Текст книги "Вечная жизнь Смерти"

Система заблаговременного предупреждения пока еще только строилась и могла объявить тревогу не ранее чем за сутки до удара. Если бы атака «темного леса» случилась на самом деле, ни у кого не хватило бы времени долететь до Юпитера, ближайшей планеты-экрана. По сути, Земля раскачивалась на тоненьком волоске над морем смерти. Разумом это осознавали все; отвратительные же бесчинства, разразившиеся во время ложной тревоги, были вызваны не чем иным, как массовым помешательством. Инстинкт самосохранения одержал верх над рациональным мышлением.

В настоящий момент в районе Юпитера проживало пятьдесят тысяч человек; большинство из них – служащие космических сил с юпитерианской военной базы, остальные – разработчики проекта космических убежищ. У этих людей были причины, чтобы находиться около Юпитера, и публика не имела к ним никаких претензий. Но богатые владельцы мини-звездолетов – о, это совсем другое дело! Как только они достроят свои яхты, они смогут вечно укрываться «за спиной» огромной планеты.

С точки зрения закона – по крайней мере, до нынешнего момента – ни международных, ни внутренних запретов на строительство звездолетов организациями или частными лицами не существовало, а ожидание за газовыми гигантами – не то же самое, что эскапизм. И все же обнаружившееся неравенство стали рассматривать как величайшую несправедливость в истории человечества: неравенство в смерти.

В истории человечества неравенство по большей части проявлялось в экономической и социальной сферах, но перед смертью все были равны. Следует признать, что и тут есть нюансы: например, услуги медицины доступны не всем в одинаковой мере; люди обеспеченные выходят из природных катастроф с меньшими потерями, чем бедняки; у солдат и у гражданских разные шансы уцелеть в войне, и тому подобное. Но никогда еще в истории не возникала ситуация, когда лишь одна десятитысячная населения могла отправиться в безопасное укрытие, бросив миллиарды погибать на Земле.

Даже в древние времена не стали бы терпеть такую несправедливость, а о нынешних и говорить нечего.

Все это прямиком привело к тому, что на планете воцарилось весьма скептическое отношение к светолетам.

Хотя корабли, скрывшиеся за щитом Юпитера и Сатурна, сумели бы переждать атаку «темного леса», жизни на них не позавидуешь. Как бы ни старались системы жизнеобеспечения создать на борту комфорт, пассажирам все это время пришлось бы прозябать в холодных, пустынных регионах космоса в полной изоляции. Однако, как показали наблюдения Второго Трисолярианского флота, звездолет на искривительной тяге мог достичь скорости света почти мгновенно. Такой корабль долетел бы от Земли до Юпитера за один час, и для него сигнал от системы предупреждения был бы более чем достаточным. Значит, владельцы светолетов, люди богатые и обладающие властью, могли спокойно наслаждаться жизнью на Земле и покинуть ее в самое последнее мгновение, бросив миллиарды на произвол судьбы. Терпеть такое положение общество не собиралось. Нагоняющие ужас картины паники во время ложной тревоги не меркли в сознании людей, и большинство склонялось к мысли, что появление световых кораблей приведет к мировому хаосу. Вот почему план создания искривительного привода столкнулся с невиданным доселе сопротивлением.

* * *

Паника во время ложной тревоги была результатом взрывной реакции гиперинформационного общества на сведения, затрагивавшие особо чувствительные зоны общественного сознания. Толчком к панике послужило обнаружение системой раннего предупреждения некой аномалии. Аномалия действительно существовала, но к фотоидам не имела никакого отношения.

Отрывок из «Прошлого вне времени»

Космические часовые

В прошлом Земля наблюдала фотоиды лишь дважды: при уничтожении звезды 187J3X1 и при гибели Трисоляриса. Поэтому сведения о данном феномене были довольно ограниченными. Ученые знали только, что фотоид двигался со скоростью, близкой к скорости света, но ни об объеме, ни о массе покоя или релятивистской массе объекта они не имели никаких данных. Фотоид, по всей вероятности, являлся самым примитивным оружием для разрушения звезд, потому что расчет шел только на его неимоверную кинетическую энергию, порожденную релятивистской массой. Как только цивилизация овладевала технологией разгона объектов до околосветовых скоростей, она могла придать «пуле» с крохотной массой невероятную разрушительную силу. Атаку с помощью столь малого снаряда и впрямь можно назвать «малозатратной».

