Текст книги "Танатонавты (пер. А. Григорьев)"

54. Японская мифология

Японцы называют страну мертвых Ёми-но куни. Рассказывают, что бог Идзанаги однажды отправился в страну Ёми-но куни на поиски своей сестры-жены Идзанами. Найдя ее, предложил вернуться в мир живых. «О супруг мой, почему вы явились так поздно? – ответила богиня. – Я отведала яств, изготовленных в печи богов Ёми-но куни, и отныне принадлежу им. Но я попытаюсь убедить их отпустить меня. Молитесь все это время, а главное – не смотрите на меня».

Но Идзанаги хотел видеть свою сестру-жену. Нарушив ее приказ, он взял расческу, выломал один зубчик, обратил этот зубчик в факел и зажег его. И увидел Идзанами. Она превратилась в изъеденный червями труп, находившийся во власти восьми божеств-громовержцев. Он испугался и с криком бросился бежать; он кричал, что это ужасное место, где все гниет и разлагается. Рассвирепев, что он убегает без нее, Идзанами оскорбилась. И послала вдогонку Идзанаги отвратительных гарпий, но тому удалось убежать.

Тогда Идзанами бросилась в погоню за ним сама. Когда оба божества готовились произнести ритуальную формулировку развода, Идзанами заявила: «Каждый день я буду душить по тысяче твоих подданных, чтобы отомстить тебе за ослушание». «А я сделаю так, чтобы каждый день рождалось по полторы тысячи новых моих подданных», – бесстрашно возразил Идзанаги.

Из диссертации Франсиса Разорбака «Эта незнакомка Смерть»

55. И два...

Юго так и не вернулся. Он застрял на полпути между Континентом Мертвых и царством живых. Он не умер, но вышел из глубокой комы с остановившимся взглядом, почти ровной энцефалограммой и электрокардиограммой с крайне редкими пиками. Он превратился в растение. Сердце и мозг функционировали, но он не мог ни говорить, ни двигаться.

Я добился помещения его в службу сопровождения умирающих своей больницы. Ему предоставили отдельную палату. Через несколько лет Юго с величайшими предосторожностями перевезли в Смитсоновский институт, в отдел Музея смерти. И теперь каждый может видеть, что случается с теми, кто застревает меж двух миров.

Когда я вспоминаю об этой второй попытке старта, то считаю, что она вполне могла быть успешной. Опыт оказался таким ценным, что позволил мне дозировать тиопентал и хлорид калия в разумных пределах.

Как бы там ни было, но мы израсходовали всех подопытных свинок. Три трупа, один отказник и одно растение. Чудесный итог!

Рауль тут же обратился в ведомство Меркассье, чтобы получить новых добровольцев. Министр снова добился от президента Люсендера зеленого света. И начался беспощадный отбор кандидатов. Нам нужны были приговоренные к пожизненному заключению, готовые на все, чтобы покинуть тюрьму. Они могли испытывать легкую тягу к самоубийству, но не более того. Нам были нужны душевно здоровые люди, не наркоманы и не алкоголики.

А главное – от них требовалось прекрасное физическое здоровье, чтобы переносить хлорид калия. Было очевидно, что умирать следует в добром здравии.

Самое большое потрясение выпало на нашу долю, когда свою кандидатуру выставил толстяк Мартинес, предводитель банды школьников, напавших на нас у ворот лицея. Он нас даже не узнал. А я подумал о фразе Лао-цзы: «Если кто-то тебя оскорбил, не стремись к отмщению. Сядь на берегу реки, и воды через некоторое время пронесут мимо тебя труп твоего врага».

Мартинес попал в тюрьму из-за дурацкого стечения обстоятельств при ограблении банка. Он жутко растолстел и не мог бегать с той же скоростью, что его сообщники. Он мог боксировать, но не бегать. Полицейский, который догнал задыхающегося преступника, наверное, бывал в спортивном зале чаще. Во время ограбления были убиты два человека. Судьи не признали никаких смягчающих обстоятельств. И Мартинес схлопотал пожизненное.

Он с блеском выдержал отборочные тесты. И даже сообщил, что крайне заинтересован, поскольку участие в опытах могло принести ему славу. Он верил в свою счастливую звезду, которая позволит ему выжить после всех наших манипуляций, какими бы опасными они ни были.

