Текст книги "Шанхайский синдром"

– Понятно. – Значит, на тех снимках не только Нин, но есть фотографии, где Нин и У сняты вместе. Юй задумался. Очевидно, У делал порнографические снимки не просто для того, чтобы удовлетворять свою похоть; ими он мог шантажировать надоевших любовниц.

– Значит, на том ваши отношения и кончились? – уточнил он.

– Да. И больше он мне ни разу не позвонил.

– Последний вопрос. Когда вы расстались, У Сяомин встречался с кем-то еще?

– Точно не знаю, но у него на вечеринках бывали другие девушки.

– Вы не встречали среди них девушку по имени Гуань Хунъин?

– Нет. Гуань Хунъин – постойте… Всекитайская отличница труда! Не может быть!

Юй извлек из кармана фотографию Гуань.

– Вы узнаете ее?

– Кажется, да. Я видела ее в доме У только один раз. Я запомнила ее, потому что она весь вечер липла к нему. Но в то время я не знала, кто она такая. У ни с кем меня не знакомил.

– Безусловно, – подтвердил Юй. – Ему ни к чему было знакомить вас с другими. Вам известно о ней что-нибудь еще?

– Нет. Это все. – Порывшись в сумочке, Нин достала носовой платок.

– Товарищ Нин, если вспомните что-нибудь еще, позвоните мне.

– Хорошо, – кивнула она. – Вы ведь никому не расскажете?

– Сделаю что могу, – ответил Юй.

Она проводила его до двери. Лицо ее было залито слезами, голова опущена. Нин больше не была враждебной упрямицей, какой казалась час назад. Она нервно теребила подол футболки.

Блеф удался. Следователь Юй получил неожиданно важную информацию. Однако радости он не испытывал. Нин тоже оказалась жертвой.

Он отправился в долгий путь домой. Новые факты не приближали их к разгадке, но, казалось, лишь запутывали дело.

Ну и чудовище этот «партийный сынок»! Интересно, скольких женщин он соблазнил? И даже в самые интимные моменты У не забывал делать свои ужасные фотографии, которые потом намеревался использовать в корыстных целях. Но зачем волочиться за столькими женщинами, если ни с одной из них он не собирался соединять судьбу? В чем смысл?

В жизни самого Юя была только одна женщина – Пэйцинь. Но именно поэтому он, Юй, счастлив.

Есть ли такая женщина в жизни старшего инспектора Чэня? Если верить Цзян, одна была – в Пекине, много лет назад. Юй ничего не слышал о той истории, но ходят слухи, что сейчас Чэня часто видят в обществе одной женщины. Однако, по сведениям жилищного комитета управления, никакой постоянной спутницы у Чэня не было. Иначе Чэнь наверняка попытался бы получить квартиру побольше.

Даже Цзян, кажется, питает слабость к старшему инспектору. По крайней мере, она сразу изменила свое отношение, прочитав его записку. То, что Чэнь узнал ее на фото, тоже озадачивало Юя. Ведь на фотографии не видно ничего, кроме ее голой спины. Может, черная родинка на затылке ее выдала?

А может, между ними что-то было? Юй искренне понадеялся на то, что он ошибается. Он уже привык считать Чэня своим другом. Чэню пора остепениться – но ему нужна другая жена, не с такими современными взглядами, как у Цзян.

24

Шел пятый день пребывания инспектора Чэня в Гуанчжоу. Проснувшись, он увидел на тумбочке записку. Там был только адрес и под ним приписка:

«Се Жун. Улица Синьхэ, дом 60, номер 543. Там ты ее найдешь. Приятного тебе дня! Оуян».

Улица Синьхэ оказалась довольно захудалой и грязной. Пройдя мимо заштатной турецкой бани с толстухой на пороге и мнимой кофейни с несколькими компьютерами на стеклянных столиках под вывеской «Электронная почта», старший инспектор Чэнь увидел высокое здание под номером 60.

Старое, полуразвалившееся, оно не было ни учреждением, ни жилым домом. И все же на входе стояла стойка; портье разбирал почту. На Чэня он посмотрел снизу вверх, через очки для чтения. Когда Чэнь показал ему записку с адресом, тот ткнул пальцем в сторону лифта.

