Текст книги "Национальный характер тувинцев"

Конечно, это сказочное время, которое имеет свои законы, которое наблюдается во многих народных эпосах, но хронологическая тягучесть тувинского фольклора находит свое отражение в реальной жизни.

До сих пор в республике, в том числе в жизни столицы, действует это особое «тувинское время», которое может сжиматься или растягиваться. Назначая час встречи в повседневной жизни, тувинцы знают, что к нему надо набрасывать дополнительное время. Даже официальные мероприятия почти никогда не начнутся вовремя. Опоздание может достигать часа и более. Местные жители с флегматичным национальным темпераментом186186
  Резников Е. Н., Товуу Н. О. Этнопсихологические характеристики народа тыва. М.: ГУУ, 2001. С. 95.


[Закрыть] почти не борются с таким положением вещей, они порой даже гордятся этим, преподнося данный факт туристам в качестве местной достопримечательности, одного из проявлений центральноазиатской экзотики («тувинской аномалии»).

Феномен «тувинского времени», как пишет В. Ю. Сузукей и о чем я уже упоминала в предыдущем разделе, возникает из разницы восприятия времени в тувинской и европейских культурах, а также выражения этого восприятия в языке187187
  Сузукей В. Ю. Пространство и время в традиционной культуре тувинцев. См. с. 74.


[Закрыть]. Я также приводила ранее пример из математики, рассмотренный В. Ю. Сузукей188188
  См. с. 74.


[Закрыть].

Моменты, требующие кардинальной перестройки традиционных навыков, В. Ю. Сузукей усматривает и в музыкальной культуре тувинцев. К такому примеру относится постановка исполнительского аппарата во время игры на смычковом музыкальном инструменте бызаанчы. При игре на этом инструменте пальцы левой руки исполнителя находятся под струнами, и для извлечения звуков он касается струн снизу ногтями пальцев. В процессе профессионализации (европеизации) традиционной музыки тувинским исполнителям также пришлось не только существенно «переиначить» исполнительские навыки, но и «переконструировать» музыкальные инструменты под европейские профессиональные инструменты.

Особенностью музыкальной культуры тувинцев является экстраординарный способ звукоизвлечения при горловом пении и игре на музыкальных инструментах (игил, хомус, шоор), где наиболее отчетливо выражена тенденция процесса развития музыкального материала от целого к частному. Имеется в виду становление музыкальной ткани на основе низкого основного тона (бурдона) за счет его частичных тонов (обертонов). Дискомфорт, испытываемый носителями традиционной культуры в момент «перестраивания», во многих случаях «невидим» глазу. Тем не менее в психологическом плане человек испытывает огромное напряжение ради того, чтобы в некоторых случаях «перевернуть» свое сознание.

По этой же причине многие непонятные, например, с точки зрения поведенческих стереотипов «нестыковки» обычно объясняются лишь разницей менталитета носителей культур Востока и Запада без особого раскрытия конкретных причин этой разницы.

Тувинец и его родственный круг, взаимоотношения между родственниками и между родоплеменными группами – это особая тема, точнее, несколько тематических блоков, которые, по-моему, еще ждут своих исследователей. Причем надо подчеркнуть, что эти социальные отношения в традиционном виде изучены лишь фрагментарно и вовсе не исследована их трансформация, современное состояние. А ведь раскрытие этих вопросов покажет нам, насколько сложной, богатой и противоречивой на проявления (резко– континентальной!) была и остается тувинская социальная жизнь, как традиционная, так и трансформированная.

Например, возьмем «внутренние» отношения – отношения между родственниками. Это наиболее изученный вопрос. В основном в литературе мы встречаем этнографические описания идеальных отношений, социальных ролей, правил этикета, которые были приняты в традиционном обществе тувинцев. До сих пор для тувиноведения в основной массе этот пласт (как было раньше) остается излюбленной темой.

