Текст книги "Слепая вера"

30

Неделю спустя Траффорд выполнил свое обещание.

Он пришел в библиотеку, чтобы сообщить, как продвигается работа над программой по определению потенциальных гуманистов. Закончив отчет, он спросил, не могут ли руководители общества сделать для Сандры Ди исключение, позволив ей присоединиться к ним.

– Вы же знаете, что ей можно доверять, – сказал он. – У нее больше секретов, чем у любого из нас.

– Пусть так, – ответил Кассий, – но она внушает мне беспокойство. По-моему, она слишком импульсивна. Это бросается в глаза.

– Потому что у нее есть сила воли.

– Она была замешана в скандалах.

– Да, потому что не хочет вставлять в грудь имплантаты и платить за пончики Принцессы Любомилы. Неужели это заслуживает наказания?

– Мы опасаемся людей, которые чересчур заметны.

– Она не так уж заметна. Просто Принцесса Любомила придралась к ней, вот и все. Если бы не это, вы бы вообще не обратили на нее внимания.

– Тем не менее она к ней придралась.

– Сандра Ди в этом не виновата.

– Совершенно очевидно, что вы влюблены в эту девушку, Траффорд, – сказал Кассий.

– Я… я не понимаю, при чем тут это.

– Очень плохо, что не понимаете. Если вы в нее влюблены, то она для вас важнее, чем верность нашему общему делу.

– А зачем сравнивать? Она ведь такая же, как я, и больше всего на свете хочет присоединиться к нам.

– Разве ваша любовь не может помешать вам составить о ней объективное мнение? Вы полагаете, что с моей стороны было бы умно вынести решение по такому важному вопросу исходя из рекомендации человека, ослепленного своими эмоциями?

– По-моему, да, потому что я люблю ее именно за те черты, благодаря которым она идеально подходит для нашего общества. У нее есть сила, энергия, характер… и секреты.

Кассий задумался, потом словно пришел к какому-то выводу.

– Ну хорошо, – произнес он. – Все равно вы уже так много ей рассказали… Тем более что, по вашим словам, она обещала выследить вас и явиться сюда в любом случае. Так уж и быть, приводите вашу подругу в библиотеку.

– Можно сегодня?

– Сегодня?

– Она ждет, когда я ее позову, – пояснил Траффорд, доставая телефон. – Ей правда не терпится. Такое впечатление, что она на пределе. Думаю, всю жизнь она была очень одинокой и разочарованной. Она говорит о вступлении в наше общество как о начале новой жизни, и в каком-то смысле она права.

Кассий улыбнулся.

– Что ж, давайте жить настоящим, – сказал он. – Звоните.

Траффорд набрал номер и сказал Сандре Ди, что ей разрешили посетить библиотеку. Но едва он стал объяснять ей дорогу, как связь прервалась.

– Черт, я ее потерял, – сказал он и снова принялся набирать номер, но тут в комнату вошел человечек в толстых очках, которого Траффорд про себя называл Филином. Он был чем-то сильно рассержен.

– Там в магазине девушка, которая называет себя подругой Траффорда, – сказал он. – Утверждает, что ее ждут.

– Так оно и есть, – ответил Кассий. – Пожалуйста, впустите ее.

Филин бросил на Кассия испепеляющий взгляд, но послушался. Через несколько секунд Сандра Ди уже стояла в библиотеке.

– На всякий случай я тебя выследила, – сказала она. – Можно мне выбрать книгу?

31

Когда Траффорд вернулся домой, их квартира, как всегда в последнее время, была битком набита новыми друзьями Чантории.

– Ну наконец-то! – воскликнула Куколка со своего привычного места на стене. – Суперзвезда Башен Вдохновения снова с нами!

– Что за чепуху ты несешь, Куколка? – спросил Траффорд. Одним из преимуществ его нынешнего положения было то, что он мог позволить себе не подлизываться к Куколке. С тех пор как он стал отцом живого ангела, ей самой приходилось подлизываться к нему.

