Текст книги "Мифы Ктулху. Хаггопиана и другие рассказы"

Брайан Ламли
Мифы Ктулху. Хаггопиана и другие рассказы

Посвящается

светлой памяти Августа Дерлета

Предисловие

Заметки о Мифе Ктулху, Августе Дерлете и издательстве «Аркхэм Хаус»[1]1
  “Foreword: Notes on the Cthulhu Mythos, August Derleth, and Arkham House”, 1988.
  Плешков К. П., перевод на русский язык, © 2018.


[Закрыть]

Этот сборник рассказов представляет собой парный том к вышедшему в издательстве «Солярис» сборнику моих повестей о Мифе Ктулху, и, как я уже говорил в предисловии к той книге, я вовсе не намерен давать здесь какое– либо развернутое определение Мифа, поскольку это уже сделали до меня многие другие. Кроме того, раз уж, судя по всему, вы выбрали данную книгу для чтения, вполне разумно предполагать, что вы уже знакомы с самым бессмертным и самым захватывающим творением Г. Ф. Лавкрафта. По крайней мере, он заложил основу Мифа, и с тех пор тот продолжает разрастаться в разных направлениях, подобно расширяющейся зоне зараженной земли и растительности вокруг «Выжженной пустоши» Лавкрафта, – но куда быстрее!

Когда заходит речь о Мифе, большинство автоматически ассоциируют его с Лавкрафтом, что в некоторой степени справедливо, поскольку Ктулху был его творением… но сам Миф – нет. Он появился на свет, когда друзья Лавкрафта – коллеги-писатели, с которыми он постоянно переписывался, некоторые редакторы и другие, кому он сам предлагал взять за основу его литературное творчество, – начали писать собственные рассказы на ту же тему. Но более прочная основа Мифа была заложена лишь после того, как Август Дерлет создал издательство «Аркхэм Хаус» с целью обессмертить Лавкрафта, где и начал публиковать собственные «стилизации» под Лавкрафта и так называемое совместное творчество, вместе с произведениями других авторов в том же стиле. Фактически первый настоящий краеугольный камень лег в фундамент Мифа после того, как в издательстве «Аркхэм Хаус» вышла ставшая вехой в его истории антология Дерлета «Рассказы о Мифе Ктулху» – книга, наконец связавшая воедино казавшуюся нескладной конструкцию. Дерлет собрал в ней весьма удачный список произведений, некоторые из которых, благодаря их едва заметному, но манящему сходству, их темам и аллюзиям, озадачивали и захватывали меня еще в те времена, когда я читал их по отдельности в тех или иных журналах или антологиях. Теперь во всей своей полноте они придали Мифу видимость порядка, сделав его более понятным и осмысленным.

В книге содержалось немало рассказов бывших корреспондентов и друзей Лавкрафта, таких как сам Дерлет, Роберт И. Говард, Кларк Эштон Смит, Фрэнк Белнап Лонг, Роберт Блох, Дж. Вернон Ши, и некоторых других, а также тех, кто пришел в мир Мифа относительно недавно, таких как Рэмси Кэмпбелл, Колин Уилсон и я сам. Я считаю «Рассказы о Мифе Ктулху» отличным чтением, а сделанный Дерлетом подбор материала первоклассным… но разве я мог бы сказать иначе? Все-таки это было самое первое издание в твердой обложке, где появился мой рассказ – точнее, два.

В любом случае, с исключительно личной точки зрения, я полагаю, что стоящая на втором месте лишь после «Некроскопа» моя книга-прорыв, «Рассказы о Мифе Ктулху», вероятно, была намного важнее для меня, чем любая другая; мой экземпляр давно уже зачитан почти до дыр!

Но, если говорить о Дерлете и издательстве «Аркхэм Хаус», я был отнюдь не первым (и не последним) автором, чей первый вклад в литературу обрел воплощение в блестящем ледерине от фирмы «Холлистон Блэк» – ни в коем случае! Дерлет опубликовал первый сборник Роберта Блоха, «Открыватель пути», и первое издание в твердом переплете романа А. Э. Ван Вогта «Слэн», даже первую книгу Рэя Бредбери «Темный карнавал». Были и многие другие, а некоторым еще предстояло появиться даже после того, как в число авторов издательства вошел я, пришедший относительно поздно.

