Текст книги "Нечаянный обман"

Маргарет успела как раз к очередному вопросу:

– А известный британский политик Николас Гринфилд кем вам приходится?

Николас Гринфилд приходился Анне отцом, но признаваться в этом ей не хотелось. Выручая подругу, Маргарет бесцеремонно прервала их разговор:

– Анна! Извини, я вас еще не поздравила! – и она принялась обнимать подругу.

Но мистер Фейт оказался на редкость настырным, и, переждав поздравления, задал все тот же сакраментальный вопрос:

– Так все-таки кем же вам приходится известный британский политик Николас Гринфилд?

Анна обреченно посмотрела на Маргарет, собираясь во всем признаться. Но тут в дверях сада показался Джим, и Маргарет испуганно вскрикнула:

– Джим, что с тобой?

Все враз обернулись, забыв о заданном вопросе. Джим и в самом деле представлял собой впечатляющее зрелище – под глазом у него расплывалось сине-багровое, чуть кровоточащее, пятно. Анна с Маргарет кинулись к нему.

– Что случилось, Джим?

Тот сердито ответил:

– Абсолютно ничего! Не о чем беспокоиться!

Но его мамочка считала, что беспокоиться есть о чем. Его отвели в библиотеку, и миссис Торвальд принялась прикладывать к его скуле принесенный из холодильника лед, хлопоча, как заполошная курица.

– Боже мой! Это все Эдвард! Он такой агрессивный! И все из-за каких-то английских шлюх!

Чарльз посуровел и вполголоса заметил:

– Поосторожнее, миссис! Не забывайте, вы в моем доме и говорите о моей невесте!

Но Эмма только пренебрежительно взмахнула рукой.

– Ах, и ты туда же! Как ты мог клюнуть на удочку этой дешевой девицы, не представляю!

Раздался угрожающий голос Эдварда:

– Вы забываетесь, мадам!

Он был так зол, что миссис Торвальд испуганно закудахтала:

– Ах, Нэд! Я вовсе не это хотела сказать, ты же понимаешь!

– Я понимаю только одно, вы только что оскорбили невесту собственного племянника, и ее подругу, которые, кстати, никакого повода отзываться о себе подобным образом не давали! Я бы на вашем месте извинился!

Эмма передернулась, но все-таки произнесла на редкость чванливым тоном:

– Ну, хорошо, хорошо! Я извиняюсь!

Маргарет, которую эта сцена попросту веселила, ответила не менее неприязненно:

– Ах, не стоит так ломать собственную натуру из-за каких-то жалких английских шлюх!

В ее устах это слово прозвучало настолько грубо, что все мужчины в комнате с упреком посмотрели на нее. Но Маргарет и не думала сдаваться. Не она все это начала. Улыбнувшись подруге, спросила:

– Анна, если не хочешь ехать, то я возьму такси. Мне что-то не хочется здесь оставаться.

Та согласно закивала головой.

– Мне тоже. Поедем вместе.

Потемневший Чарльз пошел к выходу, девушки двинулись следом. Сердитый Джим спросил у матери:

– Ну, и чего ты добилась? Испортила весь вечер!

Но у миссис Торвальд на этот счет было свое мнение. Она была довольна полученным эффектом и свое удовольствие скрывать не собиралась.

– Во-первых, это не я тебя ударила, а твой великолепный братец. Во-вторых, чем раньше отсюда уберутся эти девицы, тем чище здесь будет воздух. Мне противно даже в одном доме с ними находиться, не то что разговаривать.

Джим сердито заявил:

– Мама, я собираюсь жениться на Маргарет, что бы ты о ней ни говорила!

Миссис Торвальд и Эдвард воскликнули в один голос:

– Выбрось это из головы!

Джим надулся, показывая, что игнорирует их мнение, а Нэд вышел в холл с твердым намерением найти Маргарет и поговорить с ней.

Маргарет с Анной с упрямыми лицами стояли у выхода, а взволнованный Чарльз их настойчиво уговаривал. Эдвард подошел ближе.

– Не нужно вызывать такси, я сам отвезу вас в отель, не беспокойтесь! – жениху хотелось остаться с невестой как можно дольше.

Анна со свойственным ей благоразумием укорила:

– Чарльз, ты же выпил! Тебе нельзя садиться за руль!

