Текст книги "Адидас против Пумы. Как ссора двух братьев положила начало культовым брендам"

Все же этого оказалось недостаточно, чтобы снять все обвинения. 30 июля, когда Рудольфу в Хаммельбурге разрешили паковать свои пожитки, Ади получил новое письмо, в котором комитет по денацификации сообщал об изменении приговора: Адольф Дасслер теперь был отнесен к «второстепенным обвиняемым». Он должен был уплатить штраф в 30 000 марок, но, что еще хуже, ему был назначен испытательный срок на два года. Другими словами, фирму Gebrüder Dassler следовало передать стороннему администратору. На два года права и обязанности Ади Дасслера как председателя и управляющего обувной фабрики были аннулированы. В панике Ади нанял адвоката, чтобы опротестовать этот вердикт.

Когда только что оказавшегося на свободе Рудольфа допрашивали по поводу деятельности фирмы в годы войны, он получил отличную возможность оклеветать брата. Рудольф, судя по всему, рассказал комитету по денацификации, что производство вооружения было организовано исключительно Адольфом, сам он об этих обязательствах ничего не знал, а также решительно высказывался против этого.

Эта наглая ложь сильно взволновала Кете Дасслер. Возмущенная до глубины души, она решилась письменно изложить ссору братьев в период войны. Кете подчеркивала, что Ади всегда делал все, чтобы помочь брату, хоть Рудольф и относился к нему с нескрываемой враждебностью. «Далее, Рудольф Дасслер обвиняет моего мужа в доносе на него, – пишет она. – Я утверждаю, что это неправда. Мой муж сделал все возможное для освобождения своего брата». Странным Кете сочла и то, что Рудольф обличал ее мужа в проведении на фабрике политических выступлений. «Все речи исходили от Рудольфа Дасслера, что может подтвердить каждый сотрудник нашего предприятия», – заявила она.

Письмо Кете, составленное 11 ноября 1946 года, попало в документацию комитета по денацификации. В этом же месяце комиссия пересмотрела приговор Адольфу Дасслеру и объявила его «соучастником», который, как и миллионы других, был членом партии, но активно в защиту нацистского режима не выступал. Для фабриканта это было все равно что оправдание. Как соучастнику ему разрешалось продолжать управление предприятием, настойчиво требовавшим расширения производства.

Совместное проживание в башне после всех дрязг и разборок более не представлялось возможным. С этого момента дорожки братьев разошлись. Рудольф со своей женой и сыновьями Армином и Гердом переехал на другой берег Аураха. Убежденный, что «Gebrüder Dassler» без него обанкротится, Рудольф выразил готовность взять на себя руководство меньшей фабрикой на Вюрцбургер-штрассе, в то время как бо́льшая производственная площадка у вокзала осталась у брата. Реквизированный особняк он также передал Ади и Кете. Прочее имущество предприятия, от станков до патентов, было скрупулезно разделено.

Служащие могли свободно решать, на кого в будущем хотят работать. Как и ожидалось, большая часть отдела сбыта ушла на Вюрцбургер-штрассе, а технические специалисты сохранили верность Ади. Сестра Мари Кёрнер встала на сторону Ади и Кете. Она не могла простить Рудольфу, что он не принял в штат ее сыновей, которые так и не вернулись с фронта. Мать Паулина выбрала Рудольфа и Фридль. Оба самоотверженно ухаживали за ней, пока она не умерла.

После долгих споров об имуществе разделение бизнеса братьев окончательно завершилось в апреле 1948 года. Следующим шагом стала регистрация обоих предприятий. Ади Дасслер представил свою новую фирму под именем «Addas», но заявку отклонили из-за возражений производителя детской обуви с названием «Ada ada». Тогда Ади соединил свои имя и фамилию в сокращение «Adidas». Рудольф пошел тем же путем и вскоре после разделения записался в реестр торговых фирм под наименованием «Ruda». Это имя посчитали неуклюжим, и Рудольф зарегистрировал фирму под всем понятным названием «Puma».

