Текст книги "Человек из бутылки"

Задавайте себе вопросы и давайте ответы. У меня еще осталась парочка. Например – что происходит с нашим внутренним голосом, если мы перестаем слушать, если в сумасшедшем круговороте жизненных событий, всепоглощающего шума больших городов, мы вдруг теряем способность слышать его?

Ответ она написала мне в коротенькой записке, он показался мне довольно забавным, мне придется прочесть и вместе мы решим, насколько он правдив.

Письмо из бутылки:

«Он станет кричать громче, потом еще громче, пока не охрипнет, пока силы его не иссякнут. Когда вы перестанете слышать его слабый хрип, когда наконец-то вздохнете с облегчением – вас накроет оглушительным эхом…эхом БОЛИ.

Каждый раз, когда вам больно – вы не слышали или не желали слушать…»

Когда ты замужем одинокие вечера кажутся невыносимым наказанием. Я вдруг подумала, почему на работе задерживаются исключительно мужчины. Мы, в отличии от них, всегда приходим домой вовремя, не считая особых дней, когда мы встречаемся за бокалом вина, чтобы обсудить тех, чья жизнь намного интереснее. Ну, или на крайний случай в очередной раз пожаловаться на скучную, унылую повседневность.

Несколько дней назад, я обедала с Кэт в одном чудесном ресторанчике. Только не думайте, что у него есть оценка в пять звёзд. О нём известно только местным гурманам. Это место историй, подгоревших, словно край вишнёвого, забытого в духовом шкафу пирога. Нельзя сказать, что из-за обычного пустякового недостатка внимания пирог испорчен, нет, совсем наоборот, он отлично испёкся, хотя в нём чувствуется горечь. Горечь чувствуется в разговорах, она витает в воздухе этого места. Сюда приходят, чтобы отведать её вкус, разделить свою горечь с другом, проглотить её не жуя, быстро, поспешно и обильно запивая сидром, шипучим, ароматным напитком облегчения. Горечь, разделённая на двоих намного меньше, так с ней справится гораздо проще.

Кэт молча вкушала свою порцию вишнёвого пирога. Я беспрерывно болтала.

О супружеской жизни, о безликих, повторяющихся днях, о вечно занятом муже, о растущей ненависти к себе, о подозрениях в измене и наконец о разводе. О том, как я скучаю по той, которую однажды, в угоду другим, надежно спрятала в бутылке.

– Ненавижу развод. Само слово, его смысл. Вот почему я никогда не выйду замуж. Если когда-нибудь найдётся мужчина, способный вызывать у меня чувство любви ежедневно, почему бы просто не любить. Зачем вообще заключать брак? Разве любить недостаточно? Разве любовь можно вместить в страницу, поместить в кожаную папку с золотым тиснением «Свидетельство о браке»? Любовь – это море. Разве можно вылить море в парочку корявых чернильных строк? Мне кажется, что за каждой пышной свадьбой последует развод. Никак не могу отделаться от этого убеждения.

– Прости, не хотела тревожить твои старые раны.

– Знаешь, какую страницу мировой паутины я посещаю чаще всего, не считая сайта доставки готовой еды на дом и страниц поставщиков луковиц тюльпанов? Статистические данные разводов.

– Кому вообще вздумалось вести статистику разводов? Думаю, эти люди жестоки, раз им доставляет удовольствие вести учёт разбитых сердец.

– Эти люди благоразумны. Жестоки те, кто обманывает своё сердце. Молот, разбивающий наши сердца, мы держим в собственных руках. Или ты станешь отрицать это, Анна?

– А что на счет тебя, Кэт?

– …меня постигло горькое разочарование, а все от того, что я слишком ясно понимала, чего хочу, и не находила всего этого, оглядываясь по сторонам…

Письмо из бутылки:

«Случалось, ли Вам, когда ни будь скучать? Скучать по тому человеку, которым Вы были, скажем, лет десять назад, по тем мыслям, что роились у Вас в голове, по тем чувствам, что цвели глубоко в сердце.

Думали ли Вы о том, что сделало Вас другим – время, мысли, люди? Что?

