Текст книги "Признание"

Глава 19

Войдя в больницу, Ратлидж тут же встретил медсестру, с которой разговаривал раньше. Она проводила его в палату, где лежал майор. Инспектор спросил, есть ли перемены к лучшему в его состоянии.

Сестра сообщила:

– Он все время беспокойный, и врачи боятся лихорадки. Если повысится температура, значит, началось заражение. Ему нужно спать, а он все время пытается вспомнить, что с ним случилось. – Помолчав, она дипломатично добавила: – Возможно, будет лучше, если священник ненадолго выйдет. Тогда у пациента будет меньше поводов говорить.

Когда Ратлидж вошел в палату, Рассел в самом деле дремал. Моррисона на месте не было, поэтому Ратлидж сел на пустой стул у постели.

Он сам накануне уехал из «Берега» в начале третьего ночи. Он никого не видел и не слышал выстрелов. По словам Моррисона, майор вышел из дома священника в начале второго. Где он был между половиной второго и половиной третьего? Или, если взглянуть на задачу с другой стороны, кто поджидал Рассела на дороге – или на болоте? Была ли встреча назначена заранее или произошла случайно?

Кто приходил в дом ночью, кто держал двери на террасу незапертыми, чтобы легче можно было добраться до оружия в кабинете? Кто стоял у пристани и смотрел на другой берег реки, словно владелец всего, что он видел?

Ратлидж знал только о том, что по ночам часто совершали вылазки за границу фарнэмские контрабандисты.

Хотя они не терпели никакого вмешательства в свои дела, казалось маловероятным, чтобы они подкарауливали майора Рассела на болоте.

Возможно, у Тимоти Джессапа имеются свои причины заботиться о том, чтобы «Берег» и дальше стоял без хозяев. Разве он не спрашивал, не хочет ли Ратлидж купить усадьбу? В самую первую встречу, когда Ратлидж приезжал в Фарнэм вместе с Франс…

Может быть, настало время выяснить, кому достанется «Берег», если в живых не останется ни одного Рассела. Неожиданно Ратлидж осознал, что ему очень мало известно об отце майора, которого убили на войне с бурами. Синтия Фаррадей была его дальней родственницей. Кто еще состоит с ним в родстве? Уж точно не Джессап. Правда, на свете случаются вещи и более странные. Иногда в юности мужчины совершают необдуманные поступки – достаточно вспомнить отца Джастина Фаулера, – о которых потом предпочитают не вспоминать.

Ратлидж подумал, что доктор Уэйд прав. Майор словно заговоренный. Военная рана, падение с мотоцикла, а теперь выстрел. А его как будто ничто не берет!

Хэмиш сказал: «От петли-то он не уйдет».

«Сначала мы должны доказать, что он убил Фаулера».

Вдруг он понял, что майор проснулся и широко раскрытыми глазами смотрит на него. Ратлидж даже испугался, что ответил Хэмишу вслух, не подумав.

Рассел спросил:

– Вы уже вернулись – или никуда не уходили?

– Я ездил на работу. Где Моррисон?

– Пошел в столовую выпить чаю.

– Ну и ладно. Вы как, можете говорить?

– Да не особенно.

– Если бы вас убили на войне, кому бы достался «Берег»?

– Я написал завещание, по которому «Берег» отходил моей жене. После ее смерти я изменил завещание. Теперь все остается Синтии. А что?

– У вас есть другие родственники?

– Не знаю. Своего отца я почти не помню, с его родней мы не знались. Когда я был маленьким, к нам приезжала бабушка. Она мне читала, и я запомнил ее голос, но не лицо.

– Вы знаете, где останавливался Джастин Фаулер, когда ему давали отпуск во время войны?

– В одном лондонском отеле – он его очень любил. На мой вкус, отель был слишком экстравагантным, но он уверял, что ему подходит. Кажется, Синтия ездила туда ужинать с ним. Но не верьте моим воспоминаниям. Я ведь ревновал ее и мог что-то напутать.