Чэнь прождал минут десять, но лифт все не спускался. Он уже собирался подняться по лестнице пешком, когда кабина наконец спустилась с глухим стуком. Лифт казался еще Древнее, чем само здание, но он все же поднял старшего инспектора на пятый этаж.

Чэнь толкнул скрипучую дверь и остановился. У него возникло странное чувство, будто он оказался в старом кино о тридцатых годах. «Певичка» – так, кажется, назывался фильм. Коридор был узкий, в нем воняло табачным дымом. В коридор выходило множество подозрительно закрытых дверей. Вот-вот, как в кино, одна из них распахнется, на порог выскочит генерал Янь в ярко-красной шелковой пижаме и возьмет у цветочницы букет роз. Цветочницу играла Чжоу Сюйань – в те дни от нее просто сердце замирало.

Старший инспектор Чэнь постучал в дверь под номером 543.

– Кто там? – спросил молодой девичий голос.

– Чэнь Цао, друг господина Оуяна.

– Входите, открыто!

Толкнув дверь, Чэнь очутился в комнате с полузадернутыми бархатными портьерами. Мебели здесь было маловато: двуспальная кровать, большое зеркало на стене над изголовьем, диван, накрытый покрывалом, тумбочка и пара стульев.

На диване, откинувшись на подушки, с книгой в мягкой обложке в руках, полулежала девушка. На ней был купальный халат в синюю полоску, не скрывавший бедра; голые ноги она закинула на подлокотник дивана. На кофейном столике стояла хрустальная пепельница, заваленная окурками со следами помады.

– Значит, вы и есть Чэнь Цао.

– Да. Оуян рассказывал вам обо мне?

– Конечно. Он уверял, будто вы не такой, как все. Но, боюсь, для меня сейчас рановато. – Она рывком села. – Меня зовут Се Жун. – Девушка встала и, нисколько не смутившись, одернула халатик.

– Мне нужно было вначале позвонить, но…

– Все в порядке, – возразила она. – Почетному клиенту я всегда рада.

– Не знаю, что наговорил вам Оуян, но давайте побеседуем.

– Садитесь. – Жестом она показала на стул у кровати. Чэнь сел не сразу. В комнате пахло спиртным, сигаретами, дешевой косметикой и – отдаленно – немытым телом.

– Спасибо, – наконец выговорил он. Старший инспектор Чэнь вдруг понял, что совершенно не предполагал и не ожидал подобного поворота событий. Может, именно поэтому Оуян оставил ему адрес безо всяких разъяснений. История о поэте, который разыскивает девушку в большом городе, должно быть, показалась Оуяну ужасно «романтичной». Этого было достаточно, и вот Оуян свел его с девушкой в порыве своей фантазии. Оуян не виноват – он действовал из лучших побуждений.

– Ну, приступим.

Девушка взобралась на кровать, села, скрестив ноги, и пытливо посмотрела на него. Ее поза напомнила ему сиамскую кошку. Во всяком случае, ему не было неприятно. Кстати, она кое-кого ему напоминала.

– Первый раз, да? – Она неверно истолковала его молчание. – Не нервничай!

– Нет. Я пришел, чтобы…

– Может, сначала помогу тебе расслабиться? Японский массаж… ножной!

– Ножной массаж… – повторил Чэнь. Ножной массаж. Он читал о нем в каком-то японском романе – может, одном из произведений Мисимы. Похоже на творения экзистенциалистов, хотя Мисима ему никогда особенно не нравился. Однако попробовать ужасно хотелось. Чэнь не знал, переступает ли он некие границы, которые он установил для себя сам. Однако отступать уже поздно – разве что достать свое удостоверение старшего инспектора полиции и начать допрашивать ее.

Но сработает ли такой подход? Для Се Жун, как и для других обычных китайцев, золотая молодежь вроде У Сяомина существовала в более высших сферах – и, конечно, над законом. Так что, скорее всего, девушка не посмеет давать показания против У. Если она откажется отвечать на его вопросы, поездка старшего инспектора Чэня в Гуанчжоу окажется напрасной. В предыдущие дни он уже успел убедиться в ненадежности коллег из местного управления полиции.

– Почему бы и нет? – Он извлек из кармана несколько купюр.

