Текст книги "Пленница"

Глава 24

Мурад ничего не мог с собой поделать.

Словно какая-то неведомая сила заставила его вернуться и укрыться за густой зеленью, чтобы наблюдать за бассейном. Он понимал, что его поступки непростительны. Ведь Алекс – его госпожа. И он не имеет никакого права шпионить.

Хотя вряд ли это было можно назвать именно так. Скорее он просто подглядывал за нею.

И он любовался несравненным телом и лицом божественной красоты. Рыжие волосы полыхали огнем в лучах полуденного солнца, соперничая с блеском рубиновых стразов на ожерелье вместе с чудесными бутонами сосков.

Мурад и сам не смог бы сказать точно, когда по-настоящему полюбил ее. Сначала все казалось естественным, ведь ему полагалось относиться к госпоже с любовью и обожанием, пусть даже сила этих чувств и выходила за рамки обычной рабской преданности. Он довольствовался и тем, что мог постоянно быть рядом, ухаживать за ней, защищать ее. До некоторых пор.

До тех пор, пока не появился Блэкуэлл и пока он не увидел, что хозяйка любит другого мужчину.

Мурад сжал кулаки в бессильной ярости. Он не желал этой любви. Он не желал сгорать от ревности – тем более, что это был человек, которого он уважал и перед чьей доблестью преклонялся. Его тревожили проснувшиеся вдруг желание и страсть. В конце концов он всего лишь часть человека – евнух и раб.

Однако он так и не ушел из сада. И следил, как она села на край бассейна. Влажные волосы обрамляли завитками лицо и шею. Длинный непослушный локон прильнул к обнаженной груди. Никогда за всю свою жизнь не встречал он такой неземной красоты, да еще в сочетании с острым умом, отвагой и целеустремленностью. Она была неповторима. Неповторима настолько, что Мурад был готов поверить в ее путешествие из будущего – если бы не знал, что подобное невозможно.

Он зажмурился. Ах, он только зря мучает себя! Зачем эти безумные фантазии, ведь в них Александра была не хозяйкой, а возлюбленной…

– Мурад!.. – прошептала она.

Раб вздрогнул. Возле него стояла Паулина. Он почувствовал, как краснеет.

Паулина проследила за его взглядом, а потом заглянула ему в лицо. Пухлые губы скривились в легкой улыбке. Темные глаза лукаво блеснули.

Мысли Мурада по-прежнему были полны образом Алекс. Но перед ним оказалась Паулина, и взгляд юной наложницы был проницательным. Он неловко кашлянул. Не знал, что сказать, гадал, удалось ли ей прочесть его мысли.

– Ты искала меня?

– Пожалуй, что так. А чем это ты сейчас занимался, Мурад? – Она прищурилась. – Уж не подглядывал ли за тем, как купается твоя госпожа?

– Конечно, нет! – поспешно возразил он.

Паулина тихонько засмеялась и придвинулась поближе. Так, что ее вышитая жилетка, под которой ничего не было, коснулась его груди. Ее ладонь скользнула под его жилетку, погладила голую кожу, а потом опустилась к бедрам. Он с удивлением уставился на итальянку.

Конечно, он и прежде замечал ее. Кукольно красивая, непроходимо глупая – превосходная игрушка для Джебаля. И только.

– По-моему, ты хочешь Лили Зохару, – прошептала Паулина.

Мурад напрягся, готовый все отрицать. Но не смог сказать ни слова: ручка Паулины уже прокралась между бедер и умело ласкала его плоть. Мурад застыл на месте, не в силах оттолкнуть ее.

– Ты самый красивый из всех, кого я встречала, – шептала она, а тонкие пальчики продолжали свое дело. Мурад уже задыхался и обливался потом. – И я думала о тебе очень часто…

Мысли неслись каким-то бешеным галопом. Ему еще ни разу в жизни не приходилось заниматься любовью – и не потому, что не хотел, а потому, что был евнухом и рабом, то есть не имел доступа в эту область человеческих отношений. И вот теперь ошеломленно осознал, что вполне смог бы овладеть Паулиной. Но ведь он не хотел Паулину. Он хотел Алекс. Он хотел свою хозяйку с болезненной остротой, но не телом, а душою.