Куда ушёл тот, кем Вы были? Что с ним стало? Возможно его заморил голод, а быть может он растворился в густом, ядовитом тумане. Что, если он не выдержал лжи и отправился на поиски истины?

Бродит ли он по тем местам, где Вы были счастливы, держит за руки тех людей, чувствует их тепло?»

P.S Мой человек, упрятанный в бутылку, моя душа кричала, ей было невыносимо тесно, ей недоставало свежего целительного воздуха, она давно не дышала ровно, глубоко, спокойно. Долгое время она рывками хватала застоявшийся, спертый воздух, она болела…мне было больно…

Проснулась я довольно рано, первое что почувствовала – ужасная головная боль. Память тут же, по пазлам, сложила для меня картину сна. В последнее время мне часто снятся ужасы, именно так и бывает, когда переедаешь на ночь. Ты можешь назвать тысячу других причин, но главная – это еда!

Раньше я никогда не ела перед сном, у меня и без еды хватало удовольствий. Сейчас всё по-другому. Все, кто ест много и особенно на ночь, ищут удовольствия. Следствие – лишний вес и ночные кошмары.

Меня вдруг внезапно озарила мысль, что я живу жизнью собаки. Я предана своей работе, вечера провожу в компании говорящего ящика, а моё единственное удовольствие – еда. Многие из нас, если ответят себе честно, без самообмана, не бросаясь с головой в вязкий и дурно пахнущий омут оправданий, такие же собаки, как и я. Сегодня, не смотря на время, которое твердило – пора проживать еще один день, я думала о том, как получилось так, что я стала собакой.

Мои мечты, словно призраки из далёкого прошлого предстали передо мной, уставшие и изнеможённые вечным ожиданием лучшего времени. В это злосчастное утро память вернула мне всё, что я так надёжно прятала все эти годы.

Будильник настойчиво прозвонил ещё раз, напоминая, что время не ждёт, оно безвозвратно утекает и нам его не вернуть. Воспоминания оказались сильнее, они приковали меня в постели своим тяжёлым грузом несбывшихся надежд и нереализованных планов.

Машина, взятая на прокат, везла меня назад, в моё прошлое. Туда, куда я ни за что не собиралась возвращаться.

Из-за крутого поворота показался вечный страж этих мест – Маяк. При виде его на фоне гладкой, блестящей в утренних лучах солнца, поверхности моря, сердце возликовало!

Человек, живущий в бутылке надавил изо всех сил. Появились первые трещины. Это даст ему доступ к свежему морскому воздуху, это придаст ему сил, это заставит его надавить посильнее.

Письмо из бутылки:

«Ещё немного и я пробужусь ото сна… Ещё совсем чуть-чуть, и я окунусь в жизнь с головой. Я позволю себе жадно, до головокружения, дышать воздухом свободы.

Освободившись от оков и цепей, содрав с себя все «нужно», «потерпи», «все так живут», я буду бродить по вечерним, полупустым, изрядно политым весенним дождём улочкам любимого города, пока дождь не смоет всю грязь с невидящих глаз, пока огромные капли не очистят мысли от мусора, пока я не промокну насквозь, пока не почувствую адскую усталость.

После прогулки, в любимой кофейне, я закажу огромных размеров, чашку какао, и раз и навсегда согрею свои замёрзшие руки, согрею уставшее сердце.

Там, в таинственном полумраке, за одиноко стоящим столиком у окна, я открою чистый блокнот, ручка станет невидимым продолжением дрожащей от предвкушения руки. Ещё один целительный глоток свободы и ручка коснётся белоснежной бумаги, навсегда оставляя свой след. Забыв обо всём на свете, я напишу слово, затем ещё слово…, эти слова станут началом новой счастливой истории…обо мне и о вас…жизнь заиграет новыми красками…»

Обогнув Маяк, я повернула прямиком в деревню. Коттедж Смотрителя был в нескольких сотнях метров от Маяка.

Крепкая постройка из грубых светло-серых камней, кое-где поросших жёлтым и зелёным мхом, утопала в прошлогодних сорняках. Они поглотили некогда ухоженный сад, подъездную дорожку, они были повсюду.

