Текст книги "Адидас против Пумы. Как ссора двух братьев положила начало культовым брендам"

Глава 14. Петух и Сардина

Чтобы и дальше развивать свои проекты, Хорсту Дасслеру требовался надежный финансовый фундамент. Решение само пришло в руки. Благодаря одной некрасивой истории с компанией Le Coq Sportif Хорст нашел идеального партнера для строительства тайной империи.

Уже несколько лет Хорст тесно сотрудничал с Le Coq Sportif – предприятием, принадлежавшим семье Камюзе. Фирма хорошо зарекомендовала себя на французском рынке в качестве производителя спортивной одежды и первоначально предлагала только штаны и футболки со своей эмблемой в виде петуха. Затем компании объединились, чтобы совместно выпускать полную экипировку: Adidas поставляла обувь, а Le Coq Sportif изготавливала на своем постоянно расширявшемся заводе в городке Ромийи в Шампани подходящую одежду с тремя полосками.

Однако коммерческие отношения резко ухудшились, когда обнаружилось, что Le Coq Sportif продает спортивные костюмы с тремя полосками и под собственным брендом. Дасслеры и Камюзе не раз встречались, чтобы уладить этот конфликт, но Le Coq Sportif упорствовал в том, чтобы оставить за собой права на «три полоски» во Франции. Поэтому в июне 1973 года Хорст подал иск. Adidas France как раз создала собственную коллекцию текстиля и не могла позволить Le Coq Sportif вносить путаницу и таким возмутительным образом извлекать выгоду из инвестиций Adidas. Но дело приняло скверный оборот для Adidas, когда суд Страсбурга в январе 1974 года вынес решение в пользу Le Coq Sportif. Судьи однозначно постановили, что «три полоски» принадлежат Le Coq Sportif, и этим похоронили весь текстильный бизнес Adidas France.

Тогда Хорст объявил войну Le Coq Sportif. Производственные площадки Adidas France в Труа работали на полную мощность, чтобы заполонить рынок футболками Adidas. Отдел продаж развернул широкомасштабную кампанию по вытеснению Le Coq Sportif с рынка. Из-за этой борьбы Le Coq Sportif лишилась ценнейшего соглашения с Федерацией футбола Франции – заключенного совместно с Adidas контракта, согласно которому Le Coq Sportif поставляла ей футболки, пока Adidas занимался исключительно обувью. Но эта договоренность основывалась на личных отношениях Дасслера с президентом федерации Жаком Жоржем, и стоило Хорсту сказать пару слов, как Le Coq Sportif был вычеркнут из контракта.

Наихудшие последствия для Le Coq Sportif имела стратегия, выбранная самими Камюзе. Тяжело пострадавшие в конкурентной борьбе и дополнительно ослабленные кризисом, они продолжали вкладывать большие деньги в увеличение производства, пока совершенно не истощились. В марте 1974 года Le Coq Sportif был атакован обеспокоенными кредиторами. Через месяц семье Камюзе пришлось смириться с потерей предприятия со столетней историей, и назначенный судом менеджер осуществлял поиск возможных покупателей.

Несмотря на свои прочие разногласия, Хорст и его родители были едины во мнении, что было бы катастрофой допустить, чтобы права на «три полоски», принадлежавшие Le Coq Sportif, попали в чужие руки. Поэтому Кете Дасслер поддержала попытку своего сына выкупить Le Coq Sportif для Adidas. Конкурирующее предложение компании Kopa судьи отклонили как недостаточно серьезное. Суд оказывал предпочтение предложению Adidas, но со стороны Le Coq Sportif оно встретило неожиданно бурное сопротивление. Мирей Гуссере-Камюзе, дочь основателя фирмы, владевшая 51 процентом акций, упрямо отказывалась отдать их «немецкой свинье». Ссылаясь на свое участие в движении Сопротивления во время Второй мировой войны, она считала даже мысль о том, что Le Coq Sportif попадет в немецкие руки, невыносимой. Ее брат Ролан Камюзе, напротив, не видел проблемы в том, чтобы продать Adidas свои 49 процентов.

