Текст книги "Вечная жизнь Смерти"

Эра Космических Убежищ, год 67-й
«Ореол»

Чэн Синь проснулась и обнаружила, что реет в невесомости.

Гибернация не похожа на обычный сон. Лежащий в гибернации не замечает хода времени, кроме шестидесяти минут засыпания и шестидесяти минут пробуждения. Неважно, сколько времени проходит между этими двумя событиями, – вышедший из анабиоза субъективно ощущает, что проспал всего пару часов. Таким образом, пробуждение всегда включает в себя некий перелом, чувство, что твое «я» прошло через портал времени и вступило в новый мир.

Чэн Синь плавала в белом сферическом помещении. Рядом парила 艾 АА, одетая в точно такой же обтягивающий гибернационный костюм. Ее мокрые волосы и беспомощно раскинувшееся тело свидетельствовали, что она тоже только что проснулась. Встретившись с ней взглядом, Чэн Синь хотела заговорить, но онемение – следствие гибернационного холода – еще не совсем покинуло ее, и никаких звуков она произнести не могла. АА помотала головой: мол, она в том же состоянии и ничего не знает.

Чэн Синь обратила внимание, что пространство вокруг напоено золотистым сиянием, подобным свету заходящего солнца. Лучи проникали через круглое окошко-иллюминатор. По ту сторону стекла Чэн Синь различила какие-то расплывчатые полосы и завихрения. Полосы, голубые и желтые, располагались параллельно. Все ясно: за окном был мир яростных бурь и бешеных потоков. Юпитер. Поверхность планеты выглядела гораздо более яркой, чем помнила Чэн Синь.

Как ни странно, широкая взбаламученная полоса облаков на экваторе напомнила ей Желтую реку, Хуанхэ. Она знала, что самый маленький водоворот в этой «Хуанхэ» больше всей Земли. На этом фоне в космосе плавал какой-то объект. Его основная часть представляла собой длинную колонну, составленную из секций разных диаметров. К ней в разных местах перпендикулярно присоединялись три коротких цилиндра. Все сооружение медленно вращалось вокруг продольной оси колонны. Чэн Синь решила, что это городской конгломерат, состоящий из восьми космоградов, состыкованных вместе.

Тут обнаружился еще один удивительный факт: помещение, в котором находились подруги, оставалось стабильным относительно комбинированного города, зато Юпитер на заднем плане медленно поворачивался. Судя по яркости планеты, они сейчас находились на стороне, обращенной к Солнцу. Чэн Синь видела тень, которую городской конгломерат отбрасывал на поверхность газового гиганта. Через некоторое время показался терминатор, отделяющий юпитерианский день от ночи. В поле зрения вплыл чудовищный глаз – Большое Красное Пятно. Все подтверждало тот факт, что они больше не прячутся в тени планеты, двигаясь вокруг Солнца параллельно с ней; они теперь спутники Юпитера и обращаются вокруг него.

– Где мы? – прохрипела Чэн Синь, наконец-то обретя способность кое-как разговаривать. Пошевелить какой-либо частью тела она пока что не могла.

АА снова помотала головой.

– Без понятия. Думаю, на космическом корабле.

Они продолжали парить в золотистом свете Юпитера, словно в волшебном сне.

– Вы на «Ореоле».

Голос исходил из открывшегося информационного окна. На подруг взирал старик с пышными седыми волосами. Чэн Синь узнала Цао Биня. Судя по его возрасту, они с АА опять перепрыгнули через несколько десятилетий. Слова Цао подтвердили догадку: сегодня было 19 мая 67-го года Эры Космических Убежищ. Значит, после их краткого предыдущего бодрствования прошло пятьдесят шесть лет.

Чэн Синь оставалась вне жизни, вне потока времени, а другие старели – как ей казалось, в одно мгновение. Душу ее затопили раскаяние и грусть. С этого момента, решила она, что бы ни случилось, больше она не ляжет в гибернацию.