– Знаете, господа доктора, – хвастался он, – Мартинес ничего не боится.

И я вспомнил, что, когда они впятером с приятелями набросились на нас двоих, его вовсе не пугали мои крохотные кулачки.

Рауль заявил, что не испытывает к Мартинесу никакой злобы и что тот станет хорошей подопытной свинкой. А я, напротив, хотел вычеркнуть его из списка кандидатов в танатонавты. Я слишком хорошо помнил его удары и боялся переборщить с дозировкой. А поскольку не мог сохранять хладнокровие, предпочитал с ним не работать.

Отстраненный гангстер развопился, что мы принимаем только по блату, что он подаст жалобу на протекционизм и предвзятый подход.

Поэтому Мартинеса не было среди наших пяти следующих подопытных. А если точнее, наших будущих покойников. Смерть перестала меня волновать. Моя чувствительность притупилась. Мне казалось, что я отправляю ракеты в космос. Если они взрывались в момент старта, следовало провести настройки, чтобы следующий запуск увенчался успехом.

Третья серия подопытных. Среди них некто Марк.

Датчики, замер пульса, температуры, охлаждающее покрывало. Рауль:

– Готов?

Наш ответ хором:

– Готов!

– Готова!

Только бы наш человек не умер со страха. Он потел и дрожал одновременно. И не переставал креститься.

– Шесть... пять... четыре... три... два... один с половиной... один с четвертью... один... ста... старт? Ну ладно, ста... старт! – прошептал он, но в его голосе не ощущалось уверенности.

Он дважды начинал заново считать прежде, чем нажал на выключатель, с которого соскальзывал его потный палец.

56. Месопотамская мифология

В месопотамской мифологии страна мертвых называется «страной без возврата». Песня:

 
К дому, в котором вошедший лишается света.
Туда, где питье его – прах и еда его – глина,
А одет он, словно бы птица, одеждою крыльев,
На дверях и засовах простирается прах.
 

Однажды прекрасная Иштар, богиня Любви, спустилась в Преисподнюю. Царица Эрешкигаль приказала стражу принять ее в соответствии с древними обычаями. Каждый раз, когда богиня проходила через одни из семи врат Преисподней, с нее поочередно снимали платье и корону, потом серьги, ожерелья, нагрудные украшения, пояс, браслеты, кольца с лодыжек и, наконец, нижние одежды. Поэтому Иштар предстала нагой перед Эрешкигаль, и та подвергла разные части ее тела шестидесяти пыткам.

Однако последствия этого пленения испытали на себе люди, поскольку без Иштар земля утратила свою плодородную силу. Песня:

 
Как Иштар, госпожа, сошла к Преисподней, —
Бык на корову больше не скачет,
Жены при дороге не познает супруг.
 

Люди отправили к Эрешкигаль евнуха. И когда он попросил ее испить из бурдюка воды жизни, она прокляла его. Песнь:

 
Снедь из канавы будешь ты есть,
Сточные воды будешь ты пить,
В тени под стеною будешь ты жить,
На черепицах будешь ты спать,
Голод и жажда сокрушат тебе щеки.
 

Похоже, евнуха послали в Преисподнюю, чтобы обменять его на Иштар. Там бесплодие можно было обменять на плодородие. И через некоторое время Эрешкигаль велела окропить Иштар водой жизни, а потом отвести ее к вратам Преисподней. И пока она в обратном порядке проходила через семь врат, ей возвращались все ее вещи. Так на Земле всё вернулось в нормальное русло.

Из диссертации Франсиса Разорбака «Эта незнакомка Смерть»

57. Ошибка в манипуляциях

Растирания. Обогрев. Электрошок.

Марк поднимает веки...

Неужели удалось?

Наш герой вырывает нас из оцепенения, внезапно вскочив, размахивая руками, круша все вокруг и издавая вопли.

– Я их видел! Они тут! Они повсюду. От них нельзя скрыться, они повсюду!

– Кто? Да говори же, кто? – сурово спросил Рауль.

– Дьяволы! Дьяволы повсюду. Они хотят засунуть меня в огромный котел и поджарить. Я не хочу умирать. Я больше не хочу их видеть. Они слишком ужасны.

Он уставился на меня расширенными зрачками и завопил:

– Ты тоже дьявол. Дьяволы повсюду.

