Текст книги "Вечная жизнь Смерти"

– Дитятко, боюсь, не придется тебе сегодня искупаться. Но вот, хотя бы умойся.

Капитан отдал зонтик тетушке Дороде, взял лохань и пошел раздобыть пресной воды. Его фигура растворилась в ночи.

– Ну что за славный юноша! – сказала кормилица и зевнула.

Капитан вернулся с полной бадьей. Тетушка Дорода достала мыло и коснулась им воды. С легкими хлопками поверхность покрылась пышной пеной – немного даже выплеснулось через край.

Капитан недоуменно уставился на пену. Затем попросил кормилицу:

– Можно взглянуть на мыло?

Та бережно передала ему девственно-белый брусок.

– Держи крепко! Оно легче перышка. Упустишь – уплывет по воздуху, лови его потом…

Капитан взвесил мыло в руке – оно действительно ничего не весило, словно белая тень.

– Оно и вправду из Хе’ершингенмосикена! Поразительно – у нас еще есть это мыло…

– Думается, только два бруска и осталось во всем дворце… нет, во всем королевстве. Я приберегла кусочек для принцессы много лет назад. Все вещи из Хе’ершингенмосикена – просто диво, но их становится все меньше и меньше. – Кормилица забрала мыло у капитана и спрятала.

Принцесса смотрела, как вскипает белая пена, и впервые за время бегства вспомнила свою жизнь во дворце. Каждый вечер она в своем изящном, богато украшенном купальном костюме опускалась в бассейн, покрытый такой же пеной. В свете многочисленных ламп пузыри иногда выглядели чисто-белыми, будто облачко, слетевшее с небес, а иногда играли разными красками, словно груда драгоценностей. Нежась среди воздушных пузырьков, она чувствовала, как ее тело становится мягким и легким, как будто само превращается в пену. Купальщице было так хорошо, что не хотелось шевелить ни рукой, ни ногой; и тогда служанки вынимали ее из бассейна, обтирали и уносили в постель. Чудесное ощущение не покидало принцессу до утра.

После того как Росинка умылась в бадейке с пеной, лицо ее стало гладким и упругим, зато тело оставалось все таким же утомленным и одеревенелым. Путники быстро поужинали, и принцесса прилегла на бережке – сначала на одеяле, но потом оказалось, что спать прямо на песке гораздо удобнее. Песок еще сохранял дневное тепло, и Росинке казалось, будто она лежит на чьей-то огромной теплой ладони. Прислушиваясь к ритмичной колыбельной набегающих на берег волн, девушка уснула.

Через какое-то время принцессу разбудил звон колокольчика. Это звенел черный зонтик, кружащийся над ее головой. Тетушка Дорода уснула рядышком, поэтому зонтик сейчас крутил капитан. Факелы не горели, ночь окутывала все вокруг черным бархатом. Фигура юноши четко выделялась на фоне звездного неба, медные пуговицы на кафтане блестели в свете звезд, волосы развевались на ветру. Зонтик размеренно вращался в его руке. Как ни мал был купол зонтика, для принцессы он все же закрывал полнеба. Росинка не различала глаз капитана, но чувствовала, что они смотрят на нее – так же как и несчетные мерцающие звезды.

– Простите, принцесса, – прошептал капитан. – Я начал крутить слишком быстро.

– Который час?

– За полночь.

– А почему мы теперь дальше от моря?

– Отлив, принцесса. Утром вода вернется.

– Вы с кормилицей крутите зонтик по очереди?

– Да. Тетушка Дорода делала это целый день. Пускай спит, а я покручу подольше.

– Но ты правил повозкой целый день. Дай мне зонтик. Тебе тоже нужно отдохнуть.

Принцесса удивилась собственным словам. Насколько ей помнилось, она впервые в жизни подумала о нуждах другого человека.

– Что вы, принцесса! Ваши ручки такие нежные и мягкие, натрете себе мозоли. Нет уж, я сам.

– Как тебя зовут?

Подумать только, они путешествовали вместе целый день, а она только сейчас сподобилась поинтересоваться его именем! Раньше ей это показалось бы в порядке вещей, но сейчас принцесса почувствовала себя немного виноватой.

