Текст книги "Мусорный прибой"

Она начала чувствовать себя брошенной и тут же выругала себя за это ощущение. Какая нелепость. Мими сделала глубокий вдох и медленно выдохнула, стараясь избавиться от тревоги, вьющейся вокруг нее, будто облачко москитов. Она знала, что ей надо. «Халкионские Дни».

Ей надо найти Брата Вэня.

4

Ло Цзиньчен стоял на плоской крыше своего дома, глядя на океан. Морской ветер дул через просветы парапета, неся с собой дух перемен.

В отличие от домов остальных местных жителей, окна которых были закрыты решетками против грабителей так, что их обитатели всегда видели небо в клетку, особняк Ло был выстроен на утесе у моря, так что от грабителей его защищали крутые склоны. Дополнительную безопасность обеспечивали камеры видеонаблюдения и чипированные собаки. Ло предпочитал смотреть на мир без ограничений. Из его дома открывался вид на гавань Шаньтоу, а в хорошую погоду был виден даже мост через залив, перекинувшийся через океан, будто гигантская паутина.

Если клан Чень действительно решил действовать заодно с «ТерраГрин Рисайклинг», ситуация осложняется. Три года назад, когда произошел коллапс цен на сталь и медь на международном рынке, это сильно ударило по клану Чень. Воспользовавшись возможностью, кланы Ло и Линь перехватили у клана Чень множество высокодоходных активов. Два семейства даже пошли на сговор с покупателями, чтобы искусственно занизить цены, в попытке окончательно похоронить клан Чень, но члены клана сплотились и объединили ресурсы, чтобы пережить кризис. Теперь, похоже, клан Чень решил пойти на сговор с иностранцами, дабы возвыситься и обрести прежнюю силу.

Тесак пришел к нему и доложил, что клан Чень перехватил эту «мусорную девку» по имени Мими, и в этом даже замешан кто-то из «ТерраГрин».

Зачем же им так возиться из-за какой-то «мусорной девки»?

Ло Цзиньчен пытался рассмотреть проблему со всех сторон, но никак не мог найти ответа. В том, что болезнь Цзысиня еще остается тайной, он был уверен. Лосинпу принадлежала клану Ло, и она не настолько глупа, чтобы проговориться. В любом случае это непохоже на Ченя Сянь-Юня, если только там нет еще какой-то тайны по поводу этой девушки. Ло Цзиньчен приказал Тесаку остерегаться действовать неосмотрительно на территории клана Чень, но, если ему снова предоставится возможность, второго провала Ло не потерпит.

Между ним и кланом Чень не было какой-то особенной вражды. С его точки зрения, все это было простой конкуренцией в бизнесе, но, раз уж оказались замешаны иностранцы, дело принимает иной оборот, вне зависимости от того, белая кожа у иностранцев или желтая. Он не доверял им, это недоверие очень глубоко сидело внутри него.

Ло Цзиньчену довелось посетить многие страны мира, он даже некоторое время пытался жить в Мельбурне, но в конце концов он все равно вернулся на Кремниевый Остров. Ему так и не удалось приспособиться к жизни среди этих западных людей, с их патологической вежливостью; он никак не мог привыкнуть, что на пешеходном переходе надо обязательно дождаться зеленого света, не смог привыкнуть постоянно говорить «простите» по самому мелкому поводу, не смог привыкнуть к этим странным улыбкам, таким дружественным и таким лживым. Услышав, что он из Китая, они делали преувеличннно заинтересованные лица. О, как быстро растет китайская экономика! Как много китайцы покупают! И каждый раз: Как мне нравится китайская кухня!

Поначалу Ло Цзиньчен относился к этому как к простым жестам вежливости, но потом он увидел демонстрантов на улицах Мельбурна, и наконец понял, что за этой похвалой скрываются ужас и отвращение. Тогда он слишком плохо знал английский, чтобы понять, что написано на транспарантах демонстрантов, но то, как жгли китайские флаги, было вполне понятно. Австралийцы считали, что китайцы взвинтили цены на местную недвижимость, что они отнимают у них работу, что дешевые китайские товары гробят местное производство. Они сравнивали китайцев с саранчой, которая грабит австралийцев, забирая их ресурсы и скапливая невероятные богатства, при этом ничего не вкладывая в социальные программы и помощь неимущим.