Если углубиться в еще более узкий вопрос – отношение тувинцев к детям, к близким родным, мы увидим, что тувинцы щедры на чувства и скупы в их проявлениях. Детей испокон веков, наряду со скотом, считали главным богатством в этом мире. Поэтому семьи были преимущественно многодетными. К 1955 г., например, орденами и медалями материнства были награждены 6176 многодетных матерей189189
  Шахунова П. А., Лиханов Б. Н. Советская Тува (природа, население, хозяйство). Кызыл, 1955. С. 91.


[Закрыть]. Тува по рождаемости (за счет сельского населения, более консервативного) до сих пор остается в числе регионов-лидеров в России. Сирот тувинцы не оставляли, их усыновляли и удочеряли родственники. Внебрачных детей не отличали от законнорожденных, не бросали190190
  См.: Курбатский Г. Н. Тувинцы в своем фольклоре. С. 212.


[Закрыть]. Но при этом издревле любимых маленьких существ боялись нарекать хорошо, не принято было давать им красивые, звучные имена191191
  История Тувы. Т. 2. Новосибирск, 2007. С. 53–54.


[Закрыть]. Тем самым беззащитных созданий, близких людей тувинцы защищали от завистливых злых духов. По этой же причине забота о родственниках имела оборотную сторону: тувинцы не хвалили их прилюдно, не говорили красивых слов192192
  Кужугет А. К. Духовная культура тувинцев. С. 144.


[Закрыть].

Традиция «оглядки» на духов сохранялась до середины ХХ в., отголоски ее можно услышать и ныне. Как отмечает Н. Д. Сувандии, среди пожилых людей сейчас не встречаются такие звучные имена, которые распространились позднее, – «Алдын-оол», «Алдын-кыс» (от слова «алдын» – «золото») и пр.193193
  Сувандии Н. Д. Тувинская антропонимия. С. 7.


[Закрыть] Если сегодня официально регистрируемые имена детям уже даются как пожелание для них чего-либо (быть работящим, умным, ловким, красивым, смелым и пр.), то в повседневной практике у родителей всё еще встречается желание защитить детей вторыми именами, прозвищами, типа «мээң багай уруум», «мээң багай оглум», («моя плохая дочка», «мой плохой сын»). Также в разговорной речи, в обращениях можно часто встретить ласковое: «мээң багай угбам», «мээң багай кадайым» («моя плохая сестра», «моя плохая жена») и пр.194194
  Кужугет А. К. Духовная культура тувинцев. С. 143–144.


[Закрыть] Не потому, что действительно считают плохими, а именно потому что хотят оградить от негативного (злые духи не будут завидовать плохим, бедным, убогим, они не будут мстить и вредить).

Возьмем иной аспект: что есть родственный круг, родня (төрел) для тувинца? «Точка отсчета», основа идентичности, его главный социальный мир? Разумеется, это так.

Как определила в своем этносоциологическом исследовании В. С. Донгак, внутриродовые связи существенно влияют на самоидентификацию почти половины тувинцев (46,2%)195195
  Донгак В. С. Этническая идентичность тувинцев. С. 14.


[Закрыть]. Тувинца без родственников практически не бывает, т. е. он не мыслит своего существования вне родни. В его жизни всегда есть двоюродные, троюродные и прочие братья, сестры, тети, дяди… Они составляют его «большую семью», основу его идентичности, его главные человеческие связи.

До сих пор представители старшего поколения тувинцев в республике идентифицируют незнакомых молодых людей преимущественно по их родственной, родоплеменной или кожуунной принадлежности. Сам по себе незнакомый молодой человек воспринимается как «неизвестный элемент», его личное имя ничего не говорит о нем. Только когда этому элементу придается родовое значение (человек называет своих родителей, родных, предков), тогда оно опознаётся, становится понятным и отношение к нему «окрашивается» определенным образом.

Взаимоотношения между представителями разных родоплеменных групп тувинцев – на мой взгляд, почти не исследованная тема тувиноведения. Но об этом подробнее я напишу далее, в главе «Тувинцы в политике».