Так что однозначно следует поблагодарить за все это Августа Дерлета, особенно за сохранение работ Лавкрафта, включая пять обширных томов его писем, но, главное, за то, что он обратил внимание «Аркхэма» на Миф Ктулху. Однако получил ли он в действительности подобную благодарность?

По сути – нет. Напротив, Дерлета немало критиковали в определенных кругах с точки зрения его интерпретации Мифа, главным образом за то, что, создавая его несколько поверхностное «определение», он ввел в него религиозные элементы, параллельные христианской мифологии и внешне не слишком уживающиеся с изначальными намерениями Лавкрафта. Это и некоторые другие мелкие «преступления», совершенные за недолгое время его редакторской деятельности (когда в числе прочих были опубликованы произведения длинного перечня авторов, которыми пренебрегали другие), создали ему славу «еретика», к чему, как ни парадоксально, приложили руку те, кто настаивал на лишенной какой-либо религиозности идеологии Мифа Лавкрафта! Порой мне на самом деле кажется, что самые фанатичные читатели Лавкрафта сделали богом или, по крайней мере, возвели в ранг идола – его самого!

Протест против «ереси» был столь силен, что критике подвергалось название антологии Дерлета, «Рассказы о Мифе Ктулху», и сам Миф. Это произошло, главным образом, потому, что другой представитель Великих Древних, Йог-Сотот, рассматривается как более значимая фигура всего пантеона. Но, как я уже отмечал, можно ли было ожидать, что Дерлет опубликует книгу под названием «Рассказы о Мифическом цикле Йог-Сотота»? Слишком длинно, сложно и даже, можно сказать, слишком смешно. В то же время название «Рассказы о Мифе Ктулху» вполне удачно не только по краткости, но и потому, что «звучит» столь емко.

Лично я считаю, что если говорить о Г. Ф. Лавкрафте, то усилия Августа Дерлета можно назвать героическими. Именно благодаря ему Миф продолжает жить. И точно так же, благодаря ему, снова с моей личной точки зрения, я стал тем, кем являюсь сейчас: относительно успешным автором книги, которую вы держите в руках, и многих других.

Все это объясняет, почему вновь я посвятил книгу – именно эту книгу – памяти Августа Дерлета…

Брайан Ламли

Призывающий Тьму[2]2
   “The Caller of The Black”, from the collection of the same name, Arkham House, 1971.
  Плешков К. П., перевод на русский язык, © 2018.


[Закрыть]

Это один из первых моих рассказов, написанный в 1967 году, когда еще не была опубликована ни одна из моих работ. «Призывающий Тьму» – производное не только от работ Г. Ф. Лавкрафта, но и других авторов, в особенности Августа Дерлета. Оглядываясь назад, я полагаю, что, вероятно, это была преднамеренная хитрость; именно такие рассказы публиковал Дерлет, именно такие я читал в его сборниках и антологиях, и это был рассказ о Мифе Ктулху. Если коротко, я занимался «изучением рынков», но единственным рынком, на который вышли мои работы, оказалось издательство «Аркхэм Хаус»! В любом случае рассказ Дерлету понравился, и в конце концов он увидел свет в 1971 году в моей первой изданной в «Аркхэм Хаус» книге, под тем же самым названием «Призывающий Тьму». Кстати, Тьма с большой буквы в названии – тоже преднамеренно, поскольку, как вам предстоит узнать, Тьма эта, можно сказать, единственная в своем роде… и слава богу!

На монолитах древние высекли предостережение:

 
Тем, кто использует силы ночи, чтобы они не принесли
Гибель самим себе, когда их оплакивать будут другие
Вместо них самих…
 

Джастин Джеффри[3]3
   Джастин Джеффри – поэт-бодлерист, герой рассказа Р. Говарда «Черный камень», автор поэмы «Люди Монолита».


[Закрыть]

Однажды ночью, не столь давно, я штудировал некоторые из древних книг, которыми имею удовольствие обладать. Меня побеспокоил стук в прочные двери моего жилища, Блоун-хауса. Возможно, более правильным было бы сказать, что в дверь отчаянно колотили, а не стучали. В то же мгновение я инстинктивно понял, что должно случиться нечто из ряда вон выходящее – и предчувствие меня не обмануло.