И запустил мне в лицо пузырьком. Набросился на Амандину со шприцами и вонзил один из них ей в задницу. Порезал мне лоб скальпелем, когда я попытался схватить его. Шрам у меня сохранился до сих пор.

Его поведение несколько охладило наш пыл. После растения – буйнопомешанный! Даже Рауля поразило безумие Марка. Мы задавали себе множество вопросов. Неужели удалось? Неужели Марк донес до нас свидетельство о существовании потустороннего мира? И не его вина, если там было все так ужасно.

Мы не стали уничтожать видеопленку, а Марк попал в сумасшедший дом. Однако он стал первым подопытным, который подтвердил NDE. Он, быть может, и не донес до нас прекрасных воспоминаний о коридорах света, но вернулся если не со здоровым духом, то по крайней мере со здоровым телом.

В тот вечер я отвез Амандину домой в своей машине. Медсестра то и дело меняла положение своих прелестных ножек, скрещивая их. Рана в ягодицу была незначительной. А вот мне пришлось накладывать швы.

Черное платье Амандины – она всегда одевалась в черное – чувственно шелестело.

После столь беспокойного опыта ей не хотелось садиться в поезд. К тому же ни ей, ни мне не хотелось проводить этот вечер в одиночестве.

По пути я прошептал:

– Быть может, на этом стоит остановиться?

Ох уж эта Амандина и ее вечная молчаливость. Я всегда говорил себе: «Она должна думать о чудесных вещах, ведь она так прекрасна и так молчалива». Но сегодня ее безмолвие меня раздражало. Она была лишь предметом декорации. Она, как и я, видела умирающих людей или людей, сошедших с ума, во время самых ужасных опытов.

Я настаивал:

– Столько бесполезных смертей! И сколь скудные результаты... Что вы думаете об этом? Я никогда не слышал, чтобы вы произнесли более трех слов подряд с тех пор, как мы знакомы. Нам надо поговорить. Надо, чтобы вы помогли мне остановить Рауля. Эта затея слишком долго тянулась. Без вас мне его не убедить.

Она наконец соизволила глянуть на меня. И долго в упор на меня смотрела. Ее губы раскрылись. Она собиралась заговорить.

– Напротив.

– Что «напротив»?

– Напротив, мы должны продолжать. Именно потому, что все эти смерти не были бесполезны. Наши танатонавты знали, на какой риск идут. Они знали, что их смерть дает следующему чуть больше шансов на удачу.

– Словно в покере, где ставят на кон всё, чтобы отыграться! – воскликнул я. – Именно так люди и разоряются! Пятнадцать жертв! Игра в убийство в исследовательском проекте!

– Мы – пионеры, – ледяным тоном возразила она.

– Я знаю хорошую поговорку: «Узнать истинного пионера легко. Он лежит посреди равнины на Диком Западе со стрелой в спине».

Она нервно ответила:

– Думаете, эти смерти не действуют на меня? Все наши танатонавты были потрясающими людьми, такими мужественными...

Ее голос сорвался. Но она впервые произнесла две фразы подряд. Следовало воспользоваться удачным стечением обстоятельств. Я спровоцировал ее:

– Это не мужество, а суицидальный синдром.

– Суицидальное поведение? А Христофор Колумб, разве у него не было суицидального синдрома, когда он отправился в такую даль на ореховой скорлупке? А Юрий Гагарин в жестяной коробке, разве это не самоубийство? Без тех, кто готов на самоубийство, мир перестал бы двигаться вперед...

Ах да! Галилей, Колумб, теперь Гагарин...

Амандина завелась. Она упрямо продолжала обращаться ко мне на «вы».

– Мне кажется, вы не понимаете, доктор Пэнсон. Вам не странно, что он с такой легкостью находит добровольцев? Заключенные знают о наших неудачах, но почему-то продолжают идти к нам? Скажу вам: потому что наш танатодром дает этим отбросам общества возможность почувствовать себя героем!

– А почему остальные плюют нам вслед каждый раз, когда мы идем мимо?

– Парадокс. Они ненавидят нас за смерть своих друзей, но и сами готовы умереть. Уверена, однажды одного из них ждет успех.

Все в Амандине околдовывало меня. Ее холодность, ее молчаливость, ее таинственность, а теперь и ее одержимость...

