Текст книги "Евангелие от Иоанна"

Иисус заканчивает Свою речь, переходя от темы самопожертвования (которое приведет к созданию нового «стада» из всех народов) к вечной любви Отца и Сына, которая служит источником этого самопожертвования (10:17,18). Здесь Он выделяет четыре пункта.

1. Самопожертвование Сына соотносится с любовью Отца к Сыну (17). Отец любит Сына, потому что Сын любит нас до смерти. Это чудесное откровение. Когда мы нуждаемся и Иисус милостиво удовлетворяет нашу нужду, любовь Отца к Сыну обретает новую силу. Это не значит, что любовь Отца к Сыну зависит от любви Христа к нам. Скорее любовь Отца к Сыну и Сына к Отцу предшествует нашему познанию Его милости. Это ее основа. Но все же эта любовь свершается в сердце Господа, когда Сын отдает нам Себя. То, что Отец восклицает во время крещения Иисуса, Он восклицает еще громче в момент распятия, на которое указывает крещение: «Сей есть Сын Мой Возлюбленный, в Котором Мое благоволение» (Мф. 3:17).

2. Самопожертвование Иисуса ради нас было добровольным. Никто не отнимает ее [жизнь] у Меня, но Я Сам отдаю ее (18). Поэтому приговор Иисуса зависел не от Иуды, не от Каиафы, не от Пилата или синедриона, а только от Самого Иисуса. Он отдал нам Себя добровольно.

3. Видения Иисуса охватывают не только смерть, но также и воскресение, которое последует за ней (18). В самом деле, смерть сама по себе – это форма возвышения, после которой обязательно следует воскресение. При таком глубоком понимании смерти действительно «невозможно было удержать Его» (Деян. 2:24).

4. Все, что делает Иисус, Он делает, повинуясь Отцу (18). Он навеки един с Отцом и, как Сын, всегда подчиняется Ему. В этой взаимозависимости кроется не только загадка Троицы, но также тайна Его миссии.

3) Последствие (10:19–21)

Снова слова Иисуса привели к распре, возможно, потому что близится Его «час». Иисуса и ранее обвиняли в одержимости бесом (20; ср.: 8:48; 10:21; ср.: Лк. 11:15 и дал.). Та готовность прибегнуть к суду, которую выказали власти, свидетельствует об их возросшем негодовании. Обвиняя Его, они оказываются все ближе к непростительному греху (Мф. 12:24–32) – преднамеренному нежеланию принять Святой Дух[126]126
  Более полный комментарий о непростительном грехе читайте в моей книге «Know the Truth» (TVP, 1982), p. 109.


[Закрыть]. Это обвинение свидетельствует также о решительности противников Иисуса и их нежелании видеть свет, что, к сожалению, ведет к одному – к погружению в вечный, беспробудный мрак.

Что нам делать с этим человеком? Как отнестись к Его беспрецедентным заявлениям и тому необычному сознанию, которое в них просматривается? В этих диалогах видно уникальное самосознание, дополняющее портрет Иисуса в этом Евангелии, книге, которая, как мы помним, наполнена элементами живого свидетельства современников Иисуса. Этот «разум» наблюдается, однако, не только у Иоанна. Иисус, изображаемый авторами трех других Евангелий, делает такие же ошеломляющие заявления, свидетельствующие о беспримерном самосознании (ср.: Мф. 4:19; 5:17,22,28; 9:2; 10:37; 11:6 и дал., 25–30; 12:40–42; Мк. 13:26; 14:22,62; Лк. 4:21; 18:22; 20:17 и т. д.).

Эти изображения очень схожи. Приписать их только «творческому гению» евангелистов нельзя, так как это вызовет множество вопросов без ответов. Как было уже замечено, «чтобы придумать Иисуса, понадобился бы Сам Иисус». Мы не можем оставаться безучастными в осуждении Иисуса евреями. Что нам делать? Выбор неизбежен. Либо Он, по Его же утверждению, пришел от Господа, либо Он – жертва какого-нибудь «наваждения». Нам тоже нужно сделать выбор. Все, без исключения, зависит от нашего ответа.

