Текст книги "Русский XX век на кладбище под Парижем"

ТЫРТОВ ДМИТРИЙ ДМИТРИЕВИЧ, капитан 1 ранга, 1880 – 1936

Подступая к рассказу о жизни художника моды Романа Тыртова (Эрте), историк русской эмиграции А. Васильев сообщает: «Род Тыртовых – татарского происхождения, более 200 лет его представители беззаветно служили русскому флоту». Дмитрий Дмитриевич Тыртов был потомственный моряк и дружил с семьями адмиралов Старка и Развозова.

ТЭФФИ (БУЧИНСКАЯ, урожд. ЛОХВИЦКАЯ) НАДЕЖДА АЛЕКСАНДРОВНА, 1872 – 1952

Эта обаятельная и умная женщина была самой популярной писательницей дореволюционного Петербурга, а позднее и эмигрантского Парижа. Она родилась в интеллигентной дворянской семье Лохвицких, отец был профессор-криминалист, и все в семье что-нибудь писали (еще прадед сочинял мистические стихи, а родная сестра Тэффи – Мирра Лохвицкая – была довольно известная поэтесса-символистка). Понятно, что, едва закончив гимназию, юная Надя понесла по редакциям стихи. Попутно она вышла замуж за Владислава Бучинского, родила дочку, потом вторую и – разошлась с мужем. В начале XX века ее придуманное имя – Тэффи – приобрело в России широчайшую известность. Среди поклонников ее таланта были сам император Николай II, и Розанов, и Распутин, и Ленин, и Керенский. Она знакома была со всем литературным Петербургом, являлась неизменным (и желанным) автором «Сатирикона». Одна за другой выходили ее книги… Потом жизнь резко переломилась: «Сатирикон», несмотря на добавление эпитета «Новый», был запрещен, и Тэффи, как все, двинулась на юг, все дальше и дальше к югу. Она уехала вместе с Аверченко на гастроли, но, увы, гастролям этим не суждено было завершиться возвращением. Причины отъезда были почти те же, что у всех нормальных людей (хотя позднее они могли быть забыты, в момент отъезда они были очевидны), и Тэффи о них написала так: «Увиденная утром струйка крови у ворот комиссариата… перерезывает дорогу жизни навсегда. Перешагнуть через нее нельзя. Идти дальше нельзя. Можно повернуться и бежать».

В «Воспоминаниях» Тэффи есть поразительная сцена. Выйдя в провинции на аплодисменты, Тэффи услышала, что несколько голосов сверху, из ложи, негромко, но настойчиво выкликают ее имя, имя любимой писательницы. Она подошла ближе и услышала:

« – Милая Вы наша! Любимая! Дай вам Бог выбраться поскорее…

– Уезжайте, уезжайте, милая Вы наша!..

– Уезжайте скорее…

Такого жуткого приветствия ни на одном концерте не доводилось мне слышать!»

Тэффи уехала. При обилии эмигрантских изданий в Париже она была и здесь нарасхват, была популярна, была любима. Ее острые словечки цитировали эти бедные люди, живущие, «как собаки на Сене», в своем собственном, эмигрантском микрокосме («Городке»). Людям хотелось хоть улыбнуться, и Тэффи это знала: «Время, которое мы переживаем, – тяжелое и страшное. Но жизнь, сама жизнь по-прежнему столько же смеется, сколько плачет. Ей-то что. Да и вообще: “Наши радости так похожи на наши печали, что порою их и отличить трудно”».

Тэффи пишет рассказы, стихи, пьесы. В них по-прежнему ее чудные герои-дети, герои-животные, да и взрослые трогательны (хотя считают, что она смеется над ними, пожалуй, злее, чем раньше). Пьесы ее ставят театры всей русской диаспоры – в Берлине, в Лондоне, в Варшаве, в Риге, в Шанхае, в Софии, в Ницце, в Белграде и, конечно, в Париже… Понятно, что публики не так много, как бывало в Петербурге, и все же – успех…

Идут годы. Приходит старость. Среди тех, кто познакомился с Тэффи в послевоенные годы в Париже, была молодая писательница-азербайджанка Ум Эль-Банин. Она вспоминает: «…я стала другом Тэффи, которую полюбила с первого взгляда. У нее был самый острый и злой язык на свете. К тому же она была умна, и время, проведенное с нею, было всегда полно очарования».

