Текст книги "Вечная жизнь Смерти"

Что же до самой Чэн Синь, то она знала, что духовно мертва. Еще совсем недавно ею двигала одна-единственная надежда – найти Тяньмина, а теперь это стало недостижимой мечтой. Честно говоря, Чэн Синь всегда понимала, что свидание, назначенное через четыре века и 286 световых лет, ничем иным быть и не может. Она продолжит поддерживать жизнь в своем теле, но исключительно из чувства долга: нельзя допустить, чтобы погибла половина населения, выжившего после уничтожения земной цивилизации.

Снова стемнело. Они решили заночевать в «Ореоле» и взлететь поутру.

В полночь Гуань Ифаня разбудил его наручный коммуникатор. Пришло сообщение от «Хантера» на геосинхронной орбите. «Хантер» служил ретранслятором для трех небольших спутников наблюдения, оставленных экспедицией. Два из них обращались вокруг Голубой планеты и один – вокруг Серой, с которой и поступил сигнал тревоги.

Тридцать пять минут назад пять неизвестных кораблей сели на Серую планету. Через двенадцать минут они взлетели и пропали, даже не достигнув орбиты. Возникли сильные помехи, и снимки, присланные со спутника, были нечеткими.

Перед экспедицией Ифаня была поставлена задача разыскивать и изучать следы присутствия иных цивилизаций в этой планетной системе. Получив сигнал со спутника, астроном немедленно решил отправиться на челноке к «Охотнику», чтобы разобраться с происходящим. Чэн Синь настояла на том, чтобы лететь с ним. Поначалу Ифань не соглашался, но после того как АА сказала: «Возьми ее с собой. А вдруг это как-то связано с Юнь Тяньмином», передумал.

Перед отлетом Ифань напомнил АА, что вызывать «Охотника» по радио можно разве что только в чрезвычайной ситуации. Кто знает, какая инопланетная аппаратура слежения может оказаться поблизости. Передача сообщений может привести к беде.

В этом одиноком мире, приютившем всего трех человек, даже краткое расставание стало поводом для беспокойства. АА обняла Чэн Синь и Гуань Ифаня и пожелала им доброй дороги. Прежде чем шагнуть в челнок, Чэн Синь обернулась и увидела, что АА стоит в бледно-струящемся свете звезд и машет им рукой. Вокруг нее поднималась синяя трава, а холодный ветер трепал ее короткую прическу и гнал по траве волны.

Челнок взлетел. В окне системы наблюдения Чэн Синь видела, как пламя двигателя осветило синюю траву, и та поспешила убраться подальше. Челнок удалялся, и пятно света на земле быстро тускнело. Вскоре это место вновь заливал лишь свет звезд.

Часом позже челнок достиг геосинхронной орбиты и пристыковался к «Охотнику». Корабль имел форму небольшой пирамиды. Жилое пространство оказалось крохотным, спартанским, большую его часть занимал гибернатор на четверых.

Подобно «Ореолу», «Охотник» был оборудован двумя двигателями – пространственным и термоядерным. Для путешествий между планетами внутри системы пользовались только термоядерным двигателем – если включить пространственный, то проскочишь место назначения, не успеешь затормозить. «Охотник» сошел с орбиты и направился к Серой планете, казавшейся отсюда маленькой точкой. Опасаясь причинить своей спутнице неудобство, Гуань Ифань довел тягу двигателя до ускорения только в 1,5g, но Чэн Синь попросила не беспокоиться о ней и лететь побыстрее. Тогда он поднял ускорение до 3g. Теперь им оставалось только лежать в объятиях противоперегрузочных кресел; даже шевелиться было трудно. Ифань включил голографические проекторы внешнего обзора, и обшивка корабля растаяла. Люди висели в пустоте космического пространства и наблюдали, как удаляются от Голубой планеты. Чэн Синь вообразила, что тройная тяжесть исходит от Голубой планеты – так космос поделился на «верх» и «низ», и они летели «вверх» по направлению к Галактике.