Когда Le Coq Sportif уже был в шаге от ликвидации, в дело включилось французское правительство. Чтобы не допустить беспорядков в Ромийи, оно предложило собственного покупателя на заветную долю Le Coq Sportif. Все вздохнули с облегчением, когда Мирей Гуссере дала свое согласие напористому инвестору Андре Гельфи. Хотя его отец был корсиканцем, мать – испанкой, а жил он в Швейцарии, французское правительство все же ввело его в игру. В марте 1976 года, через два года после начала кризиса, Мирей Гуссере передала свою 51-процентную долю новому кандидату.

Когда просьба купить Le Coq Sportif оказалась на его рабочем столе, Андре Гельфи увидел в этом прежде всего политическую услугу. Но когда менеджер Le Coq Sportif дружески обратил его внимание на решение суда о трех полосках, он почуял прекрасную возможность. С документами под мышкой он обратился к министру спорта Марсо Креспену. Креспен, с которым они были друзьями со времен совместной военной службы, договорился для него о встрече с Хорстом Дасслером. «Я зашел с боевым настроем, хотел сказать ему, что они не могут делать с тремя полосками все, что им в голову взбредет, – вспоминает Гельфи. – Но затем мы прекрасно друг друга поняли и решили стать партнерами».

Они покорили друг друга своим обаянием. Андре Гельфи понял, что дела Le Coq Sportif снова пойдут в гору, если Дасслер возьмет его под свое крыло. А тот, со своей стороны, был сразу же очарован Гельфи. Он хоть и избегал быть в центре внимания, но наслаждался обществом жизнелюбивых, общительных личностей. Кроме того, у Гельфи было достаточно денег, чтобы конфиденциально поддерживать предпринимательские инициативы Хорста.

Эти двое заключили тайное соглашение. В глазах семьи Дасслеров Adidas France располагала только 49 процентами Le Coq Sportif. Однако Андре Гельфи передал два процента своей доли Хорсту и гарантировал ему возможность в любой момент выкупить оставшиеся 49 процентов. Эта возможность и эти два процента предназначались лично Хорсту, не Adidas. Другими словами, Хорст заполучил в свои руки Le Coq Sportif, а его семья и не догадывалась об этом. Эта сделка ознаменовала начало интенсивного сотрудничества этих двух людей.

Андре Гельфи был удивительным человеком. К середине шестого десятка жизни он дважды терял состояние и снова его сколачивал. Правда, он не гнушался сомнительных сделок, но нельзя не восхищаться его отвагой и умением лавировать по жизни. Гельфи вырос в Мазагане (сегодняшней Эдь-Джадиде) на марокканском атлантическом побережье и начал свою карьеру как рассыльный в банке. Однажды при уборке в архиве банка он обнаружил стопку бумаг с пометкой «безнадежные кредиты». Он договорился с директором филиала, что за те долги, которые он все же сможет собрать, он получит внушительную комиссию. Не прошло и года, как рассыльный уже зарабатывал больше, чем директор филиала. Накопленные деньги он инвестировал в рыболовные суда, что принесло ему некрасивое прозвище «Деде Сардина»[9]9
  Деде – уменьшительная форма от «Андре»


[Закрыть].

Умение распознавать пустые бизнес-идеи Гельфи приобрел во время своего участия в Индокитайской войне. Он не был великим воином и бо́льшую часть времени проводил, прочесывая джунгли в поисках хорошо сохранившихся статуй. Когда этот бизнес не выгорел, он посвятил себя любимому занятию: в центре Сайгона он основал автомастерскую под названием «Le Garage Toulousain». Но скоро ему пришлось бежать из страны сломя голову, так как одна из 27 женщин, с которыми он обручился, отправила свою семью договариваться о свадьбе. Вернувшись в Марокко, Гельфи сколотил состояние на торговле рыбой, но разорился, когда в 1960 году Агадир сильно пострадал от землетрясения. Теперь его занесло в Мавританию. Там он снова заработал состояние, введя в эксплуатацию первое рыболовное судно с морозильной установкой и построив несколько рыбных заводов. Но после того как корабль при загадочных обстоятельствах загорелся и затонул, ему пришлось оставить и этот бизнес.

