Текст книги "Сказка об Ариджане и его жене Харипудре, или Сказки древнего Востока, которые никто и никогда не слышал"

Был конец недели, её седьмой день. Внимательно выслушав наставления Мелодении, Ашман взял с собой мешочек со стрелой, что сияла ярче солнца, флакончик с травами и верёвку. Ему не терпелось спасти людей, очистить их разум правдой, подобно тому как солнечные лучи изгоняют мрак ночи. Войдя в зеркало, Ашман в тот же миг очутился в покоях султана Джахандэ, на третьем этаже дворца. Он окинул беглым взглядом комнату и, не нарушая ночной тишины, подкрался к кровати, где спал султан. Рука Ашмана не дрогнула. Он осторожно поднёс флакончик с травами к носу султана и подержал несколько секунд, а затем туго оплёл его руки и ноги верёвкой, что была крепче стальной цепи, как и велела ему Мелодения.

Оставшуюся часть ночи он провёл в размышлении о том, как ему миновать стражу, но поскольку дворец хорошо охранялся, встреча с ней была неизбежна. Смирившись с этим и не найдя обходных путей, Ашман решил встретиться с опасностью лицом к лицу, и в голове его созрел план.

Когда наступило утро, такое же тёмное, как прошедшая ночь, в центральной башне зажгли огонь. Люди, заполнив главную площадь перед дворцом султана, ожидали начала собрания. Как обычно, Вардан расставил стражников по обеим сторонам за креслом, а сам встал справа, ожидая султана. Ашман соединил вместе несколько простыней, привязал их одним концом к кровати Джахандэ, другой конец выбросил в окно и спустился по ним на балкон, угодив прямо в кресло. Увидев человека в ослепительно-белых одеждах, люди переменились в лице, они не верили своим глазам и словно оцепенели, поражённые, что вместо султана на кресло воссел незнакомец.

Повисшее над площадью молчание нарушил Вардан. Указывая на Ашмана саблей, он закричал:

– Стража! Немедленно схватить его!

Услышав приказ, бросились они на Ашмана, скрутили руки за спиной и поставили на колени. Их острые сабли оказались у его горла. А люди тем временем в недоумении наблюдали за происходящим. Разгневанный Вардан подошёл к нему, посмотрел в глаза и сказал:

– Да это ведь тот человек, который был изгнан из нашего города! – Затем он обратился к Ашману: – Отвечай, наглец, отчего на тебе такие одежды и что ты сделал с нашим султаном?!

Окружённый разгневанными стражниками, не побоялся Ашман их острых сабель и так ответил Вардану:

– Если ты хочешь знать ответ, то прикажи своим людям опустить сабли и повременить с моей смертью. Я скажу всё, не утаив ни единого слова.

И Вардан сказал:

– Так и быть, но смотри, если твои слова окажутся ложью, я прикажу стражникам снять твою голову с плеч. Поэтому говори только правду!

Затем он приказал стражникам убрать сабли и отпустить Ашмана. Тот выпрямился и обратился к народу:

– Братья мои! Вы, должно быть, не ожидали увидеть здесь меня вместо султана, но всему этому есть объяснение.

И повёл Ашман рассказ о тех удивительных событиях, которые с ним произошли после того, как его изгнали из Фархидада. Поведал он о своём долгом и нелёгком пути в Белуний. О том, как встретил там Мелодению и наслаждался её прекрасной музыкой.

Рассказал он всю правду о том, как Джахандэ при помощи колдовства наслал на город темноту и выдумал птицу Чернюгу, чтобы держать людей в страхе и управлять ими. Как на самом деле превращал он их подношения в золото, дабы обогатиться. А в конце добавил:

– Спит султан в своих покоях, связанный по рукам и ногам. И теперь, когда раскрыты все тайны, вам самим решать, как поступить.

Выслушав Ашмана, Вардан вскинул саблю и закричал:

– Как смеешь ты говорить подобную чушь! Всю жизнь султан оберегал нас от Чернюги, а ты говоришь, что её не существует! Почему мы должны тебе верить?

