Текст книги "Собачий кайф"

Собачий кайф
А. К. Замараев

© А. К. Замараев, 2017

ISBN 978-5-4485-3024-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава первая

Шёл четвёртый день болезни Андрея. Преодолевая ломоту в теле, он выпил жаропонижающие и пошёл в душ.

Юноша снимал квартиру-студию в четырёхэтажном оранжевом сталинском здании. Сама квартира была небольшая, двухэтажная (по семь квадратов на каждый этаж), располагалась она в довольно широких пустотах между стенами квартир. На первом этаже, у входа, стояли вешалка да полка для обуви; далее, располагался миниатюрный советский холодильник «Бирюса», кухонный стол с раковиной, небольшая газовая печь, душевая кабина и туалет напротив «кухни»; в центре комнаты был расположен небольшой стол, над которым висела миниатюрная люстра с лампой, а в углу разместилась спиралевидная лестница, по которой Андрей после душа поднялся на второй этаж. Второй этаж был обустроен под спальню: по бокам комнаты стояли кресло-кровать и раскладной небольшой диван, на бежевых стенах висели две небольшие картины с изображениями смеющегося Боба Марли в растаманской шапке и цветка в золотистых тонах; под картинами были привинчены длинные полки с книгами, на одной из которых восседала красная лава-лампа, на громадном подоконнике у юноши лежал большой красный матрац с клетчатым пледом, на котором обычно грелась его пушистая кошка Муся. Единственным изъяном в квартире, по мнению Андрея, было отсутствие батарей. Но и тут он изловчился: купил себе обогреватель на распродаже, тепла которого как раз хватало на то, чтобы прогреть его спальную комнату в холода.

Андрей включил обогреватель и бухнулся на подоконник. По окну тарабанил дождь. Перепрыгивая через морщинистые лужи на мокром асфальте, прохожие с зонтиками спешили по своим делам. «А мне никуда не надо, – подумал он, – я болею». И, обняв кошку, задремал.

Пока юноша спал, дождь на улице прекратился, оставив после себя сырые кладки зданий и влажный блестящий асфальт. Вдруг его разбудил звонок друга.

– Алло, Анд-дрей, как себя чувствуешь? Про-прогуляться не хочешь? – Говорил заикающийся голос из трубки.

– Да, Дим… мне вроде полегчало, пойдём.

Их путь лежал через площадь. Навстречу двум друзьям проплывали толпы людей – нищие, просящие денег, подростки с буклетами. После, площадь сменилась проулком с небольшими палатками, где лица восточной национальности торговали фруктами и овощами. Они свернули на более оживлённую улицу, и в глаза им резко ударил свет витрин магазинов и вывесок. Вся картина сопровождалась запахом сырости и дребезжанием машин и троллейбусов.

Шум на время прекратился, когда Дима с Андреем нырнули в подземный переход. Но ближе к выходу из подземки, барабанные перепонки товарищей окутала ласкающая нежная мелодия. Она то игралась с тёплыми воспоминаниями, то будоражила сердце жгучей страстью первой любви. А после, неожиданно меняя свой мотив, навеивала грусть и тоску по чему-то чистому, девственному, далёкому и невозвратному.

– Ты слышишь? Что это за мелодия?.. – завороженно спросил Андрей.

– Не з-знаю. Шопен какой-нибудь. – бросил Дима.

На выходе они увидели хрупкую девушку, уверенно играющую на старом покоцанном пианино. У неё было овальное лицо, голубые глаза, курносый нос и русые, заплетённые в косу, волосы; на шее у девушки парни заметили татуировку в виде скрипичного ключа. Постояв и послушав музыку, они пошли дальше – в сторону художественного училища.

– Д-думаешь, мы не слишком стары для рисования? – спросил Дима у Андрея.

– Вряд ли. Всего года два-три прошло с тех пор, как мы окончили художку. Не думаю, что мы много чего позабыли. Пойдём посмотрим хоть, что там за вступительные экзамены… Так… Композиция, рисунок, живопись – легко! Литература… ну, сдам, думаю. Математика… с ней у меня сложновато.