При тройной перегрузке можно было разговаривать без особого напряжения. Чэн Синь спросила Ифаня, почему он так долго пролежал в анабиозе. Тот ответил, что во время поиска пригодных для жизни миров дел для него не нашлось. Когда обнаружили Мир I, занимались в основном подготовкой планеты к заселению и начальным обустройством. Первое поселение походило на средневековый городок, и никаких условий для ведения научных исследований там не было. Правительство решило, что все ученые должны лечь в гибернацию и оставаться в ней, пока технология не поднимется до нужного уровня. Ифань был единственным представителем фундаментальных наук на борту «Гравитации»; на «Синем космосе» служило еще семь. Из всех этих людей его разбудили последним – через двести лет после того, как два корабля достигли Мира I.

Чэн Синь была заворожена рассказом Ифаня о новых планетах, где живет человек. Но она заметила, что он рассказывает о Мире I, Мире II и Мире IV, но не о Мире III.

– Я там никогда не бывал. И другие тоже. Точнее, кто бы туда ни отправился, не может вернуться. Мир III запечатан внутри световой гробницы.

– Световой гробницы?

– Это черная дыра с пониженной скоростью света, образованная следами пространственных двигателей. На Мире III что-то случилось, и они решили, что их координаты стали известны. Им не оставалось ничего иного, кроме как превратить свой мир в черную дыру.

– Мы их называем «черными доменами».

– Хорошее название. Кстати, население Мира III сначала назвало этот эффект «световым занавесом», но чужаки именуют это «световой могилой».

– Как «занавес»?[66]66
  Игра слов на китайском. 幕 («му»), «занавес», звучит так же, как 墓 («му»), «гробница». – Прим. К. Л.


[Закрыть]

– Совершенно верно. Разные люди по-разному смотрят на вещи. Жители Мира III говорили, что там просто рай – правда, не знаю, считают ли они так же и сейчас. Как только мир заключают в «световую могилу», ни одно сообщение не может выйти наружу. Но мне кажется, что люди там вполне счастливы. Для некоторых безопасность – непременное условие счастья.

Чэн Синь спросила Ифаня, когда в новом мире построили первый пространственный корабль, и узнала, что это случилось сто лет назад. Значит, расшифровка секретного послания Тяньмина позволила жителям Солнечной системы прийти к этому достижению на двести лет раньше галактического человечества. Даже принимая во внимание время, ушедшее на обустройство новых миров, Тяньмин ускорил прогресс как минимум на одно столетие.

– Он великий человек, – сказал Ифань, выслушав рассказ Чэн Синь.

Но цивилизация Солнечной системы не сумела воспользоваться этим шансом. Было потеряно тридцать пять бесценных лет – возможно, из-за нее. Сердце Чэн Синь уже не кололо от этой мысли; молодая женщина ощущала лишь оцепенение – признак мертвой души.

– Пространственные корабли оказались важнейшим достижением человечества, – продолжал Ифань. – Таким же, как вторая эпоха Просвещения, второй Ренессанс. Путешествия со скоростью света фундаментально повлияли на мышление человека, изменили цивилизацию и культуру.

– Понимаю. Я и сама почувствовала, что изменилась, как только помчалась со скоростью света. Я поняла, что могу за отпущенные мне годы перенестись сквозь пространство-время, достичь края космоса, края Вселенной. То, что раньше казалось лишь философским вопросом, стало осуществимым на практике.

– Верно. Такие понятия, как судьба и смысл существования Вселенной, раньше считались абстрактными рассуждениями философов, но теперь о них приходится беспокоиться и обычному люду.

– А задумывался ли кто-нибудь в новом мире о полете к концу Вселенной?

– Разумеется. Уже пять кораблей отправили в бесконечность.

– В бесконечность?

– Некоторые называют их «кораблями конца света». У них нет точки назначения. Они запускают пространственные двигатели на полную тягу и разгоняются, как сумасшедшие, бесконечно приближаясь к скорости света. Их цель – проскочить сквозь время, полагаясь на теорию относительности, и достичь тепловой смерти Вселенной. По их подсчетам десять лет на корабле соответствуют пятидесяти миллиардам наших лет. Собственно, тут и планировать-то нечего. Если на твоем корабле после разгона до скорости света что-нибудь сломается и торможение окажется невозможным, ты тоже доживешь до последних дней Вселенной.

