но это был бы уже не я. Есть масса более достойных мужчин, но Джордж Эдвард Челленджер – только один. Так что ты уж постарайся с ним поладить. – Внезапно он звонко поцеловал ее, что сбило меня с толку даже больше, чем его недавняя жестокая выходка. – А теперь, мистер Мэлоун, – продолжил профессор с большим достоинством, – будьте любезны следовать за мной.

Мы вновь вошли в ту же комнату, которую покинули столь бурно всего каких-то десять минут назад. Профессор тщательно прикрыл за нами дверь, усадил меня в кресло и сунул под нос коробку сигар.

– Это настоящие «Сан-Хуан Колорадо», – сказал он. – Легковозбудимые люди, вроде вас, весьма подвержены действию наркотиков. О Господи, ну кто же откусывает кончик! Его нужно только отрезать – сигара требует уважения! А теперь откиньтесь на спинку кресла и внимательно послушайте то, что я соблаговолю вам сообщить. Не перебивайте меня, и если у вас появятся какие-либо вопросы, приберегите их на потом. Прежде всего, что касается вашего возвращения в мой дом после такого совершенно справедливого изгнания… – Здесь он вытянул шею и вызывающе посмотрел на меня, словно приглашая возразить. – …После, как я уже сказал, вполне обоснованного изгнания. Причина этого заключается в вашем ответе этому строгому полисмену, где, как мне показалось, содержались проблески некоего доброго отношения; так или иначе, обычно это не свойственно людям вашей профессии. Признав, что вина за этот инцидент лежит на вас, вы продемонстрировали признаки определенной внутренней непредвзятости и широты взглядов, что и привлекло мое благосклонное внимание. Тот подвид человеческой расы, к которому вы имеете несчастье принадлежать, всегда находился вне моего умственного кругозора, а благодаря вашим словам вы оказались в поле моего зрения. Вы заставили посмотреть на вас серьезно. По этой причине я и попросил вас вернуться со мной, поскольку мне захотелось познакомиться с вами поближе. Если вас не затруднит, стряхивайте, пожалуйста, пепел на небольшой японский поднос, который стоит на бамбуковом столике у вашего левого локтя.

Все это Челленджер выдал на одном дыхании, словно на лекции перед студентами. Повернувшись на вращающемся кресле ко мне лицом, он сидел, надувшись, словно огромная лягушка, откинув голову немного назад и высокомерно прикрыв глаза. Неожиданно он повернулся ко мне боком, и теперь мне были видны только его спутанные волосы с выступающим из них красным ухом. Он принялся копаться в каких-то бумагах, беспорядочно разбросанных на столе, после чего снова повернулся ко мне, держа в руках записную книжку довольно потрепанного вида.

– Я хочу рассказать вам о Южной Америке, – заявил профессор. – И прошу вас, без комментариев. В первую очередь, я хочу, чтобы вы поняли: все, что я сейчас вам сообщу, запрещается предавать какой-либо огласке без моего особого разрешения. А такого разрешения, по всей видимости, я никогда не дам. Надеюсь, все понятно?

– Это очень сложно, – сказал я. – Разумеется, непредвзятое изложение…

Он снова положил записную книжку на стол.

– Тогда на этом и закончим, – сказал Челленджер. – Желаю вам всего наилучшего.

– Нет-нет! – вскричал я. – Я принимаю любые ваши условия. Насколько я понимаю, выбора у меня нет.

– Ни малейшего, – подтвердил он.

– Что ж, тогда я обещаю вам это.

– Слово чести?

– Слово чести.

Он с сомнением посмотрел на меня надменным взглядом.

– С другой стороны, что мне известно о вашей чести? – произнес он.

– Ну, знаете, сэр! – Я был просто в ярости. – Вы слишком много себе позволяете! Меня никогда еще так не оскорбляли!

Моя вспышка вызвала у Челленджера скорее любопытство, чем раздражение.

– Голова круглая, – пробормотал он. – Брахицефальный тип, глаза серые, волосы черные, некоторые черты негроида… Вы – кельт, я полагаю?

– Я ирландец, сэр.

– Чистокровный ирландец?

– Да, сэр.

