Текст книги "В огороде доверяемся природе"

Глава 2. Управление сорняками

Сорняки не заслуживают неоправданной борьбы с ними. Представим себе поле, временно, по той или иной причине, не возделываемое. И допустим нечто невозможное и страшное – на земле нет сорняков. Ясно, что заброшенное голое поле быстро станет жертвой эрозии. Поле размоют дожди, выветрят суховеи, и оно, временно вышедшее из оборота, уйдет из него навсегда. Словом, слава богу, что есть сорняки – обереги почв. Можно сказать даже так: Создатель специально расселил по земле сорняки, чтобы они берегли заброшенные почвы. Между прочим, пырей, первым встающий на вахту, но слывущий злостным сорняком, не только лучше всех охраняет почву от эрозии, но и заметно улучшает ее.

В крайнем случае им можно сказать так: «Спасибо вам, спасители, за работу! А теперь, будьте добры, потеснитесь, уступите место культурным растениям!»

Вот уместная быль. Четверть века назад Союзу ученых Харьковского региона для садово-огородного товарищества было выделено под селом Мартовое пять с лишним гектаров пустующей земли. Мы с моей бабулькой Тамарой Федоровной были пионерами – несколько месяцев были «одним в поле воином». Так вот, на правах пионера я обошел все поле и выбрал участок, где бурьяны были самыми внушительными. Мотив такого выбора очевиден: если здесь растут мощные бурьяны, то земля под ними чего-то стоит. И тем не менее нам довелось просить бурьяны потесниться.

Однолетние сорняки

Легче всего уговорить быть скромными сорняки-однолетники. Как это? Да очень просто!

Пахотный слой почвы напичкан обычно семенами сорняков под завязку. В каждом кубическом сантиметре затаились сотни семян сорняков. Поупражнявшись в умножении, можно установить, что на одном квадратном метре в пахотном слое могут лежать десятки миллионов семян. В одной лопате земли их может быть до миллиона! Семена могут сидеть в засаде, сохраняя всхожесть десятки лет. Но они готовы пробудиться к жизни, как только поднимутся кверху и окажутся на глубине до 3–5 см. Можно представить себе, какая армада сорняков вступает в бой после каждой глубокой обработки почвы.

Если, к примеру, бабушка полет огород любимой привычной тяпкой с прямым коротким черенком, согнувшись (поневоле – из-за короткого черенка) буквой Г, то, естественно, она не только уничтожает взошедшие сорняки, но и готовит им могучую смену, поднимая наверх семена из «запасников», с глубины 8, 10, 12 см. На рисунке 49 темным цветом выделен слой, напичканный семенами сорняков, светлым – слой, свободный от семян, а промежуточным цветом – слой, куда в результате прополки подняты семена из темного слоя. Тяпка на этом рисунке, можно сказать, стелется по земле – этим подчеркивается, что бабушка работает, согнувшись, по привычке, в три погибели.

Рис. 49. Прополка тяпкой с прямым коротким черенком

Так вот. В удобный день в первой половине лета, когда однолетние сорняки уже взошли, но еще не успели обсемениться, надо выйти на вводимый в оборот участок после дождя (или предварительно полить его, но скупо, лишь бы почва «отошла», обмякла), взять в руки тяпку с длинным, выгнутым вверх черенком (см. пункт «Картофель в „коммуналке“») и «выкосить» участок, забуривая тяпку в землю не глубже чем на 2–3 см (рис. 50). Черенок расположен почти вертикально – этим подчеркивается, что прополка выполняется стоя. Слово «выкосить» напоминает о том, что тяпку надо держать как косу, направив большие пальцы вверх. Именно такой хват орудия позволяет удержать тяпку от глубокого забуривания. Самое главное, на что надо обратить внимание: темный и светлый слои не перемешиваются.

Рис. 50. Прополка тяпкой с длинным, выгнутым вверх черенком

Будьте добры, задержите внимание на этом важном факторе: к концу весны в тонком верхнем слое почвы нет семян сорняков и не будет больше, если не забуриваться в почву глубже чем на 3–5 см и не выворачивать наверх новые семена. Если постоянно помнить об этом факторе, то захороненные семена так и будут лежать, тщетно ожидая благоприятного случая.