– Мне так жаль людей Солнечной системы, – сказала Чэн Синь. – Даже под конец своего существования большинство из них проживало жизни в крохотном участке пространства-времени, словно те древние люди в Общую Эру, которые никогда не покидали своей деревни. Вселенная оставалась для них загадкой до самого конца.

Ифань поднял голову и посмотрел на Чэн Синь. При тройной перегрузке это было непросто, но он не спешил отводить взгляд.

– Не надо, не жалей. Очень прошу. Реальности Вселенной не позавидуешь.

– Почему?

Ифань поднял руку и указал на звезды, а потом под тяжестью перегрузки уронил ее обратно.

– Мрак. Сплошной мрак.

– Ты имеешь в виду «темный лес»?

Гуань Ифань покачал головой – при тройной тяжести это непросто.

– Для нас нет ничего важнее «темного леса», но для космоса в целом это лишь мелкая деталь. Представь себе, что космос – это поле боя. Так вот, удары «темного леса» на нем не более чем выстрелы снайперов по нестроевикам – посыльным, кашеварам… В общей картине битвы они ничто. Ты еще не видела, что такое настоящая межзвездная война.

– А вы видели?

– Мы кое-что углядели. Но в основном наши знания строятся на догадках… Ты и в самом деле хочешь знать? Чем больше ты про это узна́ешь, тем меньше света останется у тебя в сердце.

– В моем сердце и так черным-черно. Я хочу знать.

И тогда, спустя больше шести веков с того дня, когда Ло Цзи провалился под лед, с глаз одного из немногих выживших представителей земной цивилизации спала очередная пелена, скрывавшая правду о Вселенной.

– Представь себе цивилизацию с почти неограниченной технологией, – начал Ифань. – Какое ее оружие будет самым мощным? Это не технический вопрос, а философский.

Чэн Синь какое-то время думала, а потом с усилием покачала головой:

– Не знаю.

– Поищи подсказку среди испытанного тобой.

И что же она испытала? Она видела, как жестокий враг понижает размерность пространства на единицу и разрушает Солнечную систему. А что такое размерность?

– Основные законы Вселенной, – ответила Чэн Синь.

– Совершенно верно. Основные законы Вселенной являются самым страшным оружием и самым эффективным средством обороны. Где бы это ни происходило – в Млечном Пути или Туманности Андромеды, в масштабе местной группы галактик[67]67
  Местная группа галактик – гравитационно связанная группа галактик, включающая Млечный Путь, Галактику (Туманность) Андромеды (M31) и Галактику Треугольника (М33) (https://ru.wikipedia.org/wiki/Местная_группа_галактик; https://ru.wikipedia.org/wiki/Местное_сверхскопление_галактик). – Прим. перев.


[Закрыть] или сверхскопления Девы[68]68
  Суперкластер Девы – нерегулярное сверхскопление галактик размером около 200 миллионов световых лет, включающее Местную группу галактик, скопление галактик в Деве и несколько других скоплений и групп галактик. – Прим. перев.


[Закрыть], у противостоящих друг другу цивилизаций, владеющих технологией, неотличимой от божественной, не дрогнет рука воспользоваться основополагающими физическими законами как оружием. Для войны пригодны многие законы, но чаще всего пользуются количеством измерений пространства и скоростью света. Обычно уменьшение размерности пространства – средство нападения, а для обороны снижают скорость света. Удар по Солнечной системе понижением размерности был технически сложной атакой, знаком уважения. А в этой Вселенной заслужить уважение не так-то просто. Пожалуй, земной цивилизации оказали честь.

– Я вот что хотела спросить. Когда закончится свертывание трехмерного пространства в двумерное вблизи Солнечной системы?

– Никогда не закончится.

Чэн Синь вздрогнула.

– Тебя это пугает? Может, ты думаешь, что в этой Галактике, в этой Вселенной одна лишь Солнечная система схлопывается в два измерения? Ха-ха!

От горького смеха Гуань Ифаня сердце Чэн Синь замерло.

– Но это же не имеет никакого смысла! По крайней мере, не имеет смысла пользоваться понижением размерности в качестве оружия. Со временем эта атака уничтожит не только жертву, но и агрессора. Пространство стороны, прибегшей к этому оружию, точно так же провалится в двумерную пропасть, ими самими созданную.