Ум Эль-Банин оставила описание знаменитого ужина у Бунина с участием (и с дареной советской закуской) Константина Симонова, на который Бунин пригласил подругу Тэффи. Тэффи и Бунин шутили в тот вечер не вполне безобидно (несмотря на свою дружбу с сомнительными «советизанами») и дали понять эмиссару Москвы, что они ничего не забыли…

Еще откровеннее о возможностях «репатриации» в Россию Сталина Тэффи сказала корреспонденту русской сан-францисской газеты: «…вспоминается мне последнее время, проведенное в России. Было это в Пятигорске. Въезжаю я в город и вижу через всю дорогу огромный плакат «Добро пожаловать в первую советскую здравницу», плакат держится на двух столбах, на которых качаются два повешенных. Вот теперь я боюсь, что при въезде в СССР я увижу плакат с надписью «Добро пожаловать, товарищ Тэффи», и на столбах, его поддерживающих, будут висеть Зощенко и Ахматова».

Впрочем, Сан-Франциско за океаном, а в Париже Тэффи держалась осторожнее, печаталась в просоветской газете и слушала речи на собраньях «советских патриотов».

Умерла она восьмидесяти лет от роду. На похоронах под березами русского кладбища Григорий Алексинский прочел ее стихи:

 
Он ночью приплывет на черных парусах,
Серебряный корабль с пурпурною каймою.
Но люди не поймут, что он приплыл за мною,
И скажут: «Вот луна играет на волнах…»
 
 
Как черный серафим три парные крыла,
Он вскинет паруса над звездной тишиною.
Но люди не поймут, что он уплыл со мною,
И скажут: «Вот она сегодня умерла…»
 

Потом прошло почти полстолетия. В самый канун 2000 года страшный ураган пронесся над Парижем. Не пощадил он и обиталищ мертвых. Рассказывают, что на Сент-Женевьев-де-Буа было выворочено с корнями старое дерево. В корнях своих оно вынесло на обозренье испуганных потомков гроб Тэффи. Что бы это могло значить?

УЛАГАЙ СЕРГЕЙ, генерал-лейтенант, 1876 – 1944

Под этим крестом, на котором написано: «Вечная слава русскому воину» (дата смерти ошибочная, так как С. Г. Улагай умер в Марселе в 1947 году, а перезахоронен был в 1949-м), покоится лихой воин и военачальник, герой трех войн Сергей Георгиевич Улагай.

Он закончил Воронежский кадетский корпус и Николаевское кавалерийское училище, участвовал в русско-японской и Первой мировой войнах, к 1917 году был Георгиевским кавалером и командовал 2-м Запорожским казачьим полком. В сентябре 1917 года он был арестован по делу Корнилова, бежал на Кубань, там организовал казачий партизанский отряд. Позднее «улагаевский» пластунский батальон вошел в бригаду Добровольческой армии. Во время первого Кубанского похода Улагай был тяжело ранен, а по излечении переформировал часть отряда Шкуро во 2-ю Кубанскую дивизию, которая в августе 1918 года нанесла тяжелое поражение Красной Армии. Было еще много побед и поражений, и в конце 1919 года Улагай (уже генерал) командовал конной группой у Врангеля, потом Кубанской армией, успешно высадился на берегу Азовского моря в 1920-м, но не поладил с начальством… При отступлении в Крым к группе Улагая присоединились еще 10 000 казаков, но сам генерал был из армии уже отчислен…

Потом были Сербия, Марсель и вот – мирная могила на Сент-Женевьев, куда были перенесены останки легендарного Улагая.

