Текст книги "Влияние налогов на становление цивилизации"

Впоследствии в Сирии и Египте был введен прогрессивный налог. Ставки, в зависимости от имущественного положения, составляли 4 динара, 2 динара и 1 динар. Эта трехступенчатая система существовала больше 500 лет. Абсолютные ставки время от времени менялись, но сама пропорция сохранялась. В этих областях налог взимался со всех мужчин старше 15 лет. Исключения существовали для государственных и военных работников, духовных лиц, отшельников, больных и, возможно, для тех, кто попал в трудное положение.

О земельном налоге (харадж) трудно составить общее представление. Насколько можно судить по некоторым источникам, мусульмане не платили его точно так же, как и подушный налог, а названия двух этих налогов использовались как взаимозаменяемые. Вероятно, поначалу это так и было, и вопрос только в том, почему после первого столетия исламской эры земельный налог вновь распространился на всех. Массовое обращение местного населения в ислам привело к сильному уменьшению количества налогоплательщиков. Скудных налогов и податей не хватало на содержание государства. Алчность султанов и халифов требовала максимального использования всех источников дохода; поэтому налоговый иммунитет по религиозному принципу был отменен, и крестьян вновь заставили платить земельный налог. После того как новые времена налоговой щедрости ушли в прошлое, тяжелое налогообложение стало нормой для исламского мира.

Последним этапом исламской экспансии стало присоединение Испании. Обосноваться за Пиренеями арабы уже не смогли. Среди историков распространено мнение, что главным препятствием стали горы. Однако, насколько можно судить, главной причиной была отнюдь не непреодолимость гор. Исламский империализм увяз в Испании, поскольку там его налоговая система стала наиболее коррумпированной. Вот раннее и правдоподобное объяснение причины провала ислама в Испании: «Джафар ибн Яхья говорил: «Земельный налог – опорный столб государства. Сколь он полезен при справедливом устроении, столь же он негоден при угнетении. Самый верный способ погубить страну – это путем тиранства и вымогательства добиться того, что земля перестает обрабатываться, подданные исчезают и земельный налог перестает поступать. Правитель, обременяющий налогоплательщиков настолько, что они не в состоянии обрабатывать землю, подобен тому, кто отрезает и поедает собственную плоть, когда голоден. Он крепнет в одном отношении и слабеет в другом, а боль и слабость, которую он себе причиняет, сильнее, чем приступы голода, которые он заглушает. Тот, кто облагает подданных налогами, превышающими их возможности, подобен человеку, который настилает на крышу своего дома землю, взятую из-под фундамента. Тот, кто имеет привычку рубить опорное древко своей палатки, ослабляет его и рушит палатку. Если земледельцы становятся немощными, они уже не могут обрабатывать землю и покидают ее. Тогда земля приходит в запустение, перестает обрабатываться, и налог с нее скудеет. Это приводит к ослаблению войска, а когда войско слабо, вожделение врагов возрастает. Некоторые старые люди в Испании, воины и другие, говорили мне, что мусульмане побеждали врагов и враги уступали им в силе до тех пор, пока было хорошее отношение к крестьянам-налогоплательщикам… а земля была распределена и назначена для войска в форме икты[160]160
  Икта – передача государством (правителем) принадлежащей государству территории и доходов (харадж) с нее какому-то конкретному лицу с правом наследования. – Прим. ред. ¹⁴ Al Turtushi, «On Taxation and Its Effects (Ninth to the Twelfth Centuries)», Islam from the Prophet Muhammad, vol. 1, pp. 134–135.


[Закрыть]. Войско пользовалось землей, хорошо обращалось с крестьянами и заботилось о них так, как купец печется о своих товарах. Страна процветала, денег было много, войско в избытке имело снаряжение, припасы и оружие. Так это было, пока в свои последние дни Ибн Аби Амир вновь не ввел постоянный ежемесячный налог на содержание войска; он стал отнимать деньги силой и послал сборщиков налогов взимать их. Они жестоко обращались с подданными, незаконно присваивали их деньги и доводили их до того, что те бежали и переставали обрабатывать землю. Доходы султана уменьшились, войско ослабело, а враги стали сильнее и захватили многие земли мусульман. Мусульмане оказались побежденными, а враги вышли победителями»» [161]161
  Al Turtushi, «On Taxation and Its Effects (Ninth to the Twelfth Centuries)», Islam from the Prophet Muhammad, vol. 1, pp. 134–135.