– Мне говорили, что тот отель разбомбили во время налета цеппелинов.

– Правда?

– Он возвращался в «Берег» после того, как дом закрыли?

– Как-то я столкнулся с ним во Франции, и он сказал, что ездил в Эссекс в последний раз до того, как его отправили на фронт с полком. Что дом в порядке. Я слышал, что во время одного из налетов по соседству разбомбили мельницу и несколько домов, но он ответил, что это было на реке Блэкуотер. А может, на Крауче. Не помню.

– Когда вы с ним встретились?

– По-моему, в начале пятнадцатого года. Он уже успел поучаствовать в сражениях, а я был в колонне подкрепления. Он сказал, что брал мою машину и ездил на ней в Эссекс.

– Он ночевал в доме или просто провел там несколько часов?

– Сказал, что растопил камин в маминой гостиной. В доме царил лютый холод, ведь его несколько месяцев не открывали. Он привез с собой чай в термосе и бутерброды и съел их, сидя у камина, а не на террасе, как собирался вначале. Я спросил, в порядке ли трубы – мне не хотелось, чтобы дом сгорел дотла. Но он заверил меня, что, перед тем как зажигать огонь, все тщательно проверил, а перед уходом убедился, что огонь потушен.

– Когда вы в следующий раз видели его или получали от него весточку?

– Кто-то говорил мне, что его ранили. В конце мая, кажется… Наверное, после ранения его отправили долечиваться домой. Один раз он написал мне из госпиталя. Он слышал, что мы с женой ждем ребенка. Ему сделали операцию на колене, и он надеялся, что его вернут в строй к концу августа. Он сообщил, что, возможно, снова съездит в Эссекс, если получится. – Рассел затих и закрыл глаза. – Больше, насколько я помню, я ничего от него не получал. Но бывает, письма теряются.

– Вы не знаете, вернулся ли он живым с войны?

– Об этом спросите Синтию. Она поддерживала связь с нами обоими, а также с Харолдом Финли. А почему вы интересуетесь Джастином? Уж не думаете ли вы, что это он подстрелил меня? – Рассел открыл глаза и посмотрел на Ратлиджа в упор. – Но зачем ему меня убивать, во имя всего святого?

Ясно было, что он забыл все, что Ратлидж говорил ему о признании Уиллета.

– Я по-прежнему расследую обстоятельства смерти Бена Уиллета. Вы были в Англии летом пятнадцатого года?

– Летом пятнадцатого года я был во Франции… Нет, не так. Мне дали отпуск по семейным обстоятельствам, когда умерла моя жена.

– Вы тогда ездили в «Берег»? А может, навещали Фаулера в госпитале?

– Кажется, нет. Правда… о том времени я почти ничего не помню. – Рассел поморщился. – Я чувствовал себя таким виноватым! Я ведь не любил ее. Она умерла из-за меня. Не думаю, что она была со мной счастлива. – Он отвернулся. – Уходите. Оставьте меня в покое!

Ратлидж уже собирался сказать что-то еще, когда вернулся Моррисон.

– А, вот и вы, – сказал он, входя в палату. – Он спит?

Ратлидж ответил:

– По-моему, да. Сестра не велела мне будить его. Нам лучше уйти.

Он встал и вывел Моррисона из палаты. Подойдя к машине, Моррисон спросил:

– Вам удалось поговорить с ним? Он сказал вам что-нибудь еще?

– Он повторил, что не знает о судьбе Фаулера. Возможно, он вообще никогда не сможет этого вспомнить. Если Рассел даже и виновен в убийстве Фаулера, его вполне могут освободить от ответственности.

Моррисон задумался, а потом спросил:

– Вы не собираетесь его арестовать?

– Подозрение – еще не истина. Мне нужны факты.

Усевшись в машину, Моррисон спросил:

– Интересно, откуда Бен узнал о гибели Фаулера и о том, что его убил Рассел?

