Текст книги "Подари мне пламя. Чернильная Мышь"

– Стивен? Как там наши юные и подающие надежды? О нет, на работу я сегодня точно не приеду. Но мне любопытно. И придется звонить старому лэрду Макмиллану, так что скажи, на сколько баллов написал работу его внук? Семьдесят? Прекрасно… Что ж, значит, он действительно заслужил протекцию старика, это радует. А сколько минимальный балл? Шестнадцать? Да… слабовато. Нет, ничего страшного, но слабо… Семьдесят – это высший? Что? Семьдесят пять набрала Уинни? Да, я тоже… Отлично, значит, я порадую старого Макмиллана. Да, давай со вторника. Хороших выходных…

Отключив фониль, Алекс хмыкнул.

– Итак, у кого-то было и шестнадцать. А высший результат – у вас. И какой же можно сделать вывод?

– Что я глупо себя вела? – слабо улыбнулась Маред, наконец-то поворачиваясь к нему.

– Глупо, – серьезно кивнул Алекс. – Самая страшная категория женщин – глупо ведущие себя умницы. Сам таких смертельно боюсь. Так что успокойтесь, тье Уинни. Во вторник можете приступать к работе. Вам позвонят и расскажут все необходимое. Кстати, надо заняться вашим гардеробом. Женщины у нас тоже носят форменное платье, но оно, хвала богам, темно-синее и позволяет выбор фасона. Я предвкушаю момент, когда увижу вас не в этом кошмаре. Пожалуй, вам стоит отправиться по магазинам с тье Эвелин.

– Благодарю, но я и сама могу… Я… простите, что я так себя вела…

Голос звучал откровенно несчастно. Бедняжка… Поняла, что выдумала кучу глупостей – и самой теперь стыдно. Вот и хорошо. Теперь тебя, такую, можно брать голыми руками, не опасаясь взъерошенных иголок. Приручать, успокаивать… Жаль, что нельзя обнять или просто прикоснуться – опять начнется все снова. А с одеждой что-нибудь придумаем. Вряд ли ты сейчас задумываешься, сколько стоит одежда, в которой тебе не стыдно будет показаться в «Корсаре». Конечно, такое тело ничем не испортить… Почти ничем, если не считать эту болотную гадость. Но оказаться мишенью для насмешек и косых взглядов я тебе точно не позволю – хватит уже.

Алекс улыбнулся одобрительно, снова кивнул.

– Я же сказал – не беспокойтесь. Вам нужно заехать куда-нибудь?

– Нет, наверное…

– Тогда посетим еще одно место – и домой. У меня большие планы на сегодняшний вечер.

И добавил, пока девчонка не успела вообразить себе что-то непристойное и испугаться:

– Будем отмечать ваше поступление на работу и успешную сдачу экзамена. Я бы с радостью пригласил вас в ресторацию, но во всех достойных заведениях слишком велик риск встретить кого-нибудь знакомого. Ничего, за городом гораздо лучше.

– Что – лучше? – осторожно уточнила все-таки насторожившаяся Маред.

– Отдыхать, – терпеливо объяснил Алекс, посматривая на панельные часы. – Есть мясо на углях, купаться в реке, кормить комаров. Хотя нет, комары – это лишнее, нужно не забыть средство от них. А все остальное за городом точно лучше любой ресторации. Я бы позвал Эвелин для компании, но она не согласится. Предпочитает свои джунгли, ручные и ухоженные. Вы умеете плавать?

– Да, – кивнула Маред, глянула на Алекса искоса, облизнула губы… Потом все-таки решилась: – Просто… за город?

На ней разве что не написано было, как хочется поверить, что это обычное предложение обычной же прогулки. Просто так. Без того, чего так не хочется. Вряд ли у девочки много друзей, с которыми она могла бы ездить развлекаться, а в своей глухомани она, скорее всего, не была с того дня, как продала дом. И эта ее постоянная работа… Какие уж тут пикники? Все правильно. Очень подло и безупречно правильно. Девочка, выросшая в маленьком городке, должна смертельно скучать по простым забавам из прежней жизни.

