Текст книги "Высшая мера наказания"

Возвращение

Чёрная весть о страшном землетрясении в Армении накрыла тенью всю Страну Советов. Разваливался «союз нерушимый», и никого больше не убаюкивала колыбельная о светлом будущем. Незадолго до Спитакских событий громовые раскаты прокатились по Нагорному Карабаху, подняв народное восстание против тирании Азербайджана. Те же раскаты молнией поразили советский интернационализм в Афганистане и срикошетили в Берлинскую стену. Люди не верили ни во что, но надеялись, что всё к лучшему. Хотя и понятия не имели об этом самом «лучшем». Но знала партия, которой они доверяли, – не могли не доверять. Она вела народ к победе коммунизма. По пути расправились с царизмом и фашизмом. Маркс, Энгельс, Ленин и, конечно, «дорогой Леонид Ильич» – они знали всё и за себя, и за народ. Стихийное бедствие многие восприняли как злую волю партии, её карающую десницу. Армяне обвиняли М. Горбачёва в организации направленного взрыва. Возможно, доля правды в этом имелась.

На непроторенных дорожках разное случается: свернёшь не туда и… Хаос надежд сменился отчаянием, предрекающим конец света, межнациональные конфликты. Народная армия утопила в крови её породивших. Исчезли партия, гарантии, облигации 3 %-ного государственного займа. Брежнев стал прахом. Но они, вечно живые, – Маркс, Энгельс, Ленин – всё ещё взирали со своих пьедесталов на царящий беспредел. Тогда люди набросились на холодные статуи. Сбросили, растоптали, растёрли в порошок, развеяли по ветру. Действительность не сделалась более определённой. Разве что народ перестал оглядываться на мёртвых идолов. Однако «свято место пусто не бывает», и тысячи претендентов на роль кумира толпы кинулись в азарт аудиторий. Со всех сторон неслось евангельское: «Я – Спаситель!»

Вернувшихся с войны солдат встречал совсем не тот мир, который их туда отправил.

Дружба, проверенная в боях, сделала братьями многих воинов. Юрий и Коба уважали друг друга за порядочность. Они были ровесниками, оба побывали за «речкой», и теперь возмужавшие и закаленные жизнью и смертью ребята возвращались домой. В Гагре друзья навестили родителей раненого товарища. Утешили, как могли, вестью о его скором возвращении из госпиталя. Под вечер рейсовый автобус доставил их в село Агара, где их ожидало широкое застолье. Отец Кобы погиб в автокатастрофе несколько лет назад. Мама Тамара растила детей в одиночестве – сына и двух дочерей. Проводила в армию ребенка, а теперь плакала на груди у высокого усатого солдата. Около двухсот гостей и музыканты встречали её единственного сына. Наутро ребятам удалось сбежать. А к обеду их такси миновало знаменитый монастырь, воспетый М. Лермонтовым в поэме «Мцыри». Впереди «сливался, шумели струи Арагвы и Куры».

Тбилиси встретил зимней прохладой и какой-то настороженностью. Ещё через полчаса рука Юрия коснулась двери отцовского дома. На звонок вышла Полина. Услышав родной голос, открыла дверь и бросилась на шею брату. Нехотя уступила родителям, продолжая держать за руку, словно боялась, что снова уедет. Все прошли в дом, и Юрий представил друга. Пока готовили ужин и накрывали на стол, Поля рассказала о землетрясении. Обе их сестры находились в Ереване, который тоже изрядно «потрясло». Телефон и телеграф не работали, и оттуда не было никаких вестей. В тот же день друг уехал обратно в Гори, чтобы встать на учёт и забрать паспорт. Договорились встретиться на следующий день в Болниси. Утром Юрий поспешил в военкомат. Седой подполковник предложил службу в местном отделе КГБ. Парень вежливо отказался, объяснив намерением участвовать в спасении жертв землетрясения. Военком одобряюще кивнул. А во дворе уже ждал Коба.

