Текст книги "Смертельная мечта"

35

На следующее утро после Дня благодарения все отправляются за покупками. В больших и маленьких городах Соединенных Штатов начинается предрождественская суета. Проходят парады. По улицам рядами идут Санта Клаусы, тряся широкими, как лопата, бородами, маршируют длинноногие барабанщицы, а магазины… Магазины ломятся от покупателей. Повсюду светятся огнями рекламные плакаты, возвещающие о сногсшибательных скидках, в глазах рябит от адресов магазинов с невероятно дешевыми индейками. И в то самое время, когда страну захлестывал предпраздничный ажиотаж, в госпитале военно-воздушной базы «Райт-Паттерсон» умирал подполковник ВВС Ральф Мартинес.

У постели мужа в траурном платье и черной шляпке с вуалью сидела его будущая вдова, Дороти Мартинес. Когда Дэн в сопровождении доктора Чандра Нарликара вошел в крошечную палату, он увидел на покрасневших глазах Дороти слезы. Вслед за Дэном с миниатюрным, размером со школьную тетрадку, компьютером-ноутбуком под мышкой, так же неохотно, как и Нарликар, в палату, стесняясь, вошел доктор Эпплтон.

Дэн заметил, что Мартинес очень похудел. Голова его напоминала череп, обтянутый кожей. Выражение лица подполковника не изменилось, оно все так же было перекошено болью. Изменилось выражение единственного открытого глаза Мартинеса. В нем Дэн уже не увидел ненависти, а только бессилие и горечь. С жизнью Мартинеса связывали лишь несколько трубок, подключенных к мерно гудевшей в углу палаты машине. На маленьких экранах мелькали данные о состоянии сердца, давлении и пульсе, дыхании и электрической активности мозга. Дэну вдруг показалось, что это идет обратный отсчет отведенного подполковнику времени.

Дэн остановился и прошептал:

– Здравствуй, Дороти.

Она, словно сомнамбула, поднялась с белого больничного стула и, не подходя к нему, ответила:

– Здравствуй, Дэн.

– Прости меня, Дороти. Я очень сочувствую тебе.

Дороти едва сдерживала рыдания.

– Ты ни в чем не виноват, Дэн, – проговорила она дрожащим голосом.

– И все равно, Дороти, прости меня за все, что случилось.

Доктор Эпплтон протиснулся вперед, и в крошечной палате стало еще теснее.

– Дороти, – заговорил доктор, и лицо его помрачнело. – Мы хотим попытаться поговорить с Ральфом. Не знаю, получится ли у нас что-нибудь…

Взгляд темных глаз Дороти скользнул с доктора Эпплтона на Дэна, затем на смущенно переступавшего с ноги на ногу Чандра.

– Я уже сказал свое мнение, – недовольно пробурчал Нарликар. – Я против всяких попыток поговорить с Ральфом. Ему нужен покой.

– Он умирает, – сказал Эпплтон так тихо, что Дэн едва смог расслышать его слова.

– И тем не менее… – Нарликар сделал рукой неопределенный жест.

– Нам нужно попытаться узнать у Ральфа, что случилось с ним в кабине имитатора, – сказал Эпплтон, не обращаясь ни к кому конкретно.

– Эта попытка может ускорить… – Нарликар осекся.

Дэн смотрел на лицо Дороти. «Что она скажет? Она знает, что Ральф в любой момент может умереть, а если каким-то чудом он и выкарабкается, то на всю жизнь останется жалким, беспомощным паралитиком, – думал Дэн и молчал. – Какое я имею право заставлять ее идти у нас на поводу? Ведь она, как и Нарликар, может счесть нашу попытку издевательством над умирающим. А если отбросить моральный аспект и оставить один медицинский, то наш разговор, даже если он и не получится, наверняка убьет Ральфа. Нет, мне не стоит вступать в разговор. Если Дороти не винит меня в том, что случилось в кабине имитатора, то сейчас, если Ральф умрет, вина ляжет только на меня».

Голос Эпплтона начал набирать силу.

– Дороти, пойми, что это наш единственный шанс узнать, что случилось с Ральфом.

Дэн посмотрел на своего бывшего шефа, затем перевел взгляд на Дороти. Было видно, что она колеблется.

– Я хорошо знаю Ральфа, – настойчиво и убедительно продолжал говорить доктор Эпплтон. – Он всегда шел до конца. Я знаю, вижу, как он хочет сказать нам все, что знает, и мы можем выслушать его. Должны, Дороти.