Разлад между братьями расколол всю семью и привел в последующие десятилетия к еще большим распрям. В то время Херцогенаурах был разделен на два лагеря, где река Аурах выступала как бы границей между сторонниками Рудольфа на одном ее берегу и последователями Ади на другом. Херцогенаурах называли «городом опущенных взглядов», так как люди всегда обращали внимание на обувь человека, прежде чем начать с ним разговор.

Для семьи и ближайших сотрудников конфликт был крайне серьезным, но в консервативном городке он стал почвой для самых нелепых сплетен. До сегодняшнего дня ворчливые старики Херцогенаураха нашептывают, что в разрыве виноваты женщины. Утверждается, что Ади выставил Рудольфа, потому что тот приставал к Кете. Ходит даже слух, что Рудольф является отцом Хорста. Другая версия гласит, что ссора началась, когда Рудольфа застукали берущим деньги из кассы.

На обоих берегах Аураха раскол вызвал проблемы. Почти весь административный персонал перешел на сторону Рудольфа, в то время как все инженеры остались с Ади. Это привело к тому, что сотрудникам Рудольфа было нечего продавать. У Ади, напротив, хоть и немедленно возобновилось производство, некому было реализовывать продукцию. В свои почти 50 лет Ади был вынужден заново отлаживать бизнес, и его семья сыграла в этом процессе значительно бо́льшую роль, чем изначально предполагалось. Кете взяла на себя всевозможные задачи: занималась заказами и следила за отгрузками. Ее сестра Марианна также приобрела вес в фирме.

Вся семья Марц была эвакуирована в начале 1939 года из Пирмазенса – как и многие тысячи других, их потеснило строительство так называемой Западной стены (система укреплений, возведенная нацистами на западной границе рейха). Рассеянная по свету семья мало-помалу собиралась в Херцогенаурахе, где Кете давала приют своим родственникам. Марианна, влюбившаяся в местного жителя, решила остаться тут и сколотить команду отдела продаж для Adidas.

Вскоре после раздела фирмы Ади предложил жене и свояченице посмотреть на образцы. Они с интересом наблюдали, как несколько работников описывают круги по территории фабрики. Темные кожаные ботинки на их ногах были украшены по бокам белыми полосками в количестве от двух до шести. Первоначально они были задуманы для укрепления обуви, но Ади быстро понял, что его кроссовки со светлыми полосками отчетливо выделялись среди других марок.

О двух полосах не могло быть и речи, поскольку они использовались братьями Дасслер ранее, а новой конфронтации с Рудольфом никто не хотел. Четыре полосы смотрелись немного перегруженно. А три полосы стали отличным компромиссом: легкоразличимые издалека, они не давали спутать обувь Adidas ни с какой другой. Торговый знак был зарегистрирован в Германии в марте 1949 года совместно с названием фирмы «Adolf Dassler adidas Schuhfabrik» [Обувная фабрика Адольфа Дасслера adidas]. На логотипе Ади и Кете поместили название Adidas, с двумя длинными полосками из обоих «d», а в середине красовался ботинок для бега с тремя полосками.

На другом берегу Аураха прототип логотипа Puma, как и название бренда, были зарегистрированы уже в октябре 1948 года. Первая пума была коренастой хищной кошкой, с яростным видом прыгавшей через кольцо буквы «D». Рудольф Дасслер переманил из конкурирующего предприятия технических специалистов, способных обслуживать станки, и производил различные модели, часто удивительно похожие на эскизы его брата. И благодаря спискам покупателей, которые люди Рудольфа забрали с собой из прежней компании, оборот стремительно рос.

На Олимпийских играх в Хельсинки – спустя четыре года после сепарации – обнаружилось, что обуви Ади нет равных в легкой атлетике. Первая послевоенная Олимпиада состоялась в 1948 году в Лондоне, но тогда братья были заняты разделом имущества, да и Германия не имела права участвовать. Но в 1952 году в Хельсинки Ади сопереживал на трибунах, когда атлеты в обуви Adidas получали золотые медали одну за другой.