Тут же, подобно тому, как в ульях жужжат пчёлы, загудели жители в один голос, выражая недовольство и недоверие, но Ашман сказал им:

– Постойте, братья мои! Я докажу, что всё это время вы не жили вовсе, а влачили жалкое существование. Для этого я поднимусь на самую высокую скалистую гору и разгоню тучи, по вине которых царит в нашем городе темнота.

– Если этого не случится, ты будешь предан огню, который оставит от тебя лишь пепел, который развеют ветра! – сурово воскликнул Вардан.

– Так тому и быть, – согласился Ашман.

Он спустился на площадь и направился к городским воротам. Люди последовали за ним. Гора находилась недалеко от города, поэтому, выйдя за его пределы, они скоро оказались у её подножия. Ашман один поднялся на вершину и достал из мешочка золотую струну. Она засияла так ярко, что люди зажмурились. Распрямил он её и, словно копьё, метнул в чёрное полотно, накрывающее город. Острым, как у иглы, концом пробила струна полотно туч. В этот же миг сквозь брешь заструился солнечный свет. Тысячи золотистых лучей потянулись к земле, просачиваясь сквозь образовавшуюся дыру, которая становилась всё больше и больше. Тучи начали разбегаться, словно трусливые разбойники, увидевшие клинок храбреца. Когда же не осталось ни одной из них, синева небес разлилась над Фархидадом и улицы наполнились светом. Чернота домов обернулась мраморной белизной, и люди не могли поверить в такие чудеса. Спала пелена с их глаз, чары Джахандэ больше не властвовали над их умами, и осознали они, что всё это время находились в коконе лжи.

И тогда Вардан от изумления выронил саблю из рук, и гнев его сменился раскаянием. Он припал к ногам Ашмана, когда тот сошёл с горы, и сказал:

– О, сделавший темноту светом, не осталось у нас никаких сомнений в правдивости твоих слов. Поистине ты желал нам только добра, поэтому в знак благодарности я от лица всех жителей прошу тебя стать правителем Фархидада, ибо всё это время был ты единственным зрячим среди слепых. Мы же будем служить тебе верой и правдой и выполнять всё, что ты нам прикажешь.

Выслушал его Ашман и после недолгих раздумий ответил согласием. Возрадовались люди его решению и поцеловали перед ним землю. Затем, переполненные радостью, отправились они в город, танцуя и распевая песни. Когда шумная толпа вместе с её новым правителем достигла главной площади, Вардан сказал:

– Теперь, когда правление Фархидадом перешло в твои руки, как поступить нам с Джахандэ?

Подумал немного Ашман и, обратившись к народу, спросил:

– Есть ли среди вас человек, который умеет колдовать?

И одна девушка из толпы ответила:

– О, правитель, я знаю некоторые заклинания, которым научила меня мать.

– Подойди ко мне и выслушай моё предложение, – произнёс Ашман, – а затем скажи, под силу ли тебе исполнить его или нет.

Девушка подошла к нему и, выслушав, сказала:

– Да, это мне под силу.

– Тогда начинай, – распорядился он.

– Жители Фархидада! – воскликнула девушка. – Встаньте так, чтобы образовался круг.

Послушались люди и сделали так, как она им велела.

– Теперь, султан, прикажи привести Джахандэ и бросить его в самый центр.

И Ашман дал распоряжение Вардану, чтобы он со своими стражниками поднялся в покои Джахандэ, вытащил его из кровати и принёс на площадь. Послушался начальник стражи и сделал, как было приказано.

Когда Джахандэ бросили рядом с чашей в центр площади, подошла к нему колдунья и, склонившись, начала шептать на ухо какое-то заклинание. Однако, увидев, как он открыл глаза, она запнулась. Лёжа на земле, он понял, что находится в шаге от смерти, поэтому изо всех сил принялся рваться из пут.

Колдунья спешила закончить заклинание, но язык не слушался её, смысл слов искажался, и заклинание теряло свою силу.

Видя, как Джахандэ, извиваясь, подобно червяку, пытается освободиться, стражники обнажили свои сабли, а люди заволновались. Один из них закричал:

– Прошу тебя, женщина, скорее говори заклинание, а не то это всё может плохо кончиться!

