Текст книги "Дневник Армана Китобоя"

***

Думаю, будет справедливо сказать несколько слов о том, как Глеба занесло в наркоторговлю. История заслуживает внимания, потому как она полностью изменила жизнь моего друга.

Глава 16 Оборотень и Кашалот

Наркоторговцем Глеб стал спонтанно. Перебивался до этого случайными заработками, редко, но удачно делал ставки в букмекерских конторах, почти все деньги приносил домой. Круг его друзей на тот момент был весьма разнообразным – от поэта неудачника до «оборотней» в погонах.

Один из этих «оборотней» и предложил Глебу сбыть первый товар. Звали оборотня Сергей Криницкий. Занимался Криницкий чем угодно, только не основными обязанностями полицейского. Ему платили подпольные игорные клубы, несколько замаскированных под массажный кабинет борделей, торговцы паленой водкой. В общем, «оборотень» построил на погонах довольно прибыльный бизнес. Он знал все криминальные схемы своего района. Глебу доверял как брату, хотя для такого доверия не было ни каких оснований. Они виделись где-то два раза в неделю в клубе «Кашалот». Хозяин клуба, Вадим, принимал Глеба с радостью, обоснованной согласием Глеба за небольшую сумму оформить на своё имя подставную фирму, для отмывания денег. Это был мерзкий тип маленького роста с огромным пузом, Глеб к нему испытывал чувство юмора и легкое отвращение. Особенно ужасно было обедать с ним. Вадим ел небрежно, заполнял рот едой и невнятно разговаривал. Его тонкие губы всегда были испачканы жирным томатным соусом, которым хозяин клуба поливал почти все блюда. По футболке Вадима можно было определить, чем он питался весь день.

Оборотень Сергей давно уже пытался залезть в карман Вадиму, но всякий раз сталкивался с большими авторитетами криминального мира, открытый конфликт с которыми грозил ему в лучшем случае увольнением. Дело в том, что в «Кашалоте» торговали героином, но только избранные могли купить дозу. Там была серьезная система безопасности, даже когда полиция внезапно врывалась в клуб и всех посетителей втыкала лицом в пол, ничего серьёзного найти не удавалось. Всё это жутко злило Сергея оборотня, потому что он точно знал, что торгуют по-крупному.

Между Сергеем, Глебом и Вадимом сложились сложные отношения, основанные на взаимной выгоде, страхе уголовного преследования, и желании участвовать в круговороте порошка.

В одну из душных июльских ночей, оборотень появился на пороге Глеба в странной подростковой одежде. Карина с Кирой гостили у родителей Глеба, и он рано утром собирался присоединиться к ним, но внезапное появления Сергея перебило все планы, полностью изменив жизнь Глеба.

– Дай пакет, быстро, – нервно затараторил оборотень, снимая одежду.

Сонный Глеб не стал спрашивать, «что это за одежда, почему оборотень так быстро от нее избавляется, и какого лешего, он посреди ночи демонстрирует свои старомодные трусы в квартире, в которой по чистой случайности нет жены и дочки». Вместо этого он отправился на кухню, выпил стакан воды и обрел способность говорить.

– Так и будешь в трусах шастать? – Сергей погасил свет в прихожей и поочередно посмотрел во все окна, осторожно приподняв жалюзи, как человек боящийся снайпера.

– Дай мне какую-нибудь одежду, нам нужно ехать.

Глеба даже забавляло поведение Сергея, впервые он видел оборотня напуганным и суетливым.

– В комоде стопка футболок и несколько джинс, посмотри, может, подойдет что-то, – он присел на диван, чувствуя, что сон полностью улетучился.

Оборотень надел на потное тело первую футболку из стопки и принялся натягивать штаны. Он был немного тяжелее Глеба, поэтому пришлось потрудиться, несколько раз присесть по-лягушачьи, подпрыгнуть, снова присесть, пока, наконец, не поместился в джинсы на два размера меньше.

– Только не думай, что поносив мои штаны, станешь таким же неотразимым, как я, – сказал Глеб, ожидая, когда оборотень объяснит, что происходит.

– Одевайся! Срочно! – Сергей не дождавшись пакета, связал узлом сброшенную в спешке одежду и затрамбовал её в мусорное ведро.

Глеб надел шорты и майку, запрыгнул в сланцы. Не задавая вопросов, отправился за оборотнем.

