Текст книги "Хочу всем нравиться. Как исцелиться от стремления быть идеальной и выстроить гармоничные отношения с собой и окружающим"

Когда расстаются навсегда

Ситуации расставания занимают центральное место среди причин, способствующих развитию нарциссических структур личности. В такие моменты жизни переживается экстремальный опыт, на который самовлюбленные нарциссы реагируют бурными чувствами: паникой, страхом, чувством брошенности. Дети съезжают от родителей, партнер предлагает расстаться – все это ведет к бурным чувствам[73]73
  Оба случая представляют собой триггерные ситуации, провоцирующие заболевание булимией.


[Закрыть]. Часто именно в такие периоды у человека может развиться или обостриться зависимое поведение.

Сильная реакция на расставание указывает на то, что у человека не выработалось стойкого шаблона построения связей, а отношения заменены симбиозом. Чем сильнее психологическое слияние с уходящим человеком, тем болезненнее и опаснее будет переживаться разрыв с ним. Страх остаться в одиночестве показывает, насколько у женщины хрупко Я и насколько она не уверена в себе. Если в ее жизни отсутствует внешняя опора в лице партнера или семьи, тогда она чувствует себя одинокой и покинутой, совсем как маленькая девочка. У нее нет стабильного Я, за которое она может удержаться и которое придавало бы ей твердость и решительность. Эта неуверенность переживается ею как чувство погружения в черную дыру или бездну, которое ассоциируется со страхом падения в бесконечность и которое грозит продлиться всю жизнь, пока человека не поглотит тьма. Такое состояние приводит к возникновению детского чувства эмоциональной брошенности. Оно вызывает обострение старой детской травмы самоотчуждения и сопровождается такой сильной болью, что человек боится, что не сможет выдержать страдания, поэтому всеми силами подавляет их. Настойчивое и навязчивое поведение женщин-прилипал на этом фоне может пониматься как попытка компенсировать неуверенность и в конечном итоге быть сильным желанием обрести чувство безопасности и защищенности.

Для Керстин, моей недавней пациентки, расставание и оставление наряду с одиночеством стали важными переживаниями ее жизни, неразрывно связанными друг с другом.

«Я думаю, что испытываю такой большой страх вступать в отношения, потому что всегда думала, что другие люди когда-нибудь все равно уйдут от меня и в итоге я обязательно останусь одна. Они же все в любом случае покидали меня, потому что я была недостаточно важна для них. Оставление и страх перед ним представляют для меня тяжелые моменты жизни, а все из-за запоев моей матери. Если она не пила, то была всегда со мной и неимоверно баловала меня, но когда она напивалась, то будто исчезала из этого мира. Она превращалась совсем в другого человека. Я часто вижу себя маленькой девочкой, которая бродит по улицам одна и чувствует себя очень одинокой и брошенной. Все другие дети в субботу остаются дома, в своих семьях, а мне просто некуда пойти. Я не могу ассоциировать себя с этой девочкой. Я вижу ее всегда со стороны, отделяю ее от себя и думаю: я ведь совсем не такая и никогда такой не была. Хотя прекрасно знаю, что именно такой я была, да и по-прежнему осталась.

Мой отец тоже часто оставлял меня. Первый раз, когда он ушел, мне было пять лет. Я кричала ему вслед, чтобы он вернулся, однако услышала лишь, как захлопнулась дверь, и он больше не появился. Тогда мне стало ясно, что я для него недостаточно важна, поэтому он не придет. Во второй раз мне было десять лет, тогда он съехал из квартиры и просто пропал. Я тогда подумала, что если человек так поступает, то он просто не может любить меня. Я до сих пор думаю, что была недостаточно важным ребенком, никто бы не заметил, если бы меня вдруг не стало, никто бы не огорчился из-за этого».