Изучение Евангелия в этом месте требует от нас более внимательно отнестись к слову «праздник». В отличие от других праздников с глубокими библейскими корнями, этот праздник появился относительно недавно. В 167 г. до н. э., когда сирийский царь Антиох Епифан попытался утвердить одну религию на территории всей своей империи, он осквернил Иерусалимский храм, возведя в нем алтарь Зевсу. В героическом противостоянии Иуда Маккавей поднял восстание против сирийцев и в декабре 164 г. до н. э. храм был снова освящен в восьмидневном праздновании. Это событие превратилось в ежегодное радостное празднование победы и восстановления свободы поклонения. В отличие от других праздников, он не требовал паломничества в Иерусалим и мог праздноваться дома. Он отмечался в декабре (а значит, зимой; 22). Таким образом, от Праздника кущей его отделяли три месяца. Но, несмотря на это, его часто путают с последним, в связи с одной схожей чертой – использованием огней. В случае с Праздником обновления это знаменует возвращение света свободы.

Упоминание «зимы» может быть символическим, так как Иоанн часто использует образ тьмы (ср.: 1:5; 13:30). Несомненно, среди религиозных иудейских лидеров начали дуть холодные ветры неверия и отвержения. Температура этого времени года определяет выбор Иисусом места для проповеди. Соломонов притвор был окружен арочными колоннами с четырех сторон и поэтому давал укрытие от холодных ветров. Через несколько месяцев этот притвор стал местом встреч ранних христиан (Деян. 5:12).

Этот приход стал последним в иерусалимском служении Иисуса перед Его шествием в город на Пасху четыре месяца спустя. Краткость Его выступления понятна. У Него остается мало времени, и Он знает об этом. «Час», назначенный Отцом, скоро настанет, но, пока он не пробил, Иисус должен «закончить дело», порученное Ему. Иерусалим должен получить еще одну возможность принять свет, прежде чем настанет «час тьмы».

Во время спора Иисуса с евреями прозвучали два титула – «Мессия», ст. 24–30, и «Сын Божий», ст. 31–39.

1) Мессия (10:24–30)

Евреи пытаются противостоять Иисусу: …долго ли Тебе держать нас в недоумении? (24). Это, вероятно, не совсем точный перевод. Скорее, эти слова следует воспринимать следующим образом: «Долго ли Ты собираешься раздражать нас?»[127]127
  C. K. Barrett, p. 380.


[Закрыть], что отражает враждебное отношение со стороны тех, кто уже сделал свои выводы о личности Иисуса и ищет дальнейших оснований для Его обвинения. В виду общественного настроения, Иисус отказывается открыто провозглашать Себя Мессией (хотя Он сообщает об этом отдельным лицам; ср.: 4:26). Вероятнее всего, причиной для этого служит их политическое и военное понимание мессианской роли, неприемлемое для Иисуса. Праздник обновления и напоминание об их героическом лидере Иуде Макковее только больше способствуют этому пониманию. Сам Иисус был уверен, что Он – Мессия, предсказанный в Священном Писании, но было очевидно, что евреи не настроены признать и принять такого освободителя. Иисусу ничего не оставалось делать, кроме как указать им на двойное свидетельство, о котором Он уже упоминал, – Его дела (чудеса, 25) и Его слова (27). Но это свидетельство не было ими воспринято, ибо, как сказал Иисус, вы не из овец Моих (26).

Повторное употребление Иисусом пасторской метафоры, использованной в ст. 1—18, побудило некоторых толкователей предположить, что Иоанн намеренно прерывает учение для того, чтобы плавно перейти к теме Праздника обновления. Однако нет причин, препятствующих Иисусу использовать тот же материал в другом обращении. Многие странствующие проповедники (и тогда, и сейчас) использовали данный прием и не слышали по этому поводу возражений. Кроме того, обращение Иисуса к Своим овцам прекрасно сочетается с тем, на что Он хочет указать евреям (12), а именно: их неприязнь к Нему основана на их нежелании слышать зов Отца через Него. Но они не в силах помешать истинному стаду Мессии прийти к Нему и последовать за Ним. В своем противостоянии Иисусу они посягают на неприкосновенный и нерушимый замысел Божий. Пастырская образность также уместна и в ответе на их вопрос (24), ибо одним из верховных прообразов Мессии в Ветхом Завете был Давид, пастырь Израиля.

В Своем ответе (25–30) Иисус упоминает о некоторых высших привилегиях для уверовавших в Него.

1. Они призваны. Овцы Мои слушаются голоса Моего (27). Зов Христа поднимает их на другой уровень отношений с Ним (Я знаю их). Эти отношения, в свою очередь, ведут к новому образу жизни (они идут за Мною). Доказательством их веры служит повиновение. «Только тот, кто истинно повинуется, истинно верит»[128]128
  Е. Brunner, The Doctrine of the Church, Faith and the Consummation (Lutterworth, I960), p. 299.


