Текст книги "Мифы Ктулху. Хаггопиана и другие рассказы"

Проход то сужался, то расширялся, потолок становился то выше, то ниже. Но по мере того, как свет факела позади становился все слабее, пока, наконец, не скрылся за поворотом, и по мере того, как Тарра забирался все глубже и глубже, он начинал понимать, что здесь потрудилась не только природа. Стены украшали высеченные изображения богов и демонов, то и дело попадались вырубленные из сталактитов изваяния королей и королев, сидевших на каменных тронах. Здесь была целая галерея богов – давно забытая или почти забытая мифология – и тех, кто когда-то поклонялся божествам из этого древнего пантеона.

Тарра невольно содрогнулся, пробираясь среди ухмыляющихся горгулий и жутких демонов, мимо гигантских спрутов и увенчанных коронами существ с широко раскрытыми ртами, напоминавших скорее ящериц, чем людей. А после второго поворота он внезапно очутился в большом зале – самом сердце этого тайного, когда-то священного места.

Или все-таки не в самом?

Ибо здесь, где свет факела не достигал потолка, с которого свисали массивные каменные клыки, а сталагмиты образовывали плоские пьедесталы для жутких уродов, каких хроссак даже не мог себе представить, отпечатки ног в пыли вели прямо к центру зала, где горел еще один факел, небрежно воткнутый между когтей каменного человекоящера. А у когтистых ног идола лежали связки сухих палок, на концах смазанных смолой.

Тарра поджег новый факел и прошел еще несколько шагов по следам Дизма, к самому центру зала. Именно тут следы заканчивались или, вернее, уходили вниз!

Между двумя тронами-сталагмитами, на которых восседали крылатые спруты (как было известно Тарре из древних легенд его родины, изображавшие омерзительного бога Ктулху), начинались вырубленные в камне ступени, уходившие по крутой спирали в неведомую бездну. Из зияющей ямы поднимался дым от факела Дизма и слышался стук падающих камней.

Тарра понял, что зашел уже достаточно далеко. Здравый смысл подсказывал ему, что стоит вернуться назад. Но что дальше? Бессмысленно теперь было делать вид, что он не знает о тайне старика, поскольку Дизм наверняка заметил бы отсутствие двух факелов. И в любом случае, хроссаком двигало лишь любопытство, а отнюдь не желание получить больше, чем ему уже предложили. Ему вовсе не хотелось причинять старику какой-либо вред (по крайней мере, на данном этапе), но он не видел и каких-либо причин оставаться в неведении о подземной сокровищнице. К тому же ему хотелось знать, зачем кому-то потребовалось отправляться туда посреди ночи. Что именно влекло старика? Новые сокровища? Но на это наверняка нашлось бы время и позже. К несчастью, Тарра не учел, что алчность некоторых может быть безгранична и для нее не существует пределов!

Он шагнул на первую ступень, потом на вторую, и начал спускаться в желтом свете горящего факела. После крутого поворота лестница заканчивалась залом поменьше, где точно так же стояли друг напротив друга два каменных изваяния Ктулху, на этот раз по краям уходившей в темноту круглой шахты. На тяжелом пьедестале одного из изваяний была закреплена веревочная лебедка с привязанным к ней большим медным ведром. Со второго пьедестала свисала уходившая во тьму веревочная лестница. Заглянув за край шахты, Тарра увидел внизу, на невообразимой глубине, мерцающий огонек факела Хаджа Дизма.

Внимательнее приглядевшись к веревочной лестнице и убедившись, что она достаточно прочна, хроссак сел на край шахты и всем весом повис на перекладинах лестницы. Та удержала его без каких-либо усилий, и он начал спускаться, но тут же остановился.

Надоедливый маленький Тарра, таившийся где-то в глубинах его сознания, снова что-то шептал ему, пытаясь предупредить. Но о чем? Если старик отважился отправиться сюда в такую пору, наверняка тут нет ничего по-настоящему опасного? Заглушив отчаянно нашептывавший внутренний голос, Тарра огляделся вокруг.

