Текст книги "Танатонавты (пер. А. Григорьев)"

14. Месопотамская мифология

 
Гильгамеш, куда ты стремишься?
Жизни, что ищешь, не найдешь.
Боги, когда создавали человека, —
Смерть они определили человеку,
Жизнь в своих руках удержали.
 

Эпос о Гильгамеше

Из диссертации Франсиса Разорбака «Эта незнакомка Смерть»

15. Рауль просто чокнутый

Каждый раз, встретившись на кладбище Пер-Лашез, мы с Раулем говорили о смерти. Вернее, Рауль говорил о смерти, а я слушал. В наших разговорах не было ничего зловещего, грязного или отвратительного. Мы спорили о смерти, как об интересном явлении. Мы с таким же успехом могли говорить о пришельцах или мотоциклах.

– Я видел сон, – сообщил я ему.

Я хотел рассказать ему сон о женщине в белом атласном одеянии и с маской черепа в руке, сидевшей в небе, но он сразу прервал меня:

– Я тоже видел сон. Я строил огненную колесницу. Залез на нее, и огненные кони понесли меня к солнцу. Надо было пересекать огненные круги, чтобы приблизиться к звезде, и чем больше кругов я пересекал, тем отчетливее было ощущение понимания.

Позже я узнал, что Рауль заинтересовался смертью не случайно. Однажды вечером, возвратившись из школы, он сразу побежал в туалет и увидел отца, который повесился на цепочке бачка. Франсис Разорбак был преподавателем философии в лицее Жана Жореса в Париже.

Неужели Франсис Разорбак обнаружил нечто интересное в загробном мире и решил покинуть сей мир?

Рауль был в этом убежден. Его отец не мог покончить с собой из-за печали или разочарования. Он умер, чтобы познать тайну. Мой друг был в этом убежден, поскольку вот уже несколько месяцев его отец писал диссертацию под названием «Эта незнакомка Смерть».

Он, несомненно, обнаружил нечто очень важное, ибо, перед тем как повеситься, решил сжечь свой труд. Обгорелые листы еще порхали в камине, когда Рауль нашел тело отца. Сотню из них можно было прочесть. В них шла речь об античных мифологиях и культах мертвых.

С этого дня Рауль все время думал об отце. На что такое важное наткнулся его отец? Что именно отправился искать в стране смерти?

Рауль не плакал в день похорон. Но его никто не ругал. Никто не упрекнул его. Но он слышал чьи-то слова: «Малыш потрясен тем, что его отец повесился, и даже не может заплакать». Познакомься я с ним раньше, я бы передал ему рецепт вареного шпината и мозга ягненка. Тогда о нем бы так не говорили.

После похорон поведение матери Рауля коренным образом изменилось. Она выполняла все капризы сына. Покупала ему все игрушки, книги и журналы, которые он просил. Он был свободен делать что угодно. Моя мать утверждала, что его избаловали, поскольку тот был единственным ребенком и лишился отца. Я бы тоже хотел быть баловнем, даже лишившись части семьи.

Но в моем доме ничего не происходило.

– И что ты болтаешься с этим Разорбаком? – говорил мой отец, раскуривая сигару, от которой воняло в радиусе тридцати метров.

Я бурно протестовал:

– Он – мой лучший друг.

– Значит, не умеешь выбирать друзей, – утверждал отец. – Этот парень не в себе, это очевидно.

– Почему?

– Не притворяйся невинным ягненком. У его отца была депрессия, и он повесился. С такой наследственностью любой ребенок станет чокнутым. А мать его не работает и живет на пенсию покойного. Все это дурно пахнет. Тебе следует общаться с нормальными людьми.

– Рауль нормальный, – упорствовал я.

А мой зловредный братец Конрад не упустил возможности подлить масла в огонь:

– Самоубийство – наследственный недуг. Детей самоубийц тянет к самоубийству, как детей разведенных – к неудачному браку.