Здесь вернемся к тому, что родня для тувинцев – это не только основа их самоидентификации, их главный социальный мир, благо и спасение. Это и своего рода сеть, в которую вплетено человеческое существование, из которой порой очень сложно выбраться, которую приходится рвать в определенных случаях. Особенно в современности.

Тувинцы гордятся достижениями своих родственников, воспринимая их возвышение из родовой массы, их успехи, известность как на республиканском, так и на общероссийском или мировом уровнях как одно из подтверждений силы своего рода. Но личности достигают успеха часто не столько за счет силы рода, а сколько за счет своих собственных усилий, которые приходится прилагать, чтобы в том числе вырваться из коллективных связей семьи. Почему? Как только один из тувинцев встает крепко на ноги, как только у него и его семьи формируется основа материального благополучия, он на себе ощущает всю тяжесть родового правила взаимовыручки: его многочисленные родственники требуют к себе внимания, ждут от него помощи слабым.

В дореволюционный период жизни Тувы в условиях социального расслоения проблема решалась в пользу богатых и достаточно просто: они брали к себе в услужение бедных родственников и тем самым «подчинялись» устному праву, обычаю, правилу взаимовыручки. И, как говорится, возразить было трудно: богатые ведь давали возможность хоть как-то прокормиться, пусть даже нещадно используя рабочую силу своих же родственников.

Позже, в советское время, столь явная корыстная «трактовка» обычая была невозможна, но определенные обязательства возвысившихся членов рода перед остальными сохранялись и выполнялись. В том числе более сильные и благополучные делились частью материального достатка, помогали «выйти в люди» тем, кто не имел образования, собирались на значительные события в жизни рода – свадьбу, похороны. Особо ценными были и остаются для тувинцев такие сборы в тяжелое время, когда умирает член семьи. В этом смысле родовая сеть становится амортизатором удара судьбы.

Но действие обычая взаимовыручки временами оборачивается настоящим паразитизмом. Когда тувинцы стали получать европейское, по сути, образование, обучаться иному этикету, семьи как единицы рода поделились на две большие группы – чаще всего городские и сельские, условно говоря, «новые» и «традиционные» по уровню образования членов семей.

Для представителей первой группы не сказать друг другу «спасибо» уже расценивается как невоспитанность, забывчивость. Но «традиционалисты» до сих пор придерживаются старых правил этикета, когда коммуникативные практики не подлежали обсуждению, обмену словесными формулами. Более того, архаизация отношений в обществе, распространившаяся с 1990-х гг., опустила планку этики второй группы196196
  Ламажаа Ч. К. Архаизация общества. Тувинский феномен. М.: Либроком, 2013.


[Закрыть]. Часть тувинцев, не вписавшихся в новые социальные требования, не просто молча принимают помощь от более удачливых родственников, не соразмеряя свой вклад в общесемейное распределение сил, но и настаивают на оказании им помощи. Речь идет не только о расцвете старой родовой солидарности, клановых отношений, но и о распространении их превращенных форм – общественного паразитизма и безалаберности.

«Резкая континентальность» национального характера тувинцев поддерживается влиянием двух основных религиозных систем – шаманизма и буддизма, более двух веков сосуществующих в регионе.

Шаманизм связывает людей с природой, не дает забыть о том, что они – ее дети, что пастбища, озера, степи, курганы являются «живыми», населены духами и их хозяевами. Тувинцы пасли скот на «ступнях» гор, взбирались на горные «головы», переваливали через их «плечи» и для того, чтобы иметь право это делать, умилостивляли хозяев местностей. Люди на этой земле издревле были частью одной экосистемы, которая обеспечивала сама себя, для которой малейшее изменение, привнесение чего-то со стороны может обернуться разрушением. Это культура людей естественных, бесхитростных, самодостаточных, неприхотливых.

Тибетский буддизм, пришедший и укрепившийся в Туве с XVIII в., подчеркивая ценности смирения, терпения, духовного совершенствования, обратил людей к внутреннему миру и к небу, к вечности. Вписавшись в шаманистскую картину мира, он привнес в древнейшие культы новых богов и значительно усложнил пантеон. Для тувинцев под этим сложным небом, с необходимостью согласования учения двух религиозных систем – шаманов и лам – идеи соподчинения стали краеугольными камнями их культуры.

