Текст книги "Лорд и леди Шервуда. Том 5"

Глава шестнадцатая

Джеффри вместе с теми же двумя ратниками, с которыми задержал Марианну, проводил ее к тому самому месту, где она повстречалась с ними. Обернувшись к товарищам, он приказал им остаться и ждать его, а сам вместе с Марианной поехал дальше – от окраины Шервуда в его чащобы. Они ехали бок о бок в полном молчании, и Марианна, забыв о спутнике, в мыслях вернулась к встрече с Гаем, к нему самому.

Вспоминая все, что произошло, каждое слово, которое они сказали друг другу, облик Гая, она думала о том, что и для него настала пора перемен, и он изменился. Надломленный смертью сына, раздавленный тяжестью вражды, он в то же время вернул себе отблеск тех свойств, благодаря которым он когда-то представал перед ней в выгодном для него свете. Ничего не забыв ему, не простив его, она тем не менее не могла сейчас отказать Гаю в достоинстве, с которым он держался. Она даже признала за ним подобие благородства, толкнувшего его поступиться давней дружбой с Брайаном де Бэллоном ради нее, Марианны. И она испытывала жалость к нему: несмотря на все беды, что он принес Робину и ей, она все равно жалела его, оплакивавшего сына.

– В то утро весь замок проснулся от его крика. Он кричал, как смертельно раненный зверь, – внезапно сказал Джеффри, повернув голову к Марианне, и она поняла, что он говорит о Гае, словно ему передались ее мысли.

Смущенный ее пристальным взглядом, Джеффри признался:

– Простите, леди Марианна, полог шатра не очень плотный, и я слышал ваш разговор.

Она едва заметно склонила голову, принимая его извинения. Осмелившись, Джеффри твердо сказал:

– Он не такой дурной человек, каким может казаться.

Марианна смерила провожатого удивленным взглядом и усмехнулась с откровенной иронией.

– И все же это так, поверьте! – и Джеффри негромко вздохнул: – Если бы вы приняли его предложение десять лет назад, он не стал бы таким. Ведь рядом с вами в нем открывалось все хорошее, что есть в его душе, а дурное, злое уходило.

Тут уже Марианна не выдержала и звонко расхохоталась. Джеффри бросил на нее укоризненный взгляд и с необычайным жаром воскликнул:

– Если бы вы знали, ваша светлость, как мы все молились тогда о том, чтобы дело между вами сладилось и вы вошли бы в замок сэра Гая госпожой и супругой!

Продолжать смеяться значило бы оскорбить его – такого пылкого в своей искренности, с которой он открыл ей то, о чем она никогда не подозревала. Марианна глубоко вздохнула.

– Джеффри, – сказала она и увидела: он польщен тем, что она назвала его по имени, впервые за все годы, что знала его. – Ты ведь многое видел из того, что случилось между твоим господином и мной. Ты знаешь его лучше меня и не можешь не понимать, что если бы я вышла за него замуж, то поплатилась бы за это слишком скоро!

– Мы все понимали это, зная крутой нрав сэра Гая и ваше свободолюбие, – усмехнулся Джеффри. – Но и слуги, и ратники – все до единого! – поклялись защищать вас от его гнева, так чтобы и вы не пострадали, и его чувства остались не задетыми.

Марианна даже не нашла слов от изумления, которое в ней вызвало это признание. Она представила, сколько бдительных глаз следили бы за каждым шагом Гая и самой Марианны, чтобы успеть предотвратить ее неосторожный поступок, его вспышку гнева, – и снова едва не рассмеялась. Но лицо и взгляд спутника не располагали к веселью. И, вспомнив теперь все то, что она не смогла простить Гаю, Марианна печально улыбнулась.

– Благодарю тебя за добрые намерения, Джеффри, но кто знает, как бы вы поступили в действительности. Ведь ваша клятва осталась только на словах, а до дела не дошло.

Он прищурился, посмотрел на нее так, словно хотел что-то сказать, но передумал – плотно стиснул губы и покачал головой, отказав в откровенности не ей, а себе.

Еще четверть часа пути неспешной рысью – и Джеффри осадил коня.

