Текст книги "Дюна: Дом Харконненов"

Стремление к переменам и дерзновение порождают героев. Безумная приверженность к отжившим канонам плодит политиков.

Виконт Хундро Моритани

Вечером, после прохождения испытания Коридором Смерти, Оружейные Мастера собрались в большой палатке-столовой вместе с сорока тремя оставшимися в строю курсантами. Восемь лет назад их было сто пятьдесят. Теперь с курсантами обращались как с равными. Оружейные Мастера выказывали к ним уважение и дружбу, как к боевым товарищам.

Но какой ценой все это досталось…

Стол был уставлен высокими кружками с дорогим меланжевым пивом. Между кружками стояли фарфоровые блюда с инопланетными деликатесами. Гордые старые инструкторы, охваченные радостью, расхаживали среди курсантов, поздравляя своих питомцев, которых они беспощадно муштровали на протяжении восьми лет. Дункан Айдахо видел, что веселье курсантов носило истерический оттенок. Некоторые молодые люди до сих пор не пришли в себя после пережитого потрясения. Они неподвижно сидели за столами, уставившись в одну точку. Другие, напротив, предавались безудержному веселью, поглощая еду и напитки, не зная меры.

Через неделю они соберутся на главном административном острове и сдадут устный экзамен, после этого у них будет формальное подтверждение своим знаниям, полученным от Оружейных Мастеров за годы учения. Однако после смертельного испытания, которое они только что прошли, курсантам казалось сущим пустяком ответить на несколько простых вопросов.

Сбросив с себя напряжение, Дункан и Рессер тоже выпили лишнего. Во время тренировок среди курсантов царила строжайшая дисциплина, они ели скудную пищу, которой хватало лишь на то, чтобы поддерживать их в хорошей физической форме. Люди стали плохо переносить алкоголь. Пиво с пряностью сильно ударило им в голову.

Дункан во хмелю стал плаксив и сентиментален, вспоминая схватки, боль и потерю товарищей. Какие утраты…

Рессер был, наоборот, безумно рад своему триумфу и от души праздновал свой успех. Он знал, что его приемный отец хотел только одного – чтобы его пасынок потерпел неудачу и не вернулся с Гиназа. Отделившись от своих земляков и отказавшись прервать обучение, рыжеволосый одержал не только физическую, но и психологическую победу.

Прошло много времени после того, как две желтые луны проплыли по небу, оставив на страже сияющие звезды, прежде чем курсанты начали расползаться по своим палаткам. Покрытые синяками и ссадинами пьяные курсанты поодиночке расходились бороться с новым подстерегавшим их врагом – тяжким похмельем, оставив после себя разбитую посуду и перевернутые столы. Впрочем, все было съедено и выпито без остатка.

Босой Хий Рессер и Дункан Айдахо, пошатываясь, побрели от большой палатки к казарменным палаткам, расставленным вдоль белевшего невдалеке пляжа. Вокруг была непроглядная темнота.

Дункан похлопал друга по плечу, одновременно помогая ему сохранить равновесие. Интересно, как может передвигаться с такой бесподобной грацией такой бесподобный толстяк, как Ривви Динари?

– Так ты поедешь со мной на Каладан? Я познакомлю тебя с герцогом Лето, – заплетающимся языком, тщательно выговаривая слова, спросил друга Дункан. – Помни, Дом Атрейдесов с радостью примет двух Оружейных Мастеров, если Дом Моритани не желает иметь даже одного.

– Дом Моритани не хочет моего возвращения, особенно после того, как Трин Кронос и другие покинули школу, – сказал Рессер, и Дункан не заметил печальных слез в глазах друга.

– Как это странно, – подумав, произнес Дункан. – Зато сейчас они не могут праздновать вместе с нами. Правда, это был их выбор.

Пьяная пара, качаясь, побрела к пляжу. Казарма казалась такой далекой и недостижимой…

– Но мне все равно придется съездить домой повидаться с родными и показать им, чего я добился.

– Если верно то, что я знаю о виконте Моритани, это очень опасная затея. Я бы даже сказал, самоубийственная.