Всему виной безразличие, так происходит и с нами. Мы либо ухаживаем за своими мыслями, своими жизнями, либо оставляем всё, как есть, и сорняки торжествуют. Не удивляйтесь, если очнувшись, вместо цветущего сада обнаружите, добрую сотню колючек, пустивших свои корни в плодородную землю вашей жизни. Это они царапают вас, колют, доставляют массу неудобств, всякий раз, когда вы проходите мимо.

Спустя полчаса, с боем, я всё-таки, добралась до крыльца. Под одним из плоских грязных камней был обнаружен маленький, поржавевший от бездействия ключ.

Мне стоило огромного труда открыть входную дверь. Затхлый воздух мощным кулаком ударил в нос, я поморщилась.

На грубом деревянном полу кухни в хаотическом беспорядке валялись пустые жестяные банки, в которых много лет назад, Нина хранила крупы, смешные макароны, в виде бантиков, сладкий сахар, муку и всё то, что необходимо для свершения кулинарных подвигов.

Остатки продуктов послужили пищей для полчищ мышей и крыс. Их следы, оставленные, словно в знак благодарности, за дармовую кормёжку, были повсюду.

На выбеленных неровных стенах висели старые, пожелтевшие от времени фотографии. Из деревянных рамок, выкрашенных в разноцветные яркие оттенки, на меня смотрело множество улыбающихся лиц. В жизни вы были куда серьёзнее.

Осторожно поднявшись по шаткой лестнице, я вошла в свою бывшую спальню.

За эти годы она совсем не изменилась. Разве что ей не помешала бы хорошая уборка, чтобы смыть всю грязь, пыль, выскрести из всех углов паутину и скопившийся мусор.

Я подошла к столу, провела пальцами по холодной гладкой поверхности.

В одном из выдвижных ящиков я нашла то, за чем проделала весь этот путь – ключи от Маяка. Мой дед был Смотрителем. Нина всегда насмехалась над ним. Быть Смотрителем несуществующего, недействующего Маяка это, по её мнению, было нелепо. У нас, на этот счёт, было своё мнение. Я отчаянно и бесповоротно влюбилась в Маяк, как только моя нога ступила на его вершину, и я взглянула, бушующему и ревущему под ним, морю в душу.

Ключи были огромными и тяжёлыми. Дед всегда носил их на широком кожаном поясе. Незадолго до своей смерти он отдал ключи мне, взамен взяв с меня обещание, что я стану присматривать за Маяком.

Слёзы предательски капали на пыльную поверхность стола, оставляя грязные мутные разводы. Я поспешно покинула старый коттедж. Это место пропитано горечью воспоминаний. Она мне сейчас ни к чему, к ней я вернусь позже, обязательно вернусь, чтобы покончить с этим раз и навсегда.

Маяк гордо возвышался над морем, мне хотелось думать, что он, как и я, ужасно соскучился, что он видел меня в своих снах, что ждал моего возвращения.

Письмо из бутылки:

«Кем бы Вы ни были, чем бы не занимались, время от времени, придётся совершать ошибки. Если Вы никогда не ошибались, Вы не живёте, Вы – боитесь жить».

Затаив учащённое дыхание, я буквально взлетела по широким деревянным ступенькам. Оказавшись на просторной, тёплой и светлой вершине я подошла к огромному обзорному окну. Море…оно ликовало, могучие пенные волны шептали слова любви…, я не могла пошевелится, что-то раскололось во мне, разбилось на тысячу острых осколков, человек, живущий в бутылке преодолел последние страхи и стёр сомнения, он медленно расправлял смятые крылья, он вырвался на свободу, из свежих ран ещё сочилась кровь, но он покинул своё убежище, ему надоело прятаться, он громким воплем, сорвавшимся с вершины Маяка, заявил о своём желании ЖИТЬ! Жить здесь и сейчас, дышать воздухом свободы, воздухом победы над собой!