– О, тут такое творится! Чудеса, да и только! – откликнулась Куколка, словно не замечая его агрессивного тона. Ее голос звучал так, будто между ними царила полная гармония, будто они были лучшими друзьями – закадычными друзьями, членами одной волшебной команды. – Скажи ему, Чантория.

Чантория – в одной руке у нее была Мармеладка Кейтлин, в другой большой бокал вина – едва сдерживала возбуждение.

– Про нас передают по новостям, милый! Ты можешь в это поверить? Про нас! Мы в новостях!

– Обалдеть можно! – вмешалась Незабудка. – Мы все станем звездами… Ну, вы-то с Чанторией уже звезды, но когда все начнут подключаться к прямой трансляции из вашей квартиры, а мы будем здесь, то и нас тоже увидят!

Незабудка повернулась к веб-камере и стала неистово махать руками и вопить. Скоро к ней присоединились и остальные девушки.

– Конечно, люди тебя увидят, Низзи! А при твоей телегеничности дело обязательно кончится тем, что ты выпустишь свой парфюм, – выпалила Чантория. – Даже не сомневайся! Надеюсь, ты будешь заходить ко мне как можно чаще, подружка!

– Еще бы, подружка! – ответила Незабудка. – Мы же с тобой как сестры!

– Зачем нас показали в новостях? – сердито осведомился Траффорд.

– А ты как думаешь? – отозвалась Чантория.

– Они узнали про Мармеладку Кейтлин, – объяснила Незабудка, разливая вино, – и эта история им понравилась. Ну и Чантория, конечно, тоже. Она ведь такая сексуальная!

– Перестань! – запротестовала Чантория.

– Ты знаешь, что это правда, крошка. Запись, где ты стоишь перед Траффордом в полной бель-форме, просто обалденная!

– Они взяли ее с нашего сайта? – спросил Траффорд. – В новостях показали Чанторию в полной бель-форме?

– Ну да! Они просмотрели все ваши материалы! А как, по-твоему, они работают? Эх, если бы в новости включили какой-нибудь из моих роликов!

И все девушки хором вздохнули.

– Это невероятно, Траффорд, – не унималась Незабудка. – Ты что, не понимаешь? Ты в новостях, на тебя все смотрят…

– Но…

Траффорд осекся. Он собирался сказать, что не хочет попадать в новости, не хочет, чтобы люди на него смотрели. Но это прозвучало бы абсурдно. Разве может человек не хотеть, чтобы на него смотрели? Что в этом неприятного? Траффорд знал, что надо улыбнуться и перетерпеть. Сейчас их социальное положение стало прочнее, чем раньше, но даже оно не защитило бы его, если бы он открыто заявил, что не любит выставлять напоказ свою личную жизнь. С точки зрения Храма, большей крамолы нельзя было и придумать.

– Но что? – раздраженно спросила Чантория, которой явно не хотелось, чтобы ее муж-извращенец испортил такой замечательный день.

– Но… я просто не ожидал, вот и все. Я потрясен… но это, конечно, приятное потрясение, – ответил Траффорд, выдавив из себя улыбку.

– Глядите, глядите, – окликнула их Незабудка. – Опять повторяют!

Она нажала кнопку, и на стенном экране появилось изображение Башен Вдохновения, а из динамиков полился приторный голос диктора.

– Порой на свете случаются чудеса, – говорил голос, – которые напоминают нам, почему мы верим, на чем зиждется наша вера…

Затем последовал трехминутный телесюжет о чудо-ребенке из Башен Вдохновения, который пережил эпидемии кори-плюс и свинки-плюс и остался единственным обитателем жилого комплекса в возрасте младше двух лет. История была проиллюстрирована многочисленными фрагментами из вебкаста Траффорда и Чантории, включая клип с Чанторией в лифчике без чашечек и шоколадных стрингах, приобретенных ею в «Потаскушке Долли». Естественно, все девушки встретили эти кадры поощрительными криками.