– Но я все равно должен это сделать. – Скрытый тенью, он повернулся лицом к Дункану. Мимолетную трезвость словно рукой сняло. – Но после этого я с радостью познакомлюсь с герцогом Лето.

Рессер и Дункан начали беспомощно топтаться на месте, пытаясь сориентироваться на местности.

– Куда делись эти казармы?

Впереди послышались топот множества ног и бряцание оружия. Звуки дошли до затуманенного сознания Дункана, но среагировать на них пьяный воин не успел.

– А, вот они – Рессер и Айдахо! – Яркий луч, ослепив, ударил Айдахо по глазам, и он поднял руку, чтобы заслониться от нестерпимого света. – Взять их!

Плохо соображавшие и потерявшие ориентировку, Рессер и Дункан столкнулись друг с другом, поворачиваясь лицом к нападавшим и готовясь защищаться. В тот же миг на них с Рессером напали неузнаваемые в темноте люди, вооруженные ножами, палками и дубинками. Безоружный Дункан, призвав на помощь все умение, приобретенное в Школе Гиназа, начал отбиваться от врагов, стоя рядом с другом. Сначала он даже подумал, что это еще одно, дополнительное испытание, сюрприз, который Оружейные Мастера приготовили расслабившимся после гулянки курсантам.

Но в этот миг Дункан увидел блеснувший клинок, оставивший неглубокую рану на его плече, и перестал сдерживать себя. Извиваясь во всех направлениях, словно гибкий хлыст, он начал наносить беспощадные удары ногами и кулаками. Он услышал треск ломающихся костей и почувствовал, что большим пальцем ноги вскрыл одному из нападавших горло.

Однако противников было много, они сумели прикоснуться к голове и рукам Дункана парализующими дубинками и ударить по голове тяжелой палкой. Рядом, издав хриплый вскрик, повалился на мягкую землю Хий Рессер.

Пьяный Дункан, чувствуя сводящую с ума вялость во всем теле, бросился было на помощь товарищу, но в этот момент противники ударили его током по вискам, погрузив в черную тьму беспамятства.

Придя в себя и ощутив во рту противный кислый вкус отрыжки, Дункан сразу увидел катер, уткнувшийся носом в песок пляжа. Вдали покачивалось на волнах большое темное судно с потушенными топовыми огнями. Пленившие Айдахо противники бесцеремонно швырнули его на палубу катера. Рядом шлепнулось бесчувственное тело Рессера.

– Ты связан шигой, так что не вздумай дергаться, если не хочешь лишиться рук, – проревел над ухом Дункана чей-то низкий голос.

Айдахо заскрипел зубами, стараясь справиться с изжогой и отрыжкой. На берегу были видны лужи крови и остатки сломанного оружия, которые начала смывать в море волна поднимающегося прилива. Нападавшие внесли на палубу катера одиннадцать мертвецов, завернутых в брезент. Значит, они с Рессером дрались хорошо, как и подобает Оружейным Мастерам. Может быть, они здесь не единственные пленники.

Незнакомцы бросили Дункана на нижнюю палубу катера. Здесь пахло скученными телами живых людей, и падая, Дункан наткнулся на связанных людей, тоже лежавших в трюме. В некоторых из них он узнал однокашников из своего класса. Даже в темноте было видно выражение страха и ярости в их глазах. Многие были покрыты синяками и ранами, наспех перевязанными грязными тряпками.

Издав короткий стон, рядом с Дунканом пришел в себя Рессер. По выражению лица друга Айдахо понял, что тот тоже верно оценил положение, в которое они попали. Подумав об одном и том же, они разом перевернулись на жестких досках палубы и прижались друг к другу спинами. Онемевшими пальцами они попытались освободить друг друга от пут, но тюремщики были начеку. Коротко выругавшись, один из них пинками разъединил друзей.

На носу катера тихо переговаривались два человека. В их речи Дункан услышал характерный выговор. Грумманский акцент. Рессер снова попытался освободиться, и один из нападавших снова пнул его ногой. Завели мотор, и катер на малых оборотах отвалил от берега, закачавшись на волнах.