ЭГОИСТИЧНЫЕ КИТАЙЦЫ! Так было написано на их транспарантах, перечеркнутых кроваво‐красными крестами.

Ло Цзиньчен перепугался, подобно случайному прохожему, среди ночи увидевшему разбитую о стену «чашу огня», и на следующий день купил обратный билет в Китай. Оставил идею эмигрировать, но начал еще усерднее изучать английский. Нанял дорогого преподавателя, каждый день читал газеты на английском. Со временем смог даже общаться с иностранными партнерами по бизнесу на их языке, пусть и с сильным акцентом.

Конечно же, Ло понимал, что им движет не старая мудрость о том, что переехать никогда не поздно, а чувство опасности. Он хотел применить максиму «познай врага своего» в бизнесе, контролировать ситуацию, не полагаясь на переводчика. Но более всего его встревожил визит дальнего родственника.

У большинства коренных жителей Кремниевого Острова были родственники за границей. После войн двадцатого столетия и беспорядка, сопровождавшего приход к власти коммунистов, многие бежали в Гонконг и Юго-Восточную Азию. Но, обосновавшись там, они продолжали говорить на родном языке и тосковать о родной земле. Те, кому удалось разбогатеть, иногда приезжали на Кремниевый Остров навестить родственников, вложить деньги в здешний бизнес. Местные называли их хуэнке [13]13
  huêng1kêh4.


[Закрыть]– заморские гости.

Двоюродный брат отца Ло Цзиньчена эмигрировал накануне Второй мировой войны и обосновался на Филиппинах. После того как в Китае начались реформы Дэн Сяопина, брат пару раз приезжал на Кремниевый Остров, с детьми, и Ло Цзиньчен делил с ними трапезу каждый раз. Однако на этом их отношения и исчерпывались.

Так что, увидев своего троюродного брата, сына двоюродного брата его отца, который ждал его в одиночестве, сидя на стуле за столом восьми бессмертных[14]14
  Традиционный китайский квадратный стол на восемь человек, по двое с каждой стороны. Название дано по ассоциации с Восемью Бессмертными из даосских легенд.


[Закрыть], он сразу понял, что брат пришел к нему просить помощи.

Они обменялись дежурными любезностями, и Ло Цзиньчен улыбнулся. Говори честно, чем тебе помочь. Мы родня.

Брат смущенно поглаживал подлокотник из красного дерева и молчал. А потом заставил себя сказать одно слово. Восемьдесят.

Ло Цзиньчен на мгновение остолбенел. Насколько он знал, у брата его отца с бизнесом все хорошо было, и такая сумма вряд ли представляла для них проблему. Наркотики? Азартные игры? Ло лихорадочно размышлял. Местные семьи обычно впадали в нужду в силу этих двух причин. Если двоюродный брат отца пристрастился к игре, давать им деньги – все равно что кидать их в бездонную яму. Однако Ло Цзиньчен помнил, что семья брата отца немало помогла их семье, когда они сами были в отчаянном положении, и он был готов сполна отдать им этот долг.

Я дам тебе сто. Он не стал расспрашивать о подробностях. Это не его дело, да и он опасался, что если узнает детали, то еще больше увязнет в паутине обязательств.

Уголки губ брата дернулись, но он все-таки смог сказать «спасибо». Для уроженцев Кремниевого Острова просить об одолжении считалось делом постыдным.

Когда троюродный брат уехал, Ло Цзиньчен нашел длинное письмо, написанное от руки. Там было все, о чем брат не осмелился сказать вслух. Брат решил воспользоваться ручкой и бумагой вместо губ и языка, опасаясь, что не сдержит эмоций, и не желая взваливать свои заботы на Ло Цзиньчена. Узнав правду, Ло Цзиньчен пожалел о тех дурных мыслях, которые возникли у него по поводу семьи брата.