– Видишь, Траффорд, – желчно сказала Чантория. – Все-таки некоторые считают это привлекательным.

Траффорд деланно засмеялся, точно она пошутила.

– Маленькая Мармеладка Кейтлин, – продолжал слащавый голос, – стала талисманом для всего местного населения. Она – живое доказательство любви, питаемой Господом ко всем его детям.

Как только программа закончилась, девушки дружно заверещали, что ее надо посмотреть еще раз с самого начала, но тут на экране возникло лицо их исповедника, отца Бейли.

Поспешно вскочив с места, Чантория выключила новости и приглушила звук других работающих каналов. Появление духовного лидера на их чате было событием, требующим немедленного внимания.

– Чантория! – Помимо обычного высокомерия, в голосе отца Бейли слышалась удовлетворенность и даже нечто вроде легкого волнения. – И вы, Траффорд, – кисло добавил он после небольшой паузы. – Прошу вас пожаловать сегодня вечером ко мне в Духовную Обитель.

Уже с минуту никто из гостей не издавал ни звука, как и подобало в виртуальном присутствии исповедника, но после этих его слов по комнате пробежал шепоток, а некоторые из девушек не сдержались и тихонько ахнули. Приглашение в личную резиденцию духовного вождя, полученное из его собственных уст, было величайшей честью.

– Мы обязательно придем, отец Бейли, – заикаясь, пробормотал Траффорд. – Когда вы хотите нас видеть?

– Вам назначено в восемь, Траффорд, и вы явитесь ровно в это время, – отрубил исповедник и в упор посмотрел на Чанторию. – А вы, Чантория, пожалуй, можете прийти несколько раньше. Я нахожу ваше общество… умиротворяющим. Мы с вами вместе почитаем изречения пророков, побеседуем о вере и проникнем в божественные тайны Любви.

Шепот стих. Траффорд продолжал глядеть на экран, а Чантория покраснела и опустила глаза.

Незабудка и еще две-три девицы отвернулись, словно боясь, что по их лицам можно будет прочесть, о чем они подумали. Проявить неуважение к исповеднику было бы непозволительной дерзостью.

– Что скажете насчет шести, Чантория? – с елейной улыбкой спросил отец Бейли.

– Конечно, святой отец. Как вам будет угодно, – ответила Чантория.

– А вы в восемь, Траффорд! И советую вам не опаздывать, ибо… – отец Бейли выдержал эффектную паузу, прежде чем обрушить на головы зрителей последнее ошеломительное известие: – …сегодня меня удостоит своим посещением Соломон Кентукки, верховный жрец Любви и главный исповедник Лондонского диоцеза.

Сообщив эту поистине сногсшибательную новость, отец Бейли завершил сеанс связи и исчез с экрана.

Несколько секунд протекли в молчании, а потом комната словно взорвалась. Визжала Куколка. Визжали Незабудка и остальные девушки. Визжала Чантория, а вслед за ней, разумеется, завизжала и Мармеладка Кейтлин. Все приготовились визжать еще пару минут назад, поскольку уже один тот факт, что их исповедник в открытую заявил о своем намерении получить от Чантории духовное утешение, был достаточно веским поводом для общего восторга. Если местный религиозный лидер искал у женщины духовной поддержки в своих нелегких трудах, она могла чувствовать себя глубоко польщенной, но то, что их приход собирается посетить сам верховный жрец Любви и главный исповедник, что он будет сидеть в обители их собственного исповедника и Чантория с Траффордом сподобятся лицезреть его там своими глазами, казалось просто невероятным. Прежде в их районе никогда не бывали старейшины такого высокого ранга.

Спустя некоторое время, когда все немножко устали визжать, прыгать и обниматься, Незабудка отдала необходимые распоряжения. Надо было действовать быстро. Если до встречи с верховным жрецом Любви Чантории предстояло читать с исповедником священные тексты и обсуждать природу веры, то ей следовало немедленно сделать безупречный педикюр и бикини-эпиляцию.