– Н-не бойся, прорвёшься, – улыбаясь, поддержал Дима и похлопал себя по карманам. – Да, надеюсь. До экзаменов ещё недели две-три есть… – растерянно пробормотал Андрей, – хорошо тебе – возьмут вне конкурса…

– По-твоему, врождённый п-порок почек – это хорошо? – и, спустя минуту молчания, спросил, – слушай, а закурить у тебя не найдётся? – и, услышав отрицательный ответ, предложил пройтись до ближайшей пивнушки.

Над головами друзей зависло звёздное небо, которое вдалеке перекрывалось прорезями уходящих туч. В нескольких метрах от них мигающие диоды разрезали темноту буквами «B», «E», «E» и «R», оставляя на влажном асфальте красные разводы.

Только сейчас Андрей понял, как быстро минул день.

В пивном магазине за столом сидели двое поддатых мужчин.

– …Вот знаешь, Гриш. Жена у меня была золотая женщина… – лепетал мужчина в зелёной куртке. – Я пил каждый божий день, а она всегда прощала меня! Всегда! Бывало, приду поздно вечером, а она ждёт меня вместе с Машенькой… И не истерик, ни ругани. Обнимет меня, тихонько поцелует. Ни слова не скажет… ик!.. А мне совестно, до сих пор! Сволочь я, тля, понимаешь? Таких душенек угробил… А дочка, дочка-то какая хорошая была, послушная, добрая. Я когда задерживался на работе – всегда гостинцы приносил ей, вот радости-то у неё были, ух-х… – глаза мужчины заблестели от слёз.

– Но-но, Серёг! Не всё ж так плохо! Мне б твою свободу… Моя жена деспот просто. Встречает каждый вечер со скалкой и упрёками, и слова доброго от неё не услышишь!.. И не дети у меня – спиногрызы одни!

– Эх-х, Гришаня… Не понимаешь ты меня… Дурак ты…

– Вы что-нибудь будете брать? – спросил продавец.

– Д-да, «Винстон» красный, п-пожалуйста.

– Эй, гарсон! Ещё литрушку давай… ик!.. – Воскликнул Гриша.

В это время друзья покинули пивной магазин. Они завернули в ближайший проулок, распаковали пачку и закурили.

Бледное задумчивое лицо Димы еле освещалось красно-оранжевым цветом сигаретного огонька. Он то и дело поправлял свою длинную рыжую чёлку, изредка выпуская из вздёрнутого носа клубы дыма. Края его острых губ зашевелились, и он что-то буркнул себе под нос.

Андрей не обратил на это никакого внимания – он тоже был погружён в свои мысли. На мгновение ему вспомнилось доброе и беззаботное детство. Ему вспомнилось, как он, ещё ребёнком как-то присел на крыльцо у входа в частный домишко и принялся разглядывать травинки на земле. Он обернулся – электрическим светом горело стеклянное окно, в котором мелькала тёмная женская фигура. «Бабушка…», – промелькнуло у него в мыслях. Затем ребёнок взглянул на тёмно-бархатное, усыпанное звёздами небо – где-то вдали неслись на него тучи, что были темнее ночи. Изредка они злостно сверкали молниями, что очень пугало маленького Андрея. Вдруг, так же, как и тогда, на него напал приступ страха перед чем-то неизбежным и необъяснимым. Незаметно для себя, юноша стал затягивать дым в лёгкие чаще, глаза его метались из стороны в сторону. Это заметил Дима.

– Ч-что с тобой? – Нарушив тишину, спросил он.

– Да так, вспомнилось что-то… Ничего особенного… – пытаясь вернуть самообладание, проговорил Андрей.

– Хм… Ну, смотри. – И, спустя минуту, сказал: – Эх-х, дружище… Скучно мы живём: т-ты работаешь в кофейне, снимаешь тесную квартирку… А я – живу с ма-ма… матерью. Ну как мы могли завалить ЕГЭ!.. Мать мозги пилит. Т-тоска. Надоело мне это… Может всё изменится, к-когда поступим в училище?

– Честно говоря, у меня только одна и надежда на это. Будем жить самостоятельно, в общежитии, заниматься тем, что нам нравится. Будут новые знакомые, красивые студентки… А трудности мы с тобой любые преодолеем.

– Да… верно. Что ж, давай н-на этой положительной ноте и разойдёмся, д-добрых снов. – Резко попрощался задумчивый Дима, бросил окурок и протянул руку.

– Ну, спокойной ночи… – сказал Андрей, крепко пожимая холодную бородавчатую кисть.