Спустя час автобус пересёк границу Армении. Неиссякаемый автомобильный поток медленно продвигался вглубь зоны бедствия. Гуманитарная помощь поступала со всего мира. Команды спасателей пытались вырвать из пасти смерти живых, но обезумевших людей. Каждая секунда была дорога, любые промедления, нерешительность стоили кому-то жизни. Военные явились первой и наиболее организованной «армией спасения». Вторым эшелоном шли медики, милиция и многочисленные добровольцы из разных стран. Всё ещё не опомнившиеся от нагрянувшей беды местные были скорее помехой. Без раздумий и соблюдения мер предосторожности кидались на каждый стон развалин и становились жертвой собственных эмоций. В первые часы после затишья люди продолжали гибнуть сами и становились причиной смерти других. Друзья присоединились к одному из воинских подразделений, работающих на руинах города Спитака – эпицентра трагедии. Поздним вечером Юрий, предупредив друга и командира их группы, уехал в Ереван, к сёстрам. Радость встречи на фоне всеобщего несчастья была сдержанной. Убедившись, что с девушками всё в порядке, Юрий вернулся в Спитак.

Последующие события проходили как в кошмарном сне. Спасатели трудились без устали. Из-под развалин выносили живых и мёртвых. Соотношение было, к сожалению, не в пользу первых. Вдоль дорог стеной чернели тысячи гробов. Палаточный госпиталь Красного Креста не справлялся с огромным количеством исковерканных болью людей. Выживших после катастрофы ещё требовалось спасти, вернуть к жизни, к осознанию реальности. Многих так и не удалось. Однажды пережитой страх закреплялся на уровне инстинктов – бедняжки боялись закрытых помещений, городских улиц с нависшими домами, тротуаров. При малейшем шуме впадали в панику, порывались бежать. Извлечённые из-под завалов останки срочно предавали земле. А то, что ещё осталось от живых существ, отправляли в международные реабилитационные центры.

Вскоре появились и неизлечимо «больные» – группы мародёров, без нравственных и моральных ограничений. Жажда наживы двигала падальщиками, и всё человеческое было им чуждо. Для борьбы с этим явлением и охраны различных ценностей формировались отряды добровольцев. Друзья-афганцы тут же присоединились к защитникам элементарных человеческих качеств. Спитак стал испытательным полигоном для многих людей.

Одни выжили. Другие потеряли этот шанс навсегда. Нужна огромная сила воли, чтобы не стать очередным убийцей и причиной страданий.

Группа окружила участок земли с провалившимся домом. На поверхности виднелась только крыша. Из глубины доносились плач и хриплые голоса. Со стороны сада внутрь развалин вёл свежевырытый лаз, откуда и слышались живые звуки. Оба друга и один из местных пролезли в отверстие и оказались на верхнем этаже. Плач пробивался снизу полосками света. Сквозь большую дыру в полу соседней комнаты увидели двоих мародёров, угрожающих женщине ножом. Армянин перевёл друзьям, что подонки выпытывают у несчастной жертвы о месте хранения ценностей. Скоординировать свои действия спасатели не успели. Не дослушав перевода, Коба спрыгнул вниз и вырубил гада с ножом. От второго его оттащили товарищи. Преступников увели, а женщину доставили в госпиталь.

Ограбленных и убитых оказалось много. Трупы, найденные на пятые и последующие сутки, были обобраны до нитки. Вырывали зубы, кольца и серьги отрезали вместе с плотью. Банды стервятников слетелись со всех концов планеты. Маскируясь под спасателей, они грабили всё, до чего могли добраться, от банковских хранилищ до зубных коронок заживо погребённых. Горе народа обогатило не одного подонка «по-жизни». Взирающие на происходящее с высоты служебного положения мародёрствовали не меньше. Гуманитарная помощь уходила «налево» и разнообразила торговый ассортимент кавказских и других рынков. Но товар и деньги не пахнут. Огромные суммы из благотворительных средств исчезали в бездонных карманах ненасытных чиновников. За короткое время в разных местах страны выросли роскошные особняки. Никто не собирался компенсировать ущерб выжившим после землетрясения. Во многих случаях это было просто невозможно. Подземные толчки, разорвавшие армянскую землю зияющими провалами седьмого декабря тысяча девятьсот восемьдесят восьмого года, продолжали разрушать веру, сердца и умы её жителей. Больше ничто не могло убедить армян в твёрдости почвы под ногами.