– Ты сейчас же отправляешься со мной, дорогая, – сурово скомандовала Незабудка. – Впервые девушка из нашего комплекса призвана к тесному духовному общению с исповедником, и мы не позволим тебе опозорить наш район лишними волосками на тех местах, где им быть не положено.

Незабудка пользовалась в их доме репутацией отличного косметолога. Еще месяц-другой тому назад она и не подумала бы растрачивать свой талант на замухрышек вроде Чантории. Но теперь ситуация в корне изменилась, а потому все девушки, не переставая визжать, перебазировались из их квартиры в квартиру Незабудки, где и продолжали празднество, пока хозяйка трудилась над пахом своей лучшей подруги.

Внезапно Траффорд обнаружил, что остался в одиночестве, если не считать Мармеладки Кейтлин и, конечно, Куколки.

– Ну, Траффорд, – сказала та, – похоже, твоя очередь дежурить с ребенком.

– Похоже, – согласился Траффорд, проверяя у Мармеладки подгузник.

– Ты не будешь возражать, если я присоединюсь к девочкам? – добавила Куколка, откупоривая мандариновый алкопоп.

– Нет-нет, что ты. Веселись на здоровье.

Куколка замолчала. Траффорду было видно, как она отвернулась, чтобы переключиться на канал связи с квартирой Незабудки. Он перепеленал дочь и налил себе большой стакан алкопопа с ароматом маракуйи. Слишком уж много важных событий произошло за последние полчаса.

О нем объявили в новостях.

Что сказал бы на это Кассий со свойственным ему отвращением к людям, которые выставляют себя напоказ? К счастью, Траффорд фигурировал в сюжете как второстепенная фигура, потому что в основном речь шла о матери и дочери. И все же в передаче был один крайне нежелательный эпизод: он сидел за книгой, а диктор с одобрением говорил, что Траффорд – прекрасный семьянин, постоянно совершенствующийся с помощью различных пособий. В тот момент Траффорда словно током ударило, поскольку книга, которую он читал на экране, озаглавленная «Здоровье и богатство – как научиться отлично выглядеть и заработать много денег», на самом деле была «Посторонним» Альбера Камю. У него мелькнула ужасная мысль: в новостной программе показали, как он читает экзистенциалистский роман. Если бы правда когда-нибудь открылась, последствия были бы просто катастрофическими.

Траффорд точно знал, что скажет Кассий. Первой заповедью каждого гуманиста было не привлекать к себе внимания. С другой стороны, размышлял Траффорд, Кассий всегда утверждал, что дерзость – лучшая форма маскировки, а ничего более дерзкого, чем появиться в новостях в роли осененного Божьей милостью простака, нельзя было и придумать. Кроме того, благосклонность Храма может оказаться полезной. Благодаря ей он наверняка сумеет защитить на работе Сандру Ди, что позволит ей присоединиться к их движению, – и кто знает, какие еще возможности сулит ему этот новый имидж одухотворенной личности?

Этот вопрос (вместе с очередной порцией алкопопа) навел Траффорда на неприятные размышления об исповеднике и его очевидном интересе к Чантории. Вдруг его охватило раздражение, быстро перешедшее в гнев. Это была не ревность – по крайней мере, так ему казалось. В конце концов, он любил Сандру Ди, и при сложившихся обстоятельствах было бы весьма кстати, если бы у Чантории завязался роман на стороне. Траффорда злило внезапное внимание отца Бейли, потому что все это было очень уж глупо. Несомненно, Бейли заинтересовался Чанторией, поскольку убедил себя и том, что она святая, отмеченная Богом, мать чудо-ребенка. Старейшины Храма всегда отбирали у других все самое лучшее, в том числе и наиболее привлекательных женщин (ими брезговали разве что закоренелые холостяки), и Бейли счел, что Чантория принадлежит ему по праву.