На следующий день Андрей проснулся от гулкого звонка будильника. Встав с кровати, он ненароком споткнулся о Мусю, которая крутилась у ног хозяина.

– Ай-й, чего под ноги лезешь?! – Рявкнул он в ответ на обиженное кошачье шипение.

После чего юноша быстро оделся и спустился на первый этаж, чтобы покушать. Андрей открыл холодильник и огорчился – продуктов оставалось на один-два дня. «Ну, ничего, скоро зарплата, перебьюсь как-нибудь», – ободрил он себя. И поел приготовленные на скорую руку хлебцы, покормил кошку и поспешил на работу.

Потому, что квартира юноши была в застенках дома, дверь в его жилище располагалась с задней части здания. Это не нравилось Андрею, так как ему приходилось каждый раз огибать дом, ловя удивлённые взгляды зевак со двора. «Как же они надоели… Впрочем, дешевле и уютней норы я себе не найду», – сонно рассудил он, закрывая металлическую дверь на ключ, после чего быстрым шагом направился в центр города.

Свинцовые тучи с трудом проплывали над городом: казалось, вот-вот и они опрокинут на прохожих тонны воды. «Нехорошо, значит, покупателей почти не будет», – подумал Андрей. Мимо юноши проносились серые люди и чёрно-белые пыльные машины. Наконец, среди ларьков, магазинов и вывесок показался громадный чёрный кофейный стакан с изображением совиных глаз на крышке.

Молодой человек вошёл внутрь – на небольшом диване смотрел утренние новости по миниатюрному телевизору его хороший знакомый – Телагин. Телагин был ровесником Андрея, он решил открыть свой кофейный бизнес и начал с малого: арендовал торговую точку, взял в аренду кофейное оборудование, обустроил внутри «Совы» помещение на свой лад, съехал от родителей и стал там жить. К его счастью, недалеко от кофейни располагался бесплатный биотуалет, который работал круглосуточно, мыться же он ходил к своим друзьям. Но Телагин не отчаивался, ведь «это всё равно лучше, чем висеть на шее у родителей». Понемногу он стал зазывать доверенных ему лиц на подработку, одним из которых и являлся Андрей.

– Ну что, бандит, как жизнь воровская? – ехидно спросил он.

– Да ничего, Тим, пойдёт, – буркнул Андрей, – собрались с Димой к тебе в училище поступать…

– О-о! Это хорошо! Буду вам помогать. Вы только с экзаменами не пролетите… – Тимофей задумался и добавил, – …впрочем, давай как обычно, пока рабочий день не начался?

– А давай! – обрадовался Андрей.

Тогда они сделали себе тройной эсперссо.

После выпитого напитка ребята вышли на улицу, чтобы покурить.

– Чур, я первый! – докуривая сигарету, произнёс Телагин и побежал в сторону биотуалета.

– Хорошо, – бросил ему вслед Андрей.

Этот природный позыв после выпитого кофе и выкуренных сигарет парни в шутку называли «кофехеза».

Справив нужду, Тима отправился по своим делам в другой конец города. Андрей же после похода в туалет вернулся в «Сову» и уселся на диван, ожидая первого стука в форточку. Обычно первыми были постоянные покупатели, спешащие на работу. Их Андрей знал в лицо. Раньше всех подошёл коренастый мужчина в пиджаке и с залысиной на голове.

– Утро доброе, – сказал он басистым голосом, просунув в форточку сжатое в кулак лицо. – Мне как обычно. И побыстрее, пожалуйста.

– Будет сделано.

За считанные секунды мужчина получил стакан «Американо».

Примерно через полчаса-час «Сову» посетила молодая преподавательница английского языка в ВУЗе. Андрей легко разглядел её рыжие копны волос среди серой толпы. Сонное лицо женщины вдруг озарилось жемчужной улыбкой.

– Ну что, Андрей, как поживаешь? – поинтересовалась она, кладя купюры в монетницу.

– Да неплохо, Василина Евгеньевна. Мы с другом решили поступать в художественное училище… Так что, скорее всего, работать я тут больше не буду, – ответил юноша и налил в стакан «Латте».

Василине на мгновение стало грустно, но, немного помолчав, она сказала:

– Ну и правильно, Андрюш, в этой дыре тебе не место. Может, там чего добьёшься… Но, признаюсь, по тебе я буду скучать, – после этих слов она забрала стакан и, попрощавшись, ушла.