Блондинка в черном была пламенем в моей машине, и она полностью владела моими чувствами. Быть может, сталкиваясь со смертью, мое ощущение жизни стало острее! Я впервые был наедине с Амандиной, с Амандиной взволнованной и волнующей. Я рискнул всем ради всего. Моя рука соскользнула с рычага переключения скорости и, воспользовавшись выбоиной на дороге, опустилась на колено Амандины. У нее была невероятно нежная, шелковистая кожа.

Она оттолкнула мою руку, как нечто противное.

– Жаль, Мишель, но вы действительно не мой тип мужчины.

А каков был ее тип мужчины?

58. По-прежнему ничего

25 августа, в четверг, министр научных исследований инкогнито нанес нам визит во Флери-Мерожи. Бенуа Меркассье хотел лично присутствовать на «запуске». У него было озабоченное лицо человека, который спрашивает себя, а не принимает ли он участие в величайшей глупости века. И в этом случае можно было еще спасти кое-что до вызова в Палату!

Он пожал мне руку, без особой убежденности поздравил меня, а главное – подбодрил пятерых танатонавтов новой бригады. Он тихо спросил у Рауля о количестве наших неудач и буквально подпрыгнул на месте, когда ему на ухо назвали цифру.

Он тут же вернулся ко мне, отвел в сторону, в самый угол помещения:

– Быть может, у вас слишком токсичные препараты?

– Нет. Вначале я тоже так считал. Но проблема не в этом.

– А в чем?

– После стольких опытов у меня сложилось впечатление, что, оказавшись в коме, они стоят, как бы сказать... перед выбором. Уйти или вернуться. И все они выбирают уход.

Меркассье нахмурился.

– В таком случае, разве вы не можете вернуть их силой, используя, к примеру, мощные электроразряды? Знаете, врачи не церемонились, возвращая президента Люсендера в наш мир. Они наложили электроды прямо ему на сердце!

Я задумался. Мы беседовали как ученые, которые уважают друг друга. Я взвешивал каждое свое слово.

– Это не так просто. Надо точно определить момент, когда они «достаточно удалились», но еще «не слишком удалились». Кроме того, есть проблема времени. Врачам повезло с Люсендером, они вернули его в ту секунду, когда это было еще возможно. Чистая случайность.

Министр пытался показать свои познания в области, в которой он практически был невеждой.

– Попробуйте увеличить напряжение, уменьшить дозу наркотика, снизить количество хлорида калия. Быть может, надо будить их раньше.

Мы уже все пробовали, но я кивнул, словно он сообщил мне чудотворный рецепт. Но я не хотел его обманывать, а потому добавил:

– Главное, чтобы они хотели вернуться, пока еще могут. Знаете, я об этом много думал. Мы не знаем, что заставляет их продолжать путь к смерти. Что им предлагают там? Знай мы, что это за морковка, мы могли бы предложить ослу нечто более привлекательное!

– Ваши танатонавты напоминают мне моряков XVI века, которые предпочитали оставаться на райских островах Тихого океана с красивыми женщинами и чудесными плодами, а не возвращаться со многими трудностями в родную Европу!

Действительно, ситуация во многом напоминала историю с мятежниками «Баунти». Наши танатонавты были преступниками, как и моряки той эпохи, и с той же страстью, как и они, стремились к новым берегам.

– Как вернуть покойника? – спрашивал себя Меркассье. – Что заставляет людей сражаться, больных стремиться к выздоровлению?

– Стремление к счастью, – вздохнул я.

– Да, но что их делает счастливыми? Как повлиять на людей, когда они сталкиваются с дилеммой «уйти или вернуться»? У каждого свои мотивы!

Я уже наблюдал в больнице, что внезапные выздоровления во многом обусловлены волей пациента. Некоторые просто отказываются умирать, и им удается оставаться в живых. В одном исследовании о китайской общине Лос-Анджелеса я прочел, что смертность снижалась почти до нуля во время празднования их Нового года. Старики и умирающие заставляли себя жить и радоваться этому дню. На следующий день смертность возвращалась к норме.

Человеческие возможности безграничны. Я тоже развлекался, развивая некоторые возможности своего мозга, программируя его на пробуждение в восемь часов утра, не прибегая к помощи будильника. Сбоев никогда не случалось. Я знал также, что в лабиринтах нашего мозга накопилось множество информации, и стоило лишь открыть ящики в своей черепушке, чтобы получить доступ к ней. Какие удивительные исследования можно было бы провести по самопрограммированию нервной системы.