– Какие щедрые чаевые! Положи на тумбочку, и идем в ванную.

– Нет. – Он все еще пытался не переходить определенных границ. – Я приму душ один.

– Как хочешь, – беззаботно отозвалась Се Жун. – Ты и правда не такой, как все.

Она спрыгнула с кровати, опустилась возле него на колени и принялась развязывать шнурки у него на ботинках.

– Не надо, – снова возразил он, совершенно смутившись.

– Уж ботинки тебе придется снять – ты ведь не хочешь быть невежливым.

Он не успел ничего сказать и сделать, а она уже расстегивала ему рубашку. Чувствуя ее жаркое дыхание на плече, он отступил на шаг назад. Се достала из-за двери халат и кинула ему. Он поспешил в ванную – по-прежнему одетый, с халатом, перекинутым через плечо. Одновременно он думал, что похож сейчас на какого-то персонажа из комедии положений.

Ванная оказалась не больше той, что была в его номере в Доме писателей; в ней умещалась овальная, выложенная кафелем ванна с вращающейся душевой головкой и большое полотенце на сушилке из нержавеющей стали. Над потрескавшимся голубым унитазом висело зеркало. Перед унитазом на полу лежал линялый коврик. Однако горячая вода здесь была.

Чэнь согласился на ее предложение, потому что ему нужно было подумать. Но он понимал, что не может оставаться в ванной надолго. Под душем в голове появились кое-какие мысли; он вышел, кое-как натянув на себя ее грязный фланелевый халат. Длинные концы истертого пояса щекотали голые лодыжки.

Ожидая его, Се Жун сидела со скрещенными ногами на кровати и красила ногти на ногах ярко-алым лаком. Сквозь грязное окно свет падал на простое белое покрывало. Затем она вытянула ноги, не спеша пошевелила пальцами, чуть приподняла ступню, показывая ему накрашенные ногти, и хихикнула.

– Да, – сказала она, – так гораздо лучше.

Над диваном висел маленький плакат с изображением девушки в бикини. Под ним крупно было написано: «Время – деньги!» Новый политический лозунг, который уже неоднократно попадался Чэню на глаза здесь, в Гуанчжоу.

– Снимай халат, – приказала она, уверенно нанося на ногти последние штрихи. Затем она плотно завинтила флакон с лаком и отставила его на тумбочку. К его удивлению, она легла на спину и задрала ноги вверх, как будто занималась синхронным плаванием. В воздухе мелькнули ярко-алые ногти.

– Так надо?

– Тебе что, помочь?

К его изумлению, она соскочила с кровати и помогла ему снять халат. К счастью, он после душа надел трусы. Се Жун отвела его к кровати, на которую он лег. Она перевернула его на живот. Чэнь забеспокоился, поняв, что девушка тоже взобралась на кровать.

Она ухватилась обеими руками за металлическую перекладину, свисающую с потолка. Подтянувшись, как гимнастка, она принялась массировать ногами его спину.

Такого со старшим инспектором еще не бывало! В первые две-три минуты Чэнь покрылся испариной от беспокойства. В любую секунду она может прыгнуть ему на позвоночник всей своей тяжестью – на позвонки, межпозвоночные диски, связки, нервы… Но вскоре ощущения изменились. Она мягко надавливала на те или иные участки спины пальцами или пятками, и ему казалось, что в нем одновременно встретились лед и пламя. Беспокойство лишь усиливало удовольствие.

Наверное, она закончила какие-то специальные курсы массажисток. Пальцы ног уверенно нащупывали проблемные зоны, разминали закаменевшие мышцы. Вскоре напряжение стало мало-помалу отпускать его. Он больше не волновался – ни за исход дела, ни за финансы, ни за политические проблемы.

– Ты разогрел мне ноги. – Закончив массаж, она склонилась к нему. Лицо разгорелось, лоб покрыт испариной.

– Чудесно, – похвалил он.

– Я и сама неплохо размялась.

– Со мной такое впервые.

– Знаю, – сказала она, касаясь руками пояса своего халата. – Ну а как насчет полного комплекса услуг?