В этот раз Гельфи отправился во Францию, преследуемый мавританской полицией и марокканской королевской династией. Мавританцы обвиняли его в даче взятки. Также, возможно, сыграл свою роль тот факт, что Гельфи во время визита на его фабрику премьер-министра шутки ради запер его на несколько минут в холодильнике. Марокканский король Хасан II, со своей стороны, изгнал Гельфи после того, как известный в народе своей жестокостью министр обороны генерал Уфкир, близкий друг Гельфи, попытался в 1972 году устроить государственный переворот. Уфкир в итоге был убит, его жена и дети заключены в тюрьму на 18 лет. Кое-кто предполагал, что Гельфи присвоил себе часть тех денег, что Уфкир хранил на счете швейцарского банка.

После прибытия во Францию Гельфи стал лихорадочно скупать все подряд. Коммерция в Северной Африке принесла ему столько денег, что он смог приобрести несколько самых респектабельных парижских отелей люкс-класса: Prince de Galles, Grand Hôtel и Hôtel Meurice. Когда он в 1975 году ходатайствовал о виде на жительство в Швейцарии, он указал, что его состояние приблизительно равно 50 миллионам швейцарских франков. Его вилла в Лозанне находилась в непосредственной близости от Международного олимпийского комитета.

Его личная жизнь протекала столь же стремительно. Гельфи участвовал в гонках «Формулы-1» в составе команды Gordini. Позже, когда он работал с Хорстом Дасслером, в его владении был самолет Learjet, которым он сам управлял. Его яхта считалась самой быстрой в Средиземном море. После того как они сошлись по вопросу Le Coq Sportif, Андре Гельфи часто появлялся у Дасслеров, всегда загорелый, темпераментный и энергично жестикулирующий. И Learjet с Гельфи за штурвалом был в любой момент в распоряжении Дасслера.

Не все сотрудники Adidas France доверяли новому партнеру, возникшему из ниоткуда. Его экстравагантность контрастировала со строгой рабочей этикой Ландерсайма. Исключительная бойкость языка Гельфи была в высшей степени полезна в его лоббистской деятельности, но он сам признавал, что его познания в менеджменте крайне ограниченны. Так как его вырастила бабушка-испанка, он хорошо находил общий язык с латиноамериканцами. Его английский, напротив, ограничивался лексикой с занятий летной подготовки.

Французские менеджеры смеялись над дикими историями, которые о нем рассказывались и которыми он сам любил пощеголять. Размахивая руками, он живописал крушение своего судна и то, как ему удалось спасти из обломков пару ценных картин и доплыть до берега с Ренуаром под мышкой (его страховка, конечно же, покрыла все расходы). В других байках повествовалось о работе на секретные службы и нелегальных денежных переводах, и они вызывали скорее опасения, чем смех. Один французский судья позднее называл Андре Гельфи «бизнес-тунеядцем», «старым мошенником» и «крупным фальсификатором».

Однако Хорст Дасслер пропускал все предостережения мимо ушей. Он рассчитывал на Андре Гельфи – как на веселого союзника и платежеспособного финансового магната. «Вдвоем, – говорил Андре Гельфи, – мы завоюем мир».

Глава 15. Прятки

С тех пор как Андре Гельфи на блюдечке принес Хорсту Дасслеру Le Coq Sportif, тот продвигал этот бренд с той же решимостью, с какой в предыдущие годы пытался вытеснить его с рынка. Если семейный разлад примет драматический оборот, у Хорста теперь всегда есть альтернатива, которую ему предоставил Андре Гельфи. Le Coq Sportif был не просто капиталовложением – эту марку Хорст мог в патовой семейной ситуации использовать как инструмент давления. Вместе с Гельфи Хорст планировал масштабные вложения, чтобы вдохнуть новую жизнь в Le Coq Sportif. Производитель спортивного текстиля с хорошей репутацией на французском рынке, с полноценной линейкой продукции и поддержкой популярнейших в мире атлетов и футбольных команд скоро должен был стать серьезным конкурентом в международном спортивном бизнесе.