Ашман, внимательно наблюдая за происходящим, хотя и был спокоен внешне, в замешательстве соображал, как ему поступить, если Джахандэ сможет избавиться от верёвок.

Паника нарастала, секунды казались вечностью, жители стали хватать камни с земли и бросать их в Джахандэ, дабы помешать ему. А колдунья все пыталась выговорить заклинание. Наконец ей удалось вспомнить все слова и правильно их произнести. Проговорив последнее слово, она отошла от Джахандэ, и его тут же объял столб огня, взвившийся до самих небес. Прогорев несколько секунд, он погас, и увидели все присутствующие вместо бывшего султана огромную трёхлапую жабу с кожей цвета золота. Вся спина её была усыпана алмазами, а рот был полон золотых украшений.

Площадь наполнилась изумлёнными вздохами и перешёптываниями.

Затем Ашман подошёл к жабе и сказал:

– Внемли моим словам. Отныне твоё место здесь, в центре этой площади. Каждый седьмой день ты обязуешься извергать драгоценности, чтобы искупить свою вину перед жителями.

После Ашман велел стражникам убрать железную чашу, в которую ещё совсем недавно люди складывали подношения, а на её место посадить эту жабу. Также он приказал раздать жителям всё то золото, которое Джахандэ прятал в чертогах своего дворца.

Когда дело было сделано, он сказал:

– Теперь, люди Фархидада, когда избавлены вы от колдуна и лжеца, когда имеете вы право говорить то, что думаете, начнётся в нашем городе новая жизнь. Пусть в каждой семье женщина наготовит разных яств, а мужчина смастерит музыкальный инструмент. Через семь дней мы закатим на площади пир и будем веселиться, услаждая слух музыкой, ибо этот день я объявляю большим праздником. Теперь, братья мои, расходитесь по домам и принимайтесь за работу.

Выслушав нового султана, отправился народ в свои жилища, и каждый принялся за свою работу.

На следующий день Ашман созвал к себе портних и приказал им сшить белые одежды для всех жителей. Повинуясь его воле, сутки напролёт сидели они за работой, и через шесть дней одежда была готова. На седьмой день недели новый правитель велел расстелить красивейшие ковры на площади, расставить низкие столы и положить вокруг них подушки. В назначенный час на площадь пришли люди и начали занимать места. Каждая женщина принесла с собой приготовленное кушанье, так что разнообразие яств было велико, а каждый мужчина имел при себе искусно сделанный музыкальный инструмент. Когда все расселись, Ашман вышел из дворца, встал на площади и возвестил:

– Приветствую вас, жители Фархидада! Сегодняшний день я нарекаю Праздником жизни! Пришло время сбросить чёрные одеяния и распрощаться с законами, по которым мы жили все эти годы. Отныне будете носить вы белую одежду и наслаждаться каждым новым днём.

И после этих слов Ашман велел портнихам раздать людям новые одеяния.

Облачившись в белоснежные одежды, приступили люди к празднованию. Когда все наелись и напились, чарующе зазвучала музыка и народ пустился танцевать.

Наблюдал за этим Ашман, и радость его была велика. И так случилось, что увидел он в толпе девушку, по красоте которой не было равных, с изящным телом, вьющимися смоляными волосами и проникновенным взглядом. Словно зачарованный, смотрел он, как грациозно она двигалась в танце.

Подошёл он к ней, и когда их глаза встретились, влюбились они друг в друга. И забыл Ашман весь мир, и танцевал только с ней до самого вечера.

Когда на улице стемнело, музыка стихла, вино кончилось и от изысканных яств остались только крошки, жители Фархидада начали расходиться по домам.

Ашман, ноги которого так устали, что отказывались ходить, присел отдохнуть и потерял свою возлюбленную из виду. Он пытался отыскать её взглядом в толпе, но всё было тщетно. Огорчённый султан отправился во дворец и всю ночь пролежал не сомкнувши глаз, думая о прекрасной незнакомке.

Когда настало утро, султан призвал Вардана и распорядился, чтобы тот отыскал ему девушку, с которой он танцевал на празднике. Но начальник стражи спросил Ашмана:

– Как мне найти девушку, которую я никогда не видел и даже имени её не знаю?