Ночь выдалась ветреной. Когда я открыл дверь, чтобы впустить стоящего на пороге худого незнакомца, порыв ветра принес вместе с ним горсть осенних листьев. Он быстрыми порывистыми движениями нервно стряхнул их с одежды и волос. От незнакомца исходила ощутимая аура страха, и я подумал о том, что могло его так напугать. Вскоре мне предстояло об этом узнать. Слегка дрожащим голосом он представился, назвавшись Кэботом Чемберсом.

Слегка успокоившись после бокала хорошего бренди, Чемберс сел перед горящим камином и рассказал историю, которую счел мало правдоподобной даже я, хотя мне доводилось слышать немало странного. Мне были знакомы некоторые легенды, в которых говорилось о существовании подобного во времена древней юности Земли. Но я был уверен, что большая часть Темного Знания погибла с началом царствования цивилизованного человечества – или, самое позднее, во времена библейского «Сожжения Книг». В моей богатой библиотеке оккультных и запретных книг есть такие работы, как «Подлинные заметки о Некрономиконе» Фири, отвратительный «Хтаат Аквадинген», перевод «Фрагментов Г’харна» сэра Эмери Уэнди-Смита (неполный и сильно сокращенный), потрепанный экземпляр «Пнакотических рукописей» (возможно, поддельный), практически бесценные «Культы упырей» и многие другие, включая такие труды по антропологии, как «Золотая ветвь» и «Культ ведьм» мисс Мюррей. Однако мои знания о том, что описывал Чемберс, оставались крайне смутными и отрывочными.

Но я отвлекаюсь. Чемберс, как я уже говорил, был крайне напуган, и вот что он мне рассказал:

– Мистер Титус Кроу, – сказал он после того, как в достаточной степени успокоился и согрелся после ночной прохлады, – честно говоря, не знаю, почему я пришел к вам, так же как не знаю, чем вы можете мне помочь. Я обречен, обречен Черной Магией. И, хотя я сам навлек ее на себя, и мне известно, что жизнь, которую я вел, нельзя назвать достойной подражания, мне вовсе не хочется, чтобы для меня все закончилось точно так же, как для бедняги Саймондса!

Услышав это имя, я удивился, поскольку фамилия Саймондс совсем недавно упоминалась в прессе в контексте не слишком приятных событий. Случившийся с ним сердечный приступ или мозговой спазм был столь же неожиданным, как и необъяснимым, но теперь, возможно, Чемберс мог в некоторой степени пролить на него свет.

– Это все этот фанатик Гедни, – продолжал Чемберс. – Он уничтожил Саймондса, а теперь преследует меня. Мы с Саймондсом, люди, можно сказать, вполне состоятельные, стали последователями дьявольского культа Гедни. Просто от нечего делать. Мы оба были холостяками, и наша жизнь превратилась в нескончаемый парад ночных клубов, спортивных клубов, мужских клубов и прочих клубов. Вам подобная жизнь может показаться не слишком скучной, но поверьте, какое-то время спустя даже самая большая роскошь и лучшие удовольствия утрачивают свой вкус, заставляя искать самые изысканные – или извращенные – ощущения. Так было и с Саймондсом, и мной, когда нас познакомили с Гедни в одном из клубов. И когда он предложил нам испытать подобные ощущения, мы с радостью стали членами его культа.

О да, это звучит смехотворно! Вы знаете, что многие считают его всего лишь очередным сумасшедшим? Мы даже не догадывались о том, чего от нас ждут, и после того, как мы прошли первый процесс инициации в загородном доме Гедни недалеко от Лондона, занявший почти две недели, мы вдруг оказались лицом к лицу с истиной. Гедни – дьявол, и один из самых отъявленных. По сравнению с ним маркиз де Сад в расцвете сил выглядит анемичным кретином. Господи, если вы читали Коммода, вы имеете базовое представление о Гедни. Но вам следует заглянуть в труды Каракаллы, чтобы по-настоящему оценить глубины его нечестивой души. Загляните как-нибудь в колонку с объявлениями о пропавших без вести!

