Текст книги "1941: работа над ошибками. От летней катастрофы до «чуда под Москвой»"

Развитие военной мысли к началу войны прошло трудный и извилистый путь. С одной стороны, осталось много теоретиков старой, дореволюционной школы, с многочисленными трудами по многим вопросам теории и практики военного дела. Как правило, эти труды остались невостребованными, кроме того, они вступали в противоречие со взглядами молодых военных деятелей, в основу научных разработок которых была положена марксистско-ленинская методология, без которой не обходился ни один научный труд. Все несогласные с таким подходом подвергались жесточайшей критике.

Под влиянием технической реконструкции, развертывавшейся с 1928 г., начался быстрый количественный и качественный рост вооружения и военной техники РККА. Одновременно росла и численность Вооруженных сил, к августу 1939 г. она составила свыше 2 млн человек.

Приход в 1933 г. Гитлера к власти в Германии не оставлял сомнений в расстановке сил на мировой арене. Со всей очевидностью было понятно, откуда исходит главная военная опасность. Руководство СССР оказалось перед необходимостью выработать военную доктрину в соответствии со складывающейся международной обстановкой. Сутью такой доктрины стала пропагандируемая М.Н. Тухачевским стратегия «войны малой кровью на чужой территории». Теоретической основой военной доктрины стала разработанная в середине 1930-х годов под непосредственным руководством М.Н. Тухачевского теория «глубокой наступательной операции», которая получила поддержку самых высоких военных и политических кругов страны.

С 1932 г. лично начальником Генерального штаба Б.М. Шапошниковым начинается разработка «Основ развертывания РККА». Документ в виде докладной записки представлял два варианта развертывания главных сил Красной армии: первый – к северу от Полесья, второй – к югу. В обоих случаях боевые действия должны были развернуться на территории Польши и привести к разгрому главной группировки войск Германии. Основные силы Западного Особого военного округа сосредотачивались в Сувалкском выступе, удобном для нанесения удара с целью отсечения Восточной Пруссии от остальной Германии. Главные силы Киевского Особого военного округа располагались в Львовском выступе, который позволял развернуть успешные военные действия в Центральной Польше.

24 марта 1938 г. доклад по разработке основ стратегического развертывания РККА был направлен наркому обороны маршалу К.Е. Ворошилову. 13 ноября того же года доклад был рассмотрен и одобрен на Главном Военном совете Красной армии. Последствия советско-финляндской войны и вхождения в состав СССР стран Балтии, Западной Белоруссии, Западной Украины и Бессарабии потребовали разработки нового плана стратегического развертывания.

5 декабря 1940 г. в ходе довольно длительного обсуждения, ведущая роль в котором принадлежала политическому руководству, было решено развернуть основные силы Красной армии на юго-западном направлении. Самое главное, что до самого начала войны Сталин был согласен с таким вариантом развертывания главных сил РККА.

Оборона на стратегическом уровне разработана не была. План обороны государственной границы являлся частью основ стратегического развертывания и предназначался для сдерживания наступления немецких войск на время, требующееся для развертывания войск первого стратегического эшелона (пограничные округа) и перехода их в решительное наступление.

Практические шаги по реализации плана стратегического развертывания РККА начались в апреле 1941 г. В это время отдаются указания о разработке плана наступательной операции ЗапОВО и КОВО. 13 мая 1941 г. началось выдвижение ряда объединений и соединений из внутренних округов в приграничные районы. Одновременно началось отмобилизование запасных в количестве 800 тыс. человек, но времени на создание наступательной группировки уже не было.

Расположение механизированных корпусов за слабыми армиями прикрытия, без постановки им оборонительных задач, неготовность укрепленных районов, приближение передовых аэродромов и запасов материальных средств к государственной границе сыграли крайне негативную роль в начале войны и привели к катастрофическим результатам летне-осенней кампании 1941 года. Тем самым амбиции политических и военных руководителей позволили противнику на долгое время захватить стратегическую инициативу и дали возможность разгромить первый стратегический эшелон Красной армии.