Все началось с того, что на Филиппины прибыли представители американской компании. Они дали взятки чиновникам в Маниле и получили разрешение на постройку промышленного центра по экологически чистой переработке резины. Имевшиеся на тот момент фабрики по переработке резины были закрыты по указанию правительства. Фабрику по переработке резины, принадлежавшую двоюродному брату отца Ло Цзиньчена, снесли, счета заморозили, оборудование конфисковали, а рабочих уволили. Будучи владельцем предприятия, двоюродный брат отца был арестован, его посадили в тюрьму, а на семью наложили астрономический штраф за «загрязнение окружающей среды в особо крупном масштабе».

Некоторые из местных воспользовались возможностью и устроили традиционные для Филиппин китайские погромы. Они громили, грабили и сжигали магазины, принадлежащие этническим китайцам, угрожали семьям китайцев насилием. Их давняя зависть к этим пришлым людям, столь искусным в делах, нашла выход, они дали волю своему желанию грабить и ломать под маской «закона» и «защиты окружающей среды».

Троюродный брат приехал к Ло Цзиньчену просить денег лишь для того, чтобы выплатить залог, чтобы его отца выпустили из тюрьмы. Как только это будет сделано, они постараются сбежать из этой страны, превратившейся для них в ад.

Мир огромен, но есть ли в нем место, где мы будем в безопасности, написал брат в конце письма. И этот знак вопроса в конце письма стал для Ло Цзиньчена знаком полного отчаяния.

Больше Ло Цзиньчен о семье своего брата ничего не слышал. Попытки связаться с ними уходили в никуда, будто глиняные фигурки, брошенные в море. Ему снилась эта неведомая земля, где он никогда не бывал, как он идет сквозь тропические джунгли, как видит горящие дома и столбы черного дыма, как из дыма и огня вдруг появляются образы его родственников. Просыпался в смятении, но мог лишь возносить молитвы Будде о том, чтобы с ними ничего не случилось. Жалел, что не дал брату побольше денег, что не расспросил его получше.

Но что бы я мог изменить?

Ло Цзиньчен покачал головой. Не в первый раз с китайцами такое случается и не в последний.

Это судьба. Слабое утешение, но другого нет.

А теперь эти американцы здесь, на Кремниевом Острове, и хотят сделать то же самое, что и в Маниле. Ло Цзиньчен навел справки и выяснил, что «ТерраГрин Рисайклинг» не была замешана в ситуации на Филиппинах, но он был уверен, что все они одинаковы. Клан Чень оказался ближе всего к американцам, клан Линь еще не высказал своего мнения по поводу сделанного иностранцами предложения, в силу их особых отношений с местной администрацией. Тем не менее Директор Линь Йи-Ю так активно работал с американцами, что Ло уже начал подозревать и его. Будущее Кремниевого Острова стало непредсказуемым, как путь тайфуна, неизвестно, куда все это приведет.

Прошло почти полгода с тех пор, как главы трех кланов собрались на трапезу. Ло Цзиньчен вспомнил вкус хакау из ресторана семьи Жун. Прежде чем разливать чай, надо покрепче ухватиться за чайник. Этого забывать нельзя.

Как в прошлый раз, когда его разыграл этот щенок-мигрант по имени Ли Вэнь.

Мими до сих пор помнила, как летним днем, год назад, когда воздух, затхлый, влажный и горячий, обвивал всех их, будто щупальца, Брат Вэнь спросил ее, куда бы она хотела наклеить пленку. Она немного подумала и показала на шею ниже затылка, чуть ниже первых выступающих позвонков.

– Сюда.

Брат Вэнь удивился.

– Все обычно хотят наклеить пленку так, чтобы ее лучше видно было. Зачем тебе она там, где ты ее даже сама видеть не будешь?

– Другим хочется риска, а мне хочется спокойствия.

Вэнь настроил телесную пленку так, как она сказала. В отличие от пленок у других, эта будет светиться золотым иероглифом «ми», тем, что в ее имени, и только тогда, когда мышцы будут полностью расслаблены. Большую часть времени этот треугольный кусок пленки, похожий на кусок непроявленной фотопленки, будет тусклым и темным.