УНКОВСКИЙ ВЛАДИМИР, й crivain, docteur, 1888 – 1964

Владимир Николаевич Унковский был человек вполне известный в эмиграции, так как он был не только врачом, но и писателем (иногда он писал под псевдонимом Андрей Клинский). В 1934 году в Париже вышел его «Перелом: роман из эмигрантской жизни» (объемом чуть не в триста страниц), два года спустя в берлинском издательстве «Петрополис» – роман «Наши дни», а, годы Второй мировой войны в парижском Доме книги – его книга «Париж».

Кн. УРУСОВА (ур. ДАВЫДОВА) ОЛЬГА ВЛАДИМИРОВНА, 4.09.1885 – 5.05.1952

Князья Урусовы, как и многие самые старые и родовитые русские семьи, гордятся своим татаро-монгольским происхождением (от татарского мирзы Уруса). В правобережном Париже, на бульваре Осман, княгиня Ольга Урусова открыла еще в начале 20-х годов ателье моды. Здесь шили пальто, платья, спортивные костюмы, делали русские вышивки, изготовляли шляпы. В парижском Музее моды и костюма хранится комплект дома моды «Княгиня Ольга Урусова», который, по мнению специалиста, прекрасно скроен и отражает, как многие модели русских домов, русскую фольклорную ориентацию.

УСОВ Д., умер в 1967

В золотую довоенную пору русских кабаре в Париже певец Дима Усов пел в ресторанах Монпарнаса, а чаще всего в «Джигите». Позднее он открыл на авеню Суфрен свой собственный «Талисман». Впрочем, и много позднее, после войны, он еще пел в «Тысяче и одной ночи»…

УСПЕНСКИЙ ЛЕОНИД АЛЕКСАНДРОВИЧ, 1902 – 1987

Леонид Александрович Успенский, казак, иконописец и видный специалист по иконам (иконовед, иконолог), прошел, как и многие эмигранты, непростой и нелегкий путь. Шестнадцати лет, едва окончив гимназию, он пошел на гражданскую войну, воевал в рядах Красной Армии. Через два года в Крыму он попал в плен к белым и стал воевать на стороне корниловцев. Как и все, он эвакуировался в Константинополь, потом осел в Болгарии, где был шахтером. Двадцати четырех лет от роду попал в Париж, перебивался там случайными заработками и вдруг открыл для себя искусство. Двадцати семи лет поступил он в Русскую академию Т. Л. Сухотиной-Толстой, а когда Татьяна Львовна уехала в Италию, прилежный Успенский стал старостой у себя в группе, учился у Милиотти и Сомова, а потом, вместе с мастерами, участвовал в знаменитой благотворительной выставке в галерее Ренессанс. Под влиянием своего соученика, будущего знаменитого парижского иконописца Григория Круга, Леонид Успенский обращается к иконописи. Под руководством П. А. Федорова он изучает технику иконописи, в 1934 году вступает в общество «Икона» и вскоре, вместе с Григорием Кругом, начинает работать над иконостасом Трехсвятительского подворья в Париже. Л. А. Успенский сближается в эти годы с религиозными философами, в частности с Владимиром Лосским, а в 1939 году вступает в Братство Святого Фотия и уже сам читает курс иконописания в созданном Братством Богословском институте Св. Дионисия. С 1954 года Л. Успенский ведет курс иконоведения на Богословско-пастырских курсах при экзархате Московской патриархии в Париже и даже выезжает для чтения лекций в Ленинград. За четыре десятка лет преподавания иконологии Л. А. Успенский написал несколько вышедших по-русски, а также в переводе на европейские языки трудов по иконологии: «Икона – несколько слов о ее догматическом смысле», «Богословие иконы», «На путях к единству?» и др.

ФЕДОРОВ МИХАИЛ, 1858 – 1949

Михаил Михайлович Федоров занимал в Париже руководящий пост в Совете помощи студентам и развил здесь активную деятельность. Это благодаря его стараниям удалось добиться поддержки французского премьера Пуанкаре и получить больше тысячи стипендий для русских студентов. Когда в начале 30-х годов возникла идея устроить церковь рядом с организованным им студенческим общежитием на улице Лекурб, приход получил самую активную помощь от М. М. Федорова.