Среди звезд этих Олимпийских игр был Эмиль Затопек, «чешский локомотив», который буквально с высунутым языком – и в обуви Adidas – пересекал финишную черту. Он как-то заметил на насмешки, что ему сложно дается «бежать и улыбаться одновременно». Он завоевал золотые медали на дистанции 5000 и 10 000 метров, а также в марафоне, хоть и бежал дистанцию впервые. Зрители скандировали его имя, когда он с большим опережением соперников вбежал на стадион. Когда появился кандидат на второе место, Затопек уже раздавал автографы.

Уже невозможно точно установить, как был установлен контакт с Ади Дасслером, но Затопек получил шиповки для своих тренировок и на вскех мероприятиях появлялся в украшенной полосками обуви. К сожалению, некоторые из пар Затопека вовсе не имели полосок или имели только одну или две. Появилось предположение, что он не хочет вызвать недовольство коммунистической власти на родине за то, что открыто носит продукцию из капиталистической заграницы. Позже он отбросил все предосторожности и за поддержку реформ Пражской весны был осужден на многолетние принудительные работы. Тем не менее несколько лет спустя ему разрешили выехать в Мюнхен. Там Затопек очень дорожил общением с «маленьким сапожником» из Херцогенаураха. Его жена Дана, выигравшая в Хельсинки золото за метание копья, также была обладательницей обуви бренда с тремя полосками.

Кроме этого, Олимпийские игры в Хельсинки помогли Ади Дасслеру прийти к соглашению с финским производителем обуви Karhu. Фирма считалась в те годы известнейшим спортивным брендом и обувала таких знаменитых легкоатлетов, как Пааво Нурми. Проблема, стоявшая перед Ади, была в том, что в качестве товарного знака Karhu использовал три полоски. На большом стадионе издалека часто было сложно распознать, носит бегун обувь от Adidas или от Karhu. В конце концов финны передали свои права за серьезную сумму и две бутылки шнапса.

В футболе был лучший расклад у Рудольфа Дасслера. Со своим округлым покроем, оставлявшим лодыжку свободной, его футбольные бутсы смотрелись значительно элегантней, чем грубые боты со стальными мысками, которые тогда носили. Если бы Рудольф без лишнего шума использовал свое преимущество, он мог бы закрепить за собой самую прибыльную сферу спортивного рынка. Но одним бестактным замечанием ему удалось перейти дорогу не тому человеку.

Глава 5. Бернская грязь

Из отеля Belvedere с его украшенными цветами балконами и романтическими арками открывался фантастический вид на Тунское озеро. В это идиллическое местечко в Швейцарии отправился со своими игроками тренер национальной сборной Зепп Хербергер, чтобы сплотить команду перед Чемпионатом мира 1954 года. Здесь 22 футболиста Хербергера подчинялись совершенно новой для них программе, состоявшей из жестких тренировок и абсолютного воздержания. В одной особенно спокойной комнате Belvedere жил Ади Дасслер.

Невысокий тренер уже долгое время работал с Дасслерами. Отношения установил Рудольф, но самоуверенный старший брат допустил большую промашку. Очевидно, Рудольфу показалось, что Хербергер относится к нему без должной почтительности. «Вы маленький король, – объявил он Хербергеру. – Если вы нас не устроите, мы выберем другого федерального тренера».

Годами Зепп Хербергер лез из кожи вон, чтобы заполучить свое место. Гитлер мало интересовался футболом, а никудышные показатели немецкой команды в нацистские годы только мешали делу. Фюрер согласился, что футбол имеет какую-то ценность для пропаганды, только когда немецкие парни заняли третье место на Чемпионате мира 1934 года. Два года спустя на Олимпиаде в Берлине данцигский гауляйтер Альберт Форстер предложил Гитлеру посмотреть игру. Он заверил, что победа у команды в кармане. Когда рейхсканцлер затем стал свидетелем позорного поражения против Норвегии, он ушел в ярости. Фиаско на поле привело к увольнению главного тренера Отто Нерца. Преемником стал его ассистент Йозеф «Зепп» Хербергер.