Полный комплекс услуг?! Нет. Эту границу он не мог переступить. Настало время показать служебное удостоверение. А дальше старший инспектор Чэнь обязан был отвести девушку в полицейское управление и арестовать по обвинению в проституции. Но как же профессор Се? Он ведь ей обещал… Весть о том, чем занимается дочь, станет ужасным ударом для пожилой интеллигентной женщины, которая и без того много страдала. Кроме того, арест девушки неизбежно затронет его нового друга Оуяна. И потом, если ее возьмут под стражу здесь, Чэнь вовсе не был уверен в том, что здешние его коллеги помогут ему в его расследовании. Он не был уверен, что ему удастся освободить Се, если даже та пообещает рассказать ему об У Сяомине.

– Ты вся вспотела, – заговорил он, словно обычный клиент, чтобы девушка ничего не заподозрила. – Иди и прими душ. А я немного полежу с закрытыми глазами.

– Да, что может быть лучше дневного сна! – кивнула Се Жун. – Я вернусь через пятнадцать минут.

Как только она скрылась за дверью ванной, Чэнь достал мини-диктофон и сунул его под подушку. Прежде чем лечь и закрыть глаза, он, однако, надел рубашку и застегнул несколько пуговиц. К собственному удивлению, он задремал. Когда, услышав стук двери, он открыл глаза, то не сразу понял, где находится.

Она вышла из ванной голая, если не считать накинутого на плечи большого купального полотенца. Длинноногая, стройная, она была похожа на школьницу, которая приготовилась к медосмотру, – если не считать широкой полосы черных волос внизу живота. Она осмотрела себя в зеркало; под лампой дневного света с кожи стекали капли воды. Лицо казалось матовым. Потом Се Жун заметила, что он следит за ней в зеркало. Вздрогнув, она запахнулась в полотенце, закрывая бедра, но затем встряхнула мокрой головой и пристально посмотрела на него.

Она медленно двинулась к кровати. От ее кожи пахло мылом; она была еще влажной после душа. Чистая, свежая. Тело ее как будто мерцало.

– Ты не такой, как все, – прошептала она.

Ее близость была так осязаема… Чэню пришлось напрячь всю силу воли, чтобы не дать ей дотронуться до себя.

– Давай поговорим, – предложил он.

– Нет. – Она приложила палец к его губам. – Тебе не нужно ничего говорить!

– Но мы еще не знаем друг друга.

– Разве мы мало говорили? – спросила она. – Разве что ты хочешь побеседовать о деньгах.

– Ну…

– Господин Оуян заплатил за целый день, а ты еще дал мне щедрые чаевые, – сказала Се Жун. – Так что можешь не торопиться и остаться тут на весь день – и на всю ночь. Если потом захочешь угостить меня ужином…

– Нет. – Он решительно сел. Все-таки не пропали даром лекции о моральном кодексе сотрудника народной полиции! Чэнь решил не поддаваться на ее провокацию. – Я хочу поговорить с тобой о другом.

– О чем?

– Я полицейский. – Он вытащил служебное удостоверение. – И пришел, чтобы кое о чем тебя расспросить.

– Ах ты, сукин сын! – Одной рукой она прикрыла грудь, а другой – волосы на лобке.

Его удивила ее внезапная стыдливость – как будто узнав, что он полицейский, она перестала быть проституткой.

– Если пойдешь мне навстречу, у тебя не будет никаких неприятностей, – сказал он. – Даю слово.

– Тогда почему ты не признался с самого начала?

– Когда я пришел к тебе, я не был готов к тому, что увижу. Оуян просто сообщил, что ты – та, кого я ищу. Поняв, чем ты занимаешься, я удивился, а ты мне слова не дала вставить. – Он протянул ей халат. – На, оденься, а то простудишься.

– Я тебе не верю, – заявила Се, натягивая халат. – Зачем мне идти тебе навстречу?

– Я ведь могу тебя арестовать, – заявил Чэнь, доставая из-под подушки диктофон. – Оказавшись в тюрьме, ты все равно заговоришь, но это не то, чего я хочу.

– Подлый предатель!

– Я сотрудник полиции.

– Ну тогда давай арестовывай!

– Оуян мой друг. И потом…

– Почему ты солгал Оуяну – сказал, что поэт?

– А я и не солгал. Я действительно поэт.

Чэнь с трудом извлек из бумажника членский билет Союза писателей.