Но почему тогда так бурлит кровь в жилах? Почему так кружится голова? А тем временем пальчики Паулины продолжали волшебную игру с его телом.

Малютка улыбнулась и опустилась на колени. Мурад и верил и не верил в то, что происходит. А она уже пустила в дело язык. Мурад охнул. «О, великий Аллах, вот настоящий рай!»

Паулина обхватила его губами. А потом взяла в рот и стала сосать.

Мурад схватил ее за плечи. Его мысли перепутались от неистового желания и страха быть казненным, если его застанут с Паулиной. Но уже в следующий миг он вообще не мог думать. Горячий, ненасытный ротик лишил его рассудка. Мурад обхватил ее голову, воображая, что его пальцы запутались в нежных шелковистых локонах Алекс.

И уже через миг опрокинул Паулину наземь и сорвал с нее жилетку, чтобы добраться до пышных грудей. Чтобы сосать напрягшиеся соски. Она взвизгнула и забилась под ним, обхватив ногами за талию.

Мурад подавил в себе нерешительность. Что ж, пусть это другая женщина, он постарается представить, что перед ним Алекс. И он отважился погладить ее между бедер. И воскликнул от удивления. Она такая влажная, горячая – восхитительная!

– О да, пожалуйста! – молила Паулина, прильнув к нему.

Пальцы Мурада становились все увереннее. Так вот, значит, каковы на ощупь женщины! Горячие, мягкие и упругие… Невероятно упругие. Мураду немедленно захотелось овладеть ею, ворваться в эту упругую теплоту… Паулина забилась, он напрягся всем телом…

И почувствовал, что за ними наблюдают. Подняв глаза, Мурад встретился со злорадными, коварными глазками Зу.

– Она купается в саду, в бассейне, со своим рабом, – доложила Зу.

Джебаль, который крайне редко удостаивал своим посещением женскую половину дома, кивнул и пошел к галерее. Зу с улыбкой следила за ним.

Принц спустился с галереи и прошел по садовой дорожке, повернул за угол. И вдруг услышал странный звук – то ли человеческий стон, то ли звериный рык – откуда-то справа. Он хотел было повернуть туда, но что-то заставило его идти вперед. И через несколько шагов он застыл на месте.

Зохара, обнаженная, купалась в бассейне.

Джебаля словно ударили под дых.

Наконец сквозь завесу неистового желания прорвались какие-то мысли. Он вспомнил, что Зохара посмела наврать ему и он явился сюда, чтобы обличить во лжи, а не вожделеть к ней.

Всю ночь он не спал, думая, что бы предпринять. Если только ее вина будет доказана, несчастная получит по заслугам. Он готов даже продать ее с торгов по самой высокой цене. Но, безусловно, перед этим он непременно овладеет ею.

Набравшись решимости, он подошел к бассейну.

Она открыла глаза, увидела его, испугалась и неловко села на ступеньке. Прекрасное лицо залилось краской.

– Джебаль!

Он разглядывал ее, и не подумав улыбнуться. Она покраснела еще сильнее. Он не мог отделаться от мысли, что стоило бы сначала прыгнуть в бассейн и овладеть ею – а уж потом добиваться правды. Но вместо этого принц скрестил на груди руки и устремил на жену гневный взор. Он желал знать, почему ему лгали.

– Джебаль, – выдавила она, смущенно улыбаясь. Ее глаза невольно скользнули к одежде. – Ты искал меня?

– Да, искал.

– Я бы хотела прежде одеться, – нервно сказала она.

– Я бы предпочел, чтобы ты оставалась так, как есть, – с некоторым разочарованием возразил он.

Она испуганно взглянула на него.

– Это правда, – спросил Джебаль, – что не было никакого покойного супруга? Насколько мне известно, в Гибралтаре никогда не слыхали про английского дипломата Торнтона!

Краска мигом сбежала с ее лица.

– Это правда, – хрипло откликнулась Алекс. – Торнтону не пришлось служить в Гибралтаре.

– Каково твое настоящее имя, Зохара? – холодно осведомился он. Однако ярости уже не было. На ее место пришло неукротимое желание.