Ныне тувинцы чаще всего идентифицируют себя как буддистов (шаманистами называют себя в два раза меньше людей). Соотношение зарегистрированных буддийских организаций в Министерстве юстиции Республики Тыва к шаманистским примерно 2,5:1. Но нельзя делать однозначный вывод о том, что в регионе доминирует буддизм, что он играет главенствующую роль в современных процессах религиозного возрождения Тувы. Институционально – да, но если определять религиозность населения с точки зрения других критериев (религиозной веры, религиозного поведения и пр.), то очевидно, что речь идет о сложном религиозном синкретизме, о котором пишет религиовед О. М. Хомушку197197
  См.: Хомушку О. М. Религия в истории культуры тувинцев. С. 108–137.


[Закрыть].

Человек может называть себя буддистом и в то же время прибегать к помощи шаманов в определенные периоды жизни, может соблюдать шаманистские предписания. Важно, что религиозные обряды человек соблюдает в семейно-бытовой сфере, обращение к сверхъестественному носит не личностный, а коллективистский характер. Даже если речь идет о молитвах в буддийских храмах, то главным пунктом молений прихожан часто является не духовное совершенствование (себя и родных), а физическое самосохранение, здоровье своих родных, сохранность своего дома, народа и земли.

При одновременном сосуществовании шаманистской и буддийской культур – космологичных, «мирных» по своему характеру – в тувинской культуре есть особая языковая основа – тюркская. Тувинцы в определенной мере наследуют традиции древнего народа Центральной Азии, история которого начинается с такой же легенды, как и история возникновения Рима: с легенды о вскормленном волчицей родоначальнике тюрков Ашине. Так же как и римляне в Европе, тюрки задолго до легендарного монгола Чингисхана построили огромную империю в Азии – каганат со сложной социальной структурой, с самобытной богатой культурой, религией (культом неба – Тенгри198198
  Среди ранних религиозных воззрений тюрков исследователи выделяют три основных пласта: тотемистический, «шаманистический» и тенгрианский. В эпоху составления орхонских рунических текстов основной религией тюрков Центральной Азии был «тенгризм» (тенгрианство), поклонение тенгри (небу), существовавшее еще у общих предков тюрков и монголов – гунну (хунну) и сяньбийцев и ставшее также государственной религией в Великой Монгольской империи Чингисхана. См.: Абаев Н. В. Цивилизационная геополитика народов Алтай-Байкальского региона и Центральной Азии. Кызыл, 2006. С. 6.


[Закрыть]), рунической письменностью, системой власти и наследования.

Историческая память тувинцев не сохранила прямой связи с той воинственной культурой, но преемственность присутствует в элементах фольклора, предметах материальной культуры. С точки зрения этнопсихологической причастности к данному древнему культурному пласту из жизни предков тувинцев, на мой взгляд, важно то, что о тех предках жителям Тувы напоминают каменные «бабы» – погребальные памятники воинам (обычно в человеческий рост), которых тюрки оставили как сторожей-часовых на территории Саяно-Алтая и среди которых живут тувинцы.

Кроме того, наследием тюрков является и язык. Как показывают новейшие изыскания филологов, тувинский язык образовал особую ветвь (вместе с тофаларским и якутским) в составе сибирской группы тюркской языковой семьи и ведет свой отсчет с VII в.199199
  Мудрак О. А. Об уточнении классификации тюркских языков с помощью морфологической лингвостатистики // Сравнительно-историческая грамматика тюркских языков. Региональные реконструкции / Отв. ред. Э. Р. Тенишев. М., 2002. С. 713–737.