Поскольку в раннем возрасте Керстин часто переживала расставания с родителями, она до сих пор боится, что ее бросят партнер, друзья, знакомые. В этом смысле она очень любит идентифицировать себя с покинутой дочерью, так как по-прежнему считает себя одинокой, нелюбимой и никому не нужной. С другой стороны, она отторгает чувства, связанные с ранними расставаниями, и не чувствует боли и отчаяния маленькой девочки. Пока она этого не сделает, она не сможет избавиться от последствий разрывов, которые были в раннем возрасте. Тем не менее она поступает наоборот. В силу сложившегося у нее шаблона поведения она продолжит играть роль покинутого ребенка, постоянно попадать в ситуации расставания и одновременно подсознательно воспринимать их как шанс, позволяющий ей наконец-то переработать болезненные чувства. Однако ей никогда не удастся сделать этого, так как она избегает прощаний при расставании: «Когда я расстаюсь с кем-то, то просто ухожу, не проливаю слез, выключаю все чувства и выбрасываю человека из своей жизни». Таким образом она сохраняет свой старый шаблон поведения, заставляющий чувствовать ее нелюбимой и покинутой.

Даже кратковременные расставания могут восприниматься женщиной как нарциссические обиды. Когда никого нет рядом, кто мог бы удовлетворить ее потребности, то в ход идут еда или другие наркотики. Поскольку нарциссичные женщины могут с большим трудом утешить себя и успокоиться, они обращаются за поддержкой и отвлечением во внешний мир. Вызывающее привыкание вещество должно помочь устранить нарциссическую обиду и поднять самооценку.

Поэтому люди с нарциссичным расстройством личности склонны после потери партнера или родственника хорошо поесть и попить[74]74
  Сходным же образом покупка платьев или других предметов может послужить для заполнения пустоты в душе.


[Закрыть]. Обильное питание служит для замещения утраченной симбиотической связи с людьми, которых уже больше рядом нет и которые служили поддержкой слабому Я[75]75
  Баттгей, 1987.


[Закрыть]. В народе говорят о «заедании горя», так как человек, оказываясь в грустной для себя ситуации после расставания, начинает поглощать пищу в неимоверных количествах для снижения душевной боли и нагуливает жир. Еда призвана заполнить внутреннюю пустоту, прогнать грусть и отчаяние, утолить сильную потребность в зависимости и поддержке. Страх перед лишением эмоциональной подпитки, опустошенностью в душе и неполучением внимания преобразуется в физиологический голод и приступы обжорства. Таким образом, еда, вызывающая зависимость или нет, становится выражением покинутости и страха перед недополучением человеком достаточно сильного импульса извне, необходимого ему для повышения своей самооценки, иначе он провалится в черную дыру и пропадет в небытие.

Даже временные периоды одиночества воспринимаются нарциссическими личностями как состояния брошенности. В такие моменты женщины-нарциссы зациклены на себе и вынуждены самостоятельно распоряжаться своим досугом, чтобы чем-то заполнить внутреннюю пустоту. Они не умеют проводить время приятно и весело, поэтому очень боятся свободных часов, ничем не занятых выходных и вечеров. Когда пропадают внешние факторы, положительным образом влияющие на их самооценку, например, внимание и признание, тогда Эго находится в опасности, Я личности разрушается. Это означает, что у них не остается ничего такого, чем можно было бы заполнить жизнь и убить вечер. Внутреннюю пустоту и одиночество, которые ощущаются в такие моменты особенно остро, хоть и удается отчасти приглушить активностью, но в общем и целом их совершенно ничем нельзя компенсировать. Эмоциональный вакуум приходится заполнять едой, чтобы человек мог почувствовать себя лучше и стабильнее психологически. Однако эта стабильность преходяща, потому что на следующий вечер упадок духа необходимо снова заесть несколькими приличными порциями на ужин[76]76
  См. Баттгея, 1987, который говорит о том, что склонные к нарциссизму люди особенно сильно чувствуют одиночество по вечерам и ночью, поэтому пытаются компенсировать проистекающее отсюда ощущение оставленности и бессонницу большим количеством еды, стремясь найти утешение в слиянии с каким-нибудь хорошим объектом (едой).


[Закрыть].

Чувство покинутости появляется и тогда, когда в отношениях не удовлетворяются симбиотические потребности женщины. Если партнер реагирует самостоятельно и по-другому, а не так, как представляла себе женщина, это может привести к паническому страху, вызвать у нее вспышку гнева или спровоцировать приступ зависимого поведения, поскольку в такой момент нарциссу становится ясно, что ее любимый – отдельный, независимый от нее человек. Это приводит ее в состояние ужаса, так как она боится потерять идеального партнера, который служит ей костылем-подпоркой и придает ей личностную ценность. Она так и не выучилась принимать и ценить самобытность и дистанцию между людьми, поэтому реагирует на них детскими страхами, ненавистью и обидой.