– Тогда это, конечно, многое объясняет. Позвольте, вы только что пообещали не злоупотреблять моим доверием. Должен сказать, что доверие это будет далеко не полным. Но я готов сообщить несколько фактов, которые представляют интерес. Во-первых, вам, должно быть, известно, что два года назад я предпринял путешествие в Южную Америку, путешествие, которое войдет в анналы научной истории всего мира. Целью моей экспедиции была проверка некоторых выводов Уоллеса и Бейтса, что можно было сделать, только наблюдая отмеченные ими факты в тех же условиях, что и они. Если бы моя экспедиция не дала никаких других результатов, кроме названных, она все равно заслуживала бы внимания; но, когда я находился там, со мной произошел странный случай, указавший совершенно новое направление исследований.

Вам, конечно, известно, – хотя в наши полуграмотные времена вы вполне можете ничего об этом и не знать, – что земли вокруг некоторых участков Амазонки исследованы лишь частично и что в основное русло этой реки стекается масса притоков, причем многие из них даже не нанесены на карту. Моей задачей было посетить эти малоосвоенные края и изучить местную фауну, что должно было дать материал для нескольких глав моего грандиозного и монументального труда по зоологии, который является делом всей моей жизни. Когда эта работа была завершена и я находился уже на пути назад, мне пришлось заночевать в небольшой индейской деревушке, расположенной в том месте, где в реку впадает один из ее притоков, название и местоположение которого я опущу. Местные жители – индейцы кукама – дружелюбное, но деградирующее племя, с умственными способностями на уровне среднестатистического лондонца. Еще по дороге туда я дал им несколько лекарственных препаратов и произвел на них большое впечатление как личность, поэтому меня не удивило, что они с нетерпением ждали моего возвращения. По их жестикуляции я понял, что кто-то из них нуждается в срочной медицинской помощи, и последовал за вождем в одну из хижин. Когда я вошел туда, то оказалось, что человек, для помощи которому меня пригласили, только что скончался. К моему удивлению, это был не индеец, а белый человек; я бы даже сказал, очень белый, поскольку волосы у него были соломенного цвета и во внешности присутствовали некоторые характерные черты альбиноса. На нем были какие-то лохмотья. Истощенное тело свидетельствовало о том, что он перенес длительные невзгоды. Насколько мне удалось понять знаки жителей деревни, он был среди них чужаком и пришел к ним через лес один и в самой последней стадии измождения.

Рядом с покойником лежал вещевой мешок, и я изучил его содержимое. На нашивке с внутренней стороны было написано имя – Мейпл Уайт, Лейк-авеню, Детройт, штат Мичиган. Это был человек, перед которым я всегда готов снять шляпу. Достаточно будет сказать, что, когда настанет время отдать должное этому великому открытию, заслуги Мейпла Уайта будут стоять наравне с моими собственными.

По содержимому вещевого мешка стало ясно, что этот человек был художником и поэтом, отправившимся на поиски впечатлений. Там были наброски стихов. Я не берусь судить о таких вещах профессионально, но мне они показались необычайно талантливыми. Там также находились довольно банальные зарисовки речных пейзажей, ящичек с красками, коробка с цветными мелками, несколько кисточек, эта изогнутая кость, которая сейчас лежит на моем письменном приборе, книга Бакстера «Мотыльки и бабочки», дешевый револьвер и несколько патронов. Таким было все имущество этого странного представителя американской богемы. Каких-то личных вещей у него либо не было, либо он растерял их в своем путешествии.

Уже отворачиваясь от тела, я внезапно заметил что-то, выглядывавшее из обтрепанной куртки. Там оказалась вот эта записная книжка, которая уже тогда была в таком же неприглядном виде, в котором вы видите ее сейчас. Могу вас заверить, что с того момента, как эта реликвия попала ко мне в руки, к ней относились с бóльшим почтением, чем к первому изданию Шекспира. А теперь я вручаю записную книжку вам и прошу внимательнейшим образом изучить ее содержимое, страницу за страницей.

Челленджер взял себе еще одну сигару и откинулся на спинку кресла, сверля меня критическим взглядом и наблюдая за эффектом, который произведет на меня этот документ.