Нарликар неуверенно заерзал.

– Дороти, разрешите нам поговорить с Ральфом, – неумолимо продолжал Эпплтон.

Дэн искренне удивился. Он никогда бы не подумал, что тот самый Эпплтон, который всегда отличался мягкостью и застенчивостью, от которого Дэн ни разу не слышал ни единого неприличного слова, может быть таким напористым и безжалостным.

– Ваш долг перед мужем, – говорил Эпплтон, – дать ему возможность сказать нам все, что с ним произошло в кабине имитатора.

«Оставьте ее!» – хотел крикнуть Дэн, но продолжал молчать. Он, как и Дороти, был не только оглушен, но и парализован справедливыми аргументами доктора Эпплтона. «Доктор дожмет ее, – подумал Дэн, чувствуя, что Дороти начинает уступать. – Дороти – умная женщина и все понимает. Если бы это была экзальтированная психопатка, она бы, к радости Нарликара, просто выгнала бы нас с Эпплтоном отсюда».

Дэн понимал, какая страшная и мучительная борьба происходит сейчас в душе Дороти. Правда, такая же жестокая борьба шла и в его душе. Порой он ловил себя на мысли, что хочет броситься к Дороти и сказать ей, чтобы она не слушала доктора Эпплтона, что не забота о судьбе Ральфа руководит им, а забота о собственной карьере. Дэн знал, что стоит Дороти отказать Эпплтону, и тому ничего не останется, как с позором уйти на пенсию и всю оставшуюся жизнь носить клеймо ученого, чьи сомнительные разработки угробили двух талантливых летчиков. Но Дэн был многим обязан Эпплтону, слишком многим, чтобы сейчас подвести его. И Дэн молчал.

– Решайте, Дороти. Я вам сказал все, – закончил доктор Эпплтон холодным, металлическим голосом.

Дороти ответила еле заметным кивком, слабым и безвольным.

– Я согласна, – прошептала она, видя, что никто не понял ее знака. – Начинайте.

– Вы останетесь или уйдете? – спросил Эпплтон.

– Я хочу быть с ним, – сказала Дороти.

Дрожащими пальцами Дэн раскрыл компьютер и подошел к кровати, так, чтобы Ральф смог действующей рукой дотянуться до клавиатуры.

Склонившись над перекошенным лицом Ральфа, Дэн четко произнес:

– Ральф, это я, Дэн Санторини. Ты слышишь меня?

Изо рта Мартинеса вырвалось нечленораздельное мычание. Дэну показалось, что, несмотря на стерильную чистоту палаты, он явственно почувствовал запах смерти. Он шел отовсюду – от трубок, через которые дышал Ральф, от идеально чистого белья, ото всего, что было в палате. Неистребимый запах тлена не мог убить даже больничный антисептик. Дэн едва удержался, чтобы не отшатнуться от кровати, в которой лежал Ральф.

– У меня здесь компьютер, – сказал Дэн и положил его на край кровати. – Ты ведь умеешь печатать, да? Знаешь клавиатуру?

Обтянутый кожей череп Мартинеса дернулся, что можно было принять за утвердительный ответ.

– Ральф, нам нужно знать, что с тобой произошло в кабине имитатора. Только ты можешь сказать нам, что там происходит. Ты понимаешь, что я говорю?

Снова послышалось бормотанье.

– Оставьте его, ему нужен отдых, – попытался вмешаться Нарликар.

Не обратив на замечание врача никакого внимания, Дэн взял холодную, безжизненную правую руку Ральфа и положил на клавиатуру.

– Ты чувствуешь клавиши, Ральф? Ты же умел печатать вслепую. Пожалуйста, если ты слышишь меня, отпечатай слово «ДА», – попросил Дэн.

Несколько мгновений желтая рука подполковника лежала на клавиатуре, затем пальцы медленно поползли по клавишам. Раздался мягкий стук, и на экране монитора появились две буквы: «ДА».

Дэн поднял голову и, словно ища поддержки, посмотрел сначала на Эпплтона, а затем на Дороти. Те молчали, пораженные происходящим. Дэн снова повернулся к Ральфу.