– Все, леди Марианна! Дальше я вам не провожатый. Там уже ваши друзья угостят меня десятком стрел, прежде чем я успею их заметить, да и вас по ошибке могут застрелить вместе со мной.

– Тогда возвращайся, – ответила Марианна, не сводя глаз с тропинки, уводившей в глубь леса. – Ты исполнил приказ сэра Гая в точности, как всегда исполнял.

Джеффри вскинул голову, заподозрив в ее словах упрек, а упрекнуть она его могла бы – если не во многом, то в одном поступке с полным правом. Но Марианна, уже не глядя на него, лишь махнула рукой, указывая на обратный путь.

– Храни вас Бог, леди Марианна! – сказал Джеффри и почтительно склонил перед ней голову.

Они одновременно пришпорили лошадей. Джеффри помчался назад, а Марианна въехала под своды высоких деревьев, которые сомкнулись над ее головой зеленым шатром. На маленькой лужайке она остановила коня и, не спешиваясь, переоделась в зеленую куртку вольного стрелка. Теперь ей предстояло найти Робина и остальных. Сердце подсказывало, что она найдет их в старом монастыре, который и в прежние годы служил домом лорду Шервуда. Она помнила дорогу к монастырю так отчетливо, словно покинула его только вчера. Ее позабавило воспоминание о том, как она плутала по лесу, когда впервые искала лагерь Робина в Шервуде. Сейчас в ее памяти была каждая тропинка, каждый поворот, но все же следовало заручиться провожатым, чтобы случайно не нарваться на неприятности, если ей повстречаются стрелки, с которыми она окажется незнакома.

Придя к этому решению, Марианна направила верного иноходца по одной из тропинок, которая так или иначе должна была привести ее к дозорному посту, даже если Робин изменил систему охраны леса. Ей пришлось ехать дольше, чем она рассчитывала, и она начала сомневаться в том, что правильно помнила принципы, по которым могли размещаться посты, как вдруг почувствовала, что за ней наблюдают. Оглядываясь по сторонам, Марианна медленно натянула поводья, сдерживая иноходца, – и самое время! Возле передних ног коня в землю вонзилась стрела. Иноходец коротко заржал и вскинулся на дыбы.

– Назови себя! – услышала Марианна громкий отрывистый приказ. – Ты в зеленой куртке, но я не знаю тебя! Кто ты, что делаешь в Шервуде? И помни, что ты под прицелом!

Бесконечная радость затопила ее сердце при звуке этого голоса. Марианна рассмеялась и тряхнула головой, сбрасывая на плечи капюшон.

– Меня ты не узнал, но коня-то мог бы признать!

Ее смех и голос разнеслись во влажном воздухе недалеко, но достаточно, чтобы быть услышанными. Сверху стремительно зашуршала листва, и Марианну сдернули с седла руки Вилла.

– Марианна?! – выдохнул Вилл, глядя на нее так, словно не мог поверить своим глазам.

Она улыбнулась, и его янтарные глаза брызнули улыбкой в ответ, ослепив Марианну медовым сиянием. Не сдержавшись, Вилл припал к ее губам быстрым поцелуем, подхватил на руки и закружил, смеясь и повторяя ее имя:

– Марианна!

– Вилл, ты с ума сошел! – сердито воскликнула Марианна, пытаясь вырваться из его сильных рук, но ее глаза сияли радостным серебристым светом. – Немедленно поставь меня на ноги!

– С ума я сошел давно, – с озорством ответил Вилл, – а сейчас я только рад видеть тебя! Бесконечно рад! Да если бы ты знала, как мы все ждали тебя! Убедись сама!

Он громко свистнул, и с дерева спрыгнул Бранд. Увидев Марианну, он радостно ахнул, бесцеремонно вырвал ее из объятий Вилла и прижал к своей груди с такой силой, что Марианна сдавленно пискнула.

– Наша леди наконец-то вернулась! – крикнул Бранд так, словно сообщал эту новость всему Шервуду. – Как же все будут счастливы твоему возвращению, Марианна! А Робин убьет тебя, как только увидит!

Все это он выпалил на одном дыхании, и Вилл расхохотался, увидев, как брови Марианны подпрыгнули вверх.