Наиболее ценные сведения о фотоидах были получены непосредственно перед гибелью системы Трисоляриса. Ученые сделали важное открытие: фотоид, движущийся на сверхвысокой скорости и сталкивающийся с редкими рассеянными в космосе атомами и частицами межзвездной пыли, испускает мощное излучение в диапазоне от видимого света до гамма-лучей. Это излучение обладает определенными параметрами. Поскольку фотоиды очень малы, наблюдать их напрямую невозможно. А вот характерная радиация поддается обнаружению.

На первый взгляд, заблаговременно предупредить о приближении фотоида невозможно, потому что он движется с околосветовой скоростью, то есть почти так же быстро, как и порождаемое им излучение. Оба – и фотоид, и его излучение – достигают цели практически одновременно. Иными словами, наблюдатель находится вне светового конуса событий.

Но в реальности дело обстоит немного сложнее. Любой объект, обладающий массой покоя, не может лететь со скоростью света. Хотя скорость фотоида и приближается к скорости света, она все-таки немного меньше. Эта разница означает, что излучение фотоида движется чуть быстрее его самого. Чем большее расстояние преодолевает фотоид, тем значительнее становится разница. К тому же его траектория не представляет собой абсолютно прямую линию. Поскольку фотоид имеет массу покоя, он не может избежать отклоняющего воздействия небесных тел; поэтому его путь к цели всегда слегка искривлен, и эта кривизна намного больше кривизны, которую приобретает луч света в том же поле тяготения. Чтобы фотоид точно попал в цель, необходимо принять в расчет этот эффект. Путь, который пройдет фотоид, будет длиннее, чем путь его излучения.

По этим двум причинам радиация фотоида достигнет Солнечной системы раньше его самого. Приблизительный период предупреждения в двадцать четыре часа был рассчитан исходя из максимального расстояния, на котором можно будет заметить приходящее от фотоида излучение. К тому моменту, как оно достигнет Земли, сам фотоид будет находиться на расстоянии примерно 180 а. е.

Но это в лучшем случае. Если фотоид выпустят с пролетающего поблизости звездолета – как в случае с Трисолярисом, – заблаговременно подать сигнал тревоги не получится.

Всего в Солнечной системе планировали построить тридцать пять наблюдательных пунктов. В поисках фотоидов они станут следить за небом во всех направлениях.

Эра Космической Передачи, год 8-й
Судьбоносный выбор

За два дня до ложной тревоги;

наблюдательный пункт № 1

Наблюдательным постом № 1 был фактически телескоп Ринье-Фицроя, сооруженный в конце Эры Кризиса. Более семидесяти лет назад именно эта станция первой обнаружила зонды сильного ядерного взаимодействия – трисолярианские «капли». Станция по-прежнему располагалась у внешнего края пояса астероидов, но все ее оборудование заменили на новое. Взять, например, оптический телескоп. Его линзы увеличили: диаметр самой большой из них вырос с тысячи двухсот до двух тысяч метров – на ней мог бы разместиться небольшой городок. Эти огромные линзы изготовили из материалов, добытых непосредственно в поясе астероидов. Первой произвели линзу среднего размера – диаметром пятьсот метров. Потом с ее помощью фокусировали солнечный свет и направляли его на астероиды. Из расплавленного камня делали чистейшее стекло, из которого затем изготовляли следующие линзы. В общей сложности в космосе на значительном расстоянии друг от друга плавало шесть линз, выстроившихся в десятикилометровую колонну. Сама станция наблюдения располагалась у конца колонны, и персонала на ней было всего два человека.