– Понятия не имею. Но уже одно то, что ему стало известно о гибели Фаулера, подсказывает мне: что-то случилось, и случилось в окрестностях «Берега». Или на берегу реки Хокинг. А вовсе не в Лондоне, Дувре или Портсмуте. Я уже говорил вам, что не верю в совпадения. К тому же трудно убить человека, а потом избавиться от тела в крупном городе или, скажем, в порту. А вот река Хокинг протекает в настоящей глуши. Если там бесследно исчезла миссис Рассел, с таким же успехом там мог бесследно исчезнуть и Джастин Фаулер.

– Тогда почему Уиллета тоже не убили в Эссексе?

– Пока не знаю. Возможно, кому-то очень не хотелось, чтобы Уиллет вернулся домой.

– Мы ведь не знаем, собирался ли он наведаться в родную деревню.

– По моим сведениям, собирался.

Моррисон ненадолго замолчал, а потом вдруг сказал:

– Я устал. Если не возражаете, посижу немного с закрытыми глазами. – Он прислонился головой к окошку.

Ратлидж обрадовался появившейся возможности подумать. Не сводя сосредоточенного взгляда с дороги, он принялся заново вспоминать все, что ему известно.

Хэмиш сказал: «Ответа нет».

«Вот именно. И объяснение этому может быть только одно. Где-то спрятан еще один кусочек головоломки, который мы до сих пор не нашли. Пока не нашли. А где его искать – я и сам точно не знаю».

«Да-да. Мы должны начать сначала».

К тому времени, как Ратлидж проехал мимо ворот «Берега» и повернул к дому священника, Моррисон проснулся и стал жаловаться, что у него все тело затекло.

Перед тем как выйти из машины, он сказал:

– Я и не надеялся, что он выживет.

– Я тоже. Но если бы он умер, дело пришлось бы закрыть. Обстоятельства гибели Джастина Фаулера невозможно расследовать в отсутствие Уиллета и Рассела.

Моррисон покачал головой:

– Я наблюдал за тем, как вы допрашивали Рассела, хотя ему было очень больно. Как вы можете жить, зная, что человека, которого вы арестовываете, будут судить и, скорее всего, повесят? Неужели вы никогда не испытываете сострадания?

– Дело не в сострадании. Я не делаю никаких выводов. Этим пусть занимается суд. Моя задача – собрать факты, которые помогут судье и присяжным узнать правду.

– Вам не кажется, что вы лицемерите?

Священник вошел в дом и захлопнул за собой дверь.

Ратлидж поехал дальше, в Фарнэм. Неожиданно он вспомнил, что с самого утра ничего не ел, и остановился у булочной-кондитерской. Но она оказалась уже закрыта, и он поехал в гостиницу.

Хозяин напомнил ему, что ужин он не заказывал, поэтому есть нечего. Правда, после того, как Ратлидж пообещал хорошо заплатить, он согласился что-нибудь приготовить и позже в самом деле принес ему в номер поднос, накрытый салфеткой. Ратлиджу пришлось довольствоваться сэндвичами, фруктами, куском сыра и черствым печеньем.

Он поужинал, сидя у окна. Вечерняя прохлада навевала на него сон. Выставив пустые тарелки за дверь, он лег в постель.

Едва Ратлидж погасил лампу, понял, что спать ему совсем не хочется.

Он снова и снова перебирал в голове все, что ему было известно о трех убийствах и о покушении на Рассела. Ему не понравилось заключение, к которому он пришел.

Синтия Фаррадей мечтала получить «Берег», но его владелец ей не был нужен. Синтии не составило бы труда убить ничего не подозревающую миссис Рассел. Уайат Рассел признавался ей в любви, но женился на другой ради наследника… Да, но если мотив Синтии – «Берег», зачем ей понадобилось убивать Фаулера или Бена Уиллета?

У Уайата Рассела имелся самый лучший мотив – ревность. Возможно, он устранил тех, кого считал своими соперниками. Но зачем убивать собственную мать?