Цао Бинь рассказал слушательницам, что они на борту новейшего корабля, унаследовавшего название «Ореол». Ему всего три года от роду. После мятежа в Гало-Сити, случившегося более полувека назад, Цао Бинь и Би Юньфэн были осуждены на короткие сроки, отсидели свое и вышли на свободу. Би Юньфэн умер десять лет назад, перед смертью наказав Цао Биню передать Чэн Синь и АА наилучшие пожелания. Глаза Чэн Синь увлажнились.

Еще Цао Бинь рассказал, что теперь юпитерианский кластер состоит из пятидесяти двух космоградов, большинство которых объединились в конгломераты. В иллюминатор подруги наблюдали Юпитерианский конгломерат II. Двадцать лет назад систему раннего предупреждения значительно усовершенствовали. После этого все города решили стать спутниками Юпитера и укрыться в тени планеты только по сигналу тревоги.

– Жизнь в городах снова стала как в раю. Жаль, вам не доведется это увидеть. Нет времени. – Цао Бинь замолчал. Подруги обменялись тревожными взглядами. Им стало ясно, что старик все это время говорил без умолку только для того, чтобы оттянуть наступивший момент.

– Произошла атака?!

Цао кивнул.

– Да. За последние полвека случились две ложные тревоги, и каждый раз мы едва вас не разбудили. Но сейчас тревога настоящая. Дети… Мне стукнуло сто двенадцать, так что я могу вас так называть… Дети, «темный лес» наконец нанес свой удар.

Сердце Чэн Синь замерло. Не из-за атаки – человечество готовилось к ней уже более столетия. Чэн Синь подспудно чуяла, что что-то очень не так. Их с АА разбудили в соответствии с договором. Судя по их физическому состоянию, с момента пробуждения прошло четыре или пять часов, а значит, тревогу объявили уже довольно давно. Но что-то незаметно, чтобы Юпитерианский конгломерат II начал разъединяться или менять орбиту; нет, он продолжал обращаться вокруг Юпитера, как будто ничего не случилось. Подруги повернулись к Цао Биню. На лице старика было такое спокойное выражение, что становилось ясно: отчаяние, скрывающееся за этой маской, превосходит всякие пределы.

– Где вы сейчас? – спросила АА.

– В центре раннего предупреждения, – ответил Цао Бинь и отошел, открывая картину у себя за спиной.

Чэн Синь увидела обширный зал. Информационные окна занимали почти все доступное пространство. Постоянно возникали новые, заслоняли старые и тут же перекрывались еще более свежими окнами. Это напоминало паводок, прорвавший плотину. Однако люди в зале, половина из которых носила военную форму, казалось, не делали вообще ничего: кто стоял недвижно, кто сидел, облокотившись о стол… У всех были пустые глаза, а на лицах то же зловещее отрешенное выражение, что и у Цао Биня.

«Что-то не так. Что-то очень не так!»

Они совсем не походили на людей, надежно укрывшихся в убежище и уверенных в том, что переживут катастрофу. Картина скорее напоминала сцену из прошлого триста, нет, теперь уже четыреста лет назад, когда в первые годы Трисолярианского кризиса стало известно о существовании во Вселенной некой сверхсилы. В то время в офисах АСР и СОП царила точно такая же атмосфера безнадежности и отупелой апатии, словно говорившая: «Мы сдаемся».

Некоторые с мрачными лицами перешептывались между собой, остальные молчали. Взгляд Чэн Синь упал на мужчину, сгорбившегося за столом. Перед ним валялся стакан, голубая жидкость растекалась по столешнице и капала ему на брюки, но он не обращал внимания. Около большого инфоокна, демонстрировавшего какой-то сложный график, человек в военной форме обнимал женщину в штатском. Лицо женщины влажно блестело…

– Почему они не уходят в тень Юпитера? – АА указала на городской конгломерат за стеклом иллюминатора.

– Нет смысла. Убежища бесполезны, – ответил Цао Бинь, опуская глаза.

– На каком расстоянии от Солнца сейчас фотоид? – спросила Чэн Синь.