В ответ – ничего, лишь тишина. Устав ждать, Чэн Синь позвала:

– Доктор Гуань?

– Ты слишком… добросердечна, – негромко произнес Гуань Ифань.

– Не понимаю…

– Агрессор может избежать смерти. Подумай об этом.

Чэн Синь поразмыслила и признала:

– Не могу ничего придумать.

– Я знаю, что не можешь. Это потому, что ты не допускаешь мысли, что кто-то может быть настолько жестоким. Все просто: агрессор сначала трансформирует себя в форму жизни, способную уцелеть во Вселенной с меньшим числом измерений. Например, четырехмерные существа могут стать трехмерными, а трехмерные – двумерными. Когда вся цивилизация прошла такое преображение, агрессор может применять оружие понижения размерности, не опасаясь последствий.

Чэн Синь снова умолкла.

– Тебе это ничего не напоминает? – спросил Ифань.

Чэн Синь вспоминала события, происшедшие свыше четырехсот лет назад, когда «Синий космос» и «Гравитация» наткнулись на четырехмерный фрагмент. Ифань был в составе экспедиции, беседовавшей с Кольцом.

«Это вы создали этот четырехмерный фрагмент?»

«Вы сообщили, что вышли из моря. Разве вы создали море?»

«Ты утверждаешь, что для тебя или, по крайней мере, для твоих создателей это четырехмерное пространство как для нас море?»

«Скорее как лужа. Море пересохло».

«Почему в таком небольшом объеме так много кораблей-усыпальниц?»

«Когда море пересыхает, рыба перебирается в лужи. Эта лужа тоже высыхает, и скоро рыбы не останется».

«Значит, вся рыба здесь?»

«Той рыбы, по вине которой высохло море, здесь нет».

«Извини. Тебя трудно понять».

«Та рыба выбралась на сушу, прежде чем иссушила море. Она перешла из одного темного леса в другой…»

– Разве стоит за победу в войне платить такую цену? – спросила Чэн Синь. Она даже не представляла, как можно жить в пространстве с меньшим количеством измерений. В двумерной Вселенной весь видимый мир состоит из нескольких отрезков разной длины. Как может кто-то, рожденный в трех измерениях, добровольно переселиться в лист бумаги, не имеющий толщины? Точно так же трехмерное пространство покажется непредставимым и ограниченным для созданий четырехмерного мира.

– Лучше так, чем умирать, – возразил Ифань.

Пока Чэн Синь отходила от потрясения, Ифань продолжал:

– Скорость света тоже зачастую используют как оружие. Я не имею в виду световые гробницы, или, по-твоему, черные домены – они просто средства защиты, которыми пользуются такие жалкие черви, как мы. Боги до этого не снисходят. На войне можно создавать черные дыры с пониженной скоростью света, чтобы запечатать врага внутри. Но чаще эту технику применяют для строительства оборонительных сооружений наподобие рвов и городских стен. Некоторые из таких оборонных поясов пересекают весь рукав Галактики. Там, где звезды расположены близко друг к другу, множество черных дыр соединяют в цепочки длиной в десятки миллионов световых лет. Это Великая Стена в масштабе Вселенной. Если в ловушку попадется даже самый могучий флот, он не сможет из нее выбраться. Проникнуть сквозь эти барьеры крайне сложно.

– Но какова же конечная цель всех этих манипуляций с пространством-временем?

– Удары размерностью постепенно приведут к тому, что больше и больше участков Вселенной будут становиться двумерными. А однажды двумерной станет вся Вселенная. Точно так же создание укреплений приведет к тому, что все области с пониженной скоростью света сольются, и различия между ними уравняются. Это новое среднее значение станет новой скоростью света во Вселенной.

И тогда ученые какой-нибудь новорожденной цивилизации – типа нашей – решат, что скорость света в вакууме едва достигает десятка километров в секунду и что это непоколебимая мировая константа, – точно так же, как мы думаем о трехстах тысячах километров в секунду.

Разумеется, я привел только два примера. В качестве оружия применяют и другие физические законы; мы их все не знаем. Весьма вероятно, что в оружие превращен каждый закон природы. Возможно, что в некоторых участках Вселенной даже… Впрочем, я и сам в это не верю.