Перед войной разрабатывались соответствующие концепции применения видов вооруженных сил. Военно-воздушные силы являлись самым молодым и перспективным видом, качественному и количественному росту которого, а также способам применения различных родов авиации уделялось повышенное внимание. Дальнебомбардировочная авиация имела назначением подрыв экономической мощи противника действиями по его глубокому тылу. Для завоевания и удержания господства в воздухе, как необходимого условия успешного решения поставленных перед ВВС задач, разрабатывался комплекс специальных мероприятий.

Бурный рост авиации потенциальных противников стимулировал развитие войск противовоздушной обороны и взглядов на их боевое применение. Противовоздушная оборона наиболее важных объектов должна была строиться на применении больших масс зенитной артиллерии, истребительной авиации и других средств. Исследовались вопросы применения войск ПВО в начальный период войны и значения в этих условиях элемента внезапности. Имеющийся опыт начавшейся Второй мировой войны изучался мало. Не были приняты меры для надежного прикрытия пограничной зоны.

В начале 1930-х годов возродился Советский Военно-морской флот, что положило начало интенсивной творческой работе по поиску эффективных способов его боевого применения. Советская военно-морская теория, учитывая положение СССР как континентально-морской державы и наличие крупных военно-морских сил вероятных противников, считала, что советский флот должен поддержать действия сухопутных войск на приморских направлениях, а также вести самостоятельные действия на море.

Взгляды на самостоятельное применение флота находили отражение в боевых документах, проверялись на учениях и маневрах. При этом в Боевом уставе морских сил РККА указывалось, что только решительное наступление на главном направлении, завершаемое неотступным преследованием противника, приводит к полному уничтожению его сил и средств. Тем самым положения устава были пронизаны наступательным духом. Много внимания уделялось способам использования подводных лодок и торпедных катеров в различных видах боевых действий. Авиацию предполагалось использовать для нанесения мощных бомбовых и торпедных ударов по вражеским кораблям на море и на базах. Поиску и отработке способов совместных операций и боевых действий с сухопутными войсками уделялось недостаточное внимание.

По предвоенным взглядам, весь тыл подразделялся на глубокий тыл (тыл страны) и тыл Вооруженных сил. При этом большое внимание уделялось всем нуждам производств, служб и учреждений, работающих на оборону, а также обеспечению работоспособности и устойчивости тыла страны в целом. Тыл Красной армии после реорганизации в 1939 г. состоял из тыла Центра и тыла округов, соединений и частей. Фронтовой тыл в начале войны стремились приблизить к войскам приграничных округов для обеспечения предполагаемого после отражения первого удара противника перехода в решительное наступление.

Среди центральных управлений непосредственно вопросами тылового обеспечения занимались управления снабжения горючим, санитарное и ветеринарное. В войсках на всех уровнях они имели соответствующие органы, через которые решались возложенные на них задачи. Слабо были разработаны вопросы развертывания тыла в начальный период войны. Вопросы же развертывания тыла в условиях отсутствия мобилизационного периода в теоретическом плане были практически не разработаны.

Глава 1
22 июня

Считаные часы оставались до рассвета. Время неумолимо приближалось к роковому моменту, отделявшему мир от войны. Просыпался Дальний Восток, Сибирь, Урал. И в это занимавшееся погожее воскресное утро еще никто не знал, что наступал первый день Великой Отечественной войны. Первый из 1418 долгих дней, которые потребуются, чтобы остановить агрессора и сокрушить фашизм.

Накануне германское верховное главнокомандование передало в штабы групп армий условный сигнал «Дортмунд» – приказ о вторжении в Советский Союз. Получив его, командиры соединений немедля отправили командирам частей заранее заготовленные приказы на наступление. Военные руководители Германии заблаговременно выдвинули пункты управления ближе к советской границе. Гитлер даже перенес свою штаб-квартиру в Восточную Пруссию, где был возведен комплекс мощных подземных и наземных сооружений, названный «Волчьим логовом». Браухич расположился невдалеке от ставки Гитлера. Геринг переехал со штабомл Люфтваффе в район Гольдапа. Даже Риббентропу и Гиммлеру были оборудованы полевые штаб-квартиры: руководящие инстанции недвусмысленно перемещались на восток. Агрессор изготовился к удару.