– Нет никакого фотоида.

– Нет?! А что же тогда есть?

Цао Бинь испустил горький смешок.

– Клочок бумажки.

Эра Космических Убежищ, год 66-й
За границей Солнечной системы

За год до пробуждения Чэн Синь система раннего предупреждения обнаружила неизвестный космический объект, пронесшийся за облаком Оорта на околосветовой скорости. Ближайшая точка его траектории находилась всего в 1,3 светового года от Солнца. Объект исполинских размеров, летящий почти со скоростью света и сталкивающийся с редкими космическими пылинками и атомами, порождал довольно сильную радиацию. Телескопы также зафиксировали, что объект слегка отклонился от курса, облетел скопление межзвездной пыли и вернулся на прежний курс. Без сомнения, это был космический корабль разумных существ.

Впервые в истории человечество Солнечной системы – в отличие от галактической ветви людей – встретилось с инопланетной цивилизацией помимо трисолярианской.

Правительство Федерации извлекло уроки из трех ложных тревог и на этот раз не стало обнародовать открытие. Во всем Мире Убежищ о нем знали не больше тысячи человек. Те несколько дней, в течение которых неизвестный корабль находился в самой близкой к Солнечной системе точке, эти люди себя не помнили от страха и тревоги. В десятках космических наблюдательных пунктов, в Главном контрольном центре системы предупреждения (космограде, входящем в состав юпитерианского кластера), в Главном боевом командном центре федерального флота и в офисе президента Федерации Солнечной системы люди затаив дыхание следили за полетом чужого космического корабля, словно стайка трепещущих рыбешек, замершая на дне в ожидании, когда уберется проходящий наверху траулер. Ужас, обуявший этих людей, вырос до степени абсурда: они не пользовались радио, ходили бесшумно, а когда разговаривали, то только шепотом. На самом деле все, конечно, понимали, что эти предосторожности просто смехотворны, – не в последнюю очередь потому, что наблюдавшееся событие произошло год и четыре месяца назад. Чужого звездолета давно и след простыл.

Даже после того как корабль инопланетян ушел, люди не выдохнули с облегчением, потому что система раннего предупреждения обнаружила кое-что, внушающее тревогу. Инопланетяне не выстрелили в Солнце фотоидом, зато запустили что-то другое. Этот снаряд тоже мчался к Солнцу на скорости света, но не испускал характерного для фотоида излучения и был совершенно невидим в электромагнитном спектре. Система предупреждения обнаружила его только потому, что объект постоянно излучал слабые гравитационные волны, амплитуда и частота которых оставались неизменными. Волны не несли никакого сообщения; по всей вероятности, так проявлялись какие-то физические свойства снаряда. В самом начале, когда система предупреждения только-только обнаружила эти волны, их источником посчитали инопланетный звездолет, но вскоре выяснилось, что источник существовал сам по себе и направлялся к Солнцу на околосветовой скорости.

Дальнейший анализ полученных данных показал, что снаряд не был нацелен точно на Солнце. Его нынешняя траектория указывала, что он пролетит мимо светила поблизости от орбиты Марса. Если его цель Солнце, то инопланетяне капитально промахнулись. В этом состояло еще одно существенное отличие неизвестного объекта от фотоида. Согласно данным двух предыдущих наблюдений, фотоиды следовали к звезде практически по прямой (учитывая смещение звезды), безо всяких корректировок курса. Выдвигались предположения, что фотоид, по сути, – это обычный камень, разогнанный почти до скорости света и движущийся по инерции. Теперь же наблюдения за источником гравитационных волн показывали: снаряд не корректировал свой курс, следовательно, его целью вряд ли является Солнце. Этот факт несколько успокоил всех, кто знал о происходящем.

