Текст книги "Единственная для бандита"

Я тру глаза, пытаюсь осмотреться, вижу огромное количество чёрных, бронированных машин, что окружили трёхэтажное здание какого-то старого заброшенного завода.

Меня прячут за одной из машин, сажают в салон. Теперь я вижу моего спасителя. Это огромный мускулистый мужчина в камуфляжной форме. Он весь нашпигован оружием, а его лицо скрыто трикотажной маской.

Амбал протягивает мне бутылку воды.

– Выпейте, лицо умойте и глаза. Как себя чувствуете?

– Голова кружится, – говорю шёпотом, делая пару глотков.

Я с ужасом смотрю на свои руки. Ногти стёсаны до мяса. На костяшках свежие ссадины. Тем временем, со стороны здания продолжаются раздаваться залпы стрельбы.

– Леон! Катя! – рвусь обратно, вылетая из тачки, но спецназовец заталкивает меня обратно.

– Отставить! Смирно сидите! Всё под контролем.

Как он может быть там спокойным? Там стрельба. Война самая настоящая творится.

– Значит, заранее планировали? – заикаясь, спрашиваю, растирая слёзы по щекам.

– Верно. Моретти подсуетился, организовал встречу с большими людьми в погонах. Быстро спланировали операцию, план. Нас больше. Здание до отвала заполнено нашими парнями. Скоро всё закончится.

Мне больше ничего не остаётся, как сидеть и молиться, ожидая финала.

Вояка прав. Не проходит и десяти минут, как шум стихает.

Наконец-то! Я вскакиваю с места, когда вижу силуэты людей, которые выбегают из заброшенного завода. Не обращая внимания на рыки надзирателя, я ловко огибаю его здоровенную фигуру, со всех ног мчусь навстречу толпе.

Ищу его. Лихорадочно рассматриваю в толпе военных Леона.

Хнычу. Зову любимого. Плачу.

На секунду мне кажется, что вдруг… я больше не увижу его никогда. Вдруг, их план оказался провальным. Выжили не все.

Нет. Нет. Нет!

Леон не может оставить меня сейчас. Любимый не может погибнуть. Когда всё, наконец, закончилось. Виновники найдены, уничтожены. Мы по праву заслужили счастье и покой.

Сердце бьётся на вылет. Не вижу его в толпе. Не вижу…

Как вдруг…

– Леон! Леон!

Это он. Его выводят из здания бойцы, держа под руки. Леон зажимает ладонью левый бок.

Голова резко кружится. Ранен. Он ранен. Но жив!

– Любимый! – бросаюсь к нему на шею. С разбегу, с фонтаном слёз радости. – Больно? Очень больно? Ты ранен… Боже!

– Ш-ш, маленькая, – жадно обвивает меня руками, целуя в макушку, – я в порядке. Царапина. До свадьбы заживёт. Главное, что ты в порядке.

Несколько секунд мы просто стоим. Молча. Крепко впиваясь в тела друг друга, будто намертво срастаемся. В жадное, единое, неделимое целое.

– Всё хорошо, Клубничка. Всё хорошо.

Леон гладит меня по голове, но я чувствую, как его рука дрожит. Не только рука, но и голос. Щекой льну к его твёрдой, сильной груди, слышу, как быстро и часто колотится его сердце.

Живой. Мой Леон. Живой.

Мы живы. Снова вместе. Чувствуем друг друга…

Я мельком бросаю взгляд за спину мужчины, столбенею. Ужас проносится вдоль позвоночника противными щупальцами. Я вижу, как из здания выносят носилки с трупами. Там кровь везде. Она на пол капает. Дыхание перехватывает. Я Сергея вижу, а рядом… олигарх Злобин. Они не двигаются. Замертво пали. Их тела покрывают жуткие раны, одежда пропитана алыми пятнами. Медики быстро накрывают их тела чёрными полиэтиленовыми пакетами.