Она сама толком не понимала своих мотивов. Хотела ли она просто показать этим, что не такая, как все? Не совсем. Она не могла совладать с напряжением, в котором постоянно находилась с тех пор, как очутилась на Кремниевом Острове; даже во сне она чувствовала уколы боли в напряженной спине. Мими постоянно приходилось следить за дыханием, чтобы расслабить тело. Причины этого напряжения она тоже не могла понять. Быть может, незнакомая обстановка. Быть может, враждебное отношение местных, на которое все окружающие отвечали тем же. Быть может, злобные взгляды местных хулиганов.

– Наверное, тебе вот это нужнее, – сказал Брат Вэнь.

Мими увидела предмет, который он ей показывает, – очки дополненной реальности. У многих такие теперь есть. Говорят, что люди в больших городах давно отказались от такого старья, пользуются контактными линзами, намного более легкими и гибкими, или даже идут на хирургические операции, чтобы образы напрямую проецировались им в сетчатку. Однако «мусорные люди» могли позволить себе только секонд-хенд, да и устройства дополненной реальности значили для них нечто иное, чем для жителей современных больших городов с неограниченной скоростью доступа в интернет. Там за пару сотен юаней в месяц можно было получить доступ к любой информации, в зависимости от своих прав доступа – погода, дорожное движение, покупки, сравнение цен, игры-симуляторы, кино с погружением, социальные сети. Можно было даже подключиться к прибору дополненной реальности своего мужа, уехавшего по делам в какое-нибудь красивое место, если он не возражал.

Но все это ничего не значило для «мусорных людей». У них ни одного лишнего юаня не было, как не было и надобности в мусорной информации. Им хватало того мусора, с которым им приходилось иметь дело ежедневно.

Серебристые куполообразные наушники прижались к височным костям Мими; контакные сенсоры, находящиеся внутри, были способны улавливать волны ее мозга, а простейший чип преобразовывал их в простые команды. Тонкие легкие линзы из углеродных наноструктур соединяли наушники между собой и легли поверх ее узкого носа, будто арчатый мост. Ионное напыление давало слегка синеватое отражение.

После определенной настройки очки могли распознавать основные ритмы мозговых волн Мими. Брат Вэнь ухмыльнулся.

– Только посмотрите. Только моя младшая сестра может быть такой красивой, надев нечто подобное.

Он достал небольшую черную коробочку, вытащил из нее провод и присоединил его к очкам. Спустя где-то полминуты отсоединил провод.

– Загрузка закончена. Новичкам обычно лучше начинать с «Дней Халкиона».

Он немного помолчал.

– Пообещай мне, что если еще захочешь, то обязательно придешь ко мне. Удержать тебя ото всех искушений я не смогу, но, по крайней мере, постараюсь уберечь тебя от необратимого вреда.

Мими кивнула, понятия не имея, что ожидать дальше. В наушниках зашуршало что-то вроде «белого шума», но она начала улавливать ритм; и вдруг, безо всякого предупреждения, у нее сильно закружилась голова, будто она оказалась в эпицентре восьмибалльного землетрясения. Брат Вэнь придержал ее и помог сесть на землю; она смотрела на него непонимающе. Тошнота продолжалась, но что-то начало меняться.

Мир, который она видела сквозь очки, окрасился в тона сепии, будто на закате, но как-то более тонко; очертания и края всех предметов слегка расплывались и искрились; из сердца будто вырвался мощный поток эмоций, будто открылся давно погребенный в земле источник. И она вдруг поняла, что чувствует ностальгию.

Рациональная часть ее сознания понимала, что она все так же находится на Кремниевом Острове, но все вокруг изменилось, наполнилось прошлым, будто две точки в пространстве-времени соединились и слились в одну. Небо, деревья, земля и даже мусор, казалось, зажили новой жизнью, испуская нечто теплое и чудесное. Мими показалось, что рядом с ней мама, что она обнимает ее, что она каким-то образом снова стала ребенком, и мама гладит ее. Она ощутила еле уловимый запах матери, похожий на запах листьев бамбука. В ней не осталось ни тревоги, ни напряжения. Ей хотелось вечно пребывать в этой галлюцинации.