– Меня зовут Далекий Парус.

– Парус? – Принцесса посмотрела по сторонам. Компания расположилась у большой лодки, прикрывающей их от ветра. В отличие от других брошенных на берегу суденышек, у этого еще сохранялась мачта – торчала, словно меч, угрожающий небесам. – Кажется, парус – это такой кусок ткани, который свисает с длинной палки?

– Точно. Это называется мачта. Парус поднимают на мачту, чтобы ветер нес лодку.

– Да, я видела на картинках. Белые-белые паруса в синем море… Очень красиво!

– Только на картинках. В жизни паруса не такие белые.

– Кажется, ты родом из Хе’ершингенмосикена?

– Верно. Мой отец был зодчим. Мы всей семьей переехали сюда, когда я был еще маленьким.

– Тебе разве не хочется вернуться домой – я имею в виду в Хе’ершингенмосикен?

– Не хочется. Мы ведь уехали оттуда очень давно, я мало что помню. А если бы и помнил, толку-то? Я все равно никогда не смогу покинуть Бессказочное королевство.

Невдалеке волны разбивались о берег и шептали, будто вторя словам Далекого Паруса: «Никогда не смогу… никогда не смогу…»

– Расскажи мне о мире вокруг. Я же совсем ничего о нем не знаю! – попросила принцесса. – Хотя бы сказку какую-нибудь…

– Вам сказки ни к чему. Вы принцесса Бессказочного королевства, поэтому вполне естественно, что сказки вам незнакомы. Собственно говоря, так не только во дворце – простой народ тоже не рассказывает детям сказок. Мои родители – другое дело. Они ведь родом из Хе’ершингенмосикена, и поэтому я услышал от них много интересного.

– Отец говорил, что когда-то очень давно в Бессказочном королевстве тоже ходили всякие истории…

– Это правда. Принцесса, знаете ли вы, что наша страна окружена морем? Дворец находится в самом центре. Так что куда ни пойди, в конце концов выйдешь на берег. Бессказочное королевство – большой остров.

– Конечно. Я это знаю.

– В прошлые времена море вокруг королевства не называлось морем Обжор. Тогда здесь еще не водились рыбы-обжоры, и корабли свободно рассекали волны. Каждый день огромное количество судов сновало между Хе’ершингенмосикеном и Бессказочным королевством – впрочем, тогда оно называлось Сказочным королевством, и жизнь здесь текла совсем по-другому…

– Вот как?

– Да, тогда было о чем порассказать – столько всего случалось нового и неожиданного! В королевстве было несколько больших кипучих городов, и дворец стоял не посреди лесов и полей, а в центре цветущей столицы. В городах не переводились ценные вещи и удивительные инструменты из Хе’ершингенмосикена. В свою очередь, товары Бессказочного… простите, Сказочного королевства нескончаемым потоком плыли за море, в Хе’ершингенмосикен. Жизнь была непредсказуема и походила на бешеную скачку по горам: вот ты на вершине, а в следующее мгновение падаешь в пропасть. В ней было все: и возможности, и опасности. Бедняк за одну ночь мог стать богачом, а богач – все потерять в один миг. Просыпаясь, никто не знал, что случится в течение дня: с кем он встретится, с кем расстанется. Жизнь, удивительная и деятельная, била ключом.

Но однажды торговый корабль из Хе’ершингенмосикена привез в чугунных бочонках партию редких рыбок всего в палец длиной, черненьких таких, ничем не примечательных на вид. Купец устраивал представления на ярмарках. Он совал в бочонок меч, раздавались пронзительные скрежещущие звуки, а когда купец вытаскивал меч, тот походил на пилу. Это и были рыбы-обжоры. В Хе’ершингенмосикене они обитали в глубоких пещерах, в пресной воде темных подземных озер.

Рыбы-обжоры очень хорошо продавались по всему королевству. Зубки у рыбок были маленькие, зато твердые, как алмаз, поэтому из них делали сверла. Из плавников, чрезвычайно острых, изготовляли наконечники для стрел или маленькие ножи. Потребность в рыбе росла, ее привозили все больше и больше. И однажды во время шторма корабль с этим грузом перевернулся невдалеке от побережья. Двадцать бочек с рыбой исчезли в морской пучине.

