Текст книги "Единственная для бандита"

Глава 23. Леон

Моя малышка с каждым днём становится всё прекрасней и прекрасней. Расцветает как цветок, окружённый любовью. Мои чувства к Клубничке – топливо, которое кормит этот чудесный цветок.

Я думал, любовь – это глупая сказочка, которую придумали для сопливых мелодрам. Я никогда не думал, что помешаюсь на одной женщине настолько дико, что не буду замечать ничего другого вокруг себя. Я отошёл от дел. Забил на поставки оружия. Я не хочу наживать себе ещё больше врагов. Лина – теперь моя. Она рядом со мной. Значит, я должен сделать всё, чтобы ни моей любимой женщине, ни моему малышу не грозила опасность.

Я смотрю на Алину, глядя в окно, как он, сияющая улыбчивая, прогуливается по саду. Она сама как цветок. Самый красивый цветок не только в моём саду, но и во всей бесконечной вселенной. Лина подходит к кустам из пышных нежно-алых роз. Улыбается. Тянется к одному цветку, касается его и вдыхает нежный аромат, опустив ресницы.

Бам!

Сердце в груди прыгает как ненормальное, когда я смотрю на свою любимую bella. Я и сам, как пацан малолетний, начинаю улыбаться. Солнечная девочка, ты даришь мне неземную радость. Ты заставляешь меня улыбаться. Быть мягким. Заботливым. Радоваться каждому новому дню. Ты меняешь меня. Это поразительно! Я не думал, что люди, прожившие половину жизни, закостенелые уже, так сказать, способны измениться. Особенно, криминальные авторитеты.

У меня была единственная цель – зарабатывать деньги и владеть этим миром. Но когда я встретил Лину, нежного ангелочка, я понял, что мне больше ничего не надо. Я наигрался в плохого парня. Я поставил точку в карьере преступника. Я хочу просто… быть счастливым. Денег нам выше головы хватит. Мы можем ещё лет двести жить, ни в чём себе не отказывая.

Я принял решение. Я ухожу от криминальных дел. Навсегда. Я буду заниматься отелями. Буду строить бизнес и зарабатывать честным путём. К тому же дед отпишет нам всё наследство до копеечки. Так что волноваться не стоит.

Я сломал себя и переделал. Ради них. Ради Лины и сына.

А завтра вечером… я сделаю любимой предложение. Мы отправимся на романтический ужин для двоих на берегу моря. Там Клубничка получит своё колечко с редким бриллиантом, который я за бешеные деньги купил на аукционе. Я хлопаю ладонью по карману брюк и чувствую очертания бархатной коробочки внутри кармана.

Дожить бы до завтра! Я весь горю и дёргаюсь от нетерпения, блин! Не могу места найти и сосредоточиться на работе. Представляю выражение личика Лины, когда я встану перед ней на колени и надену на пальчик символ моей вечной любви. Предложу ей носить мою фамилию. Алина Моретти? Звучит!

Но пока это сюрприз. Малышка ведь не знает, что мои намерения к ней слишком серьёзны. От Лины мне нужен не только секс и рождение наследника. Я хочу прожить с Линой каждый миг оставшейся жизни.

Я смотрю на неё, и у меня голова кружится от радости. Эмоции разрывают на части. Лина гладит свой большой животик, срывает розу и вставляет её себе за ушко. Неожиданно, она поднимает голову и замечает меня в окне особняка. Улыбается. Так широко и открыто, как будто я – самое важное в её жизни сокровище.

Какой же у неё большой животик! Время летит чертовски быстро. Наш малыш растёт не по дням, а по часам. Ему уже тесно в мамином животике. Я с нетерпением жду встречи со своим наследником. Он крепкий, сильный, здоровенький. Богатырь? Конечно, ведь он мой. У меня горячая и сильная кровь. Сын будет похож на меня. Он будет моей точной копией. Жёсткий, волевой, целеустремлённый.