Как раз в это время Чантория вернулась из квартиры Незабудки. Траффорд наполовину опустошил уже третий по счету стакан, но на душе у него по-прежнему скребли кошки. На Чантории были девственно-белые трусики-танга и такой же лифчик – она объяснила, что это подарок подруг в честь ее появления в новостях.

– Правда, красиво? – спросила Чантория, забирая сумочку. – Скромно и со вкусом. По-моему, это как раз то, что нужно для частной беседы с исповедником.

– Чантория, – сердито ответил Траффорд, – он интересуется тобой только из-за Кейтлин. Неужто неясно?

– И что в этом плохого? – огрызнулась Чантория. – Я мать чудо-ребенка! Естественно, что мой исповедник проявляет ко мне интерес.

Траффорд потихоньку выключил звук интернет-трансляции.

– Мармеладка Кейтлин – вовсе не чудо-ребенок, – прошипел он.

– А кто же? Она ведь жива! По-твоему, это не чудо? Твой ребенок единственный, кто пережил мор, и ты не считаешь это чудом?

– Не мор, а эпидемию.

– Нет, мор. Наша дочь жива. Это все, что нам известно, и это остается чудом, что бы ты ни говорил.

– Чантория, ты прекрасно знаешь, что…

– Я знаю, что пути Господни неисповедимы, – сказала Чантория. – Кто сотворил то… снадобье, которое ты ей дал? Бог.

– Не Бог, а люди! Они воспользовались своим разумом, чтобы…

– А кто сотворил людей? Кто дал им разум?

– Ну ладно, а кто тогда сотворил твоего драгоценного Бога? Другой Бог, старший по чину? А того кто?

– Я больше не желаю спорить на эту тему, Траффорд, – отрезала Чантория, снова включая звук. – Я знаю одно: нас осенила благодать. Мы самая счастливая семья в Лондоне. Ты видишь эту благодать в одном, я в другом, но, как ни крути, благодать есть благодать, а она бывает только от Бога. Неужели ты этого не понимаешь? Что тут непонятного? Увидимся в Духовной Обители. И не смей опаздывать!

Зажав в руке сумочку, Чантория пошла к двери. Она ступала нетвердо, потому что на ней были туфли на высоченных шпильках, тоже недавнее приобретение. Скорее всего, очередной подарок Незабудки. Траффорд смотрел ей вслед. Сзади она казалась практически полностью обнаженной. Единственными видимыми деталями ее костюма были тончайший поясок лифчика и крохотная полоска кружев чуть пониже спины.

– Что же ты не попрощалась с чудо-ребенком? – язвительно спросил он.

Чантория обернулась и снова посмотрела на него.

– С ума сойти, Траффорд, да ты ревнуешь! – Пошатываясь, она подошла к кроватке Мармеладки Кейтлин. – Пока, ангелочек. Не обращай внимания на папочку – он уже так давно не обслуживал мамочку как следует, что я вообще не понимаю, чего он злится.

После этого она удалилась, и Траффорд остался наедине с дочерью. Он отлично понимал, чего он злится. Настроение у него было отвратительное. Ведь что ни говори, а он, гуманист по убеждению, невольно способствовал своими действиями укреплению всеобщей веры в неисповедимость путей Господних.

Конечно, сделав Мармеладке Кейтлин прививку, он поступил совершенно правильно, однако слышать, как заслуга ее спасения приписывается Богу, было крайне досадно, тем более что ничего подобного он не ожидал. А то, что в это верила и его жена, которая знала правду, было досадно вдвойне. Вдобавок ситуация неуклонно ухудшалась. Траффорду и присниться не могло, что их покажут в новостях, да и от намечающегося духовного общения отца Бейли с Чанторией нельзя было ожидать ничего хорошего. Траффорд не сомневался, что столь откровенный интерес исповедника к его жене только укрепит убежденность прихожан в том, что Чантория Божья избранница и что Кейтлин уцелела благодаря вмешательству Любви и Дианы. Какая жестокая насмешка судьбы: его маленькая личная диверсия, на которую он решился из соображений, продиктованных чистым разумом, в конечном счете лишь способствовала расцвету религиозных суеверий!