1. Предвоенная ночь

Советская разведка вскрыла подготовительные мероприятия немцев, о чем штабы приграничных военных округов доложили в Генеральный штаб. Начальник штаба Прибалтийского особого военного округа генерал П.С. Кленов в 22 ч. 21 июня сообщил, что немцы «закончили строительство мостов через Неман, гражданскому населению предложено эвакуироваться в глубь от границы на 20 км… идут разговоры, что войска получили приказ занять исходное положение для наступления»[63]63
  ЦАМО РФ. Ф. 221. Оп. 2467. Д. 39. Л. 70.


[Закрыть]. Начальник штаба Западного особого военного округа генерал В.Е. Климовских доложил генералу Г.К. Жукову, что немецкие самолеты с 20 июня нарушают границу с подвешенными бомбами; проволочные заграждения, стоявшие еще днем вдоль границы у дороги Августов – Сейны, к вечеру сняты. В лесу слышен шум моторов[64]64
  ЦАМО РФ. Ф. 208. Оп. 2454. Д. 26, Л. 34.


[Закрыть]. Начальник разведывательного отдела штаба округа в конце дня 21 июня шифром доложил начальнику Главного разведывательного управления Генерального штаба генералу Голикову о том, что «основная часть немецкой армии в полосе ЗапОВО заняла исходное положение», «артиллерия: находится на огневых позициях»[65]65
  Там же. Оп. 2513. Д. 71, Л.70.


[Закрыть].

В связи с поступавшими по различным каналам сведениями о готовности Германии к нападению на СССР весь последний мирный день И.В. Сталин и приближенные к нему члены Политбюро ЦК ВКП(б) заседали, чтобы принять неотложные меры на случай войны. Вечером нарком иностранных дел В.М. Молотов пригласил германского посла Шуленбурга и заявил ему, что Германия без всякого основания с каждым днем ухудшает отношения с Советским Союзом. Несмотря на протесты советской стороны, немецкие самолеты продолжают вторгаться в воздушное пространство СССР. Ходят даже слухи, продолжал нарком, о предстоящей войне между нашими странами. Есть все основания верить этому, потому что германское руководство никак не отреагировало на сообщение ТАСС от 14 июня.

Шуленбург обещал немедленно сообщить обо всем своему правительству. Однако его ответ был обычной дипломатической формулой, так как посол знал, что германская военная машина приведена в полную готовность и только ждет сигнала, чтобы двинуться на восток.

Советские военные руководители, как и в предыдущие дни, до поздней ночи бодрствовали на рабочих местах, поддерживая непрерывную связь со штабами военных округов. С наступлением сумерек Г.К. Жукову позвонил начальник штаба Киевского особого военного округа генерал П.А. Пуркаев. Он сообщил о немецком перебежчике, который передал, что на рассвете германская армия начнет войну против СССР. Начальник Генерального штаба доложил об этом наркому обороны маршалу С.К. Тимошенко и Сталину. Председатель Совнаркома вызвал их в Кремль.

После обмена мнениями Сталин приказал Жукову прочесть подготовленный Генеральным штабом проект директивы о приведении войск западных приграничных округов в боевую готовность. Потребовав дополнить директиву пунктом о том, чтобы войска не поддавались на возможные провокации, глава правительства разрешил направить директиву округам. Ее передача закончилась в половине первого ночи, когда до нападения оставалось около трех часов.

Директива наркома обороны № 1 гласила:

«1. В течение 22–23.6.41 г. возможно внезапное нападение немцев на фронтах Ленинградского, Прибалтийского особого, Западного особого, Киевского особого и Одесского военных округов. Нападение немцев может начаться с провокационных действий.

2. Задача наших войск – не поддаваться ни на какие провокационные действия, могущие вызвать крупные осложнения. Одновременно войскам Ленинградского, Прибалтийского особого, Западного особого, Киевского особого и Одесского военных округов быть в полной боевой готовности встретить возможный внезапный удар немцев или их союзников.

3. Приказываю:

а) В течение ночи на 22.6.41 г. скрытно занять огневые точки укрепленных районов на границе.

б) Перед рассветом 22.6.41 г. рассредоточить по полевым аэродромам всю авиацию, в том числе и войсковую, тщательно ее замаскировать.

в) Все части привести в боевую готовность. Войска держать рассредоточенно и замаскированно.

г) Противовоздушную оборону привести в боевую готовность без дополнительного подъема приписного состава. Подготовить все мероприятия по затемнению городов и объектов.