И так ответил ему Ашман:

– Имя её мне неизвестно, но одно я знаю наверняка. Она единственная девушка в нашем городе с волосами до пят и глазами голубыми, словно небо. Уверяю тебя, ты не спутаешь её ни с кем.

Выслушав приказ султана, Вардан, не теряя ни минуты, отправился на поиски девушки. Обойдя многие жилища, он не обнаружил в них той, которая бы подходила под описание Ашмана. Но по воле судьбы, когда день клонился к вечеру, постучал он в дверь ещё одного дома. Ему открыла девушка, чьей красоте позавидуют все цветы на земле. И понял он, что это та, которую ищет султан. Обрадовавшись, он обратился к ней:

– О, незнакомка, как твоё имя?

– Моё имя Биха, – ответила девушка.

– Целый день я потратил на твои поиски, выполняя распоряжение правителя. Мне велено доставить тебя во дворец, поэтому поспеши собраться.

– Хвала Творцу! Со вчерашней ночи я ждала весточки от султана, так как стеснялась сама прийти к нему, – ответила девушка. – Подожди меня, я скоро выйду.

Вардан остался ждать Биху, а она надела лучшее платье, надушилась, убрала волосы и через некоторое время вышла, сверкая своей красотой. Он посадил её на коня и доставил ко дворцу. Пройдя в покои султана, начальник стражи сказал:

– О, славный правитель, я выполнил твой указ и доставил ту, которую ты искал, – девушку по имени Биха.

– Вели ей войти, – ответил он.

И когда Биха зашла в покои Ашмана, глаза их загорелись от радости и бросились они в объятья друг к другу.

Когда же эти два влюблённых лебедя присели на подушки, Биха сказала:

– Мой султан, всю ночь я не смыкала глаз из-за расставания с тобой. Сердце моё рвалось к тебе, но скромность не позволила мне явиться во дворец.

– Со мной случилось то же, что и с тобой, – отвечал Ашман. – Потерял я сон из-за нашей разлуки. Но я знал, что преданный Вардан способен выполнить любое поручение и разыщет тебя.

Затем султан налил ей вина и потчевал разными кушаньями, а когда наступил вечер и они окончательно утвердились в мысли, что не могут жить друг без друга, Ашман послал за человеком, который сделал о них брачную запись. После этого султан, видя в глазах своей возлюбленной желание близости, крепко прижал её к себе и отведал вкус губ, что были слаще черешен, и провёл с ней ночь, предавшись любви.

На следующий день весть о женитьбе Ашмана и Бихи разлетелась по всему городу, и люди украсили свои дома цветами и закатили веселье, которое продолжалось три дня. А когда всё стихло, Ашман и Биха призвали астрологов и велели выяснить, что говорят звёзды. Те вычислили даты рождения и сказали, что поистине прочен союз Скорпиона и Овна, звёзды сулят справедливое правление и преданность друг другу, чем несказанно обрадовали правителей.

В Фархидаде наступили мир и покой. Ашман и Биха правили справедливо и во всём поддерживали друг друга, Джахандэ, превращённый в жабу, каждый седьмой день недели отдавал людям богатства, и народ наслаждался жизнью, не зная горестей и печалей.

Дочитав до конца сказку, ощутил аль-Рахади, как наполнилось его сердце восторгом, и он воскликнул:

– Поистине, удивительная история! Храни Творец Шазира – человека, который подарил мне эту прекрасную сказку.

Сказав так, он тут же схватил листы бумаги, что пролёживали без дела в ящике уже долгое время, взял в руки калам и, всё ещё находясь под впечатлением от прочитанного, начал сочинять свою сказку. Однако мысли его путались, и он, просидев за столом до усталости в спине, так ничего и не написал. Решив бросить своё занятие, он вдруг услышал мужской голос за дверью. Изумившись до крайности, аль-Рахади вышел на улицу и увидел узорчатый ковёр, расстеленный на земле, а на нём – человека, который что-то рассказывал трём сидящим тут же мужчинам. Подойдя поближе, аль-Рахади тоже стал слушать. Когда рассказ закончился, он открыл глаза и понял, что всё это ему приснилось. Однако он запомнил услышанную историю и записал её. И вот какой она была.