Джессап, по непонятным пока причинам, мог бы убить миссис Рассел, ее сына и собственного племянника. Но зачем ему убивать Фаулера?

И если тот, кто убил родителей Фаулера, собирался довести дело до конца и уничтожить также их сына, зачем ему понадобилось устранять Расселов и Бена Уиллета?

Может быть, убийц двое?

Ратлиджу показалось, что он вот-вот найдет ответ, но тут его одолел сон.

Во сне он снова очутился во Франции; он глох от грохота канонады, криков и стонов раненых и умирающих. Солдаты шли в атаку на цепь немецких пулеметчиков. Очереди косили идущих рядом с ним. Наконец, на ногах остался один Ратлидж; сжимая в руке револьвер, он с трудом пробирался по грязи к вражеским позициям. Решимость придавала ему сил, несмотря на то что его уже поразили пули. Но когда он с трудом добежал до вражеского пулемета, увидел, что из-за прицела ему ухмыляется скелет. А Хэмиш кричал на него, внушая, что он тоже мертв.

«Падай, и пусть все поскорее закончится! – требовал голос с шотландским выговором. – Ради бога, пусть все поскорее закончится!»

Ратлидж не соглашался, цеплялся за жизнь, боролся с подступившим к нему мраком, старался удержаться, но не мог найти опоры. Оглянувшись, он увидел, что река Сомма наполнена кровью и он сейчас в ней утонет, несмотря на все свои усилия.

Он вдруг проснулся от собственного крика и сбросил душившее его одеяло.

Он тяжело дышал и взмок от холодного пота.

В тишине невидимый Хэмиш пообещал: «От этого ты никогда не избавишься, даже после смерти. Мертвые тоже видят сны».

Ратлидж вылез из кровати и высунулся в окно, надеясь, что ночной ветерок развеет остатки страшного сна.

Через какое-то время он не выдержал, оделся и вышел пройтись. Он гулял, пока на горизонте не показалось солнце, не боясь столкнуться с контрабандистами, которые возвращаются с очередной ночной вылазки. К себе в номер он вернулся, лишь когда смог ясно разглядеть свою руку. Не раздеваясь, он повалился на кровать и крепко заснул.

Утром он еще раз наведался на ферму Бразерсов и полчаса просидел с Нэнси на ее уютной кухне. Получив сведения, которые ему были нужны, он поблагодарил ее и ушел.

Ратлидж решил, что больше не сможет спать в гостинице «Стрекоза». Поэтому он собрал вещи и уехал из Фарнэма.

Прибыв в Лондон, он отправился прямиком в Сомерсет-Хаус, где снова приступил к поискам.

Первой в его списке значилась миссис Бродли, служившая в усадьбе «Берег» кухаркой. По словам Нэнси Бразерс, после того, как «Берег» закрыли, миссис Бродли поселилась у своей сестры.

Ратлидж не ожидал, что найдет такое множество Бродли, но оказалось, что в некоторых графствах это достаточно распространенная фамилия. Наконец, он нашел ту, кого искал.

Кухарка, жившая в одной дербиширской деревне, умерла в 1918 году во время эпидемии инфлюэнцы.

Ратлидж стал искать миссис Даннер, которая, по словам Нэнси Бразерс, переехала куда-то в одно из центральных графств.

Записи о ее смерти Ратлидж в архиве не обнаружил. Зато у него был адрес, который дала ему миссис Бразерс.

Последним в его списке значился молодой шофер, Харолд Финли.

Записи о его смерти также не оказалось.

Поиски Финли отняли у Ратлиджа два часа, зато результаты его порадовали.

По наитию он также поискал Глэдис Митчел, первую жену Фаулера. Изучив запись о ее смерти, он переписал к себе в книжку название клиники, в которой она скончалась.

Имя ее мужа он отыскал в разделе брачных свидетельств и посмотрел на дату его смерти.

Муж Глэдис Митчел умер в тюрьме, как и сообщил адвокат из Колчестера.

Был ли у них ребенок? Если и был, выяснить уже невозможно.