Сидя на краю ямы, он посветил во все стороны факелом. В стенах действительно виднелись таинственные ниши и углубления, из которых, казалось, наблюдали за ним чьи-то невидимые глаза. Но кто мог за ним наблюдать? Разве что каменные идолы! Тарра презрительно фыркнул, отбрасывая нелепые мысли. В любом случае, Хадж Дизм был внизу, о чем свидетельствовал огонь его факела. Что ж, еще немного, и…

Зажав тонкий конец факела в зубах он снова ступил на веревочные перекладины и начал спускаться. Пока что Тарра ни разу не ошибся…

Труба быстро расширялась, подобно горлышку кувшина, и всего через три десятка перекладин Тарра коснулся земли. На полу пещеры лежал факел, который он видел сверху, но самого Хаджа Дизма…

Держась одной рукой за лестницу, хроссак медленно повернулся кругом, высоко подняв факел. Его окружали новые статуи Ктулху и других представителей его пантеона. А рядом… открытый сундук, высеченный из сплошного камня, содержимое которого рассыпалось по полу вокруг. Но какое содержимое!

Словно во сне, Тарра шагнул навстречу сказочному сокровищу и уже протянул к нему руку, когда откуда-то сверху послышался хриплый, отдающийся эхом смех Дизма.

Присев, он развернулся и прыгнул назад к лестнице, которая в то же самое мгновение унеслась вверх, скрывшись из виду, и, что куда важнее, став недосягаемой. Только теперь Тарра понял, сколь жестоко его одурачили и в какой ловушке он оказался.

– Хроссак? – раздался сверху гортанный голос Дизма. – Тарра Хаш, ты меня слышишь?

– Прекрасно слышу, старик, которому я доверился! – бросил в ответ Тарра.

– Тогда слушай же, – насмешливо сказал тот, – и я поведаю тебе всю свою историю, ибо я видел, насколько ты любопытен, и уверен, что мой рассказ тебе понравится.

– Не сомневаюсь, – прорычал Тарра. – Можешь считать меня невольным слушателем!

Он тоже рассмеялся, но смех его был горьким.

– На самом деле, – сказал Дизм, – я действительно вышел из Эйфры с караваном, но, уверяю тебя, чисто по необходимости. Возможно, ты слышал о серных ямах между Эйфрой и Холодным морем?

Тарра о них слышал. Серные ямы, остатки жерл потухших вулканов, служили местом отбытия наказания под бдительными и жестокими взглядами стражников, которые были немногим лучше самих преступников. Говорили, будто за каждый год, проведенный в этих адских дырах, человек стареет на десять лет, и что их кожа быстро становится морщинистой и желтой от… работы!

Именно – морщинистой и желтой. Вздохнув, Тарра печально покачал головой и, усевшись в пыль, посмотрел вверх.

– Значит, ты сбежал?

– Не так быстро, хроссак! Да, ты прав, я действительно провел там три долгих года! И все это время я планировал свой побег – то, о чем там думает каждый, – пока в конце концов откладывать стало больше нельзя. Видишь ли, со мной там был один человек, от которого остались лишь кожа да кости, и перед смертью он рассказал мне об этих гробницах. Указания его были проще простого – иди вокруг южной оконечности гор Лохми, пока не найдешь водопад и озеро, и так далее. Он сам побывал здесь, наткнувшись на это место почти случайно, а потом, нагруженный сокровищами, угодил в руки горцев. Имевшиеся при нем богатства привели их в столь благоговейный трепет, что они оставили его в живых, даже позволили оставить себе пару безделушек, прежде чем слегка поколотили и показали направление на Эйфру. Несколько недель спустя он приковылял в этот пользовавшийся дурной славой город, голодный, оборванный и больной, так что когда люди увидели его жалкие самородки и драгоценные камни… Кем он еще мог быть, кроме как вором? В итоге у него отобрали последнее и отправили в серные ямы, где я его и встретил, когда меня бросили туда за убийство. К тому времени он провел там уже четыре года, и то, как долго ему удавалось избежать смерти, стало почти легендой. Однако, как бы там ни было, все рано или поздно умирают, и он не стал исключением…

Он часто рассказывал мне историю об этих гробницах с сокровищами, но никогда не говорил о том, как туда добраться, вплоть до самого конца, прежде чем испустить последний вздох. И тогда я понял, что он сказал правду, ибо какой смысл лгать перед смертью? Он знал, что ему конец, и ему нечего было терять.

