Текст книги "Женщины"
Автор книги: Чарльз Буковски
Жанр: Эротическая литература, Любовные романы
Возрастные ограничения: +18
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 6 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]
26
Я сидел в аэропорту и ждал. С фотографиями всегда непонятно. Точно ни за что не скажешь. Я нервничал. Хотелось сблевнуть. Я зажег сигарету и подавился. Зачем я все это делаю? Минди мне теперь не хотелось. А она уже летит аж из самого Нью-Йорка. Я знал кучу женщин. Ну сколько мне еще надо? Что я пытаюсь сделать? Новые романчики – это, конечно, будоражит, но ведь сколько работы. В первом поцелуе, в первой ёбке есть какой-то драматизм. Сначала люди всегда интересны. А потом, позже, медленно, но верно проявляются все недостатки, все безумие. Я теряю для них значение; и они значат меньше и меньше для меня.
Я стар и уродлив. Может, поэтому так хорошо вставлять в молодых девчонок. Я Кинг-Конг, а они – изящные и хрупкие. Я что – пытаюсь в трахе обойти смерть на повороте? И с молоденькими девчонками надеюсь, будто не состарюсь ни телом, ни душой? Мне просто не хочется стареть по-плохому, просто бросить все и сдохнуть еще до прихода самой смерти.
Самолет Минди приземлился и подрулил. Я чуял опасность. Женщины узнавали меня заранее, поскольку читали мои книги. Я выставлял себя напоказ. Я же о них не знал ничего. Настоящий игрок. Меня могли убить, мне могли отрезать яйца. Чинаски без яиц. «Любовная лирика евнуха».
Я стоял и ждал Минди. Из ворот выходили пассажиры.
Ох, надеюсь, что это не она.
Или это.
Или в особенности вот это.
А вот эта бы в самый раз! Погляди на эти ножки, на этот задик, на эти глаза…
Одна пошла ко мне. Я надеялся, что это она и есть. Лучше всех из этой чертовой толпы. Такой удачи не бывает. Она подошла и улыбнулась:
– Я Минди.
– Я рад, что вы Минди.
– А я рада, что вы Чинаски.
– Вам надо ждать багаж?
– Да, я притащила с собой столько, что надолго хватит!
– Давайте в баре посидим.
Мы вошли в бар и нашли свободный столик. Минди заказала водку с тоником. Я заказал «водку-7». Ах, почти в гармонии. Зажег ей сигарету. Она выглядела прекрасно. Почти девственно. В это было трудно поверить. Маленькая, светловолосая и безупречно сложенная. Больше естественная, чем изощренная. Я понял, что легко смотреть ей в глаза, – они у нее зелено-голубые. В ушах 2 крошечные сережки. И носит высокие каблуки. Я писал Минди, что высокие каблуки меня возбуждают.
– Ну что, – спросила она, – страшно?
– Уже не очень. Вы мне нравитесь.
– Вы в жизни гораздо лучше, чем на фотографиях, – сказала она. – Мне вовсе не кажется, что вы уродина.
– Спасибо.
– О, я не хочу сказать, что вы красавчик – в общепринятом смысле. У вас лицо доброе. А глаза – глаза прекрасны. Дикие, безумные, как будто зверь какой-то выглядывает из горящего леса. Господи, ну что-то типа этого. Я неуклюже выражаюсь.
– Я думаю, вы прекрасны, – сказал я. – И очень милы. Мне с вами хорошо. Мне кажется, хорошо, что мы вместе. Допивайте. Нам нужно еще по одной. Вы похожи на свои письма.
Мы выпили по второй и спустились за багажом. Я гордился тем, что иду с Минди. Она ходила со стилем. Столько женщин с хорошими телами ползает, как навьюченные каракатицы. Минди текла.
Все это чересчур хорошо, не мог не думать я. Так просто не бывает.
Приехав ко мне, Минди приняла ванну и переоделась. Вышла в легком голубом платьице. Еще она изменила прическу – самую малость. Мы сидели вместе на тахте, с водкой и водочным коктейлем.
– Ну, – сказал я, – мне по-прежнему страшновато. Я сейчас немного напьюсь.
– А у вас – точно так, как я себе представляла, – сказала она.