– Тогда какого черта тебе от меня надо?

– Ответь на несколько вопросов.

– Ты просто чудовище! – Се Жун вдруг разрыдалась от страха и унижения. – А я уже была готова…

Внезапно раскрыв свою подлинную сущность, он приобрел власть над ней. Тем не менее обстановку, в какой они находились, можно было назвать театральной: он в полузастегнутой рубашке и трусах, она – в купальном халате. Ему мешало сознание того, что под халатом на ней ничего нет; мягкая фланель лишь подчеркивала все изгибы и выпуклости ее тела. Чтобы успокоить ее и себя, он налил ей чашку чаю.

Девушка взяла чашку и начала пить; ярко-алые ногти были похожи на опавшие лепестки. Она немного успокоилась.

Чэнь прекрасно помнил прикосновение пальцев ее ног.

– Пошли в ресторан, – предложил он. – Я проголодался.

– Что?

– Ты ведь сама намекала, что потом не прочь поужинать.

– Зачем? Снова хочешь меня обмануть?

– Нет. Просто хочу угостить тебя ужином. Как насчет отеля «Белый лебедь»? Оуян говорит, там тихо. А твое время…

– Не волнуйся. Оуян заплатил за целый день.

– Значит, я, по крайней мере, могу накормить тебя. Он сэкономил достаточно денег, чтобы позволить себе такой жест – благодаря Оуяну, который постоянно угощал его утренним чаем и ужином.

– Почему нельзя остаться здесь?

– Послушай, – заявил Чэнь, – я полицейский, но ведь я еще и мужчина. Если я останусь здесь, наедине с тобой, я поневоле буду отвлекаться.

– Значит, я не внушаю тебе отвращения?

– Нам нужно нормально поговорить.

– Хорошо, если ты так хочешь.

Она встала и ушла в ванную, не закрыв за собой дверь. Халат упал на пол у ее ног; голые груди и бедра были хорошо видны ему в зеркало. Чэнь отвернулся к окну.

Когда она вышла, на ней было белое летнее платье; на плече висела сумочка. Бюстгальтер она не надела, и сквозь легкую материю просвечивали соски. Чэнь уже собирался попросить ее переодеться, но потом передумал и открыл перед ней дверь.

На улице он заметил, что его спутница то и дело оглядывается через плечо, как будто хочет проверить, не следят ли за ними. На некотором расстоянии за ними действительно следовал какой-то мужчина, но старший инспектор Чэнь не видел причин, почему за ними кто-то должен следить.

Отель «Белый лебедь» оказался новым зданием на юго-восточном побережье острова Шамянь. Огромная белая башня, словно перенесенная сюда из Гонконга, с того берега залива. В фойе они увидели потрясающе красивый водопад. В восточном крыле здания располагались несколько ресторанов западной кухни; китайский ресторан помещался за водопадом. У входа их встретила улыбающаяся хостес.

Чэнь не собирался увлекаться, но понимал, что обязан потратить немного денег. Ему не нравилось, что за все платит Оуян – даже за «услуги» Се Жун. Кроме того, надо признать, ножной массаж – вещь хорошая.

Они выбрали отдельный кабинет – зал «Сампан». Он оказался уютной комнатой, оформленной в стиле каюты сампана на Жемчужной реке и соответственно украшенной. Стол и стулья были из кедра – грубые, неполированные, как те, что он видел в старых черно-белых фильмах. Мягкий алый ковер на полу отличал ресторан от настоящего сампана, но ковер прекрасно смотрелся здесь, создавая у посетителя ощущение роскоши. Здесь они могли говорить, не опасаясь, что их подслушают.

Вошла молодая официантка в темно-синей домотканой кофточке и мини-юбке. Она была босиком; на лодыжках позвякивали серебряные браслеты. Типичная девушка-рыбачка из южных провинций – если не считать меню в руках.

Чэнь передал меню Се. К его удивлению, она выбрала несколько вполне недорогих блюд, а в ответ на предложение официантки отведать фирменный деликатес – голубя в рыбном соусе – покачала головой:

– Очень дорого.

– Что будете пить?

– Мне чашку воды.

– Принесите два холодных пива.