[Закрыть].

2. Они обладают даром. Дар этот – вечная жизнь (28). Тот, кто верит, будет жить; новая жизнь в Царстве принадлежит им. Они больше не являются частью этого преходящего «мира», живущего по законам зла, и не погибнут вовек (28). Теперь они принадлежат вечности.

3. Они в безопасности: и никто не может похитить их из руки Отца Моего (29). Люди Христа принадлежат Ему. Он посвятил Себя им, несмотря на то что они, в свою очередь, может быть, не до конца отдались Ему. В этом Отец и Сын – едины (30). «Стадо» дано Сыну Отцом, сила Которого находится в руках Сына, охраняющего «стадо». Поэтому силы противостояния и разрушения столкнутся с невообразимой и безграничной силой

Отца, Который «больше всех». Более надежную охрану для последователей Иисуса представить невозможно.

«Иисус утверждает, что Его люди не погибнут вовек. Какими бы слабыми они ни оказались, все они будут в сохранности. Ни один из них не будет забыт или заброшен: все они попадут на небеса. Если они заблудятся, то их найдут; если они оступятся, то их поднимут. Враги их душ могут быть сильны и могущественны, но их Спаситель могущественнее, и никто не вырвет их из рук Спасителя»[129]129
  J. С. Ryle, р. 193.


[Закрыть].

Причина, приводимая Иисусом, по которой иудейские лидеры не верят в Него (ибо вы не из овец Моих), сталкивает нас с Божественным избранием и человеческим неверием. Указывая на призвание Сына и надар Отца, Иисус не исключает виновность лидеров в их неприятии Его. Они ответственны за то, что противостояли Ему. Но их реакция – это тоже замысел Божий. Господь также желает нашего спасения. Если мы с вами оказались в стаде, которое слышит голос Пастыря, то вовсе не потому, что те, кто не верит, грешны более нас, ибо наши сердца также нередко пребывают во мраке. Мы тоже отказываемся выйти к свету, чтобы наши деяния не были раскрыты (3:20). Только благодаря верховной милости Бога мы с вами находимся среди «верующих» в Христа. Как был избран Иисус, так и мы избраны служить и жертвовать (ср.: Ис. 42:1,6 и дал.). Получив Его милость, мы должны делиться вестью об этой милости со всем миром. Тогда мы будем исполнять Божью волю[130]130
  См. коммент. к 1:1 и 6:37.


[Закрыть].

Последний комментарий касается утверждения Я и Отец – одно (30). Из контекста должно быть ясно, что это очень действенное единство. Отец и Сын едины в миссии Сына, и поэтому те, кого Иисус призывает и берет под опеку, попадают также под опеку Отца. Поэтому повсеместное использование данного текста в ранних христологических спорах в некоторой степени безосновательно. Также было бы ошибкой игнорировать данное утверждение, когда дело касается личности Иисуса. Единство действий неразделимо с единством личностей. Если мы утверждаем, как это делает здесь Иисус, что Он един с Отцом и что Его действия – это действия Отца в Нем и посредством Его, то нам необходимо сказать несколько слов о связи Отца и Сына. Подобное утверждение отражает не простое человеческое сознание, но сознание Божественное («слово творит плоть»). Оно не выходит за рамки текста и устанавливает связь между прологом и признанием Иисуса Богом. Шнакенбург пишет: «В этих словах („Я и Отец – одно“) нам дается возможность взглянуть на метафизические глубины, содержащиеся в отношениях между Отцом и Сыном»[131]131
  R. Sclmackenburg, 2, р. 308.


[Закрыть].

2) Сын Божий (10:31–39)

Каким бы ни было сегодня наше отношение к словам Иисуса в ст. 30, то, как относились к ним Его слушатели, достаточно ясно: Иудеи схватили каменья, чтобы побить Его (31). В Свою защиту Иисус напоминает им о том, сколько добрых дел Он совершил[132]132
  Греческое слово kalos, «добрый», используется и в случае со словом «пастырь» в ст. 11 и 14. Поэтому здесь также может быть уместно значение «благородный» и даже «красивый» или «хороший».