Я подчинилась, я позволила ей заполнить внутреннюю пустоту, мы слились воедино, для нас больше не существовало различий, стоя на плоской вершине Маяка мы обрели гармонию, мы перестали противостоять друг другу, в эти минуты мы стали вдруг за одно, я доверилась ей, полностью и бесповоротно. Она мой партнёр в обретении счастья, в достижении успеха, она мой поводырь, Она – это Я, Я – это Она.

Письмо из бутылки:

«Ты можешь забыть обещания, сделанные в порыве страсти, в порыве любви, ты можешь сделать вид, что забыла, что тебе абсолютно нет до них дела. Но Вселенная обладает куда лучшей памятью и значительно большими возможностями, нежели можно представить.

Вселенная помнит о твоих заветных желаниях. Всё это время из невидимых, еле ощутимых серебристых нитей она ткала чудесное кружево, в которое вплетала нужные встречи, случайные совпадения, счастливые случаи, идеальные возможности, безумные смелые поступки, чтобы однажды, ранней-ранней весной столкнуть тебя нос к носу с твоим обещанием. Чтобы ты доказала, что слова, сказанные тобой однажды, с такой уверенностью, не были пустым звуком».

P.S Я не осталась в долгу перед Вселенной, Я ценила подобные щедрые подарки…

Подлинные мы всегда побеждаем…помните об этом.

Мне не хотелось покидать Маяк. Я никак не могла заставить себя сдвинутся с места. В голове рождались идеи, множились чудесные планы.

Я должна остаться здесь навсегда. Должна продолжать делать то, во что верю. Я заполучу Маяк чего бы это мне не стоило. Вряд ли он нужен кому-то ещё. Так я избавлю баланс местных властей от бездействующего актива.

Я спустилась в просторные комнаты, расположенные в нижней части Маяка, медленно, оценивая всю глубину затеи, прошлась по сухим, тёплым помещениям. В одной из них, под широким огромным окном, в дорожном потрёпанном чемодане лежали и ждали своего часа исписанные неровным, поспешным, детским почерком пожелтевшие листы. Пропитанные глубокой верой, они знали, что их время придёт.

Я согрела их теплом своих рук, пробежалась по знакомым строкам, вокруг меня, в пустой комнате Маяка оживали сказочные персонажи, строились замки, сражались доблестные герои, влюблялись загадочные принцессы, строили коварные планы и терпели крах кровожадные монстры.

Этот мир стал таким родным, как я могла перестать верить в него, как я могла закупорить его в бутылку.

Когда у тебя появляется цель, твоё сердце наполняется безграничной благодарностью, любовью и устремленностью. Счастье создать то, что находит отклик в твоём сердце. Я смотрела сквозь толщу давно ушедшего времени и видела, как одинокая маленькая девочка, сидя на согретом солнцем деревянном полу, прислонившись к стене, нетерпеливо грызла наточенный Джеком карандаш, её глаза были закрыты, она рисовала густыми яркими красками воображения, прислушивалась к ощущениям, искала идеальное сочетание слов и только потом, открыв глаза, она писала. Так, день за днём, на листах старой тетради создавалась история.

С низу до меня донёсся глухой тихий звук чужих поспешных шагов.

– Анна…я знала, что это однажды случится.

– Привет, Кэт. Не стану спрашивать, как ты меня нашла.

– Уже есть план?

– Думаю, да. Тебе понравится.

– Главное, что он нравится тебе. Я соскучилась по блеску в твоих глазах. Тебе не стоит оставаться одной. Поедем ко мне, я приготовлю твои любимые блинчики. Потом заберёмся на крышу, поговорим о всякой ерунде, что скажешь?

– Я останусь здесь, на Маяке. Хочу набросать кое какие планы. Впереди много работы, но в этот раз я точно не стану отступать. Не смотри на меня так, впервые, за последние годы она согласна со мной. Это наш общий план, мы действуем сообща.

– Анна, не торопись, тебе нужен отдых. Ты только что обличила мужа в измене, развелась. Как на счёт хорошенько поплакать, съесть килограмм ванильного мороженного, запить это всё парочкой охлаждённых бутылок вермута, посмотреть мелодрамы? Не лишай свою единственную подругу всех перечисленных радостей, раз уж я молча терпела все твои капризы последние пару лет, а их было не мало, я заслужила немного веселья.