Естественно, мы попытались выйти из игры, и нам бы это удалось, если бы Саймондс, несчастный дурак, не оказался чересчур болтлив. Проблема с Саймондсом заключалась в том, что он любил выпить. Однажды вечером, чересчур перебрав, он открыто унизил Гедни и все его фокусы, не зная, что нас в этот момент окружали люди из команды Гедни – к тому же полноправные члены его культа! Возможно, этот дьявол специально приставил их к нам, чтобы проверить. Так или иначе, с этого все и началось. Вскоре Гедни прислал нам приглашение на ужин в клуб, который он посещал, и мы из любопытства пошли. Думаю, если бы не пошли, это тоже ничего бы не изменило. Просто все случилось бы несколько быстрее, только и всего. Само собой, Гедни уже успел выманить у нас немалую сумму денег, и мы думали, что, вероятно, он хочет еще. Но мы ошибались! За напитками, в своей обычной самоуверенной манере, он начал угрожать нам самыми страшными карами, какие только можно вообразить, если мы когда-либо осмелимся его порочить. Ну и Саймондс, как всегда, ощетинился и намекнул на полицию. Если бы взгляды могли убивать, Гедни прикончил бы нас прямо на месте. Но вместо этого он просто встал и ушел, сказав нечто насчет «визита Тьмы». До сих пор не понимаю, что он имел в виду.

Пока Чемберс рассказывал, голос его становился все громче, едва не срываясь на истерику, но, когда я наполнил его бокал, он, похоже, взял себя в руки и продолжал уже более нормальным тоном:

– Три дня назад мне позвонил Саймондс – да, в ту самую ночь, когда он умер. С тех пор я чувствую себя словно на краю пропасти. Потом я вспомнил, что слышал что-то о вас и о том, что вы многое знаете о подобных вещах, и пришел к вам. Когда Саймондс звонил мне в ту ночь, он сказал, что нашел в почтовом ящике конверт без адреса и что ему не понравился вид лежавшей внутри карточки. Он сказал, что она напомнила ему о чем-то неописуемо зловещем и что он уверен – ее прислал Гедни. Он попросил меня приехать к нему. До его городской квартиры оставалось полмили, когда у меня сломалась машина. Сейчас, если подумать, то оно и к лучшему. Я пошел дальше пешком, и мне оставалось пройти всего квартал, когда я увидел Гедни. Вид у него был такой, что достаточно повидать однажды, чтобы никогда не забыть – черные как ночь волосы, зачесанные назад, густые брови над пронизывающими глазами, какие часто можно встретить у людей с очень сильным характером. Если вы видели фильмы ужасов с Белой Лугоши[4]4
  Бела Лугоши – актер театра и кино, уроженец Венгрии. Славу ему принесло исполнение роли графа-вампира в фильме, ставшем классикой киноиндустрии ужасов – «Дракула». Снимался, главным образом, в амплуа злодеев.


[Закрыть], вы поймете, что я имею в виду. Он в точности такой же, хотя лицо у него более худое, чем-то похожее на лицо мертвеца.

Он стоял в телефонной будке, не замечая меня. Быстро попятившись, я скрылся в подворотне, откуда можно было за ним наблюдать. К счастью, он меня не видел. Похоже, он был полностью сосредоточен на своем занятии. Он говорил по телефону, склонившись над ним, словно стервятник над трупом. Господи! Никогда не забуду выражения его лица, когда он вышел из будки! Чудо, что он меня не увидел, пройдя совсем рядом с подворотней, где я стоял. Я как можно сильнее вжался в темный угол, и, хотя, как я уже сказал, он меня не видел, я разглядел его очень хорошо. Он смеялся – если выражение его лица можно описать подобным словом. Говорю вам, никогда не встречал кого-либо, выглядевшего столь устрашающе. А в ответ на его чудовищный смех послышался отдаленный крик!

Сначала он был едва слышен, но неожиданно стал громче, а затем внезапно оборвался, оставив после себя лишь далекое эхо. Крик доносился со стороны квартиры Саймондса.