– Мое настоящее имя – Александра Торнтон!

– У тебя был муж?

– Нет. – Она отважно смотрела Джебалю в глаза.

Он едва не ударил ее. Все застлала алая пелена. Он готов был избить ее, взять прямо здесь, в бассейне, разорвать на части…

– Ты солгала!

– У меня был мужчина. Я любила его. Я думала, мы поженимся. Он так обещал. И я отдалась ему. А потом… – На глазах у бедняжки выступили слезы. – … Он бросил меня, Джебаль. Взял и бросил.

– Кто?

– Его звали Тодд. Тодд Уитман.

– Американец?

– Да.

Джебаль не спускал с нее глаз. Судя по всему, Зохара не врала.

– Ты сказала мне правду?

Она кивнула, ослепив его сиянием прекрасных глаз.

– Мы дружили с Тоддом еще с детства. И я влюбилась в него в пять лет. Мы вместе учились в школе. И еще подростками объяснились друг другу в любви. Даже наши семьи были уверены, что в один прекрасный день мы поженимся.

Джебаль верил Алекс. Он видел, что за чувства светились в ее глазах – едва заметная, умиравшая любовь и в гораздо большей степени – горе, сожаление о прошлом, боль и обида от старой раны.

– А он лишил тебя целомудрия и бросил.

– Он полюбил другую, – еле слышно прошептала она.

– Мне очень жалко тебя, – неловко произнес Джебаль.

– Могу я теперь одеться?

Принцу стало стыдно за свою жестокую выходку. Он протянул ей легкую рубашку. Снова зардевшись, она вскочила, выхватила одежду у него из рук и натянула на себя.

Однако Джебаль успел увидеть более чем достаточно. Еще ни разу в жизни он не обладал столь изумительно сложенной женщиной.

– Почему ты сразу не сказала мне правду?

Она посмотрела на него и тут же отвела взгляд.

– Потому что я отдалась мужчине, не являясь его женой, а в моей стране это считается смертным грехом.

– Здесь тоже. Но я понимаю тебя. – Он погладил ее по плечу и почувствовал, что бедняжку бьет крупная дрожь. А еще ему бросилось в глаза, что тонкая рубашка прилипла к мокрому телу, стали видны и пышные груди, и сильный плоский живот, и даже завитки волос на лобке. – Я хочу задать тебе еще один вопрос.

Она кивнула.

– Зачем ты отправилась в Гибралтар?

– Я бежала от самой себя. Тодд выставил меня круглой дурой. Мне стало безразлично, где я живу, да и живу ли вообще. И я поднялась на борт первого попавшегося корабля. Окажись я в тот момент в другом конце города, это мог бы стать первый попавшийся поезд. Судьбе угодно было, чтобы я попала сюда.

В мыслях у Джебаля мелькнуло, что Зу заслуживает наказания за попытку поссорить его с Зохарой. Первая жена позволяла себе вмешиваться чересчур часто и зашла слишком далеко. Ему надоели ее выходки.

– Вот теперь мне действительно все ясно, – нежно сказал принц, привлек Алекс к себе и заключил в объятия. Она испуганно взглянула на него.

– Не надо бояться, – прошептал он, гладя ее по спине. – В конце концов ты уже не девочка, и мы слишком долго ждали.

Его ладони скользнули ниже, и он прижался к ней, подхватив под округлые тугие ягодицы. Она ахнула, почувствовав его давно возбудившуюся, затвердевшую плоть.

– Здесь? Сейчас?

– Почему бы и нет? Я готов. Я был готов еще очень давно, Зохара.

Изумрудные глаза скрылись под пушистыми ресницами. Он воспринял это как покорность и расцеловал сначала трепетные веки, а потом припал к губам. Он изо всех сил старался не спешить и быть нежным, хотя все больше опасался, что нетерпение может сделать его грубым, как неопытного мальчишку.

Она издала какой-то звук. Наверное, сладостный стон. По крайней мере ему бы этого очень хотелось. Запыхавшись, он отодвинулся и сказал:

– Я люблю тебя. Я хочу тебя. Я схожу с ума от страсти!

– Только не здесь! – В широко раскрытых глазах светился ужас. – Прошу тебя, только не здесь!