У входа в бухту его ожидало зловеще темневшее на горизонте большое судно.

Как легко горе переходит в гнев, а месть находит оправдание.

Падишах-император Хассик III. «Плач по Салусе Секундус»

Удобно расположившись под куполом своей Резиденции в Арракине, Хазимир Фенринг предавался решению сложной головоломки: надо было составить из голографических изображений объемных геометрических фигур – стержней, конусов и сфер – устойчивую структуру, для чего требовалось каким-то образом совместить эквипотенциальные области их электрических полей.

В юности Фенринг часто играл в эту игру в императорском дворце Кайтэйна и все время выигрывал. В те годы он узнал много интересного и о другом: об искусстве политика и о конфликтующих силах, причем узнал гораздо больше, чем сам наследник престола Шаддам. И кронпринц хорошо понял это.

– Хазимир, ты будешь намного ценнее для меня где-нибудь на окраине империи, подальше от двора, – сказал на прощание новый император, отсылая Фенринга прочь. – Я хочу, чтобы ты на Арракисе наблюдал за этими Харконненами, которым нельзя доверять, и следил за тем, чтобы мои доходы от пряности не терпели убытков, по крайней мере до того момента, когда эти проклятые тлейлаксы закончат свой проект «Амаль».

Насыщенно-желтые лучи заходящего солнца просачивались в зал через выгнутые окна, ослабленные специальными щитами, которые рассеивали свет и одновременно служили защитой от возможного нападения с воздуха. Кроме того, Фенринг попросту не выносил жару и духоту Арракиса.

За восемнадцать лет своего пребывания на Арракисе Фенринг наконец отстроил свою базу, основание власти. В Резиденции он жил со всеми удобствами, возможными в его нынешнем положении на этой планете, напоминавшей больше пыльный мешок. У Хазимира были все основания для довольства.

Расположив светящийся стержень над тетраэдром, он почти уронил его, но вовремя подправил фигуру, и она устояла на месте.

В этот момент, точно рассчитав время своего появления, в кабинет вошел Уиллоубрук, мрачный мужчина с отвисшей челюстью, – личный телохранитель Фенринга. Откашлявшись, он привлек к себе внимание шефа.

– Торговец водой Рондо Туэк просит у вас аудиенции, милорд граф.

Недовольный Фенринг выключил игрушку, прежде чем элементы головоломки рассыпались по столу.

– Он-то чего хочет, хм-м-м?

– Просит принять его по личному вопросу, как он говорит. Но утверждает, что это очень важно и не терпит отлагательства.

Фенринг побарабанил по столу длинными пальцами. На этом месте только что находились так занимавшие его фигуры. Торговец водой никогда прежде не бывал у графа и никогда не требовал личной встречи. Почему Туэк пришел именно сейчас? Значит, он чего-то от меня хочет.

Или он что-то знает.

Рондо Туэк не пропускал ни одного социально значимого мероприятия или великосветского банкета. Зная истинную расстановку сил на Арракисе, он снабжал дом Фенринга таким количеством воды, какое не снилось Харконненам, обосновавшимся в Карфаге.

– А что, он возбудил во мне любопытство. Пусть войдет, и проследи, чтобы пятнадцать минут нас никто не беспокоил. – Граф капризно сложил губы. – Хм-м, после этого я решу, захочу ли я, чтобы ты проводил его к выходу.

Спустя мгновение толстый Туэк, тяжело отдуваясь, вошел в кабинет сиятельного графа Фенринга. Торговец шел катящейся походкой, сильно размахивая руками. Проведя рукой по волосам, он вытер пот и только потом низко поклонился. От подъема по высокой крутой лестнице толстяк раскраснелся и тяжело дышал. Хазимир улыбнулся. Уиллоубрук правильно сделал, что заставил Туэка подниматься пешком, а не позволил ему воспользоваться одним из персональных лифтов графа.