Эта команда по-прежнему состояла из одного ученого и одного военного. Офицер следил за возможными эмиссиями фотоидов, а ученый занимался астрономическими и космологическими исследованиями. Таким образом, заложенная триста лет назад традиция яростных споров, кому и сколько работать с телескопом, жила и процветала.

После того как испытания самого большого в истории телескопа завершились и он успешно сделал свой первый снимок – фотографию звезды в сорока семи световых годах от Солнца, – Видналл, астроном, испытал такую радость, как если бы у него родился сын. Людям несведущим было невдомек, что до сих пор телескопы только усиливали яркость света, приходящего от звезд, но не могли показать их форму. В самых мощных телескопах звезды выглядели как крохотные точки, просто чуть ярче, чем в оптических приборах послабее. Но сейчас на снимке, сделанном с помощью нового супертелескопа, впервые стало возможно разглядеть диск звезды! Пусть он совсем маленький – как шарик для пинг-понга с расстояния в десять метров – и никаких подробностей не различить, все равно это было эпохальное событие в истории древней науки – оптической астрономии.

– Из глаз астрономии удалили катаракту! – экзальтированно воскликнул Видналл и утер набежавшую слезу.

Но младший лейтенант Василенко не впечатлился.

– Вы бы лучше не забывали, зачем мы здесь. Мы часовые. В старину мы стояли бы во весь рост на деревянной наблюдательной вышке где-нибудь на дальнем пограничье, в пустыне или в снегах, на ветрах и на морозе, и следили, не покажется ли противник. И завидев на горизонте танки или всадников на лошадях, тотчас позвонили бы по телефону, или подали дымовой сигнал, или еще что – словом, информировали бы родину, что началось вражеское вторжение… Вот как надо мыслить! Тут вам не обсерватория!

Видналл оторвался от терминала с изображением далекой звезды и выглянул в иллюминатор. Неподалеку парило несколько бесформенных камней – остатки астероидов, из которых выплавили стекло. Камни, медленно вращавшиеся в холодных лучах Солнца, казалось, еще больше подчеркивали пустоту и одиночество космоса. Картина и впрямь настраивала на образ мышления, о котором говорил младший лейтенант.

– Если мы действительно обнаружим фотоид, – вздохнул Видналл, – то лучше бы тогда вообще не подавать сигнал тревоги, все равно толку с него чуть. Умереть внезапно, не осознав, что, собственно, с тобой случилось, – в общем-то счастливый жребий. Но вы бы предпочли, чтобы несколько миллиардов человек мучились целые сутки. Да это самое настоящее преступление против человечества!

– Ну тогда мы с вами – самые большие неудачники в мире, потому что узна́ем о своем жребии раньше всех остальных.

Станция наблюдения получила новый приказ от Командования Флотами: настроить телескоп на наблюдение за останками системы Трисоляриса. На этот раз Видналл не стал затевать с Василенко спор, потому что у него самого разрушенный мир вызывал живейший интерес.

Из сопел плазменных маневровых двигателей, расположенных по периметру линз, вырвалось голубое пламя. Линзы задвигались, занимая нужную позицию. Только сейчас, когда пламя корректирующих двигателей обозначило контуры телескопа, стало возможно различить самые отдаленные из линз. Десятикилометровая колонна медленно повернулась и остановилась, направив глаз телескопа на систему Трисоляриса. Линзы заскользили вверх и вниз вдоль оптической оси, подстраивая фокус. Наконец пламя почти везде погасло, только время от времени кое-где поблескивали светлячки: шла тонкая настройка.

На необработанной картинке система Трисоляриса выглядела совсем непримечательно: белесое пятно, похожее на перышко, едва различимое на черном фоне космоса. Но после обработки и увеличения перед глазами исследователей возникла колоссальная туманность, заняв собой весь экран. С момента трагедии прошло семь лет; значит, сейчас наблюдатели видели то, что происходило через три года после катастрофы. Под влиянием тяготения и углового момента погибшей звезды пучок резких, расходящихся из одной точки лучей превратился в мягко светящееся плоское облако, которое под действием центробежной силы закрутилось в спираль. Над облаком виднелись два оставшихся солнца: одно – как диск, другое, более отдаленное – как световая точка, распознать которую среди других таких же точек-звезд можно было только по ее перемещению на их фоне.