– Ничего, Мэриан, мы все падем ниц перед Робином, чтобы он помиловал тебя! Бранд, возвращайся на пост, а я отвезу нашу леди домой.

Бранд неохотно забрался обратно на дерево. Вилл подсадил Марианну в седло и свистом подозвал Эмбера, который тут же выбежал к хозяину из густых ореховых зарослей. Они недолго ехали рысью по тропинке бок о бок, пока Вилл не попросил Марианну:

– Позволь, я повезу тебя сам!

Едва она успела ответить, как он подхватил ее с седла и усадил на Эмбера перед собой. Марианна прислонилась спиной к груди Вилла и позволила себе откинуть голову ему на плечо. Ей стало хорошо и спокойно, словно время остановилось и мир вокруг тоже замер в благостной тишине, нарушаемой только птичьим щебетом.

Отдыхая душой и телом, Марианна из-под ресниц смотрела на небо, украшенное кружевами зеленых ветвей, как вдруг поймала мгновенный взгляд Вилла. Он тут же отвел глаза, но она успела заметить в их глубине тень затаенной печали.

– Что, Вилл? – спросила она и, не услышав ответа, повернула голову так, чтобы увидеть его лицо.

Вилл был очень грустным, словно его не переполняла радость от встречи с Марианной какую-то четверть часа назад.

– Кажется, ты не так уж обрадован, – заметила Марианна.

Встретив ее встревоженный взгляд, Вилл глубоко вздохнул и улыбнулся. Переложив поводья в одну руку, он обнял другой рукой Марианну и бережно прижал к себе.

– Нет, милая, я рад. Сердцем я радуюсь тому, что ты вернулась, а разумом понимаю, что Робин был прав, не взяв тебя с собой в Шервуд. Нам и в начале лета было очень непросто. Ни одной минуты покоя! Но сейчас наше положение изменилось, Марианна, ты даже не знаешь, насколько оно изменилось!

– Ошибаешься, знаю, – ответила Марианна и, успокаивая Вилла, погладила по руке, обнимавшей ее стан. – Все знаю, Вилл. И о войске, которое Иоанн высылает в Ноттингемшир, и о том, что в Шервуде осталось много меньше людей, чем было, когда вы вернулись.

– А если знаешь, то почему не осталась в Веардруне? – спросил Вилл, постаравшись смягчить резкость и голоса, и вопроса.

– Действительно, почему я не забилась в какой-нибудь кладовой, где не было бы даже окна, и не заперла накрепко двери! – усмехнулась в ответ Марианна.

Вилл рассмеялся и потерся щекой о висок Марианны.

– Моя милая, храбрая воительница Саксонка! Твоя отвага и стремление быть рядом с нами, когда дела приняли плохой оборот, делают тебе честь! – тихо говорил он. – Но скоро здесь станет тошно даже лесной нечисти, не то что мужчинам. А ты!

Он сокрушенно покачал головой.

– И что, во всем Шервуде царит такое настроение? – спросила Марианна. – Что-то на лице Бранда я не заметила ни уныния, ни отчаяния.

– Нет, конечно, – усмехнулся Вилл. – У всех стрелков боевой дух на высоте и настроение бодрое. Они, как всегда, уверены в Робине и не сомневаются, что он обо всем позаботился, все рассчитал и придумал, каким волшебным образом мы одолеем несметное число ратников, которых Иоанн послал истребить нас.

– А Робин? – тихо произнесла Марианна.

– Улыбчив, собран, стремителен, вездесущ. Он такой, каким его и хотят видеть. Но со мной и с Джоном брат позволяет себе быть самим собой, не скрывая от нас своих мыслей.

– И какие у него мысли?

– А какие они могут быть? – вздохнул Вилл. – Он же воин до мозга костей и прекрасно осознает наше положение. Так что в словах Бранда о том, как он отнесется к твоему появлению в Шервуде, кроется немалая толика здравого смысла. Пока у тебя есть время до встречи с ним, советую тебе продумать все, что ты ему скажешь, объясняя неповиновение его воле.

– Именно повиновение и привело меня в Шервуд, – ответила Марианна и, обернувшись к Виллу, многозначительно добавила: – Повиновение Фрейе.

