Текст книги "Пленница"

– Алекс, ты совсем рехнулась! – охнула Бет. – Он не на море и не воюет с пашой.

– Да где же ему еще быть? Именно там я его и оставила!

– Алекс… та война кончилась сто девяносто два года назад! И Пребл, и паша, и Джебаль, и твой Ксавье Блэкуэлл давно умерли!

Алекс проснулась в слезах. Ей было наплевать на неоконченные тезисы – да, впрочем, и на всю оставшуюся жизнь. Она не хотела подниматься с постели, принимать душ, одеваться. Она не хотела есть, не хотела работать. Она вообще ничего на свете не хотела.

Она стала одержимой. Одержимой своей любовью к давно умершему человеку – или к его призраку.

Он не мог умереть.

Хотя Бет говорила правду. Сейчас 1996 год. Сердце Алекс разрывалось от горя.

Ближе к полудню подруга навестила ее и попыталась уговорить выбраться из кровати.

– Посмотри, какая аппетитная зелень и лососина!

– Уходи, – пробурчала Алекс, скорчившись на измятых простынях.

– Нет уж, милочка, давай-ка вставай, – рассердилась Бет. – Вставай, одевайся и займись чем-нибудь, не важно чем. Ты пережила приключение. Грандиозное приключение. И вряд ли когда-нибудь его забудешь. Только не забывай, что тебе еще жить да жить, а он – призрак!

– Мне тошно. Мне никогда не было так тошно. Я чувствую себя так, как будто тоже стала призраком.

– Чушь собачья! – перебила Бет. – Ох, ради Бога, Алекс! Это тебе совсем не к лицу. Он же самый настоящий авантюрист из девятнадцатого века! Буканьер![10]10
  Моряк, занимающийся контрабандой и не брезгующий при случае разбоем).


[Закрыть] Как по-твоему, долго бы вы прожили вместе, пока не перегрызлись бы насмерть?

– Всю жизнь… – пробормотала Алекс, равнодушно глядя, как Бет возится с кофейником.

– Ха! Держу пари – не больше двух месяцев. Все это время вы бы только и делали, что трахались с утра до ночи, пока не поняли, что не имеете ничего общего, кроме постели. Тебе же первой бы это осточертело, Алекс!

Алекс машинально взяла у нее из рук чашку с кофе. Бет не знала, что говорит. Если бы все было так просто!

– Послушай, ты что, уже забыла, что он враль и пустобрех? Он же обвел тебя вокруг пальца, Алекс, как самую последнюю дуру. Типичный бесстыжий мужик, вот и все!

Алекс молча глотала кофе. «Я люблю тебя». В ушах звучал его глубокий, низкий голос. Она действительно оказалась просто дурой. Ведь он уже был женат, когда познакомился с ней, и даже если бы он признался сразу, разве это могло что-то изменить?.. Она все равно полюбила бы его больше жизни, и он рано или поздно влюбился бы в нее. Ведь это их судьба. И как бы они ни пытались бороться с ней – от судьбы не уйдешь.

– Алекс! А ну-ка попробуй. – Бет протянула ей сандвич с лососиной и зеленью.

Она покачала головой. Она кофе-то с трудом выпила. Разве сможет она жить одной памятью? Ах, ну и классное было приключение! Пожалуй, при желании можно было бы описать его в романе. В романе про женщину, пробившуюся сквозь толщу времен в поисках собственной судьбы. Про женщину, бросившую вызов самой истории.

– Бет, я говорила тебе, что мы изменили историю?

– О чем ты? – поморщилась подруга.

– О Господи, – выпрямилась Алекс. – И как я до сих пор не подумала! Ведь пока я была в прошлом, здесь могло черт знает что случиться! Интересно, если заглянуть в мои старые книги – что я в них прочту? Правда ли мы изменили историю?

– Алекс, ты куда? – всполошилась Бет.

– Я бегу, бегу в душ. – Пританцовывая, она пронеслась через комнату. – Мне надо в библиотеку!

Бет остолбенело уставилась на захлопнувшуюся перед носом дверь в ванную. Потом покачала головой.