– Просто за город, – ровно подтвердил Алекс, не отрываясь от дороги. – Не беспокойтесь, я помню про ваше сложное отношение к огню. Костра вы даже не увидите. Мы отдохнем, искупаемся… Руки и остальные… части тела обещаю держать подальше от вашей особы. Сегодня мы просто отдыхаем.

Мобилер шел плавно и бесшумно, только едва слышно шелестел ветрогон – новинка, мгновенно вошедшая в моду у всех, кто мог себе позволить подобную роскошь. Маред притихла, глядя на дорогу и явно обдумывая что-то. Наклонившись немного вперед, она сложила руки на коленях, словно девочка на картинке из «Наставлений для юных благовоспитанных дам и господ» – эту книгу наставник по этикету заставил Алекса выучить наизусть первой. Помолчав, тье Уинни перевела взгляд на часы прямо перед собой, потом глянула на Алекса и еще осторожнее проронила:

– Мы пробудем там… долго?

Ход ее мыслей был так прозрачен, что Алекс почти посочувствовал. Спросить, чем завершится вечер – стыдно. Не спросить – весь вечер сидеть, как на иголках, ожидая, что удовольствие вот-вот закончится и начнется что-то ужасное. Девчонка, сущая девчонка… И ведь упорно врет сама себе, хотя уже почти не боится. Ей стыдно – это верно, но не страшно. Тело понимает подобные вещи гораздо быстрее и яснее, чем рассудок, а тело Маред уже привыкло, что прикосновения Алекса приятны или хотя бы вполне терпимы.

– Мы будем за городом, пока не отдохнем, – позволил себе Алекс легкую усмешку. – Маред, привыкайте спрашивать меня напрямую. За вопрос я еще никого не съел. Пикник продлится, пока мы не захотим вернуться, а дома вы ляжете спать. Одна, без меня, в своей комнате. И никаких притязаний на вас сегодня не будет. Это имелось в виду под вашим вопросом?

Маред молча кивнула. Снова замолчала, собираясь то ли с мыслями, то ли с духом – и куда только подевалась ее котеночья дерзость. Спросила, впрочем, хмуро, с подобием вызова:

– Тогда зачем я вам? Неужели вашей светлости некого пригласить на пикник? Боюсь, я не самая интересная компания.

– Это поправимо, – равнодушно пожал плечами Алекс, от души забавляясь. – Умение поддержать разговор приобретается в процессе разговора, не иначе. А что касается компании, то пикник, вообще-то, в честь вашего экзамена и самых высоких баллов на нем, если помните. Так что компания в данном случае – я. И надеюсь, что окажусь нескучной компанией. До сих пор никто не жаловался.

Кажется, девчонка хотела сказать что-то еще. Определенно собиралась, даже рот открыла. И наверняка какую-то гадость, потому что покраснела, глянула на Алекса беспомощно и смущенно, поерзала на сиденье и опустила взгляд. Что-то поняла? Видимо, да. И теперь ей стыдно, что человек, которого она изо всех сил пытается ненавидеть, устраивает ей праздник. Ради Светлого Луга, покровителя законников, девочка, что же ты такая наивная?

Изнутри окатило холодной мелкой нервной дрожью, словно ледяная крошка просыпалась по спине. Алекс даже поежился, стараясь, чтоб это вышло незаметно. Нет, конечно, именно на это он и рассчитывал: приручить девочку, показать, что она не просто игрушка. На внимание, уважение и заботу откликаются все, и Маред Уинни не исключение. Но это уж слишком. Насколько же девочке одиноко… Но что теперь поделать? Все идет, как было задумано. По крайней мере, у нее будет хороший вечер – заслужила. И до чего же жаль, что они не встретились иначе.

Глава 11
Пикник с сюрпризом

Еды лэрд Монтроз набрал с собой столько, что хватило бы на десяток голодных фермеров. Из какой-то ресторации, куда они заехали по дороге, пара дюжих смуглых и носатых парней в разноцветных халатах вытащила огромную плетеную корзину и, в свободных руках, пару коробов. Поклонившись сидящей в мобилере Маред и милостиво склонившему в ответ голову Монтрозу, они споро погрузили все в багажный отдел мобилера и убежали в ресторацию. Потом еще одну корзинку, маленькую, торжественно вынес перед собой невысокий толстячок, тоже чернявый, носатый, и в халате не просто ярком, но густо расшитом золотыми узорами сверху донизу. Он передал корзинку Монтрозу, который принял ее бережно, как грудного ребенка, и поклонился толстячку в ответ – на удивление низко, как равному. После этого толстячок, прижав руку к сердцу, что-то долго и пылко говорил лэрду королевскому стряпчему, на что тот отвечал с серьезнейшим выражением лица, но о чем шла речь – Маред не слышала.