Из Спитака автобус выехал задолго до рассвета. В Тбилиси добрались к полудню. Прощально светило солнце этого года. Приближался новый, полный хороших и не очень сюрпризов. Но молодые люди были готовы ко всему. Проведённое вдали от дома время пошло на пользу. Хотя кое-что юноши предпочли бы не знать. Но раз судьба сочла иначе, значит, вскоре и этот опыт может понадобиться. Юрий предложил зайти в ресторан, развеяться:

– Неохота со всем этим идти домой. Да и обсудить надо кое-что насчёт… Короче, есть одна идейка! Но это после праздников. Надо сперва в Херсон наведаться по делу. А у тебя какие планы?

Коба устало сказал:

– Давай, выпьем сначала, а там видно будет. Всё ещё не могу прийти в себя.

Небольшой ресторан рядом с метро «Исани» казался подходящим для «развеяться». Заказали фрукты и бутылку шампанского. Сели за столик в тени, у стены. Первый тост выпили за тех, кто сам этого делать не в состоянии. Потом был тост за дружбу, родителей, любовь. Пили небольшими глотками, и опьянение пришло – лёгкое, туманящее мозги. Вдруг раздалась пальба. За соседним столиком какой-то пьяный палил из пистолета в белый свет. Почти в центре города, напротив ментовской конторы. Никто не препятствовал, не паниковал. Здоровый молодой официант стоял перед хулиганом навытяжку. Юрию не хотелось вмешиваться, но Коба, как всегда, не раздумывал. Быстро подошел к буяну и выхватил из руки оружие:

– Слушай, дух! Здесь люди отдыхают, радуются. Ты что-то против имеешь?

Пока хулиган пытался сообразить, его собутыльники кинулись к Кобе. Первый наткнулся на Юрия и как-то неловко плюхнулся обратно на своё место. Двое других корчились от боли у ног усатого грузина. Друзья расплатились по счёту и вышли. Уже за порогом их догнал официант и, извинившись, вернул деньги:

– Аршак просит прощения за то, что помешал вашему отдыху, и будет рад, если присоединитесь к нему. Он хотел бы поговорить.

И они вернулись в зал. Аршак оказался хозяином заведения и неглупым человеком. Он правильно оценил ситуацию:

– Я малость перебрал сегодня. Спасибо, что вовремя вмешались. Ствол оставьте себе, если хотите. Присаживайтесь, поговорим, познакомимся. Может, чем и пригожусь. Вы ведь после армии? Нам такие нужны – хорошие люди в большом дефиците нынче. Давайте-ка, мужики, выпьем за знакомство, за нас с вами!

Подняли бокалы, выпили со всей компанией. Друзьям не хотелось никуда идти, а новые знакомые могли оказаться полезными. Вопрос Юрия им явно не понравился:

– За нас-то хорошо. А вы в курсе, что недалеко отсюда люди завалы разбирают, живым помогают? Среди вас и армяне вроде есть.

Не глядя на него, Аршак медленно выговорил:

– Лозунги не всегда уместны, парень. Не надо агитировать. Я же не объясняю тебе прелести воровской жизни. Взрослые люди сами выбирают. А нация значения не имеет. Помогают не армянину, грузину или негру, а человеку. «Недалеко отсюда» уже не спасают, а наживаются за счёт и мертвых, и живых. В этом участвовать западло, – ты уж извини за прямоту, братан.

Повисло неловкое молчание. Юрий чувствовал правоту слов Аршака. Хотелось что-то сказать, возразить горькой правде. Но не мог. Как всегда, выручил друг. Расправив усы, грузин поднял бокал с вином:

– Давай, братва, выпьем за справедливость и уважение – этого всем хочется. По этой же причине мы и здесь сейчас.