– Отлично, Ральф, отлично, – срывающимся голосом заговорил он. – У тебя все получи…

Дэн не успел закончить хвалебную фразу. Пальцы Ральфа снова поползли по клавиатуре, и, когда через несколько минут на экране появилась фраза: «Я ЛУБЛЛЮ ТЕБЕ ДОРТИ», в палате, казалось, все замерли.

Дороти закрыла лицо ладонями, упала на колени и уткнулась в подушку рядом с лицом Ральфа.

– Милый, дорогой мой, – плакала Дороти, – я тоже люблю тебя и всегда любила. Не умирай, родной мой.

Мартинес не мог повернуть голову к Дороти. Он скосил в ее сторону глаз и снова пополз пальцами по клавишам. На этот раз на экране высветилось: «ПЖАЛУСТА НИ ПЛАЧ».

Одна из стоящих возле стены машин, поддерживающих жизнь в теле Ральфа, вдруг пискнула, а затем подозрительно затрещала. Дэн взглянул на экран и увидел, что у Ральфа увеличился пульс. Не зная, хорошо это или плохо, Дэн посмотрел на Нарликара, но тот, словно ничего не видя и не слыша, стоял у двери, закрыв глаза и скрестив на груди руки.

– Ральф, – продолжил Дэн. – Скажи, что с тобой случилось в кабине имитатора? Что тебе показалось странным?

«ТО БЛА МАЯ АШИБКА», – вспыхнуло на экране сообщение.

– Что он имеет в виду? – задумчиво прошептал Эпплтон, вглядываясь в слова.

– У тебя было обычное задание? – продолжал спрашивать Дэн. – Все шло по плану, как мы и программировали?

«ДА/НЕТ», – вспыхнул ответ.

– Да или нет? – переспросил Дэн.

«ОБА».

– Ральф, я ничего не понимаю. Объясни, пожалуйста, что ты хочешь сказать.

«ДЖЭЙФ», – ответил экран.

– Извини, Ральф, ты немного ошибся. Непонятно. Напечатай снова.

На этот раз ошибки не было – на экране светились буквы:

«ДЖЭЙС».

– Джэйс был за несколько тысяч километров от кабины, Ральф.

Мартинес не отвечал. Нарликар открыл глаза и угрюмо рассматривал экран.

– Пора заканчивать, – угрюмо произнес Нарликар.

– Ральф, скажи нам, что у тебя произошло в кабине? – настаивал Дэн. – Мы обязаны это знать.

«ДЖЭЙС», – снова появилось на экране.

– Джэйс был далеко и не мог ничего сделать.

«ЭТО СДЛАЛ МНЕ ДЖЙС».

– Все, хватит! – воскликнул Нарликар. – Я обязан прекратить этот допрос.

Оборудование угрожающе пищало, на экранах то возникали плоские, с несколькими вершинами, пики, то шли еле заметные прямые линии. Нарликар подошел к одной из машин и включил красную сигнальную кнопку. И тут всегда уравновешенного доктора прорвало.

– Проваливайте отсюда! – завизжал он. – Все проваливайте! – и уже спокойнее прибавил: – Прошу посторонних выйти из палаты.

Видя, что никто не двигается, Чандр взмолился:

– Да ради же всего святого, выйдите отсюда.

Дэн подхватил компьютер и, не закрывая его, выскочил из палаты. За ним, поддерживая за плечи Дороти, вышел доктор Эпплтон. Тут же в палату влетели несколько врачей, а затем два санитара вкатили стол с полным набором средств и аппаратуры для оказания экстренной помощи.

Дэн, доктор Эпплтон и Дороти стояли у стекла, за которым находилась палата интенсивной терапии, в которой сейчас врачи в очередной раз боролись за жизнь Ральфа. Две медсестры сочувственно посмотрели на белое, словно полотно, лицо Дороти. В течение минут пятнадцати стояла мертвая тишина, все наблюдали за действиями врачей. Те, крича и размахивая руками, окружили кровать с Ральфом и что-то подключили к нему. Похоже, что Ральф умирал, один из врачей навалился на него и стал делать прямой массаж сердца. Дэн зашатался. Ему вдруг показалось, что он находится под водой. Воздуха у него оставалось очень мало, а вдохнуть он боялся. Еще два врача, одетые в зеленые комбинезоны, промчались по коридору и вбежали в палату к Ральфу. После этого прошло десять томительных минут.

А затем из палаты с изможденным серым лицом вышел Нарликар.