Она смотрела на меня и улыбалась. Я протянул руку и, коснувшись ее затылка, чуть-чуть придвинул к себе и слегка поцеловал.
Зазвонил телефон. Лидия.
– Что ты делаешь?
– Я с другом.
– Это баба, не так ли?
– Лидия, между нами все кончено, – сказал я. – Ты сама это знаешь.
– ЭТО БАБА, НЕ ТАК ЛИ?
– Да.
– Ну, хорошо.
– Хорошо. До свиданья.
– До свиданья, – сказала она.
Голос Лидии внезапно успокоился. Мне получшело. Ее неистовство пугало меня. Она вечно утверждала, что ревнивый – я, и я в самом деле частенько ревновал, но, когда видел, что все идет вперекос, мне становилось противно, и я отваливал. Лидия была не такой. Она давала сдачи. Она была Главной Заводилой в Игре Насилия.
Но теперь по голосу я понял, что она сдалась. Водился за ней такой тон.
– Это была моя бывшая, – сказал я Минди.
– Все кончено?
– Да.
– Она вас до сих пор любит?
– Думаю, да.
– Тогда не кончено.
– Кончено.
– Мне остаться?
– Конечно. Прошу вас.
– Вы не просто мной пользуетесь? Я читала ваши любовные стихи… к Лидии.
– Я был влюблен. И я вас не использую.
Минди прижалась ко мне всем телом и поцеловала меня. Долгий поцелуй. Хуй у меня поднялся. В последнее время я принимал много витамина Е. У меня по части секса свои соображения. Я постоянно был на взводе и продолжительно дрочил. Я занимался с Лидией любовью, затем возвращался к себе и утром мастурбировал. Мысль, будто секс – это запретно, возбуждала меня сверх всякой меры. Так, словно один зверь ножом до смерти пугает другого.
Я кончал будто бы перед лицом всего пристойного, белая сперма каплет на головы и души моих умерших родителей. Если б родился женщиной – наверняка стал бы проституткой. Коль скоро я родился мужчиной, я хотел женщин постоянно – чем ниже, тем лучше. Однако женщины – хорошие женщины – пугали меня, поскольку, в конечном итоге, требовали себе всю душу, а то, что еще оставалось от моей души, я хотел сберечь. В основном я желал проституток, бабья попроще, ибо они беспощадны и жестки и не требуют ничего личного. Когда они уходят, я ничего не теряю. И в то же время я жаждал нежной, доброй женщины, невзирая на ошеломительную цену. Пропал, как ни крути. Сильный мужик отказался бы и от тех, и от этих. Я не был сильным. Поэтому продолжал сражаться с женщинами – с самой идеей женщин.
Мы с Минди допили бутылку и отправились в постель. Я некоторое время целовал ее, затем извинился и отодвинулся. Слишком надрался. Любовничек, блядь. Наобещал множество великих переживаний в ближайшем будущем и уснул, а она прижималась ко мне всем телом.
Наутро я проснулся в отвращении. Взглянул на Минди, нагую рядом. Даже теперь, после пьянства, она была чудом. Никогда не знал я девушки столь прекрасной и в то же время – столь нежной и умной. Где ее мужчины? В чем они облажались?
Я ушел в ванную и попытался привести себя в порядок. От «Лавориса» чуть не стошнило. Я побрился и немного побрызгался лосьоном. Смочил волосы и причесался. Подошел к холодильнику, вытащил «7-АП» и выпил всю банку.
Я вернулся к постели и снова туда залез. Минди была теплой – тело ее было теплым. Казалось, она спит. То, что надо. Я потерся губами о ее губы, мягко-мягко. Хер мой встал. Я чувствовал ее груди. Взял одну и пососал. Сосок отвердел. Минди шевельнулась. Я опустил руку, ощупал ее живот, дотянулся до пизды. Начал потирать ее, очень легко.
Словно заставить раскрыться бутон розы, подумал я. В этом есть смысл. Это хорошо. Словно два насекомых в саду медленно приближаются друг к другу. Самец пускает свои медленные чары. Самка медленно раскрывается. Мне нравится, нравится. Два жучка. Минди раскрывается, влажнеет. Она прекрасна. Я влез на нее. И засунул, прижавшись ртом к ее рту.