В Ландерсайме Хорст Дасслер посвящал в свои планы только самых доверенных лиц. Его родители знали лишь то, что Adidas France обладает 49 процентами Le Coq Sportif. Андре Гельфи приходилось приглашать Дасслеров на собрания акционеров и вежливо спрашивать их совета по планам экспансии. Но Херцогенаурах ни в коем случае не должен был узнать, что французы делали все возможное, чтобы утвердить Le Coq Sportif на мировой арене. «Если приезжал кто-то из Херцогенаураха, все бумаги о Le Coq Sportif быстро запирали», – вспоминает менеджер из Ландерсайма.

Чтобы скрыть, в какой степени менеджеры Adidas France были задействованы в Le Coq Sportif, прибегали к трюкам. Когда Хорст Дасслер нанимал специалиста, его договор содержал особую оговорку. Официально он будет работать на Adidas France, но в приложении к договору было отмечено, что порученные ему функции он должен будет выполнять и для Le Coq Sportif.

Вскоре после своего назначения Йохан фон ден Бошше, начальник юридического отдела Adidas France, получил звонок из какого-то отеля в Азии. По словам оператора, с ним хотел говорить мистер Гэри Хеллер. Фон ден Бошше не знал никого с таким именем. Еще более его удивило, когда мистер Хеллер обратился к нему по имени и начал давать конкретные указания по поводу одной лицензионной операции. «Мне жаль, сэр, но я не могу принимать никаких указаний от незнакомца», – хладнокровно ответил фон ден Бошше. Оказалось, что подозрительный мистер Хеллер – это не кто иной как Клаус Хемпель, ассистент Хорста для особых поручений. Когда Хемпель бывал в Азии по делам Le Coq Sportif, он регулярно бронировал номер на имя своего шурина.

Хорст и Андре Гельфи действовали очень изобретательно, когда дело касалось информирования семьи Дасслеров в Херцогенаурахе об успехах Le Coq Sportif. «Хорст иногда делал вид, будто разделяет позицию матери и отказывается от вложений, за которые я агитировал», – вспоминает Гельфи. В то же время эти двое основали в швейцарском Фрайберге холдинговую компанию Sarragan, чтобы с ее помощью по-новому структурировать тайную деятельность Хорста – например, бо́льшую часть заграничных сделок Le Coq Sportif.

Японская компания Descente, лицензиат Adidas, была также вовлечена в тайный план. Ответственные за сотрудничество с Adidas менеджеры Descente внешне сохраняли верность Херцогенаураху, но, чтобы поддержать Хорста, закупали теперь и товары Le Coq Sportif – и это за спиной Кете Дасслер. Операциями с Adidas заведовал Муракава-сан. Однако этот же человек имел второй набор визиток от Le Coq Sportif, где он фигурировал под именем Накамура-сан.

Следующий филиал Le Coq Sportif был на скорую руку учрежден в Великобритании – Робби Брайтуэллом, британским бегуном, с которым Хорст познакомился на Олимпиаде-1964 в Токио. Дасслер был высокого мнения о Брайтуэлле, которому он уже доверил управление британским филиалом Adidas. Теперь он убедил Брайтуэлла перейти в Le Coq Sportif.

Так как Брайтуэлл был в курсе запутанных отношений внутри семьи Дасслеров, он отлично понимал, что новый филиал нужно держать в тайне от Херцогенаураха. Поэтому Le Coq Sportif UK был основан в Конгльтоне, городке к югу от Манчестера, в котором жил сам Брайтуэлл, и финансовые операции осуществлялись через его личные расчетные счета. В местном отделении National Westminster Bank, обычно имеющем дело только с небольшими внутренними переводами, это вызвало умеренную панику. «Мистер Брайтуэлл, только что на ваш счет поступила огромная сумма из Швейцарии», – нервно шептал директор филиала по телефону.