– Мы сделали все возможное, – беспомощно произнес он. Затем глаза Нарликара блеснули, лицо сделалось каменным. Он повернулся к Дэну: – Ваш допрос отнял у него слишком много сил.

Дороти вскрикнула и, не подоспей к ней доктор Эпплтон, рухнула бы на пол. Дэн опустил голову. Все гневно и осуждающе смотрели на него: и две медсестры, и Нарликар, и даже доктор Эпплтон. В глаза Дэну бросилось сообщение, оставшееся на экране компьютера: «ЭТО СДЛАЛ МНЕ ДЖЙС». Дэн нажал на клавиши, и последняя фраза Ральфа вошла в память компьютера, чтобы навсегда остаться там.

36

– За мной следят, – повторил Люк Петерсон, правой рукой управляя машиной, а левой – прижимая к уху трубку сотового телефона.

Была пятница, полдень. Петерсон направлялся к трассе, чтобы попытаться скрыться в потоке машин.

– За вами следят? – В трубке послышался удивленный голос «инквизитора» и раздался тихий смешок. – А вы не ошибаетесь?

– Я – профессионал, – ответил Петерсон, – и знаю, как ведется слежка. – Он посмотрел в боковое зеркало. – Уже второй день за мной катается «додж интрепид» бронзового цвета. Куда бы я ни направлялся, он следует за мной как привязанный.

– Если они дают вам возможность увидеть их, значит, это – дилетанты.

– Нет, – возразил Петерсон. – Это первая стадия. Они дают мне понять, что я под колпаком.

«Инквизитор» немного помолчал, затем произнес:

– По нашим каналам мы проверили этого Смита. Он не из ФБР.

– И эти тоже не оттуда. Всех местных детективов я прекрасно знаю.

– Возможно, они присланы из Вашингтона, – предположил «инквизитор».

Петерсон отрицательно покачал головой, словно был уверен, что «инквизитор» видит его.

– Те, кто меня преследуют, определенно не из ФБР. Я повадки фэбээровцев неплохо знаю, они ведут себя совсем иначе.

– Вы не видите их номера?

– Пока нет, – раздраженно ответил Петерсон. – Но они ничего и не скажут, машина арендованная.

Петерсону пришлось немало потрудиться, управляя рулем одной рукой, чтобы пробиться на широкую автостраду, но ему все-таки удалось это сделать. Пришлось, правда, «подрезать» тяжелый грузовик. Взвизгнули тормоза, шофер грузовика, здоровенный негр, высунулся из окна и долго материл Петерсона.

– Ну, – требовательно произнес Петерсон. – И что вы мне теперь прикажете делать?

– Ничего не делайте, – прозвучал ответ. – Пока старайтесь держаться от Санторини подальше.

– Это легко выполнить, – примирительно сказал Петерсон. – Дэн снова уехал в Дэйтон.

– А семья?

– Семья здесь.

– Вы еще не поставили им «жучка»?

Позади раздались звуки клаксона, и «додж интрепид» снова очутился позади машины Петерсона.

– Грубую работу я не делаю, – отрезал Петерсон. – Я несколько раз прослушивал их телефон на расстоянии, но для этого мне нужно быть недалеко от их дома, а я опасаюсь, что мою машину могут запомнить.

– Ладно, – проскрипел «инквизитор». – Я найду человека, который установит на их телефоне «жучок».

– Но мне-то что сейчас делать?

– Прежде всего не заставляйте меня повторяться. Ничего не делайте. По крайней мере, до тех пор, пока я не установлю точно, кем является этот тип Смит и что за люди сели вам на хвост.

– Что-то мне эта ситуация не нравится. У Смита могут быть влиятельные друзья в Вашингтоне.

– Не волнуйтесь, – успокоил Петерсона «инквизитор». – У нас на Капитолийском холме тоже есть кое-какие знакомые. И не менее влиятельные.

– Значит, вы советуете мне не унывать, а просто надеяться, что у парней, которые за мной следят, нет лицензии на отстрел таких, как я. Правильно я вас понял?

– Не преувеличивайте.

– Вам легко говорить, за вами ведь никто не охотится. Только не надейтесь на дипломатическую неприкосновенность. Если они меня сцапают, вас она не спасет. Я – не герой.

– Не волнуйтесь, я возьму ситуацию под контроль.

– Почему же вы до сих пор ее не взяли? – взорвался Петерсон.

– Считайте, что вы в отпуске. Проведите его спокойно и придумайте способ, как доставить ко мне Санторини.