Пока ехали в машине, Сергей кратко обрисовал ситуацию:

Он уже насколько месяцев следил за небольшой азиатской бандой. Собрал необходимую информацию, просчитал риски и решил в одиночку расправиться с мини картелем. В лучших традициях неаполитанского гангстера, ворвался в квартиру азиатов, убил четверых и забрал товар – две большие спортивные сумки. Это был настоящий куш – сорок шесть килограммов героина. Оборотень профессионально замел следы: конфискованный пистолет с глушителем оставил на месте преступления, маску сжег, от одежды избавился. Кроме этого, никто не знал, что он охотился за азиатами. Знакомые Сергея делились на две категории, на тех, кто обязательно сдаст его полиции, и тех, кто обязательно попытается убить, чтобы завладеть товаром. Так уж вышло, что на своё несчастье, Глеб не попадал ни в одну из этих категорий, кроме того, мог попробовать продать товар Вадиму. Глеб согласился, посчитав, что если откажется, может разделить судьбу азиатов, как нежелательный свидетель.

Подъехали к небольшому гаражу. Воровато озираясь, оборотень открыл ворота и продемонстрировал добычу.

– Килограмм такого порошка стоит пять миллионов. Договоришься с Вадимом – пятьдесят процентов твои, – предложил Сергей, закрывая ворота.

Семизначные цифры опьянили Глеба, приняли конкретные материальные формы в виде недвижимости и дорогих машин.

– Почему ты думаешь, что Вадим согласится с нами работать?

– Не с нами, с тобой. Я вообще не хочу светиться.

Глеб хотел что-то возразить, но сразу представил, как на лужайке своего будущего дома паркует новенький красный «Ягуар», и желание спорить пропало само собой.

Сергей поставил перед собой задачу, как можно скорее втянуть Глеба в торговлю, превратив его из свидетеля в соучастники.

– Подождем немного, пусть всё утихнет, потом поговори с Вадимом, и если он согласиться, мы с тобой очень быстро поднимемся.

– Ты уверен, что Вадим не сдаст меня?

– Нет, не уверен, но рискнуть стоит. У меня репутация плохая, так что давай сам. И ещё, для перестраховки, нам нужно поссориться при нём, только по-настоящему, понятно? – он нанёс несколько ударов по невидимому сопернику.

Остаток ночи Глеб провел на кухне. Пил крепкий чай с чабрецом, тратил несуществующие деньги. Всячески гнал от себя мысли о возможном аресте. Обратный путь был отрезан, кто знает, как поступит оборотень, откажись он от сотрудничества.

Ссору назначили на 18:00 в «Кашалоте». Глеб знал, что в это время Вадим ужинает с партнерами по бизнесу.

Получилось вполне естественно: Глеб пришел в половине шестого, заказал кофе и, дождавшись появления Вадима, написал сообщение оборотню. По сценарию, Сергей должен был появиться в плохом настроении, громко разговаривать, всячески привлекая к себе внимание, и уже потом начать вести себе по-хамски – разливать по залу алкоголь, щупать официанток. Глеб попытается успокоить его, и тут Сергей врежет ему несколько раз, так чтобы выглядело естественно и было не слишком больно. На деле получилось и больно и естественно. После того, как оборотень облил шампанским посетителей, сильно шлепнул по мягкому месту официантку, и заорал на весь зал: «ВАДИМ, ТВОЁ ШАМПАНСКОЕ – МОЧА», Глеб поднялся из-за стола. «Всё нормально, я выведу его» – крикнул он Вадиму, и попытался зафиксировать Сергея, но как только подошёл на расстояние вытянутой руки, получил сокрушительный удар в подбородок. Глеб полетел на соседний столик, за которым сидела молодая парочка, послышался звук битого стекла, визг напуганной девушки, посыпались проклятия со стороны Вадима. Охрана быстро скрутила дебошира, и вышвырнула из клуба. Каждый из актеров по-своему расплатился за эту сцену, Глеб – сломанной челюстью, оборотень – занесением в чёрный список, но результат был достигнут – Вадим поверил в ссору. Он лично поднял Глеба, помог присесть за столик, приказал бармену принести лёд и всё что закажет Глеб, естественно за счёт заведения. Так же и парочка с опрокинутым столиком, получила возможность продолжить вечер за счет Вадима.

Через три недели, когда сняли скобы и Глеб обрел способность говорить, он встретился с Вадимом. Глеб серьезно нервничал, ещё и как назло оборотень целую неделю не отвечал на звонки.

Кабинет Вадима пестрил безвкусной роскошью. Присели в глубокие кожаные кресла.

– Про Сергея оборотня слышал? – спросил он, улыбаясь.

– Нет.