И почему бы не выходить из комы, пользуясь собственной волей?

Танатонавт в этот день решил не возвращаться. Перепуганные конвульсиями умирающего, все четверо тут же отказались от продолжения опыта. Мы решили, что не стоит рассчитывать на групповое воздействие. Отныне наши танатонавты будут уходить по одному, а присутствовать на запуске будем только мы. Быть может, было еще не поздно. Даже во Флери-Мерожи стало трудно набирать добровольцев.

59. Тибетская мифология

По верованиям тибетцев, буддистский пантеон населен девятью категориями духов:

1. Год-сбин: хранители храмов. Вызывают массовые эпидемии.

2. Бдуд: духи высших сфер. Могут принимать облик рыб, птиц, трав или камней. Их глава живет в черном девятиэтажном замке.

3. Срин-по: людоеды-гиганты.

4. Клу: божества Нижнего мира в виде змей.

5. Бцан: божества, живущие в небе, в лесах, горах и на ледниках.

6. Лха: небесные божества белого цвета. Благожелательны и должны сидеть на плечах каждого человека.

7. Дму: злобные духи.

8. Дре: посланцы смерти, часто ответственны за неизлечимые заболевания. Все, что случается плохого с людьми, вызвано дре.

9. Ган-дре: группа божеств, несущих зло.

Из диссертации Франсиса Разорбака «Эта незнакомка Смерть»

60. Феликс Кеброз

Если честно, то Феликс Кеброз был не из тех, с кем бы вам захотелось общаться. Но все же в его пользу говорили некоторые смягчающие обстоятельства.

Прежде всего он не был желанным ребенком. Рекламный лозунг «Мы проверяем за вас» обманул. Марка презервативов, которыми пользовался его отец, была надежна лишь на 96%, а Феликс угодил как раз в злополучные 4%. Как и его отец. Тот факт, что папаша исчез тридцать пять лет назад, выйдя за сигаретами, доказывал, как его расстроило столь ненадежное производство.

Сюзетт, его мать, решила сделать аборт, но уже зародышем Феликс цеплялся за жизнь, как блоха за шерсть собаки. Повторные усилия производителей ангелочков привели лишь к повреждению личика развивающегося младенца.

Мать дважды пыталась его утопить. Под предлогом, что надо смыть шампунь, она с головой окунула его в ванну. Но неверно рассчитала время и извлекла из-под воды слишком рано. Позже она столкнула едва стоящего на ногах ребеночка в реку. Но Феликс уже научился выворачиваться из самых жутких ситуаций. Он едва не попал под винт баржи, отделавшись лишь шрамом на щеке, и сумел вскарабкаться на берег с помощью зонтика, которым мать неловко колотила его по голове.

Всю свою юность Феликс Кербоз спрашивал себя, почему мир так на него озлобился. Потому что он был уродом? Или ему завидовали, что у него была великолепная мать?

Он долго жил, сжимая зубы, но когда Сюзетт умерла, не смог долее сдерживаться. Он понял, что потерял единственное существо, которое любил на этой планете. Теперь в нем осталась только ненависть.

Вначале она проявилась в виде нападения на невинный автомобиль, чьи шины он изрезал ножом. Но это облегчения не принесло! Он вступил в банду, которая обирала детей богачей, везунчиков, у которых мамаши были живы! Троих, кто отказался платить, он убил и стал палачом банды. Но когда в восемнадцать лет его приятели начали проявлять интерес к противоположному полу, Феликс отказался от участия в изнасилованиях. Больше всего его возбуждал страх почтенных буржуа, которых он до крови щекотал своим ножичком. Так он мстил за обожаемую мать, которая приложила столько трудов, отказываясь воспитывать его.

Когда в двадцать пять лет он предстал перед судом, ему не удалось убедить судей в том, какое наслаждение загонять длинный и острый нож в мягкое брюхо себе подобных. Его страсть к играм с холодным оружием никто не разделял. В соответствии с обвинительной речью прокурора его приговорили к двумстам восьмидесяти четырем годам тюремного заключения, которое в случае хорошего поведения снижалось до двухсот пятидесяти шести лет. Адвокат Феликса объяснил ему, что практически это означало пожизненное заключение, «если только успехи медицины не продлят человеческую жизнь по сравнению с нынешним средним возрастом в девяносто лет».