Мне тоже нечего было терять, и потому я при первой же возможности сбежал. Это нелегкая задача, Тарра Хаш – бежать из серных ям. Я оставил после себя троих мертвых стражников, а четвертого сделал калекой, но в конце концов оказался на свободе. И мне было куда бежать.

С помощью драгоценностей, которые я забрал у убитых стражников, мне удалось купить себе место в караване, который я встретил на перевале в горах Лохми, после чего я потратил немало времени на то, чтобы убедить двух проводников перейти на мою сторону, несмотря на всю их преданность хозяину каравана. О да, сокровище – великий соблазн, как ты уже обнаружил.

– Что? – грубо прервал его Тарра. – Ха! Можешь забрать все свои хваленые сокровища, Хадж Дизм, и счастливо оставаться. Я последовал за тобой лишь из-за своего проклятого любопытства, и жалею о собственной глупости!

Дизм снова усмехнулся, но на этот раз более мрачно.

– Что ж, ты наверняка слышал, что любопытство сделало с кошкой?

Тарра кивнул, едва не застонав от бессильной злобы. Глубоко вздохнув, он стиснул кулаки, так что напряглись мышцы на руках, и сказал:

– Но я также слышал, что у кошек девять жизней. Уверяю тебя, Хадж Дизм, в одной из них некая крыса обязательно попадется коту в лапы!

– Хватит, хроссак! – проворчал старик. – Что я слышу? В своем незавидном положении ты еще осмеливаешься угрожать? Полагаю, ничего хорошего нашим будущим отношениям это не сулит! Так что думай, что говоришь. Лучше дай мне закончить, прежде чем еще глубже увязнуть в трясине. Видишь ли, я человек благоразумный, и, несмотря на все твое предательство, я…

– Предательство? – снова прервал его Тарра, не веря собственным ушам.

– Конечно! Разве ты не пошел следом, когда я ухаживал на закате за верблюдами, и не шпионил за мной? Я думал, что, возможно, ты обнаружишь пещеру за водопадом уже тогда. Но нет, тебя нужно было еще подтолкнуть. И я это сделал – сегодня ночью! Я знал, что ты последуешь за мной, – и так оно и случилось. Любопытство, говоришь? Думаешь, я поверю? Я что, такой же глупец, как и ты?

– Удивительно! – выдохнул Тарра. – Так, значит, я говорю с убийцей, который сам в этом признался?

– И неоднократным! – согласно кивнул Дизм. – Их всех следовало убить. Но в любом случае это к делу сейчас не относится. Так что слушай меня… на чем я остановился? Ах, да…

Я путешествовал вместе с караваном, удаляясь все дальше от серных ям, а по дороге набирая себе сообщников для охоты за сокровищами. А на полпути вдоль восточного края Лохми на нас напали горцы. И их было много. Возможно, в иной ситуации проводники, которых я перевербовал, остались бы, чтобы сражаться и умереть за своего законного хозяина, но теперь у них был новый хозяин, пообещавший им богатства. И снова сработал старый принцип, Тарра Хаш, а именно: бедняк рискует всем ради крайне малого, но жажда богатого к жизни намного сильнее, ибо ему есть ради чего жить. Так было и с проводниками – мои нашептывания пробудили в них глубинные желания, поставив перед выбором: остаться бедным и, возможно, умереть, или сбежать, чтобы выжить и разбогатеть. Стоит ли говорить что-либо еще? Сомневаюсь…

– Ты заманил этих предателей сюда, – кивнул Тарра, – бросив караван на милость горных варваров. Очень хорошо, и где же теперь твои последователи?

– Увы, не знаю, – ответил Дизм, и хроссак почувствовал, как тот пожал плечами. – Кроме того, что ты сейчас ближе к ним, чем я.

– Что? – вздрогнув, Тарра огляделся вокруг в мерцающем свете гаснущего факела. Лежавший на полу факел Хаджа уже давно погас. – Хочешь сказать, что они здесь, внизу?