– Зачем ты заказал пиво? – спросила Се Жун, когда официантка вышла. – Напитки здесь стоят в три раза дороже обычного. – Она вела себя как добродетельная жена которая стремится сэкономить каждый грош.

Хорошо! Старший инспектор Чэнь вдруг забеспокоился что ему не хватит денег.

– Я думала, ты отведешь меня в участок, – призналась она.

– Зачем?

– Может, еще отведешь. – Она порылась в кожаной сумочке и достала сигареты, но закуривать не спешила. – Рано или поздно.

– Что ты делаешь, меня не касается, – заявил Чэнь. – Хотя, по-моему, не следует тебе заниматься… этим ремеслом.

– Какой ты благородный, – заметила его собеседница. – Мне вот тоже не нравится то, чем ты занимаешься, но против обеда с тобой я вовсе не возражаю.

Улыбнувшись, она подняла бокал. По мере того как на столе появлялось все больше закусок, она расслаблялась. Ресторан славился своей превосходной кухней на всю провинцию Гуандун.

Однажды их палочки нечаянно пересеклись, когда обоим захотелось морского гребешка на подушке из молодой белоснежной фасоли.

– Бери ты, – предложила она.

– Нет, – возразил он. – Ты столько трудилась, что заслужила его.

Морской гребешок был похож на большой палец ее ноги. Белый, мягкий, округлый.

Она ела с удовольствием; проглотила четыре блинчика с жареной уткой и зеленым луком, съела мисочку пельменей с креветками и почти всю порцию рубца. Сам Чэнь много не ел, но подкладывал ей самые лакомые кусочки и медленно пил пиво «Циндао».

– Ты всегда так мало ешь? – поинтересовалась Се Жун.

– Я не голоден, – ответил Чэнь, боясь, что на двоих еды не хватит.

– Какой ты романтик, – заметила она.

– Правда? – Странный комплимент, подумал он, для полицейского.

К его колену под столом что-то прикоснулось. Когда это «что-то» двинулось выше, он понял, что это ее голая нога. Се скинула туфли. Он схватил ее за щиколотку и, обхватив пальцами, словно браслетом, потянул вниз. Мизинец на ее ноге, прижатый к остальным пальцам, отвлекал его. Он осторожно поставил ее ногу на пол.

Конфуций сказал: «Есть и спариваться свойственно человеческой натуре».

– Как насчет фирменного десерта? – спросил он вслух.

– Нет, спасибо.

Они разделили между собой дольки апельсина и запивали его жасминовым чаем – присланным в подарок от ресторана.

– Ну вот, я наелась, – сказала Се Жун. – Можешь начинать допрос. Но сначала скажи, как ты меня нашел?

– Сначала я познакомился с твоей матерью. Она понятия не имеет, чем ты занимаешься в Гуанчжоу. Она очень волнуется за тебя.

– Она всегда волнуется – всю жизнь – то за одно, то за другое.

– По-моему, она разочарована, что ты не пошла по ее пути.

– Вот как, по ее пути? – спросила Се Жун. – Дорогой товарищ старший инспектор, да как вы можете расследовать преступления, не понимая, что общество изменилось? Кого сейчас интересует литература?

– Например, меня. Если честно, я читал статьи твоей матушки.

– Я не о тебе. Как сказал старина Оуян, ты не такой, как все.

– Очередной заученный комплимент?

– Нет, я правда так считаю, – возразила девушка. – А мама… Я ее люблю. Ее жизнь не была простой. Она защитила диссертацию в Соединенных Штатах. И что же с ней произошло, когда в начале пятидесятых она вернулась на родину? Ее объявили правой ревизионисткой, а в шестидесятых – контрреволюционеркой. И лишь после культурной революции ей снова разрешили преподавать.

– Но ведь она преподает в престижном университете.

– Как по-твоему, много ли зарабатывает профессор университета Фудань? В месяц она получает меньше, чем я получала в неделю, когда работала гидом экскурсионного бюро!

– Деньги – еще не все. Если бы не ирония судьбы, я, возможно, сейчас тоже преподавал бы западную литературу.

– Поблагодари судьбу за такую иронию – в чем бы она ни заключалась.