– Что ты хотел сказать?

– Аксиомы математики.

Чэн Синь попыталась представить себе подобный мир… нет, такое просто невозможно!

– Это же… безумие! – Она помолчала, затем спросила: – Станет ли вся Вселенная послевоенными развалинами? Или вот так, точнее: не превратятся ли после войны законы природы в развалины?

– Весьма возможно, они уже в них превратились… В новых мирах физики и космологи работают над воссозданием исходного состояния Вселенной, до войн, больше десяти миллиардов лет назад. Они уже разработали довольно подробную модель, описывающую такую Вселенную. Это была отличная эпоха, Вселенная тогда напоминала сад Эдема. Конечно, ее красоту можно представить только математически. Нарисовать ее в воображении мы не можем – нашему мозгу не хватает размерности.

Чэн Синь опять вспомнила разговор с Кольцом:

«Это вы создали этот четырехмерный фрагмент?»

«Вы сообщили, что вышли из моря. Разве вы создали море?»

– Ты хочешь сказать, что Вселенная эпохи сада Эдема имела четыре измерения и что скорость света была намного выше?

– Нет, совсем не так. Вселенная эпохи сада Эдема имела десять измерений. Скорость света в те времена не просто была выше – она приближалась к бесконечности. Свет тогда был способен к действию на расстоянии[69]69
  Теория действия на расстоянии говорит о прямом действии одних тел на другие на расстоянии непосредственно через пустоту. Тела как бы «чувствуют» друг друга. При этом действие передается мгновенно (https://ru.wikipedia.org/wiki/Дальнодействие_и_короткодействие). – Прим. перев.


[Закрыть] и мог пересечь весь космос, от одного края до другого, за планковское время[70]70
  Планковское время – единица времени в планковской системе единиц. Равна 5,4·10⁻⁴⁴ секунды (https://ru.wikipedia.org/wiki/Планковское_время). – Прим. перев.


[Закрыть]… Если бы тебе довелось побывать в четырехмерном пространстве, тогда у тебя создалось бы отдаленное представление о том, как прекрасна была жизнь в десятимерном саду Эдема.

– Ты утверждаешь…

– Я ничего не утверждаю. – Ифань словно очнулся от сна. – Мы только видим кое-какие намеки, все прочее – догадки. Считай это предположениями, мрачной сказкой, которую мы придумали.

Но Чэн Синь продолжала размышлять.

– Значит, войны в эпоху сада Эдема привели к коллапсу одного измерения за другим из макроскопического мира в микроскопический, а скорость света раз за разом понижали…

– Как я только что сказал, я ничего не утверждаю, просто строю догадки. – Ифань заговорил тише. – Кто знает, может быть, правда еще мрачнее, чем наши домыслы… Несомненно лишь одно: Вселенная умирает.

Корабль прекратил разгон, и в кабине возникла невесомость. В глазах Чэн Синь звезды и пространство представали все более и более призрачными, более и более пугающими. Только тройная перегрузка придавала им какую-то устойчивость. Девушка радовалась крепким объятиям тяжести – в них она находила защиту от ужасов и могильного холода темных мифов Вселенной. Но теперь перегрузка исчезла, остался только кошмар. Млечный Путь представился ей полоской льда, в которую вморожены кровавые останки, а близлежащая DX3906 казалась печью крематория, полыхающей над пропастью.

– Ты не мог бы выключить внешний обзор? – попросила Чэн Синь.

Ифань нажал кнопку, и Чэн Синь вернулась из бесконечности космоса в тесную скорлупку-кабину. Здесь она отчасти вновь обрела ощущение такой желанной сейчас безопасности.

– Мне не следовало рассказывать все это, – сказал Ифань. В его словах звучало неподдельное сожаление.

– Рано или поздно я бы все равно узнала, – ответила Чэн Синь.

– Повторяю, это лишь наши домыслы. Научных подтверждений нет. Не задумывайся об этом. Смотри на то, что перед тобой, и просто живи. – Ифань накрыл ее руку своей. – Даже если то, что я рассказал, правда, эти события измеряются сотнями миллионов лет. Летим со мной на мою планету – теперь она и твоя тоже. Хватит скользить по времени. Если будешь жить в пределах сотни тысяч временны́х лет и тысячи световых лет, ничто из этого тебя не коснется. А такого срока хватит кому угодно.