Правда, сорняки могут появиться от разных случайных факторов: ветер занесет «парашютик» клена, из шерсти собачки выпадет «крючок» репейника, кошка принесет на лапах «пинцет» череды и т. п. Но это будут единичные случаи, за которыми можно уследить. Можно позволить одиночным сорнякам расти ко всеобщему удовольствию, но не дать им обсемениться.

Если бы мой добрый читатель вернулся к главе «Три визита в „агитпункт"», то убедился бы, что на протяжении всей главы ни разу не упоминалась такая операция, которая поднимала бы наверх затаившиеся в глубине семена. Так будет и впредь. Слои почвы ниже 5 см – строго запретная зона, и это можно будет проследить на протяжении всей книги. Проникновение в эту зону будет допускаться лишь в экстраординарных обстоятельствах.

Все! Однолетние сорняки стреножены! Практически навсегда! Именно таким способом избавились мы от мышея, лебеды, чернощира, дурнишника, кошачьей лапки и даже зимующей пастушьей сумки. Ветер их семена не приносит, к лапам семена не цепляются, а обсемениться случайным одиночным гостям и гостьям не позволяем.

Подведем итоги (с оглядкой на первый абзац этой главы). Присмотревшись к природе внимательнее, мы подметили, что поздней весной бывает такая пора, когда тонкий верхний слой почвы избавлен от семян сорняков. Взяли это наблюдение на вооружение. Позаботились о такой организации работы в огороде, которая не вздымает наверх захороненные семена. И практически сняли с повестки дня прополку как таковую. Так насколько легче стала жизнь огородная? Точнее – во сколько раз она полегчала? И стала жизнью – в точном смысле слова.

Задача справиться с многолетними сорняками намного сложнее. Им мало семян. Им мало того, что корни в межсезонье не умирают. Они еще и расползаются корневищами. Словом, сверх хлопот вокруг семян надо найти управу и на корни многолетников.

Технически просто, хотя и утомительно, избавиться от пырея. Если участок слабо запыреен, то можно поддеть плети пырея вилами и вытянуть их вместе с корневищами (рис. 51), высушить добычу на солнце и посечь на мульчу (еще какую!).

Рис. 51. Пырей на участке

А если процедура приходится на раннюю весну или позднюю осень, когда дружно отрастают молодые корневища, то, ей-богу, стоит покрошить их в салат. Здоровее пищи не бывает: наши домашние любимцы решительно от всех болячек врачуются пыреем, богатым кремниевой кислотой. А с каким удовольствием гребутся куры в «урожае» пырея!

Правда, надо иметь в виду, что, избавляясь таким образом от пырея, приходится ворошить почву на глубину ≈10–12 см и давать шанс «законсервированным» семенам сорняков. В пункте «Бережное отношение к земле» говорилось о том, как важно держать перед мысленным взором весы и раскладывать на их чаши плюсы и минусы. В данном случае за избавление от пырея будет внесена очень скромная плата – еще раз дождаться всходов сорняков на этом пятачке и мелко (это и есть главное слово!) выполоть их.

Запыреенный участок можно два года подряд засеять (на полный срок!) рожью, и она приглушит пырей.

Многолетние сорняки, имеющие мощные, глубоко проникающие корни, усмиряют, подавляя эти корни.

Только не надо обольщаться словами на упаковке какого-нибудь гербицида, сулящими райские блага. Да, гербицид подавляет корни, но с ними и все живое. Достаточно прочитать и осмыслить этикетку в целом. Внизу, мелким шрифтом, печатаются (в качестве отмазки на случай судебной тяжбы) разные предостережения. Например, о том, что работать с гербицидом надо в маске и закрытой одежде. Или о том, что гербицид опасен для рыб в водоемах.