Я открыл записную книжку в ожидании какой-то тайны, хотя даже не догадывался, какой именно. Первая страничка меня разочаровала: на ней был изображен очень толстый человек в матросском бушлате, под рисунком было написано «Джимми Колвер на почтовом корабле». Затем следовало несколько страниц с зарисовками индейцев за их занятиями. Далее шел рисунок веселого полного священника, сидевшего напротив тощего европейца, с подписью: «Завтрак с братом Кристоферо в Росарио». Следующие несколько страниц были заняты эскизами женщин и детей, после которых следовала прекрасная серия рисунков животных с поясняющими надписями, вроде «Ламантин на песчаной отмели», «Черепахи откладывают яйца», «Черный агути под пальмой мирити» с изображением какого-то похожего на свинью животного. Завершалось это двойной страницей с эскизами крайне неприятного вида ящеров с длинными мордами. Мне это ни о чем не говорило, и я признался в этом профессору.

– Это, конечно же, всего лишь крокодилы?

– Аллигаторы, милейший, аллигаторы! В Южной Америке настоящие крокодилы не водятся. Различие между этими двумя видами заключается в том…

– Я хотел сказать, что не вижу в этом ничего необычного – ничего такого, что подтверждало бы ваши слова.

Он невозмутимо улыбнулся.

– Попробуйте взглянуть на следующую страницу, – сказал профессор.

Я по-прежнему был настроен весьма скептически. Передо мной во весь разворот был грубо раскрашенный эскиз ландшафта; художники, рисующие с натуры, делают такие в качестве набросков для будущих более тщательно выписанных работ. На переднем плане была какая-то бледно-зеленая, напоминающая перья, растительность, которая уходила по склону холма вверх и заканчивалась линией темно-красных скал со странной ребристой поверхностью, как у базальтовых формирований, которые мне уже приходилось видеть ранее. Далее они переходили в сплошную вертикальную стену, закрывавшую весь задний план. В одном месте высился стоявший отдельно пирамидальный утес с огромным деревом на вершине, который, казалось, был отделен от основной скалы расселиной. Позади всего этого виднелось синее тропическое небо. Верхушку рыжеватой гряды обрамляла тонкая зеленая полоска растительности.

– Ну, что скажете? – спросил Челленджер.

– Это, без сомнения, довольно любопытная формация, – сказал я, – но я далеко не геолог, чтобы заметить в ней что-то примечательное.

– Примечательное?! – повторил он. – Да это уникально! Невообразимо. Никто на земле даже не мечтал о такой возможности. Взгляните теперь дальше.

Когда я перевернул страницу, у меня невольно вырвался возглас удивления. Там на весь лист было изображено самое необыкновенное существо, какое мне когда-либо приходилось видеть. Это напоминало сон курильщика опиума, некое бредовое видение. Голова у чудища была птичьей, тело – как у раздувшейся ящерицы, стелившийся сзади хвост имел направленные вверх шипы, а искривленную спину венчала высокая зазубренная кайма, напоминавшая дюжину петушиных бородок, расположенных друг за другом. Перед существом стояла абсурдно крошечная фигурка рассматривавшего его человека – пигмея или карлика.

– Итак, что вы скажете об этом?! – воскликнул профессор, с видом триумфатора потирая руки.

– Какое-то гротескное чудовище.

– Но что же заставило Уайта нарисовать такое животное?

– Полагаю, злоупотребление джином.

– И это единственное предположение, на которое вы способны?

– Да, сэр. А каково ваше объяснение?

– Самое очевидное: это животное действительно существует. Рисунок сделан с натуры.

Если бы не были так свежи воспоминания о том, как мы с профессором катились кувырком с парадного крыльца, я бы обязательно расхохотался.

– Несомненно, несомненно, – торопливо сказал я, как человек, потакающий фантазиям слабоумного. – Признаюсь, однако, – добавил я, – что меня несколько озадачивает крошечная человеческая фигурка. Если бы это был индеец, рисунок можно было бы рассматривать как свидетельство существования в Америке некой расы пигмеев, хотя по внешнему виду человек напоминает европейца в широкополой шляпе от солнца.

Профессор засопел, как разозленный буйвол.

– Вы действительно перешли все возможные границы, – сказал он. – Мои представления о пределах возможной тупости несказанно раздвинулись. Умственный парез! Поразительная инертность мышления! Потрясающе!

Его замечания были слишком смехотворны, чтобы разозлить меня. На самом деле это было просто бессмысленной тратой энергии, поскольку, если бы вы решили разозлиться на этого человека, вам пришлось бы находиться в таком состоянии постоянно. Поэтому я довольствовался лишь усталой улыбкой.

– Меня просто поразило, что человек такой маленький, – сказал я.