Бывший служащий банка прилагал огромные усилия, чтобы собрать хорошую команду. Всегда вооруженный толстой зеленой записной книжкой, он неустанно просматривал унылые игры различных клубов. Его терпение оправдало себя, когда он в 1938 году обнаружил 18-летнего Фрица Вальтера, игравшего тогда в Кайзерслаутерне. Главный тренер исписывал страницу за страницей заметками о «ФВ» и годами работал над тем, чтобы сделать из своего любимца будущего капитана команды.

Война резко ударила по стараниям Хербергера, так как большинство его подопечных были отправлены на фронт. Чтобы собрать 11 дельных игроков, он готов был идти на риск. Он снова и снова выдумывал военные награды для своих игроков, дабы доказать, что они уже проявили себя в бою; помимо этого он способствовал переводу некоторых игроков в люфтваффе. В случае Фрица Вальтера это вызвало некоторое недовольство, потому что молодой солдат был вынужден признаться, что еще никогда не видел самолета изнутри. К счастью, этой дивизией командовал футбольный фанат и знаменитый боевой летчик Герман Граф, взявший Вальтера под свою опеку и позаботившийся, чтобы тот мог спокойно тренироваться.

После денацификационного расследования Хербергера снова позвали тренером национальной команды. Он приложил все усилия, чтобы разыскать выживших игроков и обеспечить их всем необходимым. После того как Германия была разделена на четыре оккупационные зоны, выснилось, что каждая из четырех держав-победительниц имеет свой взгляд на футбол и о единой бундеслиге пока нечего и думать. Но по сравнению с ситуацией с обеспечением в послевоенные годы это было меньшей из забот. Для миллионов людей, пострадавших от бомбежек или бежавших из восточных регионов, первичным был вопрос выживания, а досуг типа футбола не играл в Германии большой роли. Зарегистрированные сообщества и их игроки вынуждены были импровизировать, и они изготавливали майки и угловые флажки из старых национал-социалистских флагов – естественно, удалив с них свастику.

Что касалось футбольных бутс, Хербергер мог положиться на Ади Дасслера, дружба с которым стала еще крепче после неосторожных слов Рудольфа. Оба были немногословны – чтобы договориться, хватало пары скупых предложений и кивка. Хербергер ценил в фабриканте внимательность к деталям. Ади скоро вошел в самый узкий круг национальной команды – со скромной улыбкой, всегда с чемоданчиком с инструментами в руке, он сидел рядом с Хербергером и производил в случае необходимости небольшие починки или что-то улучшал по запросу.

К чемпионату мира 1954 года Хербергер сколотил команду, в которой доминировали игроки Первого футбольного клуба Кайзерслаутерна. Этот клуб, ставший в предыдущем году чемпионом Германии, выставил пять игроков. Капитаном стал Фриц Вальтер, к которому бездетный Хербергер, очевидно, питал отеческие чувства. В команде был и младший брат Фрица Вальтера Оттмар, во время войны едва избежавший смерти, когда в Ла-Манше его корабль был атакован торпедами.

Кроме того, тренер рассчитывал на Хельмута Рана из Эссена, который как нападающий не знал себе равных. Талант Рана уже вызвал повышенное внимание различных испанских и латиноамериканских клубов, но он отклонил беспрецедентное по тем временам предложение и остался верным своему клубу «Рот-Вайсс Эссен», где он не только считался выдающимся нападающим, но и был известен тем, что не знал чувства меры. Зепп Хербергер охарактеризовал его как «мастера конструктивной импровизации, с которым всегда нужно быть готовым к сюрпризам».