Когда я добрался туда, кто-то уже вызвал полицию. Я был одним из первых, кто его увидел. Кошмарное зрелище. Он лежал вытянувшись на полу, в халате, мертвый. И его лицо! Говорю вам, Кроу, в ту ночь произошло нечто чудовищное.

Но – учитывая то, что я видел до этого, то, чем занимался Гедни в телефонной будке, – больше всего привлек мое внимание в этой жуткой квартире именно телефон. Что бы там ни случилось, оно произошло, когда Саймондс говорил по телефону, поскольку трубка была сброшена с рычагов, болтаясь на конце провода…

На этом рассказ Чемберса, по сути, заканчивался. Я протянул ему бутылку и новый бокал и, пока он ими занимался, воспользовался возможностью, чтобы снять с полки старую книгу, которую мне когда-то повезло найти в Каире. Название ее мало что вам скажет, достаточно лишь того, что содержание ее составляют многочисленные заметки, суть которых касается ряда сверхъестественных заклинаний. Текст этой книги отчасти позволяет отнести ее к категории «не для слабонервных». Я знал, что в ней имеется упоминание о «Тьме», той самой, о которой Гедни говорил Чемберсу и Саймондсу, и я быстро проглядел ее. К несчастью, книга в очень плохом состоянии, хотя я и предпринял меры против ее дальнейшего разрушения, и единственная ссылка, которую я сумел найти, заключалась в словах:

 
Крадущая воздух, Крадущая свет…
Тень – поглоти моих врагов…
 

Бросался в глаза один весьма заметный факт. Независимо от того, что в действительности повлекло смерть Саймондса, в газетах отмечалось, что на его теле имелись все признаки удушья…

Меня это крайне заинтересовало. Само собой, Чемберс не мог поведать свою историю полиции, поскольку что, по сути, они могли предпринять? Даже если бы они и нашли в его рассказе нечто необъяснимое или странное и, возможно, решили бы провести расследование, сам Чемберс был свидетелем того, что Гедни находился в телефонной будке, по крайней мере, в ста ярдах от потерпевшего в момент его смерти. Нет, вряд ли он мог пойти в полицию. Говорить с представителями закона о другой деятельности Гедни означало навлечь подозрения на себя – учитывая его «инициацию», – а ему вовсе не хотелось, чтобы об этом кто-то знал. Однако он чувствовал, что должен что-то сделать. Он опасался, что судьба, постигшая Саймондса, уготована и ему – и не ошибся.

Прежде чем Чемберс покинул мой дом, оставив меня предаваться размышлениям, я дал ему ряд указаний, сказав, что если он каким-то образом получит открытку, похожую на ту, которую упоминал Саймондс, со странным узором, он должен немедленно связаться со мной, а затем, пока мы не встретимся, запереться в своем доме и никого не впускать. Кроме того, после звонка мне он должен был отключить телефон.

После того как он ушел, я достал свою папку с необычными газетными вырезками и нашел сообщение о случившемся с Саймондсом. Поскольку это произошло недавно, мне не пришлось долго искать. Заметку о Саймондсе я сохранил потому, что меня не удовлетворило заключение коронера. У меня зародилось некое подозрение, нечто вроде шестого чувства, подсказывавшего, что тут явно что-то нечисто. Память меня не подвела. Я перечитал строки, от которых мне в свое время в первую очередь стало не по себе. Полиция обнаружила в сжатом кулаке Саймондса обрывки чего-то похожего на открытку из очень тонкой бумаги. На ней виднелись странные, написанные чернилами символы, но фрагменты не удалось собрать воедино, и их оставили без внимания, сочтя несущественными.

Я знал, что среди колдунов у менее цивилизованных народов имеется обычай предупреждать намеченную жертву о ее предстоящей судьбе. Обычно с этой целью несчастному вручают некий зловещий символ, а затем, дав ему испугаться до полусмерти, колдун вызывает в присутствии жертвы – или на расстоянии слышимости – дьявола, которому предстоит выполнить грязную работу. Появляется ли дьявол на самом деле или нет – это уже другой вопрос. Но одно можно сказать наверняка – жертва почти всегда умирает… Естественно, будучи до мозга костей суеверным дикарем, он умирает от страха… Или нет?