Все сделали вид, что не слышали слов моего братца-кретина. Но мать тут же подхватила эстафету:

– Разве нормальный человек будет целые дни просиживать на кладбище, как этот твой Рауль?

– Мама, в свободное время он волен делать что хочет. Если никому не мешает...

– Защищай его! Вы спелись. Тебя не раз видели, как ты разговариваешь с ним среди могил!

– Даже если так, ну и что?

– Что-что? Накликаешь несчастье, тревожа мертвых. Пусть они покоятся в мире, – наставительно заявил Конрад, всегда готовый подколоть меня.

– Конрад – кретин! Конрад – кретин! – закричал я и ткнул его кулаком.

Мы покатились по полу. Отец дождался, пока Конрад даст мне сдачи, а потом разнял нас. Не дав мне возможности реванша.

– А ну-ка успокойтесь, парни. Конрад прав. Болтаться по кладбищу – верный способ нарваться на неприятности.

Он откашлялся и сплюнул. Потом добавил:

– Есть достаточно мест для дискуссий. Кафе, сады, спортивные клубы. Кладбища – для мертвых, а не для живых.

– Но, папа...

– Мишель, ты меня доведешь. Перестань нудить, а то всыплю.

Я все-таки схлопотал пару оплеух и захныкал.

– Видишь, умеешь плакать, когда захочешь... – ехидно процедил отец.

Конрад сиял. Мать велела мне отправиться к себе в спальню.

Так я начал понимать, как функционирует мир. Мертвых надо оплакивать. Родителям надо подчиняться. Конрада надо терпеть. Нельзя никого доводить до белого каления. Нельзя болтаться по кладбищам. Надо выбирать друзей среди так называемых нормальных людей. Самоубийство – наследственная и, быть может, заразная болезнь.

Сидя в темной спальне и ощущая во рту соленый привкус слез, я вдруг почувствовал себя очень одиноким. В тот вечер, когда моя щека еще горела от пощечины, я пожалел, что родился в таком требовательном мире.

16. Вес одного пера

– Покойный должен пройти через врата преисподней, увернуться от водных чудовищ, защититься от летающих демонов. Если он выдерживает все испытания, то предстает перед лицом Осириса, верховного судьи, и судом из сорока двух божеств. Ему надо доказать чистоту своей души с помощью «исповеди отрицания», когда он объявляет, что никогда в жизни, с которой только что расстался, не совершал грехов и не наносил тяжких оскорблений. Он должен произнести:

Я не совершал беззаконий.

Я не причинял горя людям.

Я не утаивал правды.

Я не кощунствовал.

Я не обокрал нищего.

Я не сделал ничего, противного богам.

Я не клеветал на раба перед его хозяином.

Я не прелюбодействовал в святых местах.

Я не обрекал на голод.

Я не вынуждал плакать.

Я не убивал.

Я не приказывал убивать.

– Он может утверждать что хочет, даже врать? – спросил я у Рауля.

– Да. Он имеет право врать. Боги задают вопросы, покойный может их обманывать. Но у него трудная задача, потому что боги многое знают. Они ведь боги.

– А потом?

– Если он выходит победителем из этого испытания, то проходит вторую часть суда в присутствии других богов.

Рауль немного помолчал, чтобы подогреть мое нетерпение.

– Там будет Маат, богиня истины, и Тот, бог мудрости и учения с головой ибиса. Он занесет свидетельство покойного на табличку. Затем придет Анубис, бог с головой шакала, и принесет весы для взвешивания души.

– А как можно взвесить душу?

Рауль пропустил мимо ушей столь очевидный вопрос, нахмурился, перевернул страницу и продолжил:

– Анубис кладет на одну чашу сердце усопшего, а на другую – перо. Если сердце легче пера, мертвеца оправдывают. Если сердце тяжелее пера, покойника отдают чудовищу с телом льва и головой крокодила, которое пожирает души, недостойные Вечности.