Рыбы отлично прижились в океане. Они вырастали во много раз крупнее своих пресноводных собратьев – длина их достигала человеческого роста. К тому же они быстро размножались. Их стало видимо-невидимо. Рыба начала пожирать все, что плавало по воде. Корабли и лодки, которые не успевали вовремя вытащить на берег, превращались в мелкие щепки. Окружая судно, чудища прогрызали в днище огромные дыры, но бедный корабль даже затонуть не успевал: рыба перемалывала его в ничто; он словно растворялся, как будто его и не было. Вскоре косяки рыб-обжор образовали непреодолимую преграду вокруг всего королевства.

Так рыбы-обжоры заключили Сказочное Королевство в осаду, и побережье превратилось в территорию смерти. Исчезли корабли и паруса; путей в эту страну больше не существовало, всякие связи между ней и Хе’ершингенмосикеном и другими землями оборвались. Люди стали жить сельским хозяйством, пышные города пришли в упадок, превратились в деревушки и хутора. Жизнь пошла спокойная и однообразная: никаких тебе приключений, переворотов, взлетов и падений: сегодня похоже на вчера, завтра – на сегодня… Постепенно народ к этому привык и ничего другого и не желал. Воспоминаний о прошлом, как и экзотических товаров из Хе’ершингенмосикена, с каждым днем становилось все меньше. Люди старались забыть прошлое и не задумывались о настоящем. Они больше не хотели ни историй, ни сказок – зачем они теперь? Так Сказочное королевство стало Бессказочным.

Принцесса затаив дыхание слушала рассказ капитана. Когда он закончил, Росинка долго молчала, а потом спросила:

– И что, теперь рыбы-обжоры повсюду в океане?

– Нет. Они водятся только у побережья Бессказочного Королевства. Те, у кого хорошее зрение, иногда видят, как вдалеке на волнах качаются птицы, добывающие себе пропитание в море. Там нет обжор. Лишь необъятный, безграничный океан…

– Значит, в мире есть и другие земли, не только Бессказочное королевство и Хе’ершингенмосикен?

– Принцесса, неужели вы серьезно считаете, что мир состоит только из этих двух стран?

– Так мне рассказывал дворцовый учитель, когда я была маленькой.

– Он наверняка и сам своей лжи не верил! Мир очень, очень велик. У океана нет края, и в нем неведомо сколько островов. Некоторые поменьше, чем наше королевство, другие побольше. Есть и целые континенты!

– Что такое континенты?

– Это суша, такая же большая, как море. Даже на быстром коне можно скакать месяцами, но так и не добраться от одного края до другого.

– Такая огромная?! – удивилась принцесса и вздохнула. А затем внезапно спросила: – Ты меня видишь?

– Вижу только ваши глаза. И звезды в них.

– Тогда ты должен видеть, чего я жажду больше всего. Я хочу переплыть море. Хочу добраться до самых отдаленных мест!

– Это невозможно. Мы никогда не сможем покинуть Бессказочное королевство, принцесса, никогда, никогда!.. Если вы боитесь темноты, давайте зажжем факелы.

– Да, пожалуйста.

Далекий Парус зажег факелы. Росинка заметила, что капитан на что-то отвлекся.

– Что ты там рассматриваешь? – тихо спросила она.

– Принцесса, взгляните сами!

Далекий Парус указал на чахлый кустик травы на песке. В свете факелов на былинках подрагивали капельки.

– Их называют росинками, – пояснил капитан.

– О, как меня! Мы с ними похожи?

– Похожи, принцесса. Вы одинаково прекрасны, словно драгоценные камни.

– А днем, на солнце, они станут еще красивее!

Капитан глубоко вздохнул. Он сделал это совершенно бесшумно, принцесса скорее почувствовала его вздох, чем услышала.

– Что-то не так?

– На солнце роса исчезает.

Принцесса кивнула. Глаза ее опечалились.

– Тогда между нами еще большее сходство! Если этот зонтик закроется, я тоже исчезну, как роса под солнцем.

– Я не дам вам исчезнуть!