Наконец поток знаменитого восточного красноречия иссяк, и Монтроз, снова раскланявшись с человеком в халате, вернулся к мобилеру. Толстячок укатился к дверям заведения, а лэрд, опустившись на сиденье, осторожно поставил в ноги корзинку.

– Ох уж этот аравитянский этикет, – со вздохом сообщил он Маред. – Наше счастье, что он увидел вас в мобилере, а задерживать мужчину, который везет женщину или старшего, совершенно недопустимо. Знаете, я вот подумал – а зачем нам заезжать домой? Все необходимое для приготовления мяса мне любезно одолжили, остальная еда готова. Отправимся прямо к реке, вы не против?

– Как скажете, – послушно отозвалась Маред, втайне ожидая реплики, что вот была бы она всегда такой покладистой.

Но если Монтроз и подумал нечто подобное, то промолчал. Закрыл дверцу, еще раз поправил драгоценную корзинку и тронул мобилер. А Маред вдруг поняла, до чего же голодна. О, конечно, утром она заставила себя съесть несколько канапе, больше похожих на произведения искусства, чем на бутерброды, и даже один круассан. И не такое уж это было и утро, ближе к полудню. Но больше-то у нее маковой росинки во рту не было со вчерашнего дня!

Есть захотелось сразу, внезапно, будто голод где-то прятался и только ждал этого момента, чтобы накинуться, как разбойник из засады. А дождавшись, злобно скрутил желудок болезненным спазмом – Маред чуть не охнула. Еще и в глазах потемнело… Случалось, что она и раньше забывала поесть целый день или перекусывала несколькими ложками овсянки или парой тостов, но таких приступов не испытывала. Не хватало еще упасть в голодный обморок, как предсказывал Монтроз – вот уж накаркал вороном. Ничего, до обещанного пикника придется просто потерпеть. Женщинам полезно воздержание – все так говорят. Оно улучшает фигуру и смиряет нрав…

Откинувшись на спинку сиденья, Маред прикрыла глаза, совершенно не представляя, о чем говорить. Надо бы поблагодарить, но не хочется. С чего вообще лэрд Монтроз, его светлость Корсар, вообразил, что Маред нужен этот пикник? И чем придется за него расплачиваться? Неужели все эти хлопоты по доброте душевной и бескорыстно? Хотя сегодня, пожалуй, она в самом деле в безопасности от домогательств. Похоже, Монтрозу важно, чтобы Маред верила его обещаниям, а значит, нарушать данное слово лэрд не станет. Пока не станет. Что ж, будем отдыхать, раз его светлости угодно почувствовать себя благодетелем.

Маред удивлялась сама себе. Только что, несколько минут назад, ей до боли в сердце хотелось, чтобы все было именно так, как сказал Монтроз. Праздник, пикник, и можно гордиться тем, что она все это заслужила. А еще тем, что это – ради тебя. Что кому-то не безразличны твои победы, пусть даже такие скромные. Но почему, ради Бригитты, это должен быть именно Корсар? Неужели остальному миру она, Маред, совершенно не нужна? По всему выходило, что так.

Она всегда старалась быть воспитанной и послушной, не доставлять хлопот ни отцу, ни мужу, но что бы ни делала – этого неизменно было мало. Лучшей похвалой в устах отца было – «Даже мальчик не сделал бы лучше». И Маред радовалась, только вот горечь в глазах отца при взгляде на нее появлялась все чаще – а она, сколько бы ни старалась, не могла главного – стать ему сыном, а не дочерью. Эмильен… Он был верным и ласковым мужем, только иногда намекал, что ее образование – простительная блажь и, пожалуй, после рождения детей следует остепениться и посвятить себя семье… Он бы на ее рассказ о высшем балле за экзамен только снисходительно улыбнулся и потрепал ее по головке – как оно и случалось.