– Все, больше я не стану откладывать ни минуты, Зохара. – Джебаль наклонился и взял в рот поднимавший тонкую ткань сосок. А потом взял ее руку и поместил у себя в паху. И чуть ли не силой заставил обхватить пальцами свой столб желаний.

Но Зохара пискнула полузадушенным голосом:

– Джебаль, разве ты хочешь вот так, публично демонстрировать всем наши отношения? Чтобы на нас могли глазеть все, кто пожелает? Как мы соединимся прямо в саду, на грязной дорожке?

Джебаль поднял голову. Он едва соображал от страсти, однако увидел на галерее двух рабов и, еле сдерживаясь, велел:

– Идем со мной, сейчас же!

Зохара побледнела как смерть.

– Не мог бы ты дать мне хоть чуть-чуть времени? – прошептала она наконец.

Джебаль сердито скривился, но не успел он открыть рот, как заметил, что в их сторону спешит его раб. Африканец шагал так решительно, что было ясно: у него важное известие. Принц вздохнул. Он не знал, на что решиться. В душе его боролись желание и великодушие.

– Ладно, я подумаю, – сказал он. – Чего тебе, Фила?

– Мой господин, паша велит тебе поторопиться в тронный зал!

– С кем он там?

– С визирем Фаруком и раисом Джоваром, мой господин!

– Я должен идти, – обратился Джебаль к своей красавице жене. – И наверное, позову тебя к себе сегодня вечером. Будь готова.

Она кивнула, не отрывая от него растерянного взгляда. В этот момент за спиной появился ее раб. Джебаль взглянул на Мурада, повернулся и пошел прочь. На галерее принц еще раз обернулся. Зохара, вцепившись в руку раба, с ужасом смотрела ему вслед.

– Алекс? – еле слышно спросил Мурад.

– Я опять едва не попалась, – хрипло сказала та, чувствуя себя совершенно разбитой. Даже после ухода Джебаля ей не стало легче. – Мурад! Что мне делать?

– Не знаю, Алекс, я принес новости.

– Что случилось? – встрепенулась она.

– Американцы произвели кое-какие перестановки, и именно их сейчас обсуждают паша с Фаруком и Джоваром.

– Что за перестановки? – У Алекс из головы мигом вылетели все страхи.

– Коммодора Морриса внезапно и срочно отстранили от командования эскадрой. На его место назначен Эдвард Пребл.

Алекс ахнула, мигом оценив, что могут означать для нее лично такие новости.

– О Господи! – Она заглянула в глаза Мураду. – Мы же только что успели составить план и обсудить все детали. Что теперь будет с побегом, Мурад?!

Раб ничего на это не ответил.

Глава 25

Ксавье сидел на террасе рядом с Таббсом и писарем. Он изнемогал от усталости. Еще никогда в жизни он не чувствовал себя таким усталым – и тем не менее приходилось заставлять себя думать. Ибо меньше чем через две недели он собирался совершить массовый побег, прикрыв его взрывом «Жемчужины».

Вроде бы все было готово. Получено согласие коммодора Морриса на прикрытие операции с моря. И уже условлено, когда и где это должно произойти. Все, кого следовало подкупить, получили взятки. Теперь оставалось лишь устроить взрыв на «Жемчужине» и, воспользовавшись суматохой, постараться проскочить к восточным воротам. Ксавье не питал иллюзий. Ситуация складывалась отнюдь не в пользу пленников, и слишком многие части плана могли оказаться под угрозой.

На ум пришел неземной, неотразимый облик Александры Торнтон. Капитан вскочил, не в силах спокойно думать об их размолвке. Ему до сих пор было стыдно за собственную грубость – и в то же время он не испытывал ни малейшего сожаления, что не удержался и поцеловал ее. Но, увы, поцелуй только разжег желание обладать ею. Впредь надо крепко держать себя в руках. А она много знает. Больше нельзя было сомневаться в том, что она шпионка, причем самого высокого полета, с весьма влиятельными источниками информации.