– Жизнь подчас бывает несправедлива; особенно не повезло людям поколения твоей матери. И тем не менее у нас есть основания верить в то, что в будущем все наладится.

– У вас – может быть, товарищ старший инспектор. Кстати, спасибо за лекцию о политическом положении. – Се Жун улыбнулась. – По-моему, вам пора начинать допрос.

– Знаешь, на некоторые мои вопросы тебе, может быть, неприятно будет отвечать. Но даю тебе слово: все, что ты мне расскажешь, останется между нами.

– Я расскажу тебе все, что мне известно, после такого-то вкусного обеда!

– До приезда в Гуанчжоу ты работала гидом в бюро путешествий?

– Да. Я бросила эту работу пару месяцев назад.

– Во время одной поездки в Желтые горы ты познакомилась с мужчиной по имени У Сяомин?

– У Сяомин? Ах да, помню его.

– В поездке он был со спутницей, так?

– Да, – кивнула Се Жун, – но сначала я этого не поняла.

– А когда поняла?

– На второй или третий день поездки. А что, товарищ старший инспектор? Почему вы из-за меня приехали в Гуанчжоу?

– Месяц назад ее убили.

– Что?!

Чэнь достал из портфеля фотографию. Се Жун взяла ее, и руки у нее сразу задрожали.

– Это она.

– Ее звали Гуань Хунъин. Всекитайская отличница труда. Мы подозреваем, что У Сяомин ее убил. Поэтому все, что тебе о них известно, может оказаться очень важным.

– Прежде чем я начну рассказывать, – Се Жун посмотрела на свой бокал, а потом подняла взгляд на Чэня, – хочу спросить тебя кое о чем.

– Спрашивай.

– Ты знаешь, кто его родня?

– Конечно. Мне все известно.

– И тем не менее ты хочешь продолжать расследование?

– Это моя работа.

– Прекрати. В Китае столько полицейских! Ты не единственный. Почему ты так предан своей работе?

– Ну… Как ты сама сказала, я – полицейский-романтик. Я верю в правосудие. Если угодно, можешь назвать это поэтической верой в правосудие.

– Думаешь, тебе удастся его прищучить?

– Такая возможность есть. Вот почему мне так важно, чтобы ты пошла нам навстречу.

– Ах, – тихо проговорила она, – ты и правда не такой, как все. Ничего удивительного в том, что старина Оуян так тебя любит. Ну вот, после того, как ты ответил на мой вопрос, я отвечу на твои.

– Каково было твое первое впечатление о них?

– Точно не помню, но я сразу заметила: имена у них вымышленные.

– Как ты догадалась?

– У забронировал места для них обоих в конторе нашего бюро, а подпись была явно подделанной.

– Ты очень наблюдательна, – заметил Чэнь. – Измененную подпись трудно заметить.

– Более того, они зарегистрировались как супружеская пара и попросили номер на двоих, но предъявили не свидетельство о браке, а простую справку на официальном бланке. Обычно куда проще показать свидетельство о браке.

– Ясно, – кивнул Чэнь. – Ты не поделилась своими сомнениями с начальством?

– Нет. Просто сразу подумала: тут что-то не так. А в горах я заметила и другое.

– Что именно?

– Кажется, это было на второе утро. Я случайно проходила мимо их комнаты. День чудесный, и все туристы наслаждались прогулкой на свежем воздухе. Дверь была приоткрыта; мне показалось, я увидела вспышку. Мне стало любопытно – и показалось, что я в ответе за то, что происходит. В общем, я заглянула внутрь. Я была поражена, когда увидела, что Гуань позирует голой. Она стояла на четвереньках, широко раздвинув ноги и опустив предплечья – как собака. Он ее фотографировал. Меня заинтересовало, зачем супружеская пара уезжает так далеко в горы, чтобы делать такие снимки.

– Да, – кивнул Чэнь, – тут ты права. Ты кому-нибудь говорила о том, что увидела?

– Конечно нет. Но потом У сам подошел ко мне.

– Как?

– Конечно, он заявил, что он – профессиональный фотограф. Показал, какое навороченное оборудование у него с собой. Импортные камеры. Очень дорогие. У него был еще альбом с увеличенными снимками красоток – в том числе актрисы, пользующейся двусмысленной славой, и несколько модных фотомоделей, и вырезки из известных журналов.

