Текст книги "Зверь. Джон Бонэм и Восхождение Led Zeppelin"

Дома группа появилась в популярном радиошоу Top Gear Джона Пила, а также в Rock Hour на BBC, которое писали в прямом эфире в лондонском театре Playhouse. Музыканты воспользовались выпавшей возможностью, чтобы еще больше зацепить английских слушателей, зажигая как никогда, что позволило дать небольшое представление о трехчасовых концертах и впервые сыграть несколько избранных треков из своего почти законченного второго альбома. Если музыканты и уставали от дороги, ни на одном выступлении они это не показывали, в результате чего им удалось получить достаточно восторженных отзывов, чтобы продажи билетов на следующие полдюжины выступлений взлетели до небес. Эти шесть концертов должны были послужить лакмусовой бумажкой перед главной целью четвертого тура по Великобритании – престижного фестиваля в городе Бат 28 июня, который должен был пройти в Recreation Ground and Pavilion перед двенадцатитысячной толпой. Во всех национальных газетах это мероприятие окрестили «грандиозным». Впервые у группы была бы такая большая аудитория.

Как бы ни переживал Джон при мысли о том, что придется играть перед такой огромной толпой, несколько недель с Пэт, Джейсоном и родителями избавили ударника от депрессии, провоцировавшей его непристойное поведение в Штатах. Однако уже в начале следующего месяца ему пришлось снова столкнуться с внутренними демонами, поскольку на оставшуюся часть лета Грант практически сразу запланировал третий американский тур – на этот раз предстояло играть на стадионах и концертах под открытым небом, и фестиваль в Бате оказался отличной репетицией.

Тур начался 5 июля с поп-фестиваля в Атланте, за которым на следующий день состоялось одно из главных событий для Джона – выступление Led Zeppelin на джазовом фестивале в Ньюпорте вместе с одним из величайших кумиров его юности – Джеймсом Брауном. Как позже вспоминал Мик Бонэм: «После того как брат все время проигрывал пластинки Брауна на музыкальных автоматах в клубах и кафе, он наконец играл в том же месте, что и его кумир». Также среди приглашенных артистов были Джефф Бек, Б. Б. Кинг и Jethro Tull, но именно во время выступления Led Zeppelin сотни парней бросились на сцену, чтобы оказаться поближе к музыкантам. На следующей неделе ситуация повторилась на джазовых фестивалях в Балтиморе и Филадельфии.

Как и в предыдущем туре, товарищами по сцене у Led Zeppelin оказались Vanilla Fudge. Однако, как позже вспоминал Кармайн Аппис, к тому моменту Zeppelin своим туром затмили все остальные группы, в том числе и его собственную. «Коллектив очень быстро достиг невероятных высот, и мы были на равных, – вспоминал Аппис. – Один вечер закрывали мы, другой – они».

Позже Кармайн рассказывал, что при наличии двух отдельных групп, в которых такие искусные барабанщики выступали на одном уровне, не могла не зародиться определенная конкуренция между двумя командами. В итоге все привело к тому, что Джон придумал фирменный зрелищный ход, который на тот момент не осмеливался повторить ни один ударник.

«В том туре Бонзо использовал две бочки, и думаю, зрителям это казалось весьма странным, – рассказывал Аппис. – Ударные установки выглядели почти одинаково, у нас были похожие стойки с тарелками, шестидюймовый малый барабан, один том посередине и гонг». Бонэм и Аппис использовали гонги Paiste, разработанные с учетом выдержки соответствующих ударов, но, правда, производители не учли, что выступления будут проходить каждый вечер, а играть будут ведущие новаторы тяжелого рок-н-ролла. Пытаясь еще больше преобразить свою сценическую игру и, возможно, в конкурентной борьбе сразиться со своим другом Апписом, именно во время того тура Джон начал поджигать свой гонг ярким пламенем прямо посреди выступления.