– Я выпил всего пару бокалов шампанского! Это ничему не помешает!

Это двусмысленное заявление смутило Анну, и она принялась возражать уже куда слабее. Положил конец спору Эдвард, заявив, что никто никуда не едет.

– Вы что, хотите, чтобы миссис Торвальд осталась победительницей? Она ведь и добивалась вашего отъезда.

Это было логично, и Анна тихо спросила у подруги:

– Может, побудем еще немного?

Маргарет недовольно передернула плечами, но согласилась.

– Как хочешь.

Обрадованный Нэд пообещал:

– А потом я отвезу вас сам.

В его голосе звучало такое облегчение, что Маргарет с удивлением посмотрела на него. Она его совсем не понимала. Удовлетворенно кивнув, Крейвен заметил:

– А зачем было бить Джима, дружище? Не думаю, чтоб он до такой степени мог тебя раззадорить.

– Я и не думал его бить. Он полез сам, размахивая кулаками, а у меня сработал условный рефлекс. Я блокировал его удар одной рукой, а другая сама врезала ему в скулу. Глупо получилось.

Маргарет постаралась спрятать засмеявшиеся глаза. Нэд мягко заметил:

– Тебе смешно? А вот мне нет. Эмма высказалась грубо, но в основном она права, все это из-за тебя.

Маргарет вспыхнула.

– Я не заставляла вас устраивать мордобой!

– Я не о драке говорю. – Нэд устало провел рукой по щеке. – А обо всем прочем.

– Что это значит?

Вмешался молчавший до этого Крейвен.

– Просто вы очень красивы, мисс. – И он поклонился девушкам. – А мы нормальные мужчины, весьма чувствительные к женской красоте.

Не поверив, Маргарет перевела взгляд на Эдварда. Тот с кривоватой ухмылкой подтвердил:

– Естественно.

К ним подошел мистер Александер. Со все тем же неприязненным огоньком в глазах сообщил:

– Чарльз, тебя вызывают к телефону в кабинет. Думаю, это важно.

Извинившись, Крейвен ушел вместе с что-то объясняющим ему помощником, и девушки остались с Эдвардом. Он учтиво предложил им пройтись. Переглянувшись, они подхватили его под руки и дружно прошли к опоясывающей коттедж открытой веранде.

Усадив их на длинный диван из отполированного ротанга, Нэд предложил:

– Вино, сок? Чего желаете, леди? – он вел себя, как вымуштрованный лакей.

Засмеявшись, они дружно попросили минералки без газа. Кивнув, он отправился в буфет за напитками. Анна открыла было рот, чтобы что-то сказать, но не успела, из открытого окна донесся сердитый голос Чарльза.

– Ни за что! Я ее люблю, и отказываться от нее не намерен!

Тот, кто стоял в глубине комнаты, и чей голос был не слышен, что-то возразил, но Крейвен горячо заявил:

– Плевать мне на все карьеры вместе взятые!

Анна приложила руки к горевшим щекам.

– Боже мой! Неужели это из-за меня? Какой кошмар! Надо пойти и все им рассказать!

Маргарет хмуро возразила:

– Кому нужна команда, считающая возможным диктовать своему боссу, что он должен делать и как он должен жить? По-моему, мы делаем доброе дело, открывая Крейвену глаза на его собственное окружение.

– Но они же могут подвести его накануне выборов!

– Ну, так пусть подводят. Неужели ты и твои родители не знают, как действовать в таких случаях?

Анна задумалась.

– Ну, это все конечно, поправимо. Но как неприятно знать, что тебя оценивают так низко.

– Ерунда! Они оценивают не тебя, а твои ничтожные возможности как заурядной официантки. Или охотницы за богатыми мужьями. Представляешь, какой будет для них сюрприз, когда все выяснится?

Представив вытянутую физиономию мистера Александера, Анна злорадно ухмыльнулась.

– Пожалуй, в этом что-то есть. Но вот что скажет папа, когда узнает…

Подошел Эдвард, неся минеральную воду в высоких хрустальных бокалах, и разговор прекратился. Чтобы не дать ему услышать спор, по-прежнему доносившийся из открытого окна, подруги поднялись и пошли в сад.

– У дома слишком душно, лучше пройдем по аллее. Там хоть ветерок есть.

