Текст книги "Неизбежный поцелуй"

– Очевидно, вы не представляете, как ужасно вчера выглядели, – продолжала она говорить, пока работала кофемолка.

– Я страдаю от приступов мигрени всю мою жизнь. И, как видите, ни от одного из них я еще не умер. Кроме того, я не просил вас оставаться.

– Ну и дурочка же я, что заботилась о вашем здоровье! – Келси выключила кофемолку. – В следующий раз оставлю вас страдать в одиночестве.

– Спасибо.

– Всегда к вашим услу… Осторожнее!

Все происходило словно в замедленной съемке. Алекс подошел к шкафу, чтобы достать чашку. Когда он повернулся к Келси, задел гипсовой повязкой ее кофейную кружку, стоящую на столе. Кружка с выцветшими цветами покачнулась и полетела на пол. Келси протянула руку, чтобы поймать ее, но было слишком поздно. Со стуком кружка ударилась о пол и развалилась на три части.

– Нет! – У Келси скрутило живот, она упала на колени. Кофейная кружка ее матери разбилась. Она моргнула, надеясь, что видит сон, но…

Не тут-то было.

Алекс быстро подошел к ней:

– Я не знал, что кружка стоит так близко к краю стола.

– Она разбилась. – Келси подняла глаза. Их застилали слезы, и она не могла оценить реакцию Алекса.

Но она могла обо всем догадаться по его голосу.

– Это всего лишь кофейная кружка, – сказал он.

«Всего лишь кофейная кружка?» Конечно, он именно так все понял. Для него эта кружка – предмет старой кухонной посуды.

– Я уверен, что вы сможете найти ей замену…

– Как? Предлагаете мне вернуться в прошлое?

Если бы она на мгновение задумалась, то догадалась бы, что Алекс понятия не имеет, чем являлась для нее эта кофейная кружка. Как он мог знать, что последние ощутимые воспоминания ее детства – настоящего детства с настоящей матерью – лежали теперь в виде кусков керамики на кухонном полу? Слезы жгли ей глаза. Сейчас она расплачется, и ей нет дела, что Алекс это увидит.

– Неужели вы не понимаете? – отрезала Келси, смахивая слезы со щек. Конечно, он не понимает. Живет как отшельник, не заботясь о том, думает о нем кто-либо или нет. Разве он может понять, что это такое – потерять нечто драгоценное? – Ей невозможно найти замену. Она исчезла. Разбита.

Слеза побежала по ее щекам. Сердитым жестом она смахнула ее. Подобрав осколки с пола, она рванула из комнаты, чтобы успеть до того, как разрыдается.

– Келси!

Она проигнорировала его оклик. Что бы Алекс ни сказал, он не сможет изменить ситуацию. В ее голове снова и снова звучали его слова: «Всего лишь кофейная кружка».

Оказавшись в комнате для гостей, Келси захлопнула дверь и прижалась к ней спиной.

Всего лишь кофейная кружка.

Алекс был прав. Разбился всего лишь кусок керамики. Что особенного в том, что она таскала кружку из приюта в приют?

Внезапно у Келси сдали нервы, она ощутила ужасное одиночество, на нее нахлынули воспоминания о тоскливом прошлом и о преступлении ее бабушки. Почему она всегда и везде чувствовала себя изгоем? Неужели она настолько неприятна для всех?

Опустившись на пол, Келси расплакалась, жалея себя.

Как долго она проплакала, Келси точно не знала. Тридцать минут? Час? В конце концов она успокоилась, изредка всхлипывая. «Что сделано, то сделано, – сказала она себе. – Сколько себя ни жалей, ничего не изменишь. Остается только собрать осколки, выбросить их и идти по жизни дальше».

Келси действовала так всю свою жизнь, она сделает это снова.

Смахнув слезы со щек, Келси шмыгнула носом и поднялась.

На следующее утро, спустившись из своей комнаты, Келси обнаружила, что в доме было непривычно тихо. Возможно, вчерашняя истерика Келси испугала Алекса, и в данный момент он находится в городе и ищет мужчин в белых халатах, чтобы они выволокли ее из его дома? Сон освежил Келси и заставил понять, как неподобающе она вела себя с Алексом. Из всех оплошностей, которые она совершала, эта должна стать поводом для того, чтобы Алекс наконец от нее избавился.