– Мы оба знаем, что нам не добраться до Могильного острова, а значит, мы не сможем забрать оттуда принца Глубокую Воду…

– Тогда я буду держать этот зонтик над вашей головой вечно!

Третья сказка Юнь Тяньмина

Принц Глубокая Вода

Когда Росинка проснулась в следующий раз, было уже светло. Море из черного превратилось в синее, и все же принцесса считала, что оно сильно отличается от того, что она видела на картинах. Покров ночи больше не скрывал безбрежности морского простора. Под утренним солнцем ничто не нарушало пустоты водной поверхности. Впрочем, как думалось принцессе, море было пусто не из-за рыб-обжор. Оно было пусто потому, что по нему не плыла она, Росинка. Это как с ее дворцовыми покоями: те тоже стояли пустыми в ожидании своей хозяйки. Желание, о котором девушка говорила капитану ночью, стало еще настойчивее. Принцесса вообразила белый парус посреди волн, а под ним – себя. Ветер уносил ее корабль вдаль…

Теперь зонтик крутила тетушка Дорода. Капитан позвал спутниц с кромки берега. Когда дамы подошли, он указал на океан:

– Смотрите, вон Могильный остров.

Однако внимание принцессы привлек не сам остров, а великан, стоящий на нем. Несомненно, это был принц Глубокая Вода! Он возвышался словно одинокая гора: от солнца кожа его стала бронзовой; мышцы под ней выпирали, словно валуны; волосы, которые трепал ветер, были подобны кронам деревьев на макушке горы. Великан походил лицом на принца Ледяного Песка, но в его чертах не было мрачности и замкнутости; скорее взгляд и весь вид принца внушали зрителю ощущение, что он открыт, как море. Солнце взошло еще не полностью, но голова великана уже купалась в золотом свете, будто объятая огнем. Огромной ладонью он прикрыл глаза, как козырьком. На мгновение принцессе показалось, что их взгляды встретились, и она принялась кричать:

– Братец! Я Росинка, твоя младшая сестра! Я твоя малышка-сестренка, братец! Мы здесь!

Великан, похоже, не услышал ее. Взгляд его скользнул мимо путников и двинулся дальше. Затем он убрал от глаз руку, тряхнул головой и повернулся в другую сторону.

– Почему он не обращает на нас внимания? – спросила встревоженная принцесса.

– Да кто заметит трех муравьев где-то вдали? – Капитан повернулся к тетушке Дороде: – Видишь, я говорил, принц Глубокая Вода – великан!

– Когда я держала его на руках, он был крошкой! Как он умудрился так вымахать? Но это даже хорошо, что он великан. Такого никто не сможет остановить! Он накажет злодеев и заберет у них портрет принцессы.

– Но сначала надо, чтобы он узнал о случившемся, – возразил Далекий Парус.

– Нужно перебраться на остров! – воскликнула принцесса, хватая капитана за руку. – Мы должны туда попасть!

– Но мы не можем! За все эти годы ни у кого не получилось доплыть до Могильного острова. И никому не удалось оттуда перебраться сюда.

– Но ведь должен же быть какой-то способ! – Слезы брызнули из глаз принцессы. – Мы ведь приехали за принцем! Ты должен знать, как туда добраться!

Далекий Парус беспомощно смотрел на плачущую принцессу.

– Я и в самом деле не знаю! Мы правильно поступили, приехав сюда. Вам необходимо было сбежать из дворца – там вас ждала смерть. Но я с самого начала отдавал себе отчет, что мы не сможем попасть на Могильный остров. Разве что… разве что послать принцу весть с почтовым голубем?

– Отличная мысль! Пойдемте раздобудем почтового голубя!

– Да что проку? Даже если принц и получит от нас весточку, ему все равно не добраться сюда. Может, он и гигант, но и его рыбы-обжоры сгложут живьем, стоит ему только сунуться в море… Давайте-ка сначала позавтракаем, а потом решим, как быть. Пойду приготовлю что-нибудь.

– О нет! – вскричала вдруг тетушка Дорода. – Моя лохань!