– Из Дэйтона?

– Нет, из Орландо. Надеюсь, что когда-нибудь Санторини все-таки вернется домой. Если уж быть откровенным, то мои друзья передали мне, что Санторини закончил свои дела на базе и возвращается сегодня вечером.

«Следовательно, у него есть связи в министерстве обороны. Или просто в ВВС. Неплохо. Может быть, он и в самом деле позаботится о моей безопасности? Позаботится, конечно, если это будет в его интересах. Ну и влип я! Ладно, главное, не дать ему возможности отделаться от меня», – раздумывал Петерсон.

– Когда Санторини прилетит, сразу же ищите способ доставить его ко мне.

– Пока за мной следят, я об этом и не подумаю, – отрезал Петерсон.

– От слежки я вас освобожу, – заверил Петерсона «инквизитор».

Работа давно научила Петерсона быть готовым ко всему, но не научила его храбрости. Снова взглянув в боковое зеркало, он увидел все тот же бронзового цвета «додж». Вот уже несколько дней он носился за Петерсоном как привязанный. Петерсон поежился, зная, что от любых преследователей можно ожидать чего угодно – от предупреждающего оглушительного удара по голове до пули в то же место. Причем в самый неподходящий момент. Уйти от севшего на хвост «доджа» нечего было и думать – для такой машины нагнать развалюху Петерсона было делом нескольких секунд. «Что делать? – мучился Петерсон, глядя на гладиаторского цвета «додж», неотступно следовавший за ним. – Самое лучшее – остановиться, назвать им имя «инквизитора», дать номер его телефона и мчаться отсюда куда глаза глядят. Хотя даже если мне и поверят, паспорт у «инквизитора» фальшивый, и он без всяких приключений покинет страну. А его дружки быстренько сведут со мной счеты».

Петерсон вздохнул и положил трубку. Достав из внутреннего кармана пиджака платок, он вытер вспотевшую лысину и лоб. «Так, что еще у меня есть в активе? – продолжал он анализировать свое положение. – Что я смогу предложить этим ребятам, если они меня сцапают? – спросил себя Петерсон и с грустью констатировал: – Ничего ценного». Петерсону вдруг захотелось, чтобы «инквизитор» оказался не таким всемогущим, каким он себя показывает, и не смог бы избавить его от преследования. В этом случае вся операция отложилась бы, и у Петерсона появился бы тайм-аут, чтобы скрыться. Он уже не хотел тех бешеных денег, которые ему обещали в конце операции. Петерсон попал в зону, простреливаемую с обеих сторон, где риск получить случайную пулю был слишком велик. «Да и собирается ли вообще «инквизитор» расплачиваться со мной? – подначивал себя Петерсон. – Строго говоря, я бы на его месте поступил иначе – устроил аварию. Небольшую, всего с одним погибшим. Или просто нанял бы пару мордоворотов, заплатил им кусок – и жил бы себе спокойно. Был Петерсон – и нет Петерсона. Исчез. Какие проблемы?»

Петерсону стало по-настоящему страшно, и он решил, что настало время сворачивать операцию.

Но знал он также и то, что «инквизитор» ни за что не закончит ее, пока не получит Дамона Санторини.

«Слава Богу, Дэн возвращается, – обрадованно подумала Сьюзен и положила трубку на рычаг. – Наконец-то хоть что-нибудь будет известно».

Дэн устал, Сьюзен это сразу поняла по его подавленному голосу. Она ни о чем не стала расспрашивать мужа, и так все было ясно. Ральф умер, Дэн возвращался домой, а детали того, что происходило на базе, ее, собственно говоря, не так уж и интересовали. Правда, только пока.

Пройдя на кухню и устроившись в своей нише, Сьюзен взглянула в боковое окно. Перед домом, на лужайке, засеянной мягкой травой, бегала Анжела и несколько соседских ребят. Сьюзен умилилась: «Вот как должны проводить время наши дети, – подумала она. – Солнце, свежий воздух. А что им предлагает этот засранец Манкриф? Затхлую, вонючую комнатушку и электронный наркотик, вариант ЛСД. С этой виртуальной реальностью он сделает из детей психопатов и дистрофиков с дурными наклонностями. Правда, и на свежем воздухе тоже есть чего опасаться. Во-первых, муравьи. Тут они кусаются словно крокодилы. Солнечный удар здесь тоже недолго получить. Господи, да что тут говорить? Жизнь может обрушить на несмышленую двенадцатилетнюю девочку такие ужасы…»