Однако он все еще хотел предоставить ей возможность бежать вместе с ним и его командой. Ведь в любом случае ее жизни каждую минуту угрожает опасность. И все в его натуре восставало против необходимости так рисковать жизнью дамы – пусть даже она и шпионка. Как только они с матросами убегут из тюрьмы, ей дадут знать. Он будет ждать у восточных ворот. И если их побег не удастся, если моряки угодят в ловушку, будут убиты в стычке или казнены – что ж, пусть разделит их судьбу.

От этих мыслей у Блэкуэлла голова шла кругом. Эта удивительная женщина не могла не понимать, какому риску себя подвергает. И в определенном смысле он не мог не отдать должное ее отваге.

Стараясь выбросить ее образ из головы, Ксавье подошел к краю террасы, залюбовался ночным небосводом и покрытой блестящей рябью поверхностью моря. Луна пошла на убыль. И в ее свете можно было различить, как неподалеку от входа в Триполитанскую гавань курсирует шведский бриг; на якоре стоит английский военный корабль. И ни малейших признаков присутствия американских моряков.

Вот уже две недели назад они сняли блокаду с города. Как раз тогда, когда она стала приносить хотя бы незначительные плоды. Что заставило Морриса принять такое решение?..

Увы, как ни старался, Ксавье не мог заставить себя уважать коммодора. Дурная слава летела впереди него. Александра была права: Моррис – никчемный тип, и ему с самого начала не нужно было отдавать под начало Средиземноморскую эскадру. Блэкуэлл тяжело вздохнул. Если бы их побег прикрывал кто-то другой, не Моррис! Но в конце концов от него всего-то и требовалось, что отправить в определенное время на берег пару вооруженных шлюпок да прикрыть их огнем орудий со своего корабля.

– К вам пришли, капитан, – негромко сказал Таббс.

Ксавье обернулся. Ну и чертовка! На террасу торопливо поднималась Александра со своим рабом. Оба, как всегда, были переодеты в бедуинов.

Она что, рехнулась? Или твердо решила подвести их обоих под топор?

И нельзя, нельзя ни в коем случае вспоминать о той дикой страсти, что забурлила в жилах, как только он сжал ее в объятиях. Ни за что на свете!

– Ксавье! – окликнула она. Вид у нее был очень встревоженный. Что-то случилось.

– Полагаю, ваше появление здесь и сейчас объясняется достаточно веской причиной.

– Да. – Она схватила его за рукав и отвела подальше от Таббса и писаря. – Моррис срочно освобожден от командования эскадрой! – Ксавье уставился на нее. – Как мы теперь сбежим?! – воскликнула она.

Очередной невероятный поворот судьбы – и их планы рухнули. Ксавье долго служил на флоте, он отлично понимал, что за такой ничтожный срок ему ни за что не успеть условиться с новым командованием о прикрытии. Сколько усилий пришлось потратить, чтобы уговорить Морриса! А тот, кто придет ему на смену, наверняка прежде всего станет подробно знакомиться с ситуацией на Средиземном море, прежде чем решится на какой-нибудь шаг. Проклятие!

– Временно исполняющим обязанности командующего назначен капитан Роджерс. – Она заглянула ему в глаза. – Что мы теперь будем делать?

– Как вам удалось все это узнать, Александра? – внимательно посмотрел на нее Блэкуэлл.

– Об этих новостях шепчется весь дворец. И Мурад рассказал мне. Сегодня было совещание у паши с Фаруком, Джоваром и Джебалем. – В ее голосе слышалось отчаяние. – Станет ли капитан Роджерс поддерживать нас?

– Если только он чрезвычайно отважный офицер, – ответил Ксавье. Странно, она потрясена не меньше, чем он сам. Почему? Неужели его подозрения беспочвенны? Но разве мог он так ошибиться? Или это еще одна ловушка?

– Но ведь большинство офицеров слишком осторожны, – сокрушенно заметила Алекс.

– И снова вы правы. Просто поразительное знание порядков на флоте!

– Мое… мое хобби – изучение истории морских войн.

– Да, – задумчиво ответил он. – По крайней мере вы так говорите.

Их взгляды встретились.

И тут же вернулась память о том, что он почувствовал, когда обнимал ее. Дыхание участилось, а чресла налились кровью.