Пережившие катастрофу звезды образовали то, о чем мечтали многие поколения трисоляриан – стабильную двойную систему. Но некому было насладиться их светом, потому что около этих звезд не осталось больше ни единого живого существа. Теперь стало предельно ясно, что удар «темного леса» уничтожил лишь одну звезду из трех не только из соображений «экономии», но и преследуя куда более страшную цель: до тех пор, пока в системе присутствуют одна или две звезды, они будут постоянно поглощать материал «облака», при этом испуская мощное излучение. Система Трисоляриса представляла собой сейчас радиационную топку – царство смерти, где невозможны ни жизнь, ни цивилизация. Именно благодаря свечению под действием этой радиации туманность и была так хорошо видна в телескоп.

– Напоминает вид с горы Эмэйшань, – произнес Василенко. – Это в Китае. Луна с ее вершины – просто что-то невероятное. В ту ночь, когда я был там, гора возвышалась над бескрайним морем облаков, которые в свете луны сияли чистым серебром. Очень похоже на эту картину.

Вид серебристого кладбища в сорока триллионах километров от Земли настроил Видналла на философский лад:

– С точки зрения науки, «уничтожение» – не совсем точный термин. Ведь ничто не исчезло. Вся материя, которая там была, там и осталась. То же самое относится и к угловому моменту. Нарушена только организация материи, как при перетасовке карт. Но жизнь – она как стрит-флеш[49]49
  Стрит-флеш (англ. Straight-flush) – самая старшая покерная комбинация, состоящая из пяти карт одной масти, идущих подряд по достоинству. Разумеется, собрать такую комбинацию подобно чуду. – Прим. перев.


[Закрыть]: стоит только перемешать колоду – и прости-прощай выигрыш.

Видналл опять внимательно всмотрелся в картинку на экране и вдруг…

– А это еще что такое?! – Он ткнул пальцем в пятнышко на некотором расстоянии от «облака». Согласно масштабу, оно находилось в 30 а. е. от центра туманности.

Василенко уставился в экран. Он не обладал цепким глазом астронома и не мог с ходу разглядеть неладное. Но, присмотревшись, он различил на угольно-черном фоне еле заметную окружность, похожую на мыльный пузырь в космосе.

– Да он огромный! Диаметр примерно… примерно десять астрономических единиц. Это что – пыль?

– Какая там пыль! Пыль выглядит совершенно иначе.

– А раньше вы его не видели?

– Раньше этого никто на свете не мог видеть. Но что бы это ни было, оно прозрачное, с еле заметной границей. До сегодняшнего дня самые большие телескопы не были бы в состоянии высмотреть это образование.

Видналл немного уменьшил масштаб, чтобы получить более точное представление о позиции странного нового объекта относительно двойной звезды, и попробовал оценить вращение «облака», которое снова превратилось в маленькое белое пятно на фоне черной пропасти космоса.

На расстоянии около 6000 а. е. от системы Трисоляриса он обнаружил еще один «мыльный пузырь» – гораздо больший, чем первый, диаметром примерно 50 а. е.

– Боже мой! – воскликнул Василенко. – Вы знаете, что это такое?!

Видналл еще какое-то время всматривался в экран, а затем задумчиво произнес:

– На этом самом месте Второй Трисолярианский флот перешел на скорость света, не так ли?

– Именно!

– Вы уверены?

– Моя прежняя работа состояла в том, чтобы наблюдать за этой частью пространства. Я знаю его как свои пять пальцев!

Вывод был неизбежен: при переходе на скорость света корабли оставили за собой следы, которые со временем, видимо, не исчезли, а разрослись, изменив физическую природу окружающего пространства.