Весы, или Диковинный рассказ султана Хасана

Однажды, когда солнце повисло высоко в безоблачном небе, собрались вместе султаны четырёх соседствующих друг с другом государств и закатили такой пир, что музыка разнеслась по всему свету. По милости Всевышнего довелось и мне присутствовать на столь весёлом событии. Сидел я с султанами, распивал с ними вино из одного кувшина и слушал рассказы об их судьбе и о том, как они повстречали своих жён. Не прятали их султаны от посторонних глаз, подобно тому, как океан скрывает в своих глубинах затонувшие суда с сокровищами. Позволено им было сидеть рядом со своими мужьями, и я, разглядев каждую из них, поистине говорю вам, что не встречал на свете женщин красивее, чем они.

Сами же султаны были удивительными мужчинами. Все четверо распустили свои гаремы, где количество жён и наложниц исчислялось десятками. Поступили они так лишь потому, что хотелось им найти одну-единственную девушку. Ту, с которой смогли бы они связать свою судьбу в крепкий узел и дойти до конца своих дней, не зная ни бед, ни страданий, испивая из чаши любви и радости.

Чем больше вина я выпивал, друзья мои, тем диковиннее казалась мне история каждого следующего султана. Один говорил, что проделал к своей невесте долгий путь через сотню холмов и десятки морей, другой рассказывал о некоем волшебном саде, гуляя в котором он встретился со своей спутницей жизни, ну а третий поведал, что оказался на безлюдном, как ему тогда думалось, острове и там, среди густых джунглей, под ветвями высокого дерева, он нашёл свою возлюбленную.

Какими бы интересными ни были рассказы этих трёх султанов, однако ни один из них не взволновал моего сердца, и если бы я не выпил вина, то они попросту утомили бы мои уши. Но как только очередь дошла до последнего, четвёртого султана – Хасана, поистине могу вам сказать, что замерло моё сердце, ибо не слышал я ничего более удивительного за всю свою жизнь, и девушка, сидевшая рядом с ним, превосходила своей красотой жён других султанов. Волосы её спадали до самых бёдер, а одежду украшали узоры из золотой нити и россыпь редких драгоценных камней.

С упоением слушал я султана Хасана. А дослушав до конца, почти позабыл истории остальных султанов. Вот что поведал Хасан.

– Послушайте, братья мои, удивительный рассказ о том, как эта прекрасная девушка, что сидит рядом со мной, стала моей женой. Как вам уже известно, моё государство соседствует с вашими землями. Процветает оно под моим правлением: люди не знают горестей и казна полна золотых монет. Что ни день, то праздник, поэтому даже тень печали не может прокрасться ни в чьи мысли. Однако, друзья мои, одна вещь не давала мне покоя. Как вам известно, распустил я свой гарем, потому что ни одна из девушек не была мне по душе, а многочисленные наложницы отнимали слишком много моих сил, даже глаза устали на них смотреть. Поэтому мечтал я об одной-единственной, которая заменила бы мне всех этих дев. Дело в том, что не было у меня такой жены в гареме, с которой я был бы близок не только в постели, упиваясь ласками и поцелуями, но и духовно. В своём государстве я знал каждую девушку. А вам известно, что все они красивы так, что стоит им выйти из дома, как цветы в садах стыдливо прячутся за листьями, а солнце спешит скрыться за облаками. Но так уж случилось, что ни одна из них, сколь бы красива и умна ни была, не смогла похитить моё сердце.

Поэтому решил я отправиться в земли пятого государства под видом бродяги и посмотреть на местных девушек. Граничит оно лишь с моими владениями, и я точно знаю: никто и никогда из вас прежде там не бывал. Сердце моё волновалось, как водная гладь от дуновения ветерка, но не отступился я от задуманного.

Так, поменяв роскошные наряды на простые одежды, пересёк я границу и стал ходить по узким улочкам среди людей, поглядывая на девушек в надежде найти себе ту, что сгодилась бы мне в жёны.