Подобные драматичные вспышки Джон включил во все выступления тура Led Zeppelin, кульминацией которого стало шоу 13 июля на открытом стадионе Sugar Bowl во Флашинг-Медоуз, штат Нью-Йорк. Led Zeppelin были приглашены наряду с Vanilla Fudge, Джеффом Беком и незнакомой пока им группой – Ten Years After. Пока Джимми с восторгом наблюдал за игрой их соло-гитариста Элвина Ли, ударная смесь жары, алкоголя и скуки свела сдержанность Джона на нет. Вскоре нервничающий барабанщик принялся расхаживать возле фуршетного стола. Он пил весь день, и ему страшно хотелось уйти. «Держи себя в руках, Бонзо, – предупредил его Ричард Коул. – Мы свалим отсюда примерно через час». Джону оказалось не под силу столь длительное ожидание, поэтому он начал поглощать бесплатное пиво на тридцативосьмиградусной жаре. Вскоре Коул заметил «дьявольский огонек» в глазах Джона, сочтя это «неприятным звоночком».

Указав на Элвина Ли, играющего на сцене, Бонэм крикнул непонятно кому: «Я, блядь, ему устрою!» Затем, схватив упаковку апельсинового сока со стола, ударник пошел на сцену, оказавшись совсем рядом с гитаристом прямо на середине его соло. «Элвин, сока хошь?» – закричал Джон и швырнул открытый пакет в сосредоточенного музыканта, забрызгав и его самого, и инструмент, вызвав волну смеха на сцене и за ее пределами. Облитый липкой жидкостью, Ли испепелил Джона угрожающим взглядом. Все еще посмеиваясь, Джон погрозил гитаристу пальцем, молча предостерегая его от любой формы мести.

Из-за того что сок налип на пальцы и струны, Ли пришлось замедлить свою обычно виртуозно быструю игру, пытаясь продержаться оставшуюся часть выступления. «Ты сволочь, Бонэм, – пробормотал Ли, возвращаясь за кулисы. – Самая настоящая сволочь». К удивлению окружающих, Джон ответил лишь приступом неконтролируемого смеха.

Джимми Пейдж пришел в восторг от игры Ли и не до конца был уверен, как лучше отреагировать на мерзкую выходку Джона. «Бонзо должен себя контролировать», – прошептал он Коулу.

«Да он просто выпускает пар, – ответил Коул. – Не учини Джон подобную выходку, тогда бы он кого-нибудь избил».

До конца шоу в Sugar Bowl оставалось еще несколько часов, и Джон маялся от скуки, коротая время за выпивкой. Когда через час Джефф Бек с группой вышли на сцену, Джимми поспешил присоединиться к своему старому приятелю из The Yardbirds для звездного джема, однако вскоре за ним последовал очень пьяный Джон. Опасаясь серьезных бесчинств, Ричард Коул схватил Бонэма за плечо, но было слишком поздно. Ударник вырвался из мертвой хватки и рванул к сцене. «Не боись, – крикнул он через плечо. – Я на минутку, Ричард, скоро вернусь».

Увидев, как Джон выбегает из-за кулис, Бек продолжил играть свое соло в недавнем хите группы «Rice Pudding», но краем глаза наблюдал, как Бонэм подошел к барабанщику Микки Уоллеру и заставил его освободить место за ударной установкой. Гитарист перестал играть, когда Джон уселся на стул, а затем начал отбивать знойный стриптиз-бит в стиле Шелли Манн. Разгоряченная толпа начала хлопать в такт, лишь распаляя его еще больше. За кулисами Роберт Плант и Ричард Коул хихикали, словно школьники, но решили вмешаться, когда Джон вскочил со стула и начал снимать с себя одежду. «Еще?» – смеялся Бонэм в микрофон, дойдя до нижнего белья.

Пока остальные замерли в недоумении, Питер Грант выскочил на сцену. «Ах ты сукин сын!» – крикнул он, заметив полдюжины полицейских в форме, решивших прервать это непотребство. Питер схватил своего ударника и поволок за кулисы в ближайшую гримерку. «Ты сраный ублюдок! – взревел Грант, запирая за собой дверь. – Если ты не оденешься к тому моменту, когда копы вынесут эту дверь, я вышвырну тебя пинком из группы!»