– Да посмотрите же сюда! – вскричал профессор, перегнувшись через стол и тыча толстой волосатой сосиской своего пальца в рисунок. – Видите это растение позади животного? Полагаю, что вы приняли его за одуванчик, брюссельскую капусту или нечто в этом роде. А это слоновая пальма, они достигают пятидесяти или даже шестидесяти футов в высоту. Неужели вы не понимаете, что Уайт поместил здесь человека умышленно? Он не мог на самом деле стоять перед этим зверем, когда рисовал его. Художник изобразил здесь себя, чтобы дать представление о масштабе. Ростом Мейпл Уайт был, скажем, чуть более пяти футов. А дерево в десять раз выше его, чего и следовало ожидать.

– Черт побери! – воскликнул я. – Значит, вы думаете, что это чудище было… Тогда его логово должно быть больше, чем вокзал Чаринг-Кросс!

– Если здесь нет некоторого преувеличения, то это действительно вполне взрослый экземпляр, – с довольной улыбкой согласился профессор.

– И тем не менее, – с жаром продолжал я, – нельзя же отбрасывать весь предыдущий опыт человечества на основании какой-то зарисовки. – Я пролистал остальные страницы и убедился, что там больше ничего подобного не было. – Одного рисунка какого-то странствующего американского художника, который мог сделать ее под влиянием гашиша или во время приступа лихорадки, или просто потакая капризам своего нездорового воображения. Как человек науки вы не можете занимать такую шаткую позицию.

Вместо ответа профессор снял с полки книгу.

– Это великолепная монография моего талантливого друга Рея Ланкастера! – торжественно сказал он. – Здесь есть одна иллюстрация, которая, несомненно, вас заинтересует. Ага, вот она! Надпись под ней гласит: «Возможный внешний вид стегозавра – динозавра юрского периода. Задняя нога в два человеческих роста». Ну, что вы на это скажете?

Он протянул мне открытую книгу. Взглянув на рисунок в ней, я вздрогнул. Это восстановленное по найденным останкам животное из давно ушедшего мира удивительно напоминало эскиз неизвестного художника.

– Это на самом деле поразительно, – сказал я.

– Но вы по-прежнему не признаете это решающим доводом?

– Конечно, это может быть простым совпадением, либо американец видел подобного рода картинку ранее и сохранил ее в памяти. И она всплыла в сознании человека с нарушенной психикой.

– Очень хорошо, – снисходительно сказал профессор, – на этом мы пока остановимся. А сейчас я попрошу вас взглянуть вот на это. – Он протянул мне кость, о которой уже рассказывал как о части имущества погибшего. Она была длиной примерно шесть дюймов, чуть толще моего большого пальца, со следами высохшего хряща с одной стороны.

– Какому известному вам существу принадлежит эта кость? – спросил профессор.

Я внимательно осмотрел ее, пытаясь оживить свои полузабытые познания из этой области.

– Это может быть очень толстая человеческая ключица, – предположил я.

Мой собеседник снисходительно замахал руками.

– Ну что вы! Человеческая ключица изогнута, а эта кость – прямая. На поверхности имеется глубокая выемка, указывающая на то, что здесь проходило мощное сухожилие, которое не может иметь к ключице никакого отношения.

– Тогда вынужден признаться: я понятия не имею, что это такое.

– Вам не стоит стыдиться своего невежества; не думаю, что во всем Южном Кенсингтоне найдется хоть один человек, который сможет ответить на этот вопрос. – Челленджер вынул из небольшой коробочки еще одну косточку, величиной с боб. – Насколько я могу судить, эта человеческая кость является аналогом той, которую вы сейчас держите в своих руках. Это должно дать вам некоторое представление об истинных размерах животного. По остаткам хряща вы можете видеть, что это не ископаемый образец, а довольно свежий. Что вы скажете на это?

– Возможно, слон…

Лицо профессора болезненно скривилось.

– Помилуйте! Какие слоны в Южной Америке?! Сейчас даже в школах-интернатах дети знают…

– Ладно, – прервал я его, – тогда какое-то другое крупное южноамериканское животное – тапир, например.

– Можете мне поверить, юноша, что в своем деле я – человек сведущий. Такая кость не может принадлежать ни тапиру, ни какому-либо другому животному, которое известно зоологии. Это кость очень большого, очень сильного и, судя по всему, очень свирепого животного, которое действительно существует в природе, но до сих пор так и не попадалось на глаза ученым. Это вас все еще не убедило?