Лина дохаживает последние недели. Наш кроха очень скоро увидит свет. В честь этого события я приказал прислуге выдраить дом до идеальной чистоты. Чтобы ни единой пылинки и соринки не было во всём доме!

Маленький Моретти должен расти в идеальных условиях и ни в чём не нуждаться. Месяц назад я также затеял ремонт, восстановив поместье. Теперь оно выглядит, как новенькое, как будто его только вчера построили. Даже лучше. Мы обновили мебель в доме, посадили новые деревья и кустарники в саду. Разумеется, мы обустроили вместе с Клубничкой детскую комнату.

Боги, Лина такая счастливая. Как же трепетно и щепетильно она порхала над созданием уютного гнёздышка для моего наследника.

Клубничка будет хорошей мамой. Самой лучшей. Моей идеальной женой и второй половинкой. Я благодарен судьбе, что она подарила мне Лину. Хоть сначала я относился к ней с подозрением. Думал о ней, как о шлюхе, жаждущей моего бабла. Но я ошибся. К тому же, люди меняются. Я изменился. Теперь я – противоположность того Леона, которого все знали до встречи с моей изумительной bella.

В дверь стучат.

– Войдите, – отвечаю несколько грубо.

Не хочу, чтобы меня отвлекали по пустякам. Любоваться ей хочу. Круглые сутки. Лина… Моя муза. Моё исцеление и фантастическое преображение.

Я не могу оторваться от Клубнички даже на секунду. Она шлёт мне воздушные поцелуи, а я их ловлю и шутливо делаю вид, будто они бьют меня в самое сердце, как стрелы Купидона. Мы хохочем, но меня отвлекает голос служанки. Марии.

– Господин… Я… Я-я-я…

Я оборачиваюсь, собираюсь наорать на назойливую занозу, но замираю. Смотрю, как служанка Мария трясётся и заикается, будто призрака увидела. Сердце внезапно сжимается от плохого предзнаменования. За окном до сих пор звучит звонкий смех малышки.

– Что такое, Мария? – раздражённо выгибаю бровь.

– Я даже не знаю… к-как вам сказать.

– Говори! Быстрей. Я сейчас занят, а ты отнимаешь у меня моё время.

– Мы заканчиваем генеральную уборку. Расставляем всё по своим местам, как вы и приказали… – топчется на месте, сжимая в руках небольшой предмет, который обёрнут в чёрный пакет.

– Ближе к делу, ну же!

– Я нашла это. В одной из коробок.

Рука Марии трясётся, когда она протягивает мне пакет.

– Что в пакете?

– Телефон, синьор.

– И что я должен с ним делать?

Достаю какой-то старый телефон, едва ли не «кирпич», верчу его между пальцев задумчиво. Но внутри закрадывается нехорошее предчувствие.

– Я нашла это в одной из коробок. Мне кажется, её должны были выбросить. Но перепутали. Там всякий мусор и…

– Не испытывай моё терпение! – я начинаю злиться, потому что не понимаю, на что намекает прислуга. Я не хочу попусту терять время. – Говори, как есть или убирайся!

– Увидев этот телефон, я вспомнила, как синьорита Лина тайком подкинула его в одну из коробок! – выпаливает Мария и выпучивает глаза, словно решилась на предательство или преступление.

– Это просто кусок старого говна! Уверена, что… Лина тут замешана?

Я трясу телефоном и замечаю, как из пакета вниз на пол пикирует чек. Поднимаю его. Чек из магазина нижнего белья. Мы покупали бельё для Лины. Чек из магазина и фирменный пакет. Лина сунула этот телефон в пакет впопыхах и не заметила чек.

Лина прятала телефон? Но зачем?!

– Давно это было?

– Во время ремонта… – Мария съёживается под моим взглядом, как будто находится под дулом пистолета. – Но телефон вот только нашёлся. Случайно. Я только по п-п-п-пакету вспомнила о странном поведении Лины. Тогда значения не придала. Но сейчас вспомнила. Потому что лейбл очень знаменитый…

В начале ремонта? Я вспоминаю состояние Клубнички в то время. Она была чем-то встревожена и пылко поддержала затею с ремонтом. Неужели лишь для того, чтобы под шумок избавиться от улики?