[Закрыть].

В приведенном выше тексте мы находим правильное объяснение того, почему исламский империализм забуксовал в Испании. Оно было дано тысячу лет назад, и предположения современных авторов о непроходимости гор в него совершенно не вписываются. Мусульманская империалистическая машина стала коррумпированной, тиранической, и это остановило дальнейшую экспансию ислама. Другой причиной недовольства мусульманским налогообложением в Испании, возможно, было введение акцизного сбора в 5 % – вероятно, первого акциза в мире. Правда, об этом налоге мы ничего не знаем; первые сведения о характере подобного налога появляются в эпоху Испанской империи, т. е. на несколько столетий позже.

Главным духовным и светским правителем исламского мира был халиф, преемник Мухаммеда и восточный деспот. Сам Мухаммед не предусматривал для себя такого положения, когда его простая и понятная религия распространялась в мире призывом ко всеобщему братству. Халифы и султаны вряд ли считали рядовых арабов своими братьями. Халифы выработали пристрастие к роскошному дворцовому окружению, огромным гаремам, позолоте и драгоценностям. Богатство, плод легко собираемых налогов, развратило их сверх всякого воображения. Жажда роскоши и сокровищ подвигла халифов на роковой шаг: они отдали сбор налогов на откуп своим наместникам (султанам) и военачальникам за залог в 20 %, так что 80 % доставались местным правителям. Болезнь расточительности вскоре заразила местных налоговых владык не меньше, чем халифов. Со временем у них появились такие же роскошные дворы и обильные сокровища.

Первым роковым недостатком структуры исламской империи была ее налоговая система. Отсутствие контроля за сбором налогов превратило халифа преимущественно в духовного вождя с незначительной светской властью. Невозможность реально проверить, сколько собирает тот или иной султан, позволяла последним присваивать основную часть денег, а номинальные 20 % халифа на деле могли быть меньше 5 %. Второй роковой недостаток исламского мира состоял в коррупции, порожденной чрезмерным налоговым богатством. Недовольство налогами ширилось в империи по мере того, как алчные султаны требовали все больше и больше налогов. Исламские армии уже не приносили освобождения от налогового гнета. Они превратились в орудие местного налогового начальства и жестоко обращались с местным населением, как с неверными, так и с правоверными. В налоговую систему был внедрен принцип равенства, – но не справедливого равенства для всех, а одинакового угнетения для всех. Подобное негативное равенство характерно для коммунистического мира в нашем столетии.

В Египте султан попытался повысить налоги на 5 % и вызвал крупное восстание. В ответ на его требование собирать больше один смелый советник сказал, что султан не может требовать от людей больше налогов, когда его «жена на обряде обрезания ее сына носит наряд стоимостью 30 тыс. динаров, – а ведь это только один наряд одной из жен!» [162]162
  Bernard Lewis, The Arabs in History (1960), in Cipolla, Economic Decline of Empires, p. 114.


[Закрыть]. Следует заметить, что динар изначально был золотой монетой, высоко ценившейся в мусульманском мире. Динар подушного налога – отнюдь не малая сумма, так что наряд стоимостью 30 тыс. динаров наверняка затмил бы самые роскошные одеяния богатейших монархов Европы и императоров Рима.

* * *

Вплоть до недавнего времени не принимался во внимание один важный аспект мусульманской истории – возможно, ключевой фактор феноменально быстрого распространения ислама, а именно: как стимул для обращения в новую веру использовалось налогообложение. Мусульманская налоговая политика первоначально была величайшим средством привлечения прозелитов, какое только знал религиозный мир. Христианские авторы прошлого, сильно повлиявшие на современных историков, объясняли рост ислама (и извиняли отступление христианства) ложно истолкованным обещанием смерти для неверных. Сегодня исследователи признают, что на самом деле все было иначе: «Обращаться в ислам людей заставлял не «меч», как обычно утверждали христианские полемисты, а кошелек: христиане и иудеи платили особый налог, от которого освобождались мусульмане» [163]163
  Malise Ruthven, «1001 Arabian Years», The Wilson Quarterly (Washington, D.C., Summer 1991), p. 97.


[Закрыть].