Вилл поднял бровь и, прищурившись, посмотрел на Марианну долгим взглядом.

– Фрейя! – тихо выдохнул он и покривил губы, словно от боли. – Удачное время она нашла, чтобы напомнить тебе о старом долге! И надо же, я сам когда-то заставил тебя просить ее о помощи!

– У нас не было выбора, – сказала Марианна и снова легла затылком ему на плечо. – Ни у тебя, ни у Робина, ни у меня. Не о чем жалеть, Вилл!

Вместо ответа он крепче сжал ее стан и снова дотронулся губами до ее макушки. Почувствовав, как его дыхание невольно участилось, Марианна слегка напряглась и тут же услышала ровный, немного насмешливый голос Вилла:

– Не обижай меня недоверием, милая! Я ведь говорил тебе: не бойся, ничего и никого не бойся рядом со мной. Даже меня самого.

Марианна расслабилась и погладила Вилла по руке с безмолвной просьбой извинить ее.

– Ты также говорил, чтобы я иной раз держалась от тебя подальше, – рассмеялась она.

– Не в этот раз, – рассмеялся в ответ Вилл и, бросив взгляд по сторонам, пришпорил коня. – Давай-ка поторопимся! Уже смеркается.

Эмбер помчался широким галопом, Колчан в поводу – следом за ним. Больше Вилл и Марианна не разговаривали, лишь отзывались на оклики стрелков, встречавшихся им по дороге. Их провожали громкие возгласы ликования, когда стрелки убеждались в том, что в седле перед Виллом действительно Марианна и что леди Шервуда вернулась в свои истинные владения.

Вот и знакомая поляна перед лагерем, покосившийся от времени навес коновязи: им было некогда подправить его. И, как прежде, широко распахнуты двери, из которых на поляну падал большой квадрат света, маня войти внутрь. На пороге замаячил высокий стройный силуэт.

– Отец? – раздался негромкий оклик.

– Да, сынок! – отозвался Вилл, спрыгнув с коня и подав руку Марианне. – И не один, а с гостем. Робин вернулся?

– Нет, – ответил Дэнис, делая шаг навстречу Виллу, – а гость дорогой? Как в старые добрые времена?

– Дороже и быть не может! – с ласковой усмешкой сказал Вилл и подтолкнул Марианну к дверям трапезной, забрав у нее тяжелые седельные сумки.

Марианна вступила в полосу света, падавшего на траву из дверей, и Дэнис, увидев, кто перед ним, застыл как вкопанный.

– Леди Мэри! – выдохнул он и, бросившись к Марианне, порывисто стиснул ее в объятиях. – Леди Мэри! Неужели это и вправду ты?!

– Я, Дэн! – смеясь, ответила Марианна, барахтаясь в объятиях юноши. – А ты сейчас раздавишь меня!

Окинув Дэниса взглядом, она удивленно присвистнула:

– Как же ты возмужал, малыш!

– А ты все та же! – рассмеялся Дэнис, отпуская Марианну. – Прекрасна, как королева, одета в мужской наряд и свистишь, как мальчишка!

Замедлив шаг на пороге трапезной, Марианна еще раз посмотрела на Дэниса. Он и год назад был ростом с Вилла, но теперь еще и раздался в плечах. Его руки, темневшие загаром из-под завернутых до локтей рукавов рубашки, были руками взрослого мужчины, а не юноши, каким Марианна его помнила. Не удержавшись, Марианна провела пальцами по плечу Дэниса, а он вдобавок напряг мускулы, хвастаясь перед ней своей силой. Черты его лица приобрели еще большее сходство с Виллом, только в живом и подвижном лице сына не было и намека на сдержанность, присущую отцу. Янтарные глаза Дэниса искрились лукавой усмешкой, и весь его облик свидетельствовал о том, что жизнь в Шервуде была ему не в тягость, а в удовольствие, и немалое. Но в то же время его движения, взгляд исполнились уверенности и ощущением спокойной силы, отличавшими облик и его отца, и крестного. Дэнис стал воином.

Поймав взгляд Марианны, он шаловливо улыбнулся.

– Со спины меня часто принимают за отца, – сказал он и, понизив голос, шепнул: – Ты уверена в том, что не поспешила распорядиться своим сердцем, леди Мэри? Может быть, тебе стоило подождать чуть меньше десяти лет?