– Прекрати эти ужасные разговоры. Раз уж ты, всё равно болтаешь, не лучше ли говорить о хорошем?

– Я хочу о тебе позаботится. Пока ты не решишь, что делать дальше.

– Тебе ведь есть чем заняться, а если нет, найди какое-нибудь хобби.

– Будешь удивлена, но у меня есть хобби.

– Странно, что мне о нём не известно. И что это за тайное увлечение?

– Лень. Самая обычная лень. Но взгляни на меня, кто ещё умеет лениться с таким размахом, с таким вкусом.

– В этом тебе не откажешь.

– Не отказывай и в остальном.

Письмо из бутылки:

«Тёплый южный ветер принес на своих крыльях весну…

Таял прошлогодний бурый снег, шумными ручьями уносились прочь поражения и невзгоды…

Весна смывала видимые остатки зимы проливным дождём, громкими раскатами грома будила нас ото сна, согревала тонкие ветви деревьев своим жарким дыханием, весна распыляла над городом аромат новой, счастливой жизни. Она спешно, нетерпеливо открывала наглухо закрытые окна безликих многоэтажек, вдыхая в них свежий воздух, наполняя эти коробки жизнью…весной всё возможно…весной жизнь начинается заново…

День за днём Весна умывала город проливными ливнями, она большая затейница генеральных уборок. Раскрасневшаяся, от работы на свежем воздухе, Весна выметала из города скопившуюся за долгую зиму грязь, выскребала из тёмных углов наших душ сомнения и страхи…

Весна возделывала землю, сеяла семена грядущих успехов, щедро удобряя грядки заботой и любовью…

Босоногая, с венком из первоцветов в волосах, она парила над пока ещё сонным городом, оценивая первые результаты своего труда…

С рассветом она ткала зелёные ковры, неустанно вышивала их всевозможными цветами, звонким громким голосом Весна пела задорные песни…Она вселяла уверенность, Весна окрыляла, убеждала нас действовать…для свершения заветной мечты нет лучшего времени, чем Весна!!!»

Я принялась за обустройство Маяка. Это должен быть танец, в котором камень, дерево и стекло выстраиваются в удивительные узоры. Внутри непременно пылает огонь. Маяк без огня, это всё равно, что тело без души. Огонь – главное в любом доме. Мой дом станет пристанищем для душ, жаждущих подлинной жизни. Огонь будет питать их сердца, наполняя их страстью и желанием жить, верить, любить.

И никаких искусственных материалов. Нет, я ничего не имею против заменителей. Всё дело в подлинности. Настоящее всегда лучше.

Уже несколько дней я смотрю в бездонные глаза моего соседа – моря, пытаюсь угадать его настроение, слушаю его рокот, мне хочется запомнить его облик, навсегда сохранить в памяти его восхитительный вид.

Море…необъятное, живое. Тебе не сохранить его в памяти. Каждую вашу встречу оно другое. Тебе не увезти его с собой, не спрятать в потайном кармане чемодана, не повесить в объёмной рамке на стену. Всё, что тебе остаётся – смотреть. Впиваться в него своим жадным взглядом, пока не почувствуешь единение. Пока не придёт понимание, что между вами не существует различий, пока не поверишь, что ты – море…

Вместе с командой рабочих, нанятых не кем иным, а Кэт, она, лучше всех умеет подбирать рабочий персонал, такой, чтобы в руках всё горело, мы обустраиваем Маяк.

Пока у меня нет даже кровати, да что там, нет спальни, кухни, ванной. Я сплю на надувном широком матрасе, который мне одолжили в деревне. Его забыли прошлогодние туристы. Завтракаю в местном ресторанчике, там же обедаю. Стоя на вершине Маяка, устремив жадный взгляд в глубины моря, отражающего жидкое золото заката, на ужин я поглощаю мечты. В неограниченных количествах. Я проглатываю килограммы разнообразных чудесных желаний, планов на будущее и настоящее. Эта пища насыщает меня энергией, прибавляет сил, сохраняет стройность фигуры, учит доверять своему внутреннему голосу. Мой сегодняшний ужин – руководство к действию, план захвата завтрашнего дня, с минимальными потерями и максимальной выгодой для обеих сторон.