Когда женщина боится расставания, будто бы речь идет о ее жизни и смерти, или же у нее появляется чувство, будто без другого человека она не сможет жить дальше, то можно говорить о демонстрации ранних детских фобий. Подобно тому, как маленький ребенок реагирует на отсутствие объекта привязанности и видит в этом угрозу своему существованию, так и в сознании взрослой женщины расставание связывается со страхом уничтожения личности. Какая-то часть ее психики до сих пор застряла на раннем этапе развития. Хотя женщина становится старше и ведет себя все время дифференцированней, психологически она так и не прошла до конца один этап развития и поэтому снова и снова будет вести себя в ситуациях расставания определенным образом, как будто у нее нет никаких альтернатив. Ребенок, живущий в ней, на самом деле не знает никаких возможностей, кроме как прореагировать разуверением, потому что ничему другому пока что еще не выучился. А вот взрослая женщина, напротив, может сегодня найти новые пути, которые понемногу помогут ей вырасти и вести себя согласно ситуации. Консультации у психотерапевта иногда помогают в таких обстоятельствах, а часто лечение необходимо и даже неизбежно.

Паника и экзистенциальная неуверенность при расставании будут понемногу снижаться, когда женщины на опыте поймут, что они могут переживать такие ситуации без опасности для собственного существования, и осознают, что другой человек когда-нибудь обязательно окажется рядом снова[77]77
  См. Джонсон, 1988, с. 35.


[Закрыть]. Благонадежность партнера в текущих отношениях может повлиять на постепенную стабилизацию и построение доверия. В особенности важно то, что создающиеся в процессе терапии ситуации предлагают возможность пройти этот процесс целенаправленно и осознанно. Сомнения, страхи и трудности могут быть переработаны с врачом или в стационаре, в терапевтической группе с другими пациентами на базе стабильных отношений. Однако этот процесс обучения может состояться также и в рамках опорных немедицинских отношений.

Борьба между зависимостью и автономией

Центральный фактор в жизни женщин-нарциссов – борьба между самостоятельностью и зависимостью. В ходе своего развития им не удается совместить два в одном, так что в дальнейшем они воспринимают автономию и зависимость как два отдельных друг от друга состояния бытия.

Как правило, зависимое поведение рано отражается на развитии личности. Отделение от матери и отца выражается в потребности дистанцироваться. Чтобы успешно пройти через этот этап, ребенку требуются родительская поддержка и их разрешение. Если, например, мать воспринимает стремление дочери к самостоятельности и отделению как угрозу для себя, тогда она скорее будет препятствовать ему, нежели поощрять. Тогда возникает опасность, что ребенок останется зависимым от родительницы. Мотивы, заставляющие мать привязать ребенка к себе, многогранны и часто связаны с ее собственным опытом обретения самостоятельности. Ведь он часто вспоминается с болью и грустью. Этих чувств можно избежать, если предотвратить отделение, вследствие чего ребенок продолжает жить в зависимости. Мать позволит ему быть настолько самостоятельным, насколько она сама способна отпустить его от себя.

Послание, направленное к детям, которые не должны отделяться, в переносном смысле звучит так: «Если ты останешься со мной, ты получишь все необходимое. Если ты уйдешь, я лишу тебя своей любви». Из-за этого у ребенка возникает страх, он чувствует себя покинутым, когда отдаляется слишком сильно, так как лишается при этом материнской поддержки. Он попадает в так называемый кризис покинутости или уничтожения, что сопровождается сильными чувствами гнева и пустоты. Ребенок приспосабливается к требованию матери остаться при ней, однако должен отказаться от стремления к самостоятельности. Тогда такие желания отвергаются, отторгаются и осуждаются как дурные, вредные и ненужные. Так называемый хороший ребенок приспосабливается и отказывается от независимости.

Если это отделение не произошло, психологические тенденции отделения находят выражение во взрослом возрасте в невротических симптомах или же приступах обжорства и последующей искусственной рвоте. Та часть личности, что стремится к самостоятельности, реализуется в симптомах. «Только во время приступов обжорства и после рвоты я чувствую себя совершенно в своей тарелке. Так как тогда нет никого, кто пытался бы меня уговаривать или же требовал бы что-то от меня. Я наконец-то становлюсь собой». Другой вариант – упрямство, которое создает дистанцию и личное пространство, однако за него приходится расплачиваться недовольством и потерей отношений с людьми.