В ответ Дэнис немедленно получил легкий подзатыльник от Вилла и, расхохотавшись, взял Марианну за руку и стремительным шагом провел ее на середину трапезной.

– Посмотрите, кто к нам приехал! – объявил он. – Теперь старый Шервуд непобедим, раз в него вернулась Саксонка! Наша леди Шервуда!

Несколько секунд тишины – и стены трапезной сотряслись от радостных криков. Марианна, смеясь, переходила из объятий в объятия. Ее глаза невольно заблестели от светлых слез при виде стольких знакомых лиц. Джон даже подкинул ее вверх, словно она была маленькой девочкой. Эллен, Кэтрин и Мартина сомкнулись вокруг нее, наперебой целуя Марианну.

– Вот только что скажет Робин? – раздался над щебечущим женским кружком полный сомнения голос Джона.

– А что Робин? Посердится немного и перестанет! – тут же откликнулась Кэтрин, подавляя звонким уверенным голосом сомнения мужа. – Он ведь тоже по ней соскучился!

– Надеюсь, что достаточно сильно, – кашлянул в кулак Джон.

– Пойдем, пойдем! – заторопила Кэтрин Марианну. – Тебе надо помыться с дороги и переодеться, а времени до приезда Робина осталось не так уж много.

Она увлекла Марианну за собой. В комнате, которую Робин в прежние годы делил с Марианной, царила чистота, наведенная не знающими устали руками Кэтрин, но больше не было ни намека на тот особый уют, который могло создать только женское присутствие. В воздухе стоял сильный запах вереска и можжевельника, устилавших пол. Камин был чисто выметен и пуст, таким же пустым был стол, кровать застелена покрывалом из черного сукна.

– Он здесь и не живет-то, Мэриан, – вздохнула Кэтрин. – Только ночует, да и то не каждую ночь. Все время на ногах! Смотрю на него и поражаюсь: откуда у Робина столько сил?

Сложив в углу сумки с вещами и лекарствами, Марианна сняла плащ, пояс с оружием положила на скамью у стены, колчан с луком и стрелами привычно повесила на вбитый в стену крюк. Достав из сумки гребень, туфли и сверток с дарами Фрейи, она пошла в купальню, где Кэтрин уже наполнила для нее одну из ванн теплой водой, щедро плеснув в воду туда лавандового масла. У нее был даже ромашковый отвар наготове, чтобы сполоснуть волосы Марианны!

Погрузившись в воду до подбородка, Марианна вверила себя заботам Кэтрин. Та же проворно взбивала мыльную пену на волосах Марианны и говорила без умолку. Слушая подругу, Марианна поняла, что Вилл ошибался, считая, что только Робин, Джон и он сам знают о действительном положении дел Шервуда. Во всяком случае, в отношении Кэтрин он точно заблуждался: у Джона по-прежнему не было тайн от жены.

– Что же будет, Мэриан? – с отчаянием шептала Кэтрин. – Скоро придут войска короля, а нас так мало в сравнении с ними! Неужели все погибнут?! Женщин-то Робин собирается отправить в безопасное место, где ратники нас не достанут. Но мужчины! Они же полягут все до единого!

– Нет, – тихо, но твердо сказала Марианна, положив ладонь поверх руки Кэтрин.

Та посмотрела на нее полными слез глазами и увидела в глазах Марианны такую уверенность, что слезы понемногу высохли и Кэтрин робко улыбнулась, почувствовав в сердце росток надежды.

Она помогла Марианне не только вымыться, но и расчесала ее волосы, и просушила их у огня. Она хотела помочь и с одеждой, но Марианна, помня наказ Фрейи, мягко, но непреклонно выпроводила Кэтрин из купальни.

В трапезную Марианна вышла в длинном плаще поверх платья. Не уложенные в косы волосы светлым водопадом струились по плечам и спине, прижатые на голове тонким золотым обручем. Плащ был наглухо застегнут у самой шеи и ниспадал до пола, открывая руки Марианны, обнаженные от плеч до запястий и высвобожденные из-под плаща в боковые прорези, но не позволяя увидеть даже краешек платья. Вилл окинул Марианну взглядом и поинтересовался:

– Под этим плащом скрывается какой-то особенно ослепительный наряд? И ты хочешь сразить им Робина?