Вскрикиваю, сильнее впиваюсь ледяными пальцами в мощные плечи моего спасителя.

– Не смотри туда, – Леон быстро разворачивает меня спиной к погибшим. – Заслужили, собаки. Попали под обстрел.

Это жутко. Но Леон прав. Карма им вернулась.

Не жаль. Ничуть не жаль подонков. Сергей столько боли мне причинил… и не только мне. Катя! Он жизнь моей сестре искалечил, тварь!

– Моя сестра… Где-то у них моя сестра! – неожиданно вспоминаю о самом главном. Хриплю, вырываясь из сильных рук Леона.

Он весь пропах кровью и порохом, едва держится сам от полученного ранения, но удерживает меня крепко, пока люди в форме выводят мерзавцев, оставшихся в живых, и запихивают их в фургоны.

– Тише, тише… – просит меня Леон. – С Катей всё в полном порядке. В полном. Её нашли.

– Где?

Кажется, от грохота выстрелов я слышу все звуки тише, чем они есть. Я не могу остаться на месте. Рвусь куда-прочь, готова расталкивать всех руками и вглядываться в каждые носилки, накрытые тёмной простынёй.

Два медика проходят мимо меня с очередными носилками. Я вскрикиваю и подбегаю к ним. На них лежит моя сестрёнка. Бледная. Худенькое личико заострилось ещё больше. Из-под дрожащих ресниц выкатываются слезинки. Она едва слышно мычит от боли.

– Катюша, Катенька… Ты слышишь? Слышишь меня? – спрашиваю, рыдая. Целую сестру в щёку, не веря, что мы выбрались из этого ада.

– Да… Слышу. Просто больно… Очень… – отвечает она.

Я замечаю, что её пальцы покоятся в большой, смуглой руке мужчины. Он стягивает с лица шапочку с прорезями для глаз. Вскрикнув, я узнаю в мужчине Руслана.

– Это всего лишь я, – объясняет. – Не мог остаться в стороне, – сглатывает. – Когда мою… мою Катюшу похитили. Я люблю её! – неожиданно выпаливает признание. – Ей навредили. Нужна операция. Не здесь. Я знаю. Я заранее узнавал обо всём. Есть клиники в Швейцарии. Я на всё готов, лишь бы она встала на ноги!

Слушаю сбивчивую, торопливую речь Руслана, а он сдавливает мою свободную ладонь своей рукой, заглядывая глубоко в глаза, чтобы доказать серьёзность намерений.

– Мне нужно только согласие родственников. Ваше согласие. Прошу. Умоляю… Это её шанс!

Я перевожу взгляд на Катю, она улыбается сквозь боль, просит:

– Отпусти меня. Я знаю, что у нас получится. Я не хочу быть тебе обузой…

– Как ты могла такое подумать? – глажу личико сестрёнки.

– Но ведь правда. У тебя свой… любимый мужчина, сын. Своя жизнь. У меня есть… Руслан. Я хочу быть с ним. Пожалуйста… Я буду писать. Много-много и звонить, обязательно!

Они вдвоём начинают убеждать меня. Я ещё не могу решиться отпустить сестру с мужчиной. Я ведь его практически не знаю. Но на выручку мне приходит Леон.

– Ему можно доверять. Твоей сестре нужна специальная помощь. Медлить нельзя!

– Хорошо, – говорю сквозь силу. – Хорошо…

– Спасибо! – Руслан порывисто обнимает меня и прощается.

Целую сестру, шепчу ей ласковые слова, но понимаю, что в следующий раз мы увидимся очень и очень нескоро. Руслан распоряжается о том, чтобы сестру погрузили в машину скорой помощи, и попутно звонит кому-то, договариваясь о перелёте.

Вокруг царит кутерьма, через несколько минут Руслан просит подписать бумаги на согласие от родственников. Я подписываю их, роняя слёзы. Но Руслан заверяет меня, что всё будет хорошо. Разве могу я стать препятствием на пути к счастью своей сестры? Разумеется, нет… Я должна отпустить их, дав им шанс быть вместе.