День за днём Маяк преображается, я преображаюсь вместе с ним. Море с лёгкостью вскрывает гнойные раны, вымывая всю гадость целебной солёной водой. Всё, что вы почувствуете при этом – лёгкое пощипывание и облегчение.

Вчера я дала объявление в местной прессе, а также в различных электронных изданиях о продаже коттеджа. Он мне ни к чему, слишком много грусти вмещают эти семьдесят квадратных метров, слишком много они видели не понимания, не любви, не прощения, не принятия. Пора избавится от ненужного хлама.

Следующие несколько дней, мне придётся облачится в закрытый комбинезон, ярко-жёлтые резиновые сапоги, запастись немалым запасом терпения и прочных перчаток для тяжёлой физической работы. Такова расплата за длительное бездействие, за безразличие с моей стороны. Усилие за усилием, и крепкие цепкие корни взлетают в насыщенный пылью воздух, я изо всех сил вытряхиваю остатки земли и сваливаю все обиды, непонимание, боль, причинённую мне в этом месте, все потери, неудачи, всё это скопом летит в огромную кучу посреди сада. Когда будет уничтожен, изъят с корнями последний сорняк, когда я расправлюсь со всем мусором в своей голове, когда грабли с частыми зубьями загребут остатки прошлогодних листьев, остатки неуверенности, сомнений, я подожгу всё перечисленное. Пусть всё это погибнет в огне, пусть растворится в воздухе с дымом, пусть станет удобрением для чудесного будущего цветущего сада.

Жизнь щедра на подарки. Но что делать таким как я, полным профанам, людям, которые не умеют их принимать, которым постоянно кажется, что они не достойны? Как убедить своего внутреннего критика, который буквально спуску тебе не даёт, всё воспитывает и воспитывает, что ты всего лишь человек, не идеальный, с явными и хорошо замаскированными недостатками, а также чересчур ярко подчёркнутыми достоинствами. Ты просто человек, а не образец, висящий на стене и жаждущий подражания, не допускающий малейшей ошибки в его содержании.

На днях я установила почтовый ящик перед Маяком. Выкрашенный собственноручно в ярко-красный цвет, он привлекает внимание. Это значит, что я обзавелась собственным адресом и Домом.

Переехав на Маяк, я стала тем светом, который давным-давно угас на его просторной вершине. Ведь свет можно зажечь не только с помощью спичек или современных выключателей. Свет можно зажечь с помощью светлых мыслей, светлого отношения к жизни, с помощью любви. Такой свет не меркнет, не угасает.

Я так устала от бесконечного анализа. От непрерывной сортировки мусора в моей голове. Мне не станет легче, пока я не избавлюсь от всего этого. От того, что на всё нужно найти точное определение, повесить ярлык, выяснить состав. Сколько процентов зависти, сколько граммов ненависти, сколько миллилитров жестокости. Большинство продуктов мира обезчеловечены, с содержанием добра и любви в целый ноль процентов. Мы, жалкие анорексичные существа, сидящие на вечной голодной диете. И от того злые и алчные. Всё, что нам нужно обогатить своё меню, питаться разнообразно, вкушать любовь, доброту, заботу.

Перестаньте оценивать мир, перестаньте всему находить объяснение, прекратите анализировать и делать выводы. Смотрите на мир. Сколько раз вы видели, как встаёт Солнце? Я видела это однажды. Давным-давно, когда умела смотреть. Разумеется, я часто бываю свидетелем рассвета. Но я не вижу. В эти неповторимые минуты я по-прежнему сортирую мусор в своей голове. Видеть, как встаёт Солнце – значит быть Солнцем.