– Где-то там. Большего я сказать не могу, я довольно давно их не видел… – на этот раз голос Дизма прозвучал по-настоящему мрачно.

– Ты имеешь в виду, что с ними случилась какая-то беда, а ты не попытался найти их и спасти?

– Что? Спуститься туда? – Старик изобразил притворный ужас. – Разве я не объяснял? Ты говоришь с человеком, который три долгих года трудился в серных ямах, забыл? И ты думаешь, что я добровольно позволю заключить себя в новую темницу? Ибо она наверняка свела бы меня с ума! Нет, Тарра Хаш.

И снова хроссаку, несмотря на всю его отвагу, стало не по себе.

– Ты уморил их голодом! – бросил он, сплюнув в пыль.

– Вовсе нет! – возразил Дизм. – На самом деле я хорошо их кормил. В избытке мяса и рыбы, и воды тоже, если она им требовалась. Я обещал им, что они получат еду каждый раз, когда наполовину наполнят это ведро золотом и драгоценными камнями. Если больше, то веревка могла порваться. А если дать им более прочную, то они наверняка бы по ней выбрались. Так или иначе, они не голодали, и я исполнял свое обещание…

– И это было их единственной наградой – пока они работают, ты будешь их кормить? – Тарра с отвращением покачал головой. – Ты называл их «молодыми бойцами». Скорее уж – перепуганные щенки.

– О нет, – ответил Дизм. – Надо признать, их побуждал работать не только голод.

От его слов, произнесенных негромко и бесстрастно, у Тарры пробежал мороз по коже. Помолчав, он ответил, стараясь говорить как можно более ровно:

– Что ж, в таком случае скажи, старый лис, что еще побуждало их трудиться? Или лучше ответь прямо, как они умерли.

– Я скажу тебе две вещи, – спокойно проговорил Дизм, – насчет их награды. И еще одну, насчет моего возраста, ибо лис вовсе не стар. Да, я выгляжу старым, ибо серный пар разъел мои горло и легкие, а кожа моя пожелтела, но я не стар. Да, мой живот распух от голода, а руки и ноги стали узловатыми от тяжкого труда. Но на самом деле я ненамного старше тебя, Тарра Хаш, и это горький, но факт.

– Я уже сам это отметил, – сказал Тарра, – но…

– Но дай мне договорить! – на этот раз резко прервал его Дизм. – Ты хотел знать про награды? Очень хорошо. Первое: я собирался добыть четыре полуведра сокровищ, всего четыре, а затем спустить лестницу и позволить им выйти, после чего каждый из нас троих получил бы свою долю. Второе: чем быстрее они работали, наполняя ведро, тем лучше для них, ибо время их, вероятно, было… ограниченно.

Ограниченно? Тарре не понравилось это слово.

– У тебя не хватило бы для них еды?

– Нет, в озере и вокруг него ее полно, как ты сам видел. Подумай еще.

– Ты не смог бы подготовить для них достаточно факелов?

– Нет, с этим тоже не было никаких проблем.

– Тогда что? – нахмурился Тарра.

Послышался самодовольный хриплый смех Дизма.

– Не могу точно сказать, – наконец ответил он. – Просто… мой друг в серных ямах кое о чем меня предупреждал.

– Вот как?

– Да, ибо, умирая, он рассказал мне также и о том, что древняя раса королей, которым принадлежат эти гробницы и сокровища, поставила вокруг своих склепов и саркофагов неких стражей и что даже сейчас защитные заклинания давно умерших чародеев продолжают действовать. Что означает – это место проклято, Тарра Хаш, и чем дольше ты остаешься там, в настоящем лабиринте из могил, как ты вскоре узнаешь, тем ближе ужас!

IV

Ужас? Хроссаку вовсе не нравилось это слово. К тому же он нисколько не сомневался в истинности сказанного Дизмом, поскольку этим объяснялось, почему местность вокруг озера осталась необитаемой. Как кочевники, так и горцы вполне могли опасаться подобных мест. Наконец он обрел дар речи:

– И в чем же суть этого ужаса?