Все контакты, которые Хорст наладил для Adidas, были теперь использованы, чтобы добиться известности Le Coq Sportif в мировом масштабе. Компания, для которой еще несколько лет назад огромной удачей было сотрудничество с Федерацией футбола Франции, теперь вдруг одевала звезд мирового тенниса, таких как Артур Эш и Янник Ноа. Ряд южноамериканских футбольных команд также носили теперь галльского петуха на груди, среди них и действующие чемпионы мира из Аргентины.

Благоя Видинич, бывший тренер сборных Марокко и Заира родом из Югославии, договаривался о новых рекламных контрактах на чемпионат мира. После участия его команды в чемпионате мира-1974 Хорст предложил ему работу на Adidas в Колумбии. Там должен был состояться чемпионат мира-1986. Однако в 1983 году колумбийское правительство было вынуждено признать, что не сможет соответствовать предписаниям ФИФА. Еще до того как новым местом проведения выбрали Мексику, Хорст схватился за телефон и попросил Видинича со всеми пожитками приехать в Ландерсайм, чтобы там заняться футбольной рекламой для Le Coq Sportif.

Для предстоящего чемпионата мира в Испании Видинич получил задание организовать спонсорские контракты для Le Coq Sportif с по меньшей мере тремя новыми национальными сборными. Камерун и Алжир не представляли особой проблемы, но Италия оказалась крепким орешком. Сложность состояла в том, что Итальянская федерация футбола в то время не позволяла никаких логотипов на футболках «Скуадры Адзурры». И все же стороны пришли к соглашению: галльский петух должен был украшать по крайней мере тренировочные костюмы итальянцев. «Зрители в Испании были немного удивлены, когда видели, как итальянцы даже в полуденный зной выбегают на поле в тренировочных костюмах», – весело вспоминает Видинич.

Это соглашение позже вызвало в Италии некоторую шумиху, в ходе которой утверждалось, что игроки тайком получали деньги за то, что носят Le Coq Sportif. Итальянские следователи вызвали Видинича, и он откровенно признал факт платежей, так как суммы были не столь высоки, чтобы навлечь гнев на игроков. Но все эти неприятности были забыты, когда «Скуадра Адзурра» в финале чемпионата мира-1982 уверенно победила своего немецкого соперника со счетом 3:1. Помощники Хорста не могли определиться, болеть им за Паоло Росси (нападающий сборной Италии. – Ред.) или за Карла-Хайнца Румменигге (нападающий немецкой сборной. – Ред.) и его немецкую команду, носившую три полоски.

Не прошло и десяти лет, как Хорст добился своей цели: Le Coq Sportif, французский провинциальный бренд, специализировавшийся на футболках, стал известен по всему миру. Вместе с другими активами, собранными в холдинговой компании Sarragan, дочерние предприятия Хорста вскоре вышли на миллионные обороты. «Они стали в каком-то роде внутренними конкурентами Adidas», – оценивал Жан Вендлинг, бывший директор Sarragan France.

Кроме Le Coq Sportif компания Sarragan включала и совместное предприятие с Даниэлем Эштером. Знаменитый французский дизайнер был футбольным фанатом и многоголетним президентом и меценатом клуба «Пари Сен-Жермен». Дасслер и Эштер несколько лет вместе работали над спортивной коллекцией. Еще одна ниточка этой сети протянулась к Роберто Мюллеру, уругвайскому руководителю фирмы Pony. Основанный незадолго до Олимпийских игр в Монреале-1976, этот бренд своими относительно доступными кроссовками вскоре завладел большей частью американского спортивного рынка. Андре Гельфи был готов оплатить покупку большого пакета акций Pony, но для Хорста это было лишь прикрытием. В дополнительном соглашении к договору Дасслер оставил за собой право в любое время выкупить оставшуюся долю.