[Закрыть]. Но иудеи обвиняют Его не в этом. Они говорят: …хотим побить Тебя… за богохульство и за то, что Ты, будучи человек, делаешь Себя Богом (33). Слова «делаешь Себя Богом» звучат здесь иронично, ибо как раз в этом Иисус не виновен. Он не человек, стремящийся «стать подобным Богу». Это было бы первичным грехом, совершенным Адамом в Эдеме. Иисус полностью отвергает самопровозглашение. Он всего лишь послан Отцом. Он не ищет славы для Себя, но славы для Отца. «Он, будучи образом Божиим, не почитал хищением быть равным Богу» (Флп. 2:6).

В сущности, Иисус призывает иудеев переосмыслить свое понимание Господа. Их радикальное и бескомпромиссное единобожие подразумевает, что любое притязание на статус божества представляет вызов их Богу и является также притязанием на статус второго Бога. Поэтому обвинение Иисуса в богохульстве неизбежно. В действительности, Иисус представляет им Бога, обладающего внутренним богатством бытия и поэтому способного явиться среди них в образе человека как «Сын Отца». Таким образом Он не отрицает и не оспаривает Его Божественность. Бог, представший на горе Синай, предстал снова в Том, Кто назвался «Сыном Отца». Господь не был безликой монадой, но Троицей.

Отвергая обвинение в богохульстве, Иисус указывает им на слова из Ветхого Завета (34), Пс. 81:6. (Обратите внимание, что закон включает в себя Псалтирь.) Кого именно называют «богами» в этом утверждении, до сих пор остается неясным. Существует три варианта толкования. Либо это судьи Израиля, либо ангелы Господа, либо те, к кому было обращено Слово Божье в псалме. Третий вариант кажется наиболее вероятным. Иисус, возможно, намекает, что раз Слово Божье, полученное через пророков, было достаточным для этих людей, чтобы возвести себя в ранг «сынов Божьих», то насколько же Он Сам достоин этого титула, если Он – живое воплощение «Слова Божьего». Иначе говоря, Иисус утверждает, что если этот титул мог относиться к простым смертным, жившим в ветхозаветный период, то едва ли он может быть слишком высоким для Того, Которого Отец освятил и послал в мир (36). Здесь примечателен глагол «послал». В его основе лежит идея святости и обновления. Здесь Иисус опять выступает как исполнитель праздников Израилевых. Праздник обновления был посвящен восстановлению храма как святилища живого Бога. Иисус – это Тот, Кого Отец послал из вечности в качестве Того, в Ком встречаются Бог и человек и в Ком присутствует живой Бог.

Также Иисус обращает внимание на правдивость и истинность Писания, которое не может нарушиться (35). Если Писание говорит о чем-либо ясно и просто, то по этому поводу больше не может быть вопросов. Этот вопрос становится понятным. Каждое слово и титул в Писании истинны и должны приниматься бес прекословно[133]133
  J. C. Ryle, p. 196.


[Закрыть].

Иисус также еще раз упоминает о «делах», которые ясно указывают на присутствие Отца с Ним и в Нем (29). Но иудеи не хотят более терпеть Его. Конец пути достигнут. Они схватили камни, но Он уклонился от рук их( 39). Его час еще не настал, хотя он уже близок. Никогда более не предстанет Он перед ними как исполнитель праздников, как мессианский царь и животворец. После этого Он придет только за тем, чтобы исполнить Пасху, «презрен и умален» перед людьми, чтобы через их презрение стать «светом язычникам» (Ис. 53:3; 49:6).

3) 10:40–42

Иисус удаляется из города в северо-восточном направлении, в окрестности того места, где Иоанн Креститель нес свою службу и свидетельствовал об Иисусе (40). Точное местоположение не совсем ясно. Возможно, это была Вифания, упоминаемая в 1:28, где Иоанн Креститель начинал свое служение. Понятно, что это была не та Вифания (недалеко от Иерусалима), где Иисус вскоре сотворит седьмое чудо. Некоторые ученые предполагают, что это была Батения, расположенная в Филиппийской тетрархии, где Иисус начал Свою миссию. Другие полагают, что это было, как и сказано в Евангелии, за Иорданом (см. ниже: 11:6).

Гостеприимство, с которым Его там встретили (многие там уверовали в Него, 42), несомненно, укрепило Его дух для последнего столкновения. Там помнили Иоанна Крестителя, человека, свидетельствовавшего об Иисусе. Иоанн не сотворил никакого чуда; но все, что сказал Иоанн о Нем, было истинно (41). В обществе, где сотворение чуда было необходимым условием для подтверждения Божественной власти, Иоанн, который чудес не творил, тем не менее имел огромное влияние на окружающих. Трудно представить себе свидетельство более полное: «Все, что сказал… о Нем, было истинно». Пусть же всякий наставник, проповедник и свидетель стремится к подобному служению.