Неужели… в этом есть переписка с тайным любовником или что-то ещё хуже, а?

Я не знаю, что и думать. Телефон в моей руке, словно живая кобра, готовая наброситься и укусить в любой момент. Одно я понимаю точно – телефон не безобиден. Иначе бы Лина не прятала его. Я, сука, ни разу не видел у Лины ЭТОТ телефон!

Я почти трогаюсь головой. В ушах звучит смех Лины. Из звонкого и сладкого он становится зловещим и насмешливым. Я бросаюсь обратно к окну, но в саду пусто. Девчонки нет. Исчезла.

– Дино мне сюда позови! Быстро!

– Ой, да! – Мария подпрыгивает, как стрекоза, и со всех ног мчится из кабинета.

Я сжимаю телефон. Голова кружится. Я теряю пол под ногами. Хватаюсь за стол немеющими пальцами и оседаю на стуле как какой-то мешок с сеном.

Нет, Клубничка… Нет!

Это ведь не то, что я думаю…

Откуда у тебя этот телефон? И почему ты его прятала?

* * *

– Звали, господин? – кабинет наполняется голосом вошедшего охранника.

– Выясни, что из себя представляет этот телефон! – бросаю пакет начальнику охраны, тот ловко ловит его в воздухе. – Мне нужно, чтобы ты его включил, чтобы ты основательно покопался в карте памяти. Узнай, на какие номера совершались звонки! Распечатай мне тексты сообщений! И так далее. В общем, ты знаешь, что нужно делать. У тебя есть три часа…

– Понял. Узнаем, господин Моретти.

– Иди.

Дино хлопает дверью, а я тянусь к бутылке с виски и делаю несколько глотков прямо из горла, обмякая на кожаном кресле.

Пока рано делать выводы. Буду ждать.

Лина… Шпионка?

Бред же! Бред! Но почему сердце ноет? Почему мне хочется напиться вдрызг?

Я закрываюсь в кабинете и напиваюсь в хлам, не желая видеть никого. Особенно Лину. Я жду Дино с результатами расследования.

Сомнения бьются в моей голове. Лина – шпионка?! Быть этого не может. Она ведь такая чистая… Хрупкая, нежная. Ясная, как солнце. Лина и мухи не способна обидеть. Она любит меня. Невозможно ведь так профессионально играть и обманывать?

Блять!

Зачастую ангельская внешность скрывает в себе натуру дьявола.

В дверь стучат. Дино приносит мне важные распечатки по итогам расследования. На нём нет лица. Он взвинчен, похлеще меня. Я мысленно начинаю читать молитвы, но они вряд ли помогут.

– Вы выпили?

– Да, – тяну я.

– Хорошо. Вам не помешает…

Дино кладёт на стол стопку бумаг, на которых напечатана важная информация с базой номеров и текстами некоторых сообщений.

– Нам удалось почти полностью восстановить историю звонков и тексты сообщений.

– Спасибо.

Я не дышу, а мой пульс не бьётся, когда я беру в руки документы. Читаю и будто куда-то падаю с огромной высоты. Лечу прямиком в ад. В пекло. В болото предательства и безумной злости.

«Порт Равенна…».

«О следующей поставке я сообщу вам скоро».

«Новостей нет сегодня».

«Продолжай следить. Не просерь информацию. На следующей неделе намечается новая поставка. Срочно нужны координаты!»

«Я постараюсь…».

– Можете ещё послушать звонки. Но не всё удалось восстановить. Там обрывки фраз. Но голос… – откашливается, – точно принадлежит Алине.

– Хватит! – с силой бью кулаком по столу. – Сообщений достаточно!