Puma прогремела благодаря союзу с Пеле. Перед финалом чемпионата тот провернул еще один рекламный трюк: прямо перед начальным ударом капитан бразильской команды попросил судью чуть-чуть подождать. Тогда Пеле встал на колено и совершенно невозмутимо начал завязывать шнурки. Несколько секунд бутсы Пеле были отчетливо видны на миллионах телеэкранов всего мира.

Множа дочерние предприятия, Хорст хотел достигнуть «критической массы», которая позволила бы ему в одиночку выстоять на спортивном рынке. Так как ни один из его Sarragan-брендов никогда не смог бы сравняться с Adidas, он сконцентрировался – на двадцать лет раньше своих конкурентов – на стратегии создания в спортивном бизнесе многопрофильной корпорации.

Следует отметить, что Хорсту Дасслеру удалось сохранить в тайне от семьи в Херцогенаурахе бо́льшую часть своих операций. Маскировкой служила запутанная сеть из холдинговых и торговых компаний в Швейцарии, в которой как-то разбирались только он сам и его ближайшие советники. Кете Дасслер тем временем использовала любую возможность, чтобы больше узнать о закулисных сделках своего сына. Менеджерам, которых она выспрашивала, приходилось изворачиваться, чтобы прикрыть своего шефа. «Иногда я спрашивал себя, кто же я, собственно, предприниматель или дипломат?» – вспоминал Робби Брайтуэлл.

Эта же мысль посещала Дитера Пассхена, представлявшего интересы Adidas в Азии. Однажды он приехал в Херцогенаурах вместе с делегацией от Descente, японского лицензиата, у которого была и отдельная договоренность с Хорстом относительно Le Coq Sportif. Разговоры менеджеров Descente с Кете должны были, по задумке, послужить укреплению отношений с Adidas. Но незадолго до встречи Кете узнала о двойной игре Descente с Le Coq Sportif. «Она была в ярости, – вспоминает Пассхен. – Она назвала японцев изменниками и отказалась продлевать с ними контракты». Понадобилось несколько дней, чтобы уладить конфликт.

Эти конфронтации становились особенно неловкими, когда Кете Дасслер у всех на виду распекала менеджеров своего сына. Когда однажды Алан Ронк, руководивший в первые годы компанией Arena, разговаривал на одной международной отраслевой ярмарке с функционерами Федерации плавания Германии, Кете Дасслер грубо оборвала его. Семья Дасслер упрямо противилась развитию этого бренда в Германии, так как, по ее мнению, это могло привести к путанице в розничной торговле. «Но господин Дасслер просил меня провести эти переговоры», – протестовал Ронк. Одна из сестер Хорста ответила: «Распоряжений фрау Дасслер слушаются во всем мире. В том числе и господин Дасслер».

Положение Ронка стало таким тяжелым, что он решил поговорить об этом с Кете Дасслер. В самолете из Финикса (Аризона) до Лос-Анджелеса он отвоевал себе место рядом с ней. В течение всего полета он объяснял ей, чем занимается в Arena и каким образом это может быть выгодно для Adidas. Она немного оттаяла и призналась, что напряженные отношения с сыном – большое мучение для нее. «Я не понимаю своего сына, – жаловалась она. – В его жизни есть все, что он хочет. Зачем же ему беспрестанно ругаться со своей семьей?» Ронк продолжил свои речи в пользу Arena, но она его перебила. Его аргументы касательно финансового значения Arena не трогали ее. «Для меня душевное спокойствие намного важнее денег», – сказала она.

Позже тем же вечером Алан Ронк встретился с Хорстом Дасслером, остановившимся в Лос-Анджелесе в отеле Mariott. Кете Дасслер ничего не знала о его близком присутствии, но он пристально следил за ее действиями в Америке. Его сильно озадачил разговор, переданный ему Ронком. «Эти женщины все страдают манией недоверия, когда дело касается меня, – сказал он со вздохом. – Я пытаюсь им объяснить, что я делаю, но они просто этого не понимают. Своей узколобостью они превращают мою жизнь в пытку». Он просил Ронка просто игнорировать Кете, но с молодого человека было довольно. По возвращении домой он покинул предприятие.