Они оказались на краю гибели, и дерзкая мысль пронзила мозг: «А почему бы и нет? Она сама пришла сюда Она шпионка и не заслуживает обращения, достойного леди. А я мог бы заставить ее рыдать от восторга. Боже милостивый, почему бы и нет? Всего один-единственный раз…»

В ее глазах вспыхнуло мрачное зеленое пламя. Пушистые ресницы стыдливо опустились. Ксавье догадался, что для нее не секрет, какое направление приняли его мысли. Нежные щеки пылали.

И ночь словно сомкнула над ними свой бескрайний, усыпанный звездами покров. Ксавье больше не слышал негромкой беседы заключенных и храпа тех, кого сморил сон. Он не замечал, что рядом стоят Таббс с Куисандом, а по двору расхаживают охранники. Он и думать-то мог с трудом. Все тело покрылось испариной, хотя ночь была прохладной, а на узнике были надеты лишь дырявые холщовые шаровары. Усилием воли он заставил себя отвернуться.

– Что же нам теперь делать? – раздался сзади ее шепот.

Оказывается, она пользуется духами. Ксавье не замечал этого раньше и только сейчас ощутил нежный, сладковатый и ни на что не похожий аромат.

– Ксавье?

– Не знаю, – бросил он. Он хотел попросить ее уйти. Но слова не шли с языка.

Она коснулась его локтя. Мимолетное касание показалось самой страстной лаской.

– Должен же быть какой-то выход.

Он медленно, неохотно развернулся. И тут же их глаза снова встретились. «Почему бы и нет?» Для двух пленников, мужчины и женщины, укрытых древней как мир темной ночью, не существует принятых в обществе правил…

– Я устал, Александра. Доброй ночи.

Ошеломленно раскрыв глаза, она смотрела, как он проскочил мимо, направляясь к лестнице. И все же капитан задержался на верхних ступенях, чтобы убедиться, что она следует за ним.

В ушах шумело, во рту пересохло, он с трудом, сдерживался. Казалось, тело стало каменным. Другой возможности может и не быть. Здесь, в тюрьме, его жизнь ничего не стоит. Сколько ему еще осталось?

На пороге своей каморки он задержался и взглянул на нее. Она молчала, но он мог прочесть в ее глазах все. Не в силах вымолвить ни слова, просто подождал, пока она проскользнет внутрь, и вошел следом, не веря самому себе. А затем опустил циновку, служившую неким подобием двери. Алекс остановилась посреди комнаты, смотрела на него, тяжело дыша.

Он сжал кулаки. Он безумец. Сумасшедший. Иначе никогда бы не решился на такое.

– Я боюсь, – промолвила она.

– Я не причиню тебе зла, – искренне заверил Ксавье.

– Знаю. – Легкая улыбка мелькнула на прекрасном лице.

Внезапно возникло ощущение, что перед ним стоит не вероломная шпионка, а просто пленница Вера. Словно во сне, Ксавье протянул руку и погладил ее по щеке. Ее кожа была удивительно нежной и шелковистой. Одно касание вызывало неземной восторг.

Чувственные губы приоткрылись и выдохнули его имя. Изумрудные глаза сияли.

Он приподнял ее подбородок и наклонился. Их губы легонько коснулись. Раз. Другой. «О Боже!» – пронеслось в голове у Ксавье. В крови бурлили невероятные по остроте и силе страсти, и в то же время он на миг словно остолбенел.

Он любовался ее лицом.

А она медленно, нерешительно, завораживающими движениями принялась снимать бурнус. И в душе проснулось что-то такое, о существовании чего он прежде не знал и не желал знать. Она сняла повязку с головы. Рыжие локоны рассыпались по плечам. А в следующий миг бурнус соскользнул с округлых плеч, обнажая грудь.

Он разомкнул руки и беспомощно отступил на шаг. Ему пришлось это сделать. Иначе он бы попросту задохнулся.

Она продолжала раздеваться. В его мозгу одно за другим проносились видения из беспокойных снов последних ночей. Он снова представил, как они бегут по охваченному пожаром Триполи.

Он постарался выбросить эти видения из головы. И словно со стороны услыхал собственный голос:

– Как ты прекрасна!