Много прелестниц повстречал я в этом государстве, чьей красоте позавидовали бы сами гурии. Одни извлекали нежными пальцами из струн лютни прекрасные мелодии, которые ласкали мои уши, тела других изгибались в танце под бой барабанов, голоса третьих были прекрасней мелодии флейты. Но какими бы талантами и красотой они ни обладали, ни одна из них не тронула моего сердца.

Запасшись терпением, словно снедью путник, собравшийся в долгую дорогу, дни и ночи я проводил в поисках. К тому моменту, когда ноги сковала усталость, а обувь износилась, без преувеличения говорю вам: заглянул я во все окна, обыскал каждый закоулок и все площади, посмотрел в глаза всех встречных и поговорил с каждой красавицей. Но даже после тысяч и тысяч убитых минут так и не повстречал я ту, друзья мои, которую посчитал бы достойной разделить со мной всю дальнейшую жизнь. Представляете, ведь я даже тайком, под страхом смерти, пробрался в гарем султана! Но, к моему сожалению, и там не оказалось такой девушки, которая стала бы мне родственной душой.

Усталость моя усиливалась, и я уж было собрался возвращаться домой, смирившись с мыслью, которая ранила меня сильнее ножа, что остаток своих дней проживу в одиночестве, как вдруг с находившейся рядом площади донёсся до моих ушей мужской голос. Повернув голову, я увидел двух бегущих сквозь толпу мужчин с набитыми сумками в руках, один из которых кричал:

– Малик! Малик! Постой! Подожди, не уезжай! Асад сейчас подоспеет.

– Вечно вы пропадаете на этом рынке по нескольку часов! – крикнул в ответ Малик. – Все остальные уже сидят и ждут только вас. Если не поторопитесь, то мы и к закату не доберёмся до деревни.

Хорошенько всмотревшись в толпу, я увидел что-то совершенно для меня удивительное – крытую повозку на восьми колёсах, с тремя вырезами на двух сторонах, служившими окнами. Рядом стоял Малик – её владелец – и не находил себе места в ожидании трёх мужчин. Долго не раздумывая, я решил, что если уж судьба не свела меня в городе с той девушкой, которая бы мне полюбилась, то почему бы не отправиться на её поиски в деревню, да ещё на таком удивительном изобретении?

Дождавшись момента, когда двое мужчин залезли в повозку, я последовал за ними. Внутри я увидел узкий проход по центру, а слева и справа – два ряда развёрнутых друг к другу деревянных сидений. Люди громко обсуждали прошедший день и показывали свои покупки. Казалось, моего появления никто не заметил. Увидев свободное место в центре слева, я склонил голову и, пройдя к нему, сел у окна. Стоило мне сесть, как следом за мной заскочил Асад и присоединился к своим друзьям.

– Слава Творцу! – крикнул Малик. – Теперь можно отправляться.

Друзья мои, то, что случилось дальше, поразило меня до глубины души. Наблюдая за Маликом из окна, я увидел, как он достал из кармана своей рубахи небольшой глиняный сосуд размером с ладонь. Он открыл его, обошёл повозку вокруг и побрызгал содержимым на все колёса. Затем он сел в своё кресло, которое было приделано к переднему борту, и, прошептав какие-то слова, обхватил торчащий из-под него рычаг обеими руками и сдвинул его вперёд. Повозка, скрипя колёсами, тронулась с места и начала свой путь в деревню.

Ветер проникал в открытые окна и хоть немного, но спасал пассажиров от жары. Я сразу отвернулся от людей, занятых своими разговорами, и любовался пейзажем. Мы выехали из города, и Малик сделал пару остановок, где несколько человек вышли.

Немного позже перед нами возникла гора, заросшая зелёными деревьями. У её подножия Малик высадил одного человека, и мы начали подъём. Устав от однообразия пейзажа, я принялся рассматривать оставшихся попутчиков. Их было немного: трое мужчин (не считая Малика) и одна девушка, которая сидела в дальнем конце повозки. Она была такая грузная, что занимала все задние сиденья. Я был поражён до глубины души. Никогда в жизни не видел я такой девушки! Могу точно вам сказать, что даже человек, чьи глаза поражены слепотой, не стал бы делить с ней ложе, потому что разглядел бы сквозь темноту, как она некрасива.