д) Никаких других мероприятий без особого распоряжения не проводить.

Тимошенко. Жуков»[66]66
  ЦАМО РФ. Ф. 48А. Оп. 1554. Д. 90. Л. 257–259.


[Закрыть].

Документ получился многословным, с недостаточно конкретными и даже двусмысленными требованиями к войскам, а ведь планы прикрытия округов имелось в виду вводить в действие короткой шифротелеграммой: «Приступить к выполнению плана прикрытия 1941 г.», значение которой было заранее известно всем командующим, командирам и начальникам штабов. Но Сталин этого делать не разрешил. На неоднократное шифрование и расшифрование громоздкой директивы на ее длинном пути от Генерального штаба до округов, а затем армий, корпусов и дивизий ушло более четырех часов драгоценного времени. Результат получился плачевный. Большинство частей и соединений приграничных военных округов до начала нападения противника не удалось даже поднять по боевой тревоге…

Военный совет Прибалтийского особого военного округа подписал директиву войскам о приведении их в боевую готовность в 2 часа 25 минут, а в штабы армий она была передана по телеграфу только в четвертом часу утра. Войскам приказывалось: «I. В течение ночи на 22.6.41 г. скрытно занять оборону основной полосы. В предполье выдвинуть полевые караулы для охраны дотов… Боевые патроны и снаряды выдать. В случае провокационных действий немцев огня не открывать. При полетах над нашей территорией немецких самолетов не показываться и до тех пор, пока самолеты противника не начнут боевых действий, огня не открывать… Противотанковые мины и малозаметные препятствия ставить немедленно»[67]67
  ЦАМО РФ. Ф. 221. Оп. 2467. Д. 39. Л. 77.


[Закрыть].

Аналогичные приказы войскам примерно в то же время были отданы и в других приграничных округах. В Западный округ, кроме того, был послан сигнал «Гроза», разрешавший вскрыть «Красный пакет», содержащий план прикрытия госграницы. Однако зашифрованные телеграммы были получены поздно. В штабах 3-й и 4-й армий еще успели расшифровать приказ и отдать кое-какие распоряжения, а 10-я армия и этого сделать не смогла[68]68
  Там же. Ф. 208. Оп. 2511. Д. 207. Л. 7.


[Закрыть].

Можно представить, что ожидало войска приграничных округов, которые в подавляющем большинстве не были выдвинуты в предназначенные им полосы обороны, располагаясь в казармах и лагерных палатках. «До начала боевых действий, – свидетельствует бывший заместитель начальника оперативного отдела штаба Западного фронта генерал Б.А. Фомин, – войскам запрещалось занимать оборону в своих полосах вдоль госграницы»[69]69
  Военно-исторический журнал. 1989. № 5. С. 25.


[Закрыть]. А если учесть, что стрелковые части, расположенные у границы, имели лишь носимый запас винтовочных патронов, которые хранились в опечатанных ящиках в подразделениях, а остальные боеприпасы находились на складах[70]70
  Сандалов Л.М. Первые дни войны. М., 1989. С. 47.


[Закрыть], то можно заключить, что армии прикрытия государственной границы не были готовы к отражению первого удара противника. К тому же во многих дивизиях и корпусах части полевой и зенитной артиллерии находились далеко от своих соединений, проводя в это время стрельбы на полигонах. Инженерные батальоны и часть автомашин и тракторов артиллерийских подразделений были также в отрыве, участвуя в строительстве укрепленных районов вдоль границы.

Неблагоприятным было к началу войны и положение авиационных частей приграничных округов. Многие аэродромы армейской авиации находились в 10–30 км от границы. На них базировались не только истребительные, но и бомбардировочные полки. Вывод из-под удара усложнялся скоплением большого числа самолетов и недостатком запасных аэродромов в глубине. К тому же все аэродромы были не замаскированы и известны противнику. «Скученное и линейное расположение самолетов на аэродроме при отсутствии их маскировки и плохой организации аэродромного узла обслуживания, – отмечалось в приказе наркома обороны от 19 июня 1941 г. – …окончательно демаскируют аэродромы»[71]71
  ЦАМО РФ. Ф. 334. Оп. 5307. Д. 945. Л. 193.


[Закрыть].

