Текст книги "Четыре возраста человека. Системная психология"

Другую группу примеров можно найти в социальной системодинамике. В качестве одного из них удобно использовать историю Советской России, подразумевая под этим всю новую государственно-политическую систему, сложившуюся в конце Первой мировой войны в историческом центре прежней Российской империи и включавшую в себя несколькими десятилетиями позднее обширные пространства не только бывшей России, но и формально независимых государств Центральной Европы, Азии и Латинской Америки.

Создание советского государства как реальной политической системы следует датировать первой половиной 1918 г., когда на территории, ограниченной кольцом фронтов и составлявшей примерно половину европейской части бывшей империи, стала реальностью новая форма государственного устройства, не имевшая каких-либо аналогов в Новой истории. Последующие 20 лет были периодом неуклонного роста и укрепления этого государства, благодаря чему к концу 1930-х годов Советская Россия не только достигла территориальных размеров прежней империи, но и значительно превысила ее по численности народонаселения и большинству культурно-экономических показателей. Весьма важно отметить, что этот период сопровождался небывалым качественным развитием общества, и прежде всего в многократно возросшей взаимосвязанности его членов. В этот период организованность советского общества достигает своего максимума как в результате создания жесткой и эффективной административно-правовой системы, так и в результате внутренних перемен, затронувших значительные массы людей. Немалая доля этих перемен была связана с целенаправленным формированием у населения социалистических идеалов и патриотических ценностей, но не меньшая доля вытекала из происходившего очень высокими темпами повышения образовательного уровня молодежи.

В целом, первое двадцатилетие существования Советской России соответствовало фазе интенсивного развития страны. К концу этого периода в отношении большинства сопредельных стран у России имелось значительное преимущество внутренней организованности. В сочетании с другими факторами (объем системы и т. д.) это обстоятельство приводило к неизбежной системной напряженности на границах и проявлению агрессивных тенденций по отношению к соседям.

Тем не менее новая фаза существования советского общества начинается с Великой Отечественной войны 1941–1945 гг., когда именно Советская Россия стала объектом агрессии со стороны сопредельных государств. Победа в войне позволила советскому государству стать гегемоном на большей части евразийского пространства, значительно увеличив при этом свой объем. Но включение в систему больших масс людей, чуждых друг другу в идеологическом отношении и стоящих к тому же на весьма разных уровнях культурного развития, привело к существенному повышению энтропии возникшего макросоциума, сделало его значительно более рыхлым и аморфным, чем была Советская Россия в предвоенный период.

Период от Победы в 1945 г. до начала 1960-х гг. – типичная фаза экстенсивного развития государства, его наибольшего внешнего расцвета. Вместе с тем это период появления первых тревожных признаков надвигающегося системного кризиса. Объективно эти признаки обнаружили себя в конце 1950-х гг. в устойчивом снижении темпов роста промышленного производства и переходе первенства по этим показателям к государствам – конкурентам Советской России. Субъективно грядущий кризис проявлял себя в быстро растущем в послевоенный период идейном разобщении общества, утрате большинством его членов убежденности в незыблемости социалистических идеалов, которые еще в недавнем прошлом были мощным фактором национального единства.

Последующий весьма продолжительный этап, с начала 1960-х до середины 1980-х гг., стал временем нарастающей деградации советского общества. Государственная машина еще пыталась вести активную внешнюю политику. Она делала последние попытки поставить под свой контроль некоторые африканские и азиатские страны, в силу конъюнктурных обстоятельств ставшие доступными для внешнего влияния. Но затраты на эти попытки уже явно превышали все возможные прибыли. С системных позиций, присоединяя теперь каждый новый элемент, государственная система была вынуждена расходовать больше своих внутренних связей, чем их оказывалось у этого элемента после присоединения. Итогом становится изменение знака напряженности на границах социалистического сообщества ввиду того, что конкурирующая западная система демонстрировала теперь более высокую степень внутренней организованности. В 1970-х годах Советская Россия переходит к пассивно-оборонительной политике по всем вопросам продолжающегося идеологического противостояния с Западом, а в 1989 г. выводит свои войска из Афганистана, оставив поле битвы врагу.