Когда снаряд оказался примерно в ста пятидесяти астрономических единицах от Солнца, частота испускаемых им гравитационных волн понизилась. Система раннего предупреждения определила, что причина тому – торможение объекта. За несколько дней скорость его снизилась до одной тысячной скорости света и продолжала уменьшаться. При таких параметрах объект не представлял собой угрозы для Солнца, что еще больше успокоило наблюдателей. К тому же теперь космолет землян вполне способен угнаться за неизвестным предметом. Другими словами, можно выслать корабли на перехват.

* * *

«Омега» и «Аляска» отчалили от нептунианского кластера и вместе отправились исследовать неопознанный снаряд.

Оба космолета были оборудованы приемниками гравитационных волн и, работая в паре, могли точно пеленговать местоположение источника волн на незначительном удалении. Таких кораблей, способных принимать и передавать гравитационные волны, со времен Эры Космической Передачи построили немало. Однако они сильно отличались от ранних кораблей-антенн. Одним из основных новшеств было то, что антенна теперь могла отделяться от космолета, после чего ее можно было присоединить к другому или заменить новой при износе. «Омега» и «Аляска», космолеты среднего класса, по своему размеру практически не уступали большим кораблям, потому что значительную часть их конструкции составляли гравитационные антенны. Этим они напоминали дирижабли Общей Эры: огромные, вид внушительный, а полезного груза – крохотная гондола под гигантским газовым баллоном.

Через десять дней после отбытия адмирал Василенко и 白 Айс[55]55
  Фамилия «白» произносится «Бай». – Прим. К. Л.


[Закрыть], облачившись в легкие скафандры и башмаки с магнитными подошвами, вышли на прогулку по гравитационной антенне «Омеги». Им надоела корабельная теснота, к тому же при ходьбе по антенне возникало ощущение, будто шагаешь по твердой земле. Оба входили в руководящий состав первой разведывательной группы: Василенко был ее командиром, 白 Айс заведовал технической частью.

В Эру Космической Передачи Алексей Василенко служил наблюдателем в системе раннего предупреждения. Они с астрономом Видналлом обнаружили след трисолярианского светового корабля, что стало причиной первой ложной тревоги. После инцидента младшего лейтенанта Василенко сделали козлом отпущения и выгнали со службы с позором. Он считал наказание несправедливым и надеялся, что в конечном итоге история обелит его имя. Он лег в гибернацию. Прошло время, важность сделанного им открытия стала очевидной, а вред, причиненный первой ложной тревогой, постепенно забылся. Василенко проснулся на девятом году Эры Космических Убежищ, был восстановлен в прежнем звании, а к нынешнему моменту вырос по службе, получив звание адмирала Космических сил Солнечной системы. Но его возраст приближался к восьмидесяти, и, глядя на ступающего рядом 白 Айса, он думал: какая все-таки жизнь несправедливая штука – этот человек, уроженец Эры Кризиса, появился на свет на восемьдесят лет раньше Василенко, и тем не менее ему только-только перевалило за сорок – он много времени провел в гибернации.

Изначально имя 白 Айса было Бай Айсы[56]56
  Это романизированная форма (пиньинь) полного китайского имени ｫ白 艾 思». – Прим. К. Л.
  В английском переводе это имя пишется как «白 Ice». – Прим. перев.


[Закрыть]. После пробуждения ему хотелось органичнее влиться в современную эпоху, поэтому он принял смешанное китайско-английское имя. В свое время он был аспирантом у Дин И. В конце Эры Кризиса Бай лег в гибернацию, а проснулся всего двадцать два года назад. Обычно такой долгий прыжок во времени означал, что проснувшемуся будет нелегко нагнать все упущенное за время анабиоза. Но в отношении теоретической физики дело обстояло особым образом. Из-за блока софонов ученые-физики Общей Эры даже в Эру Устрашения по-прежнему высоко ценились как специалисты, а создание гелиоцентрического ускорителя частиц перевернуло с ног на голову все гипотезы фундаментальной науки, как карты в неряшливо перетасованной колоде.