Работа с утра до вечера по производству щеток из кабаньей щетины не принесла счастья заключенному. Он дал себе клятву выйти из тюрьмы по закону. Хорошее поведение позволило ему снизить срок заключения до двухсот пятидесяти шести лет. Он мечтал ускорить этот процесс, но как?

У директора тюрьмы идей хватало. В наши дни все продается. Таково современное общество. Кербоз мог купить эти года.

– За какие деньги? – забеспокоился несчастный.

– А кто говорит о деньгах? У тебя и так солидный капитал с твоим здоровым телом!

И он завел ужасающую бухгалтерию.

Чтобы заработать годы, Феликс испытывал на себе новые лекарства, побочное воздействие которых было никому не известно.

С тех пор как под давлением любителей животных эксперименты с последними были запрещены, у производителей остались только заключенные.

Он скостил себе три года, испытав сердечный дефибриллятор, наградивший его аритмией и бессонницей. Зубные пасты с чересчур высоким содержанием фтора испортили ему печень (срок снизился на пять лет). Мыло с повышенным содержанием детергента разъело ему кожу (минус три года). Слишком активный аспирин наградил язвой (еще двумя годами меньше). Крайне агрессивный лосьон лишил половины волос (еще на четыре года меньше). Феликс Кербоз не терял присутствия духа и даже иногда удивлялся, что некоторые продукты оказывались совершенно безвредными!

Во время бунтов заключенных он с кулаками стоял на стороне охраны (срок снизили еще на два года). Он выдал торговцев наркотиков (три года и ненависть многочисленных заключенных, потребителей зелья).

– Откуда такое рвение, Феликс?

– Отвяньте. Я не стукач. Я знаю, что делаю. Хочу выйти из тюрьмы с высоко поднятой головой.

– Заткни пасть! Продолжай глотать свою химию и выйдешь отсюда ногами вперед.

Каждую субботу он сдавал кровь (неделя уменьшения срока за каждые четверть литра). По четвергам он выкуривал пачку сигарет без фильтра, поскольку министерство здравоохранения проводило исследования о вреде табака (сутки за каждую выкуренную пачку). По понедельникам и средам он проходил тесты по полному отключению чувств. Он весь день проводил в белой звукоизолированной комнате без движения и еды. А вечером люди в белых халатах проверяли, насколько ему навредили эти испытания.

Истязая себя, Феликс умудрился скостить срок до ста сорока восьми лет. У него осталась всего одна здоровая почка. Противовоспалительное средство с крайне тяжелыми побочными эффектами сделало его глухим на одно ухо. Он постоянно моргал из-за контактных линз, столь эластичных и клейких, что их было невозможно снять после установки. Но он был убежден, что выйдет из тюрьмы с гордо поднятой головой.

Когда директор сказал ему о проекте «Рай» и восьмидесяти годах снижения срока, он даже не потребовал подробных объяснений. Ему еще никогда не предлагали такого щедрого подарка.

Конечно, по тюрьме ходили слухи, что сотни заключенных расстались со своей шкурой в подвалах, где проводился эксперимент. Феликсу было все равно. После всего того, что он проглотил и не издох, он поверил в свою счастливую звезду. Остальным не повезло, и точка! В конце концов, за ничто не дают ничего, а за восемьдесят лет снижения срока можно было и повкалывать.

Он с огромным желанием уселся в кресло. Выпятил грудь для установки электродов. Прижал к себе охлаждающее покрывало.

– Готов?

– Готов исполнить приказ, – ответил Кербоз.

– Готов.

– Готова!

Никаких молитв. Никаких попыток перекреститься. Никаких скрещенных пальцев. Феликс только пристроил за правой щекой жвачку, с которой никогда не расставался. Он все равно ничего не понимал в этой научной аппаратуре, и ему было наплевать на нее. Его заботила лишь сказочная награда, которая последует в случае успеха. Восемьдесят лет снижения срока!

Как ему приказали, он медленно сосчитал.

– Шесть... пять... четыре... три... два... один... старт.

И без лишних сомнений нажал на выключатель.