Многие арабы и прочие новообращенные мусульмане того времени прежде были христианами. Многие из них были неграмотными и, естественно, не могли читать и понимать Коран. Но никто не был настолько невежественным, чтобы не понять простую вещь: либо он не платит налоги, либо платит земельный и подушный налог как иноверец. В исламском мире христиане почти исчезли. Но через несколько столетий картина решительно изменилась; и неверные, и правоверные попали в налоговое рабство к алчным султанам. Один золотой динар подушного годового налога превратился в четыре динара. Один мусульманский чиновник утверждал, что для империи будет хорошо взимать налог на имущество христиан и иудеев в размере ^2/₃ стоимости всего, чем они владеют. В конце концов, 25 % налога на урожай и высокие подушные подати легли тяжким бременем на всех. По мере того как налоги росли и распространялись на правоверных, исламская экспансия шла на убыль. Вряд ли это было простым совпадением.

Помимо резкого повышения налоговых ставок и расширения налоговой базы (налоги стали брать со всех), произошли перемены в способах и методах сбора налогов: они стали гораздо более жесткими. Джалья взималась так, чтобы унизить иудеев и христиан. До нас дошел фрагмент египетского папируса, где сказано, что неверный должен склониться перед сборщиком, когда платит налог, получает удар по шее, а присутствующий при этом стражник должен «грубо прогнать его прочь» [164]164
  Salo W. Baron, Arcadius Kahan, et al., Economic History of the Jews, ed. Nachum Gross (New York, 1975), p. 26.


[Закрыть]. Мусульмане вернули мир к тому состоянию, в котором он пребывал перед их появлением на исторической сцене. Изменились только названия. В конце концов мусульманские сборщики налогов сравнялись с худшими римскими публиканами и даже превзошли их. Характеристика мусульманских налоговых начальников (визирей), данная им много столетий назад, возможно, является лучшим изображением конечного продукта исламской налоговой системы: «Они были безжалостными мошенниками, творцами тысячи несправедливостей, надменными и бесцеремонными… Они были бедствием своего времени, всегда готовые беспричинно изрыгнуть оскорбление. Их существование, занятое единственно лишь угнетением людей их времени, было бесчестием для рода человеческого» [165]165
  Lewis, Arabs in History, p. 113.


[Закрыть].

14
Налогообложение в Средние века: когда Бог был на стороне налогоплательщиков

Бог непременно накажет всякого, кто восстанавливает старый налог, ибо сын человека, который вновь ввел земельный налог, в тот же день заболел лихорадкой и через три дня умер.

Папа св. Григорий I. «Диалоги», ок. 600 г.

После падения Рима мелкие крестьяне и ремесленники продолжали переходить под патронаж крупных землевладельцев и военачальников. Но в это время причиной были анархия и беззаконие, царившие в сельской местности. То, что началось как обмен налоговых уз на крепостную зависимость, в феодальном мире стало типичным способом выживания.

Феодальная система была основана на договоре. Поначалу феодальный контракт, в котором Бог выступал третьей стороной, не приносил значительных налоговых поступлений. Налоговые статьи феодальных договоров не подлежали изменению. Например, один французский король, подобно современным политикам, обещал «не обременять людей новыми налогами». Однажды граф, вассал короля, ввел в своих владениях новый подушный налог без его ведома. По словам древней хроники, «король пришел в ужас» и устрашился гнева Божьего за нарушение обещания. Он приказал уничтожить новые налоговые ведомости, возвратил все уже уплаченные суммы и покаялся в грехе [166]166
  Roy Cave and Herbert Coulson, A Source Book for Medieval Economic History (New York, 1965), p. 355.


[Закрыть].

Реакция короля вполне понятна. В Средние века Бог был на стороне налогоплательщиков. Сейчас, по идее, на нашей стороне Конституция, но, оглядываясь назад, я подозреваю, что в те времена позиции налогоплательщиков были предпочтительнее. Они располагали своего рода «божественной экономической теорией предложения»[167]167
  Экономическая теория предложения – макроэкономическая теория, согласно которой экономический рост можно стимулировать за счет снижения барьеров для производства (предложения) товаров и услуг, т. е. за счет снижения налогов и снятия запретов, создаваемых государственным регулированием. Разработана в противовес кейнсианской теории, связывающей экономический рост с эффективным спросом. – Прим. ред.