Глеб почувствовал, как под ребрами у него образовалось ледяное облако.

– Попал под раздачу в игорном клубе. Там стрельба началась, он оказался на линии огня.

– Живой?

– Нет, в шею пуля попала, – он надавил пальцем на кадык, – от кровопотери умер.

В очередной раз Глеб усомнился в своей адекватности, а как иначе, если его мозг выдал одновременно несколько противоречивых мыслей: «значит, зря была сломана челюсть?», «теперь я заработаю больше», «жаль оборотня», «надо подобрать ключи от гаража». Ему стало противно от собственного прагматизма.

– Ладно, говори, что там у тебя, – сказал он нарочито деловым тоном, – дела ещё… встречи…

– Могу достать героин, – выпалил Глеб, хотя собирался сказать по-другому. Он всеми силами пытался скрыть удивление и ужас от последних новостей.

Вадим в одно мгновенье посерьезнел. Он посмотрел на Глеба так, словно тот сообщил, что умеет летать. Это был взгляд наполненный уважением, страхом и недоверием.

– Подожди, – он подключил мобильник к стоящей рядом колонке, и кабинет наполнился томным голосом Стинга, – продолжай.

Глеб пододвинулся ближе. Перекрикивая музыку, он предложил: килограмм – полтора миллиона. В глазах Вадима, заплясали маленькие карие человечки. Тонкий рот расползся в улыбке.

– А с чего ты взял, что мне это интересно?

– Перестань, весь город знает. С такой крышей как у тебя нечего бояться.

Вадим многозначительно развел руками. Видно было, что ему приятно лишний раз услышать о своих покровителях.

– Я позвоню, – сказал он, похлопав Глеба по плечу, – сегодня вечером, позвоню.

– Ещё кое-что, – Глеб выдернул шнур из мобильника, – я застраховался. Серьёзные люди в доле, будешь мухлевать – начнётся война, – нагло соврал он и вышел из кабинета.

За полгода Вадим выкупил весь товар.

69 000 000 рублей – неплохая компенсация за сломанную челюсть.

Потом появились новые источники. Новый мир принял его, распахнул фреддикрюгеровские объятия. Сделал менеджером смерти.

Глава 17 Сложно поверить

17 дней до казни. Глеб растопил печь, нарезал тюленье мясо тонкими ломтиками. Оно уже не казалась таким вкусным, как в первый раз. «Может, тюлень попался старый или я зажрался» – улыбнулся Глеб собственной мысли.

Тело Глеба смердело чем-то уксусным, с фрагментарным купанием он завязал. Раньше не обращал внимания, но после болезни запах стал невыносим. Перспектива искупаться в ледяном озере не радовала, тем более, что скоро ему конец. Что толку приводить в порядок тело, которое очень скоро достанется червям.

Вагончик за 43 дня стал родным. Глеб расставил немногочисленные вещи, и появился даже какой-то уют. Плюс ко всему, печь основательно протапливала небольшую площадь, и эта маленькая келья, становилась родной.

Пасмурное Кергеленское утро. Крыса нагло спит под бушлатом. Глеб периодически поглядывает на неё. Огромное мускулистое тело раскинулось на кровати. Глеб знает, что стоит только мясу зашипеть на костре, она сразу же проснётся, подойдет к нему и будет спокойно ждать соей доли. В отличие от беспринципных котов, – таких как Мопед и Скрипач, – она никогда не унижается, не трётся о ноги и не издаёт жалобных звуков. Это гордая крыса, – «дашь мясо, – поем, не дашь – ну и леший с тобой, жмот вонючий».

Так и произошло, с первыми звуками зашипевшего мяса, крыса подняла голову, лениво потянулась, и медленно, неуклюже начала сползать с кровати по рукаву.

Глеб погладил нового друга, немного потянул за усы. Крыса недовольно повела мордой.

– Угощайся, чудовище – он кинул кусочек мяса на пол. Крыса не спеша приступила к завтраку.

Положил на тарелку свою долю и поднялся на диван. Бушлат ещё не растратил крысье тепло, он был пропитан спокойствием ночи, сном.

«То, что со мной происходит – это невероятно».

Если чудом остаться в живых и рассказать свою историю, – никто не поверит. Можно в психбольницу угодить чего доброго.

Тут он вспомнил рассказы мама. Она многое помнила о дедах и прадедах, истории мамы были пропитаны какими-то нереальными событиями из жизни их семьи. Глеб никому не пересказывал их, даже близким друзьям, боясь быть осмеянным, но маме верил, какой ей смысл врать.