Фенринг остался сидеть за столом, решив не подниматься навстречу гостю; торговец остановился в дверях, почтительно застыв на месте, одетый в строгий серебристый костюм. На шее у Туэка красовалось ожерелье из платиновых звеньев, несомненно, образчик фрименского искусства, найденный на месте пронесшейся песчаной бури.

– У тебя есть что-то для меня? – поинтересовался Фенринг, раздувая ноздри. – Или ты хочешь чего-то от меня, хм-ма?

– Я могу дать вам одно имя, граф Фенринг, – ответил Туэк, не затрудняя себя подбором куртуазных выражений. – Что касается вознаграждения, – он пожал жирными плечами, – то я надеюсь, что вы заплатите мне, если сочтете это нужным.

– Итак, все будет хорошо, если наши ожидания совпадут. Так что это за имя… и почему оно должно меня заинтересовать?

Туэк подался вперед, словно вот-вот готовое упасть дерево.

– Это имя, которое вы не слышали много лет. Подозреваю, что моя информация покажется вам интересной. Я знаю волю императора.

Фенринг ждал продолжения, но не слишком терпеливо. Наконец Туэк снова заговорил:

– Этот человек живет на Арракисе очень неприметно, не привлекая к себе внимания, хотя и делает все, что в его силах, чтобы нарушить вашу работу здесь. Он жаждет мщения и хочет отплатить всему императорскому Дому, хотя первоначально его врагом стал император Эльруд Девятый.

– Кому только не был врагом этот старый стервятник, – с деланым разочарованием произнес Фенринг. – Так кто же этот человек?

– Доминик Верниус, – ответил Туэк.

От неожиданности граф резко выпрямился в кресле, его огромные блестящие глаза еще больше расширились.

– Граф Икса? Я думал, что он давно мертв.

– Ваши охотники и сардаукары так и не смогли его поймать. Он скрылся здесь, на Арракисе, с несколькими преданными ему бродягами и контрабандистами. Иногда я имел дело с этими людьми.

Фенринг потянул носом воздух.

– И ты не известил меня о нем немедленно? Как давно тебе стало известно, что Верниус находится на Арракисе?

– Милорд Фенринг. – Туэк постарался придать своему голосу как можно больше убедительности, а словам – основательности. – Документы о мести Дому отступников подписывал Эльруд Девятый, который давно умер. Насколько я понимал, от Доминика Верниуса не было никакого вреда. Он потерял все, и, кроме того, меня занимали совсем другие проблемы. – Торговец водой тяжело вздохнул. – Однако теперь все изменилось. Я чувствую, что сейчас настало время исполнить свой долг подданного империи, тем более что вы, насколько мне известно, являетесь ухом императора.

– Но что именно изменилось, хм-м? – В голове Фенринга начали вращаться невидимые колесики. Дом Верниусов исчез с политического горизонта много лет назад. Леди Шандо была убита сардаукарами. Изгнанные на Каладан дети опального графа не представляли никакой угрозы.

Однако разгневанный и мстительный граф Верниус мог наделать немало вреда, особенно находясь так близко от столь богатых пряностью песков Арракиса. Об этом тоже стоило задуматься.

– Граф Верниус потребовал предоставить ему тяжелый транспорт. Он кажется весьма сильно расстроенным и, вероятно, планирует какую-то атаку. Мне кажется – во всяком случае, таково мое мнение, – что он задумал покушение на убийство императора. Вот почему я счел своим долгом немедленно явиться к вам лично.

Фенринг вскинул брови и наморщил лоб.

– Ты пришел, потому что рассчитывал, что моя награда будет больше, чем все взятки, которые платит тебе Верниус?

Туэк развел руки с уничижительной улыбкой, но не стал возражать и оправдываться перед лицом столь серьезного обвинения. За это Фенринг уважал торговца. По крайней мере теперь были ясны мотивации договаривающихся сторон.

Все еще раздумывая, Хазимир провел пальцем по тонким, плотно сжатым губам.