А еще у нее не было подруг, совсем не было. Потому что для этого нужны время и деньги – хоть немного. Она же всегда тратила одно, чтобы заработать другое, и совсем не умела быть милой. Хотя старалась! Но разговоры о молодых людях и нарядах были так бессмысленны, что Маред с тоской понимала – лучше она за это время напишет очередное эссе или хотя бы почитает книгу.

И вот теперь получается, что она никому не интересна, кроме богатого мерзавца, у которого и так есть абсолютно все: титул, деньги, любовницы и любимое дело… А теперь у него еще и живая игрушка есть – в довершение!

Злость накатывала волнами, смешиваясь с жалостью к себе. Маред даже зубы стиснула, чтоб не открыть рот и не сказать что-нибудь лишнее. И зажмурилась еще плотнее, пережидая непонятный, ниоткуда вдруг взявшийся приступ глупой ненависти. Да что же у нее с нервами такое! Потому, видимо, и не поняла сразу, что мобилер остановился – настолько легок он был на ходу – у ярко освещенной витрины большого магазина. Чавкнула каучуковая прокладка двери – Монтроз вышел молча. Маред сидела, не шевелясь, глубоко дыша и пытаясь успокоиться. Получалось, пожалуй, только теперь вместо злости накатило желание расплакаться навзрыд. А сзади, не иначе как из багажного отделения, вдруг запахло чем-то пряным, невероятно соблазнительным, хотя до этого корзина и короба вели себя пристойно, не издавая никаких ароматов. Маред тихонько всхлипнула…

Возвращение Монтроза пришлось как нельзя более кстати – при нем точно не позволишь себе лишнего. Лэрд бросил на заднее сиденье большой мягкий пакет в оберточной бумаге и протянул Маред высокий стакан, над которым поднимался парок. Кофе! Милосердная Бригитта, кофе с молоком и корицей – судя по запаху… Стакан сразу приятно согрел руки, а Монтроз так же молча подал ей огромную мягкую булочку, тоже горячую, и небрежно пояснил:

– Восточная кухня довольно острая, лучше пробовать ее после чего-то более привычного. Да и приедем на место мы не скоро.

Маред, едва сдерживаясь, чтоб это выглядело пристойно, куснула булочку, сделала добрый глоток сладкого и слегка пряного напитка. Прислушалась к себе. О, какое это оказалось блаженство. Темнота перед глазами стремительно рассеивалась, даже занывшие виски и затылок перестали болеть, а в желудке стремительно распространялись покой и умиротворение. Мягкая пышная булочка, присыпанная ванильным сахаром и маком, таяла во рту, кофе был хоть и сладким, но тоже восхитительно вкусным, и Маред ела, уже не торопясь.

Неожиданно она поняла, что раздражение исчезло. Уже не хотелось плакать или устроить безобразный скандал, а жизнь показалась вполне привлекательной. Даже запахи из багажного отделения будили не раздражение, а предвкушение. И интересно, что такого купил Монтроз – пакет немаленький…

– Достать вам еще что-нибудь? – поинтересовался лэрд, не отрывая взгляда от дороги.

Теперь они ехали по предместью, где конных экипажей было гораздо больше, чем мобилеров, и Монтрозу пришлось сбавить ход и быть очень внимательным.

– Нет, благодарю, – отозвалась Маред. – Нам далеко ехать?

– Примерно полчаса, может, немного дольше. Выберемся из этой толчеи, и можно будет прибавить скорости. Как вам показалось будущее место работы?

Тон у него был легкий, ни к чему не обязывающий, но Маред не то чтобы насторожилась… Ей показалось, что ответ важен для лэрда королевского стряпчего. И хорошо, что в этом можно не лукавить, а сказать чистую правду.