– Я люблю тебя, Ксавье.

Он, потрясенный, заглянул ей в глаза. Ведь он не поддастся на эти уловки, верно? И тем не менее не в силах был отвести взор и весь дрожал.

Она стояла: рыжие волосы волшебным покрывалом блестели на плечах и грудях – видны были лишь соски.

И вот она подалась вперед.

Он схватил ее в объятия – и она приникла к нему всем телом. Их губы жадно раскрылись и слились воедино. Пышные груди прижались к его обнаженной груди.

Ксавье услышал свой собственный стон, когда его язык проник между ее губ. Загрубевшие от тяжкого труда руки жадно ласкали стройную, гладкую спину, а потом опустились ниже, под пояс шаровар. Она, тихонько вскрикнув, прижалась к нему еще теснее.

Вера, Александра, Вера… Он уже не понимал, которую из двух держит сейчас в объятиях.

И опять припал к ее губам, приподняв ее, как пушинку. Сильные пальцы проникли в горячее, влажное местечко между ног. И тут его оставила всякая осторожность.

Они рухнули на колени. Ксавье нетерпеливо срывал с нее шаровары, чтобы продолжить свои ласки. Она застонала.

А он наклонился, раздвинул ей бедра и погрузил лицо между ног. Он ничего не мог поделать – эта картина постоянно тревожила его в диких, безумных видениях последних недель. Его пальцы и язык, раздвигая нежную влажную плоть, проникали все глубже – лаская, пробуя, щекоча, снова и снова.

Она рванулась навстречу, шепча его имя. Ее колени бессильно обмякли.

Алекс послушно распростерлась под ним, как только он скинул свои шаровары. Обнимая податливое тело, он растерянно подумал, что никогда в жизни не чувствовал ничего подобного. И слился с нею воедино.

Он входил медленно, осторожно, упиваясь каждым мигом.

Она охнула.

Их глаза встретились. Они замерли, глядя друг на друга.

– О Боже, – вырвалось у Ксавье.

– Ксавье, – шепнула она, сияя влажными глазами.

Он не смог удержать контроля над своими чувствами, как только начал двигаться. Зажмурившись, он отдался самым диким инстинктам мужской натуры. Распаленный, неистовый, он раз за разом проникал все глубже.

И упивался тем, как страстно, слитно с ним движется ее тело – словно они уже давно были любовниками.

И вот Ксавье, сделав последний рывок, выкрикнул ее имя.

А мгновением позже она забилась под ним от экстаза.

Он не верил в то, что случилось здесь, сию минуту. Он был потрясен до глубины души.

Поспешно отвернувшись, капитан принялся одеваться. Она оказалась чрезвычайно опасна. И не только потому, что была шпионкой. Из-за нее он полностью перестал контролировать себя. Она лишила его даже способности рассуждать.

Честно говоря, он до сих пор не мог себе доверять – в отличие от нее.

– Это было чудесно, – хрипло промолвила она. Правда, в ее тоне прозвучала и вопросительная нотка.

Он не смел обернуться, боялся того, что могло быть написано сейчас у нее на лице.

Нахлынуло запоздалое сожаление о допущенной слабости. Запоздалое – ибо отныне он всю жизнь не сможет отделаться от воспоминаний о том, что почувствовал в эти минуты.

А сейчас нельзя было отвлекаться по пустякам.

– Ксавье?

Он обернулся. Алекс уже надела шаровары и теперь пыталась справиться с завязками бурнуса, чтобы прикрыть грудь. Он не мог оторвать взгляда от этой неземной, ошеломляющей красоты.

Их глаза встретились. И она первая отвела взор.

– Нам надо поговорить, – еле слышно прошептала Алекс.

Он заставил себя не смотреть на эту грудь, на эти локоны, на эти губы – и заглянул ей в глаза. Они были полны растерянности и страха. Это были глаза Веры.

Он не хотел обсуждать то, о чем собиралась говорить она. И постарался вести себя как можно более учтиво.

– Надеюсь, тебе не было больно?

– Это было чудесно. – Несмелая улыбка мигом угасла на ее губах.