В Общую Эру теория струн считалась передовым разделом науки, физикой двадцать второго столетия. Гелиоцентрический ускоритель позволил проверить ее экспериментально. Результат, однако, оказался катастрофическим. Количество гипотез, которые пришлось отбросить, далеко превосходило число подтвержденных. Многие данные, предоставленные трисолярианами, оказались ложными. Принимая во внимание высочайший уровень, которого достигла в последнее время трисолярианская технология, невозможно было допустить, что они так ошибались в фундаментальной науке. Оставалось единственное объяснение: они обманывали землян даже в основополагающих отраслях знаний.

Среди теоретических моделей, подтвержденных экспериментами на гелиоцентрическом ускорителе, некоторые принадлежали 白 Айсу. К моменту его пробуждения физика в значительной ее части была отозвана на линию старта. Бай быстро отличился, снискал большие почести и лет через десять стал одним из ведущих ученых.

– Выглядит привычно? – Василенко обвел рукой окружающее пространство.

– Все как всегда. Вот только самоуверенность и чванство человечества бесследно испарились, – ответил 白 Айс.

Василенко ощущал то же самое. Он посмотрел назад по курсу корабля. Там виднелась крохотная голубая точка Нептуна, а Солнце выглядело тусклым пятнышком света, не способным отбросить на поверхность антенны даже слабую тень астронавтов. Где те две тысячи боевых звездолетов, что выстроились в этих местах величественной фалангой столько лет назад? Сейчас тут лишь эти два одиноких корабля с экипажами меньше ста человек каждый.

«Аляска» находилась в ста тысячах километров отсюда, и видеть ее они не могли. Она не только являлась второй точкой триангуляции, но и несла вторую разведывательную группу, организованную по тому же типу, что и на «Омеге». Флотское командование называло группу «Аляски» резервной, из чего следовало, что начальство отдавало себе отчет в опасностях, ожидающих экспедицию, и подготовилось весьма основательно.

Здесь, на холодной, пустынной окраине Солнечной системы, антенна под ногами разведчиков представлялась им одиноким островом в океане Вселенной. Адмирал хотел было вздохнуть, но передумал. Вместо этого он вынул что-то из кармана скафандра. Вещица повисла между коллегами, медленно вращаясь.

– Взгляните-ка на это.

Объект походил на кость какого-то животного. На самом деле это была металлическая деталь некоего механизма; ее гладкая поверхность поблескивала в холодном свете звезд.

Василенко указал на вращающийся предмет:

– Примерно сто часов назад мы обнаружили по курсу корабля сектор с плавающими в нем обломками металла. Дрон подобрал несколько. Этот с корабля Эры Кризиса – фрагмент охладительной системы бортового термоядерного реактора.

– После битвы Судного дня? – с благоговением уточнил 白 Айс.

– Да. Еще мы нашли подлокотник кресла и кусок переборки.

Они проходили мимо поля сражения, разыгравшегося здесь двести лет назад. После начала строительства космических убежищ люди частенько находили останки старинных боевых кораблей. Некоторые из них обрели пристанище в музеях, другие пошли в оборот на черном рынке. 白 Айс притронулся к обломку. Холод пронзил перчатку скафандра и проник прямиком в костный мозг. Физик отпустил фрагмент, и тот продолжил медленно вращаться, словно ему не давала покоя заключенная внутри душа. 白 Айс отвел глаза и посмотрел вдаль. Безграничная пустая бездна. Две тысячи боевых кораблей и миллионы мертвых тел дрейфовали в этом глухом участке космоса почти двести лет. Священная кровь погибших уже давно превратилась изо льда в газ и рассеялась в пространстве.

– Объект наших исследований, возможно, еще более опасен, чем те «капли», – заметил 白 Айс.

– Верно. Тогда мы уже были в какой-то степени знакомы с Трисолярисом. А о мире, который создал и послал ЭТО, мы не знаем ничего… Доктор Бай, у вас есть хоть какие-нибудь догадки, что нас ожидает?

– Гравитационные волны может испускать только массивное тело, так что, думаю, объект должен быть большим как по массе, так и по объему. Возможно, это космический корабль… Но, скорее всего, нас ожидает какая-нибудь неожиданность – в нашем деле без них никуда.