Моментально протрезвев, Джон поник, с трудом натянув на себя брюки и футболку, которую в него бросил Питер. Словно школьный учитель, Грант вывел Джона из комнаты, и они молча прошли мимо сбитых с толку копов.

Кармайн Аппис был одним из многих музыкантов, кого импровизированный стриптиз Джона по-настоящему позабавил, хотя старшее поколение выходку не оценило. «Мои родители были там, в толпе зрителей, – вспоминал Аппис. – Помню, мама спросила: „Что нашло на того парня?“ И я ей объяснил: „Ой, ну, знаешь, музыканты народ такой: стоит немного перебрать – и начинают куролесить“».

В Led Zeppelin уже поняли, что по большей части неадекватное поведение Джона – это попытка справиться с тоской по дому, но проявлялось оно не только в пьянстве. Ричард Коул вспоминал, что и Джон, и Роберт ради спокойствия своих семей настаивали на том, чтобы их селили в отелях вместе, и отказывались идти спать, если друга еще не было. Когда до группы дошли новости об убийствах, совершенных 9 августа сектой «Семья Мэнсона» во время их пребывания в Chateau Marmont, Джон и Роберт ложились спать лишь при включенном свете.

Переполох, вызванный убийствами восходящей звезды Шэрон Тейт и ее голливудских друзей, только добавил группе нервотрепки и усилил паранойю. По настоянию Питера Гранта Ричард Коул перевез группу в более безопасный отель Continental Hyatt House на бульваре Сансет, вскоре прозванный Джоном «Дом бунтарей», так он больше соответствовал плохому поведению парней. Они выкупили весь девятый этаж, сделав недоступным проход для фанатов и посторонних, не входящих в окружение Led Zeppelin.

Но тоска по дому и страх перед опасными фанатами не единственное, что мешало спать участникам Led Zeppelin по ночам. Незадолго до возвращения в Лос-Анджелес для участия в турне по Западному побережью Atlantic Records сообщили, что у них уже четыреста тысяч предварительных заказов на новый альбом. Теперь группа была просто обязана выпустить нечто потрясающее.

Глава седьмая. Август, 1969 – Январь, 1970

Группа приступила к работе над вторым альбомом всего через несколько недель после выхода первого, поэтому в силу обстоятельств идеи новых треков приходилось разрабатывать в дороге или сразу после выступлений. В конце 1969 года на концертах Led Zeppelin ни о чем не подозревающие зрители слушали импровизации, которые на деле оказывались отработкой творческих задумок, музыканты таким образом тестировали песни, написанные накануне в гостиничном номере или на многочисленных студиях звукозаписи. Если во время концерта новый рифф или хук цеплял зрителей, его включали в альбом. Джимми рассказывал: «Альбом начинался с репетиций у меня дома в Пэнгборне. Те сессии легли в основу треков, записанных на различных студиях во время американского турне. Мы писали и сводили песни на всем пути от Западного побережья до Восточного. Отчасти всеобщий восторг от альбома объясняется тем, что нас по полной заряжали живые выступления и гастроли».

Дебютная пластинка состояла по большей части из переделанных блюзовых песен и продолжительных импровизаций, за основу которых брали законченные композиции Джимми. Однако следующий альбом должен был продемонстрировать единство группы и возникшую химию в коллективе, подчеркнув сильные стороны каждого участника. На этот раз не только Джимми отводилось время на соло. Джон Пол Джонс получил возможность проявить себя в качестве басиста, клавишника и аранжировщика, а барабанная игра Джона, привлекающая столько внимания на выступлениях, была представлена отдельным незабываемым сольным треком.

Пытаясь уложиться в сроки, установленные Atlantic, Джимми встретился с Эдди Крамером в нью-йоркской A&R Studios между концертами Zeppelin, чтобы доделать треки. После сведения Пейдж вылетел ближайшим рейсом в Финикс, приехав всего за пару часов до выступления. Бо́льшую часть альбома компоновали фрагментами. С концептуальной точки зрения дебютный альбом (Led Zeppelin) стал воплощением неуемной сценической энергетики группы, а вот на второй пластинке (Led Zeppelin II) музыканты постарались обуздать свое буйное путешествие по миру.