Не увидев ничего странного в этом невинном предложении, Эдвард пошел с ними по саду, заросшему кустами барбариса и молодыми пышными платанами, ведя ни к чему не обязывающую светскую беседу. Правда, при этом он окидывал Маргарет тяжелым требовательным взглядом, от которого у нее глухо и часто билось сердце.

Анна шла молча, думая о чем-то своем, и беседу приходилось поддерживать Маргарет. Впрочем, Эдвард и не заметил, что в беседе участвует только одна из его спутниц. Он плотно прижал к своему боку руку Маргарет и обжигал ее горячими требовательными взглядами. Ей казалось, еще немного, и он скажет нечто такое, о чем потом они оба будут жалеть.

Минут через двадцать их нашел внешне совершенно спокойный Крейвен. Обняв Анну за талию, прижал к себе и заботливо спросил:

– Не скучала?

Вместо ответа она провела рукой по его щеке и мягко спросила:

– Все в порядке?

Он бравурно подтвердил:

– Конечно. А что может быть не в порядке?

Маргарет восхитилась про себя. Вот что значит прирожденный политик! Ему только что пришлось отстаивать свою любовь перед своими же соратниками, а он и глазом не моргнул! Если б они с Анной не слышали их разговора, то и не заподозрили б ничего, как Эдвард. Тот вообще посчитал, что они с Маргарет третьи лишние. Обхватив ее за плечи, он быстро повел ее прочь, сердито приговаривая:

– И почему ты такая назойливая?

Маргарет не считала себя назойливой, но спорить не стала, влюбленным и впрямь нужно было побыть одним. Интересно, скажет Анна Чарльзу о том, что слышала, или нет? Она ведь дочь большого политика и умеет вести свою игру.

К ним присоединился недовольный Александер. Окинув Маргарет язвительно-пренебрежительным взглядом, спросил:

– Вас тоже можно поздравить? – его голос напоминал голос библейского змея, мягкий как шелк и столь же ехидный.

– С чем? – Эдвард и Маргарет обернулись к нему одновременно.

– С грядущей помолвкой, естественно. Глядя на вас, сразу понятно, какие чувства вы испытываете друг к другу.

К удивлению Маргарет, Нэд не отринул с ходу это предположение, а с угрозой произнес:

– Не стоит совать свой длинный нос в чужие дела, Александер. Я вообще не пойму, для чего Крейвен держит возле себя таких скользких людишек, как вы.

Александер не вспылил, как сделал бы на его месте каждый нормальный мужчина, а лишь ответил на манер Талейрана:

– Больше не держит. Я и вся остальная команда уходим. Нам, видите ли, его выбор невесты кажется неперспективным, а зря терять свое время мы не желаем. Прощайте! – склонившись в издевательско-низком поклоне, Александер вышел за ограду сада.

Эдвард пристально посмотрел ему вслед и тихонько присвистнул.

– Однако! Это означает конец всех надежд Чарльза. Что ж, любовь, как известно, зла.

Припомнив продолжение, Маргарет сердито спросила:

– Вы считаете, что Анна недостойна Чарльза?

Торвальд дипломатично ответил:

– Ну, если сам Чарльз так не считает, то какая разница, что считаю я?

Расстроенная и разозленная Маргарет отвернулась и пробурчала сквозь зубы:

– Понятно.

Остановившись, Эдвард с силой повернул ее к себе.

– Что тебе понятно?

– Если бы мы с Анной были настоящими леди, вы бы к нам так же относились?

– То есть если вы были бы девушками из хороших семей?

– Ну да.

Этот вопрос посмешил Торвальда.

– Что зря говорить о том, чего нет и не будет?

– То есть вы никогда не будете уважать ни меня, ни Анну?

– Как я могу уважать тех, кто пытается своим телом купить сытую жизнь?

– Вы считаете, что Анна не любит Чарльза?

– Я считаю, что он для нее очень выгодная партия.

Маргарет скептически хмыкнула. Вряд ли мэр какого-то заштатного американского городка может быть выгодной партией для дочери Николаса Гринфилда. Но Нэд понял ее по-своему.

– Что, она могла бы поймать и более крупную рыбку? Как и ты?