Забеспокоилось моё сердце, и в голову закралось подозрение, что там, куда мы едем, все девушки такие. Мне стало страшно, друзья мои, и я начал корить себя за то, что не отправился домой, а сел в эту повозку.

Так сидел я, удручённый, и слушал, что говорят о ней другие мужчины.

– Марутха такая толстая, – сказал один, – что я могу спрятать под её складками всех своих любовниц от глаз жены.

А другой сказал:

– Точно вам говорю, без преувеличения, да подтвердит Творец истинность моих слов, что сам султан сможет спрятать под её складками половину своего царства.

А затем молвил третий:

– Поистине создал её Творец для того, чтобы любой смог скрыть свои тайны в её складках.

И все трое засмеялись так, что на глазах у них выступили слёзы.

Я хранил молчание и никак не мог оторвать взгляда от девушки, словно это был не человек. Пряди её чёрных волос прилипли ко лбу, а по телу стекали ручьи пота, о чём говорили мокрые пятна на её одеждах и запах, вонзавшийся прямо в нос и такой невыносимый, что даже ветер, который обдувал нас, был не в силах унести его с собой.

Сделав вид, будто у меня что-то упало, я нагнулся, заглянул под сиденье, как бы ища потерянную вещь, и пересел на сиденье напротив – к ней спиной. Однако, несмотря на отвратительное зрелище, моему сердцу стало жаль Марутху. Поистине, тяжко ей приходится – носит такой вес да ещё и обвита оскорблениями, словно лианами дерево. Вспомнилось мне, как и Малик бурчал перед отправлением, что опять в его повозке едет эта толстуха и что он не сможет как следует разогнаться и будет плестись, как улитка. Только теперь я понял, что он имел в виду. И действительно, друзья мои, двигались мы очень медленно. Солнце, казалось, стало ещё жарче, и, несмотря на то что ветер упорно боролся с духотой, поездка становилась всё невыносимее. Пыль, клубясь, тянулась хвостом за повозкой, песок вылетал из-под деревянных колёс, израненных каменистыми дорогами. Слева шёл обрыв, и, опустив взгляд вниз, можно было увидеть бурлящую горную реку, что несёт свои потоки, врезаясь в камни, чьи макушки торчат из воды.

Подъём делался круче, а дорога изгибалась, словно подкова. Малик сильно надавил на рычаг, прибавив скорости, чтобы мы не встали на месте, ведь Марутха была нашей повозке словно кораблю – якорь. Мужчины продолжали смеяться над девушкой, и становилось мне противно от того, что еду я с ними вместе. Ведь поистине, друзья мои, предназначение мужчины в том, чтобы защищать женщину и заботиться о ней, а не осыпать унижениями и оскорблениями. Не в силах больше терпеть собрался я пресечь их пересуды, как вдруг, словно по злой воле судьбы, на дорогу выскочил козлёнок. Дальше, друзья мои, всё произошло молниеносно. Малик, дабы его объехать, изо всех сил потянул рычаг влево и сломал его. Он потерял управление и, видя, что мы несёмся в пропасть, закричал что есть мочи, а вслед за ним и все мы.

Мгновенье спустя наша повозка повисла четырьмя передними колёсами над обрывом, и четыре задних её колеса оторвались от земли. Тихонько покачиваясь над бурной рекой, она походила на весы. На одной чаше был Малик и трое напуганных мужчин, на другой – Марутха, чей вес не давал повозке упасть в бурлящую реку. Как это ни странно, но девушка удержалась на своём месте. Я тоже остался сидеть там, где был – в середине повозки, благодаря тому что сумел крепко вцепиться в спинку своего сиденья. Владельцу повозки пришлось хуже всех – он висел над самой пропастью, обняв сиденье руками и ногами. Друзья Асада вместе с ним повалились вперёд и ухватились за передний борт, чуть не спихнув при этом болтающегося Малика в пропасть. Мешки с товаром полетели в реку, но все были так напуганы, что не обратили на это никакого внимания.