Летный состав некоторых частей, главным образом бомбардировочных, проходил переучивание на новых самолетах за пределами округов. В истребительных авиационных полках, получивших новую материальную часть, на аэродромах, как правило, находились и старые, и новые самолеты. На каждого летчика приходилось по две боевые машины, а новые были еще недостаточно освоены.

Утро 22 июня застало войска Ленинградского военного округа, командующим которым был генерал М.М. Попов, членом военного совета – корпусной комиссар Н.Н. Клементьев, начальником штаба – генерал Д.Н. Никишев, в пунктах дислокации мирного времени и лагерях. Округ, прикрывая государственную границу с Финляндией на фронте в 1670 км, имел 21 дивизию и одну стрелковую бригаду.

Прибалтийский особый военный округ (командующий – генерал Ф.И. Кузнецов, член военного совета – корпусной комиссар П.А. Дибров, начальник штаба – генерал П.С. Кленов) прикрывал 300-километровую полосу от Балтийского моря до южной границы Литвы. Кроме того, округ должен был оборонять морское побережье протяженностью 420 км. Его войска включали 25 дивизий и одну стрелковую бригаду. Из них в приграничной полосе находились одна стрелковая дивизия и по три батальона от пяти других стрелковых дивизий. Еще три аналогичные дивизии выдвигались в районы к границе. Остальные соединения располагались в пунктах дислокации мирного времени. Генерал Кленов к исходу 21 июня доложил в Генеральный штаб: «Части и соединения Прибалтийского особого военного округа в пунктах постоянной дислокации занимаются боевой и политической подготовкой, выдвинув к государственной границе отдельные части и подразделения для наблюдения. Одновременно производится передислоцирование отдельных соединений в новые районы»[72]72
  ЦАМО РФ. Ф. 221. Оп. 2467. Д. 39. Л. 60.


[Закрыть].

В Белоруссии, где агрессор намечал нанести свой главный удар, располагались войска Западного особого военного округа, которым командовал генерал Д.Г. Павлов, членом военного совета был корпусной комиссар А.Ф. Фоминых, а начальником штаба – генерал В.Е. Климовских. Для действий в 470-километровой полосе округ располагал 44 дивизиями. Большинство соединений находилось в казармах и лагерях, а десять стрелковых дивизий резерва округа совершали марш походным порядком в приграничную полосу.

На Украине границу СССР на 860-километровом фронте от Припятских болот до Молдавии прикрывали войска Киевского особого военного округа – командующий генерал М.П. Кирпонос, член военного совета – корпусной комиссар Н.Н. Вашугин, начальник штаба – генерал М.А. Пуркаев. Этот округ являлся самым мощным объединением Красной армии, на который возлагалась основная задача – нанесение мощного ответного удара по агрессору. В составе округа имелось 58 дивизий, из которых 15 стрелковых находились на марше. Рассвет 22 июня застал их в 100–120 км от границы. Остальные соединения располагались на зимних квартирах и в лагерях.

Войска Одесского военного округа во главе с командующим генералом Я.Т. Черевиченко, членом военного совета корпусным комиссаром А.Ф. Колобяковым, начальником штаба генералом М.В. Захаровым прикрывали границу с Румынией протяженностью 480 км, а также Черноморское побережье, включая Крым. Округ имел 22 дивизии. В основном они находились в пунктах дислокации мирного времени, но в первом часу ночи были подняты по боевой тревоге. Стрелковые дивизии первого эшелона начали выдвижение к границе.

Общее положение войск приграничных округов к 22 июня выглядело следующим образом. В первом эшелоне армий прикрытия на удалении от 5 до 40 км от границы находились 56 дивизий и 2 бригады, в то время как противник имел в первом эшелоне 103 дивизии, из них 10 танковых. Дивизии второго эшелона армий прикрытия располагались в 50–100 км от границы, а соединения второго эшелона и резерва округов – на удалении от 100 до 400 км от границы. Примерно половина из них, согласно ранее отданным распоряжениям, находилась на марше к государственной границе.