Андрей лёг на кровать и уставился в потолок. «Да уж, надо что-то менять, определённо. Только будут ли эти перемены к лучшему? Ну, поступим мы – а дальше, дальше-то что?.. Не понятно. Может, там раскроется мой талант к рисованию, и я создам что-то великое, поражающее воображение простого обывателя?.. Да, я бы смог это сделать! – Андрей перевернулся на другой бок и продолжил мечтать: – …я бы начал с чего-то простого и понятного, близкого любому человеку, который хотя бы раз был влюблён. Я бы нарисовал на большом холсте первый поцелуй. Изобразил бы небольшую зимнюю деревню, заснеженные крыши частных домов, ледяные горки и сугробы, а в центре – юноша и девушка в шубах и валенках, держась за руки, целуются… Щёки красные, в глазах огонёк…».

– Ах… – невольно вздохнул Андрей и продолжил:

«А ещё бы…».

Но высокий полёт мысли Андрея неожиданно оборвался тяжёлым стуком в окно и громким нервозным голосом:

– Ну, открывай же!

Андрей поспешил открыть форточку.

– Чё так долго?! – Грубо спросил бородатый мужчина в малиновом пиджаке и в солнцезащитных очках и серьёзным тоном продолжил: – я вообще-то важная персона, я из ФСБ, так что давай мне «Латте» бесплатно, я при исполнении.

– Чего-о? – Опешил Андрей, – мужчина, цены для всех одинаковы. Платите, берите и уходите.

– Ну хорошо, – озадачился тот и отдал в руки юноши купюры. – А можно ли у тебя купить пол пончика? У вас же есть в продаже пончики?

Покупатель всё не унимался и нёс откровенную чушь, что никак не нравилось Андрею.

– Нет, уважаемый, пончиков у нас нету, – спокойно отчеканил юноша, делая ударение на «уважаемый», – только кофейные напитки.

– Как же так… Как же так… А я сегодня поймал одного нарушителя и отобрал у него несколько марок с ЛСД, – как бы ненароком обронил «страж порядка», – хочешь, и с тобой поделюсь?

– Нет, спасибо. Держите ваш «Латте».

Мужчина лёгким взмахом руки бросил что-то в монетницу, быстро забрал стакан и смешался среди прохожих.

Юноша ошалело смотрел ему вслед.

– Вот псих! – вырвалось у Андрея.

И он снова улёгся в кровать. На улице полил дождь. «Да, сегодня точно не мой день». По телевизору шла передача про животных. Под монотонный голос ведущего, который рассказывал, как зверь убивает иволгу, молодой человек медленно проваливался в мягкий как перина сон.

Андрей нервно ворочался и что-то бубнил себе под нос. Сновидение было не из приятных. Ему приснилось, что горел одноэтажный дом. Он вбежал внутрь, чтобы спасти хоть кого-нибудь и увидел рыжеволосого парня, висящего в петле. Юноша узнал в нём своего лучшего друга и побежал было к нему, но в то же мгновение горящий дом начал рушиться. Потолок, к которому была прибита петля, обвалился, раздавив сначала тело умершего, а следом и самого Андрея. Затем ему приснился алый бархатный гроб и несколько красных роз у чьих-то свинцовых обнажённых ступней…

Парень проснулся в замешательстве. «Что это вообще было?», – подумал он и вдруг вспомнил, что тот странный мужчина что-то бросил в монетницу. Подойдя к ней, Андрей увидел две марки.

– Вот чёрт… хотя-я… – произнёс он и положил их в свой паспорт.

Дождь не переставал лить. Прохожие с зонтами напоминали Андрею разноцветные движущиеся грибы – эта мысль очень его забавляла. Но забавляться пришлось недолго – через несколько минут пришёл Телагин, за спиной которого был вещмешок. Закрыв за собой дверь, он спросил:

– Ну, много сегодня клиентов было?

– От силы человека три, – сухо ответил черноволосый юноша.