– Именно, – мельком улыбнулась ему Марианна и обернулась к дверям трапезной.

Ее глаза были прикованы к ним, и Вилл, почувствовав ее напряжение, успокаивающим жестом положил ладонь на плечо Марианны.

– Не волнуйся так! – негромко сказал он – Не убьет же он тебя, в самом деле!

– Весь Шервуд попросит Робина сменить гнев на милость! – пророкотал над ухом Марианны бас Джона.

– Вы думаете, он уже знает, что я здесь? – спросила Марианна, не отрывая глаз от распахнутых дверей.

– Даже не сомневайся! – рассмеялся Вилл. – Весть о твоем возвращении в Шервуд разлетелась, как лесной пожар. Будем надеяться, что по пути домой Робину хватит времени справиться с гневом на тебя!

Только он это сказал, как снаружи послышались приближающийся топот копыт и звонкое ржание, по которому Марианна узнала Воина. Вороной увидел гнедого Колчана и не смог удержаться и не бросить вызов давнему сопернику. Одна краткое мгновение – и в трапезную стремительным шагом вошел Робин. Мгновенно отыскав взглядом Марианну, он убедился в том, что глаза его не обманывают – это и в самом деле она, и крепко сжал губы. Марианна встретила взгляд Робина и поняла, что очень ошибалась, посчитав, что ей довелось ранее видеть мужа в состоянии наивысшей степени гнева.

В сузившихся глазах лорда Шервуда полыхнули такие молнии, что Джон, поперхнувшись, кашлянул, и даже ладонь Вилла, остававшаяся на плече Марианны, едва заметно дрогнула. Не спуская глаз с Марианны, Робин медленно сложил руки на груди, и от этого, казалось бы, простого движения повеяло такой угрозой, что все стрелки, что были в трапезной, невольно замолчали. Их взгляды скрестились на лорде Шервуда, и кто-то робко сказал:

– Не сердись на нашу леди, Робин!

Он ничего не ответил, лишь по его губам пробежала очень недобрая улыбка. Марианна в ответ вскинула голову, подняла руку к застежке плаща и повела плечами. Плащ соскользнул с нее, упав на руку Вилла, и Марианна осталась в ослепительно белоснежном платье без рукавов. Она молча вышла на середину трапезной и остановилась перед Робином. В свете огня, пылавшего в очаге, ее платье, обруч на голове, волны светлых волос засияли, окутав всю фигуру Марианны солнечным ореолом.

– Вестница! – прорезал тишину ликующий возглас Эдгара. – Прекрасная и грозная Фрейя прислала нам свою вестницу!

– И она в белом убранстве! – подхватил его рокочущий бас Джона. – Значит, боги даруют нам победу в сражении!

Тишина разлетелась на осколки от торжествующих криков стрелков. Марианна молчала, продолжая пристально смотреть на Робина, и его лицо немного смягчилось. Помедлив, он вынул из ножен Элбион и, держа его на ладонях плашмя, протянул меч Марианне. Она возложила на клинок ладони, и сталь вспыхнула ослепляющим небесным огнем.

– Прими меч, который благословили боги, Воин Одина! – сказала Марианна, отнимая руки от Элбиона. – И сам прими дарованное тебе благословление богов и весть, которую они послали со мной!

Лорд Шервуда на миг склонил голову, убрал меч обратно в ножны и вновь посмотрел на Марианну.

– Посланница Фрейи, прими и ты мою благодарность за добрые вести, что принесла мне и моим воинам! – ответил он, и его слова были подхвачены стрелками, которые вскинули мечи в приветственном салюте.

– Слава нашей леди! – грянуло, как из единой груди, и ударилось о своды трапезной.

Робин улыбнулся – теперь уже без малейшего намека на гнев – и подал Марианне руку. Вместе с ней он подошел к Кэтрин и сказал обыденно и немного устало:

– Накрывай столы к ужину, мой дружок!

Заметив, как бледна Кэтрин, что только огромные агатовые глаза и видны на ее лице, Робин встревожился:

– Что с тобой? Тебя кто-то напугал?