– Это она. Она шпионка, – подтверждает мои лютые страхи Дино, – так вот, оказывается, почему все ваши поставки за полгода стали срываться. Вы много потеряли и средств, и людей.

– Блять!

Я из кожи вон лезу от убийственных ощущений. Будто живьём горю. Сердце болит. Грудь жжёт. Я кладу руку на грудь, с силой её сжимаю, корчась от боли.

Предательница. Моя Лина – предательница.

Больно. До ошизения. До дури! Сердце ломит и кровоточит, колотится на грани инфаркта. От осознания того, что любимый человек предал тебя. Коварно и жестоко.

– Немедленно зови её ко мне. Чего встал! Бегом!

Я трясусь от злости и бешенства. Сейчас я не чувствую себя человеком. Чудовище вернулось. Готовое рвать и убивать. Ломать кости, драть когтями органы врагов и вспарывать их тела. Дино бросается к двери, но я останавливаю его.

– Нет! Я сам. Сам к ней пойду.

Это моя карма, да?

От Лины я никогда не ожидал ножа в спину…

Пиздец! Это грёбаное кино какое-то!

За что, Клубника? Ну, за что ты так со мной?!

Я ведь тебе душу открыл… Я ползал на коленях перед тобой. Сдувал пылинки. Я всё ради тебя делал. Я… изменился. Отказался от прибыльных дел! На бизнес наплевал. Рисковал всем, когда развязал войну с Росси. Готов был себя под пули подставить, когда лгал и инсценировал твою смерть!

А ты… Что же ты наделала?

Ты убила меня. Ты нож мне в самую душу вонзила и разбудила того самого кровожадного монстра. Ты расшевелила ото сна грозное чудовище. Я был уверен, что с твоим появлением оно уснуло навеки.

Я вытолкал из своей души всех демонов, когда в моей чёртовой жизни явился луч надежды. С невинным именем Алина.

Но она же вытянула монстров из темноты. Прольётся кровь…

* * *

Я врываюсь в спальню Лины без предупреждения, грохая дверью.

– Леон, это ты? – улыбаясь, лживая дрянь застывает посреди комнаты.

Я бросаю мимолётный взгляд на кровать и вижу там детскую одежду. Она раскладывает её на кровати, собирая вещи в роддом. Маленькие носочки, шапочки, кофточки и боди…

Эту одежду мы покупали вместе с ней. Вдвоём. От этого внутри становится ещё больней. У дряни в животе сидит мой ребёнок. Как же хорошо у Лины получается играть роль будущей заботливой мамочки.

Ложь! Ложь! Ложь!

Везде проклятая ложь и боль!

Сука!

Её предательские глаза лживо блестят, когда Лина прижимает к груди маленькие штанишки нежно-голубого цвета. Проклятая лгунья, смотрится, как сама невинность. Отличная игра, дорогая. Ты заслужила Оскар за лучшую актёрскую игру!

Оскар и град из пуль.

– А я тут вещи перестирала и раскладываю их по местам. Думаю, что взять с собой в роддом. И на выписку тоже, – мурлычет, поглаживая ладонью ползунки.

Я трясу головой, сжимая челюсти, прогоняя из мыслей остатки нежности к мерзкой ведьме. Она должна получить своё. Как следует.

Моретти не прощают предателей. Никогда.

– Леон, всё хорошо? Ты выглядишь странно…

Лина смотрит мне в лицо. Видит злость, бешенство. Понимает, что меня колбасит от ярости. Улыбка исчезает с пухлых губы русской дряни. Я делаю шаг вперёд, в горле от эмоций что-то хрипит. Моё тело колотит кошмарной дрожью. Я еле-еле держусь, чтобы не грохнуть Лину на месте. Без разговоров. Прямо здесь и сейчас. Но у неё есть то, что принадлежит мне по праву.

Моё!

Пусть в глаза мне сначала посмотрит своими лживыми и пустыми глазами. Пусть поунижается перед смертью на коленях, как следует.

Нет. Не могу убить. Только не сейчас.