«Мы свели пластинку в A&R Studios за два дня на двенадцатиканальном микшерном пульте Altec с двумя регуляторами панорамирования, это самый примитивный пульт, который можно себе представить, – рассказывал звукорежиссер Эдди Крамер. – Они писались где придется, „Whole Lotta Love“ записывали в Лос-Анджелесе, что-то – в Лондоне, а озвучку Роберт делал на какой-то студии по пути в Ванкувер, где даже наушников не было. А некоторые, например „What Is and What Should Never Be“, я лично записывал в Нью-Йорке в любых малоизвестных, но свободных студиях, например в Groove Sound и Juggy Sound. Атмосфера была бешеной, парни отрывались на всю катушку, и я включил в альбом порочную сторону группы.

Пока группа гастролировала по Америке, Джимми неустанно занимался мастерингом, работая над финальной версией альбома. Какой бы измотанной и суматошной ни была жизнь знаменитой четверки, именно в результате их кочевого образа жизни родилось то, что впоследствии получило название Led Zeppelin II.

Перелопачивая материал, полученный таким, казалось бы, неорганизованным методом, Джимми уже заранее продумал порядок и структуру треков альбома, начиная с тяжелого взрывного вступления. Неспешный, привлекающий внимание рок-гимн «Whole Lotta Love» изначально зарождался как смесь импровизаций различных фрагментов «Dazed and Confused», исполняемых во время выступлений. Его длинная «средняя часть» представляла собой абстрактный коллаж из высокого звучания электрического органа, дополняемого рычащими, демоническими тонами и воем гитары Джимми, все это аккуратно вырезано и гармонично вплетено в другие фрагменты песни, больше подходящие для радиоэфиров. Джимми добился жутковатого нисходящего звучания гитары, играя металлическим слайдом на новой Fender Telecaster, а затем наложил эффект обратного эха, с которым он экспериментировал еще во времена The Yardbirds. Потом он соединил все это с терменвоксом – электронным генератором, впервые использованным в поп-музыке для создания «хороших» вибраций, встречающихся в признанном мегахите Beach Boys за несколько лет до этого.

Что касается партии Джона, он начинал песню с пропитанного роком простого двойного фонового ритма, помещая первый бэкбит на медленно оттягиваемую вторую долю, и удерживая второй бэкбит до четвертой доли, создавая потрясающий переходный эффект. «Whole Lotta Love» наглядно отражала «тяжелые» задумки Led Zeppelin, и Бонзо адаптировал R&B и фанк, доведя нужный эффект до совершенства. Во время психоделического звукового коллажа в средней части песни Джон что есть сил давил на педаль хай-хэта и резкими движениями наносил удары снизу вверх в такт с реверберацией Джимми, тем самым создавая обманчивый эффект раскатистого восьминотного ритма. Будучи непревзойденным виртуозом, Бонэм мог воспроизводить подобный звук даже во время выступления.

«Джон внес неоценимый вклад в наши риффы, я бы даже сказал, больше, чем везде указано, – вспоминал Джон Пол Джонс. – Он полностью менял оттенок партии, и многие номера начинались с барабанного паттерна. Мы строили рифф вокруг звучания барабанов. Джон нас направлял.

Во время выступлений песни частенько менялись, в быстрой части „Dazed And Confused“ мы с Джоном играли рифф задом наперед, и Пейджи сразу ерепенился: „Что вы, черт возьми, творите?“ Было чертовски весело». На следующих двух треках, «What Is and What Should Never Be» и «The Lemon Song», Джон нашел применение своему гонгу, раз и навсегда доказав, что этот крупногабаритный центральный элемент установки – нечто большее, чем просто показушная приблуда. «The Lemon Song» – побочный продукт их концертных джемов, хотя Джимми позже доработал свое соло, при очередном сведении альбома. Во время записи на голливудской Mystic Studios в мае предыдущего года Джон поразил товарищей по группе исполнением одного такта, состоящего из тридцати двух ударов «мама-папа» руками и ногами, которые производились в быстрой последовательности. Как бы насыщенно ни звучал последний трек на пленке, на деле его записали в крохотном помещении Mystic Studios пять на пять метров. «В комнатке, где когда-то записывались Ричи Валенс и Бобби Фуллер, были деревянные стены и потрясающая атмосфера, – вспоминал позже Пейдж. – Помещение было маленьким, но энергетика группы заряжала толпу».