Сам Хербергер был загадкой для футбольных экспертов. Он выказывал непоколебимую уверенность в себе и радовал журналистов лаконичными замечаниями и псевдофилософскими наблюдениями о глубинном смысле футбольной игры, например: «Игра длится девяносто минут»; «После игры – это перед игрой» или его самое знаменитое изречение: «Мяч круглый». Дасслер также сохранял свое самообладание и под давлением, он первым делом осматривал футбольное поле и концентрировался на том, чтобы каждый игрок получил идеальную обувь.

Перед последними играми чемпионата в Швейцарии Хербергер полностью положился на своего друга из Херцогенаураха. Немецкая команда едва ли имела шансы против ребят из Уругвая, игроков английской сборной во главе со Стэнли Мэтьюзом или непобедимых австрийцев – не говоря уже о венграх. Со своим капитаном Ференцем Пушкашем, легендарным нападающим «Золотой команды», венгры за последние четыре с половиной года не проиграли еще ни в одном международном матче.

Хербергер оставил за собой право определять, кто с кем делит комнату, и это оказалось умной тактикой. Он, например, понимал, что никто не справится лучше с задачей успокоить нервного капитана Фрица Вальтера, чем жизнерадостный Хельмут Ран. И наоборот, Вальтер был как раз тем человеком, который мог смягчить непредсказуемый характер товарища. Как вспоминает Оттмар Вальтер, это прекрасно работало: «Хельмут был таким весельчаком, что мой брат всегда появлялся к завтраку со слезами от смеха в глазах. У него просто не было времени нервничать».

В этом мировом первенстве, отмеченном необъяснимыми взлетами и падениями, ребятам Хербергера удалось выйти в финал. 4 июля на бернском стадионе Ванкдорф они должны были противостоять венгерской национальной сборной. В этот раз прогнозы были однозначны: немцы, на групповом этапе уже потерпевшие поражение со счетом 3:8 против команды Пушкаша, не имели ни малейшего шанса.

В тот судьбоносный день Хербергер и Дасслер стояли на балконе в отеле Belvedere и оценивающе смотрели на небо. Они надеялись на дождь, так как Фриц Вальтер лучше играл при плохих условиях. Но в это утро ни единое облачко не омрачало небесную синь. Однако, когда игроки, наконец, вышли на стадион, начало накрапывать.

И тогда Ади Дасслер полез в свой волшебный ящичек. Незадолго до начала чемпионата он презентовал своему другу Хербергеру новое изобретение: сменные шипы, длину которых можно варьировать в зависимости от состояния газона. «Ади, выдвигай шипы», – приказал Зепп Хербергер, когда понял, что игроки на стадионе Ванкдорф будут выступать на сыром поле.

Даже новые бутсы соперников не смогли помешать Ференцу Пушкашу спустя несколько минут после начала игры забить свой первый гол, и через восемь минут венгры уже вели 2:0 – опасения немцев были, очевидно, справедливы. Но команда Хербергера боролась, и к концу первого тайма игроки переглядывались, с трудом веря цифрам на табло. Они сравняли счет.

Тем не менее решающий гол был забит только за несколько минут до финального свистка. Репортер, который по возможности объективно должен был информировать о ходе матча миллионы сидящих у транзисторных приемников людей, потерял всякое самообладание. «Шефер смещается в центр, бьет головой, мяч отбит», – пока еще хладнокровно комментировал Герберт Циммерман. Но затем он увидел, что мяч оказался у ног Хельмута Рана. «Ран должен бить издали. Ран бьет. Гол, гол, гооол, гооол!» – орал репортер. После нескольких секунд удивленного молчания он попытался оформить в слова свои впечатления от невероятной игры. «3:2 в пользу Германии, пять минут до конца игры. Скажите мне, что я не сошел с ума!»