– Отлично, Туэк. Расскажи мне, как найти графа-отступника Доминика Верниуса. Где находится его тайная база. Мне нужны подробности. И прежде чем уйти, посети моего казначея. Можешь составить список всего, что ты хочешь получить в награду, а я потом решу, чего конкретно стоит твоя услуга трону империи.

Туэк не стал торговаться. Он молча поклонился.

– Благодарю вас, граф Фенринг. Рад был служить вам.

После того как Туэк рассказал Хазимиру обо всех известных ему деталях местонахождения базы Верниуса, торговец направился к двери. Именно в этот момент в кабинет вошел Уиллоубрук. Пятнадцать минут истекли.

– Уиллоубрук, отведи моего друга в казначейство. Он знает, что делать, не так ли, Туэк? Меня не беспокоить до конца дня. Мне есть о чем подумать.

Туэк и Уиллоубрук вышли, дверь за ними захлопнулась. Фенринг принялся мерить шагами кабинет, то улыбаясь, то хмурясь и мурлыкая себе под нос только ему одному ведомую мелодию. Подумав, он подошел к столу и включил головоломку. Это поможет расслабиться и сосредоточиться на важных мыслях.

Фенринг наслаждался заговорами, шестерни которых приводили в движение шестерни других заговоров и так до бесконечности. Доминик Верниус был умным противником и обладал значительными ресурсами. Он годами ускользал от имперских ищеек, и Фенринг решил, что самым пикантным будет создать ситуацию, в которой граф Верниус сам выроет себе могилу и ляжет в нее.

Граф Фенринг проследит за исполнением плана, раскинет паутину, но предоставит Доминику возможность сделать следующий шаг, и как только отступник подготовит и осуществит свой план, он, Хазимир, нанесет свой коварный и рассчитанный до мелочей удар.

Какое это будет удовольствие вручить находящемуся вне закона аристократу веревку, длины которой хватит как раз на то, чтобы повеситься…

По правую руку рай, по левую – ад, а за спиной Ангел Смерти.

Фрименская загадка

Верный своему слову Рондо Туэк действительно раздобыл для Доминика Верниуса незарегистрированное транспортное судно. Рассеянный Лингар Бевт привел корабль из Карфага на антарктическую базу контрабандистов и, застенчиво улыбаясь, вручил Доминику контрольную карту буксира. Верниус, сопровождаемый своим лейтенантом Иодамом, опробовал корабль, поднявшись в воздух и посадив судно на тайной посадочной площадке в известной читателю пропасти. Бывший граф Икса был неразговорчив и молчал большую часть пути.

Машина оказалась старой и ветхой, при перелете через плотные слои атмосферы корпус издавал странные жалобные звуки. Выругавшись, Иодам в сердцах стукнул ладонью по панели управления.

– Чертова посудина! Она не прослужит и года, Дом. Это же натуральный хлам.

Доминик посмотрел на Иодама отсутствующим взглядом.

– Для наших целей он годится, Иодам.

Много лет назад лицо Иодама было обожжено лучом лазерного ружья. Ту рану ветеран получил, когда спасал своего графа во время первой неудачной вылазки на Икс. Тогда верный лейтенант вынес своего командира из-под огня сардаукаров. Иодам никогда не выставлял напоказ свою верность, но Верниус не сомневался в ней. Но сейчас настало время отпустить лейтенанта, предоставив ему полную свободу.

Лицо Иодама вспыхнуло гневом, только рубец на месте ожога остался бледным, похожим на подтек воска на щеке.

– Ты знаешь, Дом, какую цену заломил Туэк за эту развалину? Если бы на Эказе у нас было такое вооружение, то мятежники просто забросали бы нас камнями.

Долгие годы люди графа вместе с ним нарушали законы империи, но последнюю миссию Доминик Верниус должен выполнить один. Приняв решение, граф испытывал теперь странное удовлетворение. Вот и сейчас он ответил Иодаму ровным спокойным тоном:

– Рондо Туэк знает, что мы больше не будем платить ему обычный откуп, и хочет получить максимальный барыш.

– Но он же надувает тебя, Дом!