Практическое применение гонга было предметом особой гордости Джона, который упивался демонстрацией мастерской импровизации. Ударник добился идеального запоминающегося ритма в фолк-рок-композиции «Ramble On» (на создание которой Роберта вдохновил «Властелин колец»), просто сыграв на пластиковом мусорном ведре, которое нашли прямо в студии, словно на бонго.

В другой любимой публикой композиции, дебютной работе группы «Heartbreaker», Джон исполнил джем-сейшн в среднем темпе и оживил его на первых же минутах первоклассным нарастающим риффом, превратив в виртуозный поток шестнадцатых, исполняемых на бочке на протяжении четырех тактов, созданных для внезапной остановки в качестве вступления к соло Джимми.

Однако высший пилотаж мастерства Джон продемонстрировал именно во время соло «Моби Дик». Изначально с любовью названная в честь жены композиция «Pat’s Delight» уже сотни раз звучала на выступлениях, чтобы Бонэм мог превратить фрагмент в марафонский шедевр длительностью до двадцати минут. Обманчиво сокращенный Джимми для альбома до пятиминутного трека, «Моби Дик» стал результатом бесконечных дублей, во время которых Джон полностью расслаблялся за установкой, а играть он начал несколько месяцев назад в лос-анджелесской Mystic Studios. «На самом деле я не сидел там и не играл соло специально для альбома, – признавался позже Джон. – Они просто скомпоновали все фрагменты».

После того как во время домашних репетиций Джона его сынишка Джейсон сравнил массивное звучание с одной из своих любимых сказок – морской классикой Германа Мелвилла, радостно воскликнув: «Он такой же большой, как и Моби!», барабанщик изменил название и каждый раз пытался играть что-то новое, смешивая новизну соло с традиционной игрой, ударами руками, а позже еще добавил и электронные эффекты Джимми.

Джон утверждал, что играл соло на барабане руками уже давно, несмотря на заявления многих ударников, что они первые это придумали. «Я делал это еще до того, как пришел в Led Zeppelin, – рассказывал Джон. – Помню, как играл соло в Caravan, когда мне было всего шестнадцать. Иногда можно стереть все костяшки о хай-хэт, или же пальцы могут застрять между натяжными винтами».

Несмотря на репутацию задиры и хулигана, как-то раз Джон сам стал жертвой розыгрыша приятелей. Во время выступления один из музыкантов забрал палочки, пока Бонэм играл руками, чтобы он не смог закончить соло. Сами же парни (Роберт, Джимми и Джон Пол) бесследно исчезли. Сбитый с толку, Джон в отчаянии огляделся, перебрав все возможные варианты и, с ощущением полного изнеможения, понял, что ему нечем играть. Затем заметил сидящую в первом ряду троицу, они широко улыбались, держа в руках его палочки.

«После нескольких соло мы уходили за кулисы, чтобы перевести дух, – вспоминал Джон Пол Джонс. – Он был таким интересным барабанщиком… Обычно я слушал игру Бонзо либо в студии, либо на сцене. Так что я смог насладиться его игрой и отличным звуком вживую. Это фантастика, скажу я вам, вот так спокойно сидеть, не работать, а слушать бесподобные композиции в его уникальном исполнении».

Сессии «Моби Дика» демонстрировали восхищение ударника великими джазменами: один из неиспользованных дублей композиции открывался узнаваемым риффом из соло Макса Роуча «The Drum Also Waltzes», а позже во всех версиях Джон голыми руками выдавал фирменные барабанные финты, впервые сыгранные его старым кумиром Джо Морелло во время соло на концерте Дэйва Брубека 1963 в Carnegie Hall «Castilian Drums». Позже как дань уважения более современному фавориту в «Моби Дике» он искусно воспроизвел игру руками и ногами, позаимствовав этот отрывок из «Toad» Джинджера Бейкера. Джимми записал трек с жестким гитарным соло, вдохновившись старым блюзовым риффом Джона Слипи Эстеса.