– Да, не густо, – заключил Тима. – А знаешь, куда я сегодня ездил? Что? Не знаешь? Сейчас расскажу… На неделе я приметил старый заброшенный храм, православный. Гулял я там, бродил, фотографировал его, и случайно меня занесло на заднюю часть храма. Там у них могилы были со старыми такими, ветхими деревянными крестами. Кажется, ничего примечательного… Но! На одной из могил я увидел такие сочные, со смолянистыми верхушками, кусты дикорастущей конопли. Я не удержался, срезал их (а вдруг прущие?) и положил кусты в тайное место… Подсохли вот, забрал их сегодня… Выглядят они прекрасно… Да чего это я, вот, сам глянь! – И Телагин открыл вещмешок, в котором аккуратно лежали сухие конопляные кусты, завёрнутые в пакет. – Сейчас я подшаманю и можно будет подкуриться. Будешь?

– Да, конечно! – Обрадовался Андрей.

Через час «Сова» закрылась. Андрей и Тима удобно расселись на кровати, достали бонг и сделали несколько затяжек. Но прихода не было.

– Эх, Андрюх, походу не прущая это, – опечалился Тима.

– Да нет, может, тут просто надо побольше хапок сделать? Давай ещё…

– Ну, давай.

В течение минут пятнадцати товарищи вдыхали конопляный дым, пока им не надоело. Никакого эффекта не было. Печальные, они убрали бонг и включили телевизор – по культурному каналу показывали балет. И то ли балерины были слишком смешно одеты, то ли музыка была настолько позитивна, что двое знакомых вдруг заулыбались. А после, ими овладел неудержимый смех. Они не могли произнести и слова, они смотрели друг на друга и смеялись, обращали свой взор к телевизору – и хохотали пуще прежнего. Это был заряд бодрости и позитива. В голове Андрея чувствовалась лёгкость и радость. А Тима вдруг произнёс:

– Хороша-а православная трава-а!.. – и закатился оглушительным смехом.

Засмеялся и Андрей, хотя, будь он трезв, шутка бы ему показалась грубоватой… Так они хохотали ещё около полутора-двух часов, потом их стало отпускать.

– Вот это бомба! – Воскликнул уставший от смеха Тимофей, – и настроение сразу приподнялось, плевать на погоду… Как хорошо здесь быть…

– Это да… – согласился Андрей, всматриваясь в красные белки глаз Телагина. – Впрочем, моя смена уже давно окончена, домой пора – кошку кормить.

– Постой, у меня есть к тебе одна просьба… – вдруг произнёс Телагин и что-то прошептал своему товарищу. Андрей слегка удивился, услышав это, однако согласился.

– Ну, тогда счастливо!.. И никому не говори о моей находке.

Глава вторая

Дождь, дождь, дождь. Он лил весь вечер, он лил и весь следующий день. Спешащие машины всё чаще обливали прохожих, грубо расплёскивая глубокие лужи. Люди собирались в стаи под навесами, выжидая маршрутку или поезд у железнодорожного вокзала. Кто-то нервно курил, кто-то говорил по телефону… никому и дела не было до кофе. Только таксисты пару раз заглянули в «Сову», покупая самый крепкий напиток без сахара. Они были уставшими, с мешками под глазами и очень мокрыми. Утомлённые болтовнёй пассажиров, они не горели желанием с кем-либо трепаться. И, как бы Андрей не пытался заговорить с таксистами, их ответы были сжатыми и сухими.

Вечером юноша пошёл на «Тепловские чтения», чтобы лицезреть награждение Телагина. Тима, как оказалось, был не только художником, но и начинающим поэтом.

В Доме Культуры собрались люди со всех областей страны, они приехали сюда на автобусах и поездах, уставшие после дороги, все заняли свои места и, глядя на сцену, слушали рассказы ведущего о самом поэте – Теплове Алексее Дмитриевиче. Что работал он журналистом, и что зарплаты ему еле хватало на обеспечение своей большой семьи. В стихах он пытался выяснить, какую же роль играет творчество для людей искусства? Пытался понять, почему мы, русские, так сильно отличаемся от других народов. Откуда идут все проблемы у нас, жителей России? Так же, для отдушины он писал стихи о природе и о простой колхозной жизни. «Да, – подумал Андрей, – теперь ясно, почему о нём я слышу впервые…».

Рассказав о творчестве поэта, ведущие дали слово его родным и близким. Они тоже стали говорить о Теплове: о его добром характере, о том, каков он был в общении с близкими ему людьми. Каким он был чутким отцом и любящим мужем. Посредине повествования зарыдала бабушка – мать Теплова. Все со скукой слушали длинные монологи о поэте и с нетерпением ждали награждений.