«Откровение Его славы» (1:18) через «знамения» (2:11) достигает своего апогея во время свершения величайшего чуда – воскрешения Лазаря из мертвых, что, несомненно, связано с чудом воскресения Самого Христа. Логично разделить данную главу на следующие части:

а) болезнь и смерть Лазаря из Вифании (1—16);

б) скорбь Марфы, Марии и Иисуса (17–37);

в) воскрешение Лазаря из мертвых (38–44);

г) решение синедриона убить Иисуса (45–57).

1) Болезнь и смерть Лазаря из Вифании (11:1—16)

Иисус покидает Иерусалим, прежде чем снова вернуться туда на последнюю Пасху, как мы уже отметили в 10:40. Его приготовления к этому чрезвычайно важному событию прерываются, ибо из Вифании (которая находится в нескольких милях к юго-востоку от Иерусалима), от семьи, особо близкой Ему, поступает срочный призыв о помощи. Семья состоит из двух сестер и брата (Лазаря). Иоанн описывает Марию как ту самую женщину, которая помазала Господа миром и отерла ноги Его волосами своими (2). Это описание предшествует тому, что мы прочтем в следующей главе (12:1–8), и, несомненно, оно дано здесь, чтобы не путать ее с другой Марией, о которой также говорится в этом Евангелии (ср.: 19:25,26; 20:1). К тому же оно указывает на то, что читатели Евангелия от Иоанна, жившие в I в., уже были знакомы с этим случаем и обладали некоторыми познаниями о христианстве.

Обычно полагают, что Лазарь и его сестры жили в одном доме, хотя в тексте об этом ничего не сказано. Но если Лазарь был человеком зрелых лет, как можно понять из контекста, то, скорее всего, он был женат и жил в другом доме, хотя в той же деревне. Подтверждение этому можно найти в ст. 12:2: на вечери, приготовленной сестрами в честь Иисуса, Лазарь присутствовал в качестве гостя. Не было бы необходимости заострять на этом внимание, если вечеря устраивалась в его доме. Однако семью связывают крепкие узы, поэтому, когда Лазарь серьезно заболел, сестры обратились к Иисусу с призывом о помощи. Их послание довольно неопределенно: Господи!вот, кого Ты любишь, болен (3). Возможно, им было известно о Его недавних столкновениях с властями Иерусалима и они понимали, что Его появление в окрестностях города может быть опасным. Фома сомневается в целесообразности похода в таких условиях (16). Компромиссом могло стать исцеление словом, ведь раньше Иисус исцелял посредством слова, когда не требовалось Его физического присутствия (4:43–54). Обращение к Иисусу (Господь) – это, возможно, перевод арамейского слова «раввин», учитель (ср.: 28; 20:16). Как замечает Карсон, послание «намекает на дружбу и отношения, которые ясно отображены в Евангелии. Это дает нам понять, что некоторые люди были особенно любимы Иисусом»[134]134
  D. A. Carson, John, p. 406.


[Закрыть].

Иисус отвечает на сообщение о болезни Лазаря двумя комментариями и преднамеренно остается два дня на том месте, где находился (6). Первый Его комментарий гласит: болезнь не смертельна и продлится недолго (4). Некоторые предполагают, что на самом деле Лазарь тогда еще не умер и Иисус надеялся, что он выздоровеет. Однако это противоречит тому очевидному контролю над событиями, который проявляет Иисус в этом случае. Поэтому будет правильно истолковать этот ответ как введение к тому, что должно произойти. Лазарь, любимый и дорогой друг, стал жертвой болезни, посланной «богом сего мира». Но последнее слово будет все равно за Иисусом. В конечном результате (второе изречение Иисуса) восторжествует жизнь, а не смерть, и это продемонстрирует славу Сына, ниспровергшего князя мира сего[135]135
  См. также коммент. к слову «восскорбел» в ст. 33 и 38, с. 178, 179.


[Закрыть], и дальнейшую славу Отца через Сына (4).