Толстячок лежал на своем обычном месте, когда она вошла в свой кабинет. Она мельком взглянула на дремлющего кота, присела за письменный стол и, пока ждала загрузки компьютера, пила кофе из новой кружки, убеждая себя, что изменение вкуса кофе, налитого в новую посудину, – игра ее воображения. Как обычно, расшифровка почерка Алекса лишила ее возможности думать о чем-то, кроме работы. Вскоре она так погрузилась в работу, что не слышала, как открылась дверь в кабинет, не слышала шагов подходящего к ее письменному столу человека.

На самом деле Келси не замечала и кружки до тех пор, пока та со стуком не опустилась на ее письменный стол. Отвлекшись от работы, Келси посмотрела на стол и зажмурилась. Там, посреди бумаг, стояла ее кофейная кружка! На ней виднелись сколы и трещины, но тем не менее она была целой!

– Я сомневаюсь, что в нее можно наливать жидкость, – сказал Алекс. – Но вы можете поставить ее на полку или еще куда-нибудь.

Она провела пальцем по кружке, чувствуя шероховатости на склеенных участках. Если кружка прежде была похожа на старый предмет посуды, то теперь казалась поделкой дошкольника. К горлу Келси подступил ком. Не в силах произнести ни слова, она подняла глаза на Алекса.

Выражение его лица было мягким, как накануне.

– Кружка очень много значит для вас? – У нее сдавило горло, она кивнула. – Я так и подумал. Считайте, что это благодарность за избавление меня от мигрени.

– Это была кофейная кружка моей матери, – произнесла Келси. Она обрела дар речи, когда Алекс уже дошел до двери. Хоть он и не просил объяснений, она решила поделиться с ним кое-какой информацией. – Она умерла, когда мне было четыре года. Эта кружка – единственное, что у меня от нее осталось.

Келси представляла, что он задается вопросом, что же это была за семья, в которой ребенку остается в наследство старая кофейная кружка? Однако Алекс ничего не сказал. Он просто понимающе кивнул:

– Значит, мне повезло, что у меня под рукой оказался клей.

– Да, – сказала она, улыбаясь ему. – Очень повезло.

Глава 5

Келси простояла у двери спальни Алекса в течение пяти минут, держа руку поднятой, чтобы постучать в дверь.

«Перестать трусить!»

Как бы ей ни хотелось, она не могла дальше откладывать этот разговор. Мистер Лефковиц требовал отчета о проделанной работе. После того как она несколько дней не отвечала на его электронное письмо, мистер Лефковиц позвонил ей по телефону. Он явно оценивал ситуацию.

– Я надеюсь, что не получал вашего ответа только потому, что вы очень заняты работой на компьютере, – сказал он, как только она ответила на звонок. Это стало кульминацией разговора.

Она постучала в дверь спальни Алекса.

– Да? – Голос Алекса звучал приглушенно и отстраненно.

Открыв дверь, Келси просунула голову в комнату и увидела его сидящим за письменным столом возле окна. Десятки скомканных желтых листов из блокнота валялись на полу у его ног. Он работал над книгой. Хороший знак.

– Извините, что беспокою вас…

– Но вы собираетесь побеспокоить меня в любом случае. Что такое?

– Звонил мистер Лефковиц. Он хочет знать, как продвигается работа над книгой.

Алекс не поднимал глаз:

– Я уверен, вы рассказали ему обо всем в деталях.

– На самом деле я сказала ему, что вы делаете большие успехи и почти закончили книгу.

Ее слова привлекли его внимание. Он повернулся, чтобы посмотреть на нее:

– Неужели? И почему же вы ответили ему именно так?

Келси пожала плечами. Действительно, почему? Услышав раздраженный голос мистера Лефковица, она почувствовала переполняющее ее желание встать на сторону Алекса. Не важно, правильно она поступила или нет.

– Так вы добились успеха? – спросила она.