Был прилив, и волны слизнули с песка бадейку для умывания. Ее уже отнесло от берега; она перевернулась, и мыльная вода вылилась. Участок моря вскипел белой пеной. Беглецы на берегу увидели рыб-обжор – их плавники рассекали волны, словно ножи. Пара секунд, и от лохани останутся только щепки.

Но тут начало твориться нечто непонятное. Стоило только рыбам коснуться пены, как они останавливались и всплывали на поверхность. Неистовые обжоры, казалось, потеряли всякий интерес к добыче, стали вялыми и безвольными. Они медленно поводили хвостами туда-сюда, но не для того, чтобы двигаться вперед, а так, от истомы. Некоторые даже решили поплавать брюхом вверх.

Путников как громом поразило. Они молча следили за рыбами. Затем принцесса произнесла:

– Я, кажется, знаю, что они чувствуют. В этой пене расслабляешься настолько, что становишься как будто бескостным. Им не хочется двигаться.

– Да, мыло из Хе’ершингенмосикена и вправду дивное. – Тетушка Дорода вздохнула. – Жаль у нас только два кусочка…

– Это мыло и в Хе’ершингенмосикене стоит баснословных денег, – сказал капитан Далекий Парус. – Знаете, как его делают? В тех краях растет волшебный лес, а в нем – тысячелетние мыльные деревья, очень-очень высокие. Обычно это деревья как деревья, ничего особенного, но стоит только подуть сильному ветру, как они начинают пускать мыльные пузыри. Чем сильнее ветер, тем больше пузырей. Из них-то и делают мыло. Но собрать пузыри – задачка не из легких: они летят с огромной скоростью, и к тому же почти прозрачны, поэтому их чрезвычайно трудно увидеть. Чтобы их разглядеть, надо двигаться очень быстро – так, чтобы казалось, будто пузыри стоят на месте. Это возможно, только если скакать на самых резвых лошадях особой породы, а их в Хе’ершингенмосикене осталось не больше десятка.

Как только деревья начинают исторгать пузыри, мыловары вскакивают на лошадей и несутся вслед за ветром, собирая пузыри сачком из тончайшей марли. Пузыри бывают разного размера, но даже самые большие, попав в сачок, лопаются и становятся крохотными, не видными глазу. Чтобы сделать один кусок мыла, нужно собрать сотни тысяч, а то и миллионы пузырей.

Но стоит только опустить мыло в воду – и каждый пузырь делится на миллионы новых. Вот почему оно дает так много пены. У пузырьков нет веса, поэтому чистое, настоящее мыло из Хе’ершингенмосикена тоже невесомое. Это самое легкое вещество в мире, при этом чрезвычайно ценное. Мыло, которое хранит тетушка Дорода, наверняка преподнес королю в дар посол Хе’ершингенмосикена при коронации. После этого…

Далекий Парус внезапно замолчал и уставился на море, погрузившись в раздумья. Несколько рыбин продолжали лениво плескаться в белой пене. Деревянная бадья болталась на волнах в целости и сохранности.

– Кажется, я придумал, как нам добраться до Могильного острова. – Далекий Парус указал на бадью. – Представьте себе, что это лодочка!

– Какая там еще лодочка! – возопила тетушка Дорода. – Так я тебе и позволила подвергнуть мое дитятко такой опасности!

– Я не имел в виду принцессу.

По решительному виду капитана Росинка заключила, что того будет трудно переубедить.

– Если ты поплывешь один, как ты заставишь принца Глубокую Воду поверить тебе? – Принцесса раскраснелась от возбуждения. – Я тоже поеду! Я должна!

Капитан скептически кивнул на простонародную одежду Росинки:

– Даже если вы доберетесь до острова, то как докажете принцу, что вы это вы?

Тетушка Дорода промолчала. Она-то знала как.

– Мы с братом легко докажем друг другу, кто мы такие, – сказала принцесса. – Надо только провести испытание крови.

– Все равно – принцесса не должна ехать! – стояла на своем кормилица. – Слишком опасно!

Однако тон ее был уже не таким непреклонным.

– Думаете, если я останусь здесь, то мне ничто не грозит? – Росинка указала на зонтик в руках кормилицы. – Мы конечно же привлечем чье-нибудь внимание, и тогда сюда явится Ледяной Песок и схватит меня. Даже если я не превращусь в картину, мне несдобровать. Нет, на Могильном острове гораздо безопаснее.