– Послушай. – Он наклонился к лейтенанту, сидевшему в соседнем кресле. Тяжелый буксир начал неистово вибрировать, снижая скорость перед посадкой. – Это не имеет никакого значения. Вообще ничто не имеет значения. Этот корабль пригоден для того, что я должен сделать.

Когда корабль замер на дне пропасти, обезображенное шрамом лицо Иодама блестело от пота. В ярости ветеран, шатаясь, вышел на посадочную площадку. Доминик ясно видел выражение беспомощности и неуверенности на лице своего лейтенанта. Граф понимал, что гнев Иодама вызван не столько поведением торговца водой, сколько тем, что собирался сделать его командир…

Доминик горел желанием освободить Икс и его народ, сделать что-то позитивное в искупление всего зла, которое причинили его планете тлейлаксианские завоеватели и их союзники сардаукары. Но Верниус не мог сделать этого, во всяком случае сейчас.

Сейчас он мог только разрушать.

Бывший посол Икса Каммар Пилру продолжал с маниакальным упорством подавать жалобы в Ландсраад, но заседавшие там аристократы устали, посол надоел им, и они воспринимали его как докучливого шута. Даже усилия Ромбура, видимо, тайно поддержанного Атрейдесом, ни к чему не привели. Надо было уничтожить стержень, ядро, в котором коренилась суть проблемы.

Доминик Верниус, бывший граф Икса, оставит такое завещание, которое содрогнувшаяся империя не забудет никогда.

Приняв окончательное решение, Доминик привел своих людей в крепость и открыл тайный арсенал. Уставившись на атомное оружие, контрабандисты оцепенели от ужаса. Все они предчувствовали, что этот день когда-нибудь настанет. Все они давно служили графу, хорошо его знали и не нуждались в пространных объяснениях. Сейчас люди стояли вдоль стен, прижавшись спинами к их полимерному покрытию.

– Сначала я направлюсь на Каладан, а потом один полечу на Кайтэйн, – объявил Доминик. – Я отправил своим детям письмо и намерен навестить их. В бездействии прошло слишком много времени, и час настал.

Граф по очереди вгляделся в лица своих людей.

– С этого момента вы свободны и можете поступать, как вам заблагорассудится. Я советую вам ликвидировать все запасы пряности и покинуть здешнюю базу. Отправляйтесь к Гурни Халлеку на Салусу или возвращайтесь к своим семьям. Измените свои имена и уничтожьте все следы нашего пребывания здесь. Если мне будет сопутствовать успех, то дальнейшее существование нашей группы потеряет всякий смысл.

– Ландсраад начнет охоту за нашими головами, – прорычал Иодам.

Асуйо попытался отговорить Доминика от безумной затеи, приводя военные аргументы. Все это было похоже на штабное совещание: офицер пытается спорить с начальником. Но Верниус не слушал возражений. Графу было нечего терять, его душа горела лишь жаждой мщения. Если ему удастся уничтожить род Коррино, то души его и Шандо обретут наконец вечный покой.

– Погрузите оружие на борт буксира, – приказал Доминик. – Я поведу его сам. Лайнер Гильдии прибудет через два дня.

Он окинул своих солдат бесстрастным, лишенным эмоций взглядом.

В глазах многих контрабандистов появилось выражение беспомощности. Некоторые не смогли сдержать слез, но все понимали, что нет смысла спорить с графом, который предводительствовал ими в бесчисленных сражениях, с человеком, который когда-то правил могучим Иксом.

В молчании, без обычных дружеских шуток и разговоров, контрабандисты принялись за работу. Люди грузили боеголовки, упакованные в стальные кожухи, на подвесные платформы. Движения грузчиков были неторопливы, люди страшились того, что им пришлось делать.

Забыв о еде и питье, граф Доминик Верниус наблюдал за работой. Весь день боеголовки вывозились на посадочную площадку.

Доминик наяву грезил о предстоящей встрече с детьми. Он обязательно поговорит с Ромбуром о смысле власти, насладится воодушевлением Кайлеи. Как хорошо, что он снова увидит их. Граф пытался представить себе, какими стали его дети, представить их лица, рост, походку. Обзавелись ли они своими семьями? Может быть, у них уже есть свои дети, его внуки. Неужели прошло уже целых двадцать лет с того дня, когда он в последний раз видел Ромбура и Кайлею? Как давно пал Икс!