– Зависит от того, что вы подразумеваете под успехом.

– Продвижение вперед.

Наличие рукописных страниц, которые следует перепечатать. Келси почти расшифровала последний блокнот, а нового – с продолжением рукописи – до сих пор не увидела. Все бы ничего, если бы свое время Алекс тратил на редактирование уже готовой рукописи, но, насколько она могла судить, этого не происходило.

– Интересное определение. – Вырвав из блокнота лист, он скомкал его и бросил на пол.

Келси смотрела на падающий бумажный комок:

– Значит, я солгала Стюарту…

– Если вы так говорите. Почему бы вам не сказать ему, что вы не знаете наверняка?

– Я подумала, что делаю вам одолжение.

– Одолжение?

– Я покрываю вас перед редактором. – Его подозрительный тон заставил Келси ощетиниться: – Вы говорите так, будто у меня имеются скрытые мотивы.

Он пожал плечами:

– Может быть, и имеются.

А она-то думала, что за последние пару дней отношения между ними наладились! С тех пор как он склеил ее кофейную кружку, Келси почувствовала, как они сблизились. Но это оказалось иллюзией…

– В чем, по-вашему, моя выгода?

– Скажите сами.

– О боже! – Она трагически округлила глаза и прислонилась к косяку. – Вы меня поймали. Я давала вам лекарство, выгораживала вас перед Стюартом. Все это часть грандиозного плана, цель которого – сделать вас мягче. В самом деле, вы иногда должны прислушиваться к своему сердцу.

– Вы в чем-то обвиняете меня?

По правде говоря, не совсем так. Но нет необходимости об этом говорить.

– Вы не первый человек, который разочаровался в близких ему людях, – мягко ответила она.

– Что это значит?

– Ничего. – Она не собиралась выяснять, кто из них сильнее пострадал из-за предательства. – Слушайте, я думала, что помогаю вам. В следующий раз я скажу мистеру Лефковицу правду. Так будет лучше?

– Лучше бы вы вообще ничего не говорили Стюарту.

– Я должна была хоть что-то ему сказать.

– Почему?

– Потому что это моя работа, и он должен о ней знать. – Она медленно вздохнула, чтобы успокоиться. – Не всем, кто рядом с вами, Алекс, что-то от вас нужно.

– А вы могли бы притвориться.

– Вот это да! – Она понимала его ожесточенность, действительно понимала. Но почему он не хочет понять, что она ему не враг? Разве они не сблизились хотя бы чуть-чуть за последние несколько недель? – Я начинаю понимать, почему Стюарт платит мне за работу с вами больше обычного гонорара.

Не желая ждать его ответа, который в любом случае ее бы не обрадовал, Келси отправилась в свою комнату. Иногда ей хотелось пнуть Алекса Маркоффа ногой за его упрямство! Ведь она хотела быть его другом.

«В самом деле, ты хочешь именно этого? Дружбы?»

Да, только дружбы. Конечно, Алекс ей нравился. Очень нравился. Но первой предлагать романтические отношения было не в ее стиле. Кроме того, Алекс совсем не проявляет к ней интереса.

Сняв хлопчатобумажную футболку, она бросила ее на кровать. Если Алексу наплевать на готовность рукописи, с какой стати о ней должна заботиться она?

Раздался стук в дверь.

– Келси?

Что теперь ему нужно? Схватив футболку, она надела ее и открыла дверь:

– Что? – Она посмотрела в его полные тоски глаза и сразу забыла о своей раздражительности.

– Стюарт действительно платит вам больше для того, чтобы вы работали на меня?

– Если я отвечу утвердительно, вы будете использовать это против меня?

Его губы едва заметно подергивались от улыбки.

– Я постараюсь этого не делать. – Он оглядел спальню, словно видел ее в первый раз. – Вы очень аккуратная, – сказал он вдруг.

– Аккуратность позволяет быстрее упаковывать вещи, – произнесла она. «И переезжать на другое место».

Алекс кивнул, подошел к комоду, на котором стояла склеенная кофейная кружка.

