Текст книги "Подари мне пламя. Чернильная Мышь"

Хмыкнув, он нажал на кнопку. Положил фониль на столик, развязал галстук, весело глянул на поникшую Маред.

– Вот так вот, девочка, слышала? Запомни: если когда-нибудь снова решишься на преступление, то сообщников выбирай надежных. А то ты у нас опытная мошенница и воровка, а тьен Оршез – невинная овечка и жертва заговора. Вот ведь…

Он брезгливо поморщился. Маред попыталась сглотнуть стоящий в горле плотный ком – не вышло.

– Почему… – она закашлялась, но овладела голосом, только говорить получалось хрипловато, – почему вы ему так сказали? Что я ваша… служащая. И что это была не кража…

– А как иначе? – изумился Монтроз, снимая сюртук, потом рубашку и складывая их на спинку кресла. – Чтобы он первым запустил слух, представив все так, как ему выгодно? Девочка, у меня на вечеринке ты расплачивалась не только за свою глупость, но и за сохранение репутации – вот я ее и сохраняю.

Маред совсем низко опустила голову, безуспешно пряча загоревшиеся щеки.

– Успокойся, – вздохнул Монтроз, шагнув ближе и снова небрежно погладив ее по волосам, как тогда в мобилере. – Я тебя не оправдываю, но могу понять. Отчаяние толкает на глупые и скверные поступки. Но ты сделала глупость, а Эдвард Оршез – подлость. Принципиальная разница, поверь мне.

– Потому что он ваш… друг? – тихо спросила Маред, понимая, что ответ важен совсем не из-за Оршеза.

– Потому что он предал мое доверие, – холодно и жестко ответил Монтроз, мгновенно став Корсаром. – Эдвард бывал у меня дома, я не ждал от него подобного, понимаешь? Дело не в даблионе, дело в ударе в спину. Такого я не прощаю никому. И тебе советую.

– Понимаю… – с трудом проговорила непослушными губами Маред.

Все как она и думала… И даже расскажи она все сейчас, не посчитает ли лэрд и это предательством? Он простил ей кражу, впустил в дом и – нельзя не признать – даже сблизился с ней слегка. Вряд ли королевский стряпчий рассказывает кому попало о своем детстве… Он заботится о Маред, пытается чему-то научить… А она ведь согласилась даже не на воровство, а на предательство, настоящее. Или нет? Чисхолм хочет отнять у лэрда контору, но ведь Маред еще ничего не сделала!

«И не хочет делать, – поняла она с внезапной ясностью. – Монтроз-Корсар может быть каким угодно извращенцем с собственным понятием о справедливости, но…»

Додумать Маред не успела. Лэрд приподнял кончиками пальцев ее подбородок, заглянул в глаза испытующе, на миг показалось – сейчас поцелует. Маред напряглась, пытаясь не отшатнуться, но Монтроз сразу отпустил ее и равнодушно сказал, выходя из спальни:

– Идемте. Я хочу принять душ вместе с вами.

– Как – вместе?!

– А почему нет? – усмехнулся лэрд уже от двери. – Советую тоже надеть халат, это удобнее всего.

Все, что она минуту назад чувствовала к Монтрозу хорошего, испарилось, как капля воды на раскаленной сковороде, – мгновенно. Возмущенно уставившись в спину уходящего лэрда, Маред от души пожелала тому захлебнуться.

Увы, идти все-таки пришлось. Пока она переодевалась, накинув вместо домашнего платья все тот же шелковый лиловый халат, лэрд уже успел обосноваться в ее ванной, раздеться и даже намылить волосы. Обнаженное мужское тело блестело в струях воды – Маред старательно отвела взгляд. Таким она Монтроза еще не видела, даже на реке это было не столь откровенно и вызывающе. Она медленно развязала пояс, и скользкий шелк халата потек с плеч, едва не упав к ее ногам. Спохватившись, Маред подняла его, повесила и задержалась на границе с душевой, зажмурившись, чтобы не видеть… Сильные руки бесцеремонно притянули ее к себе и…

Лед! Маред успела взвизгнуть, и тут же дыхание перехватило: из широкой пластины рассекателя хлестала совершенно ледяная вода, показавшаяся сначала кипятком – так обожгло разогретую дневным солнцем кожу. Ослепнув и оглохнув, Маред дернулась назад, но лэрд, перехватив ее запястье жесткими пальцами, толкнул к стене, за себя, не давая вырваться, закрыл рот поцелуем, а другой рукой повернул рукоятку душа. Арктически холодные струи, мгновенно выбившие из тела усталость, сменились едва выносимо горячими. Маред, ловя воздух ртом, снова попыталась вырваться – уже от контраста – и широко открыла глаза.

Монтроз целовал ее жадно и торопливо, отпустив запястье и придерживая ладонями за плечи. Прижимался обнаженным телом, ласкал языком ее рот изнутри, потом провел ладонью по спине и задержался на талии, притиснув Маред к себе. Нехотя оторвался, требовательно и яростно глянув. Сверху хлестала горячая вода, наполняя ванную комнату паром, Маред мгновенно согрелась, и это оказалось восхитительным и опасным: тело расслабилось, как бы она ни пыталась сжаться, скрывая наготу.