Вдумайся, доверчивый читатель! Ведь все сказано открытым текстом! Не между строк! Коль скоро смытые в водоем следы гербицидов вредны рыбам, то как могут быть безопасными еще не смытые следы на грядках и дорожках, по которым бегают внуки и ходит сама бабушка?! В почве накапливаются ядовитые (в том числе канцерогенные) продукты разложения гербицидов, и «такой хоккей нам не нужен». Я и сам не хочу ходить по земле, на многие годы отравленной всякой гадостью, и правнука не попотчую «витаминчиками» с такой земли.

К счастью, есть средство, хотя и хлопотное, но достаточно толерантное к биоценозу – подрезание сорняка каждые две недели с целью истощения корней. Дело в том, что после подрезания растения вегетативная часть возобновляется на протяжении двух недель исключительно за счет запасов корневища, а потом происходит «смена караула»: наросшая вегетативная масса начинает работать на ослабленное корневище.

Вот на этом-то и надо сыграть – через две недели следует снова подрезать отросшую вегетативную часть, не дав ей переключиться на восстановление сил корневища. Тому придется опять за счет убывающих накоплений отращивать вегетативные органы, но попользоваться ими снова не дадим… Повторив подрезание 2, 3, 4… раза, можно истощить корневище настолько, что оно в очередной раз будет не в силах воссоздать вегетативные органы и погибнет. Понятно, что число «сеансов» определяется изначальной мощью корневища, точнее – накопленными в них запасами питательных веществ.

Хорошо обжитый многолетниками участок можно пустить под пар: регулярно подрезать сорняки и бороной вытаскивать их на солнышко, чтобы корневища высохли. И включить участок в работу, занять культурами лишь тогда, когда сорняки стреножены.

В этом месте хотелось бы приостановиться. По многолетнему опыту знаю, что последнее предложение мало кого остановит. А жаль.

Вообразим такую нереальную ситуацию. Варит хозяйка борщ. Торопится… И, выгадывая время, не блюдет выверенную последовательность заполнения кастрюли. И вот – рассаживаются за столом домочадцы. Но… сначала дочка покривилась на почерневшую свеклу (она была брошена в еще не закипевшую воду) – и хозяйка выловила ее из кастрюли и выбросила. Потом сыну показалась дубовой картошка (она была брошена в соленую воду) – и вот картошка доваривается в кастрюлечке. Муж пожаловался, что мясо не по зубам – и оно доваривается. Нелепо? Неправдоподобно? И целиком всю кастрюлю не поставишь доваривать – капуста и перец станут размазней. Убита уйма времени. Испорчен не только борщ, но и ужин, который мог бы стать тихим семейным праздником. И все из-за спешки. Приготовление борща – это священнодействие, а он опущен до уровня пошлого фастфуда.

Я бы не занимался конструированием этой нелепой модели, если бы не бывал тысячу раз свидетелем поспешного задействования участка под огород и мук – последствий этой спешки.

 
Служенье муз не терпит суеты;
Прекрасное должно быть величаво[1]1
  Из стихотворения «19 октября» А. С. Пушкина.


[Закрыть].
 

Выспренно? Да! Но очень точно по смыслу к тому, что я хотел сказать читателям.

Огород городится на годы, и не надо суетиться, выгадывать месяц-другой в ущерб его многолетнему благосостоянию. Не в ущерб – другое дело. Если участок вводится в оборот поэтапно, в соответствии с продуманным перспективным планом, а не «вали кулем, потом разберем», то остается лишь вручить огороднику флаг и пожелать успехов.

Глава 3. Рыхление почвы

Эта глава будет на удивление короткой. Но это не от желания эпатировать читателя, а по причине удачно выбранной последовательности изложения.

В самом деле, оглянемся назад. Чем мотивировалось рыхление почвы в былые времена? Вот грубая схема:

• весновспашка / перекопка почвы «закрывает влагу» и устраивает мягкое ложе для семян и рассады;

• культивация (и боронование) уничтожает сорняки;

• зяблевая вспашка, опять-таки, «закрывает влагу» и уничтожает вредителей.

Но читатель уже знает, что все это мифы.