ФЕДОРОВ НИКОЛАЙ ФЕДОРОВИЧ, основатель организации «Витязей», 1895 – 1984

Н. Ф. Федоров учился в Технологическом институте в Петербурге, вступил в 1919 году добровольцем в армию генерала Юденича, в 1920 году ушел со своим полком в Эстонию, где вступил в «Христианский союз русской молодежи» и вскоре стал его руководителем. Федоров призывал строить работу с эмигрантской молодежью на основании «национального чувства», которое покоится «на историческом основании нашего народа, на его строительстве Российского Государства». Как сообщает автор правого журнала «Возрождение», это «проявление русского национализма не встречало сочувствия в молодой Эстонской республике», так что в 1926 году Н. Ф. Федоров по приглашению Русского Студенческого Христианского Движения перебирается из Эстонии в Париж, где приступает к созданию юношеского отдела РСХД. Однако, по сообщению того же автора, «несколько самобытный, национальный характер… побуждает Н. Ф. Федорова… отойти в 1934 году от РСХД и стать на самостоятельный путь». В 1935 году оформляется «Национальная организация витязей» с девизом «За Русь, за Веру». У организации были во Франции и за ее рубежами свои отделы, свои печатные издания и свои летние лагеря. С 1942 года, после запрета, вынесенного оккупационными властями, деятельность «Витязей» продолжалась в подполье. После войны возникают филиалы организации «Витязей в Бельгии, Австрии, Аргентине, проводятся съезды, издается журнал.

ФЕДОРОВА (урожд. ЮНГ) ИРИНА ЭДМОНДОВНА, 15.08.1901 – 22.02.1994

Еще в первом их эмигрантском пристанище, в Константинополе, юная Ирина с матерью, петербургской художницей Натальей Николаевной Лазаревой, открыли одно из первых эмигрантских (а может, и первое) ателье мод – «Феражаль». В 1923 году мать с дочерью уехали в Париж и там открыли небольшое ателье моды «Анели». Здесь Ирина (старшая дочь от первого брака) была снова верной помощницей матери. Как сообщает историк моды А. Васильев, дом «Анели» не пережил Великой депрессии конца 20-х. Наталья Николаевна Лазарева открыла домашний пансион на бульваре Распай, а позднее уехала в США к младшей дочери и внукам. Грамотная же Ирина Эдмондовна не осталась без работы. Она была секретарем у известной французской актрисы Франсуаз Розе, затем у директора дома моды «Нина Риччи» князя Римского-Корсакова.

ФИЗ (FIZE) КСЕНИЯ ВИКТОРОВНА, 1904 – 1972

Судя по фотографии, хранящейся в архиве А. Васильева, в конце 20-х годов прелестная Ксения Физ еще была танцовщицей в константинопольском кабаре. Вряд ли Париж встретил ее по приезде слишком приветливо…

ФЛАВИЦКАЯ ТАТЬЯНА, 12.05.88 – 29.03.1982

Татьяна Флавицкая приходилась внучатой племянницей знаменитому художнику Константину Флавицкому. Художник был влюблен в красавицу, с которой он писал свою «княжну Тараканову», но красавица вышла замуж за его брата Николая и стала Татьяниной бабушкой…

Татьяна училась в Академии художеств в Петрограде, потом стала архитектором, сотрудничала со Щусевым и другими «китами», участвовала в пректировании ташкентского театра и других знаменитых сооружений эпохи. В 1955 году Татьяна овдовела, а через 4 года уехала за границу вослед красавице-дочери, которая вышла замуж за австрийского бизнесмена. Позднее Татьяна вслед за дочерью переехала в Париж, где растила любимого внука Колю, рисовала, писала стихи и музыку. Написанные ею песни исполняли на концертах в Русской консерватории Женя Разина, Алла Баянова и сам Григорий Гришин. Татьяна печатала свои стихи и прозу, писала для внука историю своей подсоветской жизни.