Довольный, Ратлидж поблагодарил клерка, который помогал ему, и вышел.

Приехав в Скотленд-Ярд, он сел на телефон и, после некоторых усилий со стороны диспетчера, отыскал дом, в котором служила миссис Даннер. Трубку снял дворецкий. Ратлидж назвался и попросил позвать миссис Даннер.

– Извините, инспектор, но миссис Даннер больше у нас не служит. Теперь она экономка в доме дочери мистера и миссис Линтон, которая живет в Лондоне.

– Вот как? – обрадовался Ратлидж, понимая, что не придется ехать в другое графство. – Если можно, дайте, пожалуйста, адрес.

Дворецкий продиктовал ему адрес и озабоченно поинтересовался:

– У миссис Даннер какие-то неприятности? Она всегда была образцовой служащей!

– Что вы, нет. Просто нам нужны сведения о семье, в которой она когда-то служила в Эссексе. Мы надеемся, что она поможет нам найти тех, с кем она вместе служила.

Дворецкий поблагодарил его и повесил трубку.

Ратлидж посмотрел на адрес. Бельведер-Плейс!

Пытаясь обмануть его и уйти от слежки, Синтия Фаррадей выбрала место вовсе не наугад. Она оставила машину у дома, в котором служила миссис Даннер. Ничего удивительного, что констебль, которого он тогда расспрашивал, не знал фамилию мисс Фаррадей. Она не жила там и нечасто навещала семью Линтон. Словно прочитав его мысли, Хэмиш заметил: «Эта мисс Фаррадей какая-то слишком умная».

На Бельведер-Плейс Ратлидж добрался лишь к ужину. Тем не менее он решительно позвонил в дверь. Ему открыла горничная в накрахмаленном черном фартуке, и он изложил суть своего дела.

Горничная смущенно переспросила:

– Инспектор Ратлидж? Из Скотленд-Ярда? К миссис Даннер?

Ратлидж устал; его так и подмывало спросить, не пропадало ли у них в последнее время столовое серебро, но он устоял перед искушением. Он терпеливо повторил то же самое, что до того говорил дворецкому.

– Хозяева только что сели за стол. – Горничная обернулась через плечо, но потом все же пригласила: – Сюда, пожалуйста.

Они спустились в цокольный этаж и направились в комнату экономки. Миссис Даннер как раз заканчивала подсчеты; когда вошла горничная, она подняла голову. Она была высокой и стройной; темные волосы только начали седеть, хотя Ратлиджу показалось, что ей уже под шестьдесят.

– В чем дело, Дейзи?

– Миссис Даннер, с вами хочет поговорить какой-то инспектор Ратлидж из Скотленд-Ярда.

– Спасибо, Дейзи. По-моему, ваша помощь сейчас требуется на кухне.

Горничная кивнула и вышла, а миссис Даннер пригласила Ратлиджа войти и закрыла за ним дверь.

– Инспектор, что привело вас на Бельведер-Плейс? Неприятности у кого-то из прислуги?

– Нет-нет, что вы, – ответил Ратлидж. – Меня интересуют ваши бывшие коллеги из усадьбы «Берег». С Нэнси Бразерс я уже побеседовал, и вот теперь приехал к вам.

Миссис Даннер оживилась:

– Как поживает Нэнси? Я надеялась, что она будет хотя бы изредка присылать мне весточку о себе, но она ни разу не написала.

– У нее много хлопот по хозяйству…

– Да… Не сомневаюсь. Кстати, вы не знаете, дети у нее есть?

– По-моему, нет.

– Жаль. А теперь вы и меня разыскали. Что вы хотите узнать об усадьбе «Берег»? По-моему, после начала войны дом закрыли. Почему он заинтересовал Скотленд-Ярд?

Отчего-то Ратлиджу показалось: экономка догадывается, о чем он собирается ее спросить.

– Скажите, пожалуйста, миссис Рассел пропала при вас?

– Да… Ужасный был день. По-моему, я никогда его не забуду.