* * *

Экспедиция продолжала путь еще неделю, пока расстояние между ней и источником гравитационных волн не составило всего миллион километров. Корабли сбросили скорость до нуля, а затем начали ускоряться в сторону Солнца. Таким образом, когда снаряд догонит экспедицию, они полетят параллельными курсами. «Омега» подойдет к объекту поближе и проведет бо́льшую часть исследований; «Аляска» будет наблюдать с расстояния в сто тысяч километров.

Дистанция продолжала сокращаться; снаряд находился теперь примерно в десяти тысячах километров от «Омеги». Уверенно фиксируемые приборами гравитационные возмущения позволяли точно определить местоположение объекта. Но даже на таком близком расстоянии радар не регистрировал отражений; детекторы видимого света тоже ничего не показывали. Дистанция сократилась до одной тысячи километров – и все равно разведчики ничего не видели в том месте, где находился источник гравитационных волн.

Исследователи «Омеги» были близки к панике. Перед отправлением они проработали все сценарии развития событий, но мысль о том, что они не смогут разглядеть цель, даже когда она будет у них под носом, никому не приходила в голову. Василенко отправил радиограмму на базу близ Нептуна, запрашивая инструкций. Через сорок минут он получил приказ приблизиться к цели на расстояние в сто пятьдесят километров.

И тогда детекторы видимого света обнаружили в том месте, где находился источник гравитационных волн, маленькую белую точку, видимую с борта корабля в обычный телескоп. «Омега» выслала к цели дрон.

Расстояние между объектом и дроном быстро уменьшалось: пятьсот километров, пятьдесят, пятьсот метров… Наконец дрон завис в пяти метрах от цели. Четкая голограмма, транслируемая на оба корабля, позволяла исследователям хорошо рассмотреть инопланетный снаряд, которым космические пришельцы выстрелили в Солнце.

Это был листок бумаги.

Пожалуй, лучше и не скажешь. Формально его назвали «прямоугольным мембраноподобным объектом». Размеры: длина 8,5 см, ширина 5,2 см, – чуть больше обычной кредитной карточки. Объект был так тонок, что замерить толщину оказалось невозможно. Чистая белая поверхность. Ни дать ни взять бумажка.

Разведывательная группа состояла из лучших офицеров флота и высочайших профессионалов науки; все обладали трезвым и рациональным мышлением. Но инстинкт оказался сильнее разума: они приготовились к встрече с чем-то громадным, угрожающим; кое-кто предполагал, что это будет космический корабль размером с Европу, спутник Юпитера. Предположение было не лишено смысла, если принять во внимание амплитуду гравитационных волн. А оказалось…

При виде «бумажки» – как стали называть объект разведчики – все вздохнули с облегчением, продолжая, однако, оставаться настороже. Кто знает, а вдруг эта штуковина – оружие, способное уничтожить оба корабля? Но поверить в то, что эта безделка может угрожать всей Солнечной системе, было решительно невозможно. На вид такая легкая, безвредная, словно белое перышко, реющее в ночном воздухе… Люди давно уже не писали друг другу писем на бумаге, но по историческим кинофильмам имели представление, что это такое. Поэтому листок бумаги представлялся им вещью почти романтической.

Дальнейшие наблюдения показали, что «бумажка» не отражает электромагнитное излучение, какой бы частоты оно ни было. Белый цвет «бумажки» объяснялся не отражением света, а собственным свечением объекта. Любое электромагнитное излучение, включая и видимый свет, попросту проходило объект насквозь – он был абсолютно прозрачным. На фотографиях, снятых с близкого расстояния, можно было рассмотреть звезды с той стороны «бумажки»; но поскольку сама она светилась, то издалека на фоне темного космического пространства вещица казалась непроницаемо-белой. На первый взгляд, она производила совершенно безобидное впечатление.

Может, это и в самом деле письмо?