– Да, этого, конечно, хватит. – Чэн Синь стиснула руку Ифаня. – Спасибо!

* * *

Чэн Синь и Гуань Ифань провели остаток полета во сне, наведенном сонными обручами. Путешествие заняло четыре дня. Когда они очнулись в разгар перегрузок торможения, Серая планета занимала бо́льшую часть поля зрения.

Серая планета была маленькой. Она напоминала Луну – такой же безжизненный каменный шар, только вместо кратеров почти вся поверхность – голая равнина. «Охотник» лег на орбиту вокруг планеты. Атмосфера отсутствовала, поэтому орбиту выбрали как можно ниже. Корабль приблизился к координатам, которые передал спутник, – к месту, где приземлились и взлетели пять неизвестных аппаратов. Ифань собирался сесть невдалеке и изучить их следы; но вот чего они с Чэн Синь не предвидели: загадочные гости оставили за собой настолько явные свидетельства своего присутствия, что их можно было разглядеть из космоса!

– Это еще что такое?! – воскликнула Чэн Синь.

– Линии смерти. – Ифань сразу же их узнал. – Не подходи близко, – приказал он искусственному интеллекту.

Начинаясь от поверхности и уходя в космос, из Серой планеты вырастали пять черных линий, словно пять черных волосков. Каждая обрывалась высоко за орбитой «Охотника».

– Что это за линии?

– Следы светового двигателя. Возникают при максимальном искривлении пространства. Внутри них скорость света равна нулю.

На следующем витке Гуань Ифань и Чэн Синь перешли в челнок и отправились на поверхность. Благодаря низкой орбите и отсутствию атмосферы спуск прошел быстро и гладко; челнок приземлился в трех километрах от линий смерти.

Исследователи передвигались длинными плавными прыжками – притяжение составляло всего 0,2 от земного. Поверхность Серой планеты покрывал тонкий слой пыли вперемешку с камешками разной величины. Солнечный свет не рассеивается в безвоздушном пространстве, поэтому границы света и тени прорисовывались четко. Когда до линий смерти осталось около сотни метров, Гуань Ифань подал Чэн Синь знак остановиться. Каждая линия была от двадцати до тридцати метров в диаметре и походила на колонну.

– Наверное, это самые черные объекты во Вселенной, – сказала Чэн Синь. В линиях смерти не было видно никаких деталей, кроме невероятной черноты, выявляющей границы области с нулевой скоростью света. Осязаемой поверхности там тоже не было. Девушка посмотрела вверх: колонны выделялись даже на темном фоне космоса.

– И самые смертоносные, – подтвердил Гуань Ифань. – Нулевая скорость света означает гарантированную, стопроцентную смерть. Внутри них умирает любая элементарная частица, любой кварк. Там нет колебаний. Даже без внутреннего источника гравитации линия смерти является черной дырой. Черной дырой с нулевой гравитацией. Что бы в нее ни попало, никогда уже не вернется.

Ифань подобрал камешек и швырнул в одну из линий смерти. Камень растворился в абсолютной черноте.

– А ваши пространственные корабли могут создавать такие линии смерти? – спросила Чэн Синь.

– Даже близко не способны.

– Значит, тебе эти линии встречались раньше?

– Да, но редко.

Чэн Синь, задрав голову, смотрела на гигантские колонны мрака, поднимающиеся в космос. Казалось, они держат на себе купол неба, а Вселенную превращают в храм Смерти. «Рано или поздно все этим и закончится, разве не так?» – подумала она.

Девушка разглядела, что далеко в небе колонны обрываются. Она указала на это Ифаню:

– Должно быть, это там корабли разогнались до скорости света?

– Да. У этих следов длина около ста километров. Мы встречали колонны и покороче. Думаем, их оставили корабли, перешедшие на скорость света почти мгновенно.

– Это самая передовая технология пространственного двига-теля?

– Возможно. Но такие следы попадаются нечасто. Линии смерти обычно оставляют корабли Нулевиков.

– Нулевиков?