Маргарет хотела гордо его опровергнуть, заявив, что она никакую рыбу, ни большую, ни маленькую, ловить не собирается, но осеклась, вспомнив, что совсем недавно заявляла обратное. Эдвард смотрел на нее с непонятным ей томлением, а она не знала, что сказать. Ей расхотелось изображать перед ним прожженную, на все способную девицу.

– Что ты молчишь?

– А что мне говорить? Что бы я ни сказала, вы вывернете это так, как нравится вам.

– Нравится? Да с чего ты это взяла?

Это прозвучало слишком горячо для обычного разговора. Маргарет искоса посмотрела на Эдварда. Их разговор приобретал оттенок размолвки двух любовников. Но ведь она ничего ему не обещала? Что это с ним? Он ведет себя так, будто она его жестоко обманула. Неужели что-то подозревает?

Давая собеседнику понять, что подобный тон разговора непозволителен, Маргарет гордо вздернула подбородок и направилась к дому.

Но у Торвальда остался ряд нерешенных вопросов. Вызывающе усмехаясь, он беспардонно заслонил собой вход. Его фигура выглядела столь угрожающе, что Маргарет с легким испугом потребовала:

– Немедленно выпустите меня!

– Сначала мы обсудим наши разногласия.

– Какие разногласия? Я просто хочу отсюда уехать, только и всего!

– А я не хочу тебя отпускать, во всяком случае, вот так.

– Тогда отодвиньтесь! Я плохо соображаю, когда на меня налегают бегемоты!

Эдвард натужно рассмеялся.

– Да уж, так меня еще никто не величал. Но давай пройдем в кабинет Чарльза, там сейчас никого нет.

У Маргарет не оставалось выхода, кроме как послушно последовать вместе с ним. Не устраивать же скандал из этого вполне безобидного пожелания? В кабинете и впрямь было пусто. Эдвард пропустил даму вперед и неожиданно закрыл дверь на ключ, с непринужденным видом опустив его себе в карман.

– Что вы делаете? – Маргарет была всерьез встревожена.

В ответ он обезоруживающе поднял обе руки.

– Просто не хочу, чтобы нам мешали, только и всего. Не бойся меня. Неужели я похож на насильника?

– Вы похожи на пирата, а они все, как известно, насильники.

Не считая нужным препираться, Эдвард скромно уселся на кресло подле камина, взмахом руки пригласив Маргарет устроиться в кресле напротив. Строптиво вздернув подбородок, она демонстративно села на диван, который был гораздо ближе к выходу.

– Ты считаешь, что это поможет, ежели что? – Нэд не скрывал своей насмешливости. – Не думаешь о том, что диван куда сподручнее для коллективных действий?

Игнорируя этот выпад, Маргарет холодновато спросила, стараясь установить дистанцию:

– Ну, так о чем вы хотели со мной поговорить?

– Где ты учишься?

– В Оксфорде, я уже говорила. И повторять не намерена.

– В Оксфорде не учатся бедные студенты. Там слишком высокая плата.

Маргарет пожала плечами.

– У нас учатся разные студенты. Есть стипендиаты, они учатся бесплатно, за счет государства. Кто-то взял кредиты на учебу. Кто-то работает и учится. Все по-разному.

– А ты?

На этот вопрос Маргарет отвечать не хотелось, и она задала встречный вопрос:

– Почему это вас вдруг заинтересовало? До сегодняшнего дня мои дела никого не интересовали.

– И зря. У меня отвратительное чувство, что ты водишь меня за нос.

Это было сущей правдой, и Маргарет постаралась улыбнуться равнодушной улыбкой, скрывая невольный трепет.

– Это ваши проблемы.

Эдвард внезапно согласился, не отрывая от нее изучающего взгляда.

– Ты права. Мои. Но все-таки, кто твои родители?

– Обычные люди.

– Хорошо. Допустим. Чем они занимаются?

Вспомнив, что до получения наследства отец работал финансовым консультантом, Маргарет сказала почти правду.

– Папа – экономист, а мама не работает. Занимается благотворительностью. – Насчет мамы все было верно, и Маргарет с вызовом взглянула в испытующие глаза Эдварда.

– То есть вполне приличная семья, так?

Она не стала отрицать.

– Конечно. А почему она должна быть неприличной? Или ты считаешь, что у всех, кто подрабатывает официантками, не может быть нормальной семьи?