Чтобы усилить свою позицию, Кете решила собрать вокруг себя команду сильных специалистов, известных на международном рынке. Среди ее желанных кандидатов был немец Алекс Шустер, создавший подразделение спортивной одежды для производителя лыж Head. Кете и ее дочери пригласили Шустера в Херцогенаурах на разговор в тесном кругу, не сообщая об этом Хорсту. Скорее из любопытства, чем из серьезного интереса, Шустер появился в семейном особняке. Однако встреча была внезапно прервана, когда в комнату ворвался Хорст Дасслер. Пока его мать отходила от шока, Хорст взял Шустера в оборот и раскритиковал его компетентность и достижения. Шустер не собирался выслушивать оскорбления, он встал и ушел.

Возмущенная этим саботажем, Кете и не думала сдаваться. Ее следующим кандидатом был Юрген Ленц, 33-летний специалист по работе с клиентами рекламного агентства McCann Erickson. Фирма со штаб-квартирой в Нью-Йорке командировала его во все уголки света и доверяла ему значительные суммы денег. Вскоре Ленц прибыл в Херцогенаурах в качестве первого международного специалиста по маркетингу Adidas. Через несколько недель после своего назначения Ленц подготовил первую презентацию для избранных членов правления и семьи. Он хотел вкратце изложить свой подход к маркетинговым проблемам в США. Если семья даст согласие, то он выступит с такой же речью и перед четырьмя американскими генеральными представителями, которые должны прибыть на следующий день. Хорст приехал специально к этой презентации в сопровождении своего нового специалиста по маркетингу Клауса Хемпеля.

Сам Хемпель только полгода работал во французском филиале предприятия и быстро заметил, что в отношениях с головной организацией что-то не так. За время четырехчасовой поездки в Херцогенаурах это подозрение приняло совершенно конкретную форму: Хорст откровенно потребовал у Клауса Хемпеля дискредитировать Юргена Ленца. «Задавайте ему сложные вопросы, – давал он указания. – Противоречьте всему, что он говорит. Позаботьтесь о том, чтобы он выглядел дураком». Во время короткой презентации Ленца Дасслер постоянно тормошил Хемпеля, чтобы тот не молчал.

Когда речь Ленца закончилась, Хемпель начал воплощать инструкции шефа. Но после второго трудного вопроса Кете в гневе вскочила с места и закричала на своем франконском диалекте: «Хоршт! Если ты еще раз посмеешь так сделать! Мы не позволим тебе расправиться с этим человеком!» Встреча закончилась тем, что члены семьи орали друг на друга.

Со своим отцом Хорст Дасслер тоже больше не находил общий язык. В часы грусти он посвящал близких коллег в свои переживания и показывал им длинные желчные письма от Ади, полные упреков и обвинений в адрес сына. Даже в последние месяцы жизни старшему Дасслеру не давали покоя конфликты между сыном и немецкими менеджерами. Одно из последних столкновений случилось незадолго до чемпионата мира по футболу-1978 в Аргентине. По этому поводу Ади втайне разработал бутсы с новейшими характеристиками. Для презентации кроссовок в Аргентине отправили Хорста Видманна, его личного ассистента. Но когда Видманн повстречал в отеле Sheraton Buenos Aires членов делегации Adidas France, то с изумлением увидел, что и у них имеется новинка наготове. И на его взгляд, это было неуклюжей копией немецких бутс. Он кипел от ярости и был уверен, что французы подослали к немцам шпиона.