– Их еще называют Перезагрузчиками. Группа разумных существ, или цивилизация, или группа цивилизаций… Мы точно не знаем, кто они такие, но убедились, что они есть. Нулевики хотят «перезапустить» Вселенную и вернуть ее в состояние Эдемского сада.

– Каким образом?

– Прокрутив часовую стрелку за полночь. Возьми для примера количество пространственных измерений. Вселенную нижних измерений практически невозможно вернуть в высшие. Так, может, лучше действовать в другом направлении? Что, если понизить число измерений до нуля, а потом еще ниже? А вдруг тогда часы Вселенной начнут новый цикл и все вернется к началу? Тогда во Вселенной снова появятся десять макроскопических измерений.

– Ноль измерений! Вам доводилось видеть такое?

– Нет. Мы только были свидетелями коллапса в два измерения. Никогда не видели сворачивания в одно. Но где-то кто-то из Нулевиков наверняка экспериментирует. Никому не ведомо, достигли ли они хоть какого-то успеха. Гораздо проще понизить скорость света до нуля, и нам попадались следы попыток увести скорость света ниже нуля, а потом восстановить до бесконечного значения.

– А такое хотя бы теоретически возможно?

– Не знаем. Может быть, у Нулевиков есть теории, допускающие это, но, думаю, все-таки вряд ли. Нулевая скорость света – это непреодолимое препятствие, полнейшая смерть всего сущего, прекращение любого движения. В таких условиях субъект – наблюдатель – не способен никоим образом повлиять на объект – Вселенную. Так каким же образом он сможет подтолкнуть «часовую стрелку» на новый оборот? Думаю, что для Нулевиков эта идея – что-то вроде религии, этакий перформанс.

Испуганная и потрясенная, Чэн Синь неотрывно глядела на линии смерти.

– Если это следы, почему они не размываются?

Гуань Ифань крепче сжал руку девушки:

– Я как раз собирался об этом сказать. Нужно уносить ноги – и я говорю не только о Серой планете, а обо всей звездной системе. Теперь здесь невероятно опасно находиться. Линии смерти – это не обычные следы. Если их не трогать, они навсегда останутся такими. Но если их потревожить, они быстро расширятся и тогда могут накрыть собой всю Солнечную систему. Ученые называют это явление «разрывом линии смерти».

– Когда линия разрывается, то нулевая скорость света устанавливается во всей системе?

– Нет, нет. После разрыва линия становится самым обычным следом пространственного двигателя. Этот след расширяется, занимает собой значительное пространство, и скорость света внутри повышается – но она никогда не превысит десятка метров в секунду. Распад линий смерти может превратить всю систему в черный домен, в черную дыру с пониженной скоростью света… Нам надо спешить.

Чэн Синь и Гуань Ифань длинными прыжками устремились к челноку.

– А какие именно воздействия приводят к разрыву? – спросила Чэн Синь и обернулась, чтобы еще разок взглянуть на линии смерти. Черные колонны позади отбрасывали длинные тени, которые тянулись по равнине до самого горизонта.

– Мы не уверены. Есть гипотезы, что так воздействует появление поблизости другого следа пространственного двигателя. Мы уже убедились, что находящиеся рядом следы влияют друг на друга.

– Значит, если «Ореол» включит двигатель…

– Именно поэтому мы отлетим подальше на термоядерной тяге и только тогда включим пространственный двигатель. Нам потребуется удалиться хотя бы на… м-м-м… сорок астрономических единиц, если считать в знакомых тебе терминах.

Когда челнок оторвался от поверхности, Чэн Синь, неотрывно глядя на удаляющиеся линии смерти, сказала:

– Нулевики дают мне кое-какую надежду.

– Вселенная многообразна, – ответил Ифань. – В ней можно найти любые миры и любых существ. Среди них и идеалисты, такие как Нулевики, и пацифисты, и филантропы… Есть даже цивилизации, полностью посвятившие себя искусству и культуре. Но их мало, и они не способны повлиять на ход истории Вселенной.

– У нас на Земле было такое же разнообразие.

– По крайней мере, работу Нулевиков когда-нибудь выполнит сам космос.

– Ты говоришь о смерти Вселенной?

– Да.