– Оно великолепно! Конечно, то, что я видела…

Монтроз хмыкнул одобрительно и свернул наконец на широкую дорогу, через несколько минут покинувшую запутанные окраинные улицы. Мобилер он вел – Маред заметила еще в первый раз – спокойно и красиво, не пренебрегая удобством пешеходов и других владельцев экипажей, без особой лихости, но с полной уверенностью, словно предугадывая то, что будет вокруг через некоторое время. Маред невольно вспомнила, как трудно было поначалу приспособиться к Лундену, огромному и казавшемуся таким опасным после родного города. Громадные башни и здания, бесконечные извилистые улицы и широкие площади, нескончаемые потоки конных и механических экипажей. Поначалу она даже улицу переходила с ужасом, а ночью, во сне, бесконечно бежала куда-то, боясь не выбраться из безликой толпы. Эмильен же посмеивался над ее трепетом перед мобилерами…

– Думаю, увидели вы немного, – так же легко отозвался Монтроз. – Но это поправимо, еще успеете. А как прошло собеседование?

– Можно подумать, вы не знаете.

– Представьте себе, нет. Стивен считает, что глава фирмы – слишком важная персона, чтобы лично проводить испытание у практикантов. Список экзаменационных вопросов я видел, конечно, и даже участвовал в его составлении, но вот о чем тьен Хендерсон беседует с претендентами на место – ни малейшего понятия не имею. И у самих студентов, согласитесь, как-то неловко спрашивать. Так о чем же была речь перед экзаменом?

То ли лэрду действительно было любопытно, то ли он очень умело притворялся. Маред вздохнула, искоса глядя на чеканный профиль и лежащие на руле руки.

– Главным образом, об учебе. Какие предметы мы выбирали дополнительными курсами, что казалось особенно сложным? Ну, и почему каждый из нас решил посвятить себя именно правоведению.

– И что вы ответили? – с неподдельным интересом спросил Монтроз.

Маред пожала плечами, украдкой облизнув с губ сахарную пудру, благо лэрд смотрел на дорогу.

– Я просто не представляла ничего другого. Отец был нотариусом и адвокатом. Это не очень правильно, совмещать подобное, но адвоката у нас в городе не было, вот все и шли к нему. Как только я научилась читать и писать, стала помогать ему с бумагами. И потом, это же очень интересно! У нас было много книг, я читала о праве, существовавшем до Темных времен и даже до Войны Сумерек. А законы фейри! Это же их кодекс «Листья и корни» лег в основу первой «Правды», принятой… Ох, простите, кому я рассказываю…

Однако Монтроз даже не улыбнулся.

– Понимаю, – просто и спокойно откликнулся он. – Кстати, в истории права вы вполне можете разбираться лучше меня. Все-таки я получил не классическое образование, а всего лишь экстернат.

– Вы – экстернат?! Но… почему?

– Не мог себе позволить, – хмыкнул Монтроз, съезжая на проселочную дорогу. – Я начинал во время Великого Взлета, тогда было очень легко сколотить состояние, но еще проще остаться нищим или погибнуть. Вот и зарабатывал, как мог.

– Очень сложно было?

Уже спросив, Маред осеклась, понимая, что лезет не в свое дело, но Монтроз безразлично пожал плечами:

– Скорее, неприятно. Сейчас о Великом Взлете пишут, что это был прорыв имперской мощи и самосознания. На деле же – грязь, кровь и сплошная подлость так называемых партнеров. В конечном счете, все решали не контракты, а ножи и стволы боевых отрядов. И это было чрезвычайно гнусно, поверьте. Но те, кто вовремя понял, что время силы заканчивается и наступает эпоха закона, смогли приспособиться и пойти дальше.

– Вы – смогли…

– Я с самого начала знал, что так будет. Смута и безвременье редко длятся по-настоящему долго. Как только самые крупные кормушки оказываются поделены, их хозяева сами наводят порядок, убирая мелкую шваль, чтобы не мешала серьезным людям заниматься делами. Во время Великого Взлета такой кормушкой был астерон, а его запасы не безграничны. Поэтому я сделал ставку на лицензию адвоката – и не прогадал. Пришлось много учиться, конечно. И далеко не только одному праву… Вам действительно интересно, Маред?