Алекс отлично ориентировалась в лабиринтах хранилища, куда имела доступ в качестве дипломированного историка. Одетая все в те же потрепанные джинсы и белую безрукавку, она пробралась в тот угол, где была литература, посвященная войне между Штатами и Триполи. И вдруг замерла на месте. В той самой секции находился кто-то другой. Она с трудом подавила раздражение и беспокойство.

Алекс заставила себя задержаться и подождать, чтобы незнакомый студент выбрал то, что ему было нужно. Она чуть не топала ногами от нетерпения: впервые за столько лет кто-то сунул нос в этот угол хранилища! Подробности взаимоотношений между США и Ливией в начале девятнадцатого века никогда не пользовались особой популярностью.

Незнакомец оглянулся.

– Я вам мешаю? – начал было он с добродушной улыбкой и замер на полуслове, удивленно раскрыв глаза.

Алекс тоже застыла от неожиданности. С сильно бьющимся сердцем она смотрела в знакомые до боли серебристые глаза.

– Мурад?!

– Нет, меня зовут Жозеф, – нахмурился он. – Мы с вами где-то встречались?

Алекс и сама не знала, что с ней: конечно, это мог быть только Жозеф! И все же шок был очень силен.

– Ох, я хотела сказать Жозеф. Еще бы. Мы познакомились всего несколько дней назад – точнее, три дня назад.

– Нет, такого не может быть – я бы ни за что вас не забыл.

– Три дня назад… в Триполи. В магазине у вашего отца. Я еще купила там масляную лампу, и мы договорились встретиться, чтобы вы устроили мне экскурсию по дворцу. Но я… я вернулась домой.

Он долго молчал. И наконец сказал:

– Но этим летом я не ездил домой. Я учусь в Гарварде и езжу обычно к отцу на каждые каникулы, но в этом году приехал сюда. Значит, мы познакомились где-то в другом месте. – Его взгляд затуманился. – Но мой отец действительно держит антикварную лавку недалеко от музея.

Алекс обмирала от нетерпения. Что бы это значило? Перед ней действительно стоял Жозеф. Но он не был в Триполи три дня назад и уверен в том, что они незнакомы. Повинуясь какому-то шестому чувству, она кинула взгляд на обложку его книги. Это оказалась столь любимая ею монография Робертса. Та самая, в которую она собиралась заглянуть.

– Это очень хороший автор.

– Совершенно верно, – слегка смущенно согласился юноша. – Вам он нужен? Возьмите. Честно говоря, я уже выучил его почти наизусть.

Алекс стало душно; хотя кондиционеры в библиотеке работали безукоризненно, она обливалась потом.

– Вы специалист по отношениям между США и Триполи, верно? – Она смутно припоминала, что он говорил что-то в этом роде.

– Ну, вообще-то я политолог. Хотя всегда питал слабость к истории войны между Штатами и Триполи 1804 года. Это стало своеобразным хобби.

Алекс кивнула. Она-то знала, почему родилось такое хобби.

– А вы слышали про американского моряка, посланного президентом Джефферсоном с секретным поручением и попавшего в плен?

– Про Ксавье Блэкуэлла? – засиял Жозеф. – Да кто про него не слышал? Он стал настоящим героем, и его подвиги изучают даже в начальной школе.

– Д-да, – не веря своим ушам, выдавила Алекс. – Это именно он.

– Необыкновенный человек. Его предали и заманили в ловушку, он провел два невероятных года в рабстве и умудрился ускользнуть в самую последнюю минуту. Ведь его едва не казнили как шпиона, – радостно распинался Жозеф. – Спасение было крайне рискованным предприятием. И хотя провернули это наемные арабы, главную роль играл датский консул.

О Господи! Им удалось – они переписали историю заново. От возбуждения Алекс едва дышала.

– Но его собственное бегство – ерунда по сравнению со спасательной операцией, которую капитан предпринял двумя неделями позже.

– Он сам возглавлял операцию? – просипела Алекс.

Жозеф кивнул.