Конечно, в этой поездке есть определенный риск, но он примет все необходимые меры предосторожности, и ни в коем случае нельзя упускать такой шанс. Дети тоже с радостью встретятся с отцом. Верниус понимал, как тяжел будет эмоциональный груз свидания, и решил быть сильным. Если Ромбур узнает, что задумал Доминик – а стоит ли говорить об этом сыну? – не захочет ли сын присоединиться к отцу в его безнадежной экспедиции во имя спасения Икса? Как отреагирует Кайлея? Не попытается ли она отговорить брата от такой безумной затеи? Возможно, да.

В конце концов Доминик решил не открывать детям своих планов, чтобы не создавать лишних сложностей. Лучше всего просто повидаться с детьми и ничего им не говорить.

Был еще один ребенок, которого Верниус хотел бы разыскать. Его возлюбленная Шандо родила одного внебрачного сына еще до того, как вышла замуж за Доминика. Ребенок родился в императорском дворце, его отцом был Эльруд Коррино, и мальчика увезли в неизвестном направлении вскоре после рождения. Находясь в положении наложницы, Шандо не могла требовать, чтобы ребенка оставили с ней, и все последующие попытки отыскать дитя тоже не увенчались успехом. Супруги так и не узнали, что сталось с мальчиком. Он просто исчез.

Не в силах просто смотреть на последние приготовления, Иодам и Асуйо сами работали в поте лица, передавая в руки контрабандистов сокровища и припасы. Старый Асуйо сорвал с груди медали, а с плеч – знаки различия и швырнул их на землю. Скоро все люди Верниуса покинут базу и рассеются по просторам империи, не оставив никаких следов.

Тихо ругаясь сквозь зубы, Иодам и еще два человека паковали запасы пряности. Потом Иодам возглавил поездку на фабрику торговца водой Рондо Туэка. Надо было продать пряность за конвертируемую валюту, чтобы на вырученные деньги купить подложные удостоверения личности и дома на других планетах. Для перелета тоже нужны были немалые деньги.

В последние часы Доминик вывез из дома все свои вещи, избавившись от ничтожных сокровищ и сохранив только бесценные для него предметы: голографический портрет Шандо и миниатюрные кипсеки детей, которые значили для графа больше, чем самые несметные богатства. Он отвезет эти вещи Ромбуру и Кайлее, чтобы у них осталась память о родителях.

Вдохнув холод покинутого навсегда жилища, Доминик вдруг обратил внимание на детали, которых он не замечал раньше: трещины в стенах, неровности пола и выступы на потолке… но внутри оставалось непреходящее ощущение пустоты и тоска от бессмысленно растраченных лет. Пустота могла быть заполнена только кровью, и Доминик отчетливо это понимал. Он заставит Коррино платить за все.

И тогда его дети и народ Икса смогут гордиться своим вождем.

После того как все оружие, за исключением трех гаубичных зарядов и двух осадных боеголовок, было погружено на буксир, Верниус вышел на площадку. Косые лучи бледного низкого антарктического солнца отбрасывали на дно пропасти четкие черные тени. Граф до мельчайших деталей продумал нападение на Кайтэйн. Это будет внезапная атака. У Шаддама не будет времени даже на то, чтобы спрятаться под свой Трон Золотого Льва. Доминик не станет произносить напыщенных прощальных речей, не станет упиваться триумфом. Никто не узнает о его прибытии к императорскому двору. Не узнает до самого конца.

Эльруд Девятый давно мертв, а у нового падишаха-императора только одна жена – Сестра Бене Гессерит, и четыре дочери. Будет совсем нетрудно пресечь род Коррино. Доминик Верниус пожертвует жизнью для того, чтобы уничтожить императорский Дом, правивший империей со времени битвы при Коррине в течение нескольких тысяч лет. Что ж, можно признать это довольно выгодной сделкой.