– Ты! – ответил за жену Джон и, поймав удивленный взгляд Робина, покрутил головой: – Так нельзя, Робин! Ты испугал не только Кэт, но и всех нас!

– Да, братец! – с усмешкой подтвердил слова Джона Вилл. – Когда ты смотрел на Марианну, я подумал, что ты вот-вот испепелишь ее взглядом! Признаюсь, я тоже испугался за нее.

Робин насмешливо фыркнул и посмотрел на Марианну.

– И только моя леди осталась, как всегда, бесстрашной! – сказал он с едва различимой ласковой ноткой. – Пойдем, Мэри, поговорим без свидетелей.

– Надеюсь, разговор будет мирным? – нахмурился Джон, а Вилл, напротив, широко улыбнулся и одновременно с Джоном спросил:

– Вас ждать к ужину?

– Непременно! – ответил Робин сразу на два вопроса.

Рука об руку Робин и Марианна пошли в комнату Робина, которая снова стала приютом для них обоих. Ни он ни она не сказали друг другу ни слова, но Марианна не ощущала в молчании тягостности: ей было хорошо и легко идти рядом с ним, чувствовать ладонью тепло его пальцев, виском – тепло его дыхания. Войдя в комнату, Робин улыбнулся и, когда Марианна вопросительно посмотрела на него, сказал:

– Давно ли ты вернулась, и вот уже все здесь дышит тобой. Даже воздух напоен ароматом ромашкового отвара и запахом имбирного стебля!

Он снял с себя оружие, она подала ему чистую одежду и полотенце. Он посмотрел на нее и спросил:

– Поможешь мне?

– Конечно, – ответила Марианна. – Иди, я только переоденусь и приду к тебе.

Он ушел, она сменила одежды вестницы на простое платье из светлого льняного полотна и поспешила следом за ним в купальню. Он уже сидел в ванне, положив на ее края руки, откинув голову и закрыв глаза. Она окатила водой его волосы и принялась намыливать их.

– Устал, Робин? – тихо спросила Марианна.

Он усмехнулся и после недолгого молчания ответил:

– Очень! Особенно много сил отнимало понимание обреченности в предстоящем сражении и уверенность остальных, что я сумею найти выход. Фрейя прислала тебя очень вовремя. Как ты воодушевила весь Шервуд одним лишь своим появлением! А то, что ты явилась победной вестницей, стало для всех просто неоценимым даром.

Она промыла его волосы чистой водой и принялась тереть жесткой мочалкой его шею, плечи, руки и грудь.

– Улыбнись, милый! – попросила Марианна. – А то я подумаю, что ты все еще сердишься на меня!

Он посмотрел на нее из-под ресниц и, склонив голову, поцеловал ее тонкое запястье.

– Уже нет. Хотя, когда дозорные сказали мне!.. – Робин с легкой усмешкой покачал головой. – Я дал себе слово в том, что на этот раз не втяну тебя сам и не позволю тебе втянуться в эту войну. И вдруг узнаю, что ты в Шервуде! Дозорные ликуют, я еду домой, и весь мой путь сопровождает такое же ликование. А меня всю дорогу до дома лихорадило от ярости на твое ослушание. Если бы ты еще хоть минуту помедлила, прежде чем сбросить плащ, я бы не ручался за себя!

Он возмущенно хмыкнул, словно тень былого гнева на Марианну вновь пронеслась над ним и коснулась его крылом.

– Фрейя нашла удачное время взыскать с тебя старый долг! – сказал Робин. – Удачное для тебя! Я не хотел брать тебя в Шервуд, а теперь вынужден смириться! Легко было отдариваться, Марианна?

– Нет, – ответила она, глядя ему в глаза. – Это правда, что мое сердце рвалось сюда, к тебе. Но оставить дочерей, даже под опеку Реджинальда и присмотр леди Маред, было очень тяжело.

Он был готов идти в трапезную, но не спешил, стоя перед Марианной и изучая ее задумчивым и грустным взглядом.

– Ладно! Будь что будет, но расставаться больше не станем, – наконец глубоко вздохнул Робин и, притянув Марианну к себе, поцеловал в лоб. – Добро пожаловать домой, моя леди!