27
Мы пили весь день, и в тот вечер я снова попытался заняться с Минди любовью. Но вот что меня поразило и привело в замешательство: у Минди была крупная пизда. Сверхкрупная просто. Прошлой ночью я не заметил. Трагедия. Величайший порок женщины. Я все трудился и трудился. Минди лежала так, будто ей это нравится. Я молился, чтоб ей нравилось. Меня прошиб пот. Заболела спина. Все поплыло перед глазами, затошнило. Пизда же ее, казалось, становилась все больше. Я ничего не чувствовал. Как будто пытаешься выебать большой и просторный бумажный кулек. Я едва касался стенок ее влагалища. Агония, упорная работа без малейшей награды. Мне было гнусно. Не хотелось ее обижать. Я отчаянно хотел кончить. Дело не только в пьянстве. Пьяным я работал получше многих. Я слышал собственное сердце. Я чувствовал его. Я чувствовал его в груди. Я ощущал его в горле. В голове. Я не мог этого вынести. Я скатился с Минди, хватая ртом воздух.
– Прости меня, Минди, Господи Иисусе, мне очень жаль.
– Все в порядке, Хэнк, – ответила она.
Я перевернулся на живот. От меня несло потом. Я встал и налил в два стакана. Мы сели в постели и выпили бок о бок. Я не понимал, как мне удалось кончить в первый раз. У нас проблема. Такая красота, нежность и доброта – а у нас проблема. Я не способен сказать Минди, в чем дело. Я не знал, как сообщить Минди, что у нее большая пизда. Может, ей никто никогда не говорил.
– Все будет лучше, когда я не буду столько пить, – сказал я.
– Пожалуйста, не волнуйся, Хэнк.
– Ладно.
Мы уснули или же сделали вид, что уснули. Я-то уснул в конце концов…
28
Минди прожила у меня с неделю. Я познакомил ее со своими друзьями. С нею мы всюду бывали. Но ничего не решилось. Я не мог словить оргазм. Ее, казалось, это не обламывало. Что и странно.
Около 10.45 как-то вечером Минди в передней комнате пила и читала журнал. Я валялся на кровати в одних трусах, пьяный, курил, полный стакан стоял на стуле. Я таращился в голубой потолок, ничего не чувствуя и ни о чем не думая.
В дверь постучали.
Минди спросила:
– Открыть?
– Конечно, – ответил я, – валяй.
Я слышал, как Минди открывает дверь. Затем послышался голос Лидии:
– Просто зашла посмотреть, что у меня за соперница.
О, подумал я, вот это мило. Сейчас встану, налью им обеим по стаканчику, мы все вместе выпьем и поговорим. Мне нравится, если мои женщины понимают друг друга.
Потом я услышал, как Минди закричала. И Лидия закричала. Я слышал возню, кряхтенье, падение тел. Переворачивалась мебель. Минди завопила снова, будто на нее напали. Завопила Лидия – как тигрица, идущая на убийство. Я выпрыгнул из кровати, собираясь их разнять. Вбежал в комнату в одних трусах. Там имела место безумная сцена с выдиранием волос, плевками и царапаньем. Я подбежал растащить моих баб, но, споткнувшись о собственный ботинок на ковре, тяжело грохнулся. Минди выскочила за дверь, Лидия – следом. Они побежали по дорожке к улице. Я услышал еще один вопль.
Прошло несколько минут. Я встал и прикрыл дверь. Очевидно, Минди спаслась, поскольку неожиданно вошла Лидия. Она села в кресло около двери. Взглянула на меня.
– Извини. Я описалась.
И в самом деле. В промежности у нее растеклось темное пятно, и одна штанина вся вымокла.
– Да ладно, – сказал я.
Я налил Лидии, и она просто сидела, держа стакан в руке. Свой я удержать не мог. Ни она, ни я не говорили ни слова. Немного погодя к нам постучали. Я встал в одних трусах и открыл. Мой огромный, белый, дряблый живот переваливался за резинку трусов. В дверях стояли двое полицейских.
– Здрасьте, – сказал я.
– Мы по вызову о нарушении тишины и порядка.
– Это просто небольшой семейный спор, – сказал я.