И с той же резкостью эти золотые очки воспоминаний вдруг будто сорвало с ее глаз, и все вокруг снова стало беспощадно тусклым, банальным, уродливым и раздражающим настоящим. Мими подняла голову и увидела, что Брат Вэнь придерживает ее. Должно быть, она упала, хотя и не помнила, чтобы с ней это случилось. Ее снова захлестнула тошнота, подбираясь к горлу.

– Все будет нормально, – сказал Брат Вэнь, пытаясь ее успокоить и ободряюще улыбаясь. – Такое бывает. Это пройдет.

Однако бесплатных завтраков тут не было. Каждая загруженная доза действовала всего пять минут, поскольку предполагалось, что большее время может нанести вред вестибулярному аппарату пользователя. Конечно, были и безумные наркоманы, которые не обращали внимания на эти предосторожности. Электронные наркотики создавали по всему миру, и те, кто отчаянно желал сбежать от реальности или нуждался в стимуляторах, по большей части беднота стран третьего мира, отчаянно желали этого. На черном рынке талантливые программисты лихорадочно искали все новые способы взлома, чтобы получить свои любимые программы бесплатно или сделать их более сильнодействующими, создавали и экзотические варианты, действующие в сочетании с традиционными, химическими наркотиками. Так что использование электронных галлюциногенов стало делом опасным и непредсказуемым.

Чтобы избежать проблем с законом, торговцы электронными наркотиками обычно держали свои серверы на орбитальных комьютерных фермах. Оттуда товары передавались на наземные станции и распределялись между конечными пользователями. Наркоманы обычно называли наркотики с этих ферм «Бриллиантами Люси».

Мими осмеливалась покупать эти «цифровые грибы» только у Брата Вэня. Она верила, что он не даст ей ничего слишком опасного. Испробовала несколько вариантов. От одних возникали безумные галлюцинации, другие были в определенной степени управляемы сознанием пользователя, будто путешествия внутри себя. Одна программа просто показывала западную женщину с загадочной улыбкой, но больше ничего не делала. Брат Вэнь сказал, что эта программа называется «Экстаз HEMK» и, по всей видимости, сделана в Восточной Европе, но, кто эта женщина, он и сам не знает. Некоторые программы были такие, что Мими поклялась больше никогда к ним не прикасаться, раз попробовав. Но она не могла забыть «Дни Халкиона», которые возвращали ее в детство, возвращали домой, к матери.

– Когда ты ею пользуешься, ми у тебя на шее светится, – сказал Брат Вэнь.

Тогда, полгода назад, Ло Цзиньчен поначалу подумал, что идею собраться за дим сум выдвинули в клане Линь, но, как только принесли первые блюда, появился этот мерзавец Ли Вэнь, из «мусорных людей». Он почтительно поприветствовал глав трех кланов и спросил разрешения присесть. Представители кланов Ло и Чень ничего не сказали, но Босс Линь еле заметно кивнул. Директор Линь Йи-Ю, тоже присутствовавший на трапезе, явно чувствовал себя неловко.

Линь Йи-Ю одновременно являлся представителем клана Линь и главой Отдела Инвестиций городской администрации Кремниевого Острова. Эти роли часто ставили его в неудобное положение. Сейчас было очевидно, что он изо всех сил старается сохранить спокойствие.

Ли Вэнь сел, улыбнулся и сказал, что пришел не ради еды и чая.

– Я плохо сплю, и у меня расстроенные нервы. Полагаю, мне следует испросить у боссов о рецепте лечения этого.

Линь Йи-Ю кашлянул, намекая, что лучше сразу переходить к делу, а не играть в игры.

Ли Вэнь глядел на свистящую пароварку, наполненную хагау.

– До меня дошли слухи, что за мою голову назначена цена. Глядя на эти пельмени с креветками, я думаю о себе.