Когда отделение, самостоятельность и очерчивание границ возможны только через болезнь и причинение вреда себе, они не могут быть удовлетворительными. Они воспринимаются как капитуляция перед опасным миром и подтверждение того, что самостоятельность – это плохо. Внутренний голос хорошей мамочки, которая не хочет позволить ребенку уйти, также подкрепляет такое убеждение: «Я же тебе говорила, чтобы ты оставалась со мной, потому что у тебя все равно ничего не получится в одиночку». Потребность обрести независимость и стать собой таким образом не может быть реализованы. Так как если ребенок поддается «желанию выстроить симбиотические отношения, у него возникает страх поглощения. Если же он капитулирует перед стремлением к отделению, то будет бояться расставания»[78]78
  Штаусс, 1988, с. 29.


[Закрыть]. Отношение к матери можно описать при этом как стабильно-нестабильное. Это означает, что отношения хоть и сохраняются на протяжении долгого времени, то есть остаются стабильными, однако сами по себе непрочны, потому что постоянно меняются: наблюдается то симбиотическая близость, то дистанцирование.

Личность встает перед выбором: либо приспособление, либо автономия, однако и то и другое одновременно невозможно. В жизни взрослой женщины эти два стремления постоянно входят в конфликт друг с другом из-за полученного ранее опыта, когда любовь и внимание подразумевали отказ от самостоятельности и индивидуальности. Взрослая женщина при интимных отношениях будет либо отдавать всю себя полностью, либо останется в одиночестве. Она не научилась быть самостоятельной в союзе с кем-то. Если любовь и автономия воспринимаются личностью как два взаимоисключающих понятия, они могут проживаться лишь альтернативно и будут связаны с возникновением соответствующих проблем в отношениях.

Конфликт зависимость-автономия представляет собой краеугольный камень в развитии ребенка и в жизни взрослых[79]79
  Ср. Менцос, 1984.


[Закрыть]. Чередование сближений и расставаний, вхождение в отношения и их разрыв постоянно повторяются от рождения до смерти каждый раз на более высоком уровне. Из опыта начальной симбиотической связи с матерью, в которой ребенок живет, завися от нее, он понемногу учится все больше и больше отдаляться, чтобы снова сблизиться с родительницей на новом этапе развития и одновременно установить отношения с кем-то третьим. Позднее следует отделение от семьи и сближение с себе подобными, а также с другими семьями. После выросшие дети также должны покинуть родное гнездо и войти в отношения с собственным партнером. Также и в жизни взрослых наблюдаются постоянные сближения и расставания, например, при рождении детей и их съезде из дома.

Процесс обретения индивидуальности девочками отличается в нашем обществе во многих аспектах от взросления мальчиков. В литературе постоянно делается акцент на приучении девочек к приспособлению и зависимости, что представляет собой подготовку к роли жены[80]80
  Хоммерих/Шеффлер, 1986.


[Закрыть]. Подобное должно происходить перед достижением автономии и самоопределения. В этой связи также важную роль играет агрессия, которая у маленьких девочек подавляется более интенсивно уже в раннем возрасте. Вследствие этого многие женщины так и не усваивают умение устанавливать границы и бороться за свои независимые взгляды. Когда агрессивность (здесь она понимается не только как гнев, но и как направленная куда-либо энергия) нежелательна, тогда остается только один выход – приспособление, создающее условия для удовлетворения собственных потребностей личности. «Значимость связи и привязанности переоценивается и подавляет способность к отмежеванию и расставанию»[81]81
  Хоммерих/Шеффлер, 1986. C. 63


[Закрыть]. Остатки агрессивности находят выход в пассивной форме: в виде упрямства, отказов и симптомов различных болезней.

Немецкая писательница Карин Шнайдер-Хенн применительно к подавлению агрессии говорит о «послушной дочери, которая не создает проблем, всегда вежлива, послушна и весела»[82]82
  Цитируется по Шнайдер-Хенну, 1988, с. 48.


[Закрыть]. Такие девочки не конфликтуют и не прекословят матери либо «потому что их воля сломлена», либо просто не хотят разочаровывать родительницу, которая заботится о дочери с самоотверженной любовью и вниманием. В очень редких случаях мать служит моделью для дочери при построении модели отмежевания и выражения конструктивной агрессии. Она, скорее, демонстрирует образ приспособленной и зависящей от мнения других женщины, лучше знающей о том, чего хотят другие, чем о том, что требуется ей самой.