– Подробности нам тоже сообщили, – сказал фараон, стоявший ко мне поближе. – Там было две женщины.
– Обычно так и бывает, – ответил я.
– Хорошо, – сказал первый. – Я только хочу задать вам один вопрос.
– Ну.
– Какую из них вы хотите?
– Я возьму вот эту. – Я показал на Лидию в кресле, всю обоссанную.
– Хорошо, сэр, вы уверены?
– Уверен.
Полицейские ушли, и я остался с Лидией снова.
29
Наутро зазвонил телефон. Лидия уехала к себе. Звонил Бобби – паренек, что жил в соседнем квартале и работал в порнографическом книжном магазине.
– Минди у меня. Она хочет, чтобы ты пришел и поговорил с нею.
– Ладно.
Я пришел с 3 бутылками пива. На Минди были высокие каблуки и черный просвечивавший наряд из «Фредерикса». Он напоминал кукольное платье, и сквозь него виднелись черные трусики. Лифчика на ней не было. Вэлери куда-то девалась. Я сел и свернул пробки с пивных бутылок, всем раздал.
– Ты возвращаешься к Лидии, Хэнк? – спросила Минди.
– Извини, да. Я вернулся.
– Какая же это гниль. Я думала, у вас с Лидией всё.
– Я тоже так думал. Бывает, что складывается очень странно.
– Вся моя одежда осталась у тебя. Надо будет прийти забрать.
– Конечно.
– Ты уверен, что она уехала?
– Да.
– Она как мужик, эта баба, как настоящая лесбуха.
– Не думаю, что она лесбиянка.
Минди встала и вышла в ванную. Бобби посмотрел на меня.
– Я ее отымел, – сказал он. – Она не виновата. Ей некуда было больше пойти.
– Я ее и не виню.
– Вэлери взяла ее с собой во «Фредерике», настроение поднять, они купили ей новый наряд.
Минди вышла из ванной. Она там плакала.
– Минди, – сказал я, – мне пора.
– Я за одеждой потом зайду.
Я поднялся и вышел за дверь. Минди вышла следом.
– Обними меня, – сказала она. Я ее обнял. Она плакала.
– Ты никогда не забудешь меня… никогда!
Я пошел к себе пешком, размышляя: интересно, Бобби действительно ебал Минди? Чем они с Вэлери только не занимались. Наплевать на их отсутствие обычных чувств. Дело в том, как они всё делали, не показывая никаких эмоций: так кто-нибудь другой мог зевнуть или сварить картошку.
30
Ради умиротворения Лидии я согласился съездить в Башку Мула, штат Юта. Ее сестра ушла в поход в горы. Вообще-то сестры владели там почти всей землей. По наследству от отца досталась. Глендолина, одна из сестер, поставила в лесах палатку. Она писала роман «Дикарка с гор». Приезда остальных ждали со дня на день. Мы с Лидией прибыли первыми. У нас была крошечная армейская палатка на двоих. Мы втиснулись в нее в первую ночь, и комары втиснулись туда вместе с нами. Ужасно.
На следующее утро мы сидели вокруг походного костра. Глендолина с Лидией готовили завтрак. Я купил припасов на 40 долларов, что включало несколько полудюжин пива. Я положил их остужаться в горный ручей. Мы доели завтрак. Я помог сестрам с тарелками, а потом Глендолина извлекла свой роман и стала нам читать. По правде говоря, он был неплох, только уж очень непрофессионален и требовал огранки. Глендолина подразумевала, что читатель так же зачарован ее жизнью, как и она сама, а это – смертельная ошибка. Другие ее смертельные ошибки слишком многочисленны, чтоб их тут упоминать.
Я сходил к ручью и вернулся с 3 бутылками пива. Девчонки отказались, пива им не хотелось. Они были сильно против пива. Мы обсудили роман Глендолины. Я уже вычислил, что все, кому хочется читать свои романы вслух, неминуемо неблагонадежны. Если это – не старый добрый поцелуй смерти, то его тогда вообще не существует.
Разговор сменил русло, и девчонки защебетали о мужиках, вечеринках, танцульках и сексе. У Глендолины был высокий возбужденный голос, и смеялась она нервно, беспрерывно смеялась. Далеко за сорок, довольно жирная и очень неопрятная. Помимо этого, как и я сам, она была страхолюдиной.