– А какая участь ждет... победителя?

– С него снимают бремя его жизней, и он вливается в свет восходящего солнца.

– Супер!

– ...Там его ждет Хепри, бог с золотой головой скарабея. На этом путь его заканчивается. Оправданная душа будет пребывать в вечной радости. И она поет гимн победителей, которым удался путь на земле и в загробном мире. Послушай этот гимн.

Рауль встал на могильную плиту, повернул лицо к изрытой оспинами луне и громким голосом принялся декламировать древние слова:

 
Цепь разорвана
Я сбросил на землю все скрытое во мне зло
О всемогущий Осирис,
Обрати на меня свой взор!
Я наконец родился!
 

Рауль закончил чтение толстой книги по античной мифологии. Он совершил свой подвиг. Его лоб покрылся бисеринками пота. Он улыбался, словно Анубис объявил его победителем собственной жизни.

– Прекрасная история! – воскликнул я. – Думаешь, там, наверху, так все с мертвыми и происходит?

– Откуда мне знать. Это – аллегория. Египтяне, похоже, обладали большими знаниями в этой области, но, поскольку не хотели доверять знание злодеям, использовали метафоры. Даже писатель, которого посетило вдохновение, не смог бы изобрести всего этого. Эти мифы проистекают из вселенского здравого смысла. Доказательство – все религии пересказывают примерно одну и ту же историю, разница только в терминологии. Все религии утверждают, что существует потусторонний мир. Что есть испытания, а в конце всех ждет реинкарнация или освобождение. Более двух третей человечества верит в реинкарнацию.

– Ты вправду веришь, что есть лодка с богами, которые...

Рауль велел мне замолчать.

– Тихо! Сюда идут.

Было уже девять вечера, и ворота кладбища были наверняка заперты. Кто явился нарушить покой кладбища? И как он прошел через запертые ворота? Мы пробирались, карабкаясь на громадный платан в северо-западном углу. Его ветки нависали над стеной. Мы были уверены, что никто, кроме нас, не знает этот проход.

Мы осторожно двинулись в ту сторону, откуда доносился шум.

И увидели группу людей в черных капюшонах.

17. Учебник истории

Наши предки считали, что смерть есть переход от состояния бытия к состоянию небытия. Чтобы смириться с этой мыслью, они изобрели религии (комплекс ритуалов, основанных на мифах). Большинство людей полагали, что существует потусторонний мир, но по-настоящему никто в это не верил. Религии в основном служили для объединения отдельных этнических групп.

Учебник истории, 2-й класс начальной школы

18. Против дураков

Люди застыли около одной могилы, зажгли факелы и принялись раскладывать самые разнообразные предметы на могильной плите. Я видел фотографии, книги и даже статуэтки.

Мы с Раулем спрятались за надгробием известного актера-рокера-плейбоя, подавившегося рыбной костью. Он целый час откашливался, пытаясь избавиться от странного покалывания в глотке. Никто в переполненном ресторане не пришел ему на помощь. Все сочли, что идол решил устроить своеобразный хэппенинг, изобретая новые танцы или новую манеру пения. И все аплодировали, когда его сотрясала последняя судорога агонии.

Оттуда, где мы прятались, было хорошо видно все происходящее. Люди в капюшонах принялись распевать странные заклинания.

– Они читают молитвы с конца, – шепнул мне Рауль.

Я понял, что слова «Волегна там, яирам, сав юувтстевирп я» означали на самом деле «я приветствую вас, Мария, Мать ангелов».

– Без всяких сомнений, какая-то секта сатанистов, – добавил мой друг.

Продолжение молитвы доказало его правоту.