Теперь возросшая энтропия системы делает закономерным переход к следующей фазе – ее распаду, который начинается в том же 1989 г. и заключается в том, что от прежней советской системы одно за другим отпадают ее наиболее высокоорганизованные звенья – страны Восточной и Центральной Европы. Энтропия оставшейся части прежней мировой системы возрастает еще более. Центробежные силы начинают явно превалировать над центростремительными, и события приобретают лавинообразный характер. Происходит развал Союза, причем первыми от бывшего монолита в полном соответствии с системной теорией отпадают наиболее организованные прибалтийские республики.

Наступающая затем диссипация означает продолжающийся развал, но совершающийся уже за счет утраты системой своих наименее организованных элементов. На этом этапе, который приходится на начало 1990-х годов, происходит отпадение от России всех прежних союзных республик, значительная часть населения которых имеет более низкий уровень образования и культуры, чем население собственно российских областей. К тому же оставшаяся часть страны включает наиболее промышленно развитые и богатые полезными ископаемыми районы. Результирующим эффектом этих изменений становится замедление центробежных тенденций и появление признаков стабилизации государственной власти в России. В те годы некоторые политики выдвигали идею коллапса – отделения Россией ряда своих неупорядоченных окраин с целью дальнейшей стабилизации основной части страны. Однако во второй половине 1990-х гг. это был анахронизм – ведь прежней государственной системы, возникшей в 1918 г., уже не существовало, а новая государственность имела все основания рассчитывать на начало нового цикла своей истории.

В еще более впечатляющем масштабе все теоретически возможные типы системодинамики[32]32
  Использованный в этом примере способ интерпретации исторических событий во многом напоминает схему развития этносов, предложенную Л.Н. Гумилевым (см., например,[6]), однако исходит из иных – системологических – теоретических положений.


[Закрыть] можно увидеть на примере истории античного Рима, где достаточно отчетливо выделяются следующие этапы развития государства:

– Период от основания города до середины II в. до н. э. здесь предстает этапом интенсивного развития, сопровождавшимся не только территориальным ростом государства и увеличением его населения, но и прежде всего укреплением внутреннего устройства республики и совершенствованием ее социальных институтов [4]. В это время превосходство Рима над его соседями становится все заметнее – неравенство энтропии политической организации Римской республики и окружающей ее среды увеличивается. В основе этого явления лежит более совершенная форма общественного устройства римского общества, а не численность армии, т. е. превосходство римлян над соседями носит явно выраженный качественный, а не количественный характер.

– Начиная с эпохи Гракхов, т. е. около середины II в. до н. э., нравственные устои государства ослабляются. Период гражданских войн, в который ввергается республика, уже явно демонстрирует дезорганизацию общества. Энтропия политической системы государства начинает повышаться. Продолжающийся территориальный рост республики, а затем империи, еще более подчеркивает это обстоятельство. Государство вступает в фазу экстенсивного развития.

– Неуклонное повышение энтропии государственной системы в конечном итоге приводит к изменению знака напряженности на границах, за пределами которых развиваются новые молодые социумы (например, германские племена), члены которых более связаны между собой законами и моралью этих обществ, чем жители Римской империи. В этой ситуации, для того чтобы присоединять к себе новые территории и даже просто сохранять равновесие на границах, государство вынуждено расплачиваться утратой части своих внутренних связей. Начиная с эпохи Антонинов (первая половина II в.) в Римской империи все более заметны признаки упрощения самых различных сторон внутренней жизни – государство вступает в фазу деградации.

– К IV веку энтропия империи повышается настолько, что неизбежно наступает фаза распада государства, его расщепления на две части, начавшие самостоятельное существование, – Восточную и Западную империи. Судьба этих фрагментов ранее единой государственной системы неодинакова. Западная Римская империя вступает в завершающую стадию диссипации и вскоре перестает существовать. В отличие от этого Восточная империя, освободившись от балласта наиболее дезорганизованных территорий и пройдя тем самым фазу коллапса, снижает свой энтропийный показатель и начинает новый цикл развития.

Приведенные иллюстрации демонстрирует последовательность фазовых переходов систем, но, разумеется, не объясняет их причины. Для того чтобы приблизиться к ответу на вопрос о причинной детерминации фазовых переходов, необходимо рассмотреть механизмы системодинамики существующих на земле самоорганизующихся живых систем.

Литература к главе 2

1. Акофф Р., Эмери Ф. О целеустремленных системах. М.: Сов. радио, 1974.