Вот несколько подлинных историй, про которые можно смело сказать – этого быть не может!

Глава 18 Арам
История возврата денег

Дед по маминой стороне, Арам, был человеком уникальным. Жил по заповедям, хотя никогда не читал святого писания и имел крайне размытое представление о Боге. Вкусно готовил, вечно звал соседей на обед, чем раздражал мать Глеба. Не терпел насилия, поэтому рубить собственных курей приглашал соседку, которая обезглавив очередную птицу, говорила деду, что он не настоящий мужик. Слухи о нём ходили разные, мол в молодости был сердцеедом, но он спокойно относился к людской молве. Кстати, мама родилась, когда Араму было 50 лет.

Так вот, на очередном дежурстве, путевой обходчик Арам вместе с напарником осматривал свои владения. Поезд остановился на станции и люди засеменили вокруг него, расталкивая друг друга чемоданами, выкрикивая напутственные слова уезжающим.

На глаза деду попалась небольшая сумка. В то время люди не были запуганы терактами, поэтому Арам спокойно заглянул в сумку, больше из любопытства. На мгновение он и напарник онемели. Сумка была доверху набита деньгами.

В это же время им на глаза попался человек лет пятидесяти, он бежал вдоль вагонов, кричал что-то и в буквальном смысле рвал на себе волосы. Дед сразу сообразил, что ищет незнакомец, но тут напарник вцепился ему в руку и предложил скрыться с деньгами. Не знаю точной суммы, но денег было достаточно, чтобы не работать всю оставшуюся жизнь.

Дед остановил незнакомца, спросил, не его ли это сумка. Вместо ответа тот расцеловал деда и, внимание, дал ему свою визитку.

Напарник готов был уничтожить Арама. Он не мог понять, что за безумие. Но Арам свято верил, что нечестно добытые деньги счастья не приносят. Он, конечно, выслушал в свой адрес несколько крепких ругательств, на какое-то время стал предметом насмешек со стороны сослуживцев, но спал при этом спокойно.

Это удивительно, не податься такому соблазну, учитывая, что дед с бабушкой жили бедно, крыша текла, зарплата была маленькой.

Глава 19 Про Григория

По соседству с Арамом, жил один отвратительный тип, не помню имени. Он напивался и постоянно избивал детей. Больше всего доставалось старшему, Григорию, парню с крепким телосложением и разгильдяйским нравом. Гриша регулярно убегал из дома, спал где попало. Сбегая от отцовского террора, он частенько укрывался в товарных вагонах в вотчине Арама Ивановича. Дед тогда забирал его, приводил домой, кормил, отмывал и возвращал домой, и так до следующего побега.

Парень вырос в тяжелое время, денег не было, и однажды, как в знаменитой песне «залез в ларёк, хотелось булочек с корицей» и был схвачен с поличным. Как и полагается, советская власть оценила это преступление несколькими годами лагерей в Иркутске, где Гриша и остался, после того как отсидел полный срок.

Иногда он возвращался в родную деревню погостить на несколько дней, и тогда первым делом забегал к Араму Ивановичу, не важно, спит он или бодрствует, сжимал в своих богатырских объятиях и целовал в лысину. Любил он деда Арама безумно. Однажды вообще был комичный случай: приехал Гриша в деревню, как обычно на всех парусах помчался к дому Арама, а тот как раз купался под летним душем в саду. Гриша не стал дожидаться, пока Арам помоется, ворвался в деревянную будку, обнял намыленного деда, так что позвонки затрещали, услышал несколько крепких слов от деда, но и они были сказаны с любовью. Не мог он всерьез гневаться.

Глава 20 Про ребенка

А в одну из рабочих вылазок он нашел кричащий сверток. Кто-то, таким образом, решил избавиться от ребёнка, положив на холод. Арам схватил сверток, принес домой и на полном серьезе стал уговаривать жену оставить ребенка себе. Бабушка вроде не возражала, но потом, взвесив все за и против, решили отнести малыша в ближайшее отделение милиции, откуда того определили в детдом.

Арам никогда не хвастал своей добротой. Говорил, что добрые дела, которые мы делаем, идут впереди нас, сохраняя нас от бед. «Вот упал кирпич в метре от твоей головы» – говорил Арам, – «это доброе дело спасло тебя,… а так бы по башке получил».

– Надо тебе имя придумать, – сказал Глеб, помогая досыта наевшейся крысе подняться на кровать по рукаву, – может, Жирпед? Или, лучше, – он задумался немного, – нет, и это не подходит.