Словом, решили отправиться все вместе.

Капитан выбрал среди лежащих на берегу лодок самую маленькую. Лошади подтащили ее к кромке воды, туда, где волны лишь слегка лизали песок. Целого паруса не нашлось, но капитан отыскал пару старых весел. Затем помог принцессе и тетушке Дороде, беспрестанно крутившей зонтик, сесть в челнок. Взяв кусок мыла из Хе’ершингенмосикена, капитан насадил его на меч, который отдал принцессе:

– Как только отплывем, опустите мыло в воду.

Росинка кивнула.

Далекий Парус оттолкнул лодочку, потом, зайдя в воду до пояса, запрыгнул в нее и принялся грести изо всех сил. Челнок понесся к Могильному острову.

Множество черных плавников начали резать волны вокруг лодки. Принцесса, сидящая на корме, опустила конец меча с мылом в воду. Море тут же вскипело пузырями; пена поднялась выше роста человека и расплылась по воде пышным широким шлейфом. Заплывая в нее, обжоры утрачивали пыл и лениво тянулись за лодкой, наслаждаясь неведомой им доселе возможностью понежиться на роскошной белой перине. Росинка впервые видела рыб так близко. Животы у них были белые, а все остальное абсолютно черное. Они походили на автоматы из стали и чугуна, но сейчас эти автоматы на время стали томными и безвольными.

Лодочка рассекала спокойное море, а за ней стелилось по воде пенное покрывало, подобно улегшемуся на волны облаку. Бессчетные рыбы-обжоры собирались со всех сторон, словно паломники, пришедшие поклониться облачной реке. Иногда некоторые подплывали к челну спереди и ухитрялись цапнуть за дно, а одна даже отгрызла кусочек весла. Впрочем, и этих рыб быстро отвлекала на себя пена позади лодки, так что большого урона они не нанесли. Белое облако за кормой и блаженствующие рыбины напомнили принцессе о рае небесном, каким он представал в рассказах священников.

Берег уходил вдаль, а лодочка все ближе подплывала к Могильному острову.

И тут тетушка Дорода воскликнула:

– Посмотрите, принц Глубокая Вода вроде как стал меньше ростом!

Росинка пригляделась: кормилица не ошиблась. Принц по-прежнему был великаном, но казался существенно ниже, чем с берега. Он так и стоял спиной к путешественникам и смотрел в другую сторону.

Принцесса перевела взгляд на Далекого Паруса, орудовавшего веслами. Он был само олицетворение силы: все его тело бугрилось мышцами, весла в руках поднимались и опускались ритмично, словно крылья, и челнок неустанно летел вперед. Молодой человек, похоже, был прирожденным моряком – на воде его движения становились свободнее и увереннее, чем на земле.

– Принц видит нас! – воскликнула тетушка Дорода. И правда, Глубокая Вода повернулся в их сторону и указывал рукой. В глазах его читалось изумление. Губы принца двигались, как будто он что-то кричал. Ничего странного, что он так удивился: море смерти рассекала одна-единственная лодка, а за ней тянулся пенный шлейф, – чем дальше он уходил от кормы, тем становился шире. Принцу-великану наверняка казалось, будто по морю плывет невесть откуда взявшаяся длиннохвостая комета.

Однако вскоре мореплаватели догадались, что принц кричал вовсе не им. Около ног исполина появилось несколько человек нормального роста. Издалека эти люди казались карликами, лиц было не разглядеть. Но все они смотрели на приближающуюся лодку, кое-кто махал рукой.

Когда-то Могильный остров был необитаем. Двадцать лет назад, отправляясь на рыбалку, Глубокая Вода прихватил с собой дворецкого, учителя и еще нескольких стражников и слуг. А вскоре после того как они сошли на остров, у прибрежных отмелей появились косяки рыб-обжор и отрезали дорогу назад.

Росинка и ее спутники заметили, что принц стал еще меньше ростом. Чем ближе лодка подходила к берегу, тем ниже казался Глубокая Вода.