В последующие минуты в голосе Циммермана отчетливо сквозила нервозность, с которой он ждал финального свистка главного судьи. Когда свисток прозвучал, сотни восторженных фанатов устремились на поле, а в Германии все жители вышли на улицы. Изнуренные игроки, между тем, подняли Хербергера на плечи. Тот притянул и Ади Дасслера: обувной фабрикант не мог отсутствовать на победной фотографии.

Неожиданный триумф над «Золотой командой» был неофициально воспринят как воскрешение немецкой демократии и собственно рождение Федеративной республики. Немецкое экономическое чудо, обеспечившее новый подъем страны, было обусловлено в большей степени качеством производства и помощью американцев, чем успехом на футбольном поле. Но для миллионов людей гол Хельмута Рана символизировал конец темных лет унижения, горя и бедности, что последовали за крахом нацистского правления.

Удивительный финал чемпионата 1954 года и его последствия вскоре окрестили «Бернским чудом». Вместе с выложившимися футбольными героями и их лаконичным тренером Ади чествовали за его вклад в победу. Газеты титуловали его «сапожником нации» и «Гансом Саксом чемпионом мира[6]6
  Ганс Сакс – поэт-сапожник эпохи Возрождения.


[Закрыть]» и поражались гениальности обуви Дасслера со съемными ввинчивающимися шипами.

От внимания репортеров также не укрылось, что обувь Adidas принесла заметное преимущество Фрицу Вальтеру и его команде. Когда дождь во втором тайме основательно намочил поле, немецкие игроки могли бегать без помех. Венгры же в своих выданных властями ботинках постоянно скользили.

На другом берегу Аураха слушали эти хвалебные гимны, скрипя зубами. Рудольф Дасслер потерпел полный крах в Швейцарии. Инженеры Puma с возмущением утверждали, что они ввели в производство ввинчиваемые шипы еще за месяцы до чемпионата. Эти речи подтверждали свидетели, чьи слова в мае 1954 года цитировались в немецких газетах. «Как могло быть иначе – команда нового чемпиона Германии “Ганновер 96” тоже играла в бутсах Puma!» – повторялось вновь и вновь, как и то, что к этим бутсам можно было приделать «испытанные и соответствующие правилам ввинчиваемые шипы». Но в эйфории от Бернского чуда протест остался не замечен.

После триумфа в Швейцарии Ади Дасслер сильно вырвался вперед, и его брат никогда больше не сможет его догнать. Фирма Ади, уже несколько лет экспортировавшая в ограниченных объемах, была завалена запросами от футбольных экспертов со всего мира. По всему свету говорили о легких бутсах с тремя полосками, которые носила немецкая сборная.

Компетентное признание пришло и из Англии. На гордой родине футбола игроки все еще бегали по футбольному полю в ботинках, едва ли отличающихся от ботинок обычного строителя. Шумиха в Берне вокруг обуви Dassler открыла британцам глаза. «Ну и Дасслер!» – восклицали заголовки в Daily Sketch. Особенно подчеркивалось, что обувь Dassler «весит вполовину меньше прежних английских бутс».

Пока Ади Дасслер проводил все время на фабрике в Херцогенаурахе, Кете занималась организацией отдела экспорта, который доставлял бы кроссовки с тремя полосками по всей Европе. Дасслеры увеличили выпуск продукции до 2000 пар в день, но все же не могли покрыть стремительно растущий спрос. В конце концов было запланировано строительство дополнительной фабрики, и скоро в Шайнфельде, в нескольких километрах к северу от Херцогенаураха, появился второй завод.

Ади, между тем, уютно устроился «шефом» Adidas. Верный себе в спокойствии и сдержанности, он охотно передал все деловые связи своей жене. И в качестве успешного производителя собственной марки он все еще лучше всего чувствовал себя на своей фабрике со своими рисунками и набросками. Сотрудники ценили практическую жилку и сухой юмор своего шефа. Единственным, что Ади не мог терпеть, были халатность и глупость. «Если Ади казалось, что кто-то расслабился и, например, неправильно брал ботинок в руку, бедный малый оказывался на улице, – вспоминает Хорст Видманн, много лет служивший его персональным ассистентом. – То же касалось и людей, не по делу разговаривающих на совещаниях. Таких людей Ади не терпел».