– Да, во время первого штурма, предпринятого Преблом. Стало известно, что во дворце в плену содержится американская женщина. С прискорбием все признают, что о ней почти ничего не известно. Даже имени никто не знает. Однако судя по всему, Блэкуэлл успел познакомиться с ней в Триполи. И вывел ее из города под прикрытием артобстрела, во главе небольшой группы моряков. Это была опасная, дерзкая затея. – Жозеф не сводил с нее серебристых глаз. – И пленница наверняка была невероятной красавицей: ведь капитан не побоялся полезть за ней в самое пекло.

– П-понимаю. – Алекс, почувствовав внезапную слабость, прислонилась к полкам, чтобы не упасть.

– Вам плохо?

– Нет, все в порядке. А что… что потом было с Блэкуэллом?

– Ну, все как положено. Он вернулся домой, получил множество наград, обзавелся детьми. Да вы, наверное, и сами слышали про «Корабельную Блэкуэллов». Это один из мировых лидеров в области морских перевозок. В основном транспортирует нефть. И один из его прапраправнуков стоит во главе предприятия. Об этом недавно писали газеты.

Алекс прижала ладонь к груди. Значит, он вернулся к этой своей жене, и она нарожала ему детей. Радость обернулась болезненной тоской. Она зажмурилась. И от всей души пожелала, чтобы он был счастлив.

Потому что теперь все стало ясно. Ее судьба заключалась не в том, чтобы отыскать Блэкуэлла во тьме времен и остаться с ним навсегда. Ее судьба была в том, чтобы исправить дурацкую ошибку в истории. Она вытащила его из-под топора палача, и капитан смог занять подобающее место, уготованное такому герою, как он.

– Вы чем-то расстроены? – участливо спросил Жозеф. Алекс жадно хватала ртом воздух. Только бы не заплакать.

– Нет, ничего.

– Но вы вдруг стали такой грустной – и слегка зеленой! – полушутливо-полусерьезно заметил он, подхватив ее под руку.

Она внимательно посмотрела на юношу. Как часто приходилось Мураду поддерживать ее точно таким же образом!

Их взгляды встретились.

Повисло напряженное молчание. Он облизал пересохшие губы.

– Эй! – Молодой человек нерешительно улыбнулся. – Я понимаю, что выгляжу слишком настырным, мы ведь даже не познакомились толком. Но может быть, вы позволите угостить вас чашкой кофе? Я… Я не хотел бы потерять вас, Алекс.

Алекс кивнула. И застыла от неожиданности: ведь она-то не называла сегодня Жозефу своего имени!

Улыбаясь, юноша слегка обнял ее за талию, и этот вроде бы случайный жест показался знакомым до боли.

– Ну ладно. – Жозеф отпустил Алекс и протянул книгу: – Хотите? Мне она больше не нужна.

Алекс снова кивнула и прижала к груди пухлый том.

– Вот мой номер телефона, – продолжал юноша, вытащил ручку и нацарапал что-то на клочке бумаги. – Я буду здесь еще месяц. Мы снимаем квартиру вместе с друзьями.

Алекс взяла его телефон и назвала номер своего.

– Вы уверены, что хорошо себя чувствуете? – с неподдельной тревогой поинтересовался он.

– Все в порядке. Просто я слишком много выпила вчера вечером.

– Может, вас проводить? – Жозеф явно ей не поверил.

– Нет. Позвоните попозже, вот и все.

– О'кей. Я позвоню сегодня вечером.

– Отлично, – хрипло ответила Алекс.

Помахав на прощание рукой, он пошел прочь.

А она смотрела ему вслед. Потом принялась листать книгу, чтобы прочесть все, что имеет отношение к судьбе Ксавье Блэкуэлла.

Жозеф сказал правду. Она изменила ход истории.

Дрожа от волнения, Алекс читала главу, посвященную спасению неизвестной женщины-американки, три года томившейся в плену у триполитанского паши. Слезы застилали глаза. Ей казалось, что сердце вот-вот разорвется.