– Очень! – выпалила она, не успев даже подумать. – То есть… если можно…

– Я все равно не собираюсь говорить ничего, что можно было бы использовать против меня в суде, – улыбнулся Монтроз. – И учебника из моей биографии ни в коем случае не выйдет. Весь секрет, если он есть, в работе, упрямстве и связях. Да, связи – это очень важно. У вас есть близкие подруги, Маред? Или друзья покойного мужа?

И этот вопрос тоже был легким и ничего не значащим, как волан для модной игры. Поймай – отбей. И ответить на него можно было тоже легко, но Маред вздрогнула – так созвучно это оказалось ее недавним мыслям. А Монтроз продолжил:

– Не подумайте, что я вмешиваюсь в ваши дела, но если вы перестанете показываться дома, никто не начнет вас разыскивать? Слухи и сплетни – это было бы очень плохо.

– Слухов не будет, – ровно ответила Маред. – У меня нет подруг, а друзья мужа… были его друзьями.

За окном плыл уже настоящий лес, но очень красивый и даже ухоженный. Наверное, здесь собирали хворост и вырубали сухостой. В просвет между стволами блеснула серебристо-голубая гладь реки. Карту Лундена Маред помнила не очень хорошо, но больше было похоже, что это не Темез, а один из его маленьких притоков – очень уж чистой была вода. Или вообще какая-то речка сама по себе.

– Тогда вам следует обзаводиться собственными друзьями, и как можно скорее. В юности это сделать легко, потом гораздо сложнее. Смотрите – реку уже видно… Вы так замкнуты или дело в недостатке времени?

– И то, и другое, – буркнула Маред. – А сколько вам было лет, когда вы основали юридический дом?

– Двадцать три. Правда, это была крошечная контора, где я сначала работал в одиночку. Еще через два года смог позволить себе нанять двух стряпчих и бухгалтера. А скоро мы отметим пятнадцатилетний юбилей, – с явной гордостью улыбнулся Монтроз.

У лэрда, когда он не усмехался краешками губ, была хорошая улыбка, теплая и искренняя. И Маред не могла не подумать, как было бы прекрасно просто поговорить с таким великолепным знатоком права, не видящим в ней воровку и продажную девку. «Только вот если бы не история с даблионом, – напомнила она себе, – не видать тебе, милочка, лэрда Монтроза никогда в жизни даже на расстоянии дюжины шагов. С чего ему разговаривать с тобой, да еще и по душам?»

Подведя мобилер по удобному накатанному спуску почти к самой реке, Монтроз развернулся, вернулся немного вверх и поставил «Драккарус» у кустов, боком к дороге.

– Мы на месте, – кивнул небрежно. – До Мейд Вэл миль двадцать, так что потом сразу уедем домой. Самое приятное, что здесь больше никто не бывает. Ниже по течению прекрасный пляж – все предпочитают его. Вы не поможете с корзиной? Она не тяжелая, только неудобная для одного.

Действительно, достать корзину им пришлось вдвоем. Поставив ее на траву, Монтроз открыл плотную крышку и вытащил маленькое ведерко, от которого запахло так, что у Маред рот мгновенно наполнился слюной, а в желудке, предательски забывшем про кофе с булочкой, заурчало.

– Мясо останется здесь. А мы возьмем остальное, – он галантно вручил Маред пакет, – и пройдем во-он туда.

«Туда» оказалось дивным местом. За кустами орешника, не видный с дороги, скрывался участок чистого песка у кромки реки. Сквозь прозрачную воду виднелось пологое ровное дно из того же песка, по бокам полянку окружали деревья и полоса травы, а на светлом песке издали виднелся круг кострища, заботливо обложенный камнями. Стоило Маред его увидеть, как ее словно окатило запахом дыма и реки от волос и кожи Монтроза. Лицо вспыхнуло – она мгновенно вспомнила прикосновения Корсара той ночью, тяжесть его тела, темноту под повязкой и опасную скользкую ласку шелка на запястьях.

Маред сглотнула, но это не помогло: во рту стоял вкус малины, дыма и губ Монтроза. Она даже сделала крошечный шажок в сторону, покосившись на лэрда, но тот был безмятежен, так что Маред мрачно велела себе успокоиться. Как говорил ее новый работодатель – не искать намеков там, где их нет. Еще бы знать, что их действительно нет…

От кострища, конечно, дымом уже не пахло, все это было шутками ее воображения. И малины поблизости не было. Опустив немыслимо вкусно пахнущую корзину, Монтроз снова откинул крышку, пояснив:

– С этим вы управитесь сами, а я пока займусь мясом.