Так как у дрона не было приспособления для захвата предмета, выслали другой, с манипулятором и закрывающимся ковшом наподобие экскаваторного. Оба экипажа с замиранием сердца следили, как открытый ковш на конце механической руки приближается к «бумажке».

Было в этой сцене нечто знакомое…

Ковш закрылся, заключив в себе «бумажку», манипулятор начал подтягиваться к дрону.

Вот только «бумажка» осталась висеть на прежнем месте.

Попытку повторили несколько раз – с тем же результатом. Операторы дрона на борту «Омеги» выкручивали манипулятор так и эдак – механическая рука попросту проходила сквозь «бумажку», при этом и то, и другое оставалось неповрежденным. Ковш не встречал никакого сопротивления, «бумажка» не меняла позиции. Наконец, оператор направил дрон к ней медленно-медленно – может, удастся ее подтолкнуть? Как только корпус дрона пришел в соприкосновение с «бумажкой», та исчезла внутри аппарата, а когда дрон продвинулся вперед, вылезла из него все в том же неизменном виде. Пока инопланетный объект находился внутри дрона, его системы не фиксировали никаких аномалий.

К этому времени члены экспедиции уже поняли, что «бумажка» – это нечто экстраординарное. Словно призрак, она не взаимодействовала ни с чем в физическом мире. Она походила на крохотную космическую вешку, намертво впаянную в одну точку пространства. Ничто не могло сдвинуть «бумажку» с места – вернее, сбить с заданной траектории.

白 Айс решил отправиться к объекту и исследовать его лично. Василенко настоял на том, чтобы лететь с ним. Обоим лидерам идти вместе – не очень хорошая идея. Им пришлось прождать сорок минут, пока не пришло разрешение с базы около Нептуна. Просьбу с неохотой удовлетворили, понимая, что Василенко не отступит. Впрочем, была же еще и резервная команда…

Оба руководителя направились к «бумажке» в маленьком катере. Глядя на уменьшающийся корпус корабля с его колоссальной гравитационной антенной, 白 Айс подумал, что покидает свою единственную опору во вселенной, и сердце ученого наполнилось страхом.

– Ваш наставник, доктор Дин, должно быть, чувствовал то же самое двести лет назад, – промолвил Василенко. Старый солдат выглядел абсолютно спокойным.

白 Айс молча согласился. Он и вправду ощущал духовную связь с Дин И. Оба они отправились навстречу великому Неизведанному, навстречу одинаково неведомым судьбам…

– Да не волнуйтесь вы так. На этот раз мы можем довериться интуиции. – Василенко похлопал 白 Айса по плечу, но особого успокоения тот не почувствовал.

Катер подошел к объекту. Проверив исправность скафандров, разведчики откинули люк и оказались в открытом космосе. Аккуратно подвели суденышко к «бумажке», так чтобы та оказалась в полуметре над их головами. Сквозь крошечную белую, совершенно гладкую плоскость виднелись звезды, и это еще раз подтверждало, что прозрачная вещица действительно светилась сама по себе. Из-за ее белого свечения звезды позади «бумажки» выглядели чуть смазанными.

Разведчики привстали в катере, так чтобы их глаза оказались на одной линии с краем «бумажки». Камера не обманула: толщина у объекта отсутствовала. При взгляде сбоку «бумажка» полностью исчезала. Василенко протянул руку, но 白 Айс остановил его.

– Что вы делаете? – сурово спросил он. Остальное договорили его глаза: «Вспомните-ка, что случилось с моим учителем!»

– Если это и вправду письмо, возможно, сообщение не откроется до того момента, пока не войдет в непосредственный контакт с телом разумного существа. – Василенко высвободил руку и коснулся «бумажки».

Ладонь в перчатке прошла сквозь предмет без всякого для себя ущерба. Не получил Василенко и никакого мысленного послания. Тогда он нанизал руку на «бумажку». Маленькая белая плоскость разделила ладонь на две части. По-прежнему ничего. Плоскость не разорвалась, не скомкалась, просто прошла сквозь перчатку целехонькой. Василенко отвел руку, и, как и прежде, объект остался висеть там, где висел, – вернее, продолжал двигаться к Солнечной системе на скорости около двухсот километров в секунду.