Однако в монографию Робертса вкрались кое-какие ошибки. Например, он утверждал, что Блэкуэлл разыскал женщину где-то во дворце, хотя на самом деле они повстречались снаружи, возле главных ворот. Впрочем, такие мелочи ее не волновали. Тем более что в описании Робертса Ксавье выглядел еще более внушительно. Хотя, Господь свидетель, он и так был настоящим героем.

Совсем ослепнув от слез, Алекс вынуждена была как следует протереть глаза, чтобы прочесть последние предложения в этой главе. И тогда заревела навзрыд.

«… Несмотря на героические действия Блэкуэлла, судьба женщины так и осталась трагической. Вскоре после того, как ее доставили на борт флагмана Пребла, несчастная упала за борт и утонула. Ее тело так и не удалось обнаружить».

Глава 41

Кое-как Алекс дотащилась домой.

Открывая дверь в квартиру, она почувствовала себя совсем плохо и едва успела добежать до ванной комнаты, чтобы извергнуть содержимое желудка в раковину.

Задыхаясь, она прислонилась лбом к стене, подумала, что не просто переписала историю. Она стала ее частью.

Ничего удивительного, что ее внезапное исчезновение с борта «Конституции» было истолковано единственно приемлемым образом: она свалилась за борт и утонула. Моряки должны были в это поверить. Но не Блэкуэлл. Ведь в конце-то концов, она растворилась в воздухе прямо у него на глазах. Алекс без сил опустилась прямо на пол.

Черт побери, как же она устала…

Зато теперь все кончилось. По-настоящему кончилось. Ксавье умер больше века тому назад. Они с женой наплодили детей, и теперь «Корабельная Блэкуэлла» – одна из крупнейших международных компаний, а не умирающий доисторический монстр. И управляют ею прямые потомки Ксавье.

Все кончилось. Она нашла его – увы, только для того, чтобы потерять. И Алекс совсем не была уверена, что сможет это пережить. Что сможет с этим смириться. Она даже думать не хотела об этом. Она всегда будет помнить три года в Триполи.

– Алекс!

Она слышала, что пришла Бет.

– Алекс! – Бет ворвалась в ванную. – Что… тебе опять было плохо?

– Это все из-за перемещений во времени, – заверила Алекс. Ее тошнило всю ночь. – И это гораздо хуже, чем самая крутая ломка.

Дрожащие губы никак не складывались в улыбку.

– Алекс, а вдруг ты подцепила какой-нибудь вирус? Ведь ты же была в Триполи! Надо обязательно провериться у врача. У тебя ужасный вид!

– Мне тошно, – возразила Алекс. – Я устала до чертиков, и мое сердце разбито. Только и всего. Я только что из библиотеки, Бет. Мы изменили ход истории. И теперь Блэкуэлл – национальный герой. Его подвиги проходят даже в начальной школе.

От подступивших рыданий она не могла говорить. Бет смотрела на нее, горестно морщась.

– Господи, как же мне плохо, – бормотала Алекс.

– Тебе надо обо всем забыть, – заявила Бет.

– Никогда. Даже за миллион лет. – И Алекс встрепенулась. Она была достаточно романтической натурой, чтобы верить в реинкарнацию. Может быть, им с Блэкуэллом суждено обрести друг друга в какой-нибудь последующей жизни? Такое огромное чувство, как их любовь, запросто могло бы пережить века.

– Алекс, давай навестим доктора Гольдмана. Он классный врач и всегда мне помогает. А кроме того, он очень добрый. И даст тебе что-нибудь от депрессии. По крайней мере ты смогла бы вернуться к своим разлюбезным тезисам.

Алекс затрясла головой и плюхнулась на кровать. Тоска! Какая тоска!

– Мне совсем не до тезисов!

– Алекс, да не будь же ты такой дурой! Что лучше – поддаться депрессии и замкнуться в своей скорлупе или пойти к Гольдману, чтобы он помог справиться со всем этим?

– Ох, да наплевать мне на все! – пробормотала Алекс.

– А мне не наплевать! – рассердилась Бет.