Глендолина говорила без передыху, должно быть, час с лишним – и об одном только сексе. Перед глазами у меня все поплыло. Она размахивала руками над головой:
– Я ДИКАРКА С ГОР! О ГДЕ, О ГДЕ ТОТ МУЖЧИНА, ТОТ НАСТОЯЩИЙ МУЖЕСТВЕННЫЙ МУЖЧИНА, ЧТО ВЗЯЛ БЫ МЕНЯ?
Ну, здесь его определенно нет, подумал я.
Я взглянул на Лидию:
– Пошли погуляем.
– Нет, – ответила она, – я хочу вот эту книгу почитать. – Книга называлась «Любовь и оргазм: революционный путеводитель полового осуществления».
– Хорошо, – сказал я, – тогда я один схожу.
Я дошел до горного ручья. Сунул в него руку и достал еще бутылку, открыл и сел выпить. Я в этих горах – как в капкане, да еще с двумя ненормальными бабами. Они отнимают всю радость у ебли, болтая о ней постоянно. Мне тоже нравится ебстись, но ебля ведь для меня – не религия. В ней чересчур много смешного и трагичного. Люди вообще толком не понимают, как с ней обращаться, поэтому превратили в игрушку. В игрушку, разрушающую их самих.
Самое главное, решил я, найти подходящую женщину. Но как? У меня с собой был красный блокнотик и ручка. Я нацарапал в нем медитативный стишок. Затем подошел к озеру. «Выгоны Вэнсов» называлось это место. Сестры владели большей его частью. Мне требовалось посрать. Я снял штаны и присел в кустарнике с мухами и комарами. Городскими удобствами я смогу воспользоваться в любое время. Здесь же нужно подтираться листвой. Я подошел к озеру и сунул ногу в воду. Холодная как лед.
Будь мужчиной, старик. Заходи.
Кожа у меня белая, как слоновая кость. Я чувствовал, что очень стар, очень мягкотел. Я двинулся в ледяную воду. Зашел по пояс, затем глубоко вдохнул и прыгнул вперед. Залез целиком! Ил взвихрился со дна и набился мне в уши, в рот, в волосы. Я стоял в грязной воде, стуча зубами.
Я долго ждал, пока вода осядет и успокоится. Потом зашагал назад. Оделся и стал пробираться вдоль берега. Дойдя до конца, услышал что-то похожее на шум водопада. Я зашел в чащу, продираясь на звук. Пришлось огибать какие-то скалы, овраг. Звук все приближался. Вокруг роились мухи и комары. Мухи были крупными, злыми и голодными, гораздо крупнее городских, и отлично понимали, чем следует питаться.
Я продрался сквозь густые кусты, и вот он – мой первый в жизни, ей-богу-настоящий, водопад. Вода просто-напросто текла с горы и переливалась через скальный уступ. Он был прекрасен. Вода все шла и шла. Эта вода притекала откуда-то. И куда-то утекала. Вероятно, к озеру вели 3 или 4 ручья.
Наконец мне надоело смотреть на него, и я решил вернуться. Кроме того, я решил пойти другой дорогой, напрямик. Я пробрался на ту сторону озера и свернул к лагерю. Я примерно знал, где он. Мой красный блокнот по-прежнему был со мной. Я остановился, написал еще одно стихотворение, менее медитативное, и пошел дальше. Я все шел и шел. Лагерь не появлялся. Я прошел еще немного. Огляделся, ища глазами озеро. И озера найти не смог – я не знал, где оно. Внезапно меня осенило: я ЗАБЛУДИЛСЯ. Эти ебучие ебливые суки свели меня с ума, и я теперь ЗАБЛУДИЛСЯ. Я огляделся. Поодаль стояли горы, меня окружали только деревья и кусты. И никакого центра, никакой точки отсчета, никакой связи ни с чем. Я перепугался, по-настоящему перепугался. Зачем я разрешил им увезти себя из города, из моего Лос-Анджелеса? Там мужику можно вызвать такси, позвонить по телефону, там есть разумные решения разумных проблем.