Не были готовы к быстрому нанесению контрударов и механизированные корпуса, так как они располагались на большом удалении друг от друга как по фронту, так и в глубину. Большинство соединений второго эшелона округов, да частично и армий прикрытия, не были отмобилизованы. Особенно плохо обстояло дело с укомплектованием зенитным вооружением, автотранспортом, артиллерийскими тягачами и средствами связи. Тыловые части армий и фронтов намечалось создавать только с началом мобилизации. Даже органы тыла дивизий и полков имели всего лишь 25–30% сил и средств, предусмотренных штатами военного времени.

Таким образом, войска западных приграничных округов в составе 170 дивизий не были приведены в полную боевую готовность и, не закончив оперативного развертывания, оказались рассредоточенными на широком фронте и на большую глубину. Их положение не отвечало задаче отражения вторжения полностью сосредоточенной и развернутой в мощных ударных группировках немецкой армии. К тому же группировка войск Западного и Киевского округов предназначалась главным образом для наступления, и поэтому крупные силы находились в Белостокском и Львовском выступах, которые вдавались далеко на запад, создавая противнику выгодные условия для окружения.

Как известно, на базе западных приграничных округов предусматривалось на случай войны с Германией создание четырех фронтов: Северного, Северо-Западного, Западного и Юго-Западного. 21 июня было принято решение образовать еще и Южный фронт, управление которого выделялось за счет штаба Московского военного округа. За несколько дней до начала войны полевые управления Северо-Западного, Западного и Юго-Западного фронтов начали занимать фронтовые командные пункты, однако к 22 июня ни один из них не был готов к руководству войсками[73]73
  Полевое управление Южного фронта начало выдвижение из Москвы 22 июня. Штаб Одесского округа выделил управление 9-й армии, которая до прибытия штаба Южного фронта была отдельной. Ленинградский округ был преобразован в Северный фронт 25 июня.


[Закрыть].

Не имея общего превосходства, противник создал на шауляйском, вильнюсском, брестском, тернопольском направлениях значительное превосходство в силах и средствах. Так, плотность немецких танков достигала 20–25 боевых машин на 1 км участка прорыва, в то время как наши стрелковые дивизии, обороняясь в полосе 30–50 км, могли противопоставить им на одном километре в среднем 1–2 противотанковых орудия.

На стороне противника были также преимущества в средствах передвижения и связи. Немецкая армия вторжения имела 600 тыс. автомашин, тогда как у советских войск приграничных округов их было в 5 раз меньше. Противник располагал современными средствами связи вплоть до радиостанций на каждом танке, самолете. В нашей же армии радиостанции имели лишь единичные танки и самолеты.

Немалое преимущество врага заключалось в большом боевом опыте, которого не имели советские войска. Но главное, что привело Красную армию к трагедии 22 июня, – это неожиданность сокрушительного удара, который обрушился на ее войска. Во многих частях и на кораблях накануне, в субботу, состоялись вечера художественной самодеятельности, демонстрировались кинофильмы. На воскресенье были назначены спортивные соревнования, игры, культпоходы и другие мероприятия. Поздно вечером личный состав отошел ко сну. В последнюю мирную ночь солдаты отдыхали. Бодрствовали лишь часовые на пограничных постах да саперы, бетонировавшие доты в укрепленных районах.

Противник установил, что советские войска не ожидают его вторжения. «Тщательное наблюдение за русскими, – писал командующий 2-й танковой группой генерал Г. Гудериан, – убеждает меня в том, что они ничего не подозревают о наших намерениях. Во дворе крепости Бреста, который просматривался с наших наблюдательных пунктов, под звуки оркестра они производили развод караулов. Береговые укрепления вдоль Западного Буга не были заняты русскими войсками»[74]74
  Гудериан Г. Воспоминания солдата. Пер. с нем. М., 1954. С. 146.


[Закрыть].

К такому же заключению пришли и в 1-й танковой группе генерала Клейста: «В ночь на 22 июня пехота бесшумно заняла исходное положение. Сокаль не затемнен. Русские оборудуют свои доты при полном освещении. Они, кажется, ничего не предполагают».

Таковы были условия, в которых Советским Вооруженным силам пришлось на рассвете 22 июня вступать в борьбу с сильным, опытным, коварным врагом, рассчитывавшим мощными ударами на избранных направлениях прорвать фронт и, глубоко вторгнувшись в пределы СССР, расчленить его войска на изолированные группы, чтобы окружить и уничтожить их раньше, чем будут отмобилизованы основные силы.