Хотя концертные соло Джона влекли за собой и похвалу, и обвинения в потакании собственным слабостям, длина соло в конкретный вечер напрямую была связана с реакцией публики. Джимми Пейдж всегда хотел новаторски использовать студийные методы записи барабанных треков и без проблем предоставлял Джону карт-бланш. «Не все любят или понимают барабанное соло, – признавался позже Бонэм. – Так что мне нравится добавлять эффекты и разное звучание, чтобы сохранить к ним интерес – например, регулирование фаз литаврами с педальным приводом».

До того времени барабаны не только считались всего лишь очередным элементом ритм-секции группы, на многих записях той эпохи установку вообще было практически не слышно, иногда из-за ограничений стандартов звукозаписи, иногда из-за некомпетентности звукорежиссеров. Но в лице Джимми Пейджа Джон нашел идеального соратника в применении новых техник, которые подчеркнули бы важность барабана и повлияли бы на всю группу, и «Моби Дик» оказался их первым безусловно успешным экспериментом.

«Я стараюсь каждый вечер играть что-нибудь новое, – объяснял Джон. – Но основной план все тот же – от палочек перехожу к рукам, затем литавры и финальное нагромождние… Обычно я играю двадцать минут, самое длинное соло длилось чуть меньше получаса. Это долго, но во время игры время пролетает незаметно. Иногда сталкиваясь с пустотой, думаешь: „Как отсюда выбраться?“ Или же начинаешь сбивку и уже на середине понимаешь, что это полный провал. Бывало, я допускал грубую ошибку и парни смотрели на меня с ужасом, но это хороший знак. Это значит, что ты пытаешься сделать то, чего раньше никогда не пробовал».

«Обычно считается, что динамичный альбом гарантирует динамичное живое выступление, но раньше все было как раз наоборот, – рассказывал Джимми Пейдж. – Думаю, отчасти ключевым моментом стало то, что мы записывали ударные Джона Бонэма как полноценный акустический инструмент в хорошей акустической среде… Барабаны должны были звучать хорошо, ведь им предстояло стать основой группы, поэтому я изрядно повозился над размещением микрофонов.

Но опять же, если на вашей стороне кто-то такой могущественный, как Джон Бонэм, – битва, считай, выиграна».

* * *

Третий тур Led Zeppelin по Америке завершился 31 августа выступлением на Техасском международном поп-фестивале на автодроме «Даллас Мотор Спидвей», где группа заработала 13 000 долларов за одно шоу. Домой, в Соединенное Королевство, они вернулись ненадолго, поскольку Atlantic торопили с выходом Led Zeppelin II, наметив релиз пластинки на октябрь. Поэтому у музыкантов не осталось выбора, кроме как вернуться в Штаты, что стало их четвертой поездкой в страну за год.

В рамках подготовки, в качестве разминки, группа отыграла пять шоу: три в Нидерландах и одно в лондонском Lyceum Theater. Практически за полвека до этого, 13 октября 1915 года, немецкий военно-морской дирижабль Zeppelin LZ-15 разбомбил британский город, одним взрывом фактически стерев это место с лица земли. 12 октября 1969 года, когда Led Zeppelin играли фантастическое шоу, казалось, что англичане вернулись довести дело до конца.

«В воскресенье Led Zeppelin штурмовали лондонский Lyceum динамичным двухчасовым марафоном, – писал Крис Уэлш, молодой репортер Melody Maker. – Группа была в отличной форме… Бесподобное барабанное соло Джона Бонэма вызвало бурные аплодисменты, особенно его интермедия, сыгранная руками.

Led Zeppelin не выдали ничего революционного или нового. Они просто очень хорошо делают то, что хочет публика. Они лучше всех играют тяжелый рок, с этим не поспоришь! Это доказывает, что первые слушатели нового альбома не зря прозвали его „Коричневый бомбардировщик“».