 
О Великий Вельзевул, передай нам толику своего могущества
О Великий Вельзевул, покажи нам частицу твоего мира
О Великий Вельзевул, научи нас быть невидимыми
О Великий Вельзевул, научи нас быть быстрыми, как ветер
О Великий Вельзевул, научи нас оживлять мертвецов
 

Я задрожал, но Рауль Разорбак сохранял спокойствие. Его хладнокровие и мужество передались мне. Мы приблизились к группе. Вблизи сатанисты выглядели еще внушительнее. У некоторых на лбу были начертаны зловещие символы: хохочущие козлы, дьяволы, змеи, кусающие себя за хвост.

После молитв и заклинаний они зажгли свечи и расположились так, что образовали пятиугольную звезду. Потом сожгли костную муку, которая вознеслась к небу фиолетовым дымом. И, наконец, достали из мешка черного петуха, который яростно отбивался, теряя перья.

– Великий Вельзевул, в жертву тебе приносим этого черного петуха. Душу петуха за душу маньяка!

И все хором затянули:

– Душу петуха за душу маньяка!

Птицу зарезали и разбрызгали ее кровь по лучам звезды.

Потом достали белую курицу.

– Великий Вельзевул, мы жертвуем тебе эту белую курицу. Душу курицы за душу вампира.

И все вместе затянули:

– Душу курицы за душу вампира. Душу птицы за душу палача.

– Тебе страшно? – спросил меня шепотом Рауль.

Я пытался держаться, как он, но уже не мог унять дрожь в руках. Главное было не заклацать зубами. Это клацание могло спугнуть любителей черной мессы.

– Страх появляется тогда, когда не знаешь, какое решение принять, – спокойно произнес Рауль.

Я замотал головой в знак непонимания.

Рауль достал монету в два франка.

– В жизни всегда есть выбор, – продолжил он. – Действовать или бежать. Простить или отомстить. Любить или ненавидеть.

Неужели сейчас подходящее время для философствований? Рауль сохранял полную невозмутимость.

– Мы испытываем страх, когда не знаем, что делать, потому что надо принимать в расчет такое количество деталей, что перестаем понимать происходящее. Как сделать выбор, если мир так сложен? Как? С помощью монеты. Ничто не может повлиять на монету. У нее нет иллюзий, она не слышит хитроумных аргументов, она ничего не боится. А потому может наделить храбростью, которой тебе недостает.

С этими словами он подбросил монету высоко в воздух. Она упала орлом вверх. Рауль улыбнулся с видом победителя.

– Орел! Орел означает: Да. Пошли. Вперед. Орел означает «зеленый свет». Пошли. Ты и я против дураков! – заявил он.

Тем временем мрачная церемония продолжалась.

Из мешка побольше поклонники Вельзевула извлекли белую козочку, которая жалобно заблеяла, ослепленная свечами.

– Мы жертвуем тебе эту белую козочку, чтобы ты открыл нам окно в страну мертвых. Душа козочки за душу...

По кладбищу разнесся утробный глас:

– Душу козочки за банду идиотов!

Нож, поднятый, чтобы обезглавить животное, застыл в воздухе.

Стоявший рядом со мной Рауль вопил с уверенностью человека, получившего поддержку монеты, которая упала орлом вверх.

– Прочь с моих глаз, служители Вельзевула! Вельзевул давно сдох. А сторонники его культа будут прокляты навеки. Я – Астарот, девятый князь Тьмы, и я проклинаю вас. И не являйтесь больше проливать нечистую кровь животных на священные могилы. Вы тревожите мертвых и гневите небеса!

Сатанисты в недоумении застыли. Они пытались понять, откуда пришло послание, но ничего не видели. Рауль обладал голосом. Он имел голос, потому что монета выбрала действие. Все стало ясным. Для него, для меня и для «них». Рауль олицетворял силу. А они были помехой. Рауль был слабым ребенком, но стал их хозяином. Ощутив неведомую опасность, люди в масках бросились наутек. Козочка помчалась в другую сторону.

Как легко одержать победу! Орел – ты сильнее. Решка – ты слабее. Монетка решает, какую линию поведения избрать.

Рауль потрепал меня по плечу и вручил двухфранковую монетку.