Отношение Иисуса к болезни здесь созвучно Его отношению к ней в 9:3: болезнь посылается человеку для того, «чтобы на нем явились дела Божии». Физическую болезнь мы можем сравнить здесь со всеми теми испытаниями, которые Господь посылает Своим ученикам, чтобы проверить их. Наша естественная реакция – воспротивиться болезни как иноземному захватчику, который должен быть изгнан из нашей жизни как можно быстрее и с наименьшими потерями. При этом мы готовы использовать все доступные средства, включая чудесное Божественное вторжение. Однако возможна и другая перспектива. Мы можем предоставить нашу боль в распоряжение Господа и позволить Ему проявить через нее Свою силу. Тем самым мы прославляем Его имя и укрепляем нашу веру, а возможно, и веру других.

Джони Эриксон Тада, страдающий от паралича, ярко описывает вторую альтернативу: «Меня не беспокоит то, что я привязан к инвалидному креслу, потому что благодаря этому я могу прославлять имя Господа»[136]136
  Joni Eareckson Tada and Steve Estes, A Step Further (Zondervan, 1978), p. 41.


[Закрыть]. Такое же признание, только более общего характера, сделал Хадсон Тейлор: «Испытания посылаются Господом, чтобы Он мог проявить Себя в нашей жизни. Без них я никогда не узнал бы, насколько Он добр, могущественен и милостив». Нас может обескуражить та преданность, которая отражена в этих высказываниях, но мы тоже должны попытаться предложить нашу боль в распоряжение Господа. Это малое семя способно породить большой урожай.

Согласно ст. 6, Иисус, узнав о состоянии Лазаря, намеренно остается еще два дня на том же месте, прежде чем отправиться в путь. Это ни в коем случае не противоречит Его любви к семье Лазаря (5)[137]137
  NIV проводит прямую связь между любовью Иисуса и Его промедлением: Все же, когда Он услышал… Греческий текст просто гласит: «Когда же услышал…»


[Закрыть]. Зачем же понадобилось двухдневное промедление? Наш ответ затронет вопрос о точности местонахождения Иисуса. Традиционно считается, что Он находился за Иорданом, откуда, чтобы добраться до Вифании, требовалось два дня. С этой точки зрения, Лазарь умер почти сразу после того, как послали человека за Иисусом. В этом случае можно дать два объяснения тому, почему Иисус задержался на два дня. Либо Он не хотел поддаваться естественному человеческому порыву поторопиться в Вифанию (так как Он находится под властью Отца и должен ждать Его указаний о том, когда Ему отправиться в Иерусалим). Либо Иисус хотел, чтобы по приходу Его в Вифанию Лазарь был мертв уже четыре дня (17). Причина этого срока будет указана ниже (см. коммент. к 17).

Однако если Иисус находился в Батении, расположенной в четырех днях ходьбы к северо-востоку от Иерусалима, то в этом случае Он должен был получить сообщение, когда Лазарь был еще жив. Тогда утверждение в ст. 4 (эта болезнь не к смерти) относится к тому моменту, когда Лазарь все еще цеплялся за жизнь. Через два дня Иисус сверхъестественным образом узнает о смерти Лазаря и отправляется в четырехдневное путешествие до Вифании, где воскрешает его.

Вифания находилась далеко от Иерусалима, и Иисус точно рассчитал время. Слова пойдем опять в Иудею подразумевают значительную перемену местоположения. Однако авторы трех других Евангелий указывают на то, что раннее служение Иоанна происходило недалеко от Иерусалима (ср.: Мф. 3:1–5). Иисус находился в Батении, но Ему приходится менять Свои планы из-за непредвиденного ухудшения здоровья Лазаря. Также остается не совсем понятным, почему автор обращает внимание на двухдневное промедление. Обо всем этом нам остается только догадываться. Наверняка мы знаем лишь то, что Иисус не сразу отозвался на мольбу сестры Лазаря, и к тому времени, когда Он прибыл в Вифанию, Лазарь был мертв уже четыре дня.

Тема промедления нередко затрагивается в библейской летописи. На самом общем уровне можно задать вопрос о том, почему грех падения не был устранен сразу или, точнее, почему прошло так много столетий, прежде чем пришел Искупитель. Мы также можем спросить, почему Господь откладывает Свое возвращение (с сопутствующими ему благословениями). Хотя Петр сообщает нам, что Господь проявляет милость и дает грешникам возможность покаяться (2 Пет. 3:9), но боль и страдания людей во всем мире оставляют вопрос открытым. Многие лично сталкиваются с проблемой промедления, когда они долгие годы молятся о том, чтобы Господь удовлетворил их нужды. Они ждут, когда Он избавит их от какой-нибудь болезни, или молятся за выздоровление любимого человека.