2. Берталанфи Л. фон. Общая теория систем – критический обзор // Исследования по общей теории систем. М.: Прогресс, 1969.

3. Берталанфи Л. фон. История и статус общей теории систем // Системные исследования. М.: Наука, 1973.

4. Всеобщая история государства и права. М.: Юристъ, 1998.

5. Гердер И. Г. Идеи к философии истории человечества. М.: Наука, 1977.

6. Гумилев Л. Н. География этноса в исторический период. Л.: Наука, 1990.

7. Монтескье Ш. Л. О духе законов // Антология мировой философии в 4-х томах. Т. 2. М.: Мысль, 1970.

8. Пиаже Ж. Теория Пиаже // История зарубежной психологии. М.: Изд. МГУ, 1986.

9. Рыжов Б. Н. История психологической мысли. М.: Воениздат, 2004.

10. Уемов А. И. Системный подход и общая теория систем. М.: Мысль, 1978.

11. Шмальгаузен И. И. Пути и закономерности эволюционного процесса. М.: Наука, 1983.

Часть 2
Основы системной психологии

Глава 3. Системная теория мотивации

Биологические системы являются исторически первым видом информационных систем, возникших в условиях Земли[33]33
  Шмальгаузен И.И. Пути и закономерности эволюционного процесса. М.: Наука,1983.


[Закрыть]. Ряд особенностей нашей планеты (присутствие углеводородных соединений в составе земной коры, достаточно мощный приток солнечной энергии и др.) создали благоприятные возможности для протекания циклических химических реакций, лежащих в основе появления первых развивающихся систем. Благодаря возможности таких реакций возникли биологические организмы, главной особенностью которых стало постоянное информационное воздействие на среду и организация элементов этой среды в новые системы, воспроизводящие структуру родительского организма. Объединение возникших организмов в макросистему, приобретшую особую функцию по отношению к окружающей среде, означало возникновение жизни на Земле.

Фундаментальной особенностью живых систем стал их многоуровневый характер: воспроизводя самих себя в своем потомстве, живые системы тем самым формируют систему более высокого уровня. Эта новая система, возникшая из сохранивших между собой связь материнской и дочерних систем, получает самостоятельное развитие, которое и становится смыслом существования исходной системы. Таким образом, по критерию уровневой организации биологических систем можно выделить:

– биологические системы макроуровня – биосферу и биологические виды, существование которых отвечает цели повышения энтропии физической системы Земли;

– систему центрального уровня – биологический индивид, существование которого отвечает цели развития данного вида;

– системы микроуровня – клетку, существование которой отвечает цели развития индивида (по аналогии с физическим строением вещества можно рассмотреть следующие параллели: уровень механических тел – вид; молекулярный уровень – индивид; атомарный уровень – клетка).

Элементы биологических систем всегда сами являются сложными системами – многоуровневыми информационными структурами, обладающими относительным постоянством связей своих элементов при постоянном обновлении состава самих элементов. Функционирование биологической системы носит название жизнедеятельности, представляющей процесс активного взаимодействия системы с внешней средой. При этом, как было отмечено, жизнедеятельность любой биологической системы протекает по определенному циклу, который включает фазы интенсивного и экстенсивного развития и завершается распадом системы.

Каким же путем развивается биологическая система? На уровне индивида это можно представить следующим образом: жизнедеятельность индивида есть процесс совокупного действия специальных механизмов развития, обеспечивающих его эволюцию по свойственному данному виду циклу, включая репродукцию элементов организма и поддержание гомеостатических отношений с внешней средой. В то же время, поскольку индивид одновременно является элементом системы более высокого порядка – вида, в его жизнедеятельности проявляется действие механизмов, обеспечивающих развитие макросистемного уровня организации.

Итак, в жизнедеятельности биосистемы проявляется действие механизмов развития, принадлежащих к двум пластам: во-первых, механизма сохранения системой собственной информационной структуры и репродукции на микроуровне ее элементов и, во-вторых, механизма сохранения структуры и репродукции элементов макроуровневой системы.

На ранних ступенях эволюции биологического мира (например, в царстве растений) механизмы развития систем закрепляются в виде сложных молекулярных композиций, обеспечивающих в благоприятной внешней среде воспроизведение информационной структуры системы.