– Дарю ее тебе. Отныне ты перестанешь бояться и сумеешь сделать правильный выбор. У тебя появилась подруга, которая никогда не подведет.

Монета светилась у меня в ладошке.

19. Полицейский архив

Запрос психологических данных Рауля Разорбака

Похоже, что ребенок по имени Рауль Разорбак страдал психотическим бредом. Уже в детстве у него были приступы яростного гнева, и он подвергал опасности жизнь окружающих. Но его мать отказалась поместить сына в центр психиатрической помощи. На вопросы специалистов она отвечала, что сын тяжело переживает смерть отца. «Ему надо лишь компенсировать потерю», – заявила она.

Но пока юный Рауль Разорбак не совершил никакого проступка и, похоже, не склонен начать карьеру преступника, а потому служба надзора считает любую процедуру вмешательства преждевременной.

20. Учебник истории

СМЕРТЬ НАШИХ ДЕДОВ

Главные причины смерти во Франции в 1965 году (в конце второго тысячелетия) указаны в убывающем порядке по числу умерших. Обратите внимание, что некоторые болезни той эпохи в наши дни исчезли.

Сердечные заболевания – 98 392

Раковые заболевания – 93 834

Инсульты – 62 746

Автокатастрофы – 32 723

Цирроз печени – 16 325

Расстройства дыхания – 16 274

Воспаление легких – 11 166

Грипп – 9008

Диабет – 8118

Самоубийство – 7156

Преступления и убийства – 361

Неизвестные причины – 87 201

Учебник истории, 2-й класс начальной школы

21. Господин Бредила

За годы, прошедшие после первой встречи на кладбище Пер-Лашез, наша дружба все крепла. Рауль научил меня многому.

– Какой же ты наивный, Мишель! Ты считаешь, что все вокруг любят друг друга, и лучший способ вписаться в среду – доказать свою доброту. Но ты не прав. Пораскинь мозгами. Будущее принадлежит не добрячкам, а нахрапистым новаторам, тем, кто ничего не боится.

– И ты ничего не боишься?

– Ничего.

– Даже физической боли?

– Стоит только пожелать не чувствовать ее.

В подтверждение своих слов достал зажигалку и сунул указательный палец в пламя и держал его там, пока в воздухе не запахло паленым мясом. Я испытывал и отвращение, и восхищение.

– Ого! Как ты это делаешь?

– Я прежде всего опустошаю свой разум, потом говорю, что кто-то другой испытывает эту боль, а меня она не касается.

– Ты не боишься огня?

– Ни воды, ни земли, ни металла. Тот, кто ничего не боится, всемогущ, и ему ни в чем не будет отказано. Таков урок номер два. Урок номер один: твоей лучшей советницей стала монета. Суть же второго урока в том, что страх существует, если ты позволяешь ему существовать.

– Тебя этому научил отец?

– Он говорил, что ни в коем случае не следует оглядываться, когда лезешь на гору. Стоит посмотреть вниз – и все, тебе конец! Запаниковал, голова закружилась – и полетел с горы вниз! А если будешь упорно стремиться к вершине, ничего с тобой не случится.

– Но если ты ничего не боишься, что толкает тебя вперед?

– Тайна. Необходимость раскрыть тайну смерти отца и смерти вообще.

Когда Рауль произносил эти слова, его кисть, похожая на паука, судорожно сдавила лоб, он тяжело дышал, словно пытался справиться с мучительной болью.

Я забеспокоился:

– Ты себя плохо чувствуешь?

Он долго не отвечал. Потом, собравшись с мыслями и восстановив дыхание, сказал:

– Просто мигрень. Пройдет.

Только тогда, один-единственный раз, я стал свидетелем его приступа головной боли. Для меня Рауль был сверхчеловеком. Господином.

Рауль поражал меня. Он был старше меня на год, а потому помог мне перескочить через один класс, чтобы мы оказались на одной парте. Теперь все стало просто. Он позволял мне списывать уроки, а вне класса рассказывал чудесные истории.