Просидели до вечера. Расстались друзьями. Коба вернул Аршаку оружие. Попрощались со всей компанией и договорились встретиться снова. Домой поднялись пешком – всего пять километров вымощенной булыжниками дороги. Город был предпразднично оживлён. И хотя огромная страна трещала по швам, люди старались настроить себя на радостные мысли, памятуя о том, что «как встретишь новый год, так его и проведешь». Дома царила та же атмосфера – улыбка сквозь слёзы. Из Еревана вернулись Людмила и Анна. Но старшая с детьми уехала к родителям мужа. Брат помог сёстрам нарядить ёлку и украсить по-новогоднему дом. Отец был где-то в городе, закупал недостающее для праздника. Его жена занималась стряпней. Вечером, после ужина, Юрий проводил друга до автовокзала. Договорились встретиться в январе, и автобус увёз Кобу в Гори. Восьмидесятые годы вышли на финишную прямую.

Взросление

Двадцать лет – это жизненный период, жаждущий независимости. И любая привязка к «соске» воспринимается в штыки. Назревает внутренний конфликт, грозящий перерасти в полномасштабную войну, если у парня не появится шанс проявить себя. На грани двух десятилетий впервые пробуждается ответственность за другого человека. Осознаётся необходимость создания собственного гнёздышка на двоих. Вчерашний ребёнок по-прежнему обожает родителей, братьев, сестёр и всех прочих родственников. Но отныне не они его цель в жизни.

Такова природа всего живого. Выживает не сильнейший, а наиболее приспособленный к переменам. С возрастом человека покидают стремление и сила. К самостоятельности готовятся заранее. Если не сделать этого в двадцать лет, то более зрелое дитя отнять от «груди» не получится. Оно даже не заметит, что сосёт уже не молоко, а кровь. В старину мама с папой сами отправляли молодца «мир повидать да себя показать». Сейчас поступают в точности до наоборот. Возможно, от неуверенности в правильности воспитания питомцев и боязни, что это откроется широкой общественности. Может, поэтому максимум усилий затрачивается на поиски виноватых, а не для решения возникающих проблем. Как поступают люди в семье, так проявляют себя и вне нее, это тоже известная закономерность.

Зима на юге Украины была совсем не южной. Друзья мёрзли в ожидании на набережной Херсона, на правом берегу Днепра. Волны играли песком, шлифуя гальку. Великая река поёживалась от холода, не желая покрываться льдом. Юрий нетерпеливо оглядывался в поисках Виктории. Они условились встретиться у парусника ещё два часа назад, а её всё нет. Коба предложил подождать в пивном баре. Юрий отказался – пиво он не пил, а Вика может прийти в любой момент. Друг убежал греться, а он стоял и смотрел на тёмную воду. И тут почувствовал её присутствие – совсем близко, прямо за спиной. Всё ещё не веря, оглянулся. Девушка сильно изменилась: стала выше, стройнее и как-то увереннее. Тонкие черты красивого лица по-прежнему выражали лёгкое упрямство и избалованность. Прекрасные глаза сверкали обидой, нежные упругие губы капризно надуты, копна рыжих кудряшек обрамляла разгневанный облик богини. Волосы, шарф вокруг ворота и полы светлого пальто развевались на ветру. Руки юноши потянулись навстречу, коснулись хрупких плеч, мягкого золота у щеки. Она позволила поцеловать:

– Ты уехал не попрощавшись. Даже не предупредил! Так нечестно! И сейчас! Ты ведь ещё в прошлом году вернулся – почему не приезжал, не писал? Мы же договаривались в детстве совсем о другом! Правильно говорят, что все мужчины – обманщики.

Виктория была верна своему имени – лучший козырь победы в нападении. Вот только он подзабыл её манеру общения и пытался вспомнить, что же будет дальше. Но фактор неожиданности был следующим в её арсенале. Не дав опомниться, девушка сама обняла Юрия и поцеловала, обжигая ухо шёпотом:

– Я знала-знала-знала! Мне сон приснился, что ты именно сегодня приедешь. И я всегда была уверена, что ты ко мне вернёшься! Как все рыцари.

И смех хрустально зазвенел на морозе. Парень весело сдался:

– Я тут с другом. Он в баре отогревается. Сейчас вас познакомлю. Ему пора идти по делам. А мы немного прогуляемся, если не возражаешь.