В кабинете Дасслера громоздились полоски кожи, образцы резины и бесчисленные записки. Его эксперименты были прежде всего направлены на сокращение веса и расхода материала. Инженеры Adidas испробовали все, от кожи собак и свиней до кожи страуса, пока не обнаружили преимущества кожи кенгуру и не ввели ее в серийное производство футбольных бутс. Новые методы обработки резины и пластика стимулировали изобретательский дух Ади Дасслера. К тяжелым станкам он относился с большой осторожностью, так как однажды уже получил тяжелую травму: при работе с вырубным прессом для кожи он не справился с отдачей. Станок аккуратно отрезал ему половину указательного пальца левой руки.

Дружба, связывавшая Ади Дасслера с Зеппом Хербергером и его игроками, дала толчок многим усовершенствованиям. Молодой гамбуржец Уве Зеелер также служил для Дасслера бесценным источником информации о производимой обуви. Они познакомились, когда Зеелер в начале 50-х попал в молодежную национальную сборную. Как и для многих немецких мальчишек, обувь для Уве была драгоценным сокровищем, о бутсах он мог только мечтать. Когда Ади Дасслер предоставил ему пару напрокат, тот был вне себя от счастья. Как хорошо воспитанный мальчик, Зеелер хотел счистить землю, прежде чем вернуть обувь после тренировки, но Дасслер этого не позволил – его интересовало, где именно на подошве застревает грязь.

В то время как общая фирма процветала, раздору способствовали различия в характерах братьев.

Долгие годы Уве Зеелер был желанным гостем в особняке. Дасслер брал его в свою мастерскую и взволнованно показывал модели, над которыми в тот момент работал. «Он был словно одержимый, по утрам за завтраком он часто говорил, что у него появилась новая идея, – сообщает Зеелер. – Он никогда не знал покоя».

Тем временем на своем предприятии Рудольф правил более нервно. На совещаниях он часто оглушительно смеялся и распространял заразительное воодушевление. С работниками он любил держаться по-отечески и не гнушался разделить с ними обед. Но когда его настроение с безоблачных небес опускалось на землю, его сотрудникам приходилось несладко. Весело шутящий или дрожащий от гнева – Рудольф при любых обстоятельствах ставил себя на первый план.

Проблема была в том, что Рудольф, несмотря на свою импульсивность, часто вел себя как владелец маленького семейного предприятия – «скупой и щедрый одновременно». «Иногда мы совершали ошибки, потому что Рудольф был не особо предприимчивым, – отмечает Петер Янссен, бывший заведующий производством. – Часто он был излишне экономным, а главное, не любил рисковать. Мне, например, было непросто его убедить, что нам нужен новый станок».

В конкурентной борьбе между братьями Дасслерами Кете была самым ценным оружием Ади. Своим сильным характером, дипломатическими способностями и очарованием она прекрасно уравновешивала сдержанные манеры мужа. Благодаря стараниям изобретательной хозяйки особняк стал известен своим гостеприимством. Целые футбольные команды заваливались перед играми в Нюрнберге к Дасслерам. С тех пор как Рудольф и родители съехали, гостей, решивших заглянуть в Херцогенаурах, ожидали шесть свежеотремонтированных комнат. Сердечное и материнское обращение Кете позволяло и торговцу, и спортсмену чувствовать себя как дома. Многие вспоминают, что были приняты у Дасслеров на правах членов семьи. Для футболистов всегда находилась лишняя пара обуви. Всех спортсменов без церемоний вели на кухню и кормили горячим обедом.