– Я соскучился… – сообщил лэрд. – Повернись, девочка. Спиной ко мне…

Во рту, несмотря на хлещущую вокруг воду, сразу стало сухо и жарко. Маред молча повернулась к бледно-голубой изразцовой стене. Вот и цена всем ее попыткам обнаружить в лэрде что-то человеческое. Сейчас просто возьмет ее, как… Думать, что в ней видит Монтроз, было больно и противно, зато отрезвляло.

Она напряглась, чувствуя на теле скользкие горячие ладони, но Монтроз, огладив ее от плеч до бедер, неожиданно убрал руки. На голову полилось что-то душистое, тут же размазанное и взбитое в густую пену.

Закрыв глаза от лезущих в лицо ароматных хлопьев, Маред всхлипнула, пытаясь вжаться в стену, как бы ни глупо это выглядело, но ее снова бесцеремонно дернули за плечо, теперь назад. Второй рукой Монтроз снял со стены еще один шланг и велел:

– Расслабься. А то холодный включу. И голову назад…

Она послушно запрокинула голову, чувствуя плотную теплую струю, смывающую пену, и то, как лэрд ерошит пальцами ее волосы, разминая, гладя и перебирая мокрые пряди. Точно извращенец… Но прикосновения были уверенными и даже приятными, если бы не затаенный страх, а Монтроз, промыв ей волосы тщательно, как умелая горничная, спустился тугой струей воды ниже, проведя насадкой по ложбинке спины, затем вверх – к основанию шеи, кругами прошелся по плечам и опять спустился вниз, лаская ягодицы и ноги.

Потом, выключив этот шланг, сделал верхний душ приятно теплым и придвинулся ближе, прижался горячим телом, так что бедром Маред почувствовала твердость возбужденной мужской плоти. Замерев и тяжело дыша, она ждала, но вместо рук по телу скользнула намыленная мочалка. Круги, спирали… То жесткая сторона, от которой кожа начала приятно гореть, то мягкая, ласкающая… Когда мочалка, наконец, сменилась руками, Маред уже не напрягалась. Просто стояла под нежащей тело водой, пока уверенные сильные ладони разминали ей плечи и шею, гладили грудь, бока, бедра. Было уже все равно: ни страха, ни стыда, только желание, чтоб уже поскорее что-нибудь случилось, а потом закончилось. Погладив низ ее живота, намыленные пальцы скользнули между ног, и Маред судорожно вздохнула.

– Немного назад, – мягко прозвучал голос позади нее.

Она покорно отодвинулась от стены, невольно выгнув спину.

– Вот так, пра-а-авильно…

Пальцы Монтроза нежно гладили чувствительные складки ее тела, нежили, ласкали… И то, что неминуемо должно было последовать, показалось не таким уж страшным.

– Холодная вода уносит усталость, – негромко сказал лэрд. – Горячая расслабляет. А немного удовольствия – лучшее средство, чтобы хорошо заснуть. У тебя был трудный день, девочка…

Зажав Маред между собой и стеной, Монтроз бесстыдно ласкал ее спереди, и уклониться было невозможно, только прижаться к жилистому телу лэрда, словно свитому из плоских мышц. Пальцы между ее ног двигались в медленном томительном ритме, и Маред глотала влажный теплый воздух, не в силах вдохнуть полной грудью, тихонько постанывая, едва слыша себя. Один из пальцев нащупал что-то, погладил по кругу, тронул чуть резче – тело пронзила острая яркая вспышка удовольствия.

– Это называется жемчужина Керидвен, – шепнул ей на ухо Монтроз, прижимаясь еще сильнее. – Она дарит наслаждение даже девственницам, о моя маленькая скромная тье… Попробуй поиграть сама, когда ляжешь в постель. Тебе нравится.

Он не спрашивал, а утверждал, и Маред отчаянно замотала головой, не соглашаясь. Внутри вспыхивали сладкие горячие фейерверки, и хотелось уже не отодвинуться, а лечь, прижаться к горячему гладкому мужскому телу, подставить себя всю рукам, которые делают так приятно. А может, и не только рукам…

Она снова тихонько всхлипнула, пытаясь не шевелиться, но тело само выгибалось навстречу руке лэрда.

– Скажи, что хочешь меня, – ровным голосом предложил Монтроз из-за ее плеча. – Мы оба знаем, что это правда.

– Нет, – прошептала Маред, изнемогая. – Не-е-ет…

– Глупая упрямая девочка. Я же не признания в любви требую… А если так?