Коба давно заметил девушку, но не хотел мешать встрече. Юрий представил друга. Тот взглянул на часы и виновато улыбнулся:

– Очень приятно было познакомиться! Но, к сожалению, есть срочные дела. Надеюсь, мы ещё не раз встретимся! До свидания! Желаю вам приятно провести время!

Виктория тоже вежливо улыбнулась:

– И мне приятно пообщаться с друзьями моего друга!

Они остались вдвоём. Девушка рассказала о себе – о том, что срезалась на вступительных, потом год в ПТУ, теперь учится в институте. Юрий поведал о своих достижениях, разочарованиях, трагедии Спитака и нежелании возвращаться на юрфак. Молодые люди продрогли, и Юрий предложил зайти в гостиницу, в свой номер.

Они долгие годы тщательно скрывали свои чувства, с большим трудом сдерживаясь, чтобы не слиться в поцелуе, объятиях друг друга. На этот раз всё было по-другому. Открывая дверь номера, он ощутил её близость, аромат моря и цветов, упругость губ… Затем всё смешалось во времени и пространстве. Мужчина и женщина просто стали одной мыслью, поцелуем, плотью. Это была любовь! Ни первая, ни вторая, а та самая – с первого взгляда и на всю жизнь. Его ласки наполняли тело Вики истомой. Её поцелуи будили чувство вины. Только через несколько часов, провожая девушку домой, Юрий рассказал о своей измене:

– Родная! Девочка моя! Ты должна знать, что люблю я тебя одну. То, что случилось в армии, было ошибкой. Я встречался с одной пару раз. Не знаю, зачем это делал. Но ты должна быть в курсе, и она не может стоять между нами. Ты меня прости, пожалуйста!

Вика побледнела:

– За что простить? Я просто ждала тебя. Но ты ничего не обещал. А эта девочка, кто она? Как зовут?

– Ну, какая разница, Вик! Допустим, Катей звали, и что с того?

Подруга детства негодующе воскликнула:

– Значит, ты считаешь, что о девушку, как о половую тряпку, можно вытереть ноги и забыть! Извини, но я не думала, что ты способен на подлость. У твоей Кати может родиться ребёнок от тебя. О нём тоже забудешь? А дальше кто на очереди? Это же низко, по меньшей мере!

Юрий раздраженно пожал плечами:

– Я что, жениться на ней должен, по-твоему? Это же случайная встреча, ошибка! Семья не может быть построена на ошибках. Да и мои не согласятся на русскую невестку. И вообще, почему мы из-за этого должны ссориться? Я рассказал, потому что люблю тебя и не хочу ничего скрывать. Давай прекратим, а?

Виктория отвернулась к реке и долго так стояла, вслушиваясь в гул тёмной бездны. Девушке было обидно, но она уже не сердилась. И всё же решила помучить его немного, чтоб неповадно было. А ещё она подумала о том, что предположила у далёкой Кати, – о ребёнке. Девушка мысленно улыбнулась:

– Ты поступил подло и гадко. Я ненавижу предателей и не хочу видеть тебя. Не желаю! Уезжай сейчас же. Я не могу дружить с таким негодяем.

Они расстались чуть ли не злейшими врагами. Он был возмущен её манерой смешивать прошлое с настоящим и недоумевал:

– Сейчас-то какая разница? Хотя ты права – я поступил непорядочно. А что мне делать? Я уже говорил, что не смог бы на ней жениться. Отец настаивает на армянке, я люблю только тебя.

Они поссорились. Он даже не стал её провожать. Вика злилась и на себя, и на него. Юрий чувствовал себя не лучше. Он никогда не понимал женщин, а свою подругу детства тем более. То она жизнерадостная, как солнышко, то с надутыми губками – пойди и пойми! Юрий решил не заморачиваться этим, надеясь, что в будущем всё наладится, хотя и не такой развязки ждал сегодня. Но завтра предстоит важная деловая встреча, и личные неурядицы только помешают.