Для более высоких уровней организации биологических систем, формы адаптации которых жестко не детерминированы, механизмы развития приобретают более универсальный характер, становясь по сути механизмами ориентации поведения отдельных индивидов (элементов системы «вид»). Физиологической базой этих механизмов является нейрогуморальная регуляция реакций индивида на изменения состояния его функциональных подсистем и изменения внешней среды.

Дальнейшее повышение уровня организации биологических систем связано с усложнением нервной системы индивида и появлением форм психического отражения действительности, т. е. вторичных информационных структур. Механизмы развития на этом этапе приобретают еще большую универсальность и получают наименование инстинктов.

Важный вклад в разработку проблемы инстинктов внесли такие выдающиеся исследователи, как Ч. Дарвин, В. Джемс, В. Мак-Дауголл и К. Лоренц, а также в более поздние годы Е. Гесс и Р. Бойс[34]34
  Хекхаузен Х. Мотивация и деятельность. Т. 1. М.: Педагогика, 1986.


[Закрыть]. Тем не менее традиционная классификация инстинктов почти всегда следовала за теми или иными чертами их внешнего проявления, а потому число выделяемых инстинктов колебалось в весьма широких пределах, простиравшихся от 18 важнейших инстинктов у В. Мак-Дауголла до многих десятков. Хайнц Хекхаузен в своем фундаментальном труде «Мотивация и деятельность» приводит данные о том, что к 1924 г. психологическая литература содержала не менее 14 046 определений различных видов инстинктов.

Системный подход к проблеме позволяет существенно упростить ее решение, выделив два бинарных критерия классификации инстинктов. Первый из них связан с системным уровнем того биологического объекта, на развитие или сохранения которого направлен инстинкт. Таким объектом может выступать, во-первых, сама биологическая особь, что соответствует уровню основной системы. Во-вторых, на макросистемном уровне, другие особи ее вида – потомство, брачные партнеры, члены стаи и т. п.

Второй критерий связан с системной формой действия инстинкта. Такой формой может быть, во-первых, тенденция развития системы, отвечающая требованию увеличения числа ее элементов (V_n › 0), во-вторых, тенденция к сохранению порядка системы (V_s) ‹ 0). Одновременное применение этих двух критериев позволяет проследить за всем многообразием наблюдаемых инстинктивных форм поведения четыре основные тенденции, лежащие в основе системной классификации инстинктов (см. табл. 3.1).

Табл. 3.1. Критерии системной классификации инстинктов

Таким образом, на уровне особи выделяются:

а) тенденция репродукции элементов биологического организма, отвечающая требованию: V_n(орг) › 0. Этот инстинкт или группа инстинктов обеспечивают активность особи по извлечению из среды элементов, необходимых для нормального существования организма особи (дыхание, питание и т. п.). Они получают название витальных инстинктов. Источником адаптационной активности особи при этом является напряженное состояние ее собственных функциональных подсистем;

b) тенденция сохранения организма особи при взаимодействиях с внешней средой, которая отвечает требованию: V_s(орг) ‹ 0. Эти инстинкты обеспечивают противодействие любым деструктивным воздействиям среды на особь и получают название инстинктов самосохранения (источником адаптационной активности индивида при этом является напряженное состояние системы индивид – внешняя среда).

На уровне вида выделяются:

с) тенденция увеличения числа элементов макросистемы – вида, воспроизведение потомства, она отвечает требованию: V_n(вида) › 0. Эти инстинкты получают название репродуктивных и обеспечивают половое поведение и размножение представителей вида;

d) тенденция сохранения вида, обеспечивающая его устойчивость при взаимодействиях с внешней средой. Эти инстинкты отвечают требованию: V_s(вида) ‹ 0. Иначе эта группа инстинктов может быть названа инстинктами сохранения вида. Она включает в себя целую группу традиционно выделяемых инстинктов, таких как родительские, группового взаимодействия, препятствующие уничтожению особей своего вида, инстинкты так называемых социальных насекомых и др. (В этологии можно найти множество примеров инстинктивного поведения животных, казалось бы, ненужных и даже вредных с позиции интересов отдельной особи, но вполне оправданных с позиции интересов вида. Так, при схватке двух волков во время борьбы за самку побежденное животное демонстративно подставляет победителю самое уязвимое место – сонную артерию. В этой ситуации, повинуясь описанному инстинкту, волк-победитель не может нанести смертельный удар своему врагу. На некоторое время животные замирают в неподвижности, и затем побежденный стремительно убегает. Вид оказывается в двойном выигрыше: самка принесет более сильное потомство, но и побежденному оставлен шанс продолжить репродуктивную деятельность в других условиях.