[Закрыть], т. е. является не самым древним, близким к пратюркскому языку (как ряд языков огузской, карлукской, кыпчакской групп). В данном случае речь идет не о древности языка, а о том влиянии, которое оказывает на ныне живущих потомков одновременное сосуществование перед глазами двух факторов: материальных памятников и родственности древнего языка с современным. Тувинцы используют такие же конструкции речи, что и те древние люди, почти так же говорят о кончине человека, как это начертано на камне: «Я не стал ощущать солнце и луну на голубом небе, горюя, от вас, родных, и от земли моей я отделился» (наиболее распространенный текст древних эпитафий200200
  См., напр.: Малов С. Е. Енисейская письменность тюрков. М.–Л., 1952. С. 26.


[Закрыть]) и «От света небесного отдалился человек, расстался с родными, ушел» (говорится ныне в объявлениях о смерти в переводе с тувинского языка).

Хотя древняя письменность уже не читается современными тувинцами, использующими кириллицу как основу нынешней тувинской письменности, понимание крепкой этнокультурной или даже этногенетической связи с древностью подкрепляет у них чувство Родины – территории, на которой их культура зародилась, развивалась, обогащалась.

Противоречивость, взаимоисключение, наличие разнообразных культурных пластов слились воедино в этой «резко-континентальной» культуре. В ней присутствуют основы разных культур, имеющие по большому счету взаимоисключающие установки. Например, мясная пища – основа рациона, быта, ритуалов кочевников. А истинные буддисты являются вегетарианцами, почитающими все живые существа вселенной. Но буддизм приобрел местные черты, вписался в кочевой быт и стал народной религией.

Многослойность культуры влияет на историческую память народа, на психологию людей. Жители Тувы чтят память не покорившихся маньчжурам шестидесяти богатырей и считают административное деление на кожууны, которое досталось им в наследство от чуждой империи, своим. Историческая память тувинцев отторгает мысль о китайском влиянии на их культуру, однако люди с периода возрождения национальной культуры (с 1990-х гг.) стали активно носить тувинскую национальную одежду из китайского шелка с китайскими и монгольскими узорами.

Если говорить об отношении тувинцев к представителям других национальностей, проживающим в республике, а также к народам соседних территорий, то здесь тоже лучше употреблять слово «неоднозначное».

Есть мнение, подкрепленное данными социологического исследования, что тувинцы к русским в целом относятся с большим дружелюбием и уважением, чем, к примеру – к монголам201201
  Донгак В. С. Этническая идентичность тувинцев. С. 17.


[Закрыть]. Последних недолюбливают из-за негативных примеров в истории взаимоотношений Тувы и Монголии со времен китайской колонизации, из-за самоуправства монгольских чиновников в Туве в этот период. В данном случае существенным является упомянутый языковой фактор, непонимание между людьми. Некая отстраненность присутствует у тувинцев и в отношении к представителям других родственных по культуре и языку народов, к так называемой «азиатской солидарности» (хотя она проявляется за пределами Тувы, в деятельности землячеств).

Однако и русские вызывают у тувинцев неоднозначные чувства (о чем мы поговорим в следующем разделе). Как отмечает В. С. Дон– гак, образ русских у коренного населения Тувы складывается из сочетания негативных и позитивных гетеростереотипов, с преобладанием первых. Русский для тувинцев – человек добрый, но жадный; дружелюбный, но высокомерный; культурный, но наглый202202
  Донгак В. С. Этническая идентичность тувинцев. С. 21–22.


[Закрыть]. Как и многие титульные народы в своих республиках (Якутии, Татарстане и др.), тувинцы более терпимы к русским, чем русские к тувинцам.

В душе тувинца присутствуют разнонаправленные «зоны», спрессованные в душе до взрывоопасного состояния. Достаточно «искры» в виде алкоголя, чтобы все эти «зоны» противоречий перестали контролироваться, выплеснулись наружу. Образность формулировки можно поставить под сомнение, опровергнуть. Например, можно утверждать, опираясь на данные медицинских исследований, что у народов Севера и Дальнего Востока монголоидной расы тип реагирования на алкоголь протекает отлично от «славянского» или «палеоазиатского» типов203203
  Ввиду того, что специалисты рассматривают особенности быстрого развития алкогольной болезни у группы этносов – бурятов, монголов, якутов, тувинцев (см., напр.: Миневич В. Б., Баранчик Г. М., Рахмазова Л.Д. и др. Алкогольные психозы в контексте этнонаркологии // Психиатрия в контексте культуры. Вып. 1. Этнопсихиатрия: Сб. науч. тр. Томск; Улан-Удэ, 1994. С. 171–179), в данном случае речь идет не об особенности алкоголизма у тувинцев как таковой, а о ее сочетании с этнокультурным фактором.