– Не передергивай. Это ты создала у меня такое впечатление.

– Клевета! Ты сам выдумал о нас с Анной невесть что и строго придерживался своей версии.

Стремительно встав, Эдвард в два шага оказался возле Маргарет. Она испуганно вскочила ему навстречу, не зная, чего от него ожидать. Взяв ее за подбородок, он поднял ее лицо и внимательно вгляделся в глаза. Маргарет ответила ему вызывающе-недоуменным взглядом.

– Вот оно что! Все эти твои россказни о богатых женихах – просто блеф! И я купился на них, как последний дурак. – Он порывисто прижал ее к себе. – Ты хоть знаешь, милая моя девочка, как ты меня измучила?! – И огорошил ее словами: – Выйдешь за меня?

Это было так неожиданно, что Маргарет застыла, не зная, что сказать. Не дождавшись ответа, он скомандовал:

– Скажи мне «да»!

И она с удивлением услышала из собственных уст послушное «да».

С облегчением сжав ее в объятиях, Нэд радостно прошептал:

– Слава тебе, Господи! – и мягко прильнул к ее губам.

Не в состоянии осознать происшедшие с ними перемены, Маргарет молча принимала его ласки, с каждой минутой становившиеся все более откровенными. Но когда он усадил ее на диван и попытался спустить лямочки с низкого лифа, она воспротивилась.

– Не надо! – и, хотя голос у нее подрагивал, но, тем не менее прозвучал достаточно твердо, чтобы заставить Торвальда опомниться.

– Не надо? – он вопросительно посмотрел на ее лицо и увидел на нем смущение и смятение. – Хорошо.

Подняв ее на ноги, Эдвард оправил на ней платье.

– Извини, я не сдержался. Насколько я понимаю, мне придется воздерживаться до свадьбы?

Поколебавшись, Маргарет кивнула. Он чертыхнулся, но стоически пообещал:

– Ладно. Если ты так хочешь. Но в этом случае наша свадьба должна состояться скоро. Очень скоро.

5

– Ты говоришь, она из средней семьи? – Джеймс Торвальд был настроен крайне скептически. А ты обратил внимание на ее обувь? Средняя англичанка, так же как и американка, не может себе позволить носить итальянскую обувь ручной работы. Да и украшения у нее отнюдь не среднего класса. Это эксклюзив. Так что одно из двух, либо у нее имеется приличное состояние, либо ее кто-то содержит. Решай сам. На заработки официантки так одеваться не будешь.

Эдвард побледнел. Отец прекрасно разбирался в таких вещах, это, пожалуй, было единственное, чему он научился у своих быстро сменяющихся жен. Итак, Маргарет из обеспеченной семьи? Но девушки из обеспеченных семей не подрабатывают на каникулах официантками. Остается второе, у нее есть богатый покровитель. Похоже, она просто обвела его вокруг пальца. Богатый муж предпочтительнее богатого любовника, придает определенный вес в обществе, поэтому она и решила сменить одного на другого. А, может быть, и не сменить, а иметь одновременно и того и другого?

Отец говорил что-то еще, предостерегая от опрометчивых решений, но сын его уже не слушал. В его душе разгоралась жажда мести. Если он узнает, что у Маргарет и впрямь есть любовник, пусть она поостережется!

Выйдя от отца, позвонил ей и назначил свидание в одном из самых модных ресторанов Нью-Йорка. Маргарет согласилась с такой готовностью, что он заколебался. Если она так рада его видеть, то, возможно, видит в нем не выгодную добычу, а нечто большее?

Торвальд подъехал к ресторану задолго до назначенного времени, подвели нервы. Уж лучше сидеть в ресторане, чем маяться дома от неизвестности.

Прождав минут пятнадцать, не выдержал ожидания и вышел на крыльцо. Он не помнил, чтоб когда-либо так волновался из-за обыкновенного свидания. Посмотрел на часы. Было уже ровно семь. Интересно, на сколько она опоздает? Почему-то ему казалось, что Маргарет не их тех, кто любит заставлять себя ждать. Ошибся. Но что в этом такого? Сколько времени он провел в ожидании красивых женщин, и никогда не приходил из-за этого в дурное расположение духа. Как правило, чем дольше ожидание, тем приятнее компенсация. Но на сей раз банальности не помогали, и он волновался все сильнее и сильнее.