Выгоны Вэнсов расстилались вокруг меня на многие, многие мили. Я выкинул красный блокнот. Что за смерть для писателя! Я уже видел в газете:
ГЕНРИ ЧИНАСКИ, МЕЛКИЙ ПОЭТ, НАЙДЕН МЕРТВЫМ В ЛЕСАХ ЮТЫ
Генри Чинаски, бывший почтовый служащий, ставший писателем, вчера днем был найден в разложившемся состоянии лесником У. К. Бруксом-мл. Возле останков также обнаружен небольшой красный блокнот, содержащий, очевидно, последнее произведение, написанное мистером Чинаски.
Я пошел дальше. Вскоре я очутился в каком-то болоте, полном воды. То и дело нога проваливалась в трясину по колено, и мне приходилось себя вытягивать.
Я дошел до изгороди из колючей проволоки. Я сразу же понял, что через нее лезть не нужно. Я знал, что это будет неправильно, только выбора, похоже, не осталось. Я перелез, встал, сложив ладони в рупор, и заорал:
– ЛИДИЯ!
Ответа не было.
Я попробовал еще раз:
– ЛИДИЯ!
Голос мой звучал очень скорбно. Голос труса.
Я двинулся дальше. Славно будет, думал я, вернуться к сестренкам, слушать, как они смеются и над сексом, и над мужиками, и над танцульками с вечеринками. Славно будет слышать голос Глендолины. Запускать руку в длинные волосы Лидии. Я стану преданно брать ее на все посиделки в городе. Я даже буду танцевать со всеми женщинами и отпускать блистательные шуточки обо всем на свете. Я выдержу всю эту недоразвитую говенную бредятину с улыбкой. Я почти что слышал собственный голос: «Эй, да это великолепная мелодия! Кто хочет по-настоящему пошевелиться? А ну, кто хочет буги сбацать?»
Я шел по болоту дальше. Наконец достиг сухой земли. Выбрался на дорогу. Всего-навсего старая грунтовка, но как приятно смотреть на нее. Я видел следы шин, отпечатки копыт. Над головой даже тянулись провода, несли куда-то электричество. Нужно просто-напросто идти за этими проводами. Я шел по дороге. Солнце стояло высоко – должно быть, уже полдень. Я шел дальше, как дурак.
Я добрался до запертых ворот посреди дороги. Что это означает? Сбоку маленькая калитка. Очевидно, ворота не пускают скот. Но где этот скот? Где владелец скота? Может, он наезжает сюда только раз в полгода.
Макушка у меня начала раскалываться. Я поднял руку и пощупал то место, куда мне навернули дубинкой в филадельфийском баре 30 лет назад. Остался шрам. Теперь этот шрам, пропеченный солнцем, распух. Выпирал небольшим рогом. Я отковырял кусочек и бросил на дорогу.
Я шел еще час, потом решил повернуть назад. Значит, придется тащиться обратно весь путь, однако я чувствовал, что сделать это надо. Я снял рубашку и обмотал ею голову. Раз или два я останавливался и вопил:
– ЛИДИЯ! – Ответа не было.
Через некоторое время я добрел до тех самых ворот снова. Нужно лишь обойти их, но кое-что меня не пускало. Оно стояло перед воротами, футах в 15 от меня. Маленькая важенка, олененок, что-то типа того.
Я медленно двинулся к нему. Оно не пошевелилось. Пропустит или нет? Казалось, оно меня совсем не боится. Наверное, чует мое смятение, мою трусость. Я подходил все ближе. Оно никак не уступало мне дорогу. У него были большие прекрасные карие глаза – прекраснее глаз любой женщины, что я когда-либо встречал. Невероятно. Я стоял от него в 3 футах, уже готовый сдать назад, когда оно рванулось с места и сигануло с дороги в леса. Оно было в отличной форме – бегать умело еще как.
Дальше по дороге я услышал, как где-то течет вода. Вода мне нужна. Без воды ведь долго не протянешь. Я сошел с дороги и двинулся на шум. На пути стоял травянистый пригорок, и, перевалив через него, я ее увидел: вода лилась из нескольких цементных труб в стене плотины в нечто вроде водохранилища. Я уселся на край и снял ботинки с носками, закатал штанины и сунул ноги в воду. Потом полил себе на голову. Потом попил – но не слишком много и не слишком быстро, совсем как в кино.