– По крайней мере, я заинтригован.

– Тогда вы не безнадежны. Я чувствую, что с вами имеет смысл поработать, поэтому мы терпеливо и не торопясь двинемся дальше. Оставим теперь этого мертвого американца и вернемся к моему повествованию. Вы, разумеется, понимаете, что я не мог просто так покинуть Амазонку, не попробовав глубже разобраться в этом деле. Имелись некоторые указания на направление, откуда пришел этот путешественник. Но моими проводниками могли стать лишь индейские легенды, поскольку, как я выяснил, слухи о неведомой стране были распространены среди племен, живущих на берегах великой реки. Вы, безусловно, слышали о Курупури?

– Признаться, никогда.

– Курупури – это дух леса, нечто ужасное, злобное, чего следует всеми силами избегать. Никто не может толком описать, как он выглядит, но это слово вызывает трепет по всей Амазонке. И при этом все племена соглашаются относительно места, где живет Курупури. Оно обитает как раз в том направлении, откуда пришел американец. В той стороне явно находится что-то, вселяющее страх. Поэтому я решил выяснить, что это такое.

– И что же вы предприняли? – Все мое легкомыслие улетучилось. Этот крепкий мужчина вызывал уважение, а его рассказ буквально приковывал к себе внимание.

– Мне удалось преодолеть решительное сопротивление туземцев – сопротивление, запрещавшее им даже говорить на эту тему, – и путем логических убеждений и подарков, приправленных, должен признаться, также и угрозами применения силы, я смог заполучить двух проводников. После многочисленных приключений, которые я не стану здесь описывать, пройдя расстояние, которое я не стану здесь называть, в направлении, о котором я умолчу, мы наконец подошли к стране, которая не только никогда не была описана, но на самом деле ее даже никто никогда не посещал, за исключением моего несчастного предшественника. Не соблаговолите ли взглянуть на это?

И он протянул мне фотографию размером в половину стандартной фотопластинки.

– Плохое качество изображения объясняется тем, – сказал Челленджер, – что, возвращаясь вниз по реке, наша лодка перевернулась, а ящик, в котором лежали непроявленные пленки, разбился, со всеми вытекающими отсюда пагубными последствиями. Почти все снимки были полностью уничтожены – невосполнимая потеря. Эта фотография – одна из немногих, избежавших печальной участи. Данное обстоятельство также объясняет дефекты и недостатки изображения, которые вы, надеюсь, великодушно простите. Велись также разговоры о возможной подделке. Но сейчас я не в настроении спорить по этому поводу.

Фотография и вправду была очень бледной. Неблагожелательный критик мог бы без труда истолковать неясное изображение как угодно. На снимке был тусклый серый ландшафт, и по мере того как я постепенно начинал различать его детали, я понимал, что он представляет собой длинную линию невероятно высоких гор, похожих на громадный водопад, а на переднем плане была заросшая деревьями равнина.

– Мне кажется, что это напоминает место, нарисованное в записной книжке, – сказал я.

– Это и есть то самое место, – ответил профессор. – Я нашел здесь следы лагеря Мейпла Уайта. Посмотрите сюда.

Он показал мне более крупный план того же вида, хотя и эта фотография была сильно повреждена. Я смог ясно различить стоявший отдельно остроконечный утес с деревом на вершине, отделенный от основной скалы расселиной.

– Теперь я в этом не сомневаюсь.

– Что ж, кое-чего мы все-таки достигли, – заметил Челленджер. – Мы явно прогрессируем, не так ли? А теперь обратите внимание на верхушку этого скалистого утеса. Что вы там видите?

– Огромное дерево.

– А на дереве?

– Большую птицу, – ответил я.

Он подал мне увеличительное стекло.

– Ну да, – подтвердил я, рассматривая теперь увеличенное изображение, – на дереве сидит большая птица. И у нее, похоже, весьма приличный клюв. Я бы сказал, что это пеликан.

– Что ж, вас нельзя поздравить с отличным зрением, – скептически заявил профессор. – Это не пеликан, и, собственно, даже не птица. Возможно, вам будет интересно узнать, что мне все-таки удалось застрелить именно этот экземпляр. Это было единственным безусловным доказательством увиденного мной, которое я был в состоянии увезти с собой.

– Значит, оно у вас есть? – Наконец-то речь зашла о каком-то материальном подтверждении его слов.