Эта история раскрывает две стороны промедления Господа. Во-первых, оно неизбежно. Так как мы всего лишь простые смертные, то нам не дано понять тех обстоятельств, которые управляют событиями, происходящими в нашей жизни и жизни других, как не дано понять последствий этих событий. Только Господь знает все. Желая чего-либо, мы не знаем наверняка, какие последствия вызовет исполнение этого желания, и нет никакой гарантии, что мы пожелаем именно то, что будет хорошо для нас и для окружающих. Наши несовершенные желания побуждают нас стремиться к их незамедлительному исполнению и оставляют нас неподготовленными для осуществления Божьего замысла. Его промедление, однако, не связано с Его любовью к нам (ср.: 5). Он любит нас всегда, где бы Он ни находился – за Иорданом или в Вифании. Во-вторых, промедление Божье не вечно. Он обязательно придет в нужное время и в нужное место. Конечно же, скорее всего, это будет позже, чем нам этого хотелось бы. Однако, с Его Божественной точки зрения, это будет самое подходящее время. Господь – лучший хранитель времени. Он сотворил время и всегда исполняет Свои дела вовремя.

Промедление заканчивается, и Иисус собирается идти в Вифанию (15). Ученики хорошо знают об угрожающей там Иисусу опасности и напоминают Ему об этом (8). Иисус просит их не переоценивать ситуацию и положиться на волю Отца. Если существует свет, значит, существует и тьма. Путешествие всегда возможно, если выбрать нужный час, поэтому, пока мрак только сгущается, еще есть время «делать дела Пославшего» (9:4). Далее, раз Он – свет миру, значит ученики, если они будут держаться подле Него, тоже будут иметь свет, чтобы идти рядом.

Иисус объявляет, что Лазарь умер. Сначала Он говорит об этом образно (11), затем прямо (14). Несмотря на то что слово «сон» используется в Ветхом Завете как эвфемизм смерти (напр.: «[Амасия] почил [уснул] с отцами своими», 4 Цар. 14:22), оно все же редко употреблялось в этом значении и, возможно, поэтому ученики не сразу поняли его. Употребление Иисусом этой метафоры как здесь, так и в случае с воскрешением дочери Иаира (Мк. 5:39) устанавливает дальнейшую традицию ее использования в христианстве (ср.: Деян. 7:60; 1 Фес. 4:13). Смысл данной метафоры не следует понимать как конец сознания, наступающий после смерти. В Священном Писании часто говорится о сне (ср.: Быт. 28:11–15; Дан. 7:1 и дал.; Мф. 1:20). Когда-то слово «сон» подразумевало обретение сознания после смерти.

«Когда я попаду в могилу, я, как и многие другие, смогу сказать, что закончился мой рабочий день, но это не значит, что закончилась моя жизнь. На следующее утро начнется еще один рабочий день. Могила – это не темная аллея, а магистраль. Она заканчивается сумерками и начинается рассветом» (Виктор Гюго).

Иисус повторяет, что смерть Лазаря – это хорошая смерть, которой Он лично рад, дабы вы уверовали (15). Боль и страдания семьи не так важны в сравнении с верой (как семьи, так и учеников). Здесь еще раз подчеркивается значение веры.

Но пойдем к нему (15). Обратим внимание, что Иисус говорит к нему, а не к покойному. И здесь Фома, выступая от имени всех апостолов, выказывает преданность, которая в дальнейшем найдет свое выражение (ср.: 20:28). Его слова просты и искренни:.. .пойдем и мы умрем с Ним. Призыв Иисуса следовать за Ним воспринимается именно так. «Кто хочет идти за Мною, отвергнись себя и возьми крест свой и следуй за Мною» (Мк. 8:34). «Когда Иисус призывает человека следовать за Ним, Он предлагает ему пойти и умереть»[138]138
  D. Bonhoeffer, The Cost of Discipleship (Macmillan, 1963), p. 99.


[Закрыть]. Однако ученикам предстоит испытать это на собственном опыте. Тяжкие испытания ожидают их, прежде чем они пройдут свой крестный путь.