Ребёнок. В ней мой ребёнок.

Я должен его забрать. Потом, только потом, получив наследника, я смогу вершить правосудие.

Лина заплатит за свои грехи и предательство. Она расплатится собственной кровью.

– Что это? – швыряю Лине в ноги шпионский телефон. – Твоя вещичка?

Эмоции на лице Лины меняются, как по щелчку пальцев. Она вмиг бледнеет, зрачки в больших серо-зелёных глазах расширяются, по телу проносятся волны мурашек. Даже волосы на коже встают дыбом.

Да. Она это. Эмоции искренние. На лбу будто написана правда.

– Что, хозяин объявился, а?

– Л-Леон, – Лина садится на кровать, зеленея от потрясения ещё больше, – к-как ты узнал? Откуда?

– Мария нашла это дерьмо среди коробок. Их должны были выкинуть. Но что-то напутали! Перебрали весь хлам. Я восстановил карту памяти и прочитал сообщения, которые ты, блять, отправляла моим конкурентам. Да? Кто они? Чья ты крыса? Имя назови! Хотя, нет. Не хочу знать!

– Я объясню. Я м-могу всё объяснить!

Пухлые губы лгуньи дрожат, Лина лихорадочно машет руками, отрицая обвинения. Но я уже точно знаю, что она – продажная и двуличная крыса. Доказательства налицо. Из-за неё мой бизнес рухнул в говно!

Как я мог так сильно оступиться. Чувствую себя последним лохом.

– Ни черта ты не сможешь! Я всё о тебе знаю, все, слышишь!

Я нервно расхаживаю то в одну сторону, то в другую. Хватаю себя за волосы, дёргаю их от безумия и алкоголя, пульсирующего в висках, выдираю клок волос.

– Дура ты. Херовая из тебя шпионка вышла, Алина! Ты бы хоть карту памяти вытащила! Смыла бы в унитаз! Accidenti!

– Я всё расскажу! Я… Они…

– Плевать мне, что ты там придумаешь опять! Не хочу ничего слышать, – закрываю уши ладонями, рыча и психуя. – Ты мне лучше вот что скажи! Твои чувства ко мне, твои оргазмы, охи и стоны… Это игра? Все это тоже, блять, сраная игра? – хватаю статуэтку со стола и швыряю её в стену.

Всё. Я срываюсь окончательно. Я сую руку в карман и вытаскиваю оттуда пистолет. Вытягиваю руку в сторону, направляю дуло на лживую тварь.

По щекам Лины льются слёзы, она отскакивает от кровати и забивается в угол между стеной и комодом. Обхватывает живот руками, защищает младенца, испуганно таращась на направленное в её сторону оружие.

– Ты… Лина! Т-ты! – пистолет с громыхающим звоном трясётся в моей руке. – Шпионка!

– Леон… Я…

– Твою ж мать! Блять! Только не говори мне, что это не ты? Не ври! Вина доказана! Это ты сливала всю информацию о сделках! Из-за тебя я многое потерял! В том числе и своих людей, которые были убиты во время нападения врагов!

– П-прости, Леон. Прости! Я н-не хотела… Я не думала, что всё зайдёт так далеко…

Я смотрю на неё и не могу нажать на курок. Несчастная, зарёванная и безумно красивая. Я понял, почему не могу от неё оторваться, почему щажу и пляшу под её дудку. Она ведьма. Околдовала. Навеяла на меня дьявольский приворот и привязала на всю оставшуюся грёбаную жизнь. Как раба своего вечного.

– Ведьма! Родишь моего наследника и будешь отвечать за свои поступки! За предательство и ложь чёртову! Поняла?!

Я быстро прячу пистолет обратно в штаны. Почти плюю через левое плечо. Надо валить и запереть себя за тремя замками, пока не сорвался окончательно и не вышиб стерве мозги, навредив ребёнку.