– Насколько я знаю, Вселенная продолжит расширяться, охлаждаться, а материя в ней будет встречаться реже и реже.

– Ты знакома со старой космологией, но мы ее опровергли. Она недооценивает количество темной материи. Вселенная прекратит расширяться, а затем под воздействием сил гравитации начнет сжиматься. В конце концов она схлопнется в сингулярность, и произойдет очередной Большой взрыв. Все сбросится на ноль, вернется в исходное состояние. Природа всегда побеждает, рано или поздно.

– В новой вселенной будет десять измерений?

– Кто знает? Вариантов сколько угодно. Это же новая вселенная, с новой жизнью.

* * *

Возвращение на Голубую планету прошло так же спокойно, как и полет к Серой. Бо́льшую часть времени Чэн Синь и Гуань Ифань провели во сне, надев сонные обручи. Когда они проснулись, «Охотник» уже находился на орбите Голубой планеты. Чэн Синь взглянула на бело-синий мир далеко внизу, и ей на мгновение почудилось, что она вернулась домой.

АА вызвала их по радио. Ифань отозвался:

– Здесь «Охотник». Что там у вас стряслось?

Голос АА дрожал от волнения:

– Я несколько раз вызывала, но искин корабля отказывался вас будить!

– Я же просил соблюдать радиомолчание! Что случилось?

– Здесь Юнь Тяньмин!

Чэн Синь словно громом поразило. Остатки сна улетучились. Даже Ифань раскрыл рот от удивления.

– Что? – еле слышно переспросила Чэн Синь.

– Юнь Тяньмин здесь! Его корабль приземлился три часа назад.

– О… – только и смогла вымолвить Чэн Синь.

– И он по-прежнему молод – такой же, как ты!

– Правда? – Даже самой Чэн Синь казалось, что ее голос доносится откуда-то издалека.

– Он привез тебе подарок!

– Он уже сделал мне подарок. Мы находимся в нем.

– То был пустяк! А это восхитительный подарок, и он намного больше… Тяньмин снаружи, я сейчас его позову…

– Нет. Мы немедленно спускаемся, – перебил Ифань. – Связь по радио, да еще такая продолжительная, слишком опасна. Конец передачи.

Ифань и Чэн Синь посмотрели друг на друга и рассмеялись.

– Это точно не сон? – спросила Чэн Синь.

Даже если это сон, Чэн Синь желала, чтобы он подольше не кончался. Она включила внешний обзор. Звездное небо уже не казалось ей мрачным и холодным – наоборот, оно наполнилось чистой красотой, словно после дождя. Казалось, что даже от звездного света исходит запах весенней листвы. Молодая женщина словно заново родилась.

– Переходим в челнок и спускаемся, – распорядился Ифань.

* * *

«Охотник» начал расстыковку с челноком. В тесной кабине Ифань работал с окном интерфейса, выполняя последние проверки перед входом в атмосферу.

– Как ему удалось добраться сюда так быстро? – пробормотала Чэн Синь, словно в полусне.

Ифань уже полностью овладел собой.

– Это подтверждает нашу догадку – Первый Трисолярианский флот основал колонию невдалеке, в пределах сотни световых лет. Очевидно, они тоже приняли гравипередачу с «Ореола».

Челнок отстыковался от «Охотника». Крохотная пирамида в инфоокне стала отдаляться.

– Каким же должен быть подарок, если он больше, чем звезда со всей ее планетной системой? – улыбаясь, поинтересовался Ифань.

Взволнованная Чэн Синь только покачала головой.

Заработал термоядерный реактор челнока, петли внешнего радиатора засветились красным. Двигатели начали разогрев; окно управления сообщило, что до схода с орбиты тридцать секунд. Челнок войдет в атмосферу Голубой планеты и быстро снизится.

Внезапно Чэн Синь услышала какой-то звук, словно челнок вспарывали по всей длине, от носа до кормы. Последовала серия резких толчков. Она пережила жуткое мгновение – жуткое потому, что нельзя было даже сказать, действительно ли прошло лишь мгновение. Оно одновременно казалось и бесконечно коротким, и бесконечно долгим. У Чэн Синь создалось впечатление, будто она движется сквозь время, оставаясь вне времени.