И ушел, оставив слегка обескураженную Маред хозяйничать на поляне. Что ж, первым делом она заглянула в пакет. Там были два огромных полотенца из мягкой шерсти, больше напоминающих простыни, льняная скатерть и полдюжины льняных же салфеток – все с ярлычками магазина. Монтроз собирается купаться? И – ради Бригитты! – два полотенца! Не значит ли это, что он рассчитывает… Дальше Маред прогнала мысли, от которых становилось еще жарче, и добросовестно занялась делом.

Расстелив на самом ровном месте у кострища скатерть, она достала из корзины полдюжины судков, завернутых в толстые салфетки для сохранения тепла и немыслимо вкусно пахнущих даже сквозь них. Осторожно развернула. Тушеное мясо, какие-то странные рулетики, завернутые в листья, ломтики рыбы в соусе, если это белое и почти прозрачное – рыба, что-то еще, совсем незнакомое и почти пугающего вида. А еще несколько огромных плоских лепешек, мягких, но с румяной корочкой и тоже обернутых в снежно-белые полотенца. Огромный пучок всевозможной зелени, перевязанный пестрой шелковой ленточкой, – большую часть трав Маред видела впервые. Круг темного копченого сыра, круг светлого, несколько полосок мягкого сыра, забавно заплетенных в косички, бутылочки с соусами…

Подошедший из-за деревьев Монтроз понимающе вздохнул, глядя на растерянную Маред.

– Мой старый друг и клиент Самеди-рез Туахра иль-Карими очень беспокоится о славе своего заведения. Одна мысль, что гостям может чего-то не хватить, приводит его в священный ужас. Ничего, остальное мы просто заберем домой.

В руках у него была та маленькая корзинка, из которой на свет появилась странного вида пузатая пыльная бутылка с залитым сургучом горлышком.

– Исфаханское красное вино, – пояснил Монтроз, нежно глядя на бутылку. – Сухое и очень легкое – лучший выбор к мясу на углях. Присаживайтесь, тье Уинни, мясо будет готово еще не скоро.

Маред осторожно опустилась на сложенное вчетверо полотенце с одного края «стола», Монтроз сел напротив на второе такое же. Недолго повозившись с бутылкой и штопором, вытащил из той же корзинки несколько пузатых глиняных стаканчиков, вложенных один в другой, вынул пару, наклонил горлышко бутыли. От полившейся в стаканы чуть мутноватой красной жидкости по поляне разнесся резкий, но приятный аромат, очень гармонично дополнивший запахи еды. Маред с сомнением посмотрела на вино, перевела неуверенный взгляд на Монтроза. Пить она не умела. Совсем. Приличные девушки и даже замужние женщины могут разве что пригубить глоток вина, да и то лучше ограничиться легким яблочным сидром…

– Я не собираюсь поить вас допьяна, – улыбнулся той же хорошей улыбкой Монтроз, отставляя бутыль и поднимая свой стакан. – Неужели совсем не пьете?

– Только сидр…

– Прекрасная привычка, – согласился лэрд. – Но на званых обедах вам наверняка придется пробовать что-то крепче. Можно не пить, если умеете это делать, а вот наоборот – нельзя ни в коем случае. Лучше попробуйте здесь и со мной. Не беспокойтесь, лишнего я вам не дам. За удачное собеседование, тьена Уинни!

Он потянулся к ней первый, и Маред ничего не оставалось, как двинуть рукой навстречу. Глянцевая поверхность стаканов стукнулась негромко, но звучно, хоть и не похоже на хрустальный звон, когда отец или Эмильен пили с гостями, зато к тому столу ее даже не приглашали.

– Благодарю, – торопливо откликнулась Маред, поднося к губам край стакана и делая опасливый глоток.