Поворачиваюсь к ней спиной, делаю шаг к двери. Уйти. Прямо сейчас. Чтобы глупостей не наделать в порывах гнева. Надо подумать. Всё хорошо переварить, взвесить. Отоспаться.

Я просто сейчас стараюсь найти хоть какую-то ниточку, хоть за что-то ухватиться, чтобы распутать змеиный клубок интриг. В глубине души мечтаю найти шанс, хоть крошечную надежду на то, что я ошибаюсь. Бредово фантазирую, будто это Фелиция подбросила Лине телефон, с которого она сама шпионила за мной. Я так сильно хочу, чтобы Фелиция была на самом деле шестёркой, а не моя сладкая и любимая мною до ошизения Клубничка.

Шанс. Один крошечный шанс на то, что Лина невиновата.

Но его нет.

Какой к херам подумать?! Какой шанс?

Именно голос Лины звучал в том долбанном телефоне. Её имя светилось в сообщениях, написанных на русском языке.

Она крыса. Моя bella, мать моего сына, любимая женщина, которой я собирался сделать предложение… Лина – подсадная утка врагов!

Блять. Не верится. Просто не верится вот вообще.

– А-а-а-а…

Внезапно меня тормозит криком Лины. Мороз бьёт по телу, как кнут.

Я резко оборачиваюсь, распахивая глаза. Лина трясётся на полу, скрючившись в позе эмбриона. Я забываю обо всём на свете, бросаюсь к ней на каких-то рефлексах. Сатанея от страха, вижу, что домашнее платье Лины намокло. На полу вода. Вода течёт по её ногам. Лина дрожит и жадно хватает ртом воздух, утопая в обильных слезах.

– Что? Что это такое? – падаю на колени, подтягиваю девчонку к себе.

Она начинает трястись ещё сильнее и жалобно стонет. Ей больно!

– Л-е-о-о-н! Живот. Б-болит! У меня… Я рожаю! А-а-х! – сворачивается пополам. – Я, кажется, рожаю!

– Дино! – верещу во всё горло. – Срочно звони в скорую!

Глава 24. Лина

Я не понимаю, что происходит. Я будто плаваю в каком-то ядовитом тумане. Больно. Агония разрывает изнутри, как будто в живот вшили кинжалы. Я теряю сознание, потом снова оживаю. Слышу громкий вой сирен и вижу перекошенное от злобы и паники лицо Леона, плывущее в тумане.

Он узнал. Он, чёрт… Я не верю! Но теперь он узнал мой страшный секрет. Глупая, глупая дура… Но как?! Я же избавилась от телефона! Сунула его в чёртову коробку, которую должны были выкинуть.

Должны были, Лина. Должны. Но… судьба решила иначе.

Карма настигла меня, решив, что пришёл мой черёд платить по счетам.

Час расплаты настал.

За ложь.

За предательство.

За то, что молчала так долго…

За то, что обманула доверие любимого…

Господи! Что же теперь делать? Я ведь люблю Леона. Люблю искренне и до смерти! Жизнь готова свою отдать за любимого мужчину, как он мог отдать за меня свою когда-то.

Когда я начала шпионить за ним, тогда я его не любила! Думала, что он – монстр без сердца, ублюдок бандитский! Высокомерный выродок, с чёрной душой и волчьими глазами. Но потом я узнала его глубокий внутренний мир. Я открыла в нём нечто новое и светлое. Он – запертый замок, а я – ключ. Я освободила его нежность и доброту в глубинах проклятой души и сама же испортила наше счастье.

– Ле-он, – мычу, дышу ртом.

Машина скорой помощи несётся по дороге, направляясь в роддом.

– П-прости… Я не хотела… Я люб… А-а-а-х!

Очередная схватка будто выбивает из меня жизнь.

– Молчи, Алина. Просто молчи, – шипит Леон, поглаживая мой живот. – Молись, чтобы с ребёнком ничего не случилось, иначе…

Визг тормозов. Задние двери машины скорой помощи распахиваются. На носилках меня выкатывают на свежий воздух.