Остальные ученики не разделяли моего увлечения. Преподаватель французского прозвал ученика Разорбака Господином Бредилой.

– Схватитесь за парты. Сегодня Господин Бредила сдал нам обалденное сочинение. Напомню тему: «Расскажите об идеальных каникулах». Вот так! Господин Бредила не ездил в Сен-Тропез, в Барселону или Лондон. Нет, он съездил в страну мертвых. И... посылал оттуда почтовые карточки.

Все засмеялись.

– Цитирую: «Пока моя лодка неслась к свету, я вцепился в питона, поскольку перед носом судна появилась огненная змея. Богиня Нефтида посоветовала мне не бояться и держать курс. Владычица Исида протянула мне крест с петлей, чтобы отогнать чудовище».

Ученики расхохотались, толкая друг друга локтями, а учитель наставительно продолжал:

– Господин Бредила, могу вам посоветовать прибегнуть к помощи хорошего психоаналитика, даже психиатра. А пока знайте, вы едва избежали нуля. Я ставлю вам единицу из двадцати только за то, что вы насмешили меня. Кстати, я всегда читаю ваше сочинение первым, поскольку получаю от него удовольствие. Продолжайте в том же духе, господин Разорбак, и мне еще долго придется веселиться, потому что вы будете второгодником.

Рауль даже не моргнул. Его не трогали подобные замечания, особенно если их делал учитель французского, человек, которого он ни во что не ставил. Проблема была в ином. В классе.

Как и в большинстве школ, в нашем лицее ученики были жестокими детьми, и стоило им указать пальцем на маргинала, как они начинали охоту. В нашем классе заводилой был наглец по имени Мартинес. Он и его подпевалы нагнали нас у выхода и окружили.

– Владычица Исида, владычица Исида, – хором завопили они. – Хочешь получить крестом с петлей по морде?

Я очень испугался. И изо всех сил вдарил ногой по голени Мартинеса, а он разбил мне нос ударом кулака. Мое лицо залила кровь. Нас было двое против шестерых, Рауль, который был крупнее и сильнее меня, похоже, и не собирался обороняться. Он не дрался. Получал удары, но не давал сдачи!

Я завопил:

– Давай, Рауль! Расправимся с ними как с вельзевулистами. Мы с тобой против дураков, Рауль!

Он не шелохнулся. Вскоре мы упали на землю под градом ударов и пинков. Видя, что мы не сопротивляемся, банда Мартинеса заскучала и удалилась, сложив пальцы в виде буквы «V», знака победы. Я встал, потирая синяки.

– Ты испугался? – спросил я.

– Нет, – ответил он.

– А почему не дрался?

– Зачем? Я не хочу тратить энергию по пустякам. И не умею драться с примитивными дураками, – добавил он, подбирая разбитые очки.

– Но ты же обратил в бегство сатанистов!

– То была игра. К тому же они были, быть может, и злыми, но куда умнее этих жалких недоумков. Я бессилен против пещерных людей.

Мы поддерживали друг друга.

– Ты и я против дураков, говорил ты.

– Жаль, что расстроил тебя. Надо, чтобы дураки располагали хотя бы минимумом ума, чтобы я захотел вступить с ними в войну.

Я был потрясен:

– Но такие типы, как Мартинес, будут все время бить нам морду.

– Возможно, – мрачно ответил он. – Но устанут раньше меня.

– А если они тебя убьют?

Он пожал плечами.

– Ба! Жизнь – временное явление.

Меня охватило нехорошее предчувствие. Дураки были способны расправиться с ним. Рауль не всегда был самым сильным. Он даже показал свою слабость. Я вздохнул.

– В любом случае можешь рассчитывать на меня в трудных ситуациях.

В ту ночь мне снова приснилось, что я летал к женщине в белом атласе с маской черепа в руке.