Ло Цзиньчен наконец-то понял, что все это затеяли для него. Он поручил Тесаку распространить слухи, чтобы запугать Ли Вэня и предостеречь его от того, чтобы и дальше создавать неприятности, и, похоже, Тесак выполнил его поручение буквально. Вот почему Ло так ценил Тесака – достаточно было сделать пару легких намеков, и Тесак догадывался, чего на самом деле желает хозяин, исполняя поручение инициативно, эффективно и жестоко. Был тут, конечно, и элемент самообмана, устраивающий Ло Цзиньчена, возможность перевалить всю вину на Тесака и избежать плохой кармы для себя лично.

Однако он все еще не мог понять, с какой стати кланы Линь и Чень побаиваются этого «мусорного человека».

Заметив, что никто не желает поддержать разговор, Ли Вэнь продолжил говорить сам:

– Я уже полтора года пробыл на Кремниевом Острове, и мне действительно здесь нравится, я чувствую себя здесь как дома. Я побывал во многих деревнях, стараясь привести дела в порядок, но мне кажется, что у меня это не получилось. Быть может, боссы наставят меня на путь истинный?

Он достал блокнот с блестящей обложкой и счеты, а потом почтительно подвинул все это Ло Цзиньчену.

Ло Цзиньчен вопросительно поглядел на него, а затем принялся листать блокнот. И вскоре презрение на его лице сменилось изумлением. Страницы блокнота были заполнены колонками цифр, отражающих ежедневное количество и виды отходов, прибывающих в каждую деревню, процент переработки, длительность цикла переработки, флуктуации рыночных цен на металлы и пластики, стоимость рабочей силы, электроэнергии, воды, аренды, амортизация оборудования и так далее. Все вместе это напоминало огромную цифровую матрицу. Ло Цзиньчен понимал, что все эти данные можно получить из официальных источников, но еще никто не взял за труд сделать это и свести их все воедино.

На последней странице было всего несколько цифр, красным. Объем налогов, которые кланы должны были платить, исходя из этих расчетов, и фактический объем налогов. По поводу фактического объема налогов был приписан комментарий о том, что эти цифры взяты с веб-сайта налоговой службы из статьи с заголовком «Объявляем благодарность самым крупным из наших налогоплательщиков».

Ло Цзиньчен понял, что сидящий перед ним худощавый молодой человек намного опаснее, чем можно было бы подумать, глядя на его скромный облик. Он поглядел на представителей кланов Линь и Чень. Судя по выражению их лиц, представленные в блокноте цифры были верны.

– Юноша, ты очень умен. Почему бы тебе сразу не сказать нам, чего ты желаешь? Мы можем обговорить все.

Ло Цзиньчен подвинул блокнот обратно. Было очевидно, что настолько сообразительный человек вряд ли станет хранить такие данные только в бумажном блокноте.

Ли Вэнь ухмыльнулся.

– Я всего лишь хочу, чтобы вы относились к нам как к людям, а не как к мусору.

Повисло неловкое молчание. Через некоторое время заговорил Линь Йи-Ю, гладким, «официальным» тоном.

– Сяо Вэнь, – сказал он, обратившись к юноше подчеркнуто фамильярно, называя его «младшим», – очень многое может быть решено, если мы все вместе усядемся и это обсудим. Мы многие годы работаем, чтобы улучшить жизнь рабочих-мигрантов. Конечно же, остаются области, в которых есть что улучшить.

– Я рад, что мы разделяем такой подход, – сказал Ли Вэнь, поднимая чашку с чаем. – То, что записано в этом блокноте, стоит куда больше моей жизни, не так ли?

Чашка повисла в воздухе, слегка дрожа. Затем чашки подняли члены клана Линь, а потом и члены клана Чень. Ло Цзиньчен понял, что его загнали в угол. Три клана оказались в положении трех рыб, которых нанизали на леску за рты, – хороший рывок, и рты будут порваны. Хотя в данный момент клан Ло доминировал над двумя другими кланами, он не мог игнорировать интересы остальных и принимать решения единолично. Если использовать другую метафору с рыбами, отчаявшись, рыба может порвать сеть – последствия будут плохи для всех.

Ло Цзиньчен медленно поднял чашку и резко чокнулся с остальными.