Сначала я считал, что нечто подобное имело место и в случае с Саймондсом и Чемберсом. Один из них, вероятно, с чьей-то помощью, уже напугался до смерти, а со вторым происходило то же самое. Нервы у Чемберса, когда я его видел, явно были не в порядке. Однако теория моя оказалась ошибочной, и вскоре мне пришлось ее радикальным образом пересмотреть. Через несколько часов после ухода из Блоун-хауса Чемберс позвонил мне, и голос его звучал на грани истерики.

– Господи, я получил это письмо! Этот дьявол прислал мне его. Послушайте, Кроу, вы должны немедленно приехать. После того как я ушел от вас, я зашел немного промочить горло и только что вернулся домой. И знаете, что я обнаружил в коридоре? Конверт, вот что, а внутри него – ту самую чертову открытку со странным узором! Она меня до смерти пугает. Он меня преследует, эта свинья! Кроу, я запер двери, как вы сказали, и могу открыть входную дверь дистанционно из своей комнаты, чтобы впустить вас, когда вы приедете. У вас ведь «мерседес», да? Кажется, да. Как только вы скажете, что приедете, я положу трубку и отключу телефон. Так вы приедете?

Я ответил, что буду через несколько минут, и повесил трубку. Быстро одевшись, я поехал прямо к его дому. Поездка заняла около пятнадцати минут, поскольку дом его находился на окраине города, возле старой водяной мельницы. Дом стоял на отшибе, и, подъезжая к нему, я с удивлением отметил, что все огни в доме горят, а входная дверь распахнута настежь! Когда я затормозил, меня частично ослепили фары второго «мерседеса», с ревом промчавшегося мимо меня в сторону дороги. Выскочив из машины, я попытался разглядеть его номер, но меня отвлекли раздавшиеся из дома крики.

Жуткие вопли ужаса доносились откуда-то сверху, и, подняв взгляд, я увидел темную тень, падавшую на зарешеченное окно. Тень, похоже, была странным образом искажена, ибо, несмотря на человеческие очертания, выглядела крайне объемистой, больше напоминая тень гориллы. Я зачарованно смотрел, как эта черная карикатура отчаянно царапает себя – и вдруг понял, что движения ее мне знакомы! Точно такими же Чемберс сбрасывал с себя листья у меня в коридоре.

Но это явно не мог быть Чемберс – тень принадлежала намного более грузному человеку, некоему толстяку, даже с учетом необъяснимого искажения! Я в ужасе наблюдал за ней, не в силах пошевелиться, в то время как вопли становились все громче, а трясущаяся, скребущая себя тень все больше. Внезапно крики сменились бульканьем и стихли, распухшие руки конвульсивно дернулись и поднялись вверх, словно в немой мольбе. Чудовищный силуэт продолжал увеличиваться, по мере того как его обладатель, шатаясь, двигался в сторону окна, словно не видя ничего перед собой. А потом, на несколько мгновений, когда он упал на тонкую решетку окна, я его увидел – огромное черное подобие человека, которое с треском проломило окно, со звоном разбитого стекла вышибло раму и, вывалившись в ночь с тошнотворным треском ломающихся костей, рухнуло у моих ног.

Изломанное тело, лежавшее передо мной на покрытой гравием дорожке, выглядело совершенно обычно… и принадлежало Кэботу Чемберсу!

Сумев наконец хоть как-то взять себя в руки, я осмелился разжать крепко стиснутый правый кулак трупа и обнаружил в нем то, что и предполагал. Холодеющие пальцы сжимали хрупкие обрывки того, что, как я знал, когда-то было чем-то вроде открытки. На некоторых более крупных фрагментах виднелись символы, которые, насколько мне было известно, можно было отождествить лишь с рядом клинописных надписей на Разбитых колоннах Гефа.

Я позвонил в полицию, не называя себя, и быстро уехал, ибо весь дом теперь был пропитан запахом странной, неестественной смерти. Бедняга Чемберс, подумал я, отъезжая, – вероятно, увидев тот, второй, «мерседес», он решил, что это я. Я старался не думать о тени или о том, что она означала.