Фридль Дасслер также делала для Рудольфа все, что могла. Благодаря своей дружелюбности «мама-пума» была любима всеми работниками. Она старалась компенсировать перепады настроения своего мужа, чей тон становился все более резким. Но с кипучим, спонтанным очарованием Кете она не могла тягаться. Этот контраст запомнился управляющему спортивного магазина Löhr в Дуйсбурге. Невысокий и горбатый человек прибыл в Херцогенаурах после утомительной поездки на мотоцикле под проливным дождем в воскресенье после обеда. В предыдущие годы торговец спортивным инвентарем чаще взаимодействовал с Рудольфом Дасслером, поэтому он сначала устремился к его дому, чтобы подтвердить назначенную на следующее утро встречу.

Фридль выглянула наружу и заверила посетителя, что у Рудольфа найдется для него время в понедельник. Когда же он постучался к Кете, та немедленно втащила в дом вымокшего до нитки мужчину, который смущенно бормотал извинения. Спустя короткое время, после принятия душа, он сидел в одежде Ади за кухонным столом с горячей едой. На следующее утро он и думать забыл о встрече в Puma.

Ади Дасслер мог пользоваться преимуществами, полученными благодаря финалу в Берне, но и Puma расширялась. В Adidas этот факт объясняли главным образом наглостью, с которой инженеры Puma, предположительно, копировали новинки Adidas. «Если бы в Рудольфе образовывалась дырка каждый раз, когда я должен был ему сказать: “Эй, это мое изобретение”, он бы сейчас выглядел как швейцарский сыр», – шутил Ади. Подозрения в воровстве вылились в целую лавину судебных процессов.

Одно любопытное разбирательство последовало по окончании Чемпионата мира по футболу 1958 года. Немецкая команда, в которой рядом с некоторыми ветеранами из Берна играл и молодой Уве Зеелер, проиграла в бурном полуфинале шведам, но в финальной игре принимающая сторона мало что могла противопоставить великолепным бразильцам. Рудольф Дасслер ухватился за возможность подать иск на Adidas за слоган, красовавшийся со времени победы в Берне на всех буклетах и фирменных бланках: «Adidas – выбор чемпионов!» Рудольф Дасслер нашел, что высказывание больше не соответствует действительности, так как некоторые бразильцы носили Puma.

Вольфганг Краузе, занимавшийся тогда рекламой для Adidas, игнорировал предупреждения. Тогда Рудольф подал жалобу и затребовал немедленно удалить слоган. «Puma старалась вывести нас из строя», – вспоминал Краузе. Суд вынес решение в пользу Puma, но дал Adidas несколько недель на то, чтобы произвести изменения на фирменных бланках, формулярах для заказа и обувных коробках.

Роль ангела мести выпала продавцу рыбой, жившему как раз напротив здания Puma на Вюрцбургер штрассе. Еще перед судебным слушанием он купил у Adidas старый фургончик. Слоган «Выбор чемпионов!» по-прежнему украшал бока автомобиля. И раздраженные сотрудники Puma никак не могли помешать торговцу рыбой парковать свою машину прямо под окнами конторы, пока та, наконец, не пала жертвой ржавчины.

Оба брата тратили внушительные суммы на свои абсурдные тяжбы. Рудольф, который, конечно же, в основном судился с Adidas, однажды подал иск на производителя обуви Möbus, снабдившего свои кроссовки полосками, якобы очень похожими на «фигурную полосу» Puma. Управляющая предприятием Фрида Мёбус получила неожиданную помощь в споре с Рудольфом Дасслером. Мёбус выиграла процесс «с активной поддержкой Ади Дасслера и патентных адвокатов Adidas», – констатировала позже летопись фирмы.

К концу 50-х годов каждый из братьев царил в своей почтенной спортивной империи. Puma занимала отличные позиции в немецких футбольных лигах, а Adidas завоевывала международные рынки, да и в немецком футболе оставалась вне конкуренции, пока у руля был Зепп Хербергер. Рудольф и Ади почти достигли пенсионного возраста, но никто из них не был готов передать власть. С другой стороны, они знали, что могут положиться на своих сыновей.