[Закрыть]. Одна из религиозных доктрин средневекового мира гласила, что правитель, вводящий слишком тяжелые налоги, совершает грех и его постигнет кара небесная. Когда тот французский король возвращал деньги, он думал о собственном благополучии, ибо вышеупомянутую доктрину можно было переформулировать так: правитель, который сохраняет умеренные и справедливые налоги, получит в награду достойных сыновей, процветание своих владений и богатую казну [168]168
  Kunwar Deo Prasad, Taxation in Ancient India (Delhi, 1987), pp. 30–31.


[Закрыть]. Разве не то же самое сулят нам экономические законы, как утверждают сторонники экономики предложения? В средневековом мире благополучие гарантировали божественные законы – но велика ли разница?

Графу, который без разрешения ввел ужаснувший короля подушный налог, вероятно, повезло больше, чем сборщику налогов правителя Голландии Вильгельма Доброго. Сборщик переусердствовал и лишился головы. Эта казнь изображена на картине голландского художника XVII в. Николаса ван Галена; сейчас картина находится в ратуше города Хасселта голландской провинции Оверэйссел.

Суровые наказания за новые или чрезмерные налоги восходят к Парижскому эдикту 614 г., который иногда сравнивают с Великой хартией вольностей. Это был договор между соперничавшими франкскими королями, действие которого распространялось на Францию, Нижние Земли и Германию. Для реорганизации королевства был созван большой церковный собор при участии светских вельмож. Для нас важнее всего статья эдикта о новых налогах: «Всякий раз, как новый налог введен неправильно и вынуждает людей к сопротивлению, этот случай будет расследован, а налог милостиво отменен» [169]169
  Grapperhaus, Taxes, Liberty and Property, p. 46.


[Закрыть].

В эдикте, который можно рассматривать как первую средневековую конституцию, положено начало строгому запрету «неслыханного налога», exactio inaudita. В последующие времена для отмены почти любого налога было достаточно заявления, что он является exactio inaudita. Действенность запрета, несомненно, объяснялась тем, что средневековые хартии и соглашения находились под покровительством божественной воли.

Один из королей династии Меровингов звался Дагобертом. Через 25 лет после Парижского эдикта святой человек того времени поведал историю, которая показывает, какое влияние эдикт оказал на средневековую жизнь. Следует заметить, что Дагоберт был одним из самых могущественных королей и объединил под своей властью значительную часть Западной Европы. По словам святого, обуянный алчностью Дагоберт приказал некоему негодяю совершить «нечестивое дело», т. е. ввести налоги. Без всякой пощады тот обложил подушным налогом жителей Буржа, расположенного приблизительно в 100 милях к югу от Парижа; это было сочтено деянием «против обычаев». Дальше события развивались так: «Жители, полные негодования, в большом числе поспешили к божьему человеку [святому] и слезно умоляли его помочь им. Движимый жалостью, но не способный прекратить их рыдания и слезы, Сульпиций [святой] объявил трехдневный пост и взмолился к промыслу Божьему с просьбой помочь угнетенным людям. Затем он дал одному из своих служителей наказ отправиться к королю и со всем смирением, со слезами и причитаниями просить королевской милости и содействия против нечестивого деяния. Король ужаснулся [Дагоберт к тому времени умер, и на троне был новый король], приказал отменить налог и немедленно уничтожить уже составленные налоговые книги. А жители Буржа, избавленные от этого налога, продолжают ныне жить в прежней свободе» [170]170
  Ibid., p. 47.


[Закрыть].

Это последнее известное нам сообщение о введении подушного налога в данный период средневековой истории. Немногочисленные сочинения того времени содержат довольно скудную информацию, по поводу которой мнения ученых расходятся. В сочинении «О духе законов» Монтескье дает нам некоторое представление об этом периоде [171]171
  Кн. XXVIII, гл. 13 сл.


[Закрыть]. Для того времени характерны стойкая антипатия к налогам и отождествление свободы со свободой от налогообложения; похожие настроения были свойственны основателям Америки. Один тогдашний хронист выразил это убеждение так: человек свободен лишь в том случае, если его имя не фигурирует в налоговых списках [172]172
  Grapperhaus, Taxes, Liberty and Property, p. 38.


[Закрыть]. При таком умонастроении людей королям, нуждавшимся в доходе, приходилось полагаться на добровольные пожертвования. Не могло быть речи не только о новых налогах; люди не желали терпеть даже старые римские прямые налоги, земельный и подушный.