Но нет, ведущим нужно было показать несчётное количество фотографий с поэтом на большом экране, прокрутить короткие видеоряды со стихами бедолаги Теплова, которого в сердцах некоторые уже возненавидели… Когда вдоволь наговорились об Алексее Дмитриче, ведущие решили сделать получасовой перерыв и отправили всех из актового зала в коридор, где участников ожидал приятный сюрприз. Посреди коридора стоял длинный-длинный стол, накрытый разными сладостями и чайниками с чаем.

– Тим, а как ты узнал про эти чтения? – Поинтересовался Андрей на выходе из зала.

– Да в соц. сетях группу нашёл, отправил им своё стихотворение и через какое-то время мне сказали явиться в ДК на награждение, разрешили позвать кого-нибудь. Собственно, всё.

За чаепитием люди стали сбиваться в кружки по интересам, все что-то обсуждали, из-за чего в коридоре стоял шум словно на базаре. Андрей и Тима решили послушать разговоры трёх необычных мужчин, которые, никого не замечая, развивали тему о роли творчества у людей искусства.

– …А я всё же считаю, Коля, что в искусстве человек выражает свои проблемы! – воодушевлённо говорил долговязый босоногий мужчина в очках. – Творчество спасает от этого жестокого мира, и плевать, что сподвигло его к написанию произведения, будь то неразделённая любовь или потеря близкого человека, и даже не важно, каким получилось его творение, главное, что он влил в него часть себя, что он высказался! А слава, признание и прочее – дело десятое…

– А что, если вокруг меня, например, сплошная благодать? – Перебил его Николай, который выглядел лет на сорок-пятьдесят и был одет в кислотно-жёлтый костюм. – И жена у меня, тьфу-тьфу-тьфу, есть, и дети хорошие, и даже внуки! Пишу-то я в свободное от работы время и не о своих проблемах, а о природе – о мягких солнечных бликах на морщинистой речке, о вековечных мощных соснах. И я вовсе не копошусь в себе, не пытаюсь в чём-то разобраться, а пишу так, для души…

– Во-от, дружище, вот ты и попался! Для ду-ши! А разве это не есть спасение для тебя? Может, это отвлечение от скуки? – Проговорил мужчина, завидев удивлённый взгляд своего собеседника. – Разве для тебя творчество не является отдушиной?..

– Да, допустим, ты прав… – согласился тот, – но неужели это только выражение своих проблем?.. Я думаю, что это ещё должно нести и прояснение не только на твою жизнь, но и на жизнь всех людей, это должно толкать вперёд, расширять сознание и обогащать духовно всех, всех, всех, всех…

Спокойно слушавший двух друзей гражданин в шляпе решил вставить своё слово:

– Нет, товарищи, это уже было говорено задолго до нас, ваши мысли не новы. В наше время для большинства людей творчество является в первую очередь реализацией своего сверх «я», это бесконечная череда заимствований из старого в попытках создать что-то новое, хотя для некоторых личностей это лишь позерство. Да, это своего рода ремесло, творчество может приносить немалую прибыль. Вот только поэзия, как мне кажется, в последнее время сходит на нет… зачем писать стихи, на которые невозможно наложить бит?.. быть поэтом сейчас не в тренде, это для хипстеров… мне кажется, сейчас поэзию вытесняет рэп.

– Хм-м… не знаю, не знаю… да и с чего ты взял, что поэзию вытесняют, может, она просто перерастает во что-то новое? – Не унимался босоногий мужчина, поправляя круглые очки…

Ребята отошли к столу, налили себе чай, взяли печенье и двинулись дальше.

В другом кружке были в основном девушки. Они обсуждали мужчин.

– …Если копнуть глубже, то все мужчины – геи! – Воскликнула одна девчонка в чёрном платье. Эта фраза почти убила в ребятах желание дальше слушать женский разговор.

– Чего?

– Да? Почему?

– С чего ты взяла? Выкладывай давай!..

– Я так не считаю. Что за бред?.. – Посыпались вопросы.