– Не переживай, – слышится рядом голос знакомого и любимого мужчины.

Я оглядываюсь и прячу взгляд, но вижу, что Леона уже перевязали и наложили швы. Он стоит в метре от меня, потом тяжело вздыхает и тянет к себе одной здоровой рукой, вбивает в широченную грудную клетку, заставляя зарыться лицом в рубашку.

– Прости. За всё, что тебе пришлось пережить, – глухо просит он. В его голосе слышатся сдерживаемые звуки рыдания. – Я был слеп и зол. Тебя шантажировали… Мрази! Вернись. Прошу… Я без тебя не живу.

Я киваю, плача горько. Прошу прощения за долгую ложь и страх признаться во всём. Умоляю дать нам шанс. Мы сможем быть счастливыми.

– Я хочу увидеть Габриэля… – озвучиваю главное.

– Конечно. Конечно, любимая, – обещает Леон. – Как только вернёмся в Италию, увидишь сына.

– Леон! – вскрикиваю я, вспомнив слова Сергея о том, что он вместе со Злобиным отправили киллеров в поместье Моретти, чтобы избавиться от нашего сына и синьора Алонзо. Трясущимися от страха губами докладываю обо всём Леону.

Он кивает.

– Да, я знаю. Их уже схватили. Как только я получил угрозы, знал, что так будет. Предвидел, что меня выманят, чтобы убить и расправиться с остатками семьи. У них ничего не вышло. Ничего…

– Да? – смотрю с мольбой в тёмные глаза бандита, не веря. – Я хочу услышать?

Морщась от боли, Леон вытаскивает телефон и набирает номер Алонзо. Через несколько гудков старик отвечает:

– Да? Ты разобрался?

– Разобрался, – отвечает Леон. – Пришлось пожертвовать частью бизнеса в России. Очень большой частью, пообещав его чинушам за возможность разделаться со Злобиным и засадить за решётку ублюдков, оставшихся в живых, до конца их жизней.

– Это малая часть. За спасение твоей семьи, – скупо отвечает Алонзо.

Я всхлипываю, услышав на заднем фоне требовательный крик младенца. Это мой сыночек. Как же сильно я хочу его увидеть и обнять!

– Алина? – неожиданно тепло обращается ко мне Алонзо. – Твой сын ждёт. С возвращением в семью…

– С возвращением в семью, – повторяет Леон, запирая меня в клетке сильных объятий. – С возвращением, Любимая. Единственная…

Глава 30. Лина

Перелёт в Италию и поездка до поместья проходят, словно во сне.

Прибытие в поместье Моретти. На крыльце выстроилась вся прислуга полукругом, а в центре стоит Алонзо с крошечным свёртком на руках. Машина медленно подъезжает, а у меня случается дежавю. Дурацкое подсознание опрокидывает меня в прошлое. Мне кажется, что я только беременна и приезжаю сюда впервые, чтобы выносить для жестокого мафиози ребёнка и отдать его. Я трогаю руками свой живот, перед глазами всё плывёт в ядовитом тумане.

– Мы приехали, любимая. Ты дома…

Ты дома.

Что?! Где я?! Неужели… Мне так сложно поверить. Сложно пошевелиться. Сложно сделать хоть что-то. Я боюсь даже дышать. Сижу на месте, как приклеенная.

– Лина…

Я смотрю на протянутую руку Леона. Он терпеливо дожидается, пока я выйду из автомобиля. Но я дико боюсь сделать это. Мне кажется, что стоит только выйти, и всё вернётся в исходную точку. Должно быть, я просто схожу с ума, но я… страшусь, что круг замкнулся и я вечно буду крутиться в нём. До конца времён. Одно и то же… Одно и то же.

– Лина, что с тобой?! Лина?!