Воля Божья не просто присутствовала в средневековых налоговых документах; происходили божественные чудеса, защищавшие налогоплательщиков от незаконных экспроприаций. В «Чудесах святого Бенедикта» (875), написанных монахом из аббатства Флери, содержится нижеследующая история: «Сей святой монастырь [Флери] получил от франкских королей право, подтвержденное грамотой с печатью, каждый год держать на Луаре четыре судна, не платя за это никаких налогов в казну. Во времена вышеупомянутого графа [Раона] одно из этих судов дошло до самого Нанта, чтобы взять груз соли. На обратном пути в города и гавани, расположенные у него на пути, и благодаря королевской грамоте оно нигде не встречало затруднений. Наконец, оно достигло Орлеана. Местные сборщики пошлин осмотрели судно и потребовали, чтобы капитан уплатил пошлину. Капитан показал им королевское разрешение. Но эти люди не обратили внимания на королевскую грамоту; в счет платежа они арестовали судно вместе с грузом и передали начальнику гавани, чтобы тот держал его вместе с другими, на которые наложен запрет. Это случилось в воскресенье. Однако в третьем часу дня, когда все были на мессе, наше судно, бывшее под стражей вместе с другими судами, арестованными в гавани, вдруг, без всякого участия гребцов, оказалось вне гавани и вышло на середину Луары, где течение самое сильное. Оно пошло вверх по течению, достигло входа в канал, который с тех пор называется «Воротами святого Бенедикта», и пристало там» [173]173
  Ibid., p. 56.


[Закрыть].

Поначалу феодальная система не изобиловала деньгами. Каждый сеньор жил за счет своих владений. У королей было больше возможностей получать побочные доходы от системы: штрафы, плату за опеку, торговые пошлины и особые выплаты, когда старший сын вассала посвящался в рыцари или дочь вассала выходила замуж. Короли и сеньоры выполняли функции сватов и получали за это деньги. Одна знатная английская дама заплатила 4 фунта и марку серебра (8 унций) за право «выйти замуж по своему собственному усмотрению» [174]174
  Stephen Dowell, A History of Taxation and Taxes in England, vol. 1 (London, 1965, reprint of 1884 edition), p. 22.


[Закрыть]. Один знатный человек заплатил королю 20 тыс. марок за право жениться на Изабель, графине Глостерской [175]175
  Ibid.


[Закрыть]. У графини, несомненно, было хорошее приданое. А вот уже не очень понятно, почему одна английская леди отдала королю две сотни кур «за разрешение спать с моим мужем Хьюго де Невиллом одну ночь» [176]176
  Ibid., p. 26.


[Закрыть]. Остается только гадать, что это означало.

Средневековые налоговые поступления не были рассчитаны на финансирование крупных военных операций. История цивилизации того времени в значительной мере сводится к тому, как средневековые короли добывали деньги на ведение войн, которые возникали вследствие столкновения расширявшихся королевств.

Королям и правителям также приходилось учитывать Божью волю в вопросе налогового статуса церкви. Церковное имущество и церковные земли освобождались от налогов. Монастыри и аббатства, расположенные в сельской местности, часто владели обширными и богатыми угодьями, которые нельзя было обложить налогом. Как мы отметили, пошлины за проезд по мостам и дорогам с духовных лиц, как правило, не взимались. Поэтому многие английские купцы во время деловых поездок по континентальной Европе выдавали себя за пилигримов или клириков, совершающих паломничество к святыням. Таким образом, освобождение религиозных организаций от налогов, которое существует по сей день и часто используется разного рода мошенниками, – это схема по крайней мере столь же старинная, как и сами времена Средневековья.

Итак, средневековые правители стеснены ограниченным количеством налоговых поступлений и невозможностью введения новых налогов. Поиски новых источников показали: есть лишь один такой источник богатства, на стороне которого нет Бога и который, следовательно, не находится под защитой закона, – богатство евреев. Не имея божественного покровительства и представляя собой надежную налоговую базу, евреи были беспроигрышной ставкой для европейских правителей, единственной несомненной и легкой добычей.

Наконец, все люди и их имущество, расположенные на церковных землях, были (как и египтяне за 3 тыс. лет до этого) объектами налогообложения для церковных иерархов, в первую очередь для епископов и архиепископов. В средневековой Европе эти духовные иерархи обладали большой властью и огромным влиянием. Их сила основывалась на значительных налоговых возможностях, которые не уступали возможностям королей и крупных светских сеньоров и даже превосходили их.