– Кто знает? – ответил Дизм. – Во всяком случае, не я, ибо двое, отправившиеся туда до тебя, уже ничего мне не расскажут. Но кое-что они все же мне сказали, а именно то, что в одной из гробниц есть две статуи целиком из золота, изображающие крылатых спрутов, похожих на каменных идолов в соседних пещерах. И, нагрузив для меня три полуведра сокровищ, они вместе отправились обратно, чтобы принести мне одну из этих статуй. Этот поход должен был стать для них последним, но, увы, они так и не вернулись… Но тебе нужен новый факел, хроссак, поскольку твой гаснет.

Он бросил вниз смазанную жиром вязанку хвороста, и Тарра быстро ее поджег.

– Итак, – помолчав, продолжил Дизм, – вот что я предлагаю. Найди мне ту гробницу и принеси золотого спрута – и этого будет достаточно.

– Достаточно?

– Тогда я удостоверюсь, что ты честный человек и достоин стать моим партнером в наших будущих предприятиях. А когда статуя будет у меня, я спущу лестницу, и мы вместе отправимся в Хланги, а оттуда в Клюн.

Тарра не смог удержаться от смеха, хотя и слегка истерического.

– И я должен в это поверить? Да, я глупец, Хадж Дизм – большой глупец, как ты уже доказал, – но не настолько!

– Гм! – проворчал Дизм, бросая вниз еще несколько факелов. – Что ж, подумай. Я могу и подождать. Сколько будут ждать стражи-демоны – другой вопрос. А пока что – осторожнее, я спускаю ведро.

Сверху на веревке опустилось ведро. Тарра сразу же схватился за веревку, проверяя ее на прочность, а когда ведро опустилось на пол, рванулся вверх, подтягиваясь на руках. Ему удалось взобраться лишь на высоту человеческого роста, но ни дюймом выше. С негромким звоном веревка оборвалась, и хроссак свалился прямо на ведро.

– Ай! – простонал он, поднимаясь на ноги.

– Ай, говоришь? – усмехнулся сверху Дизм. – Если бы веревка выдержала, Тарра Хаш, все было бы куда хуже! Думаешь, я стал бы тут просто так сидеть, пока ты вылезал бы из дыры? У меня есть острый как бритва нож, которым я мог бы порезать веревку, тебя или и то и другое вместе. Да, знаю, ты поступил так от отчаяния. Что ж, попытка не удалась, так что хватит дурачиться, ладно? Сейчас я немного спущу веревку, и ты сможешь сделать на ней узел, а потом отправишься на поиски статуи спрута. Но предупреждаю – еще один такой подвиг, и я заставлю тебя принести обе!

– Хорошо, – тяжело дыша, ответил Тарра, – но сперва скажи мне кое-что. Прямо здесь, в паре шагов, стоит большой каменный сундук с сокровищами. Твои двое подручных наверняка притащили его сюда для тебя. Так почему же его содержимое так и не подняли наверх?

– А! – сказал Дизм. – Его они должны были поднять в четвертый раз, когда рассказали мне про статуи. Я просто забыл.

– Значит, – кивнул хроссак, – вернувшись с этим сундуком, то есть с четвертой, а не третьей частью добычи, как ты утверждал, эти идиоты рассказали тебе про золотых идолов в виде крылатых спрутов, после чего ты отказался от последней доли сокровищ ради описанного ими, куда большего чуда. Так?

– Примерно так, да. Спасибо, что напомнил. И, прежде чем отправиться на поиски, ты не мог бы…

– Нет, не мог бы! – в гневе бросил хроссак. – Либо содержимое этого сундука, либо один из тех проклятых идолов, если смогу их найти, но не то и другое сразу. Впрочем, могу предположить, что твои подручные говорили тебе то же самое.

– Гм! – раздраженно проворчал Хадж Дизм. – Похоже, ты вовсе не столь глуп, хроссак. Но… я уже решил насчет идола, так что лучше иди, найди и принеси его.

– Не так быстро, – сказал Тарра. – Сперва дай слово – ты в самом деле вытащишь меня наверх, когда я вернусь со статуей?