Траффорд решительно повернулся к компьютеpy. Его новая программа была почти закончена. Еще несколько дней, и он поставит перед вычислительной системой Госбанда задачу создания виртуальной сети потенциальных революционеров. Траффорд собирался сразу же начать рассылку этим людям специальных электронных сообщений. Кассий обещал, что первое из них он составит сам; они договорились, что это будет краткая иллюстрированная статья о теории эволюции. Во втором они расскажут о Потопе и объяснят, что подъем уровня мирового океана стал печальным следствием бесконтрольного сжигания ископаемого топлива, хотя предотвратить такое развитие событий человечеству было вполне по силам.

Траффорд намеревался сделать рассылку писем автоматической: особое кодовое слово, однажды отправленное по электронной почте, должно было спустить цепную реакцию и наводнить интернет подрывным спамом, распространение которого не прекратится, даже если его авторов схватят. Чтобы адресаты не удаляли полученные письма, каждое из них нужно было снабдить интригующим заголовком. По ходу дела Траффорд пытался придумать и эти заголовки, в чем ему помогали Кассий и другие. Больше всего Траффорду нравилась выдумка Коннора Ньюбери.

Если Бог такой умный, почему в его Храме верховодят такие придурки? Ты когда-нибудь смотрел на своего исповедника по-настоящему критическим взглядом? Траффорд улыбнулся. Если бы он получил письмо с таким названием, то наверняка вскрыл бы его и прочел.

Ты не одинок в своем желании уединиться! Это предложил Кассий, так же как и другое: Ты когда-нибудь пробовал думать сам за себя?

Сам Траффорд до сих пор придумал только один заголовок: А ты умеешь хранить тайну? – но теперь ему на ум пришло слово Дарвин.

В течение всей работы над программой Траффорд пытался решить, что они будут делать с виртуальным обществом себе подобных, если им удастся его создать. Научить людей думать самостоятельно – это, конечно, хорошо, но если эти люди будут только думать, а не действовать, служители Храма могут спать спокойно. Траффорду было мало одних раздумий – его раздражало, что остальные гуманисты довольствуются пассивным протестом, который видят в самом существовании своей организации. Для свержения режима требовались конкретные поступки. Революция в головах могла быть лишь началом.

Им нужен был знак – тайный знак. Возможно, одно-единственное слово, по которому один свободный мыслитель мог бы узнать другого. Пароль, в котором было бы заложено все.

И Траффорд знал, что таким паролем может стать слово Дарвин.

Потому что «Дарвин» было больше чем словом. Это был призыв к оружию. Это был символ эволюции, призывающий человека вырваться из болота и стать сложным организмом, способным мыслить независимо.

Но имя «Дарвин» звучало еретически. Его нельзя было произносить вслух, нельзя было размахивать им как знаменем.

Траффорд напечатал это имя наоборот и с внезапным приливом восторга обнаружил, что оно читается как ниврад.

Ниврад. Где-то он это уже слышал.

«Итак, скажем все вместе: моря любви!.. Скажем все вместе: нивы радости! Скажем все вместе: ниврад!»

Один из лозунгов, придуманных храмовниками, чтобы доказать, что их Бог – прямая противоположность тому человеку, которого они боялись больше всего на свете.

Ниврад. Это и будет его ключ. Кодовое слово, запускающее программу, и знак, который он включит во все коммуникации. Пароль, с помощью которого подпольщики будут узнавать друг друга, поскольку в случае опасности они смогут просто заявить, что это сокращение от одобренных Храмом «нив радости».

Ниврад. Даже в самом звучании этого слова было что-то победное.

Ему не терпелось поделиться своей находкой с Кассием.

Скажи «ниврад», написал Траффорд. По слову твоему узнают тебя.