– Как по-вашему, что с ней случилось?

– Знаете, проще всего было предположить, что она покончила с собой. Но я сразу засомневалась. Конечно, трудно поверить в то, что ее убили. И все же убийство представляется мне более вероятным.

– Почему?

– Потому что миссис Рассел ни за что не бросила бы детей. Да, я знаю, говорили о суеверии, о том, что ей нагадала цыганка – якобы ее сына убьют на войне. Должна вам сказать, что эта мысль очень огорчала ее. Она ведь уже потеряла мужа. Ей невыносимо было думать, что она потеряет и мистера Уайата. Как только объявили войну, он сразу записался добровольцем. Он ведь был сыном своего отца. Миссис Рассел все понимала и не могла ему запретить. Ей было страшно, но она терпела.

– Вы рассказывали полиции о своих предположениях?

– Нет. Мне показалось, что не стоит доставлять ее родным еще больше беспокойства.

– Раз вы считали, что ее убили, наверняка вы кого-то подозревали… Как по-вашему, кто мог ее убить?

Глаза миссис Даннер наполнились слезами.

– В том-то и дело! Не могу себе представить, кто желал ей смерти! Уж точно никто из прислуги. Все мы прослужили у нее много лет. То есть все, кроме Харолда Финли, но он был тихим и ответственным молодым человеком. Ну а жители Фарнэма… зачем им желать ей зла?

– А родственники?

Экономка смерила его ошеломленным взглядом.

– Например, Джастин Фаулер, – подсказал Ратлидж.

– Ох, нет, что вы! Только не мистер Джастин.

– Почему?

– Бедняжка, когда он только поселился у нас, ему снились страшные сны. Миссис Рассел, бывало, входила и будила его, а потом утешала. Это было ужасно. Моя комната была как раз над его спальней, и я слышала, как он кричит. Иногда по ночам бедная миссис Рассел совсем не спала, а сидела с ним.

– Ее сын или мисс Фаррадей знали об этом? Может быть, они ревновали? Как по-вашему?

– Да как они могли знать? Миссис Рассел нарочно поселила его в комнату рядом со своей, чтобы другие дети ничего не слышали.

– А если они, предположим, пошли ее искать, а ее не оказалось в своей комнате?

– Очень сомневаюсь. Мистер Уайат спал очень крепко. Ну а мисс Фаррадей никогда не требовалось утешать. С самого первого дня, как я ее увидела, она была независимым маленьким созданием. Кто-то рассказывал: она привыкла, что ее родители уезжают, а ее оставляют на слуг.

– Она вам нравилась? – спросил Ратлидж, уловив в голосе экономки какой-то подтекст.

– Не могу сказать, что не нравилась. Она была очень хорошенькая, ее все любили. И все-таки она была не из тех, кто спускается на кухню и просит чего-нибудь вкусненького или пришить ей ленты к шляпке. После таких мелочей начинаешь крепче любить ребенка… Так вот, она никогда не ластилась и ничего не просила.

– Почему Джастину Фаулеру снились страшные сны?

– Я спросила миссис Рассел, и она ответила, что он долго болел и лежал в больнице, что мне не надо беспокоиться, мол, все пройдет, как только он поправится. Но знаете, я всегда думала: может, его бил отец? У него были такие ужасные шрамы! Не люблю лезть не в свое дело… но миссис Рассел говорила: она рада, что мальчик пошел больше в мать, чем в отца. У меня сложилось впечатление, что у мистера Фаулера было темное прошлое.

– Какого рода темное?

– Миссис Рассел никогда ничего не говорила прямо, но, насколько я поняла, у мистера Фаулера был роман с уличной женщиной. Невольно задумаешься, какой он был на самом деле.

– Он женился на той женщине или просто жил с ней?

– Жениться на ней он не мог, потому что у нее уже были муж и ребенок. Но это не помешало ей сбежать с мистером Фаулером.