Я едва различаю окружающие предметы от боли, накатывающей временами. Схватки становятся всё чаще и резче, будто кто-то стягивает мой живот сильнейшим спазмом. Снова и снова терзает меня, не щадя.

Это пытка…

Меня готовили к родам, советовали методики дыхания. Но всё, что я могу сейчас – это жалобно скулить и трястись от эмоций. Меня колотит страхом. Так сильно, что даже ноги дёргаются. Медсестра с приветливой улыбкой накрывает моё колено, поглаживая его горячей ладонью:

– Всё будет хорошо. Скоро увидите своего малыша. Кого ждёте?

– М-м-м-мальчика, – выталкиваю из себя сквозь рыдания, которые сотрясают моё тело огромными волнами.

– Значит, крепитесь. Давайте мы вас осмотрим.

Я едва могу подняться. Низ живота расходится резкой болью, от неё мне хочется упасть и ползать на коленях, но мне не позволяют этого сделать. У меня берут повторно все необходимые анализы и натягивают на тело больничную рубашку.

– Садитесь, – подталкивает меня медсестра в коляску. – Доставим вас в родильный зал. Ваш партнёр… – медсестра ищет взглядом по сторонам. – Ах, вот вы где. Уже готовы, синьор?

– Да.

Короткое слово Леона режет мой слух. Он… что? Будет присутствовать на родах? Я кручу головой из стороны в сторону, но Леон подходит сзади и опускает на мои плечи свои ладони, как бетонные монолиты.

– Леон, в-в-в-выслушай меня. Меня шантажировали. Г-г-г-розили убить… парня. Тогда я ещё не любила тебя, и…

Жестокий мафиози перехватывает моё горло пальцами, как колючей проволокой.

– Не скули, лживая потаскуха! – громыхает его гневный голос. – Всё, что от тебя требуется, закрыть свой помойный рот и вытолкнуть из гнилого чрева МОЕГО наследника. Наследника Моретти. И молись, тварь… Молись, чтобы мой сын, Габриэль, родился здоровым малышом.

Медсестра в полуметре от нас застывает, как статуя, шокированная услышанными словами. Но Моретти плевать на присутствие посторонних. Он здесь в своём праве. Хозяин жизни. Рассерженный бог.

И если бы не его сын, Леон вышиб бы мне мозги в ту же секунду. Размазал по стенке кровавой кашицей…

Криминальные авторитеты не прощают предательства. Они жестоко расправляются с обидчиками, лгунами и… потаскухами вроде меня.

Так он меня назвал.

Леон обходит меня и бросает взгляд через плечо. Я смотрю на его высокую, статную фигуру в белом медицинском халате, в специальной шапочке. Матерь божья, мафиози действительно собирается присутствовать на моих родах…

В панике я начинаю воображать всякие ужасы. Мне кажется, что как только из вагины появится младенец, Леон прикончит меня своими руками там же, в родильном зале, и спишет всё на медицинскую ошибку или слабый организм роженицы. Потом даст команду своим псам закопать моё тело на мусорной свалке, как бомжа какого-то!

Меня везут в родильный зал. Стены приятного бежевого оттенка, обилие света и улыбчивого персонала, готового помочь мне в рождении первенца. Это самый главный миг в моей жизни. Самый приятный и незабываемый, но я думаю о кровавых ужасах и проклинаю себя.

Дура. Какая же я была дура, когда решила, что мне удалось избавиться от постыдного прошлого.

Предательство – это пятно. Клеймо. Позор.

«Позор, который ты смоешь кровью…» – безмолвно говорят тёмные глаза Леона.

* * *

– Слишком высокое давление…

– Схватки каждую минуту…

Слова персонала для меня понятны почти все, ведь сейчас я хорошо говорю по-итальянски. Иногда становится трудно понять название препаратов и медицинские термины. Но в целом я понимаю всё.