От сладкого спазма перед глазами вспыхнули цветные круги. Закусив губу, чтобы не кричать, Маред уже не понимала, что происходит вокруг, зная только, что нельзя сдаваться. А почему нельзя? Почему, если это так…

– Приятно, – подсказал-промурлыкал Монтроз, играя с ней: то прижимаясь всем телом, так что кожу обжигало, то отклоняясь – и Маред невольно тянулась за ласкающей ее рукой то вперед, то назад, и внутри все горело, но не болью, а никогда не испытанным удовольствием…

– Так не пойдет, девочка, – снова с легкой насмешкой проговорил Монтроз. – Я могу играть с тобой долго, очень долго… Или хочешь, как вчера? Мне уйти? Я ведь могу, только сначала свяжу тебе руки. За спиной…

Представив, что останется одна и в подобном состоянии, Маред в ужасе попыталась оглянуться назад, но руки мужчины исчезли, чтоб мгновение спустя придавить ладони Маред к стене, не давая вырваться. Возбужденная плоть лэрда терлась о ее бедра внутри, и Маред поняла, что ей уже все равно, лишь бы скорее…

– Пожалуйста, – прошептала она, изнемогая от стыда и мечтая провалиться куда-нибудь под землю к антиподам. – Прошу…

– Просто скажи, что хочешь меня, – мягко сказал ненавистный голос. – Скажи, что тебе нравится то, что я делаю. Можешь меня ненавидеть, но скажи правду, девочка.

– Да, – всхлипнула Маред. – Я хочу. Пожалуйста… Я… хочу…

Ее ладони, накрытые ладонями лэрда, вдруг освободились, едва не соскользнув с гладких изразцов, чьи узоры уже плыли перед глазами. Но вместо ожидаемого проникновения Маред снова почувствовала, как пальцы Монтроза возвращаются к тому крошечному местечку, что он назвал жемчужиной.

Это было, как удар молнии, если только молния может не убить, а расцвести внутри. Еще один, и еще… Сладкие судороги скручивали ее, били вверх и вниз горячими вспышками. Маред стонала, подчиняясь беспрекословно тому, что владело сейчас ее телом, двигая бедрами, насаживаясь на восхитительно умелые пальцы, попадающие именно туда и так, как надо. И, наконец, очередная вспышка стала полной, всеобъемлющей, заставила забыться, выгибаясь назад, прижимаясь к мужчине сзади, почти повисая на нем…

Еле держась на дрожащих ногах, Маред покачнулась, и ее тут же развернули, прижали к себе, заставив положить голову на плечо. Уткнувшись лицом между шеей и плечом Монтроза, цепляясь за него, мокрого и горячего, она позволила накинуть на себя огромное мохнатое полотенце. Глубоко вдохнула влажный, пахнущий миндалем воздух. Оторвалась наконец от Монтроза, резко дернув головой на попытку того заглянуть в лицо.

– Идем, девочка, – мягко сказал лэрд. – Где ты сегодня хочешь лечь спать?

Маред пожала плечами. Перед глазами плавали мелкие искры, но тело сыто млело, предательски наслаждаясь близостью мужчины рядом, его голосом, запахом, уверенной силой и спокойной нежностью. И ей действительно хотелось спать. А еще было странно, что сам лэрд явно не получил того, к чему стремятся мужчины, добиваясь ее удовольствия больше, чем своего. Но если рассчитывает на продолжение, то напрасно: Маред сейчас просто уснет, хоть что с ней делай…

Она вяло наблюдала, как Монтроз, оставив ее в полотенце сидеть на краю огромной ванны, снова скрылся в душевой и вернулся оттуда через несколько минут. Все это время Маред так и просидела, даже не пытаясь подняться.

Потом она все-таки закрыла глаза, оказавшись в руках легко поднявшего ее лэрда, а открыв снова, обнаружила себя на кровати – причем своей. Монтроз сидел рядом в халате, гладя ей волосы, разбирая спутанные пряди, и это даже не раздражало. Тело казалось тяжелым, мягким, горячим и совершенно расслабленным.

– Как ты себя чувствуешь? Хорошо?

Маред хотела кивнуть, но и это требовало усилий, так что она нехотя разомкнула губы:

– Да.

– Отдыхай… Эвелин принесла тебе ужин. Маред?

– Не хочу спать, – капризно от усталости вздохнула она. – То есть хочу, но…

– Понятно, – хмыкнул Монтроз. – Можешь немного подремать, а через час я тебя разбужу, и поужинаешь.

Ужин – это хорошо… Но потом. Маред прикрыла глаза и сразу же открыла их, боясь, что лэрд уйдет, а ей очень нужно узнать…

– Вы все-таки своего добились, да? – спросила она, глядя на потолок, карниз, складку прозрачной белой занавеси – куда угодно, лишь бы не в серебристо-серые глаза, такие близкие. – Заставили меня это сказать.

– Ты сказала правду, девочка, – так же мягко прозвучало сверху. – Успокойся. Это всего лишь страсть, утоление плотской жажды. Она не делает тебя ни плохой, ни грязной. Когда уже ты мне поверишь?

– Никогда, – упрямо сказала Маред, позволяя закрыться свинцово-тяжелым векам. – Это не то, чему я хочу учиться. Даже у вас.

Вместо ответа она услышала тихий смешок, а потом рука Монтроза взъерошила ей влажные волосы.

– Хорошо, девочка моя, как скажешь. Просто запомни… Ты не стала ни хуже, ни лучше, только немного честнее. И даже не со мной. Спи, набирайся сил. Завтрашний день наступит быстро, и ты должна быть к нему готова.