Первый, маленький, пузырь находился внутри системы Трисоляриса. Возможны несколько объяснений. Либо поначалу трисоляриане не знали, что двигатель, искривляющий пространство, оставит за собой такой след, и пузырь возник в ходе испытаний; либо знали, но оставили следы внутри своей звездной системы нечаянно, по ошибке. Одно было ясно: трисоляриане старались по возможности не «пачкать», где не надо. Одиннадцать лет назад Второй Трисолярианский флот целый год шел на обычной тяге, и только удалившись на 6 тысяч астрономических единиц от дома, включил световые двигатели. Цель: оставить следы как можно дальше от родного мира. Хотя было уже поздно.

В то время поведение Второго флота казалось людям непонятным. Самое убедительное объяснение состояло в том, что трисоляриане хотели уберечь родную планету от негативного воздействия перехода четырехсот пятнадцати кораблей на скорость света. Но сейчас стало ясно: они пытались не наследить поблизости от дома. По той же причине флот вышел из режима полета со скоростью света за 6 тысяч астрономических единиц до Солнечной системы.

Видналл с Василенко уставились друг на друга. В глазах обоих исследователей горел страх. Они одновременно пришли к одному и тому же выводу.

– Нужно немедленно доложить об этом! – воскликнул Видналл.

– Но мы должны докладывать по расписанию, а время еще не наступило. Экстренный рапорт все воспримут как сигнал тревоги.

– Да это и есть тревога! Мы обязаны послать предупреждение, не то выставим себя врагу напоказ!

– Ну, у страха глаза велики. Исследования в области световых кораблей только-только начались. Дай нам бог построить один такой где-то через полвека!

– Да, но что, если даже начальные испытания оставят след наподобие этого? Кто знает, может, где-нибудь в Солнечной системе уже идут такие эксперименты?!

Итак, пучок нейтрино понес информацию с грифом «высокий уровень опасности» в Объединенное командование флотами. Затем рапорт ушел в СОП. А там произошла утечка; рапорт истолковали как предупреждение о фотоиде, что и привело через два дня к глобальной панике.

«Пузыри» появлялись, когда корабли переходили на скорость света, подобно тому, как взлетающий челнок оставляет на пусковой платформе выжженные пятна. После перехода звездолеты продолжали двигаться со скоростью света по инерции и больше следов не оставляли. Разумно предположить, что и при переходе со скорости света на обычный режим появятся такие же «пузыри». Длительность их существования оставалась, однако, неизвестной. Ученые высказали догадку, что «пузыри» – это некое искажение пространства, случившееся под действием релятивистских двигателей, и существовать оно может очень долго, а возможно, даже вечно.

Наверно, Томоко, утверждавшая, что космическим наблюдателям Трисолярис представляется гораздо более опасным, чем Солнечная система, как раз и имела в виду «пузырь» размером в 10 а. е., оставленный внутри системы Трисоляриса. Скорее всего, именно поэтому удар «темного леса» последовал так быстро. След и переданные на всю Вселенную координаты этого мира послужили взаимным подтверждением, и рейтинг опасности Трисоляриса резко вырос.

В последующие месяцы наблюдательный пункт № 1 открыл еще шесть следов от световых двигателей в различных участках космоса. Все они были шарообразной формы, хотя размеры варьировались очень широко: от 15 до 200 а. е. Засекли и «пузырь» в 6 тысячах астрономических единиц от Солнца – по-видимому, след Второго Трисолярианского флота, перешедшего на обычную скорость. А вот другие «пузыри», похоже, не имели никакого отношения ко Второму флоту. Это подтверждало, что подобное явление во Вселенной не редкость.

После открытий, сделанных «Синим космосом» и «Гравитацией» в четырехмерном фрагменте, наблюдения станции Ринье-Фицроя стали еще одним прямым доказательством того, что в космосе существует большое количество высокоразвитых цивилизаций.

Один из следов обнаружили всего лишь в 1,4 светового года от Солнца, поблизости от облака Оорта. По-видимому, там некоторое время находился какой-то корабль, который затем ушел с места со скоростью света. Когда это случилось, никто не знал.