Это оказалось на удивление вкусно. Распробовав, Маред еще раз глотнула – уже побольше. Подняла глаза на Монтроза. Лэрд королевский стряпчий наблюдал за ней вроде бы серьезно, не улыбаясь, но глаза все равно искрились тщательно скрытой усмешкой. В голову и ноги одновременно ударило теплой волной, щеки приятно загорелись. Монтроз, уже порезавший сыр, положил на большую тарелку понемногу из каждого судка и подал Маред. Так, это, похоже, все-таки овощное рагу, только овощи странные… А это салат? В нем знакомо выглядела только вареная фасоль, но пахло превосходно…

Уже не стесняясь, Маред накинулась на еду, понимая, что если не поест, то мгновенно опьянеет. Впрочем, лэрд и сам ел с отменным аппетитом, даже слегка щурясь от удовольствия, как большой кот, и тоже набрав на тарелку всего понемногу. Дав Маред утолить первый голод и попробовать каждое блюдо, он снова плеснул в стаканы вина.

– Ваша очередь предлагать тост, – сообщил безмятежно, укладываясь боком и опираясь на локоть – Маред в который раз тихо позавидовала мужской свободе в одежде и манерах. – За что хотите выпить?

– Не знаю, – неуверенно отозвалась Маред, понимая, что все именно так, как должно быть.

Ее обещали учить пить и беседовать – вот и учат. Развлекают, поздравляют… И этот новый Корсар, следует признать, вполне терпим, куда лучше прежнего, знакомого по спальне. С ним непривычно, но интересно. Только все равно тревожно: если тигр мурлычет и не выпускает когти – он остается тигром. Зато Маред обещали свободный вечер и ночь в одиночестве. Надо же, оказывается, какой малости она готова теперь радоваться?

Монтроз все так же молча смотрел на нее, покачивая в пальцах стакан с вином, выжидая. В мыслях Маред было совсем пусто, голова слегка кружилась, и она поняла, что это начало опьянения. Сходить умыться, может быть?

– Я не знаю, за что пить, – призналась она. – Все так странно…

– Странно, – согласился Монтроз, глядя на нее с мягким хищным интересом. – Но странно не означает плохо. За нас, как понимаю, вы пить не хотите. Это правильно, не стоит лгать. Тогда выпьем за успех. Удача – дама непостоянная, а успех приходит, когда его заслужишь. За ваш успех, согласны?

Дождавшись, пока Маред кивнет, он поднес стакан к губам, выпил. Под оценивающим внимательным взглядом вино чуть не застряло в горле Маред, но все же скользнуло внутрь, снова окатив горячим.

– Больше ешьте, – посоветовал Монтроз. – А пить вам пока хватит. Знаете, что самое опасное в опьянении? Оно незаметно. Чтобы продержаться подольше, нужно уловить момент, когда мир вокруг становится гораздо лучше, – и остановиться. И закусывать, разумеется. Не сладким, а мясом, причем пожирнее. У определенного сорта людей принято обсуждать дела за обедом с большим количеством выпивки. И не считается предосудительным подпоить партнера, чтоб добиться уступок. Поэтому к таким обедам готовятся почти как к сражению…

Маред завороженно слушала действительно забавные и интересные истории про сливочное масло, съедаемое перед подобными банкетами, про магические штучки и специальные лекарства, про необычные деликатесы и странные застольные традиции разных народов… Рассказчиком Монтроз был таким, что она сама не заметила, как вторая тарелка опустела. Лишь когда Корсар, внезапно поднявшись, исчез в кустах, откуда тянуло дурманящим запахом жареного мяса, Маред поняла, что до одурения сыта. И что в немаленькой бутыли вина меньше половины – когда они успели его выпить? А еще, что у нее давно не было такого странного дня. От хорошего – к плохому, и снова к хорошему – словно на огромных качелях. Голова кружится, так все запутанно!

Да, голова у нее действительно кружилась, но не сильно и очень приятно, а по телу разливалось блаженное тепло. Сев удобнее и вытянув ноги, она скинула туфли и подняла голову вверх, в безупречно голубое небо, словно покрытое эмалью. Где-то у самого края робко замерли три пушистых кудрявых барашка-облачка, опасаясь выйти на бескрайний простор небесного луга, и Маред вспомнила, как в детстве, устав от занятий, любила сесть у окна и следить за движением облаков.