«Led Zeppelin появились под бурные аплодисменты, – сообщает британское издание Rolling Stone. – „Communication Breakdown“ врезается в сознание, возможно, не так ясно, как альбом, но визуальные эффекты это компенсируют… Тем не менее, несмотря на критику, Led Zeppelin все же дали прекрасный концерт. В музыкальном плане к ним не подкопаешься. К концу выступления они поставили на ноги всю публику, большинство зрителей танцевали. Их дважды вызывали на бис. Была бы возможность, и на третий бы вызвали».

Как сообщается в некоторых источниках, за свои старания коллектив получил самый крупный гонорар, когда-либо выплаченный английской группе за одно выступление. Пять дней спустя с двух концертов в нью-йоркском Карнеги-холле начался четвертый тур Led Zeppelin по Америке, что сделало их первой рок-группой, выступавшей во всемирно известном театре после The Rolling Stones за пять лет до этого.

«С Джоном Бонэмом и Робертом Плантом я впервые встретился в такси, по пути от лондонского вокзала Юстон до аэропорта Хитроу, – вспоминает Крис Уэлч. – Мы должны были лететь в Нью-Йорк, где у Led Zeppelin было запланировано выступление в Карнеги-холле… Их второго альбома ждали с нетерпением, хотя, как сказал мне тогда Плант, релиз перенесли из-за проблем с обложкой».

Хвалебные речи Уэлча в адрес группы обеспечили ему редкую возможность попасть за кулисы, в том числе и поездку в Соединенные Штаты. Он летел с музыкантами одним рейсом в первом классе, отобедав икрой и шампанским, а еще ему предложили поселиться в нью-йоркском отеле Hilton, где остановилась группа. На следующий день, когда билеты на двухдневное выступление Zeppelin в Карнеги-холле уже были полностью распроданы, Уэлчу разрешили присутствовать на саундчеке. Перед концертом Джон рассказал репортеру, что немного нервничает играть на сцене, где выступало так много его кумиров.

«Я стоял там, рядом с Бонзо, на священных подмостках, где в 1938 году Бенни Гудман записывал свою „Sing, Sing, Sing“, – вспоминает Уэлч. – „Вот оно, парни, – сказал Бонэм, поправляя стойки для тарелок, когда публика уже начала собираться и занимать места в зале. – Джин Крупа и Бадди Рич – все здесь играли. Так что, мне, пожалуй, стоит сегодня вести себя хорошо!“». Помимо призраков прошлого, населявших эту знаменитую сцену, еще один кумир Джона прилетел из Англии, чтобы присутствовать на шоу, – сам рокер Кричащий Лорд Сатч.

На концерте публика, состоящая из любопытных критиков нью-йоркской культуры подросткового возраста и старше, зажгла во время головокружительного вступления «Communication Breakdown». Роберт вышел к зрителям, одетый в черную женскую шифоновую блузку, а на Джимми в тот вечер был старинный белый атлас в эдвардианском стиле. Джон же на такое знаменательное выступление в легендарном театре надел эффектную кожаную шляпу с полями. Концерт прошел с колоссальным успехом. Мало того что танцевали даже в проходах (что является редкостью для таких чинных заведений, как Карнеги-холл), так во время соло Джимми в «White Summer» кто-то подошел и поставил на сцену бутылку дорогого шампанского, словно подношение рок-богам.

«Моби Дика» Джон накачал по максимуму, растянув до тридцати минут и выдав на кленовой установке Ludwig свою фирменную скорость, использовав при этом весь арсенал палочек, молоточков и окровавленных рук. «Но по-настоящему грандиозным стал момент, – вспоминал Уэлч, – когда он выдал быструю одиночную дробь на своем верном малом барабане Ludwig… Это было очень похоже на стиль Бадди Рича – непрекращающийся поток акцентирования и дроби, способный воспламенить палочки.