白 Айс тоже попытался коснуться «бумажки», затем убрал руку.

– Похоже на проекцию из другой вселенной, с которой у нашей нет ничего общего.

Василенко занимали более практические соображения:

– Если на нее ничто не воздействует, значит, у нас не получится забрать ее на корабль для дальнейшего анализа.

白 Айс рассмеялся:

– Ну, как раз эту проблему решить легко. Забыли старую историю Фрэнсиса Бэкона? «Если гора не хочет прийти к Магомету, Магомет должен пойти к горе»[57]57
  В таком виде это высказывание приводится у Фрэнсиса Бэкона в его очерке «О смелости». – Прим. перев.


[Закрыть].

Сказано – сделано. «Омега» неторопливо подплыла к «бумажке», коснулась ее бортом, а затем дала проникнуть внутрь. После чего космолет еще медленнее подправил свою позицию так, чтобы плоскость зависла посередине лаборатории. Чтобы передвинуть «бумажку», надо было двигать сам корабль. Сперва подобный способ обращения с предметом исследования представлял некоторую трудность, но, по счастью, «Омега» предназначалась для работы с мелкими объектами в поясе Койпера и обладала превосходной маневренностью. Гравитационная антенна была оборудована двенадцатью точнейшими коррекционными двигателями. Бортовой ИИ скоро наловчился, и дело пошло на лад. Что ж, если мир не может повертеть «бумажку», придется вертеть мир вокруг нее.

Странное это было зрелище: «бумажка» висела посреди космолета, но каждый был сам по себе. Просто оба занимали один и тот же участок пространства, вместе двигаясь к Солнечной системе на одинаковой скорости.

При ярком освещении внутри корабля абсолютная прозрачность объекта стала более очевидной. Он теперь больше походил не на листок бумаги, а на кусочек почти невидимой пленки, чье присутствие выдавало лишь слабое свечение. Люди все равно продолжали называть объект «бумажкой». При слишком сильном освещении она иногда совсем пропадала из виду; поэтому исследователи притушили лампы в лаборатории, чтобы лучше видеть изучаемый предмет.

Первым делом ученые попытались оценить массу объекта. Это можно было осуществить, только измерив его тяготение. Однако гравиметр, настроенный на самую высокую чувствительность, не показал ничего. Оставалось предположить, что масса объекта крайне мала, а может, и вовсе равна нулю. Основываясь на последнем допущении, кто-то высказал догадку, что объект, возможно, является фотоном или нейтрино в макроформе, а геометрическая правильность доказывает его искусственное происхождение.

«Бумажка» не поддавалась никакому анализу, поскольку электромагнитные волны всех частот проходили сквозь нее без малейшего преломления. То же касалось и магнитных полей любой силы. Похоже, внутренняя структура у объекта отсутствовала.

Провозившись с «бумажкой» двадцать часов, исследователи практически ничего о ней не узнали. Им удалось заметить только одно: интенсивность свечения и мощность излучаемых гравитационных волн пошли на спад. Предположительно свечение и гравитационные волны были сродни испарению. Поскольку эти два параметра служили единственными признаками существования объекта, их исчезновение будет означать исчезновение и самого объекта.

С базы передали, что большой научно-исследовательский корабль «Завтрашний день» покинул нептунианский кластер и встретится с кораблями экспедиции через семь дней. «Завтрашний день», располагающий передовым научным инструментарием, сможет подвергнуть объект более глубокому изучению.

Привыкнув к «бумажке», экипаж «Откровения» позабыл про осторожность и уже не старался держаться от странной плоскости подальше. Исследователи знали, что объект не взаимодействует с окружающим миром и не излучает ничего опасного для здоровья. Они небрежно касались «бумажки», пропускали ее сквозь свои тела… Один даже дал ей пройти сквозь собственные глаза и мозг и попросил приятеля сделать снимок.