От долгого ожидания жизни я стала ценить повседневные мелочи. Букет ароматных пионов, выращенных с заботой в собственном саду. Мне пришлось изрядно повозиться, чтобы устроить сад на Маяке. В окрестностях довольно много заброшенных садов, поэтому однажды, вооружившись огромным ящиком, с трудом пристроенным, в небольшом багажнике взятого на прокат авто, хорошо заточенной лопатой, перчатками, я отправилась спасать то, что медленно угасало от всеобщего безразличия, от покинутости и ненужности. День за днём я выкапывала цветущие растения, осторожно, чтобы не повредить, складывала свои находки в ящик, бережно транспортировала, выбирала для каждого из них наиболее подходящее место, рыхлила плодородную землю, поливала водой, сдабривала заботой и любовью. Чего только не растёт вокруг Маяка – нежные пионы, задаваки-розы, первоцветы, ароматные ландыши, садовые ромашки, лаванда, мята и чабрец, вдоль серых стен тянутся к вершине разноцветные клематисы, восковый плющ. Нежные плетущиеся розы обрамляют входную дверь. За ней скрывается мой мир, широкая свежевыкрашенная прозрачным лаком, деревянная лестница, ведущая в жилые комнаты. Их всего три. Кухня, плавно переходящая в уютную гостиную и две спальни. Рабочий кабинет я устроила наверху. Он делит широкое круглое пространство с зоной отдыха.

Небольшая современная кухня, оснащена всем необходимым для жизни. Каменные стены, огромные деревянные балки, обрамляющие высокий потолок. С них, в рабочей зоне, гроздьями свисает медная кухонная утварь: разнокалиберные сотейники, половники, сковородки, кастрюли. Всё это добро я отыскала в антикварной лавочке, за приемлемую цену. Мне пришлось изрядно повозиться с горячей мыльной водой, пищевой содой и сухой мягкой тряпкой, чтобы вернуть этим замечательным вещам блеск, вдохнуть в них новую жизнь.

Огромных размеров деревенская плита, с духовым двухъярусным шкафом, тяжёлыми кованными железными заслонками. Она мне досталась по особой цене. За неё я заплатила добрым делом. Поэтому теперь и готовлю с особым удовольствием.

Льняные занавески цвета горького шоколада, обрамляют единственное окно, в котором плещется непоседа море. Вообще, с окнами вышла прям таки беда. Их всего два. Одно на кухне. Другое в спальне. Огромные, в деревянных, выкрашенных белоснежной краской оправах, они наполняют пространство светом, сквозь них поступает свежий морской воздух. Он полезен для организма, его чудодейственные свойства возвращают к жизни.

Обе спальни выкрашены краской бело-молочного цвета.

На одной из воскресных фермерских ярмарок я раздобыла чудесные кровати, с широким спальным местом и потрясающей красоты кованными железными спинками. За них мне пришлось побороться. Я торговалась, как уличная тётка, но они того стоили, напрочь забыв о своём внутреннем критике, восприимчивым к подобного рода высказываниям. Слова должны быть вкусными, только не когда ты вступаешь в бой на деревенской распродаже. Или ты вливаешься в их среду или тебя не воспринимают, и ты уходишь ни с чем. Отправляясь на такие мероприятия оставляйте своего внутреннего эстета дома.

Я не знаю, как это произошло. Я не берусь анализировать свои поступки. Я знаю лишь то, что слишком сильна для роли жертвы. Я слишком верю в то, что я хозяин своей жизни, чтобы подчиняться обстоятельствам.

Слегка шершавый деревянный пол я бережно укрыла пушистыми белоснежными коврами, лениво разбросав по ним набитые вручную мягким гусиным пухом, добытым у деревенских старушек, яркие подушки всевозможных форм и размеров. Старости необходимо внимание, терпение и понимание, время, чтобы выслушать подходящие к неизбежному концу истории, с особым удовольствием расплачиваюсь за мягчайший гусиный пух временем, у молодости оно в избытке, почему бы не поделиться?!

С ванной комнатой дело обстояло сложнее всего. Я устроила её между двумя спальнями. Учитывая, что из предполагаемых постояльцев на ночь рискнёт остаться лишь Кэт, она не будет против общей ванной.