Все-таки после обеда Бет удалось вытащить подругу к врачу. В такси Алекс снова затошнило, однако она крепилась, не желая поддаваться этому. И все же, едва переступив порог приемной, она прошептала, задыхаясь:

– Мне нужно в туалет!

– Первая дверь налево, – невозмутимо откликнулась медсестра.

Кое-как добежав до туалета, Алекс отдала все, что съела накануне, и устало подумала, что Бет могла оказаться права. Что в Триполи можно было подцепить какой-нибудь жуткий вирус, и вот теперь она действительно больна!

Гольдман оказался бодрым дружелюбным старичком в роговых очках. Он с сочувствием смотрел на пациентку, излагавшую свои жалобы. Алекс после минутной заминки выложила, что недавно умер один человек, который был ей чрезвычайно дорог. И вот теперь она сама не своя. И снова заплакала. Доктор проявил искреннее участие. И наконец она упомянула о постоянных приступах тошноты.

– Почему бы вам не положиться на мои знания? – ласково спросил врач. И тут же засыпал ее кучей вопросов, после которых сказал: – Придется сделать кое-какие анализы крови с учетом того, что вы посетили Ливию. Кстати, когда у вас была последняя менструация? – с невозмутимой улыбкой поинтересовался он.

– Я… – растерянно захлопала ресницами Алекс, собираясь с мыслями. С некоторых пор все подсчеты времени давались ей с трудом. – Но почему… нет, не может быть!

– Вы случайно не беременны?

– Нет! Это невозможно!

– Отлично.

Но пока доктор прослушивал легкие и сердце, ее охватило сильнейшее замешательство. Ведь она была близка с мужчиной. Прошлая ночь не в счет, но было еще и несколько недель назад, и тогда и речи не шло о предохранении! Получалось, что последние недомогания были у нее шесть недель назад – стало быть, случилась задержка! Но она не может быть беременной. Это исключено. Дрожащим голосом несчастная прошептала:

– Вообще-то у меня задержка – вот уже две недели. Мы были близки примерно три недели назад. И ничем… ничем не пользовались. – Она покраснела, как рак.

– Как, даже без презервативов? – удивился врач. – Милая девочка, ведь вы живете в век СПИДа!

И он немедленно всучил ей целых три брошюры.

Алекс уставилась на брошюры, подумав, что в девятнадцатом веке об этой заразе еще и не слыхали.

– Вам нужно будет сдать анализ мочи.

Она кивнула, не желая упоминать о том, что день или два назад почувствовала странные ощущения в грудях – они казались необычно тяжелыми и горячими.

Алекс позвонила в офис доктора Гольдмана на следующий день. Приветливый голос сообщил, что анализы оказались положительными.

Трясущимися руками она повесила трубку.

Итак, она беременна. И чей же это ребенок? Ксавье? А может, Джебаля? На какое-то время ее охватило отчаяние. Как такое вообще оказалось возможно?! Как ее угораздило забеременеть от одного из двоих мужчин, причем оба умерли уже больше века назад?!

«Боже милостивый, пусть этот ребенок будет от Ксавье!!!» И вдруг ей стало ясно – она знала, знала с абсолютной уверенностью, что забеременела от Блэкуэлла. И что это будет дитя их любви, дитя их судьбы. Иного быть не может, особенно после того, как силой любви она сумела перенестись к Блэкуэллу сквозь толщу времен.

И с жестокой ясностью она осознала, что не желает оставаться в двадцатом веке. Она отчаянно хотела вернуться к нему. Пусть им не суждено быть вместе. Достаточно просто существовать с ним в одно время, находиться в одном городе. Чтобы видеть его – хотя бы изредка, украдкой…

И она снова разрыдалась. Ну, по крайней мере теперь ясно, отчего ей так плохо, а глаза вечно на мокром месте. А с другой стороны, слезами горю не поможешь. Ни слезы, ни жалость к себе не перенесут ее в прошлое.

Путешественница попыталась собраться с мыслями. Она уже пришла к выводу, что в первый раз совершила невозможное с помощью масляной лампы. Но вернулась в двадцатый век без лампы, которую спрятала Зу. Как же именно перенеслась она сквозь время во второй раз? Какое обстоятельство оказалось решающим?..