Аналогичный пример можно найти в работах П. В. Симонова, описавшего один из своих лабораторных экспериментов, в котором крыса отказывалась нажимать на рычаг, доставлявший ей корм, если нажатие рычага сопровождалось электрическим ударом находившейся рядом другой крысы. Симонов видит в этом проявление свойственных всем высшим животным альтруистических тенденций.

С учетом комплексного действия всех механизмов развития и сохранения адаптация особей и вида в целом во внешней среде приобретает сложноорганизованный характер, открывая возможность образования нового типа информационных систем.

Так же как особь воспроизводит собственную информационную структуру посредством воздействия на окружающую его среду, так и структурные особенности среды отражаются на особи. Это отражение, будучи важнейшим фактором прогресса биологических систем, на низших ступенях эволюции имеет случайный, хаотический характер. На более высоких ступенях развития отражение внешней среды приобретает черты упорядоченности. Появление психического отражения связано с образованием новых информационных структур, материальным носителем которых по-прежнему является биологическая особь, но существенной особенностью – воспроизведение связей внешнего мира. На ранних стадиях развития вторичные информационные структуры играют лишь вспомогательную роль в жизнедеятельности вида, организуя и корректируя инстинктивные формы поведения.

Но прогресс биологических систем связан с тем, что, наряду с генетически усвоенной вторичной информацией, увеличивается число подобных информационных структур, образовавшихся уже при жизни особи, посредством ее взаимодействия с другими представителями вида. Увеличение «банка» информационных структур приводит к тому, что возникает возможность их взаимодействия, соответствующим образом изменяющего поведение всех членов вида. Консолидация вторичных информационных структур в новую систему, т. е. приобретение их совокупностью особой функции – организации поведения отдельных представителей вида – означает возникновение новой разновидности информационных систем – социальных.

Социальный вид системной организации, имея общий для развивающихся систем тип системодинамики, может быть разделен на следующие иерархические уровни по аналогии с биологическими системами:

– на микроуровне элементарной социальной системой является любая информация об окружающем мире, понятие о предмете, отчужденное от самого предмета, вне зависимости от того, является ли носителем этой информации биологический индивид (человек), группа людей или же знак, иероглиф, искусственно созданный материальный объект;

– центральным уровнем социальной системы является человеческая личность – активная информационная структура, обладающая возможностью как воспроизведения новых элементарных информационных структур и их композиций, так и репродукции собственной структуры – воспроизведения себя в материальных предметах или структуре другой личности. При этом межличностное взаимодействие может быть как непосредственным, в результате общения, так и опосредованным, с помощью других людей, книг и иных носителей информации;

– наконец, социальная система макроуровня – культура или цивилизация – является генеральной совокупностью всей находящейся во взаимодействии социальной информации как элементарного, так и личностного уровня организации. Иначе, это совокупное знание социума о мире и самом себе.

Следует заметить, что в настоящее время понятие социальной системы почти неразрывно связано с понятием человеческого сообщества, в сущности, нам известны лишь «биосоциальные» системы. Однако нельзя исключить того, что функции субъекта социальных отношений смогут осуществляться и за пределами биологического мира, например, компьютерными устройствами. В таком случае возникнет технический социум. В литературе обсуждаются нередко самые невероятные перипетии существования такого социума. Сходятся все авторы этих фантастических произведений лишь в одном: если такой социум и будет создан, он будет глубоко враждебен человеческой цивилизации и будет стремиться ее уничтожить.

Существует и другая точка зрения, согласно которой технический социум явится закономерной ступенью эволюции информационных систем в ряду: растительный мир – животный мир – биосоциальный мир – технический социум. Ступенью, не отрицающей все предшествующие поколения информационных систем и выполняющей, с наиболее общих системных позиций, ту же роль, что и они. С этой точки зрения технический социум, созданный человеческой цивилизацией, с неизбежностью воспроизведет все ее прогрессивные черты, перешагнув в то же время за многие физические ограничения, вытекающие из биологической природы породившей его цивилизации.