[Закрыть]. Речь идет о недостатке в организме монголоидов особого фермента (альдегиддегидрогеназы), что снижает у них переносимость алкоголя. Вследствие этого, как определила нарколог Т. В. Ширижик в своем сравнительном исследовании распространения алкоголизма в Туве у тувинцев и русских: среди первых достоверно больше лиц, которым требуется всего одна-две порции крепких напитков для того, чтобы напиться204204
  См.: Ширижик Т. В. Медико-социальные последствия злоупотребления алкоголем у коренных жителей Республики Тыва: Автореф. дис. … канд. мед. наук. М., 2003.


[Закрыть].

Но наличие медицинского фактора не отменяет присутствия этнокультурного, его влияния на психологию людей, на их поведение в измененном состоянии. По мнению многих русских Тувы, как выяснили этносоциологи, агрессивность тувинцев является их основным отличительным качеством205205
  73,7% русских Тувы отзываются о тувинцах как об «агрессивных». См.: Суверенитет и этническое самосознание: идеология и практика. М., 1995. С. 277–280.


[Закрыть]. Оно проявляется в процессе опьянения: «Если хочешь узнать, что такое тувинец – напои его. У пьяного тувинца просыпается примитивная агрессия, обида на весь мир. Кто под руку подвернется, того и убьет», – таково распространенное мнение русских206206
  Мышлявцев Б. А. 1) Русские и тувинцы: образ «другого»; 2) Культура употребления опьяняющих и наркотических веществ у современных тувинцев // Сибирский этнографический вестник. № 15 (16). Новосибирск, 2003.


[Закрыть]. Его подтверждают и наркологи. Т. В. Ширижик также отмечает, что употребление алкоголя тувинцами сопровождается в первую очередь их повышенной агрессивностью, следствием чего является множество совершаемых ими правонарушений207207
  Ширижик Т. В. Медико-социальные последствия… С. 4–5.


[Закрыть]. Т. Л. Ударцева, И. О. Бадыргы, Ч. К. Монгуш пишут: «Независимо от степени употребления алкоголя у тувинцев в структуре личности достоверно чаще, чем у русских, встречаются высокие показатели дефицитарной агрессии и деструктивного страха»208208
  Ударцева Т. Л., Бадыргы И. О., Монгуш Ч. К. Психологические факторы алкогольного употребления у тувинцев // Мир науки, культуры, образования. 2010. № 1. С. 235.


[Закрыть]. Так как уровень заболеваемости алкоголизмом в Туве в 2,5 раза выше средних общероссийских показателей209209
  Социально-психологический анализ употребления алкоголя тувинцами выявил до 70% жителей Тувы, систематически употребляющих алкоголь. См.: Ударцева Т. Л., Бадыргы И. О., Монгуш Ч. К. Психологические факторы алкогольного употребления у тувинцев. С. 234.


[Закрыть], соответственно высоки и показатели преступности.

До этого момента я говорила об отдельных чертах тувинского национального характера, который в целом образно можно определить как «резко-континентальный». Но здесь нет индивидуальной, человеческой личности, скорее – культурные модели поведения.

Исследования национального характера разделяются на «культур– центрированные» и «личностно-центрированные», или на «социо-культурологические» и «психологические». Мои попытки описать слои «многослойного пергамента» можно рассматриваться как некий исходный, обобщенный материал для специальных исследований психологов. Для них речь пойдет, например, о наиболее распространенной «модальной личности» в тувинском обществе, точнее, о нескольких личностях. Собственно личность представляется, по Р. Линтону, «организованной совокупностью психологических процессов и состояний, переживаемых индивидом, из которых вытекает его поведение»210210
  Linton R. The Cultural Background of Personality. London, 1952. P. 27.