На мгновение наступила такая тишина, что стало слышно, как бешено колотятся наши сердца. «Неужели поиски жены закончатся для меня смертью? – думал я про себя. – Зачем я только сел в эту злополучную повозку?»

Стараясь не шевелиться, я поднял глаза на девушку, и мне показалось, что случившееся её совершенно не испугало. На лице её было лишь небольшое смятение. Возможно, она уже давно смирилась с насмешками и в голове её тысяча и один раз возникали мысли о смерти. Ведь что это за жизнь, когда тебя постоянно жалят обидными словами? Как жить, когда тебя делают посмешищем и не считают за человека? Такое жалкое существование, друзья мои, нельзя назвать жизнью. Поэтому, думается мне, ей было безразлично, умрёт она сейчас, упав в реку, или останется жить.

Несколько минут мы провели неподвижно, словно каменные статуи. Первой попыталась пошевелиться Марутха. Как только она это сделала, повозка задрожала и сильнее наклонилась вперед. Я ещё крепче вцепился в спинку своего кресла и умоляюще посмотрел на неё. Хотя я не мог вымолвить и слова, боясь нарушить равновесие, мой выразительный взгляд ясно говорил о том, чтобы она не шевелилась.

Все, кто ехал в повозке и насмехался над ней, в один миг сделались её рабами.

Хором взмолились мужчины, чтобы она не убивала их. Паника, подогреваемая страхом смерти, стремительно нарастала.

– Послушай, Марутха! – крикнул один. – Я буду твоим защитником, если останусь жив. Клянусь своими любовницами, которые мне дороже золота, я никогда больше не буду над тобой смеяться, а если тебя кто-нибудь обидит, то крепко пожалеет об этом.

– Да! – выкрикнул другой. – Я лично зашью рот тому, кто обронит хоть одно оскорбительное слово о тебе. Только прошу тебя, не шевелись!

Посмотрев на них, Марутха закричала в ответ:

– Братья! До настоящего момента метали вы оскорбления, словно стрелы, в моё сердце. Поистине, умелые вы стрелки, ведь каждый раз из глаз моих текли слёзы. Но, братья мои, что, по-вашему, должно взойти на поле моей доброты, если всё это время сеяли вы на нём семена ненависти?

Все трое опустили глаза и замолчали, не зная, что ответить, а щёки их начали пылать от стыда.

Окинув их взглядом, девушка продолжила:

– Неужели, вися на волоске от смерти, вы больше не считаете моё тело отвратительным и забыли все свои оскорбления? Обманчивой оказалась наружность! Ведь до того, как с ваших уст начали слетать ядовитые слова, вы казались мне порядочными людьми. И я всем сердцем верила, что если бы вы знали, почему моё тело стало таким толстым, вы бы не смеялись надо мной.

– О, благородная сестра! – закричал третий мужчина. – От того, что мы оказались на краю гибели, вес твой не уменьшился, но наше мнение о тебе поменялось. Теперь видим мы, что были глупцами, которых свет не видывал, ибо забыли мы одну простую истину о том, что не стоит судить о вкусе плода по внешнему виду. Поистине, кидали мы в тебя камни оскорблений, даже не задаваясь вопросом, отчего твоё тело такое толстое, поэтому просим: пролей свет на темноту нашего незнания.

– Да будет вам известно, – начала Марутха, – что наложила на меня проклятие мать одного молодого человека за то, что отказалась я быть его женой, потому как был он уродлив. Как только узнала она о моём отказе, распалилась страшным гневом. Не в силах видеть страданий своего сына, превратила она моё стройное тело в жирную массу, так что стала я ещё уродливее, чем он. И сказала она, что раз не отдала я ему своё сердце, то собирать мне всю жизнь насмешки и оскорбления и никто не возьмёт меня в жёны. Теперь злые слова вонзаются в меня, словно иголки, потому что видят ваши глаза только моё уродливое тело, а не сердце и душу, и не знаете вы меня настоящую. Теперь, братья мои, когда узнали вы правду, ответьте, так ли уж виновата я в том, что не пожелала разделить свою жизнь с тем, кто мне противен?