Впрочем, он прекрасно знал, что Хадж Дизм этого не сделает.

– Даю слово, – очень серьезно ответил тот.

– Пусть будет так, – сказал хроссак. – А теперь, куда мне идти?

– Все-таки я был прав, – усмехнулся Дизм. – Ты глуп, и к тому же глух как пробка! Откуда мне знать, куда тебе идти? Я бы посоветовал идти по следам в пыли, как ты недавно шел по моим…

V

Вскоре Тарра уже точно знал, что подразумевал лис-Дизм под лабиринтом. Следуя за отпечатками сандалий в пыли, он переходил из пещеры в пещеру, ничем не отличавшихся друг от друга, словно ячейки пчелиных сот. Здесь был настоящий некрополь, где в жутком изобилии громоздились у стен кости, а горы черепов достигали до пояса. Останки принадлежали отнюдь не мертвым королям – лодыжки большинства скелетов сковывали кандалы, давно превратившиеся в ржавчину, на плечах виднелись почти окаменевшие ярма, а на правой руке каждого скелета отсутствовал мизинец, что указывало на принадлежность к числу королевских рабов.

Тарра поморщился. В те времена они были всего лишь дикарями, несмотря на все признаки цивилизации – искусство резьбы по камню и обработки металла, любовь к драгоценностям и давно забытые похоронные ритуалы, реликтами которых остались лишь эти кости. Но у него не было времени размышлять об обычаях тех, чей народ был уже стар, когда пустыня была еще молодой; нужно было многое сделать, к тому же сейчас хроссака заботили вовсе не поиски золотых идолов!

Тарра Хаш слишком хорошо помнил годы, которые он провел в подземной темнице Нуд Анноксина в Тинхле. Он никогда не думал, что ему вновь придется пережить подобное, и тем не менее… Что ж, жизнь коротка, и Тарра вовсе не намеревался провести здесь остаток своих дней. Мысли медленно обретали форму в его мозгу, словно клочья тумана над плодородной землей.

Слегка вздрогнув, – видимо, от холода, решил хроссак, поскольку не взял с собой одеяло, – он прошел еще через несколько пещер, постоянно следуя за отпечатками ног в пыли, но по одну сторону от них, так, чтобы его собственные следы оставались отчетливыми и свежими, учитывая, что здесь уже кто-то побывал до него. По крайней мере, в этом состояло его преимущество. Но его предшественников, в отличие от него самого, было двое. Да что там, в этой обители смерти Тарра был бы сейчас рад даже крысе, не то что другому человеку!

Его предшественники… Он подумал о том, какая судьба их постигла. Что ж, вскоре ему предстояло выяснить и это.

Но пока нужно было найти что-нибудь наподобие крюка и еще что-нибудь наподобие веревки. Лис не мог сидеть наверху вечно, ему тоже нужно было есть и пить. Да, крюк и веревку. Но что могло сгодиться на их роль? Может, длинная золотая цепь? Нет, она слишком мягкая и слишком тяжелая, а весь прочий металл наверняка полностью проржавел. Занятый этими мыслями, Тарра, однако, ни на мгновение не забывал о том, что здешние «стражи» могли бодрствовать даже в данный момент, если только они не были порождением обычных страхов, вызванных воображением Хаджа Дизма.

Наконец в свете горящего факела он вошел в центральный зал, подобный ячейке пчелиной королевы в центре ее улья – королевы или короля, или многих королей. В стенах были вырублены глубокие ниши, в каждой из которых стоял массивный саркофаг, высеченный из цельного камня, а пол вокруг этих древних гробов усеивали несметные сокровища!

Но посреди круглой пещеры с куполообразным потолком покоилась самая грандиозная гробница из всех – настоящий мавзолей, с высокой мраморной крышей на резных мраморных колоннах, а вход в него сторожили…

Сторожили? Тарра содрогнулся, вспомнив о «стражах». Но, так или иначе, гробницу действительно сторожили два золотых спрута, с крыльями и прочим, восседавшие на постаментах из оникса по обе стороны зловещих ворот. Испытывая благоговейный трепет, ибо это наверняка было место последнего упокоения величайшего из древних монархов, хроссак шагнул вперед, воткнул факел в грудную клетку скелета, лежавшего у подножия левого постамента, медленно выпрямился, чувствуя, как мурашки бегут по его голым рукам, ногам и спине, и… отскочил, будто ужаленный змеей!