– Зачем он все это тебе показывал?

– Сказал, что он делает отличные снимки как профессионал. Все эти женщины сами просили его их сфотографировать и напечатать снимки. Он предложил снять и меня.

– Ясно, – сказал Чэнь. – Значит, ты приняла его предложение.

– Нет, то есть не сразу. Я все вспоминала Гуань, которая ползала у его ног, как побитая собачонка, – мне просто тошно становилось. А еще мне не хотелось позировать незнакомому человеку.

– Верно, в наши дни осторожность прежде всего. Что же он сделал потом?

– Показал мне свою визитную карточку. Только тогда я узнала, кто он такой, – узнала его настоящее имя. Конечно, он рассказал мне о своей семье. Я спросила, почему он хочет снимать простую девушку вроде меня. Он ответил, что увидел во мне то, что никогда не видел прежде. Утраченную невинность или еще что-то. Обещал потом познакомить меня с режиссерами.

– Должно быть, на ту же наживку он поймал многих женщин.

– А еще он обещал отдать мне все фото. Подборка художественных снимков, сделанных в студии на улице Нанкинлу, стоит целое состояние, но мне не придется платить ему ни гроша.

– Ну и каким он оказался фотографом?

– Настоящим профессионалом. За час извел пять роликов пленки. Постоянно менял освещение и ракурс, заставлял меня переодеваться и менять позы. Сказал, что хочет заснять меня в самом выгодном свете.

– Как романтично!

– Не успела я ничего сообразить, как уже он попросил позировать в одном купальном полотенце. Сам расправил складки, поправил мне руки, ноги и то и дело трогал меня. Одно, другое – и в постель. Думаю, что от подробностей можно воздержаться.

– Значит, вы с ним были вместе несколько раз?

– Нет, только дважды, если тебя это интересует. Днем я бывала занята – мне нужно было удовлетворить все требования туристов. В группе было человек двадцать. А он мог приходить ко мне только по вечерам – после того, как Гуань засыпала.

– Каков он был в постели?

– Что ты имеешь в виду?

– В сексуальном плане.

– Тебе правда интересно?

– Да, в таком деле детали могут играть важную роль.

– Мне с ним было хорошо.

– Пожалуйста, поподробнее.

– Поподробнее? Как скажешь. Мне нравится, когда мужчина сильный, когда доводит меня до изнеможения. Примерно таким он и был. С ним бросало то в жар, то в холод.

– Никаких извращений?

– Нет, он всегда укладывал меня на спину и подкладывал подушку под бедра, широко разводил мне ноги. Никаких отклонений, никаких извращений. – Помолчав, Се Жун язвительно добавила: – Если бы мы остались у меня, я бы продемонстрировала тебе все на практике.

– Нет, – покачал головой Чэнь, – этого я не хочу. Я полицейский, поэтому мне приходится задавать тебе такие вопросы. Извини.

– Тебе не за что извиняться. Кто я такая? Девушка из дешевого массажного салона. Офицер полиции способен сделать со мной все, что угодно.

– Еще вопрос… – поспешно сказал он, уловив в ее голосе истерические нотки. – Отчего Гуань с тобой поскандалила?

– Наверное, она что-то заподозрила. У приходил ко мне в комнату больше одного раза. А может, она увидела мою фотографию, сделанную поляроидом.

– Когда это случилось?

– Через два или три дня после фотосессии. Я была в комнате одна и отдыхала. Вдруг врывается она. Обвинила меня в том, что я сплю с ее мужем. Но я-то знала, что она ему не жена. У рассказал мне. Так что не ей было меня упрекать!

– Что ты ей ответила?

– «Заткнись и убирайся». После этого она накинулась на меня, как тигрица. Была в дикой ярости. Визжала, царапалась обеими руками.

– На шум прибежала охрана отеля?

– Нет, прибежал У. Он встал на ее сторону и всячески старался успокоить ее. Мне он не сказал ни единого доброго слова, как будто я была старой тряпкой, которую можно использовать и выкинуть! А она просто взбесилась – накинулась и на него тоже.

– Помнишь, что она кричала?

– Нет, я была просто опустошена. Даже сейчас, как вспомню… Дай-ка сигарету.