И вот до острова рукой подать. Путники разглядели человек восемь нормального роста, одетых в немудреную одежду из грубой ткани – такая же была и на принце. На двоих сохранилось дворцовое одеяние, правда, очень старое и изношенное. У большинства на поясах висели мечи.

Островитяне высыпали на берег, а принц остался стоять, где стоял. Теперь он был всего лишь раза в два выше других – больше уже не исполин.

Капитан налег на весла, и челнок рванулся вперед. Волны несли его, словно пара огромных ладоней, и вскоре лодочка резко остановилась, уткнувшись в прибрежный песок. Принцесса чуть не свалилась с кормы. Островитяне колебались, видимо, опасаясь рыб-обжор, и все же четверо из них подошли к воде, придержали лодку и помогли принцессе сойти на берег.

– Осторожно! Принцесса должна оставаться под зонтиком! – крикнула тетушка Дорода. Она теперь так наловчилась, что вертела зонтик одной рукой.

Островитяне даже не пытались скрыть удивление. Они переводили взгляды с кружащегося зонтика на кильватерный след лодки. Пена из хе’ершингенмосикенского мыла и рыбы-обжоры образовали широкую черно-белую полосу, соединившую остров с побережьем королевства.

На берег вышел принц Глубокая Вода. Росту в нем теперь было не больше чем в обычном человеке – он был даже ниже кое-кого из своих соплеменников-островитян. Принц чистосердечно, словно простой рыбак, улыбнулся новоприбывшим, но Росинка заметила, как сходны его движения с жестами их отца-короля. С глазами, полными слез, она воскликнула:

– Братец! Я твоя сестра, Росинка!

– Ты и в самом деле похожа на мою сестру. – Принц все с той же улыбкой раскрыл ей объятия, но несколько стражников заступили новоприбывшим дорогу. Некоторые обнажили клинки и смотрели на капитана с подозрением. Далекий Парус, не выказывая испуга, подобрал меч, который принцесса бросила на песок, и осмотрел его. Чтобы успокоить настороженных охранников, капитан взял меч за лезвие, а не за рукоять. Он убедился, что кусок мыла, насаженный на клинок, уменьшился всего лишь на треть.

– Докажите, что это действительно принцесса, – сказал старик в изношенной и латаной, но по-прежнему опрятной ливрее. Лицо старика носило следы многолетних испытаний, однако борода была аккуратно подстрижена. Даже на этом всеми забытом острове он явно старался сохранять достоинство дворцового служителя.

– Да ты никак не узнаешь меня? – удивилась тетушка Дорода. – Ты дворецкий Тенистый Лес, а вон там королевский учитель Открытое Поле.

Оба кивнули. Открытое Поле сказал:

– Тетушка Дорода, а ты все такая же крепкая и бодрая, несмотря на возраст!

– Да и вы тоже не помолодели! – съязвила та, но тут же утерла глаза свободной рукой.

Лицо дворецкого Тенистого Леса, однако, сохраняло свое мрачное выражение.

– Мы здесь уже двадцать лет и понятия не имеем, что происходит дома. Мы обязаны потребовать, чтобы принцесса доказала, что она принцесса. – Он повернулся к Росинке: – Вы готовы пройти испытание крови?

Та кивнула.

– Не думаю, что оно необходимо, – заметил принц. – Я знаю, что это моя сестра.

– Ваше королевское высочество, – возразил дворецкий, – таков порядок!

Кто-то принес два маленьких кинжала и вручил один дворецкому Тенистому Лесу, а другой – учителю Открытому Полю. В отличие от ржавых мечей, которые носили стражники принца, эти кинжалы сияли как новенькие. Росинка протянула руку, и Тенистый Лес уколол кончик ее пальца. По острию кинжала растеклась капелька крови. Открытое Поле проделал то же самое с пальцем Глубокой Воды. Затем Тенистый Лес взял оба кинжала и осторожно соприкоснулся окровавленными кончиками. Красные капельки, слившись, тотчас стали голубыми.

– Это и в самом деле принцесса Росинка, – торжественно объявил дворецкий. И он, и учитель поклонились принцессе. Остальные опустились на одно колено. Затем, поднявшись, отступили на несколько шагов, давая брату с сестрой заключить друг друга в объятия.