Распыленную почву первые капли дождя покрывают водонепроницаемой мокрой пленкой. Могучая сила поверхностного натяжения не впускает в почву новые порции воды. А слабосильная сила тяжести, которой должно продавить воду сквозь пленку, играет и нашим, и вашим – и пытается продавить воду, и стягивает ее в низины. Что касается популярных в среде агрономов слов «закрытие влаги», то это какое-то детское недоразумение: измельченная почва быстро слеживается, восстанавливается работа капилляров, и с голой почвы улетит в небо куда больше влаги, чем до пахоты, когда почва была притрушена прошлогодней органикой. Но «ля-ля-ля» про «закрытие влаги» пахотой звучит даже в учебниках.

Семена нуждаются не в мягком, а плотном ложе. Корешок, выглянувший из семени, должен как бы ввинтиться в ложе, чтобы быть окруженным землей. Корням рассады тоже не к лицу висеть в воздухе – они должны быть окружены плотной почвой.

Культиватор и борона уничтожают сорняки. Это правда. Но – лишь взошедшие. Взамен они, поднимая почву с глубины более 5 см, вздымают наверх уйму новых семян, и беды лишь усугубляются.

Если весновспашка препятствует поступлению новой влаги сравнительно короткое время, то зябь делает это в течение долгого межсезонья и обезвоживает почву сильнее весновспашки.

Но самое опасное – обнадежить себя утверждением, что зяблевая вспашка уничтожает вредителей. Любопытно, что это правда. Но уж очень маленькая. Вместе с вредителями несет урон и полезная живность. И даже весы не нужны, чтобы сопоставить пользу от уничтожения вредителей и вред от урона друзьям огородника. В самом деле, если личинка полезного насекомого, пока превратится в имаго-насекомое, съедает, скажем, тысячу личинок вредителя, то 1000 – это и есть поправочный коэффициент, который надо учесть при оценке «дезинсекционных» заслуг пахоты.

Это надо понимать так: если вследствие «дезинсекции» плугом погибло одно вредное и одно полезное насекомое, то фактически итогом акции является спасение тысячи врагов. Именно «успехам» дезинсекции – от ДДТ, распылявшегося сельхозавиацией, до пахоты – обязаны мы нынешнему засилью деструктивных насекомых.

Нагляден пример летучих мышей, которых поголовно истребляли «шлейфы» ДДТ за самолетами сельхозавиации. Этим летуньям от «шлейфов» доставалось первым, поскольку домами для них являются высокие деревья, сараи, амбары, чердаки, конюшни, столбы изгороди, пещеры. Прожорливость летучей мыши невообразима. Одна летучая мышь может поймать за ночь до 3000 насекомых – жуков, ночных бабочек, совок, молей, мух, кузнечиков, сверчков… За лето – около полумиллиона. Вот это и есть поправка, которую надо учитывать при оценке тотального средства борьбы якобы с вредителями.

Есть убедительное, масштабное свидетельство того, что почва может прекрасно жить и родить без глубокого рыхления – нива фирмы «Агроэкология», о которой шла речь во введении. Уже почти полвека поля фирмы не знают пахоты, а показатели растут и растут, а затраты падают и падают. На рисунке 52 – бессменный руководитель «Агроэкологии» Герой Украины и Герой Социалистического Труда С. С. Антонец у орудий беспахотной обработки почвы с членами Полтавского клуба органического земледелия. Крайний справа – основатель полтавской сети клубов канд. с.-х. наук С. В. Пономаренко.

Рис. 52. С. С. Антонец с членами Полтавского клуба органического земледелия

Пример медлительной жабы, погибающей при взмете зяби, не так выразителен. Она за лето может уничтожить «всего» 10–20 тысяч вредителей. Но именно 10–20 лишними вредителями платит пашня за каждую уничтоженную жабу. Правда, смешно (сквозь слезы)? Агрономы бубнят о том, что зяблевая вспашка «закрывает влагу и убивает вредителей», в то время как более эффективное средство иссушения почвы и размножения вредителей надо было бы искать днем с огнем.

Глава и впрямь оказалась короткой. В самом деле, если в Природе ничего похожего на механическое рыхление отродясь не было, то что о нем лясы точить?