Немного придя в себя, я заметил пирс, выступавший в водохранилище. Я вышел туда и наткнулся на большой железный ящик, привинченный к стенке пирса. Он был заперт на засов. Там, внутри, вероятно, телефон! Я мог бы позвонить и вызвать подмогу!
Я сходил, нашел камень побольше и начал сбивать замок. Тот не поддавался. Что, к дьяволу, сделал бы на моем месте Джек Лондон? Что бы сделал Хемингуэй? Или Жан Жене?
Я продолжал колотить камнем по замку. Время от времени я промахивался и попадал по замку или по ящику рукой. Содрал кожу, потекла кровь. Я собрался с силами и нанес замку один последний удар. Дужка отскочила. Я снял замок и открыл железную дверцу. Телефона внутри не было. Внутри были какие-то переключатели и какие-то толстые кабели. Я сунул туда руку, коснулся провода – и меня ужасно тряхнуло. Затем я потянул на себя выключатель. Заревела вода. Из 3 или 4 дыр в цементной стене плотины ударили гигантские белые струи. Я дернул второй переключатель. Еще три или четыре дырки открылись, выпуская тонны воды. Я потянул за третий – и вся плотина дрогнула. Я стоял и смотрел, как вырывается вода. Может, у меня получится устроить наводнение, приедут ковбои на лошадях или в маленьких видавших виды пикапах и спасут меня. Я уже видел заголовок:
ГЕНРИ ЧИНАСКИ, МЕЛКИЙ ПОЭТ, ТОПИТ ШТАТ ЮТА, СПАСАЯ СВОЮ НЕЖНУЮ ЛОС-АНДЖЕЛЕССКУЮ ЖОПУ.
Я решил, что лучше не стоит. Вернул все переключатели, как были, закрыл железный ящик и повесил на место сломанный замок.
Я ушел от водохранилища, чуть повыше отыскал еще одну дорогу и двинулся по ней. Казалось, по ней ходили чаще. Я шел. Никогда я так не уставал. Глаза едва видели. Вдруг навстречу мне попалась маленькая девчушка лет 5. В синем платьице и белых туфельках. Похоже, меня она испугалась. Я постарался выглядеть приятным и дружелюбным, бочком придвигаясь к ней.
– Девочка, не уходи. Я ничего плохого тебе не сделаю. Я ЗАБЛУДИЛСЯ! Где твои родители? Девочка, отведи меня к своим родителям!
Маленькая девочка ткнула куда-то пальцем. На дороге впереди я увидел трейлер, а рядом – машину.
– ЭЙ! Я ЗАБЛУДИЛСЯ! – закричал я. – ГОСПОДИ, КАК ЖЕ Я РАД, ЧТО ВАС УВИДЕЛ!
Из-за трейлера вышла Лидия. Из волос торчали красные бигуди.
– Иди сюда, хлюздя городская, – сказала она. – Пошли домой.
– Я так рад тебя видеть, детка, поцелуй меня!
– Нет. Иди за мной.
Лидия пустилась бегом футах в 20 впереди. За такой не угонишься.
– Я спросила этих, в трейлере, не видали они поблизости парня из города, – крикнула она через плечо. – Они сказали, что нет.
– Лидия, я люблю тебя!
– Давай быстрей! Как ты медленно!
– Постой, Лидия, подожди!
Она сиганула через колючую проволоку. У меня не получилось. Я запутался в колючках. Я не мог пошевелиться. Как корова в мышеловке.
– ЛИДИЯ!
Она вернулась со своими красными бигуди и стала отцеплять меня от проволоки.
– Я пошла по твоему следу. Нашла твой красный блокнотик. Ты специально заблудился, потому что тебе моча в голову стукнула.
– Нет, я заблудился из невежества и страха. Я незавершенная личность – я городская личность с задержкой в развитии. Я в какой-то степени – моросливый говенный неудачник, которому нечего предложить.
– Господи, – сказала она, – ты думаешь, я этого не знаю? – и освободила меня от последней колючки.
Я припустил за Лидией. Мы снова были вместе.
Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?