– Я держал тебя на руках, когда ты была совсем малышкой, – сказал принц. – Вот такой крохой.

Всхлипывая, Росинка рассказала брату обо всем, что случилось в Бессказочном королевстве. Глубокая Вода держал ее за руку и слушал не перебивая. Лицо его, отмеченное невзгодами прошедших лет, но по-прежнему молодое, хранило спокойное и сдержанное выражение.

Все собрались вокруг брата с сестрой, чтобы послушать рассказ принцессы. Все, кроме капитана Далекого Паруса, который вдруг принялся вытворять нечто несуразное: то отбегал подальше, смотрел на принца, то возвращался, потом опять мчался прочь… Наконец тетушка Дорода ухватила его за рукав.

– Я ж тебе говорила: принц Глубокая Вода никакой не великан! – прошептала она.

– Он и великан, и не великан, – так же шепотом ответил Далекий Парус. – С обычными людьми ведь как: чем дальше отходишь, тем меньше они становятся в наших глазах, правильно? А с принцем все иначе! Как бы далеко от нас он ни находился, в наших глазах он остается прежней величины. Вот почему издалека он казался исполином.

Кормилица кивнула.

– Да, я тоже это заметила.

Когда принцесса закончила свое повествование, Глубокая Вода просто сказал:

– Возвращаемся!

Они взяли две лодки. Принц с принцессой и ее спутниками поплыли на челноке, остальные восемь сели в лодку побольше – ту самую, что доставила принца со свитой на Могильный остров двадцать лет назад. Большая лодка протекала, но на короткий переход ее хватит.

Они поплыли в пенном шлейфе, оставленном челноком принцессы. Хотя пена и улеглась немного, утратившие резвость обжоры не проявляли желания что-нибудь отгрызть. Время от времени лодка или весло натыкались на какую-нибудь рыбину, но та лишь лениво отплывала прочь. Парус на большой лодке более-менее сохранился, поэтому она плыла первой, прокладывая челноку дорогу сквозь косяки обжор.

– Дитятко, думаю, надо бы снова опустить мыло в воду – на всякий случай, – промолвила кормилица, опасливо поглядывая на колышущуюся массу рыбин. – А то вдруг они проснутся?

– Да они и не засыпали. Просто разнежились и не хотят двигаться. Мыла у нас осталось не так уж много, не хочу тратить попусту. И в будущем стану мыться каким-нибудь другим.

Кто-то на большой лодке крикнул:

– Там солдаты!

На берегу показался отряд конников. Он устремился к песчаной полосе, словно темный прилив. Латы и оружие сияли на солнце.

– Продолжаем путь, – сказал принц Глубокая Вода.

– Но они же нас убьют! – Кровь отхлынула от лица Росинки.

– Не бойся, – промолвил принц и легонько погладил ее руку.

Росинка посмотрела на старшего брата. Она уже поняла, что он гораздо лучше нее подходит для престола.

Ветер дул попутный, поэтому обратный путь занял намного меньше времени, несмотря на то, что рыбы-обжоры постоянно терлись о борта.

Как только лодки достигли берега, всадники окружили их плотной стеной. Росинка и тетушка Дорода не на шутку испугались, но капитан Далекий Парус, человек более опытный, немного расслабился. Он заметил, что солдаты оставили мечи в ножнах, а пики держат вертикально. Что еще важнее – он разглядел их глаза. Всадники носили тяжелые доспехи, так что только глаза и были видны, и смотрели они не на беглецов, а на пенный след на поверхности моря, кишащего рыбами-обжорами. В глазах всадников не было враждебности, только благоговение.

Командир всадников спешился и подбежал к приставшим лодкам. Мореплаватели вышли на берег, свита принца обнажила мечи и встала между офицером и королевскими особами.

– Это принц Глубокая Вода и принцесса Росинка. Оказывайте подобающее почтение! – сурово обратился дворецкий Тенистый Лес к офицеру.

Тот опустился на колено и склонил голову.

– Мы знаем. Но нам приказано догнать и убить принцессу.

– Принцесса Росинка – законная наследница престола! А Ледяной Песок изменник, цареубийца и отцеубийца! И вы еще слушаетесь его приказов?!