– Не самый лучший мой ремонт, это точно. Я заметил, вы не пользуетесь ею. Значит, я был прав, говоря, что в нее нельзя наливать жидкость?

– Я не пыталась ничего в нее наливать. – Келси боялась, что кружка от воды развалится. Увидев ее разбитой однажды, она не собиралась рисковать. Даже сейчас она боролась с желанием взять кружку из рук Алекса. – Зачем вы пришли? Вы постучали в мою дверь лишь для того, чтобы выяснить, получаю ли я больше?

– Ах, так он платит вам дополнительно. – Поставив кружку на комод, он продолжил кружить по комнате, потом остановился у окна. Его широкие плечи загородили оконный проем. – Сколько?

Правильный ответ – «не ваше дело», но Келси откровенно выпалила:

– В тройном размере!

– В тройном размере. – Он помолчал немного, обдумывая ее ответ. – Заманчиво, не так ли? Вот почему вы взялись за эту работу. Из-за денег?

– Да!

Он повернулся к ней лицом, на котором отразилось одновременно удивление и восхищение.

– Я благодарен вам за честность. Хотя должен сказать, что вы не показались мне меркантильной особой. – Он наклонил голову, чтобы лучше изучить Келси. – В чем ваша проблема, Келси Альбертелли?

Теперь настало время посоветовать ему отстать от нее с расспросами, как делал он всякий раз, когда она задавала ему личный вопрос.

– Это сложно.

– Почему же?

– Хотелось бы знать, кто сейчас сует нос в чужие дела? – спросила она.

– Намек понял. – Он ответил кивком. Выражение его лица было искренним, и Келси поняла, что он не станет настаивать на своем. Он уважал ее право на личную жизнь.

Келси приободрилась. Она не привыкла к тому, что кто-то проявляет к ней уважение. При мысли о том, что этот человек щадит ее чувства и не станет вмешиваться в ее личную жизнь, она почувствовала себя… особенной.

Келси уставилась в глаза Алекса и почувствовала, как тонет в них.

У них много общего, не так ли? Оба держат людей на расстоянии вытянутой руки; ничего не предлагают и не просят больше, чем нужно.

Внезапно у нее потеплело на душе и захотелось рассказать о своих проблемах.

– Моя бабушка, она…

– Нет необходимости объяснять. – Он поднял ладонь. – Вы правы. Я лезу не в свои дела.

Келси улыбнулась. И опять она с благодарностью приняла его ответ, несмотря на то что он решил сохранять между ними дистанцию.

– И я благодарю вас за то, – продолжал он, – что вы выгораживали меня перед Стюартом. Я не привык… ну, прошло много времени с тех пор, как кто-то делал мне одолжение бескорыстно.

– Я понимаю.

– Я знаю.

От его долгого взгляда в ее душе пробуждались неведомые ей ощущения. И она не была уверена, что готова испытывать подобные чувства.

Неделю спустя Алекс отправился на прием к врачу, который лечил его руку. Поскольку он не мог ездить за рулем самостоятельно, обязанности водителя исполняла Келси. Обычно она не возражала против того, чтобы сесть за руль, но в данном случае ей было не слишком удобно находиться в замкнутом пространстве с Алексом.

Его мускулистое тело находилось в нескольких дюймах от нее. Она ощущала тепло его тела и исходящий от него запах. Рука Алекса покоилась на подлокотнике, достаточно близко к Келси. Всякий раз, когда она переключала скорость, ей приходилось прикасаться рукой к костяшкам его пальцев. К счастью, она решила ехать на своей машине, а не на спортивном автомобиле Алекса. Если бы Келси вела его машину, постоянно отвлекаясь на присутствие рядом Алекса, они давно угодили бы в кювет.

Так как молчание только усугубляло ситуацию, она заставила себя вести разговор. К счастью, сегодня Алекс оказался довольно словоохотлив. По крайней мере, по своим меркам. Келси решила рискнуть и спросить у Алекса о том, что мучило ее с тех пор, как она приехала к нему.

– Могу я задать вам личный вопрос?

Вне сомнения, как только она сказала «личный вопрос», выражение его лица стало обеспокоенным.