Какое-то время Тарра стоял в мерцающем свете факела, с отчаянно бьющимся сердцем, чувствуя неодолимое желание бежать, но что-то приковало его к месту, ноги словно вросли в камень. Он не сводил взгляда со скелета, из ребер которого торчал шипящий факел, скелета, до сих пор одетого в рваную накидку и кожаные сандалии, такие же, как и те, что оставили недавние следы в вековой пыли!

Несколько раз глубоко вздохнув, хроссак заставил себя успокоиться, подавляя дрожь в руках и ногах. Вздохнув в третий раз, он медленно присел и наклонился вперед, разглядывая жуткие останки. Кости выглядели так, будто их сожгли едкой кислотой. Кое-где на них виднелись липкие черные следы, вероятно, от вытекшего сгоревшего мозга. Остатки кожи напоминали иссохший пергамент, а череп… с ним было хуже всего.

Челюсти были разинуты в застывшем крике, в пустых глазницах, словно испуганные призраки, шевелились тени. Подняв дрожащей рукой факел, Тарра направил его в сторону второго постамента. Как он и подозревал – сам не зная отчего, – у его подножия лежал еще один скелет в точно таком же состоянии. И снова в голове хроссака эхом отозвалось слово «стражи».

Но изваяния были сделаны всего лишь из золота, а не некоей чуждой плоти и крови, и даже если бы они были живыми – если бы они действительно были стражами, – при таких размерах они вряд ли могли представлять какую-либо угрозу. Несмотря на все тошнотворное искусство создавшего их мастера, они выглядели не более чем осьминогами!

Взглянув в невидящие золотые глаза и на сложенные крылья, Тарра положил ладони на приподнятые щупальца. Холодное золото, не представляющее никакой угрозы. И, тем не менее, хроссаку показалось, что статую покрывает влажная пленка, некая могильная слизь, от которой она казалась скользкой на ощупь. Это лишь помешало бы ему тащить золотое изваяние. А если ему не удастся найти заменители для крюка и веревки, придется положиться на Хаджа Дизма, по крайней мере, поначалу.

Обойдя вокруг постамента, он обхватил брюхо идола руками и приподнял. Да, тяжело, но в ведро, скорее всего, войдет. Вот только… выдержит ли веревка?

Веревка! В его мозгу вновь вспыхнул мысленный образ веревки и крюка. Поставив идола обратно на постамент, Тарра наклонился и потянул за лохмотья, прикрывавшие скелет таинственным образом убитого мертвеца. От его прикосновения они рассыпались – видимо, то, что сожгло плоть на костях, подействовало и на грубую ткань. Нет, веревка из нее вряд ли получилась бы, но у него возникла мысль получше. Дизм сам обеспечит его веревкой!

Сначала, однако…

Проверив начавший угасать факел, хроссак повернулся к открытым дверям гробницы. Он знал, что им движет чистое любопытство, и помнил, что говорил про любопытство Хадж Дизм – но, тем не менее, нужно было выяснить, что это за король, погребение которого в незапамятные времена стало причиной массовой бойни в этих пещерах и в их окрестностях.

Остановившись перед высоким темным проемом, он выставил перед собой факел и увидел…

Внутри стоял не украшенный резьбой гроб, но массивный трон, на котором, гордо выпрямившись, сидела высохшая мумия, за бесчисленные столетия слившаяся с мраморным креслом в единое целое. Настоящее ископаемое существо. Да, существо, ибо оно никогда не было человеком.

Войдя, Тарра подошел к трону, постамент которого доходил ему до груди, и взглянул на то, что в свое время должно было внушать ужас. Даже сейчас это существо выглядело ужасающе. Но… оно было мертво, а мертвые никому не могут повредить. Или?..

Он высоко поднял факел.