Глава 4. Еда & урожай

Уже вторую сотню лет, со времен выдвинутой Либихом теории минерального питания растений, идет необъявленная битва урожая с едой. Пока перевес явно на стороне урожая. В тарелку есть что класть – есть нечего. Урожаи-то растут, а еды становится все меньше. Еще два десятка лет у меня «текли слезы» из сочувствия к американцам, тарелки которых заполнялись не едой, а урожаем. В Болгарии и Венгрии (в то время) хозяйкой на столах была еще еда. К сожалению, теперь и у болгар, и у мадьяр еда осталась практически лишь в памяти туристов.

Урожайная пошесть добралась и до Украины – и душеньку теперь можно отвести лишь в своем огороде. Скоро вступит в силу закон, по которому законным на прилавках будет только промышленное мясо и сало с боен. А за продажу на базаре сала с выращенного в своем подворье поросенка можно будет и загреметь.

Вот невычитанная ситуация. Около 10 лет назад провел у нас лето 12-летний американский внук Даниил. По возвращении домой внук признался маме, что больше всего у нас его поразили яйца. Они… пахнут!

А как же не пахнуть яйцам наших кур, если они не гуляют вдоль шоссе, не щиплют травку, покрытую осадками выхлопных газов, не клюют концентраты, сдобренные гормонами и иными биодобавками, а в загон им бросаются разносолы только с нашего огорода, в котором десятилетиями поддерживается равновесие и баланс?

Узнав, что в сентябре я сею дайкон в тимирязевскую светлицу, кто-то, возможно, захочет сказать: «Чудит дед!» Дед, однако, рассуждает здраво. Когда станет слишком холодно, дайкон, естественно, перестанет развиваться и путных корнеплодов не даст. Но наши куры глубокой осенью, возможно, одни на много верст кругом, балуются вкуснейшей сладкой зеленью и, прервав «каникулы», вновь начинают нести те пахучие яйца, что так поразили Даньку.

Уму непостижимо… Считай, все мои долгие годы прошли под неумолчный трезвон «догоним и перегоним Америку». Само собой, имелось в виду, что Америка стоила того, чтобы гнаться за нею. И вдруг… в баклажанах нет милой изюминки-горчинки, огурец абсолютно ничем не пахнет, колбаса, правда, пахнет, но ванилью, пресловутый стейк в ресторане – вата, вымоченная в пепси-коле, хлеб – тоже вата, но ни в чем не вымоченная. Чего же ради гнались мы за такой Америкой?

В конце ушедшего века вполне ассимилировавшиеся русские американцы горделиво смаковали шутку: «Когда в Америке появляется первая клубника? – В шесть утра». Только непонятно, зачем они называли клубникой sfrawberry, действительно появляющуюся в шесть утра, но имеющую консистенцию (да и вкус) молодой древесины?

Страшновато. Если ситуация не изменится, если урожай одержит победу, наступит катастрофа. У этой главы ясная цель – поддержать еду, помочь ей выстоять, хотя бы в собственных огородах. Больше того, я хочу, чтобы еда и урожай сроднились, слились в одно целое.

Сижу я однажды задумчиво в метро, считай, отключившись от реалий. Вижу перед собой две пары ног – женскую и мужскую. Вторым ядром «компьютера» отмечаю (по обуви), что пара почтенная. Поднимаю голову и ясно вижу ОДНО СУЩЕСТВО: мои сверстники смотрят не друг на друга, а в одну сторону, да так, что сердце зашлось.

Вот это и есть сверхзадача главы – рассказать, как сделать так, чтобы урожай и еда СМОТРЕЛИ В ОДНУ СТОРОНУ, чтобы вновь стали ЕДИНОЙ СУЩНОСТЬЮ. Я не желаю ни победы еде, ни поражения урожаю. Я хочу, чтобы еда и урожай, когда-то бывшие завидной парой, помирились, обнялись, сошлись.