Ощущение компетентности

В возрасте 18 месяцев жизненное пространство ребенка снова расширяется. Он может самостоятельно передвигаться, убегать вперед матери и подходить к ней, он может исследовать окружающее пространство и открывать мир. Благодаря развитию речевых навыков он учится объясняться с другими на конкретные темы. На этом этапе ребенок пребывает в так называемой нарциссической эйфории, которая сообщает ему ложное чувство всемогущества.

Естественное желание ребенка к отделению и самостоятельности и его способность поступать как хочется обусловлены завышенными представлениями о себе и фантазиями о своем всемогуществе. Это можно ясно увидеть по радости ребенка, которую он испытывает, едва начиная предпринимать первые самостоятельные действия. Нарушения на этой ступени развития, которую можно назвать наивысшим пунктом детского нарциссизма, также могут привести к формированию нарциссических моделей личности, что объясняется также и взрослой формой псевдонезависимости: «Мне никто не нужен. Я самодостаточен и живу сам по себе». Именно так думает ребенок на этом этапе. На первом плане для него стоят грандиозность, чувство всемогущества, эйфорическая радость и концентрация на самом себе. Ребенок ощущает себя самым важным, центром мира и требует к себе безграничного внимания.

Одновременно он с болью в душе узнает и о своей незначительности, поскольку в одиночку он не такой уж и всесильный, каким становится с матерью или отцом. Хотя он умеет делать многое самостоятельно, но далеко не все. Ребенок узнает две стороны себя: свою значимость (грандиозность) и свою ограниченность (посредственность). Когда ему не удается объединить оба этих чувства – значимость и ограниченность – в одно благодаря поддержке родителей и через столкновения с действительностью и привести их в соответствие с реальностью, формируется нарциссическая личность, которая считает себя либо грандиозной (исключительной), либо посредственной. Между тем оба чувства стремятся к крайностям. Либо личность всемогуща, богоподобна, либо совершенно ничтожна, никчемна и ненужна.

Как выходит, что у ребенка не получается объединить эти два аспекта собственной личности? Как уже было упомянуто, чувство посредственности возникает как следствие ранней травмы, отвержения и при недостаточном развитии самостоятельности. Если желание независимости, изъявляемое ребенком, не подтверждается и не поддерживается родителями, это ведет к созданию у него чувства посредственности, потому что ему не хватает переживания жизненных успехов и гордости за них, что возможно только в условиях автономии. Поддерживая тесную связь с матерью и оставаясь в связке с ней, ребенок восполняет этот недостаток и извлекает из таких симбиотических отношений уверенность и чувство силы.

Совмещение чувств всемогущества и посредственности осложняется, когда родителям не удается создать у ребенка естественный баланс между его достоинствами и недостатками. Если они всегда выходят победителями в стычках за власть с ребенком, которые в это время случаются довольно часто, то у последнего создается впечатление, что только сильные отец и мать могут добиться успеха, а он сам не способен ни на что. Из-за этого маленький человек оказывается разуверенным в собственных силах, а его самооценка все больше падает.

Наряду с построением стабильных связей опыт развития различных навыков также может стать важной предпосылкой для развития чувства собственной значимости и повышения самооценки. Собственную компетентность (обладание умениями и навыками в той или иной области) ребенок ощущает при выполнении посильных заданий, с которыми он в состоянии справиться. Завышенные или заниженные требования препятствуют получению такого опыта, а в более позднем возрасте снижают чувство самоэффективности, полагание на собственные способности и веру в успех. Отсюда может возникнуть тенденция к перфекционизму, и мы наблюдаем ее у многих людей с нарциссическим расстройством личности. Стремление к идеалу представляет собой реакцию на недостаточную компетентность и попытку вызвать удивление окружающих, хотя такие люди чувствуют, что недостойны его. Только тот, кто полагает, что он недостаточно хорошая личность, впадает в перфекционизм, чтобы с его помощью компенсировать низкую самооценку, однако не может приписать достигнутые успехи на свой счет из-за отсутствия умения адекватно оценивать собственные достижения. Заколдованный круг.