Вдали показался роскошный порше с тонированными стеклами, и Эдвард, повинуясь странному импульсу, встал за колонну, чтобы его не было видно с дороги. Из машины вышла Маргарет, и через мгновенье к ней присоединился высокий статный мужчина. Торвальд охнул про себя, узнав хорошо известного всей стране миллиардера Майкла Флеминга. Что происходит? Он же женат? Флеминг по-свойски склонился к Маргарет, положив руку ей на плечо, и Эдвард с силой сжал кулаки, стараясь утишить всплеск ярости.

Итак, отец оказался прав. Маргарет – любовница богача. Торвальд прикрыл глаза от пронзившей его боли, но тут же широко распахнул их снова. Флеминг пожал девушке руку и что-то тихо проговорил на ухо, отчего та зарумянилась и нежно засмеялась. Потом ласково поцеловал в щеку, сел за руль и поехал, а Маргарет с мечтательной улыбкой помахала ему вслед.

Сомнений не осталось. Кровь бросилась Эдварду в голову, и он отчаянно ударил кулаком в раскрытую ладонь, сдерживая гнев. Ну, ничего! Хорошо, что он узнал правду вовремя! Уж теперь он покажет ей, что он не глупая марионетка, которой можно вертеть, как вздумается!

Маргарет, не оглядываясь, прошла в холл. Торвальд, несколько раз глубоко вздохнув, чтобы обрести хотя бы видимость самообладания, двинулся следом. Она была очаровательна в прелестном платье темно-синего цвета, делающего ее красивые глаза еще более выразительными. У Торвальда перехватило дыхание, и он на секунду подумал, может, ему сделать вид, что он ни о чем не догадывается? Он сможет заставить ее забыть всех любовников!

Мимо девушки прошел высокий господин и с восхищением ей поклонился. Она ответила на этот безобидный жест приветливой улыбкой, от которой у господина явно поднялась температура. Он притормозил, желая что-то сказать, но Торвальд подхватил Маргарет под руку и, не здороваясь, повлек к лифту.

Она радостно повернулась к нему и поразилась. Эдвард смотрел на нее с мрачным презрением, вернувшим их к временам первой встречи. Лифт остановился на пятом этаже, и Нэд прошел к ближайшему номеру. Втолкнув Маргарет внутрь, растянул рот в хищной ухмылке.

Оторопев, Маргарет испуганно попятилась.

– Что с тобой? – она не могла поверить, что перед ней тот самый человек, который еще совсем недавно с такой нежностью говорил ей о своей любви.

Эдвард ответил вопросом на вопрос:

– А ты как думаешь?

Маргарет недоуменно всплеснула руками.

– Откуда мне знать? Может, у тебя неприятности в бизнесе?

Он мрачно хохотнул.

– Нет, неприятностей в бизнесе у меня нет. А вот с наглой обманщицей, прикинувшейся невинной овечкой, есть!

Маргарет замерла. Она и в самом деле прикидывалась, но только не невинной овечкой. Уж скорее наоборот.

Не услышав возражений, Эдвард решил, что она обескуражена его обвинением.

– Что, правда глаза колет?

Маргарет осторожно спросила:

– Какая правда?

Этот простой вопрос возмутил Торвальда еще больше. Схватив ее в железные объятия, он объявил:

– Если ты так щедро раздаешь то, что обещано только мне одному, то вполне законно, если я возьму обещанное прямо сейчас! – И он впился в ее губы безжалостным поцелуем.

Его поцелуй был откровенно злым, и Маргарет почувствовала на губах привкус крови. Радостное предчувствие, с которым она шла на это свидание, готовясь рассказать ему все о себе и своей семье, сменилось горечью и досадой. Она не могла понять, что могло вызвать столь резкую перемену за одни сутки, прошедшие с их последней встречи.

Она не отвечала на поцелуй, и он оторвался от нее с приглушенным чертыханьем.

– Черт возьми! С Флемингом ты целуешься без проблем, а я столь высокой чести недостоин?