Так вот, я непременно хотела ванную, вытесанную из каменной глыбы. Достать её стоило огромного труда, не говоря о том, что пришлось сзывать всю деревню, чтобы затащить её на задуманное место. Мне пришлось укладывать под неё тёплый пол, чтобы согревать холодный камень.

После всего этого мы изрядно повеселились, с громкими песнями, ярким, потрескивающим костром, дюжиной бутылок вина и сэндвичей на скорую руку.

От долгого ожидания жизни я бесповоротно влюбилась в бесконечную рутину. Вы это ваши дни. Будьте разнообразны и ваши дни перестанут быть похожими один на другой. Разнообразие кроется в тех самых мелочах.

Что приготовить на завтрак, какой путь выбрать для послеобеденной прогулки, какой букет составить для гостиной, по какому рецепту приготовить варенье на зиму, какой язык выучить в будущем году, куда поехать в долгожданный отпуск. Избегайте повторений, и ваша жизнь станет интересной и разнообразной.

Рабочий кабинет – это моё любимое место на Маяке. Это его сердце. Здесь я провожу больше всего времени. Комната просторная и светлая, не удивительно, это вершина Маяка, включающая круговое обзорное окно. Я заменила старые шаткие стёкла новыми современными двойными стеклопакетами. Выскребла деревянные полы, установила импровизированный электрокамин, придав ему естественности с помощью настоящей кладки из кирпичей. Перед камином на полу расположился, и наглым образом, манит своей мягкостью огромных размером ковёр из овчины. Я раздобыла его у местного овцевода. Он сохранил резкий запах фермы.

Простой деревянный письменный стол у самого окна, удобное мягкое офисное кресло, цвета молочного шоколада на стальном вращающемся корпусе. Здесь будут вскоре рождаться книги, их строки мне нашепчет море, его неустанные волны расскажут множество забавных историй, останется лишь перенести услышанное на бумагу.

Мне удалось подключить Маяк к всемирной паутине. Несмотря на то, что я по уши увязла в прошлом, необходимо идти в ногу со временем. На письменный стол я водрузила ноутбук, рядом, словно бросая вызов времени и эволюции, пристроилась пишущая машинка. Без неё никуда, она неизменный символ писателей всех времён.

Зона отдыха скорее похожа на библиотеку. Полупустые стеллажи от самого пола и до потолка вдоль стены, мягкие удобные места для чтения, плетённые корзины с радужными пледами, яркими подушками. Постепенно я заполню пробелы книгами, самыми разными.

Вдоль обзорного окна мы с Кэт развесили рождественские гирлянды, они будут служить вместо ламп, вырабатывая уют.

Кэтрин привезла мне постояльцев. Фикусы и пальмы, цитрусовые деревья, парочка орхидей, корзина с папоротником, несколько горшков герани и домашних роз, в простых керамических горшках, расположились в хаотическом беспорядке вдоль обзорного окна на вершине Маяка.

Устав от возни с цветами, в майках, прилипающих к разгорячённым от работы телам, мы спускаемся на кухню, выпить чего-нибудь охлаждающего и поболтать.

Кэт шумно открывает об каменную столешницу банку с Колой. Шоколадная жидкость стремительно вырывается из тесной бутылки вулканом грязной пены, Кэт вовремя спохватилась, иначе пришлось бы затевать уборку.

– Как тебе удаётся оставаться такой стройной? – Кэтрин удивлённо посмотрела на меня, продолжая щедро намазывать нежнейший паштет на ещё теплую хрустящую французскую булку. Не думайте, что она была доставлена прямиком из страны с лавандовыми полями Прованса, её испекли до рассвета, в семейной пекарне, расположенной неподалёку от Маяка, просто «французская» звучит громче, а главное аппетитнее и желанней.

– Хочешь быть худышкой – веди себя, как худышка.

– Это как? – не унималась я. Кэт никогда не отказывает себе в любимой еде, по крайней мере, я никогда за ней этого не замечала, никогда не прилагает особых усилий, чтобы оставаться в форме – не бегает по утрам, не изматывает себя упражнениями. При этом эта бестия, а как по-другому назвать девушку, у которой ни единого грамма жира, выглядит всегда сногсшибательно.