Мумия принадлежала человекоящеру, высокому, худому, с вытянутой головой; из лишенных плоти челюстей торчали кривые клыки, а с высохшего подбородка до сих пор свисала козлиная бородка из жестких волос. Голову украшала корона из драгоценных камней, а когтистая лапа сжимала узловатый жезл из черного дерева.

Значит, так выглядело существо, каменное изваяние которого Тарра видел в верхних пещерах. И это действительно был король над королями, намного более жестокий, чем любой король-человек. Он снова посмотрел на жезл. Удивительная вещь. Хроссак протянул руку к жезлу из черного дерева и потянул, но тот от времени прирос к иссохшей клешне, став с ней одним целым. Он потянул сильнее – и услышал позади низкий рокот!

В следующее мгновение случилось несколько вещей сразу…

Вдруг Тарра снова вспомнил свой сон об огромной закрывающейся каменной двери. Затем он понял, что на самом деле жезл не закреплен в лапе, но соединен золотой цепочкой с рычагом в подлокотнике трона. И, наконец, еще не успев подумать об этом до конца, он метнулся назад, упав и выскользнув на животе из гробницы в тот самый миг, когда дверь с грохотом обрушилась по дуге вниз. Тарра почувствовал, как чудовищная плита коснулась его пяток, и услышал отдающийся эхом грохот – в точности так, как ему снилось!

Факел отлетел в сторону, прочертив линию в пыли, задымился и почти погас. Сразу же наступила темнота…

Не обращая внимания на страх и бегущие по спине мурашки, хроссак бросился к тлеющему факелу, подобрал его и резко развернулся кругом. Эффект получился двойным – вокруг него во внезапно наступившей темноте образовалось защитное кольцо, и одновременно снова ярко вспыхнуло пламя, заставив отступить тени.

Тяжело дыша и пытаясь овладеть собой, ибо случившееся почти лишило его мужества, хроссак неожиданно разозлился. Тарра Хаш не был берсерком в том смысле, как это понимали кровожадные северяне с фиордов, но когда он злился, он злился по-настоящему. Сейчас он был зол на себя за то, что не поверил собственным инстинктам, на неизвестного древнего архитектора за то, что тот сделал из гробницы смертельную ловушку, на ситуацию, в которой оказался (и которая еще могла стать безвыходной), но больше всего он был зол на презренного и ненавистного Хаджа Дизма, которому предстояло ответить за все случившееся. Нисколько не улучшил настроения хроссака и тот факт, что кожа на его ладонях, руках и груди начала страшно зудеть, чему он не мог найти никакого объяснения, кроме…

…кроме того, что именно этими частями тела он касался золотого спрута-идола!

Неужели тот зловещий металлический пот, который он заметил на изваянии, был некоей едкой кислотой? Неким ядом? Если так, то, очевидно, сила его иссякла за многие столетия. Прежде чем выйти из главного зала и направиться назад по собственным следам к входной шахте, Тарра наклонился, зачерпнул немного пыли и посыпал ею зудящие места. Затем он снова посмотрел на золотых идолов.

Они точно так же стояли на своих постаментах, как и раньше… и все же, казалось, что-то изменилось. Может, они чуть сильнее выпрямились? Или приоткрылись их глаза? А может быть, щупальца угрожающе вытянулись вперед, и покрывавший их слой слизи стал более толстым и скользким?

Хроссак фыркнул. Похоже, у него разыгралось воображение! Но хватит об этом, пора было незамедлительно претворять в жизнь свой план. Здесь было опасно. Нечто чудовищное случилось с теми, кто пришел сюда до него, время уходило, и могли появиться новые кошмары, о которых Тарра ничего не знал. Он быстро вернулся туда, где стояло привязанное к концу веревки ведро.

– Хо! – услышал Тарра хриплый голос, поджигая новый факел. – И где же мой идол, хроссак?

Тарра посмотрел вверх. На него смотрело казавшееся злобным и алчным лицо Дизма.

– Я нашел твоих проклятых идолов, лис, – крикнул он в ответ, – и чуть не погиб! Там ловушка, и я едва в нее не угодил!

– Но где идол? – настаивал Дизм.

Тарра быстро нашелся.