Ратлидж насторожился. Он впервые услышал о ребенке. Адвокат Харрисон заверил его, что никакого ребенка у двоемужницы не было.

– Чей ребенок? Мистера Фаулера или мужа?

– По-моему, мужа. Поэтому поступок мистера Фаулера казался моей хозяйке еще более отвратительным.

– Мальчик или девочка?

– По-моему, в такие подробности миссис Рассел не вникала. Поймите меня правильно, хозяйка никогда не секретничала со мной, но иногда забывалась и кое о чем проговаривалась. Да ведь и я не слепая, многое замечала и сама. Когда мисс Синтия выказала склонность к мистеру Джастину, миссис Рассел очень испугалась, что он разобьет ей сердце. Потом мальчики уехали в университет, и все прошло. Но иногда, как говорится, яблочко от яблони недалеко падает.

Вдруг Ратлидж кое-что вспомнил. Когда они с инспектором Робинсоном говорили о завещании Фаулеров, он обмолвился…

Мистер Фаулер много лет подряд вносил деньги на счет какой-то лондонской благотворительной школы. Странное распоряжение для молодого холостяка правоведа!

– Вы поддерживали связь с членами семьи после того, как дом закрыли?

– Мистер Рассел написал мне один или два раза, и мистер Джастин тоже писал… Потом их отправили во Францию, и больше я о них ничего не знала. Но не удивлялась – они ведь были молодыми людьми. Что им за интерес переписываться со мной?

– Вы знаете, что миссис Бродли умерла?

– Да, очень жаль; мне написала ее сестра.

– А Харолд Финли вернулся с войны живым?

– По-моему, нет. Он тоже несколько раз писал мне. Очень приятные были письма. Он навещал меня в начале лета пятнадцатого года. Его тогда ранили – он стоял возле ящика с боеприпасами, произошел взрыв, и его ранило в ногу. Когда он приезжал, мне показалось, что у него усталый вид. Наверное, ему еще было больно, и он так ужасно хромал. Он все говорил, как ему не терпится вернуться во Францию. Я пожелала ему всего хорошего. Тогда я в последний раз видела его. – Миссис Даннер взяла перо, но потом снова положила его. – Я очень его любила. Господь не послал мне детей, но, если бы у меня был сын, мне бы хотелось, чтобы он был похож на Харолда.

– Откуда он родом?

– Кажется, из Нориджа. А вы так и не объяснили, почему полиция снова расследует пропажу миссис Рассел и почему делом заинтересовался Скотленд-Ярд.

Ратлидж решил сказать ей правду – о том, как Бен Уиллет выдал себя за Уайата Рассела.

– Помню его… Он, кажется, сын Неда Уиллета, рыбака. Но зачем ему понадобилось выдавать себя за мистера Рассела? Не верится прямо.

– Через две недели после того, как он приходил к нам, его нашли мертвым, и вот что было у него на шее. – Ратлидж передал миссис Даннер медальон.

Едва взглянув на медальон, миссис Даннер вскинула голову.

– Медальон миссис Рассел! Но фотография там не та, что она хранила. – Экономка помолчала, а потом сказала: – Не мог он убить ее… Ведь он был всего лишь мальчик!

– Золотая цепочка могла соблазнить даже мальчика, если его семья перебивалась с хлеба на воду.

– Но ведь он сохранил ее, а не купил на нее хлеба!

Ратлидж промолчал, и миссис Даннер добавила:

– Если бы он в самом деле убил ее, тогда мистер Уайат или мистер Джастин наверняка убили бы его самого – если бы обо всем узнали. Я одного не понимаю… если все-таки это сделал кто-то из них – мистер Уайат или мистер Джастин, – зачем они оставили на нем медальон? Ведь он так много для нее значил…

Впервые за много времени подал голос Хэмиш, и Ратлидж так отчетливо слышал его голос, что ему показалось: молодой шотландец стоит прямо у него за спиной – как часто бывало во время ночных вахт: «Потому что убийца знал, что полицейские непременно отдадут медальон ему».