Тем временем крыса умастилась на коленях Глеба. На сытом лице появился наигранно виноватый взгляд.

– Не верю, – улыбнулся Глеб, убирая с колен отъевшееся тело, – тебе не может быть стыдно. Он потрепал крысу за морду, подергал за усы. Животное вытянулось торпедой, заняв добрую треть кровати.

– Андрей! – воскликнул Глеб, надавив на крысу так, что она издала жалобный стон, – тебя буду звать Андрей.

Крыса не возражала. Глеб костяшками пальцев массажировал ей спину, в том месте, где у крысы мог быть остеохондроз. – Торпеда Андрей, оружие массового поражения, – медленно проговорил Глеб, продолжал мять мускулистое тело крысы.

Животное уснуло, Глеб устроился рядом и почувствовал, как сон обволакивает его. Ветер за окном напевал что-то мрачное.

«Я на краю земли в обнимку с крысой – неплохое начало для стихотворения», – проговорил он сквозь сон, – «этого не может быть…»

Глеб закрыл глаза, мысленно взбираясь на родовое древо, в поисках невероятных ответвлений. А вот и прадед Арутюн – длинная ветвь, с ярко зеленными листьями. Древняя ветвь, но всё ещё гибкая.

Глава 21 Арутюн

Прадед Арутюн был многодетным отцом. Когда внезапно овдовел, в одиночку воспитывал шестерых детей, это притом, что у него было большое фермерское хозяйство. Человеком он был небедным, только вот времени не хватало катастрофически, нужна была хозяйка в доме.

Как это принято в маленьких деревнях на юге Армении, сразу нашлись люди, готовые устроить судьбу прадеда.

Все знали красавицу Нубар, девушку с кувшином в руках. Она была воплощение гармонии. Когда неся кувшин на плече, Нубар спускалась по извилистой каменистой дороге, каждый половозрелый житель села бросал все дела и провожал её взглядом. Вот такая была Нубар.

К её родителям пожаловали соседи и рассказали про порядочного человека Арутюна, овдовевшего и богатого. Заочно получили согласие, а это, кстати говоря, было обычным делом. Люди женились и выходили замуж по предварительной договоренности, внешность практически не имела значения, главное, отсутствие криминального прошлого и рекомендация от уважаемого человека.

Сосватали Нубар и отправили в новый дом, Арутюновы владения осматривать. Знала Нубар, что у Арутюна есть дети, но не подозревала что их шестеро. Когда они всей оравой ввалились в дом, она спросила:

– Кто такие?

– Мы дети этого дома – это если дословно перевести с Армянского ответ детей.

Деваться было некуда, в одночасье прабабка стала многодетной матерью, принялась приводить детей в порядок, вычесала волосы, выловила вшей, отмыла, отстирала. Но, как выяснилось позже, шестерых детей им с Арутюном показалось мало, и Нубар родила ещё троих.

Прабабка прожила 99 лет, но Арутюн перещеголял её, отойдя в мир иной на сто шестом году жизни. До последних дней оба сами ухаживали за собой, не болели, не жаловались на старость.

Умер прадед какой-то хрестоматийной смертью:

В саду Арутюна росло огромное тутовое дерево. В тени этого дерева стояла ржавая раскладушка, на которой спал прадед, укрывшись от полуденного зноя. Было что-то аскетическое в этой сиесте, во-первых, раскладушка была кривая и угрожающе поскрипывала, как только прадед делал малейшее движение, во-вторых, вместо подушки он подкладывал под голову старую шапку, с которой не расставался круглый год.

На старости лет он разбогател, чуть ли не дюжиной внуков и большим количеством правнуков, (точного числа не знаю). Прадед знал всех по – именам, знал, кто чем живет, у кого какие проблемы и кто с кем в ссоре.

И вот, в один из солнечных дней, он попросил собраться всю родню под тутовым деревом. Многие шли неохотно, бросив дела и заботы, «что ещё старику взбрело в голову собрать всех, видимся же периодически».

Встреча была назначена у раскладушки. Дед присел на неё, пересчитал родственников, убедился, что все пришли и начал обращаться к каждому с напутственным словом, так, будто собирался уехать куда-то. «Ты помирись с тем-то, ты долги раздай, а ты перестань играть в карты…». Много всего тогда наговорил прадед, и в завершении сказал:

А теперь идите, я устал и хочу немного поспать. Лег как обычно на свою старую раскладушки, подложил под голову шапку и больше не просыпался.

Вот так, прожил 105 лет, и умер как герой плохого романа.