– Оно у меня было. И, к великому сожалению, в числе многого прочего пропало во время той же аварии с лодкой, из-за которой пострадали мои фотографии. Я схватился за него, когда оно исчезало в завихрениях быстрого течения, и у меня в руке осталась только часть крыла. Выбравшись на берег, я потерял сознание, но, тем не менее, жалкий остаток моего грандиозного трофея сохранился, и сейчас я вам его продемонстрирую.

Из верхнего ящика стола профессор извлек то, что сначала показалось мне частью крыла громадной летучей мыши. Фрагмент был не менее двух футов в длину и представлял собой изогнутую кость с висевшей под ней кожистой перепонкой.

– Чудовищная летучая мышь! – вырвалось у меня.

– Ничего подобного, – сурово отрезал профессор. – Вращаясь в просвещенной, научной среде, я даже не представлял, что основополагающие принципы зоологии могут быть настолько плохо известны. Я допускаю, что вы можете не знать того элементарного факта из сравнительной анатомии, что крыло птицы представляет собой, по сути, предплечье, тогда как крыло летучей мыши состоит из трех удлиненных пальцев с перепонками между ними. В нашем случае данная кость определенно не является предплечьем; вы сами видите, что здесь на одиночной кости находится одиночная перепонка, и поэтому она никак не может принадлежать летучей мыши. Но если это не птица и не летучая мышь, тогда что же?

Мой небогатый запас познаний был исчерпан.

– Я действительно не знаю, – сказал я.

Челленджер открыл классический труд, к которому уже отсылал меня для справки.

– Вот, – сказал он, указывая на рисунок необычного летающего чудовища, – здесь дана прекрасная репродукция птеродактиля, летающей рептилии юрского периода. На следующей странице изображено устройство его крыла. Будьте любезны сравнить это с тем, что находится в вашей руке.

По мере того, как я рассматривал рисунок, во мне нарастала волна изумления. Теперь я уже был убежден в правоте профессора, – в этом не могло быть никаких сомнений. Совокупность всех доказательств была исчерпывающей. Рисунок, фотографии, рассказ Челленджера и, наконец, настоящий образец – все это полностью подтверждало его правоту. И я сказал об этом профессору со всей горячностью, на какую только был способен, потому что чувствовал, что с этим человеком обошлись незаслуженно дурно. Он откинулся на спинку кресла, прищурив глаза и примирительно улыбаясь. Профессор словно грелся под неожиданно появившимися из-за туч лучами человеческого тепла.

– Это самое великое открытие, о котором мне когда-либо приходилось слышать! – воскликнул я, хотя здесь во мне говорил энтузиазм скорее журналиста, чем ученого. – Это просто колоссально! Вы – настоящий Колумб науки, открывший человечеству затерянный мир. Я чрезвычайно сожалею, что сомневался в вас. В это трудно было поверить, это было немыслимо. Но теперь я познакомился с вашими доказательствами и уверен, что они смогут убедить любого.

Профессор удовлетворенно мурлыкал.

– А дальше, сэр? Что вы сделали потом?

– В то время был сезон дождей, мистер Мэлоун, и мои запасы истощились. Я обследовал часть этого огромного горного хребта, но так и не смог найти способ на него взобраться. Пирамидальный утес, на котором я увидел и подстрелил птеродактиля, был более доступен. Поскольку я в свое время немного занимался альпинизмом, мне удалось подняться до середины утеса. С этой высоты я получил более полное представление о плато, расположенном на вершине скал. Оно оказалось очень большим; я не смог увидеть края обрамленных зеленым лесом скал ни в восточном, ни в западном направлении. Внизу находился болотистый участок джунглей, где путника подстерегали змеи, ядовитые насекомые и лихорадка – естественная защита этой уединенной страны.

– Заметили ли вы там какие-нибудь следы жизни?

– Нет, сэр, но в течение недели, которую мы простояли лагерем у подножия скал, мы неоднократно слышали доносившиеся сверху весьма странные звуки.

– А как же животное, которое нарисовал американец? Что вы думаете о нем?

– Мы можем только предположить, что Уайт поднялся на вершину и увидел его там. Таким образом, мы знаем, что путь наверх существует. Нам также известно, что путь этот должен быть чрезвычайно сложным, в противном случае животные спустились бы и разбежались по окружающим джунглям. Думаю, это понятно?

– Но как же они могли там оказаться?