В ту ночь я плохо спал. Первое, что я сделал, проснувшись на следующее утро, – осторожно поинтересовался архивными данными о деятельности некоего мистера Джеймса Д. Гедни. У меня много друзей, занимающих посты, благодаря которым они порой бывают мне крайне полезны, когда требуется кое-какая детективная работа. Друзья помогли мне и на этот раз, значительно облегчив задачу. Я выяснил телефонный номер Гедни, которого не было в справочнике, и сделал ряд заметок о его личных предпочтениях и антипатиях, а также запомнил имена его друзей, клубов и мест, где он часто бывал, – в общем, составил свое представление об этом человеке. То, что мне удалось узнать, лишь подтверждало мнение Чемберса. Те, с кем общался Гедни, относились к людям самого худшего сорта, а места, которые он посещал, были в основном весьма сомнительного характера. У него не было никаких видимых средств к существованию, и, тем не менее, он выглядел весьма состоятельным, владея, в числе прочего, большим загородным домом, и, что самое интересное, новеньким «мерседесом». Все остальное, что я узнал о Гедни, бледнело на фоне одного лишь этого факта.

Следующим моим шагом, после завершения «досье» на Гедни, стало выяснение всех подробностей о таинственной сущности под названием «Тьма», на что я потратил почти неделю, разыскивая ряд уникальных томов в полутемных и не менее уникальных архивах Британского музея. Я так же внимательно изучил собственные книги, которые тоже нельзя было отнести к числу обычных. В музее, с разрешения куратора Отдела особых изданий, еще одного моего друга, я получил доступ к самым таинственным и внушающим ужас томам, но мне не повезло. Единственная ссылка, которую мне удалось найти – чему в свете последовавших событий я придаю особое значение, – оказалась в одной из моих собственных книг, о которой я упоминал раньше. Четыре бессвязных строчки из «Людей монолита» Джастина Джеффри – и ничего больше.

 
На монолитах древние высекли предостережение
Тем, кто использует силы ночи, чтобы они не принесли
Гибель самим себе, когда их оплакивать будут другие
Вместо них самих…
 

Потом я вспомнил своего американского друга, обладавшего удивительной эрудицией в области фольклора и всего связанного с ужасами и темными силами. В прошлом он учился под руководством признанного гения в области древних преданий, Уилмарта из Мискатоникского университета[5]5
  Вымышленный университет, расположенный в вымышленном городе Аркхэм, штат Массачусетс. Придуман Говардом Лавкрафтом.


[Закрыть]. Мы обменялись парой интересных телеграмм, и именно этот житель Новой Англии впервые рассказал мне о птетолитах – доисторической расе полулюдей, якобы обладавших умением призывать дьяволов, которых они насылали на своих врагов. В самом начале времен, если верить легендам о Гиперборее, птетолиты посылали подобных дьяволов против Эдрила Гамбиза и его Адских орд, укрывавшихся на донеолитическом острове Эсипиш в тогдашнем Северном море. К несчастью для птетолитов, они, похоже, забыли о своих собственных предупреждениях, ибо именно старейшины их собственного племени в еще более древние времена высекли на Разбитых колоннах Гефа:

 
Пусть тот, кто зовется Тьмой,
Помнит об опасности —
Жертву его может защитить
Заклятье текущей воды,
Которая обратит заклятье
Против самого, его вызвавшего…
 

Отсюда, как я понимаю, и выдающиеся строки Джеффри. О том, что в точности случилось с птетолитами, не сохранилось никаких сведений, или сведения эти были уничтожены, за исключением невнятных намеков в самых невразумительных книгах. Я знаю лишь, что в одном тибетском монастыре есть монахи, которые знают и понимают многое из подобных вещей. Если история и сохранила что-то, кроме самых поверхностных деталей о гибели птетолитов, то записи об этом, вероятно, сгорели во времена охоты на ведьм в шестнадцатом – семнадцатом веках, и, за исключением нескольких случаев, о которых я упоминал, от подобных знаний сегодня ничего не осталось.