К тому времени, как Татьяна приехала в Париж, уже иссякла Вторая волна русской эмиграции, а Третья еще не нахлынула. Положение поэтессы оказалось непростым:

 
…Я несу вам привет, а тут публика местная
Называет с презреньем «советской» меня,
 

Впрочем, мало-помалу казенно-патриотический надрыв поэтессы уступал место простой радости. Татьяна жила в Каннах и, точно откликаясь на призыв Г. Иванова, улыбаясь морю, наслаждалась югом:

 
Спасибо, жизнь! Спасибо, жребий мой!
Что довелось увидеть эту прелесть…
 

ФОКИНА ЕКАТЕРИНА, 1895 – 1992

Петербургская карьера юной Кати Фокиной на сцене Мариинки была недолгой. Однако впереди оставалось чуть не три четверти века изгнания…

ФОТИЕВ КИРИЛЛ ВАСИЛЬЕВИЧ, умер в 1990

Протоиерей о. Кирилл Фотиев родился в 1927 году, окончил философский факультет Гамбургского университета и Православный богословский институт в Париже, был учеником А. В. Карташева, защитил диссертацию по богословию. Он выступал в печати как литературный критик и публицист. В «Русском альманахе», выпущенном в 1981 году З. Шаховской (в статье «Заря свободы»), о. Кирилл задается вопросом о проблемах России и приходит к выводу, что «лишь новое религиозное сознание может избавить мир от того, что грозит ему гибелью: от торжества эгоизма и духа наживы, от пассивности перед лицом всех форм насилия и несвободы, от «лукавой совести» и гложущей тоски бессмысленного существования». «Особенность судьбы России», как она видится о. Кириллу Фотиеву, «в том, что в ней потенциальные силы сопротивления диктатуре были выражены слабее, чем в странах Западной Европы, и, кроме того, подверглись разгрому в таких масштабах, что террор французской революции конца ХVIII века представляется детской забавой».

ХАГОНДОКОВ КОНСТАНТИН НИКОЛАЕВИЧ, генерального штаба генерал, 27.09.1871 – 2.12.1958
ХАГОНДОКОВА (урожд. БРЕДОВА) ЕЛИЗАВЕТА ЭМИЛЬЕВНА, 25.09.1875 – 24.01.1948

Из всех красивых детей генерала-кабардинца Константина Николаевича Хагондокова, командира 2-й бригады Дикой дивизии, и его жены-красавицы Елизаветы Эмильевны (Нина, Тамара, Александра, Измаил, Гали) самой знаменитой стала манекенщица, «русская блондинка» Гали (Эльмисхан) Баженова, во втором браке графиня де Люар, героиня Сопротивления.

ХИТРОВО ВЛАДИМИР СЕРГЕЕВИЧ, лейб-гвардии конной артиллерии полковник, 1891 – 1968
ХИТРОВО (урожд. ШЕПЕЛЕВА-ВОРОНОВИЧ) ОЛЬГА АЛЕКСАНДРОВНА, 9.08.1892 – 1.10.1986
ХИТРОВО СЕРГЕЙ, 1919 – 1989

Об Ольге, младшей из девочек в семье орловских дворян Шепелевых-Вороновичей, одна из их родственниц так рассказывала историку моды Александру Васильеву: «Тетя Оля была в семье самой некрасивой из девочек, но самой трудолюбивой и умной». Что ж, давно замечено, что «не родись красивой…»

Приведенный выше благожелательно-родственный перечень Ольгиных достоинств можно было бы и продолжить. Во время Первой мировой воины 22-летняя Ольга ушла на фронт сестрой милосердия и не только заработала Георгиевский крест за храбрость, но и нашла себе мужа – полковника. Изгнанные вместе с Белой армией супруги Хитрово добрались через Константинополь и Марсель в Париж, где Ольга поступила закройщицей в новый дом белья. А в 1924 году она уже открыла собственное дело на правом берегу Сены, близ «Гранд-Опера». Вскоре ее дорогое элегантное белье, отделанное кружевом, завоевало известность и в Европе, и в Америке.