Комплекс неполноценности может закладывать основы для формирования зацикленности на самом себе у людей, ставших нарциссами впоследствии. В нем находит выражение желание ощутить собственную значимость. Концентрация на себе означает также и то, что человек не доверяет другим и полагается только на самого себя.

Еще один способ избавиться от собственной ущербности и повысить свою самооценку – восхищаться другими из-за их умений и знаний, идеализировать их. Именно так поступает ребенок, чрезмерно превознося своих родителей и преувеличивая их способности. Если же отец и мать, напротив, привьют ему правильное отношение к своим достоинствам и недостаткам, поддерживая сына или дочь в различных начинаниях и помогая ему, когда он испытывает затруднения, то у маленького человека разовьется адекватное чувство оценки собственных возможностей. Он может таким образом все время расширять границы самостоятельности и одновременно обращаться к родителям за помощью. Благодаря этому они сами также оцениваются ребенком сообразно реальности. Если же они еще и отстаивают собственные границы при общении с чадом, признают свои слабости, если ребенок видит, что отец и мать тоже имеют свои потребности и чувства, то он может научиться их видеть такими, какие они есть: не всесильные, но влиятельные, обладающие своими недостатками и достоинствами. Так что теперь ребенок не испытывает нужды идеализировать отца и мать и искать всю жизнь таких же сверхценных людей, в чьем присутствии он будет ощущать себя более значимым.

Несмотря на увеличивающуюся самостоятельность на текущем этапе своей жизни, ребенок пока что еще часто испытывает желание обращаться к родителям. Если они будут высмеивать это желание, видя в нем незрелое детское поведение, то ребенок будет избегать необходимой поддержки, что может привести к созданию у него чувства посредственности. Если с другой стороны он получит слишком мало опыта фрустрации, то его грандиозный образ себя не будет ограничен ничем, а естественные пределы окажутся размытыми[83]83
  Ср. Джонсон, 1988, с. 42.


[Закрыть].

Такое случается, когда родители не устанавливают по отношению к детям никаких границ или же без меры расхваливают их достижения, независимо от сложности проделанной работы. Постоянное одобрение и восхищение приводят к тому, что ребенок всегда требует немедленного удовлетворения своих желаний. Если не удается ограничить его чувства грандиозности и посредственности рамками реальности, то его Я будет постоянно страдать, так как он не сможет сформировать нужное самоощущение, согласующееся с требованиями окружающего мира[84]84
  Ср. Джонсон, 1988, с. 40.


[Закрыть]. Вместо этого он будет все время метаться между двумя полюсами: грандиозностью и посредственностью. Позднее в жизни такой человек будет стремиться к ощущению грандиозности и только при условии ее наличия сможет испытывать чувство собственной значимости или же будет находиться всегда в поиске идеального человека, без которого он не сможет ощутить себя полноценным. «В обоих случаях индивид будет искать свое Эго за пределами собственной личности, а обретать его в достижениях или же в чем-то другом» или в том и другом[85]85
  Ср. Джонсон, 1988, с. 40.


[Закрыть]³⁹.

Взрослые нарциссы должны учиться создавать связь между автономией и поддержкой. То есть они должны усвоить, что могут обращаться за помощью без вреда для своей самостоятельности. Это происходит, когда самостоятельность и умение признаются и поддерживаются, но одновременно можно обращаться за помощью. Многие женщины, с которыми я работаю, не обладают этим универсальным свойством. Они чувствуют себя либо сильными, независимыми и держат все под контролем или же чувствуют себя никчемными, маленькими и беспомощными.

«Иногда я думаю, что могу все. Я уже столько всего пережила, испытала и добилась. Я уже даже прошла длительный курс лечения. И когда мне требуется помощь, я чувствую себя абсолютно слабой и не могу с этим примириться. Когда я показываю свою слабость, то получается кому-то другому начисляется очко, потому что он видит, какая я на самом деле беспомощная. Тогда этот человек может возвыситься надо мной, использовать мои изъяны и воткнуть нож мне в спину. Я боюсь быть уничтоженной, когда показываю свою немощь. Тогда другой человек начинает жалеть меня, чего я совершенно не хочу. Моя мать всегда так делала, и это было ужасно. Я ни в коем случае не хочу, чтобы меня жалели. Пусть уж лучше другие будут завидовать мне из-за того, как хорошо я справляюсь со своей жизнью. Зависть для меня предпочтительней жалости».