2) Скорбь Марфы, Марии и Иисуса (11:17–37)

Ст. 17 вводит нас непосредственно во временные рамки исполнения чуда. Как бы ни обстояло дело с точки зрения географии, ясно, что Иисус намеренно прибыл в Вифанию, когда Лазарь был уже четыре дня в гробе (17). Настало время объяснить причину этого.

У евреев существует поверье, что в течение трех дней после смерти душа усопшего «парит» вокруг тела, пытаясь войти обратно. На четвертый день, когда она видит, что цвет лица изменился (т. е. началось разложение), она отступает и покидает его навсегда[139]139
  Н. L. Strack-Billerbeck, Kommentar zum Neuen Testament aus Talmud und Midrasch (С. H. Beck, 1926–1961), 2, pp. 544f.


[Закрыть]. Это поверье берет свое начало в III в. н. э., и поэтому нам неизвестно, знали ли о нем во времена Иисуса. Однако Хоскинс находит более общие культурные основания для различия третьего и четвертого дня. Гостеприимство на Востоке позволяло посетителю оставаться в гостях не больше трех дней: день для отдыха, день для общения и день для сборов и отбытия. Оставаться на четвертый день было серьезным нарушением этикета. Подобное различие между третьим и четвертым днем было использовано позднее некоторыми христианами для проверки подлинности странствующего пророка. Истинные пророки не задерживались в гостях больше трех дней. Если же кто-то оставался более, считалось, что он паразитировал на христианском гостеприимстве[140]140
  The Didache, 12, Ancient Christian Writers, tr. J. Kleist (Newman, 1984), p. 23.


[Закрыть]. Подобное же поверье существует и в древней персидской религии, зороастризме. Согласно ему, на утро четвертого дня после смерти душа окончательно покидает тело и переходит через мост, за которым происходит разделение добра и зла. Хоскинс утверждает, что такое поверье было широко распространено среди евреев того времени[141]141
  E. C. Hoskyns, p. 199.


[Закрыть]. Эдершейм упоминает, что первые три дня после смерти считались периодом самого интенсивного оплакивания, во время которого душа все еще парила вокруг и видела горе своей семьи и друзей[142]142
  A. Edersheim, The Life and Times of Jesus the Messiah (Eerdmans, 1984), 2, pp. 318–320.


[Закрыть].

Основываясь на строго библейских данных, важность третьего дня после смерти видится особенно значительной в отношении к воскресению Христа (ср.: Ос. 6:2; ср.: 20:1). Поэтому приход Иисуса совпал с окончанием трех дней усиленного оплакивания, т. е. с периодом, когда душа окончательно покинула тело и началось разложение. Иисус намеренно выжидал, чтобы враги, противостоящие Ему, увидели всю полноту Его власти. Чем труднее вызов, тем невероятнее чудо, и, как результат, сильнее вера Его последователей. К тому же это еще более прославляет Его Отца.

Присутствие плакальщиц отражало еврейскую традицию. Они специально обучались этому делу у раввинов и имели поддержку в соседних городах, чтобы, если понадобится, произвести впечатление (ср.: 12:3) и показать, что умерший был из уважаемой семьи.

Хотя детали в описании персонажей здесь довольно скудны, реакция сестер оказывается сходной с той, о которой мы читаем у Луки (Лк. 10:38–42). Марфа (возможно, старшая из них) идет встречать Иисуса, в то время как Мария, более ранимая и чувствительная, ждет указаний от Иисуса (20). Марфа сразу же обращается к Иисусу: Господи!(ср.: 3) если бы Ты был здесь, не умер бы брат мой (21). Это звучит почти как упрек за промедление, допущенное Иисусом, и поэтому налагает на Него некоторую ответственность за смерть Лазаря. С другой стороны, она, может быть, просто сообщает о том, что если бы Иисус был здесь, то Он, возможно, спас бы Лазаря от смерти. Однако, если подтекст этих первых слов не совсем понятен (обратите внимание, что Мария их тоже повторит, см. ст. 32), то последующие слова звучат по-другому, с ноткой надежды. Но и теперь знаю, что, чего Ты попросишь у Бога, даст Тебе Бог (22). Это звучит более позитивно и указывает на то, что она готова поверить в невероятное чудо, которое скоро произойдет. Однако эти слова следует сопоставить со ст. 24 и, особенно, со ст. 39, где рассказывается, как Марфа возражает против вскрытия могилы. Возможно, она просто говорила о том, что Иисус, с Его уникальной силой заступничества, все еще может дать их семье надежду, даже несмотря на трагедию смерти брата.