Совершенно вне себя, Видманн позвонил Дасслерам в Херцогенаурах. «Ади Дасслер чуть не лопнул от злости, – вспоминает он. – Он дал мне официальное распоряжение выкрасть один экземпляр кроссовок у французской делегации, чтобы установить, как они сделаны». И ведь обеим сторонам еще нужно было договориться, какую из новинок Adidas представлять на чемпионате. «Ади и Кете все время стояли у меня над душой, постоянно звонили, чтобы убедиться в том, что я не иду на уступки», – вспоминает Видманн. В конце концов сошлись на компромиссе: немецкая сборная получила немецкую обувь, а Хорст обеспечил французской обувью все прочие команды.

Не питая особого интереса к коммерческим аспектам своей фирмы, Ади по-прежнему всегда держал в руке блокнот, всегда над чем-то возился в своей мастерской. Одержимость, с которой он искал способы усовершенствования своей обуви, казалось, никогда не иссякнет. Более чем за пятьдесят лет он получил почти семьсот патентов, включавших и ввинчиваемые шипы и мельчайшие детальные улучшения, до которых было дело только самым дотошным почитателям спортивной обуви.

Уже поседевший Ади по-прежнему отказывался от поездок, но непременно смотрел спортивные состязания по телевизору. Хорст Видманн убедился в бдительности Ади, когда шеф позвонил ему во время Олимпиады в Монреале. Ади следил на экране за квалификационными забегами кубинца Альберто Хуанторена Данхера. «Немедленно поговорите с этим человеком, – потребовал Дасслер. – По тому, как он входит в повороты, я вижу, что с его обувью что-то не так». Когда Видманн проверил кроссовки кубинца, оказалось, что Ади верно разглядел их дефект на расстоянии тысяч километров. В итоге Хуанторена взял золотые медали в беге на 400 и 800 метров.

В свои семьдесят с лишним лет Ади Дасслер был по-прежнему невосприимчив к почестям, которые ему оказывали. Когда перед дверью в Херцогенаурахе возникали незнакомцы в надежде хоть одним глазком взглянуть на Ади Дасслера, он их выпроваживал без лишних слов. «Как-то раз он прогуливался по территории со своей собакой Гасси, как вдруг его кто-то окликнул через забор и спросил об Ади Дасслере, – вспоминает Карл-Хайнц Ланг, один из его ассистентов. – Ади только пожал плечами. «Без понятия, – сказал он посетителям. – Я всего лишь садовник». В своих спортивных штанах с тремя полосками он так и выглядел.

Однажды Ади признался своему другу Эриху Дойзеру, психотерапевту немецкой футбольной сборной, что не имеет ни малейшего представления, сколько же фабрик находится во владении Adidas, – и откровенно говоря, ему это безразлично. Кете Дасслер, вероятно, могла бы поведать Дойзеру, что фирма, основанная ее мужем в бывшей прачечной своей матери, по состоянию на 1978 год только в Германии обеспечивала работой почти 3000 человек. На производственных площадках, приобретенных Adidas в 17 странах, день за днем изготавливалось около 180 000 пар обуви. И их официальная продажа осуществлялась в 144 странах мира.

После тщательного медицинского обследования Ади деликатно рекомендовали поменьше нервничать и ограничить свою спортивную активность. Он стал ответственно проглатывать по горсти различных таблеток каждый день. Тем не менее утром 18 августа 1978 года Кете нашла его в кровати почти обездвиженного, разбитого инсультом. Его срочно доставили в отделение реанимации одной из больниц города Эрланген. Почти две недели он, окруженный заботой и вниманием, боролся со смертью, пока 6 сентября 1978 года, в возрасте 78 лет, его сердце окончательно не остановилось.

Семья Дасслер строго придерживалась его указания не допускать на похоронах длинных речей и скопления людей. Чтобы погребение и в самом деле состоялось в узком кругу, церемонию тайно перенесли на час раньше. В то дождливое утро на прощании присутствовали только Кете, ее пятеро детей и их семьи. Ади захоронили под скромным мраморным камнем в заднем правом углу херцогенаурахского кладбища – а аккурат на противоположном конце кладбища за четыре года до этого проводили в последний путь его брата Рудольфа.