Филип сидел на кухне и увлеченно стучал крышками от кастрюль. Окруженный кучей игрушек общей стоимостью в несколько тысяч долларов, мальчик предпочитал сверкающие и звонкие крышки. Сьюзен посмотрела на сына и тихо вздохнула: «Пройдет совсем немного времени, и он тоже выйдет на улицу. Будет играть в бейсбол и драться с соседскими ребятами. Еще не раз он придет домой с исцарапанными коленками и синяками под глазами, – с грустью подумала Сьюзен. – А мальчишка растет боевой и шумный. Всего месяц назад он мог целый день провести в манеже и не пискнуть, а сейчас только попробуй не вытащи его оттуда – такой рев закатит, что только держись. В нем просыпается инстинкт первооткрывателя. Скоро он твердо станет на ноги. Как жаль, что дети так недолго остаются детьми!» Затаив дыхание, Сьюзен рассматривала Филипа.

Но она недолго оставалась в состоянии идиллической задумчивости. Вспомнив, что предстоит сделать ей и Дэну после его возвращения, Сьюзен вновь начала закипать яростью. Машина Дэна стояла в аэропорту, Дэн намеревался прямо с самолета отправиться на ней домой. «Слава Богу, что он не останется на ночь в Дэйтоне», – подумала Сьюзен.

На этот раз она не была против поездки Дэна. Она даже обрадовалась ей, потому что Дэн наконец понял, что и Кайл и Вики обманывали их. Они говорили, что в программах, которые смотрит Анжела, нет ничего особенного, хотя на самом деле знали, кто и зачем воздействует на ее мозг. И вот теперь Дэн полетел в Дэйтон, чтобы получить неопровержимое свидетельство против человека, который помогал Кайлу. Это радовало Сьюзен, но она никак не могла отделаться от раздражения, что Дэн столько времени не верил ей, своей жене, и прикрывал Манкрифа, хотя, по мнению Сьюзен, все с самого начала было ясно как божий день.

Последний скандал на эту тему случился всего сутки назад.

– Они насилуют твою дочь! – орала Сьюзен.

– Сью, ради Бога, перестань преувеличивать, – отвечал Дэн.

– Да раскрой ты глаза, они воздействуют на ее мозг, готовят из нее проститутку! – не унималась она.

– Возможно, – хладнокровно отвечал Дэн. – Но сначала нужно во всем разобраться. Только когда я вернусь из Дэйтона, мы сможем узнать, кто, что и как воздействует на Анжелу. А сейчас, без доказательств, мы можем лаяться с тобой сколь угодно долго, но это все бесполезно. Выходить с обвинениями рано, над нами только посмеются. Доказательства нужны, Сьюзен, доказательства!

И тем не менее лаялись они долго, почти до самого утра. Сьюзен бесило спокойствие Дэна, и она заводилась еще больше. Скандал кончился печально – у Дэна начался приступ астмы. Так всегда случалось, когда Дэн слишком долго сдерживал свои эмоции.

Он захрипел, схватился за грудь и упал на подушку. Лицо его сразу покраснело, Дэн стонал, силясь вздохнуть. Сьюзен дала ему ингалятор, но после этого приступа возненавидела и Кайла и Вики такой лютой ненавистью, что была готова разорвать обоих в клочья.

После того как Дэн улетел в Дэйтон, измотанная и злая Сьюзен, сжав губы, еще долго находилась в аэропорту. Ее первым желанием было немедленно ехать в «Парареальность» и явиться в лабораторию к Джэйсу, а затем сцепиться с Вики в ее логове. Остановило Сьюзен только то, что праздники еще не кончились. Правда, она позвонила Вики домой, но телефон был поставлен на автоответчик, и Сьюзен бросила трубку. Поэтому все утро в пятницу, несмотря на кипевшее в ней негодование, Сьюзен занималась тем, что составляла перечень ключевых слов для поиска литературы, которую заказывал Джэйс. После обеда Сьюзен снова села за компьютер и попыталась войти в компьютерную сеть «Парареальности», чтобы покопаться в игровых программах.

Частично ей это удалось. Сьюзен неоднократно натыкалась на так называемые «программы поддержки», но домашний персональный компьютер не смог списать их – не было паролей.