Маргарет отшатнулась. Так вот почему он так взбеленился! Он увидел, как Майкл по-родственному чмокнул ее в щеку и сделал неверные выводы! Она успокаивающе положила руку ему на рукав, собираясь признаться, но его искаженное гневом лицо вдруг показалось ей таким страшным, что она невольно попятилась. Слова застряли в горле. Она никогда не встречала человека в таком гневе и разочаровании. Ей стало ясно, что Эдвард вовсе не тот сдержанный джентльмен, каким она его себе вообразила.

Не выдержав напряжения, Торвальд схватил ее за предплечья и принялся трясти, как щенка.

– Ты врала, ты все врала! – от злости у него не хватало слов, и он грязно выругался, заставив ее зарумяниться от негодования и обиды.

– Убери руки! – голос у нее зазвенел от сдерживаемых слез, но Эдвард этого не заметил.

Переход от счастья к отчаянию был так стремителен, что он никак не мог совладать со своими чувствами. Ему хотелось то убить Маргарет, а заодно с ней и ее любовника, то плюнуть на ее неверность и заняться с ней любовью. Держать ее в своих руках было настоящей пыткой, и он, уступив неистовому желанию, снова прильнул к ее губам.

Маргарет заледенела. Она не представляла, как можно справиться с разъяренным мужчиной. Ее била мелкая дрожь, и она не стала больше сдерживать слезы. Они побежали по щекам тоненькими горячими ручейками.

Нэд почувствовал на своих губах горячую влагу и вздрогнул. Оторвавшись от ее губ, посмотрел в ее обиженные глаза и опустил руки.

– Убирайся отсюда, и чтоб я тебя больше никогда не видел! – его слова падали, как камни, убивая надежду на примирение.

У Маргарет оборвалось что-то внутри, и она, бросив последний взгляд на Эдварда, вышла из номера. В голове у нее билась горькая мысль, – как же она ошиблась, принимая его за близкого человека! Он что-то увидел, сделал неверные выводы и осудил ее без суда и следствия. Ему и в голову не пришло, что он может ошибиться.

Смахивая слезы дрожащей рукой, она побежала по лестнице, проигнорировав открытые двери лифта. Лестница было пуста, а в лифте могли оказаться нежеланные попутчики. Маргарет было стыдно за свои слезы, ей надо быть благодарной судьбе за то, что ее несовместимость с Торвальдом выяснилась сейчас, а не тогда, когда было бы слишком поздно. Но здравые мысли не помогали, и слезы по-прежнему лились рекой. Остановившись, она сердито топнула ногой, негодуя на саму себя. Это нужно немедленно прекратить! У нее есть гордость, и доставлять удовольствие любопытствующим прохожим она не будет.

Едва она вышла, как Торвальд зарычал, и с силой стукнул кулаком по стене. Резкая боль немного привела его в чувство. Странно, но правым он себя не чувствовал. Наоборот, внутри росло неприятное чувство сделанной им ошибки. Но в чем заключалась эта ошибка, он понять не мог. Он все сделал правильно, не мог же он простить и любить обманщицу? Он достаточно навидался в доме отца подобных ей ловких особ. Каждая его мачеха ради денег была готова на все. Вот и он нарвался на такую же. Да и есть ли они, бескорыстные женщины? Похоже, в природе таких не существует.

Внезапно желудок свело судорогой, и он сообразил, что не ел уже целый день. Или это на него так подействовала бурная сцена? Ну что ж, эту проблему решить легко, внизу заказан столик. Нужно только немного привести себя в порядок и спуститься.

Он прошел в ванную, плеснул на лицо холодной воды, чтобы охладить горящие щеки, и взглянул на себя в зеркало. На него взглянул раздраженный красноглазый тип, ужасно ему не понравившийся. Он попытался улыбнуться, но улыбка больше смахивала на волчий оскал. Бросив бороться со своим лицом, Эдвард промокнул кожу одноразовым бумажным полотенцем и спустился в ресторан.

Сел за свой столик и хмуро огляделся. Все вокруг раздражало, особенно довольные лица посетителей. Он сидел бы сейчас здесь с Маргарет, если бы не вышел ее встречать, и тоже был бы доволен. Было бы это лучше или хуже? Если бы он ничего не узнал, то был бы счастлив. Так стоило ли узнавать то, что сделало его несчастным? И стоило ли ему так категорично себя вести? Эта мысль настолько выбила его из равновесия, что он потребовал бутылку бурбона, и, налив половину хрустального стакана, выпил его одним глотком.