Он поспешил отдернуть в сторону циновку над входом. И продолжал стоять к ней спиной.

В каморке стало очень-очень тихо. Ксавье машинально поправил циновку, всматриваясь в ночную тьму. Он услышал ее шаги и невольно оглянулся. Алекс уже была одета.

– Не забудь закрыть лицо, – неохотно сказал он.

– И что теперь будет?

Было ясно, что Алекс имеет в виду их двоих.

– Совершенно очевидно, что ни о каком побеге не может быть и речи.

– Ксавье, ты же знаешь, что я имела в виду наши отношения, – нахмурилась она.

– Нет и не будет никаких отношений. То, что случилось, – большая ошибка. – У капитана было такое чувство, будто он ударил ее, но, увы, поступить по-другому он не мог. – И во всем виноват я один. Больше такого не повторится.

– Понимаю, – всхлипнула она.

И как он мог быть столь жестоким? Она изо всех сил старалась сдержать слезы.

– Я не могу тебя понять. Совершенно.

– Я не шпионка. Я обыкновенная женщина – просто у меня достаточно ума и смелости.

По крайней мере второе утверждение было чистой правдой.

– Если ты не шпионка, то тогда объясни, почему лгала все это время и откуда ты так много знаешь о морском деле?

– Нет, не могу.

– Я так не думаю. – Ксавье удивился собственному разочарованию. Ее плечи бессильно поникли.

– На место коммодора Морриса назначат Эдварда Пребла. – И вдруг изумрудные глаза блеснули надеждой: – Это давно не секрет, весь дворец об этом знает!

– Но ты об этом знала еще в прошлый раз!

Чувственные губы скривились. Она промолчала.

Блэкуэлл старался дышать как можно ровнее, чтобы не дать овладеть собой неожиданному отчаянию.

– Наверное, мне лучше уйти.

– Пожалуй. – Скрестив руки на груди, он отступил в сторону.

Она задержалась около него. Оба старательно избегали прикосновений. Алекс поежилась.

– Прошу, не убегай без меня. Пожалуйста!

– Если только мне представится возможность бежать, я позволю тебе присоединиться. – Он все же заглянул в блестевшие влагой глаза. Она кивнула:

– Ксавье, бежать отсюда надо скорее. Чем скорее, тем лучше.

– Ты знаешь еще что-то?

Она не ответила.

И это само по себе можно было считать ответом. Он откинул циновку.

– Прощай… – Он замялся, так как с его уст едва не сорвалось имя Вера.

Она проскользнула мимо Блэкуэлла и быстрым шагом пошла к Мураду. И снова Ксавье следил, как необычная парочка пересекает тюремный двор – только на этот раз она оглянулась.

Их взгляды встретились. А в следующую минуту ее уже и след простыл.

Блэкуэлл вернулся на террасу, к своему первому помощнику. Таббс спал. Ксавье наклонился и легонько потряс его за плечо. Тот со стоном открыл глаза. И моментально очнулся.

– Что случилось, капитан? Что-то не так?

– Морриса отстранили от командования, – хмуро сказал Ксавье. – Побег придется отложить. Утешает лишь то, что на место Морриса назначен Пребл. И я надеюсь от всей души, что он согласится помочь нам бежать.

– В этой проклятущей каменоломне сегодня погибли еще двое, – напомнил Таббс. – Как по-вашему, капитан, сколько еще наши парни способны выдержать, прежде чем и они начнут помирать, как мухи?

– Не знаю, – мрачно откликнулся Блэкуэлл.

Опять все идет кувырком.

– Тюремная охрана уже получила взятку и выпустит нас в город в ночь на пятнадцатое. Мы раздобыли два пистолета и пять кинжалов. Этого хватит, чтобы прорваться.

– Но вы не можете всерьез надеяться на побег! – удивленно воскликнул Таббс.

– Нет. И я не имел в виду побег.

– Но если вы не имели в виду побег, то что же, капитан?

Ксавье выпрямился во весь рост.

– Я имел в виду уничтожение «Жемчужины», – отчеканил он.

Таббс промолчал.

– Но не в ночь на пятнадцатое. – Взгляд капитана потемнел. – Завтра. Завтра ночью мы взорвем ее.