И тем не менее она упорно продолжала ломиться в компьютерную сеть «Парареальности». Надеясь только на удачу, она лихорадочно искала пароли. Иногда Сьюзен отрывалась от экрана компьютера, выглядывала в окно и наблюдала за Анжелой. Девочка продолжала беззаботно бегать с подружками. Филип гремел крышками от кастрюль и радостно смеялся. Сьюзен перевела взгляд на часы и подумала, что максимум через час Дэн уже сядет в самолет и вылетит в Орландо.

Дэн позвонил Сьюзен прямо из госпиталя.

– Дороти домой отвезу я, – сказал Эпплтон, когда Дэн повесил трубку. Доктор был мрачен, но с лица его сошло выражение обреченности. Дэна не удивила перемена в Эпплтоне. «Доктор победил», – подумал он.

– Может быть, мне стоит отвезти Дороти? – предложил Дэн.

– Нет, – отрезал Эпплтон. – Ты должен ехать домой, к семье. О Дороти позабочусь я, это моя обязанность.

Дэну вдруг почудилось, что он слышит слова Эпплтона: «Если я помог тебе убить ее мужа, это не значит, что я помогу тебе разрушить твою семью». Дэн вздрогнул и вопросительно посмотрел на доктора.

– У нее здесь есть кто-нибудь из родственников? – спросил он.

– Не думаю, – ответил Эпплтон. – Она мне говорила о каких-то знакомых, которые собираются приехать к ней сегодня.

Шагая по коридору вслед за своим бывшим боссом, Дэн увидел Дороти. В черном платье и с траурным выражением лица, она стояла у палаты интенсивной терапии. Дороти явно никого не замечала вокруг себя, глаза ее были устремлены куда-то вдаль. Дэн ужаснулся: так теперешняя Дороти была не похожа на прелестную девушку, жадно отдававшуюся ему. Дэн видел вдову, мужественную, зрелую женщину, которая старалась не поддаваться своим чувствам. Дэн снова почувствовал себя виноватым перед Дороти, но тут же вспомнил, что Ральф обвинил во всем Джэйса.

«Стоит ли мне разговаривать с ней сейчас? – спросил себя Дэн и подумал, что стоит. – Но о чем? О том, что я скорблю вместе с ней? Сочувствую ей? Что именно я толкнул ее мужа на смерть?» Не доходя до нее, Дэн взглянул в темные, заплаканные глаза Дороти, в которых застыло горе. Он понял, что Дороти сейчас не видит ничего, кроме одной ей известных картин и воспоминаний.

Дэн потянул Эпплтона за рукав.

– Доктор, нам нужно поговорить, – сказал он.

Эпплтон кивнул, но напомнил:

– Дороти домой везу я.

– Ральф сказал, что это сделал Джэйс, – произнес Дэн.

– Совершенно верно, – подтвердил доктор. – Поэтому лети домой спокойно, самолет уже давно ждет тебя.

– Подождет! – воскликнул Дэн и схватил доктора Эпплтона за тонкую старческую руку. – Но все же что именно имел в виду Ральф?

Доктор Эпплтон опешил и повернулся к Дэну.

– Понятия не имею. Честно говоря, Дэн, – понизив голос, ответил доктор, – я вообще не вижу в этой фразе никакого смысла.

– А я вижу. Он сказал, что его убил Джэйс, – прошептал Дэн.

– Возможно, Ральф бредил. – Доктор посмотрел в глаза Дэну. – Ты же знаешь, они не переваривали друг друга. Не забивай себе голову, мой мальчик. Мало ли что Ральф имел в виду, говоря эти слова, – удрученно вздохнул Эпплтон.

«Я обязан этому человеку всем, чего достиг, – думал Дэн. – Он вытащил меня из грязи, помог получить образование, помог сделать карьеру. И чем отвечаю ему я? Нападаю на него так, словно по его вине умерли два пилота и я подозреваю его в убийстве». Дэн буквально потащил доктора Эпплтона по коридору, подальше от палаты, возле которой стояла Дороти.

– Почему он сказал, что это сделал Джэйс? – настаивал Дэн. – Что он при этом имел в виду? Что Джэйс ввел в программу что-то такое, о чем мы с вами не знаем?

– Но ты же сам проверял программу, – ответил Эпплтон, – и не обнаружил в ней никаких неполадок.