За исключением этой информации из Аркхэма, остальные результаты моих исследований полностью меня разочаровали. Одно лишь можно было сказать наверняка – я полностью отказался от своей теории о самовнушенной смерти от страха. И Саймондс, и Чемберс были достаточно умны, чтобы не поддаться воздействию любого колдуна, кроме того, это не объясняло происходившего с тенью Чемберса. Более того, Гедни явно не был колдуном, и отчего-то я не сомневался, что он имеет доступ ко вполне реальному и разрушительному магическому средству. Последняя телеграмма, полученная из Америки, окончательно меня в этом убедила.

Я полностью доверяю Абдулу Альхазреду, которого многие называют «Безумным Арабом». И, хотя мой экземпляр «Заметок о Некрономиконе» Фири вряд ли можно назвать надежным руководством, книга самого Альхазреда, или ее перевод, сделанный в Мискатоникском университете, – совсем другое дело. Мой ученый друг нашел в «Некрономиконе» ссылку, где упоминается Тьма. В ней говорилось следующее:

«…из пространства, которое не является пространством, в любой момент, когда произнесены Слова, обладающий Знанием может вызвать Тьму, кровь Йибб-Тстлла, которая живет отдельно от него и пожирает души, которая удушает и которую называют Тем, кто Топит. Лишь в воде можно избежать утопления, ибо то, что в воде, уже не тонет…»

Это было все, что мне требовалось, чтобы разработать план – опасный план, но, учитывая, сколь болезненно реагировал Гедни на тех, кто ему угрожал, он наверняка должен был дать результат.

Вскоре я начал претворять план в жизнь. Сначала, притворившись пьяным, я начал посещать места, где бывал Гедни, предаваясь своим пресыщенным удовольствиям. В конце концов мне показали на него в одном из ночных клубов с сомнительной репутацией. Вряд ли это требовалось, поскольку описание Чемберса полностью ему подходило, и наверняка я и сам узнал бы этого человека, не будь там столь многолюдно и полутемно.

Затем, в разговоре с людьми, которые, как я знал, были непосредственно связаны с Гедни, я дал понять, что я бывший друг обоих погибших и что они рассказывали мне о Гедни как об омерзительном чудовище, которого, если представится такая возможность, я с радостью бы разоблачил. Слегка заплетающимся языком я добавил, что собираю на него досье, которое намерен в конечном счете представить властям. Но, хотя я играл роль обычного пьяницы, на самом деле я еще никогда не был настолько трезв за всю свою жизнь. Я был уверен, что затеянная мною игра приведет к результатам, которые мог бы обратить в свою пользу лишь абсолютно здравомыслящий человек.

Однако прошло больше недели, прежде чем мой поступок возымел действие. Я сидел в тускло освещенном Демон-клубе, пьяно облокотившись о стойку бара. Возможно, я слегка переигрывал, поскольку, прежде чем я понял, что Гедни здесь, он уже оказался рядом со мной. Я уже знал о его способности подавлять других одним своим видом, но даже при всем при этом оказался не готов к встрече. Этот человек излучал власть. Он был настолько высок, что даже мне приходилось смотреть на него снизу вверх со своих шести футов роста. Одетый в плащ с безвкусным воротником, он смотрел на меня темными пронизывающими глазами, демонстрируя пренебрежительно-надменное отношение – которое, как я знал, было наигранным.

– Мистер Титус Кроу, как я понимаю? Стоит ли мне представляться? Думаю, нет – вы уже меня знаете, или думаете, будто знаете. Позвольте мне кое-что вам сказать, мистер Кроу. Вы идете по очень опасному пути. Уверен, вы понимаете, что я имею в виду. Мой совет вам, мистер Кроу, – не будите спящую собаку. Я слышал о вас – вы своего рода оккультист, обычный дилетант, с которым я в другой ситуации даже не стал бы связываться. К несчастью, вы отличаетесь извращенным образом мыслей и клеветническим языком. Мой совет – прекратите совать свой нос в дела, которые вас не касаются, прежде чем мне пришлось бы принять соответствующие меры. Что скажете, мистер Кроу?

– Гедни, – ответил я, – если я не ошибаюсь, вы самое отвратительное воплощение зла, и вам доступны знания, которые в ваших руках несут угрозу душевному здоровью всего мира. Но вам меня не запугать. Я сделаю все возможное, чтобы доказать, что вы ответственны за смерть, по крайней мере, двух человек, и предать вас в руки правосудия.