Доминик тяжко вздохнул всей своей мощной бочкообразной грудью. Повернув голову в сторону отвесных стен провала, он увидел, как на площадку приземлился корабль Иодама, который вернулся с фабрики Туэка. Сколько же Доминик простоял здесь, бесчувственный, как статуя, если его люди успели обернуться туда и назад, а остальные успели погрузить почти весь атомный арсенал?

Из оцепенения его вывел громкий голос Иодама, который подбежал к графу. Лицо старого солдата было багровым, капюшон парки откинут назад.

– Нас предали, Дом! Я был на фабрике Туэка, она брошена! Все чужестранцы уехали. Фабрика закрыта. Рабочие в спешке упаковали свои пожитки и удрали.

Асуйо, тяжело дыша, добавил:

– Они не хотят быть рядом с нами, сэр, потому что здесь что-то должно произойти.

Изменился весь вид и поведение Асуйо. Несмотря на то что на нем не было теперь ни медалей, ни знаков различия, он вел себя, как настоящий офицер, докладывающий обстановку своему командиру и готовый выполнить боевой приказ.

Некоторые контрабандисты издали крик ярости. Лицо Доминика окаменело и приняло выражение мрачной решимости. Этого следовало ожидать. Даже после стольких лет сотрудничества Туэку нельзя было доверять полностью.

– Берите с собой все, что можете. Отправляйтесь в Арсунт, Карфаг или Арракин, и уходите отсюда до конца дня. Смените имена и документы. – Доминик жестом указал на старый тяжелый буксир. – Я же заберу оставшиеся боеголовки и вылетаю на этом транспорте один. Я должен выполнить свою миссию. И кроме того, меня ждут мои дети.

Меньше чем через час, когда заканчивались последние приготовления к эвакуации, над пропастью появились военные орнитоптеры – эскадрилья сардаукаров. Машины снизились и сбросили вибрационные бомбы, проломившие промерзлые стены. Лучи лазерных орудий превратили обломки стен пропасти в дым и пар, в расплавленный кратер посыпались освобожденные из ледяного плена камни.

Сложив крылья, имперские орнитоптеры пикировали в пропасть, похожие на стремительных хищных птиц. Пикируя, боевые машины сбрасывали бомбы, уничтожая стоящие на посадочной площадке транспортные корабли.

Неустрашимый Асуйо бросился к одному из орнитоптеров и быстро сел в кабину. Он завел двигатель, действуя так, словно рассчитывал получить еще одну медаль или очередное звание. Когда орнитоптер взмыл вверх, засветилась башня с турельными пушками. Асуйо не стал тратить время на бесплодную ругань по поводу предательства Туэка и коварства сардаукаров, он начал действовать. Но прежде чем старый воин успел сделать хотя бы один выстрел, луч лазера одного из орудий превратил его машину в облако смазки и падающего вниз горящего металла.

Военно-транспортные орнитоптеры приземлились, и из них высыпались похожие на осатаневших насекомых вооруженные до зубов огнестрельным оружием и ножами десантники.

С невероятной точностью сардаукары уничтожили двигатели транспортного корабля, блокировав атомное оружие на его борту. Опальный граф не сможет взлететь и не отомстит императору на Кайтэйне. Глядя на полчища сардаукаров, Доминик понимал, что ни он, ни его люди не смогут выбраться отсюда. Путь к отступлению отрезан.

Выкрикивая команды, Иодам выполнял свой последний долг. Люди отступали, стреляя из разнокалиберных стволов по наседающим сардаукарам. Ножами или просто голыми руками императорские солдаты убивали любого контрабандиста, который встречался им на пути. Для солдат это была просто очередная тренировка, даже доставлявшая им некоторое удовольствие.

Иодам и немногие оставшиеся в живых контрабандисты отступили в туннель, где они могли забаррикадироваться и начать хоть как-то защищаться. Странное дежавю посетило Верниуса. Он уже видел такую картину на Эказе. Только теперь луч лазерного ружья снес голову не брату Иодама, а ему самому.