– Что вы хотите узнать?

– Как вы сломали руку?

– Ах, это… – Он тут же успокоился. – Стюарт не сказал вам?

Она покачала головой:

– Он только сказал, что у вас сломана рука.

– Ну, должен заметить, что он проявил благоразумие. – Алекс казался удивленным. – Я упал во время прогулки в лесу, споткнулся о корень дерева.

– Вы были один? Кто вам помогал?

– Я сломал руку, а не ногу. Я вернулся в дом и вызвал скорую помощь.

Келси почему-то засомневалась в том, что все прошло так гладко, как он описывал. Идти по лесу со сломанной рукой… Бедняга. Должно быть, ему было ужасно больно.

– А рядом не оказалось никого, чтобы помочь вам?

– Вы полагаете, я искал помощи?

– Нет, я предполагаю, что вам понадобилась бы помощь.

– Разве мы уже не договорились о том, что не следует строить предположения?

– Мы договорились об этом до или после того, как вы лежали на диване с мигренью?

– Я понял, что вы намекаете на мою беспомощность, но в тот день я самостоятельно добрался до больницы.

А потом вернулся в пустой дом. Один. Она понимала, что Алекс намеренно ищет уединения, но такая жизнь казалась ей слишком печальной…

– А как насчет обезболивающего лекарства?

– Я справился.

– Не сомневаюсь, что справились.

Справился. Это звучало так… бездушно. Как будто Алекс обходился в этой жизни минимумом.

«Ты должна знать, что он имеет в виду, Келси». Как раз умение справляться помогало Келси выживать. Но почему же тогда сейчас понятие справляться кажется ей неуместным?

– Так именно с этого момента вы начали писать роман от руки? – спросила она, заставляя себя вернуться к разговору.

– Нет, я всегда писал карандашом. Это началось еще тогда, когда я работал учителем и делал пометки между…

– Вы были учителем? – От удивления она чуть не нажала на тормоз.

– Преподавал английский язык в средней школе.

– Невероятно. – Келси покачала головой.

– Вы не можете представить меня учителем?

– Честно говоря, нет. – Келси вообще не могла представить, что Алекс общается с людьми, не говоря уже о преподавании подросткам.

– Я недолго преподавал. Я больше интересовался написанием собственной книги, чем изучением произведений Диккенса. Но вдохновение не приходит по приказу. – Его губы изогнулись в едва-едва заметной улыбке. По крайней мере, так показалось Келси. – Однажды я написал целый рассказ во время званого ужина.

– Правда? – Вот теперь перед ней был Алекс, которого она могла представить скрывающимся от толпы, с упоением погруженным в работу. – Вчера я напечатала содержимое вашего последнего блокнота, – сказала она.

– Не слишком тонкий намек на то, что Стюарт хочет поскорее получить книгу.

– Да. – Она улыбнулась.

– Вы говорите, как настоящая нянька.

– Ваш намек тоже не слишком тонкий, – пробормотала она.

– Эй! – Его рука коснулась ее предплечья. По руке Келси пробежала дрожь, и ей пришлось сильнее сжать руль, чтобы не съехать с дороги. – Из вас не такая уж плохая нянька. Стюарт мог прислать мне няньку намного хуже.

– Вот это да! – Покосившись на Алекса, она увидела, что он говорит довольно искренне. – От такого комплимента у девушки голова может пойти кругом.

– Я буду иметь это в виду.

Тем временем кожу на руке Келси по-прежнему покалывало в том месте, где к ней прикасалась ладонь Алекса.

Она откашлялась, надеясь, что удастся избавиться от ощущения неловкости.

– Так как мы установили, что я ваш официальный погонщик, хочу знать, увижу ли продолжение рукописи в ближайшее время?

Алекс отвернулся к окну и посмотрел на пейзаж:

– Рано или поздно…

В его ответе было мало энтузиазма. В самом деле, если бы она не знала его лучше, сказала бы, что он расстроен. Теперь Келси захотелось его приободрить.

Что-то в душе заставило ее улыбнуться и переменить тему разговора.