Подали заказанные им блюда, но Эдвард понял, что есть не может, кусок буквально застревал в горле. Тогда он налил еще один стакан бурбона и выпил его, как лекарство. В голове раздался легкий шум, но в желудке развязался завязанный там тугой узел, и он смог вздохнуть свободнее.

Нэд вертел в руке уже третий стакан бурбона, когда по залу прошел быстрый шорох. Подняв голову, он с трудом сфокусировал взгляд. По центральному проходу в его сторону шла очень красивая пара. Свет горел вполсилы, поэтому он не сразу разглядел, кто это был, а, разглядев, свирепо чертыхнулся. Вот уж кого он совершенно не хотел видеть, так это Флеминга с женой. Но они двигались прямо к нему. Остановившись возле его столика, извинились и бесцеремонно сели на свободные места.

Торвальд не мог понять, чего им от него надо. Если в их жизни начались проблемы из-за его бывшей невесты, то при чем здесь он?

Хелен Флеминг, очаровательная и дружелюбная, мило извинилась еще раз:

– Простите, что мы без приглашения, но нам очень хотелось познакомиться с вами поближе. К тому же мы проявили невероятную сдержанность, дав вам с Маргарет возможность пару часов поворковать наедине. Где она, кстати?

У Торвальда на душе было так противно, что он с трудом вслушивался в ее слова, и ответил больше для благопристойности, чем из собственного интереса:

– А зачем вам она?

Хелен посмотрела на него с недоумением и огорченно проговорила:

– О, неужели Маргарет не сказала вам, что она моя родная сестра?

В виске Нэда заработал наглый дятел, болезненно долбящий в одну точку.

– И это вы с мужем подвозили ее к ресторану?

Хелен не могла понять, в чем тут криминал, голос Торвальда звучал с неожиданным обвинением.

– Ну да. Просто я не выходила. А что случилось?

Эдвард не собирался отвечать на этот вопрос.

– И Маргарет ваша родная сестра?

Он не скрывал своего недоверия. Хелен терпеливо повторила:

– Ну да, моя младшая сестра. Младшая дочь графа Линдхерста.

Для Торвальда это открытие стало сокрушительным ударом. Маргарет – дочь графа и свояченица миллиардера! А он столько времени принимал ее за искательницу легкой жизни, обнаружив полное незнание женской натуры! Каким же идиотом он оказался! Впервые в жизни почувствовав, что вполне может задохнуться от боли и ярости на самого себя, Эдвард одним махом опрокинул очередной стакан с бурбоном.

Обеспокоенный голос Флеминга донесся до него как сквозь слой ваты:

– Что здесь произошло? Вы поссорились?

Эдвард вновь проигнорировал вопрос.

– Какого лешего она прикидывалась простой студенткой?

Теперь уже встревожилась и Хелен.

– А что тут преступного? Ей не хотелось шумихи вокруг себя, только и всего. К тому же они с Анной всегда говорили, что выйдут замуж только за того, кто полюбит их самих, а не их возможности. Хотя я всегда им говорила, что это по-детски.

Торвальд стремительно встал и пошатнулся. Ноги держали его как-то не очень, расползаясь неприятным киселем. Но сказал он довольно внятно:

– Извините, мне нужно идти.

И ушел. Но дойти смог только до фойе, где упал в стоящее у выхода кресло. Что это с ним? Неужели это сделал с ним выпитый натощак бурбон? Или силы отняла сначала безобразная, устроенная им из ничего сцена, а потом сокрушительное открытие? И что ему теперь делать? Несмотря на выпитое, голова соображала предельно четко. Торвальд понимал, что ему нужно немедленно найти Маргарет и сделать все, чтобы она забыла его идиотские обвинения. Но тело предательски размазалось по дивану, отказываясь повиноваться хозяину.

Торвальд беспомощно посмотрел вокруг. На его удачу, метрдотель кивнул стоявшему у входа швейцару и тот позвал его водителя. Мэтт с выпученными от удивления глазами, – ему еще никогда не доводилось видеть босса в подобном состоянии, – довел его до машины, усадил на переднее сиденье, и, не обращая внимания на его сумбурные речи, довез до дома. Сдав босса с рук на руки не менее изумленному дворецкому, отогнал мазерати в гараж, покачивая головой и не зная, что и думать.