Открытие следов, оставляемых двигателями, искривляющими пространство, окончательно поставило крест на полетах со скоростью света, к которым и без того относились с огромным скепсисом. Конгресс Флотов и ООН быстро приняли законодательный акт, запрещающий любые разработки в данной области, и национальные государства сразу же приняли такие же. Этот запрет стал самой строгой из мер, направленных против развития технологии, со времен договора о нераспространении ядерного оружия триста лет назад.

У человечества оставались теперь только две альтернативы: космические города-убежища и черный домен.

Отрывок из «Прошлого вне времени»

Ужас вечной ночи

На первый взгляд, работы над технологией полета со скоростью света были прекращены по очевидным причинам: требовалось избежать разоблачения перед возможным противником и предотвратить рост рейтинга опасности Земли в глазах наблюдателей из космоса. Любой из этих факторов мог привести к скорой атаке «темного леса». Но существовали и другие, более глубинные причины.

Со времен Общей Эры и до конца Эры Кризиса человечество взирало на звезды с надеждой. Но первые же его шаги в этом направлении обернулись горем и страданием. Трагическая битва Судного дня показала, насколько уязвим человек в космосе, а междоусобная война Тьмы нанесла духу землян тяжелейшую травму. События более позднего времени, такие как осуждение «Бронзового века» и захват «Гравитации» «Синим космосом», закончившийся Космической Передачей, еще больше углубили эти раны, а пережитая боль выросла до философского, мировоззренческого уровня.

Собственно говоря, большинство рядовых членов общества мало интересовалось световыми кораблями. Обыватели считали, что, даже если подобные корабли и появятся при их жизни, у простого народа не будет ни малейшего шанса ими воспользоваться.

Людей намного больше занимал проект космоградов-убежищ – наиболее реалистичный способ выживания. Несомненно, план черного домена тоже вызывал интерес, потому что три века страха породили в человечестве жажду спокойной, мирной жизни, а черный домен как раз такую жизнь и обещал. Хотя люди и испытывали разочарование при мысли об изоляции от остальной Вселенной, Солнечная система достаточно велика, чтобы не сильно переживать по этому поводу. Народ больше интересовался проектом убежищ, а не планом черного домена, потому что даже неспециалистам было ясно: замедлить скорость света – запредельно сложная задача. Все соглашались, что человеку вряд ли под силу осуществить «Инженерный проект Господа Бога».

С другой стороны, идея световых кораблей занимала умы представителей высших классов общества, среди которых были как ее упорные противники, так и ярые сторонники.

Фракция, выступающая за путешествия со скоростью света, полагала, что для человечества самый надежный способ выжить – это выйти на просторы Млечного Пути и основать поселения у других звезд. В нашей бесчувственной Вселенной шанс на существование имеют только цивилизации, открытые космосу; изоляционизм ведет к гибели. Те, кто исповедовал эти убеждения, не противились проекту космических убежищ, но от всей души презирали план черного домена, считая, что с его помощью человечество само выроет себе могилу. Да, черный домен обеспечит землянам долговременное существование, но такая жизнь равнозначна смерти цивилизации.

В основе воззрений их противников лежали политические причины. Они считали, что человеческая цивилизация прошла через множество тяжелейших испытаний, прежде чем развиться в почти идеальное демократическое общество; но стоит людям выйти в космос – и в социальном плане они откатятся назад. Космос, словно кривое зеркало, во много раз усиливал темную сторону человечества. Девизом фракции стало высказывание на суде обвиняемого Себастьяна Шнайдера, члена экипажа «Бронзового века»:

«Людям, затерянным в космосе, нужно не более пяти минут, чтобы скатиться в тоталитаризм».

Противников выхода в широкий космос приводила в ужас мысль, что демократическая, цивилизованная Земля станет рассадником тоталитаризма и рассеет его семена по всему Млечному Пути.

Малышка – человеческая цивилизация – открыла дверь своего дома, выглянула наружу и увидела вечную ночь. Бескрайняя непроглядная темень так напугала ее, что она, задрожав с ног до головы, захлопнула дверь поплотнее.