[Закрыть]. Исследователи, работающие в этом русле, обычно говорят о присутствии в этносе нескольких основных модальных личностей. В частности, А. Инкельс и Д. Левенсон насчитывали их пять-шесть, из которых одни могут составлять 10–15% от всего населения, другие – до 30%211211
  Inkeles A., Levenson D.J. National Character: The study of Modal Personality and Sociocultural Systems // Lindzey C., Aronson E. (eds.). The Handbook of Social Psychology. Massachusetts (Calif.); London; Ontario, 1969.


[Закрыть].

В тувинском этносе также можно выделить разные типы. В этом смысле представляется весьма интересной мысль Н. О. Товуу о присутствии северного, западного, южного, горного и лесистого психологических типов в тувинском этносе, причем деление это психолог связывает с влиянием природного фактора – разнообразия географических и климатических зон в Туве212212
  Резников Е. Н., Товуу Н. О. Этнопсихологические характеристики народа тыва. С. 37.


[Закрыть]. Но, к сожалению, упомянутые типы не нашли более-менее подробного разбора в работе указанного исследователя.

Интересна попытка исследовать обобщенные психологические особенности тувинских подростков (в связи с изучением уровня алкоголизации молодежи) наркологов Т. Л. Ударцева, И. О. Бадыргы и Ч. К. Монгуш213213
  Ударцева Т. Л., Бадыргы И. О., Монгуш Ч. К. Психологические факторы алкогольного употребления у тувинцев. С. 234–236.


[Закрыть]. За основу они взяли классификацию типов нервной системы, в том числе «специально человеческих типов» физиолога И. П. Павлова: тип мыслительный (преобладание второй сигнальной системы – системы речевых, словесных сигналов), тип художественный (преобладание первой сигнальной системы – системы условно-рефлекторных связей, формирующихся в ответ на воздействие внешних раздражителей) и средний (равновесие между системами)214214
  Павлов И. П. Полн. собр. соч.: В 6 т. 2-е изд. Т. 3. Кн. 2. М. – Л., 1951.


[Закрыть]. По результатам психологического исследования у упомянутых авторов оказалось, что художественный тип значительно больше распространен у тувинских подростков, чем мыслительный и средний (58% против 19 и 23% соответственно). Для сравнения, показатели русских подростков имеют существенные отличия: 15, 11 и 74% соответственно. Исследователи заключают, что типологические особенности тувинских подростков в значительной степени обусловлены развитием первой сигнальной системы – ощущений, восприятий и представлений, получаемых непосредственно из окружающей среды в результате раздражения органов чувств. И дело не в особенностях возраста (иначе подобное было бы зафиксировано у подростков другой национальности). Художественный тип мышления, отмечают авторы, при котором характерна образность и яркость представлений, склонность к художественному творчеству, хорошая память на лица и образы, и худшая – на определения, термины и смысл, свидетельствует о преобладании функциональной активности правого полушария головного мозга. Последнее – правополушарность, подчеркивают они, является психофизиологической характеристикой, конституционально-обусловленной, врожденной215215
  Ударцева Т. Л., Бадыргы И. О., Монгуш Ч. К. Психологические факторы алкогольного употребления у тувинцев. С. 234–235.


[Закрыть].

Главное внимание наркологов уделено «художественному типу» тувинцев, однако было бы чрезвычайно интересно проанализировать и другие отмеченные типы, углубиться в эту тему. Очевидно, что проблематика психологических типов тувинцев – еще «неизведанное поле», которое ждет своих исследователей.

Итак, наше постижение тувинского национального характера показывает нам не просто человека традиционной культуры, а очень сложного, «резко-континентального» человека, формирующего культуру и столь же сложную, «резко-континентальную» культурную среду, в которой живет человек.