Рассвет встретили уже на трассе, по пути во Львов. Друзья спешили. Водитель – двоюродный брат Кобы – заверил, что к вечеру прибудут на место:

– Всего девятьсот километров, кацо (парень), за двенадцать часов домчу. Птичка моя старенькая, и бандиты на неё внимания не обращают. Во Львове начальник угрозыска азербот, так он там азербайджанскую мафию крышует, а может, и возглавляет, кто их разберёт? Эти беспредельщики всю трассу контролируют.

Юрий заинтересовался:

– Что значит «крышует»? Милиция преступников покрывает, что ли? А кто тогда народ защищает?

Гурам насмешливо посмотрел на это «чудо в кепке»:

– Дзмао (брат), ты с луны свалился, что ли? Какой народ! Какие законы! Сейчас не те времена, кацо. Мишка с Райкой по Америкам гуляют, а наша Белая Лиса страну разваливает. Этот Шеварнадзе Афганистан твой сдал и сейчас Германию готовит, переговоры ведутся о сдаче фашистам. Скажи мне, за что мой дед воевал, а? Эх, дзмао, был бы жив Сталин, всех этих предателей к стенке поставил.

Гурам зло нажал на газ, и «копейка» жалобно заскулила. Юрий поправил кепку и, откинув голову на подголовник, надвинул козырек на глаза:

– Деды не за это воевали, а за нас, наших родителей и бабушек. А чужая земля должна быть возвращена. Но вот беспредел – это уже проблема. Ладно, со временем разберёмся и с этим.

Коба внимательно слушал, глядя в окно автомобиля. Он больше молчал, иногда спрашивал о чём-нибудь. Коба привык во всём доверять своему другу еврею-армянину. Вот и сейчас он уверенно кивнул головой, соглашаясь, что «со временем разберемся и с этим». Парень думал о необходимости ремонта дома, о маме. Они везли с собой около пяти килограммов золотого лома в виде обручальных колец. Намеревались продать с выгодой и у поляков закупить импортные шмотки для перепродажи в Тбилиси. Начальный капитал дал отец Юрия, а как его приумножить, это уже их забота, а точнее только его – еврея и армянина в одном лице.

Первая сделка прошла успешно. Сдали золото, получили доллары, закупили шмотки и погрузили в их допотопный транспорт. Менты и рэкетиры даже не косились в сторону «птички» Гурама. Немного побродив по старинному городу, новоявленные бизнесмены убрались из Львова восвояси. Уж очень не понравилась перспектива встречи с азербайджанской мафией. И лишь спустя сутки, оказавшись за Сурамским перевалом, в восточной Грузии, ребята могли поздравить себя с почином. А раз «первый блин не комом», то и в дальнейшем всё пойдет как по маслу. Уверенные в своей удаче друзья вовлеклись в челночный бизнес.

Охлажденные горбачёвской перестройкой, юношеские мечты облеклись во вполне материальные формы. Ребята покупали и продавали – без особых проблем и острых ощущений. Ресторан «Колхиду», бывший местом встречи, пришлось сменить на «Красный бар» тбилисского фуникулера. Общение с Аршаком принесло свои дивиденды. Но дальнейшая дружба попахивала не очень приятно. Разговор состоялся через неделю после удачного рейса во Львов. Аршак не хотел ограничиваться одним разом:

– Юра, мы взрослые люди и знаем, что рука руку моет. Я вам помог с «рыжьём». Теперь ваша очередь возвращать должок. В новой партии товара гораздо больше и отдают дешевле предыдущей. Люди доверяют мне, я – вам. Условия прежние. Что не устраивает?

– Аршак, мы на такое не подписывались. За твою помощь мы с тобой рассчитались. В наши дальнейшие планы продажа краденого не входит.

– Братан, так дела не делаются. Здесь интересы больших людей затронуты. Ты же не думаешь, что «рыжьё» в моих карманах растёт? Соскочить так просто не удастся.

Юрий переглянулся с другом. Коба наполнил бокалы вином и встал:

– Давайте выпьем за наших мам, за нас и за это вино! Пусть на месте наших встреч льются «слёзы земли», а не кровь! Да не коснётся печаль сердца матери! Ни твоей, Аршак, и ни чьей из присутствующих здесь. За нас, братва!