Она прильнула к нему. Ее взгляд упал на ямку между его ключицами – там еще дрожала и переливалась капелька воды, – и Марианна, не удержавшись, дотронулась губами и поймала эту капельку. По его рукам, обнимавшим ее, пробежала едва заметная дрожь, и он сказал так, что она наконец услышала добрую и бесконечно любимую ею улыбку в его голосе:

– Мэри, не соблазняй меня! Ведь я обещал, что мы выйдем к ужину и вместе со всеми сядем за стол!

Но, не устояв перед нежным трепетом ее тонкого тела, прильнувшего к нему каждой своей частицей, Робин склонил голову и поцеловал Марианну таким долгим поцелуем, что он мог бы длиться бесконечно.

– Наконец-то! – прошептала Марианна, когда поцелуй оборвался. – Я уже отчаялась дождаться!

– Я долго раздумывал, милая! Все-таки вестница самой Фрейи! Да можно ли тебя вообще целовать?

Вместо ответа она обвила руками его шею и сама прижалась губами к его губам.

– Я не вовремя! – услышали они насмешливый голос Вилла. – Или, напротив, в самое время! Жаркое стынет, все ждут вас, но мало кто верит, что вы придете в трапезную!

– А ты решил убедиться собственными глазами, стоит нас ждать или нет? – рассмеялся Робин, отрываясь от губ Марианны, и обернулся к Виллу: – Я ведь обещал, и мы идем.

Втроем они вышли в трапезную, и Робин невольно усмехнулся, заметив, что стрелки расселись за столами, но никто из них не притронулся ни к еде, ни к вину. Все в одинаковом напряжении смотрели на коридор, ожидая, что решит лорд Шервуда в отношении Марианны и как поступит с ней. И когда они наконец появились, по улыбке Робина, по его руке, приобнявшей Марианну за плечи, все поняли, что он не станет ее отсылать. И тогда в трапезной грянул громкий возглас:

– Честь и слава лорду и леди Шервуда!

Зазвенели кубки, руки потянулись к блюдам за хлебом и кусками жареного мяса. Оживление, охватившее стрелков, так напомнило о прежней жизни в Шервуде, что все прониклись ощущением того, что впереди долгая череда дней, недель и лет. И предстоящее со дня на день сражение с королевскими ратниками отодвинулась так далеко, словно его вообще могло не быть. А если оно и случится, то стрелки не сомневались в победе: их возглавлял Робин, рядом с ним была Марианна, так кто мог бы одержать верх над вольным Шервудом?

– Через несколько дней наступит конец августа, – сказал Робин, и его слова были услышаны всеми. – Нет никаких причин для того, чтобы мы нарушили давнюю традицию и не объявили праздник.

Его предложение было подхвачено одобрительным гулом. Все возвращалось, и Шервуд, как в прежние годы, снова простится с уходящим летом.

– Милые наши дамы, вас мало, – сказал Робин, посмотрев на Марианну, Кэтрин, Эллен и Мартину. – Но оставшихся дней вам хватит, чтобы достойно подготовиться к празднику. Отец Тук обещал приехать и привезти вино. Мы настреляем вам дичи к столу. И пусть на нем будут только мясо, хлеб и вино – нам вполне хватит этой скромной трапезы, чтобы праздник получился на славу.

– Вы только настреляйте дичи, а мы уж сумеем так приготовить ее, чтобы вы не пожаловались на однообразие! – с жаром пообещала Кэтрин, прямо сейчас прикидывая в уме, какое мясо чем приправить: что – ягодами можжевельника, что – орехами, что – пряными травами.

Стрелки еще оставались за столами, когда Робин уже рассылал дозорных и отдавал указания на предстоящую ночь. Марианна в это время вместе с Эллен выкладывала на блюдо нарезанные ломти только что поджаренной оленины. Почувствовав на себе взгляд Робина, она оглянулась на него и, улыбнувшись, сама того не заметила, как поставила блюдо мимо стола.

– Мэриан! – ахнула Кэтрин, торопясь собрать осколки и куски оленины.

Робин расхохотался и, не дав Марианне опомниться, подхватил ее на руки.