– Тише, тише. Допустим, вы встречаетесь с парнем уже три месяца, у вас всё серьёзно и так далее, но вдруг, у лучшего друга вашего парня что-то происходит в жизни. Ему нужна неотложная помощь или ему просто необходимо составить компанию за выпивкой, неважно. Какая бы ни была причина, он предпочтёт вас своему лучшему другу. И ринется к нему, оставив вас одну-одинёшеньку. Как тут не крути, но платоническая любовь выше гендерной, а мужчины, как бы они не отнекивались, любят и ценят больше всего своих друзей мужского пола, чем женского!

– Не убедила, – спустя пару секунд, произнесла девушка в джинсах и розовой кофточке, – не надо грести всех под одну гребёнку, вот мой муж ради меня и родителей бросил, и с друзьями отношения порвал, приехал ко мне в город и от меня не отставал ни на шаг! А всё почему? Потому что мужская любовь к женщине выше любой другой на десяток ступеней! При идеальном сочетании платонической и гендерной любви связывается наикрепчайший союз, такое сочетание возможно только между мужчиной и женщиной! А геи…

Девушка не успела договорить – организаторы «Тепловских чтений» попросили людей вернуться на свои места. Все долго не могли утихомириться и всё равно бурно что-то обсуждали, убавив тон.

Организатор в строгом костюме попросил тишины и объявил, что настало время награждать участников.

– …Так же, во время вручения, вы можете прочесть своё стихотворение или кого-нибудь поблагодарить.

Люди с трепетом ждали своей очереди, с большим любопытством и лёгким страхом вглядывались в сцену, по бокам зала слышалось чьё-то шушканье.

– Андрюх, я что-то волнуюсь. – Пробормотал Тима.

– Да не парься, выйдешь на пару секунд, возьмёшь грамоту да уйдёшь. Не обязательно же говорить что-то… – утешил его товарищ.

– И то верно.

Участников стали вызывать на сцену. Сначала люди выходили зажатыми, робко брали грамоту и быстрым шагом возвращались к своим местам, а то и вовсе сматывались из Дома Культуры. Затем некоторые из молодых осмелились читать свои стихи. Какой-то чудак на сцене решил выделиться:

– Солнце пылало, и ты говорила, что наша любовь проиграла в хоккей.

Мол, бурей расх… ярил я все мечты, и мол, не хоккей, а ганд…

Но ведущие не допустили такого преступления и под бурные аплодисменты выгнали поэта со сцены. Это воодушевило многих награждающихся и стихи слышались всё чаще, но без матов.

Дошла очередь и до босоногого мужичины из странного кружка. Выйдя на сцену, он забрал грамоту и, хихикнув, крикнул в микрофон:

– Душа вся в пятках, в-вот и сверкай!

После этих слов он, забавно скрючившись, побежал прочь со сцены. По залу прошёлся добродушный смех, за ним последовали ромкие аплодисменты – выходка поэта окончательно разрядила обстановку.

Наконец, дошла очередь и до Телагина. Он тихо забрал грамоту и быстрым шагом направился к Андрею.

– Фуф, ну, вот и всё. Можно и по домам. – Облегчённо сказал он.

Ночной город встретил ребят красочно и радушно. Они жадно вдыхали чистый воздух, пропитанный запахом мокрого асфальта, смотрели на сверкающие огни аптек, магазинов и окон домов. Андрей был рад за Тиму и даже немного ему завидовал. «Да, я и правда завидую ему… что ж я за человек такой! – но потом с облегчением выдохнул, – ну, хотя бы не вру себе…».

– Слушай, а почему ты не хочешь переехать в общежитие? – Вдруг спросил Андрей.

– Да чёрт его знает, сопьюсь я там с таким контингентом. Мне уютнее одному, в «Сове», да и травы в общаге не покурить нормально, понимаешь?

– Ну да, весомый аргумент.

– Кстати, ты не забыл? – Улыбнувшись, спросил Тима, спустя пару минут.

– О чём?..

– Сегодня – день зарплаты! Пошли в «Сову» заглянем, отстегну тебе деньжат.

«Ну конечно! Как я мог забыть о самом главном!», – обрадовался юноша, и парни направились в кофейню.

Отсчитав купюры, Тима вручил деньги счастливому Андрею и произнёс нараспев:

– Эх, гуляй-разгуляй, Волынски-ий!.. А-а теперь прова-али-и-вай, я спа-ать хочу.

– И тебе добрых снов.