Когда грохот громоподобной бочки эхом разнесся по залу, Роберт Плант под звон тарелок вышел вперед и отдал дань уважения старому приятелю: „Дамы и господа… Джон Генри Бонэм!“»

Тот концерт впечатлил не только Уэлча. Как писал Cashbox Review, «барабанщик Бонэм и басист Джонс – мастера своего дела, поразившие публику динамичным звучанием, которое создали вместе, став прекрасным аккомпанементом Пейджу и Планту. Led Zeppelin достигли успеха!» А в Schenectady Gazette Майк Хайланд писал: «Джон Бонэм исполнил соло на барабанах, продолжительностью около 15 минут, и оно оказалось лучше, чем Джинджер Бейкер мог себе представить… Приобретайте их новый альбом Led Zeppelin II у Atlantic Records и отправляйтесь в это тяжелое путешествие».

* * *

После выступления в Нью-Йорке Zeppelin в очередной раз проехали по стране: Чикаго, Кливленд, Бостон, Баффало, Провиденс, Сиракузы и Канзас-Сити, заглянув заодно в два крупных города Канады – Торонто и Ванкувер.

«Я призываю вас запомнить их имена, Zeppelin пролетел так же, как показано на альбомах Atlantic, – писал ванкуверский критик Боб Смит о шоу 10 мая. – Джимми Пейдж – несколько гитар, Джон Пол Джонс – бас, и Джон Бонэм – барабаны… Эти молодые парни собираются выступить в следующем месяце на джазовом фестивале в Ньюпорте. Судя по тому, что я услышал в субботу вечером, вам стоит о них знать».

«Zeppelin и Fudge – известные группы на „тяжелой“ сцене, – писал Стив Поулсон о выступлениях 30 июля для Summer Chronicle. – Британская группа Led Zeppelin указана в афишах второй после американцев из Vanilla Fudge. Но британцы смотрелись явно лучше своих коллег из Штатов. Это несколько обнадеживает последователей культа рок-музыки, многие из которых считают, что Zeppelin заслуживает большего внимания. Парни из Led Zeppelin – опытные музыканты и настоящие артисты».

После концерта в Далласе 4 августа Джон нашел несколько минут, чтобы пообщаться с местной журналисткой Джейн Фергюсон, и поделился впечатлениями об американской рок-сцене. «Барабанщика Джона Бонэма впечатлила доступная американским музыкантам свобода, в сравнении с тем, что делают и поют британские группы», – отметила Фергюсон, процитировав Джона: «Существует много объяснений такой свободы у американцев. Пожалуй, самое главное – практически любой может здесь записаться. Лейблы готовы работать с кем угодно, в то время как в Англии вы должны быть талантливы, чтобы вас хотя бы просто послушали». К счастью, ответной реакции от коллег на это заявление не последовало.

22 октября на американский рынок вышел «коричневый бомбардировщик» – Led Zeppelin II. В то время дебютный альбом группы все еще занимал 18-ю строчку в рейтинге продаж. Led Zeppelin II попал в хит-парад Billboard под номером 199, неделю спустя пластинка взлетела до 25-го места.

«Члены нью-йоркской музыкальной тусовки признали, что Led Zeppelin II – лучший белый блюзовый альбом из когда-либо созданных, – сказал Ричи Йорк в разговоре с Джимми. – Думаю, мало кто поспорит с тем, что это самый тяжелый рок-альбом на данный момент, где упорядоченное возбуждение бьет через край». После одной из наиболее восторженных рецензий Джимми сказал Йорку, что группа уже работает над первыми идеями для третьего альбома, заявив: «Задачка будет непростой, потому что пластинка должна быть лучше первых двух».

Несмотря на невероятные продажи, группа по-прежнему подвергалась резкой критике со стороны прессы. Rolling Stone преуменьшил значение альбома, обвинив группу в плагиате у настоящих блюзменов и лишении их признания и гонораров, а также намекнул, что их видение «тяжелого» рока привлекло поколение перегоревших укурков конца 1960-х, которым необходимо протяжное гипнотическое звуковое сопровождение для наркоты, алкоголя и секса. «[Роберта] Планта назвали самым сексуальным рок-певцом, – писал К. К. Кейкбред о шоу 18 августа в Торонто в Тринити-колледже. – Кажется, что он сам это знает и хочет, чтобы все вокруг тоже были в курсе… Да и Джон Бонэм за барабанами незамеченным не остался», – писал журналист, добавив, что «ударник выглядел, как слетевшая с катушек версия Ричи Йорка».