Решение созрело как бы само по себе. В Триполи она отправилась, чтобы разыскать Ксавье, так как любила его, любила безумно. А потом, уже на борту «Конституции», его признание породило невиданную вспышку гнева. Так, может, это ее любовь, а не лампа перенесла ее в первый раз – подобно тому как гнев перенес во второй?..

По крайней мере теперь было ясно, что надо делать. Она набрала номер и заказала билет на ближайший рейс на Бостон. Алекс воспрянула духом. От депрессии не осталось и следа.

И вот Алекс, еле сдерживая волнение, стоит снова перед особняком Блэкуэллов.

В этом доме больше не было музея. Здесь по-прежнему жили Блэкуэллы, и, этим вечером они устраивали большой прием.

Здание находилось в отличном состоянии – заново оштукатуренное, заботливо ухоженное – от свежевыкрашенных зеленых ставней до кирпичных каминных труб.

Дом теперь стоял не в глубине, а в центре заметно увеличившегося участка – тоже заботливо ухоженного. К парадному крыльцу теперь вела подъездная аллея, полная «мерседесов», «ягуаров», «феррари» и лимузинов.

Но одно несомненно: это был особняк Блэкуэллов.

Может, войти? Чугунные ворота распахнуты настежь, и охраны не видно. Алекс слышала разговоры и смех нарядной толпы, гулявшей по зеленым лужайкам. Решительно, хотя и с бешено бьющимся сердцем, она двинулась вперед.

Если бы знать заранее – можно было бы позаботиться о вечернем туалете. А она заявилась сюда, в чем была – потрепанных джинсах, рубашке и кроссовках. Стоит сунуть нос – и все эти нарядные гости уставятся на нее, как на Санта-Клауса летом. А может быть, они решат, что Алекс прислуга?

Она не обращала внимания на взгляды, которые бросали в ее сторону щегольски одетые молодые люди. Теперь все было по-новому. Алекс знала, что на нее смотрят не из-за странного наряда, а из-за того, что она красивая женщина. По крайней мере в этом Блэкуэллу удалось убедить ее полностью.

И вот она уже на ступеньках крыльца.

Интересно, повстречается ли ей призрак Блэкуэлла – как тогда? Она остановилась на секунду, трепеща от волнения. И ничего необычного не ощутила. Ничего – и никого. Разочарование причинило новую боль.

Неизвестно, сколько времени она простояла вот так на крыльце особняка, внутри которого веселье было в самом разгаре, пока раздавшийся над ухом мужской голос не заставил Алекс подскочить на месте от неожиданности.

– Эй, я спросил у вас – вы не заблудились?

Алекс потеряла дар речи. Перед ней стоял юноша лет двадцати. Он был удивительно похож на Ксавье. Он запросто мог бы сойти за его сына.

– Могу я чем-нибудь помочь? – улыбнулся он.

Улыбка, слишком широкая и простодушная по сравнению с улыбкой Ксавье, почему-то успокоила Алекс. А он протянул руку и представился:

– Меня зовут Блэк. По крайней мере с того времени, как я себя помню. Вообще-то мое имя Ксавье, но это слишком занудно.

Алекс кивнула, твердя себе, что не должна плакать. Каким бы милым и красивым ни показался этот потомок Ксавье.

– Меня окрестили в честь далекого предка, – добавил молодой человек, глядя на незнакомку с явным любопытством.

– Знаю.

– Вы плачете? Я вас чем-то обидел?

– Н-нет, – прошептала Алекс.

– Может, вам лучше зайти в дом? Выпьете чего-нибудь? – Он взял ее под руку.

Алекс, едва переводя дыхание, снова молча кивнула. Блэк повел ее в дом, поддерживая мягко, но уверенно.

Фойе сильно изменилось. Дубовый паркет был целым и блестел свежей мастикой. С потолка свисали огромные люстры. Плюшевая дорожка на лестнице была ярко-красной и совершенно новой, а вместо старых деревянных перил красовались литые, чугунные. Здесь стояла изысканная мебель старинных европейских мастеров.