Полковник Хитрово оказался толковым бухгалтером, Ольга же нашла хороших русских закройщиц, портних и даже свою манекенщицу. Ателье процветало. Семья купила участок в Севре и построила там просторный дом, «обставленный, как в старой русской усадьбе», с большим садом. Самые красивые и богатые женщины подлунного мира заказывали белье у Ольги Хитрово. Дом Хитрово пережил все кризисы и войны, его пришлось закрыть лишь в 1956 году в связи с появлением нейлона…

В своем саду в Севре Ольга Хитрово любила читать мемуары и книги по истории. Она обожала собак. Умерла она 94 лет от роду, на 18 лет пережив мужа.

ЦЕРЕТЕЛИ ИОАНН, протоиерей, 30.03.1875 – 3.12.1961

Морской курорт Биарриц был когда-то в моде у русских. Это здесь красавица Варвара Римская-Корсакова привела однажды в смущение саму императрицу Евгению, это здесь гулял скульптор Антокольский, скучал Чехов, влюблялся на пляже в своих сверстниц малолетний Набоков…

Тщанием великого князя Бориса Владимировича в 1892 году в Биаррице построен был и освящен православный храм, где довелось служить бывшему полковнику о. Иоанну Церетели. Историю его приезда в Биарриц так описал в своих мемуарах митрополит Евлогий: «В Биаррице у нас был прекрасный храм во имя св. Благоверного князя Александра Невского с домом для священника. Настоятелем его я назначил иеромонаха Андрея Демьяновича: он приехал сюда из Флоренции со своей матерью… Равнодушный ко всему, он, кажется, ничем, кроме прогулок по окрестностям Биаррица со своей собакой, не интересовался… На его место я взял о. Церетели… Благочестивый, чистый и духовный человек, горячего сердца. Его военное прошлое приблизило к нему проживавшего в Биаррице принца А. П. Ольденбургского со всем его окружением. Приход оживал во время сезона, но в остальное время был обречен на безлюдное, материально трудное существование: средства прихода зависели от удачного сезонного съезда и случайных пожертвований приезжих. Много храму помогал вел. кн. Борис Владимирович».

Кн. ЧАВЧАВАДЗЕ (урожд. ХВОЛЬСОН) ЛЮБОВЬ ВЛАДИМИРОВНА, 11.08.1893 – 6.07.1984

Княгиня Любовь Владимировна Чавчавадзе была сестрой Феофании Владимировны Хвольсон, которая вышла замуж за графа Адама Беннигсена. Нина Кривошеина вспоминала, как, заговорив с ней однажды о «младороссах», граф пообещал, что его свояк Миша Чавчавадзе отведет ее к ним на сборище. Этот Миша и был муж Любови Владимировны князь Михаил Николаевич Чавчавадзе (ему было в ту пору 33 года). Князь окончил Пажеский корпус, некогда служил в гренадерском гвардейском полку, но именно великосветских «детей» и соблазнили в эмиграции лозунги и идеи «младороссов» (вроде лозунга «Царь и Советы» или надежды на перерождение Красной Армии, которая прогонит большевиков). Веселый, ресторанный человек Миша Чавчавадзе ушел от Любови Владимировны (уже имевшей от него двоих детей) и женился на Маре Казем-Бек (уже имевшей детей от А. Некрасова). Семья его бедствовала, и осенью в числе других советских патриотов вернулась в СССР. Год Миша работал в Тбилисской филармонии, а в последний день 1948 года уже был отправлен по этапу в лагерь на шахты знаменитой Инты (республика Коми). Семья его была отправлена в вечную ссылку и мерзла в землянке в степях Казахстана.Что же до уцелевшей в результате развода княгини Чавчавадзе, красивой Любови Владимировны, то ей (в отличие от бывшего мужа и Н. А. Кривошеиной) запомнились совсем другие, вполне мирные эмигрантские события того же 1931 года: «Помню, с каким волнением мы собирались к первой литургии в нашей церкви в Аньере. Собственно, церкви еще не было. Совершались службы в особняке, который занимал кн. Кочубей. В большом зале завесили зеркала, разместили несколько икон. Служил приезжавший из Парижа о. Иоанн Шаховской. Любовь к нашей церкви, к нашему пастырю объединила всех прихожан в тесно сплоченную семью…»