Понимаю то, что роды проходят стремительнее, что это может вызвать осложнения, ведь я первородящая! К тому же с узким тазом. А малыш… крупноват. Леон зачал мне настоящего богатыря, и ему не терпится появиться на свет. Мой живот ходит ходуном, как будто внутри разыгрывается стихийное бедствие или извергается вулкан.

– Нужно вколоть препарат. Сердце может не выдержать…

Последняя фраза звучит, как приговор. Я испуганно вращаю глазами. Это не родильное кресло, а пыточный аппарат какой-то. Внезапно в поле моего зрения оказывается лицо Леона. Я едва могу различить черты лица любимого мужчины – словно кто-то перекрывает ладонью свет: он то гаснет, то снова обжигает сетчатку глаз.

– Ле-о-о-о-он… – стону, корчась в мучительнейшей агонии.

На мгновение мне кажется, что в его лице что-то меняется, а в глазах появляется обеспокоенное выражение. В его тёмных зрачках появляется боль. Почти такая же сильная, как у меня. Боль потери. Мука. Агония. Его как будто черти натрое раздирают живьём.

И мне больно тоже. Не только болью от родов, но сердце грозится лопнуть от обилия эмоций.

– Я не хотела… Я так боялась. Я не хотела терять тебя… Нас… Нас…

Мои запястья тщательно переплетены удерживающими лентами, чтобы я не дёргалась от боли. Пальцы Леона находят мои и… стискивают.

Боже. Его жест – как манна небесная, как благодать. Я готова рыдать и целовать следы его ног, лишь бы он только простил меня и посмотрел иначе – с любовью.

Дрянь вроде меня не заслуживает этого. Но сейчас я нуждаюсь в нём. Он необходим мне, как глоток кислорода, как сама жизнь.

Леон стискивает мои пальцы сильнее и сильнее, до звонкого хруста. Плющит, как асфальтоукладочный каток, вызывая боль. Но я цепляюсь за его пальцы, как утопающий хватается за соломинку. Я тону в мареве боли и слёз. Помоги мне, любимый!

– А-а-а-а-а! – оглушительный вопль вырывается из моих лёгких.

– Ещё немного… Ну же. Уже показалась головка. Тужьтесь…

Проходят даже не минуты, но часы мучительных потуг. Врачи бессильно разводят руками – родильный процесс замедлился. Малыш толкается головкой, но все мои потуги не приводят ни к чему.

В этот миг слышится голос Леона:

– Сколько она уже рожает и не может разродиться?! Олухи! – рычит, словно дикий лев, сотрясая воздух. – Мой сын может пострадать!

– Мы стараемся сохранить жизнь не только младенца, но и матери, – отдалённо звучат голоса медицинского персонала.

– Достаньте из неё моего сына… – снова Леон. Его слова безжалостны. Но правдивы. Я это… заслужила. Наверное. – Немедленно! Вырежьте его! Сделайте хоть что-нибудь!

Врачи что-то возражают Леону. В ответ он орёт на них, порыкивает, как разъярённый вепрь. Мне становится больно даже слушать. Шум нарастает и превращается во взрыв в моей голове. Оглушительный и сильный, а потом всё словно накрывает густым, плотным облаком из ваты. Оно притупляет боль и звук становится тише.

Гул голосов становится всё глуше и глуше. Возникает странное ощущение, меня как будто пускают в сплав по реке на лодочке. Так баюкает и относит куда-то в сторону. Хорошо. Спокойно. Почти не больно.

Это уже не я, а кто-то другой лежит на родильном кресле с широко разведёнными бёдрами. Странная девушка, мокрая от пота и слёз, с искусанными в кровь губами. Она снова кричит. Истошно и так громко, что заполняет воздух визгами.

Глупая. Зачем столько кричать? Зачем хвататься за эту жизнь?

Всё уже решено. Не мной. Но кем-то другим.

– Сохраните жизнь моему ребёнку, – последнее, что я слышу. – На неё плевать. Главное – мой сын. Мой Наследник…