– Я просто планирую свое расписание. Чем меньше у меня будет работы, тем больше будет времени у меня и Толстячка на то, чтобы позагорать.

– Значит, Толстячок? – с явным облегчением спросил он. – Этот ваш паршивый кот еще ошива-ется в моем доме?

– Ну, он не мой кот. Толстячок – вольное существо.

– И это говорит женщина, которая дала ему кличку!

– Я же сказала вам, что все имеют право обладать именем. В мире достаточно безликих сирот.

– Сирот?

– Бродяги, дети-сироты. Это ведь почти то же самое, правда? – Келси заправила прядь волос за ухо. Она буквально ощущала, как Алекс пристально ее разглядывает. Хотя он не задал ей уточняющего вопроса. Он предоставлял ей право самой решать, объясняться с ним или нет, так как уважал ее право на частную жизнь. Это была одна из черт его характера, которая ей нравилась…

«Обратите внимание! Я уже восхищаюсь этой его чертой!»

Только восхищение, никакой любви и симпатии.

Келси думала, что сорок пять минут пролистывания журналов со светскими сплетнями и рекламой товаров помогут ей выбросить из головы мысли об Алексе, но не тут-то было. В ту секунду, когда Алекс вышел из кабинета врача, ее сердце забилось чаще. Алекс был великолепен, вне зависимости от того, какие между ними сложились отношения. Келси была не единственной, кто обратил внимание на его появление. Медсестры и регистраторша явно оживились, увидев его. Келси не могла сказать наверняка, но ей показалось, как одна из женщин даже облизнула нижнюю губу…

Не обращая на них внимания, Алекс отыскал глазами Келси.

– Доктор Коэн был занят другим пациентом, поэтому мне пришлось подождать, – сказал он чуть раздраженно, ведь Келси сидела тут из-за него.

– Ничего страшного, – ответила она. – Вы дали мне время, чтобы узнать последние светские сплетни. О, и еще я оценила телевизор с плоским экраном, – быстро прибавила она, когда увидела презрительное выражение его лица. – Вы готовы ехать?

– Не забудьте ваш талон на осмотр, – сказала регистраторша.

Келси сдержала улыбку, когда Алекс округлил глаза. Регистраторша старательно записала на талоне дату визита к врачу, наклонившись вперед чуть больше, чем следовало. А когда Келси присоединилась к Алексу у стойки регистрации, женщина бросила на нее ревнивый взгляд. Келси снова сдержала улыбку: «Догадывается ли мой отшельник из Наттингвуда, сколько женских головок сегодня вскружил? Мой отшельник? Только этого не хватало!»

– Доктор Коэн сказал, когда снимут гипс? – спросила она, отмахиваясь от ненужных мыслей.

– В конце лета. Точно такой же ответ он дал мне, когда я был у него в прошлый раз. Я начинаю думать, что он не способен назвать точную дату.

– Наверное, для этого у него имеются свои мотивы.

– Это плохо?

– Плохо, если ваша рука не срастется к концу лета. А может быть, доктор Коэн просто хочет оттянуть время снятия гипса, так как ему нравится с вами общаться.

Алекс тихо заворчал и взял талон на осмотр. На этот раз Келси не просто улыбнулась, она захихикала. В последнее время она находила забавным сварливое поведение Алекса. Наверное, потому, что догадывалась: за внешней суровостью скрывается добрый человек.

– Пока мы находимся в городе, не нужно ли вам еще куда-нибудь? – спросила она, пока они пробирались через автостоянку. – Банк? Библиотека? Бакалейная лавка? У нас заканчивается кофе.

«У нас? Откуда опять появился этот собственнический тон? Что со мной такое сегодня?»

К счастью, Алекс либо не заметил ее слов, либо не придал им значения.

– Кофе нужно купить. И молоко. И может быть, – он сделал паузу, будто не зная, что скажет дальше, – может быть, пирожки с абрикосами.

Неужели его щеки покраснели? Келси не верила своим глазам. Боже правый! Алекс может выглядеть симпатичным, когда постарается. У Келси засосало под ложечкой.

Она усмехнулась:

– Ну ладно, мы заедем к Фарли.