– Доктор, во время испытания одной и той же программы умерло двое человек. Это не может быть простым совпадением. Сейчас я работаю в фирме, которая занимается выпуском программ с использованием виртуальной реальности. Ими будут пользоваться тысячи людей. Вы понимаете, о чем я говорю?

– О том, что двое летчиков были убиты во время испытаний, – спокойно ответил Эпплтон. – Да, Дэн, они не умерли, а были преднамеренно убиты.

Дэн раскрыл рот от удивления.

– Дэн, в этих программах есть нечто такое, что убивает. Я знаю это, как знаю и человека, который ввел в программу функцию убийства. Его зовут Джэйс.

– Но вы сами знаете, что его не было здесь уже больше года! И в течение этого времени над программой работал один я, – возразил Дэн.

– Это сделал Джэйс, – повторил доктор Эпплтон.

– Доктор, от ваших слов многое зависит, – волнуясь, говорил Дэн. – Вы действительно уверены в том, что Джэйс – убийца?

– Уверен, – глухо ответил Эпплтон. – Никто, кроме него, не знает, как можно заставить программу убивать. А он способен сделать это из одного простого интереса.

– Но зачем… – Дэн опустил голову.

– А вот это уже предстоит выяснить тебе, Дэн. Я прекращаю использовать эту имитацию до тех пор, пока ты все не выяснишь. Ты обязан узнать, что заложено в программе.

– Почему я? – удивился Дэн.

Эпплтон посмотрел в глаза Дэну и пожал плечами.

– Впрочем, ты можешь этим и не заниматься, – мрачно сказал он.

«Он прав, я не могу отказываться, – подумал Дэн. – Только я хорошо знаю Джэйса и могу сказать, на что он способен».

Дэн стоял и не мог сдвинуться с места, словно Эпплтон взвалил на его плечи весь груз ответственности. Доктор отвернулся от Дэна и направился к Дороти. Дэн тряхнул головой, словно только что пробудился от тяжелого сна. Глубоко вздохнув, он расправил плечи, быстрой, твердой походкой направился вслед за доктором и Дороти и вскоре догнал их.

– Подождите, доктор, – сказал он. – Мы еще не закончили.

– Я должен отвезти Дороти домой, – недовольно буркнул Эпплтон.

– Дороти, – произнес Дэн, посмотрел на нее и замолчал. Впервые за много лет они снова были рядом. Слова застряли у Дэна в горле.

– Мы с Ральфом были так счастливы, – отрешенным голосом сказала Дороти.

– Могу ли я чем-нибудь помочь тебе? Если тебе будет что-нибудь нужно… – бормотал Дэн, вспоминая все, что связывало его с Дороти.

– Нет, – ответила Дороти. – Мне ничего не нужно. Ральф оставил мне неплохое состояние.

– Но что ты будешь делать? Ты останешься здесь или уедешь?

– Дэн, – она остановилась и повернулась к нему. – Все кончено, Дэн. Все, что было между нами, давно забыто. Прошлое не возвращается, ты сам это хорошо знаешь.

– Да, слишком много событий произошло за это время, – кивнул Дэн.

– До свидания, Дэн, – хриплым шепотом произнесла Дороти.

– Одну минуту, Дороти, – произнес Дэн так резко, что Дороти вздрогнула и удивленно посмотрела на него. – Я хотел бы еще кое-что сказать тебе.

– Я знаю. Нет, Дэн, я не виню тебя в смерти Ральфа.

Дэн видел, с каким трудом и болью Дороти даются эти слова.

– Да, Дороти, я не убивал Ральфа и никогда бы не сделал этого, но я помогал убивать его, – произнес Дэн.

Эпплтон принялся успокаивать Дэна.

– Да замолчите вы! – прикрикнул Дэн на доктора. – Дороти, я обещаю тебе, что найду убийцу. Я найду его, и тогда ему не уйти от ответа. И даже если мне придется бороться с ним в одиночку, я не отступлю.

Несколько минут все стояли молча. Первой заговорила Дороти.

– Дэн, я знаю, что ты найдешь убийцу Ральфа. Я всегда это знала, – тихо прибавила она.

Доктор посмотрел на Дэна:

– Если тебе потребуется моя помощь, можешь обращаться в любое время. Например, что тебе нужно конкретно сейчас?

Дэн помялся:

– Я пока не знаю, доктор. И скорее всего смогу ответить вам не раньше, чем вернусь в Орландо.

– Значит, Джэйс и там что-то затевает? – медленно проговорил доктор.