Теперь, вспоминая это спустя полгода, Ло вспомнил и взгляд этого пришлого мерзавца – холодный и расчетливый, будто внутри него была бомба с часовым механизмом. Пока что Ло Цзиньчен не мог с ним ничего сделать. Если произойдет утечка собранных им данных, неприятности будут не только у трех кланов и не только у налоговой службы. Американцы могут воспользоваться этой возможностью, получив рычаг для давления на них. Это беспокоило его больше всего.

А болезнь сына усложняла его жизнь сверх всякой меры.

Каждое утро и каждый вечер Ло Цзиньчен почтительно преклонял колена перед алтарем, молясь статуе Будды, освященной монахами. Молился за Хим-жи, за семью Ло и за Кремниевый Остров. Глядя на золотистый загадочный улыбающийся лик Будды, он обещал, что если его молитвы будут услышаны, то он пожертвует огромные суммы на благотворительность, реновацию храмов и ежегодные празднования дня рождения Будды, приглашая на празднество каждого жителя Кремниевого Острова, чтобы люди разделили с ним это благословение.

Это все равно что вести переговоры о заключении контракта. Мысль мгновенно промелькнула в его голове, и он отбросил ее. Зазвонил телефон.

Звонил Тесак. После недели поисков он нашел «мусорную девку», едва опередив в этом клан Линь.

– Хватай ее и приведи в Зал Молитвы и Благотворительности, – сказал Ло Цзиньчен и повесил трубку.

Еще и клан Линь в дело включился? Ло Цзиньчен простерся перед Буддой, положив руки на пол ладонями вверх и коснувшись ладоней лбом три раза. Уголки его губ приподнялись в загадочной улыбке, так, будто он получил указание из другого измерения.

Договор заключен. Голос будто донесся откуда-то из глубины его сердца.

Светодиод у двери номера отеля, означавший «Пожалуйста, уберитесь в комнате», не горел. Скотт открыл дверь и включил свет. Да, горничная здесь действительно побывала – все было аккуратно прибрано и разложено по местам, а в воздухе чувствовался легкий запах лимонного освежителя. Скотт включил висящий на стене телевизор, выбрав канал наугад, и прибавил громкость. Привычно прошел по комнате с телефоном в руке. Сканирование по всем диапазонам не выявило никаких необычных электромагнитных излучений.

Чисто. Самый лучший из местных отелей, и это означает, что он принадлежит клану Ло.

Скотт достал портативный компьютер, который всегда носил с собой, и запустил программу обмена сообщениями с шифрованием данных, в которой можно было работать как в текстовом, так и в голосовом режиме. Хотя, конечно, здесь абсолютно безопасного канала связи быть не может в принципе. На экране телевизора мужчины и женщины европейской наружности, бегло говорящие на Современном Стандартном Мандарине, рекламировали последние модели имплантов для домашних животных, запущенные в продажу на североамериканском рынке на Рождество.

Они смогут лучше угадывать ваше настроение и помогут улучшить ваши взаимоотношения. SBT с гордостью представляет новейшую продукцию для всех потребностей завтрашнего дня!

Скотт вспомнил чипированных собак. В течение пары месяцев все рынки электроники Хуацянбей в Шэньчжэне будут завалены копиями-шаньчжай, более мощными, чем оригиналы, и лучше приспособленными к местным потребностям. А потом эти копии станут экспортировать в США, и их купят рабочие SBT на свою скромную зарплату, которая не позволит им купить дорогие оригиналы, те самые, что они делают. И имплантируют их своим собакам.

Эти проклятые китайцы, которые вечно копируют и пиратствуют.

Несколько абсурдная ситуация. Американские рабочие ругают китайцев, которые воруют у них работу за счет дешевизны рабочей силы, но в то же время благодарны Китаю за то, что дешевые китайские товары помогают им поддерживать достойный уровень жизни. В Китае же доллары меняются на юани и наполняют карманы нуворишей – владельцев заводов, дистрибьюторов, разработчиков и чиновников нижнего уровня, презирающих китайские ограничения и посвятивших жизнь погоне за западным образом жизни, пытающихся скопировать манхэттенский Ист-Сайд или сан-францисский Бэй Эриа, постоянно меняя одни дорогие вещи на другие.