Отдаление урожая от еды началось с тех самых пор, когда промышленность ухватилась за теорию о минеральном питании растений и понастроила фабрики плодородия, а аграрии, просто проигнорировав Природу, начали вносить в почву «однобокие» (несбалансированные) химические добавки, которые они опрометчиво стали называть удобрениями. До этого вынос питательных веществ из почвы компенсировался всякой органикой, в частности навозом, с которым возвращалось около 80 % органики, унесенной с поля. То есть возвращаемая в почву масса была по химическому составу близка к унесенной. И урожай дружил с едой – едой были все выращенные плоды, корнеплоды, цветы, листья.

Почему правомерны слова «проигнорировав Природу»? Да потому, что аграрии просто не обратили внимания на то, что растения непереборчивы в еде и всеядны, едят то, что им «кладут в тарелку». И в уродившемся – в плодах, цветах, листьях – нарушается свойственный данному растению баланс химических элементов и соединений.

Факт, что растения едят то, что им дают, ярче всего доказали гидропоника и ящики Митлайдера. В этих технологиях растениям доставалось только то, что было всыпано в емкости с раствором или ящики с прокаленным субстратом – и начинка плодов целиком определялась содержимым пакетов (и немножко – генетикой).

Хотелось бы задать творцам этих «прогрессивных» технологий вопрос: а как учитывалось в пакетиках с добавками своеобразие вкуса и запаха помидора, огурца, петрушки? Знаю заранее ответ: «Да никак». Обеспечение своеобразия возлагалось исключительно на семена, на генетику. Своеобразия было ровно столько, сколько сумели обеспечить семена.

Допустим (исключительно для наглядности!), что в урожае растения содержатся не сотни химических элементов и соединений (белки, аминокислоты, гормоны, пигменты, витамины, сахароза, глюкоза, фруктоза…), а всего четыре элемента. В таких долях: 40, 28, 20 и 12 % (верхняя диаграмма на рис. 53). Внесем в почву «однобокое» удобрение с таким расчетом, чтобы доля третьего элемента удвоилась, то есть стала равна 40 %. Тогда суммарная доля прочих ингредиентов уменьшится с 80 до 60 %, то есть уменьшится на четверть, так что теперь доли элементов будут равны соответственно 40, 30, 21 и 9 % (нижняя диаграмма).

Рис. 53. Соотношение химических элементов и соединений в урожае

Сравните диаграммы. Никакого сходства! Начинка урожая стала химически другой. Это значит, что если до внесения удобрения растения давали ЕДУ, то после – уже что-то иное, естественно, НЕ-ЕДУ.

Эффект от увеличения доли одного ингредиента за счет других можно пояснить таким немыслимым примером. Представим себе, что в сбалансированном наборе приправ для некоего блюда повар поддал соли за счет перца, петрушки, чеснока, лаврового листа и т. д. И кого порадует такое блюдо? Кто его сможет есть? Яство осталось блюдом, но перестало быть едой!

Воздадим должное «разлучникам» еды с урожаем. Их – вольных и невольных – было много:

• выдающийся немецкий химик ХIХ века Юстас Либих, неправильно истолковавший способность растений усваивать элементы из растворов;

• шустрые промышленники, учуявшие баснословные барыши и наладившие работу «фабрик плодородия»;

• аграрии, проигнорировавшие физиологию растений и обрадовавшиеся тому, что от минеральных удобрений урожай растет как на дрожжах;

• ученые, сосредоточившие все внимание на урожае и забывшие о еде;

• пищевая промышленность, наловчившаяся создавать своеобразие химическими (простите – пищевыми) добавками;

• «стрелочники» – минеральные удобрения, надувавшие урожай, как конокрад клячу перед продажей.

Напомню сверхзадачу главы: сделать так, чтобы урожай и еда смотрели в одну сторону, чтобы урожай снова сошелся с едой. Но прежде чем взяться за решение этой задачи, послушаем что-то вроде песни в кинофильме. Но не вставной номер, как это иногда бывает, а песню, вплетенную в ткань фильма, настраивающую зрителя на нужную волну. Ну, скажем, как «У природы нет плохой погоды» в «Служебном романе».