Все встали и молча выпили. Юрий протянул Аршаку руку:

– Повторяться не буду, брат. На дружбу нашу можешь всегда рассчитывать. А всё остальное – как Б-г рассудит! Был рад знакомству!

Аршак задержал его руку в своей:

– И всё же ты подумай о выгоде. Там же шестизначные цифры. Я тоже рад был с вами поработать и надеюсь продолжить! Всего доброго и успехов!

Друзья попрощались. Отныне местом отдыха станет бар на горе Мтацминда, возвышающейся над столицей Грузии. А для деловых встреч арендовали домик на берегу Куры.

До наступления весенних оттепелей успели вторично посетить Львов и несколько раз – город Сочи. Юрий помирился с Викторией, хотя пришлось чуть ли не на коленях умолять девушку о прощении. Парню было невдомёк, что его искусно подвели к этому. Мужчинам не нравится, когда их отталкивают или бросают, тем более те, кого любят. Ссора с подругой детства мучила и влияла на всё, чем он занимался. Теперь Юрий радовался жизни всем сердцем. Правда, Вика взяла обещание подумать о получении высшего образования, но оно того стоило! Девушка с нетерпением ждала своего рыцаря, и эти короткие встречи сближали их всё сильнее. Однажды его оглушила неизбежность. Влюбленная пара смотрела на белый трехмачтовый барк, представляя себя на его борту совершающими «кругосветку». Юрий попытался обнять девушку, но она вдруг отстранилась, повернулась к нему, положив руки на грудь. И как-то странно посмотрела в глаза:

– Ты будешь отцом.

Он отвел взгляд от парусника, пытаясь найти связь в разорвавшемся мгновении, и озадаченно брякнул:

– Как? Когда?..

Девушка обидчиво надула губки, глядя в растерянные глаза. Он коснулся её руки:

– Родная, мы же сами ещё дети! Ну, какой ребёнок? Зачем? А твои родители? Ты же не хотела даже отцу говорить о моём существовании?

Прекрасные глаза гневно сверкнули:

– Это наш с тобой! Ребёнок уже есть! Что значит «зачем»? И причём здесь родители?..

Он снова попытался обнять, но она упрямо не поддавалась.

– Ты зря так! Я же ничего. Просто сказал, как думаю. Сейчас я спешу, но мы обязательно вернёмся к этому, хорошо? Да улыбнись же, Солнышка, а то какой-то тучей сегодня.

Девушка громко разрыдалась, каждая слезинка обжигала сердце мужчины упрёком:

– Так нечестно! Мы всегда были вместе, вдвоём. И решали всё вместе. Ты просто умываешь руки, сбегаешь. Как какой-то предатель! Как с той юной девочкой в армии.

Юрий не умел противостоять женской слабости. Терялся, не знал, что говорить, делать. Обоим нужно было подумать, проанализировать ситуацию, обсудить ещё раз вдвоём. Но молодость не знает компромиссов и не умеет ждать. Она требует всего и сразу. И так же, в один миг, всё теряет. Он оказался в тупике и свернул на бездорожье – сбежал от ответственности, слёз, укоров и собственной совести. Выход, выбранный Викторией, был продиктован обидой.

Тысячи образов – они живут в человеке призрачно и неуверенно. Но это реальные люди. Или, по крайней мере, были такими когда-то. Жили, общались, говорили. Просто люди непостоянны – меняются, исчезают и вновь появляются. Порой кажется, что рядом человек, и это навсегда, надежно, свято. Привыкаешь, срастаешься, пускаешь корни. И вдруг почва уходит из-под ног, корни рвутся, ветви ломаются и… Рядом больше никого, никакого человека. Вопросы-слёзы, выламывание рук, ломка стереотипов, переоценка ценностей. Потом другой человек, пятый, десятый… История повторяется, но не люди. Они на две третьих состоят из воды, вот и струятся потоком, спадают каскадом, низвергаются водопадом, бурлят, клокочут. Могут ошпарить. Или охладить. Человек непредсказуем, его жизнь лишена логики.

Неисповедимы пути Господни, и человек – наглядное тому подтверждение. Следующий миг его жизни известен лишь Б-ту.