Так юани превращались обратно в доллары.

Соединение… соединение установлено… шифрование включено.

ХИРОФУМИ ОТАГАВА: – Чисто?

ЧАН ФЭНША: – Да.

ХИРОФУМИ ОТАГАВА: – Как продвигаются дела?

ЧАН ФЭНША: – Есть несколько кандидатов. Я слежу.

ХИРОФУМИ ОТАГАВА: – Очень хорошо. Помни о временных рамках.

ЧАН ФЭНША: – Что именно это такое? Как оно влияет на кандидатов?

ХИРОФУМИ ОТАГАВА: – Ты знаешь правила.

ЧАН ФЭНША: – Я просто спросил.

ХИРОФУМИ ОТАГАВА: – Мелкие неприятности, не более. Обычная операция по возврату. Пожалуйста, сосредоточься на своей главной задаче.

ЧАН ФЭНША: – Это оказалось труднее, чем я думал.

ХИРОФУМИ ОТАГАВА: – Я слышал. Это китайцы, сам понимаешь.

ЧАН ФЭНША: – Действую в соответствии с руководством… погоди немного.

Лица Скотта коснулся легкий ветерок. Из-за сильного загрязнения воздуха он всегда держал окна плотно закрытыми, полагаясь на централизованную систему очистки воздуха. Откуда же ветер? Попрощавшись с «Хирофуми Отагавой», он закрыл программу-мессенджер и опустил крышку компьютера. Осторожно подошел к окну и увидел, что оно чуть-чуть приоткрыто, едва заметно, и сквозь узенькую щель внутрь дует влажный теплый вечерний ветерок.

Отель был выстроен в форме подковы, проемом в сторону моря. Согласно принципам фэншуй это было хорошее расположение для обретения богатства. Номер Скотта располагался на одном из концов подковы, окруженной морем с трех сторон. Это означало, что это был самый дорогой номер в отеле. Открытое окно выходило внутрь подковы, из него были видны окна номеров на противоположном конце здания.

Скотт прищурился. Неоновые огни на стеклянной стене отеля мигали, образуя перемещающуюся мозаику. Снаружи доносился шум накатывающихся на берег волн. Скотт доверял своим органам чувств, хорошо тренированым. Было в этом нечто необычное, просто сознание еще это не уловило. И вдруг он увидел, как в темном окне напротив, на том же этаже, что и его номер, блеснул и почти сразу пропал красный огонек.

Лазер. Подслушивающее устройство. Скотт понял, зачем приоткрыли окно. Чтобы получить лучший угол отражения для лазерного луча, считывающего вибрации стекла и позволяющего услышать, что происходит у него в номере.

Он выскочил из номера и ринулся по коридору, на ходу вычисляя расположение номера, из которого его подслушивали. Навстречу Скотту шел какой-то мужчина. Увидев Скотта, он сразу же развернулся и открыл дверь ааврийного выхода. Послышались быстрые шаги вниз по лестнице. Это он! Скотт распахнул дверь и побежал вниз по лестнице.

Двадцать два лестничных пролета, казалось, они не кончатся никогда. Убегающий явно не сбавлял скорости, его топот эхом отдавался в лестничном колодце. Сердце Скотта колотилось, готовое выпрыгнуть из груди. Его дыхание стало частым и неглубоким, а перед глазами замигал красный огонек – предупреждающий сигнал от кардиостимулятора, который ему когда-то установили.

Звук топота ног внизу внезапно сменил направление. Скотт толкнул распашные двери и очутился в подземном гараже. Он увидел впереди силуэт беглеца. Тот шел с трудом, явно уставший. Скотт тоже сбавил шаг и попытался выровнять дыхание, чтобы кардиостимулятор вернул его сердце в нормальное состояние. Беглец на вид ростом где-то метр семьдесят. Соответственно, шаги у него изрядно короче, чем у Скотта. Догнать его – вопрос времени.