– Идемте же в гостиную, – пригласил Блэк.

– Может быть, мне лучше подождать здесь? – возразила Алекс, ненавидя себя за то, что собралась гнусно воспользоваться гостеприимством этого милого юноши. Но разве он поверил бы, скажи она ему правду?..

– О'кей. Но вы не бойтесь – папа ни за что на вас не обидится. У него репутация человека-акулы, это верно, но только когда дело касается бизнеса, а дома это милейший парень!

– Я все же подожду, – упрямо сказала Алекс.

– Вы любите белое вино?

– Пожалуйста, принесите лимонаду, если можно. – Она вспомнила о новой жизни, что носила под сердцем.

Ослепительно улыбнувшись, Блэк исчез в дверях гостиной.

Как только он ушел, Алекс бросилась вверх по широкой лестнице.

Взлетев на второй этаж, она понеслась к его комнате и рывком распахнула дверь.

И вскрикнула от изумления.

Конечно, глупо было ожидать, что здесь стоят все та же облезлая кровать с пологом, маленький сосновый столик и комод. Нет, обстановка этой комнаты поражала изысканной роскошью, а кроме того, во всем чувствовалась женская рука. Тем не менее некогда это была его комната. Алекс захлопнула дверь, прислонилась к ней спиной и, захлебываясь, зашептала:

– Где же ты? Я не могу жить без тебя. Пусть от тебя остался лишь призрак – что ж, мне и этого хватит, Ксавье!..

Но в комнате царила тишина. Блэкуэлла здесь не было. Алекс зарыдала. Это было выше ее сил!

– Пожалуйста, явись! – умоляла она.

И вслушивалась, замирая от страха, но без толку.

Глядя на новую, покрытую желтым бархатным покрывалом кровать, она тихо всхлипывала. И тут ее взгляд упал на ковер.

– О Господи! – вырвалось у нее.

Ковер остался прежним! Тот самый, старинный восточный ковер, который она видела в первый раз.

Она упала на колени, гладила вытертую теплую шерсть, прижалась к ней лицом.

– Ксавье! – Мягкий ворс ласково грел щеку. И тепло это было каким-то странным!

Открылась дверь, раздались шаги, и мужской голос сердито воскликнул:

– Какого черта?!

Нет, это был не Блэк, но Алекс сразу же поняла, кто это. Отец Блэка. В голосе главы семейства Блэкуэллов слышались власть и сила.

Чувствуя, как немеют руки и ноги, Алекс молча молилась, не поднимая лица, не в силах оторваться от живого тепла, излучаемого ветхим ковром.

Он бросился к ней, упал на колени, с тревогой смотрел па Алекс. Алекс взглянула на него и заплакала еще сильнее.

Ибо она увидела живое воплощение Ксавье – такого, каким он мог бы быть лет в сорок, – более солидного и в то же время по-юношески живого. Если бы Алекс не знала, где и когда находится, то вполне могла бы принять его за того человека, которого так сильно любила.

А он смотрел на нее так, Как будто был с ней знаком.

– Кто вы? – хрипло прошептал Блэкуэлл.

Алекс больше не плакала. Она чувствовала, как начинает кружиться, подхваченная невидимым вихрем, и улыбнулась.

– Что случилось? Вам плохо? – недоумевал он.

Вращение все ускорялось. Увидев его растерянное лицо, Алекс поспешила сказать:

– Я чувствую себя отлично. Я возвращаюсь домой.

– Да кто же вы? – раздраженно спросил он. – Черт побери, кто вы такая?

Она почувствовала уже знакомое ощущение, будто тело затягивает огромная воронка, и ответила:

– Я – Александра Торнтон.

– Не может быть! – ахнул он, поднимаясь на ноги и глядя на нее так, словно повстречался с привидением.

Алекс улыбнулась на прощание, стараясь вложить в улыбку всю свою любовь, и отдалась на волю набиравшему силу вихрю.