– По-моему, эта загадка не такая уж и запутанная, – сказал профессор. – Этому может быть всего одно объяснение. Возможно, вы слышали, что Южная Америка является гранитным континентом. Когда-то, в далеком прошлом, в этом месте произошло внезапное гигантское вулканическое смещение пластов земной коры. Эти скалы, должен заметить, базальтовые, а следовательно, имеют магматическое происхождение. Обширная территория, размером с графство Суссекс, была поднята вверх вместе со всеми своими обитателями и отрезана от остального континента вертикальными обрывами из твердых скальных пород, не подверженных эрозии. Что же произошло в результате? Действие обычных законов природы здесь приостановилось. Различные факторы, влиявшие на борьбу за существование во всем остальном мире, здесь были нейтрализованы или видоизменены. Сохранились животные, которые в других условиях исчезли бы. Вы можете обратить внимание, что и птеродактиль, и стегозавр относятся к юрскому периоду, который закончился по меркам развития жизни на Земле очень и очень давно. А в этих случайно образовавшихся особых условиях животные оказались как бы искусственно законсервированы.

– Ваши доказательства, без сомнения, чрезвычайно убедительны. Вам стоит только предъявить их авторитетным специалистам.

– По простоте душевной я и сам сначала так думал, – горько произнес профессор. – Могу вам только сказать, что это совершенно не так: на каждом шагу меня встречало недоверие, порожденное частично глупостью, а частично завистью. Не в моих правилах, сэр, раболепствовать перед кем бы то ни было или искать способ что-то доказать, если мои слова подвергают сомнению. После первых попыток я больше не снисходил до того, чтобы демонстрировать кому-то убедительные доказательства, которыми я обладаю. Сам предмет стал мне ненавистен – мне не хотелось об этом говорить. Когда люди, представляющие интересы любопытствующей толпы, к которым относитесь и вы, приходили, чтобы вторгнуться в мою частную жизнь, я просто не мог встречать их со сдержанным достоинством. Должен согласиться, что по своей натуре я несколько вспыльчив и любая провокация легко приводит меня в ярость. Боюсь, что у вас была возможность в этом убедиться.

Я пощупал свой глаз и промолчал.

– Моя жена также часто увещевала меня по этому поводу, и все же я убежден, что любой человек чести должен чувствовать то же, что и я. Однако сегодня вечером я собираюсь продемонстрировать небывалый образец превосходства силы воли над эмоциями. Я приглашаю вас посетить одно публичное мероприятие. – Он взял со стола приглашение и показал его мне. – Вы сможете побывать на лекции мистера Персиваля Уолдрона, довольно известного натуралиста, которая состоится сегодня в восемь тридцать вечера в зале Зоологического института и называется «Свидетельства из глубины веков». Я получил специальное приглашение подняться на сцену и произнести слова благодарности лектору. Я воспользуюсь случаем и с бесконечным тактом и деликатностью сделаю несколько замечаний, которые смогут заинтересовать слушателей и вызвать у них желание взглянуть на проблему пристальнее. Никаких открытых дискуссий, как вы понимаете, просто указание на то, что существует и более глубокий подход. Я буду строго контролировать себя, и мы посмотрим, сумею ли я через такое самоограничение достичь более благоприятного результата.

– А я могу туда прийти? – с жаром спросил я.

– Ну, разумеется, – радушно ответил Челленджер. Его подчеркнутое дружелюбие в общении было не менее всепоглощающим, чем его неистовая вспыльчивость. Благожелательная улыбка была просто великолепна: щеки внезапно превращались в сочные яблоки, красневшие между его полуопущенными глазами и внушительной черной бородой. – Приходите во что бы то ни стало. Мне будет приятно сознавать, что в зале у меня есть по крайней мере один союзник, каким бы неумелым и несведущим в предмете разговора он ни был. Я полагаю, что зрителей будет много, поскольку Уолдрон, хоть он и абсолютнейший шарлатан, весьма популярен среди своих приверженцев. А теперь, мистер Мэлоун… Я уделил вам несколько больше времени, чем рассчитывал. Один индивидуум не должен монополизировать то, что принадлежит всему человечеству. Буду рад встретиться с вами сегодня вечером на лекции. Надеюсь, вы понимаете, что никому не должны рассказывать о том, о чем мы с вами сегодня говорили.


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 | Следующая
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.


Популярные книги за неделю


Рекомендации