Леон вытаскивает меня из автомобиля, держа бережно. Но я… падаю вниз. Сознание уплывает в черному. Слышу отдалённые крики, среди них крик младенца. Моего сына… Я так хочу увидеть тебя, маленький!

* * *

– Напугала же ты меня, маленькая…

Я открываю глаза. Леон стоит возле кровати на коленях, целуя мою руку. Его тёмные глаза полны боли и сожаления. Он держится за мои пальцы, сминая их.

– Ты упала в обморок. Мы вызвали тебе врача. Он осмотрел тебя, выписал постельный режим, сказал, что у тебя… – Леон прокашливается. – У тебя застой молока. Небольшое воспаление. Ты будешь лечиться здесь, у нас дома. К тебе будет приезжать команда специалистов. Всё будет хорошо.

На последних словах его голос ломается. Он утыкается лбом в мою руку. Мощные плечи бандита мелко вздрагивают. На мою руку скрапывает что-то горячее, обжигающее. Это… слёзы. Леон плачет. Впервые вижу его таким сильным, несломленным, но коленопреклонённым.

– Это моя вина. Но у нас всё будет хорошо. Обязательно…

Леон поднимается и выходит. Я кричу ему вслед, что хочу увидеть сына, но слышу лишь тишину и лёгкое, едва слышное сипение. Я так разбита, что не в силах даже говорить!

Я откидываюсь на подушки и мгновенно засыпаю. Просыпаюсь лишь для того, чтобы доползти до ванной и туалета, проглотить немного пищи и принять медиков, обслуживающих меня с заботой и лаской ангелов во плоти. Я быстро пойду на поправку, потому что у меня молодой организм, обещают врачи. Леона я почти не вижу. Я знаю, что он есть, чаще присутствует тенью, но его словно что-то гонит прочь. Я даже знаю что. Чувство вины!

Проходит несколько дней, прежде чем я смогла полноценно ходить и сидеть подолгу в постели. Именно в один из таких дней в моей комнате появляется Алонзо, разодетый, словно франт. Он склоняется и по-отечески целует меня в щёки, трепетно обнимая. Потом садится в кресло с важным видом и прокашливается, говоря:

– Можете зайти.

Я привстаю на кровати и кричу радостно, видя, как в комнату заходит девушка с младенцем на руках. Она протягивает его мне. Я тяну руки к своему маленькому солнышку, ангелочку, лучшему ребёночку на целом свете. Я мечтаю подержать его, но мои руки трясутся. Я боюсь, что не удержу его.

– Оставь нас, – командует Алонзо, принимая Габриэля. Немного покачав пухлощёкого мальчугана, дед склоняется надо мной и осторожно прикладывает его ко мне, лицом на грудь. Старик поддерживает младенца и накрывает мою руку своей, унимая дрожь.

Сладкий, младенческий запах сразу же окутывает меня с головой. Я вдыхаю его и не могу надышаться им. Все застилают слезы. Я едва различаю черты лица Гарбриэля, но всем сердцем знаю, что он настоящий красавец и в будущем разобьёт не одно женское сердце.

– Эти умники говорят, что тебе ещё рано, мол, стресс может навредить! – фыркает Алонзо. – Но я считаю, что матери никогда не бывает во вред видеться со своим малышом. Лишь на пользу, милая. Только на пользу…

– Спасибо!

Я прижимаюсь щекой к сухой ладони Алонзо, благодаря его от всего сердца.

– Леон хотел бы сделать это сам, но ему… стыдно. Он снова едва не потерял тебя и теперь накручивает себя тем, что жестоко ошибся. Ему тяжело, Алина… – Алонзо прочищает горло. – Я прошу тебя простить его и отпустить прошлое. Вся жизнь впереди. Нужно прожить её в любви.

– Я… я простила его. Но простил ли он? Он избегает меня! – произношу со слезами в голосе.

– Горячая кровь Леона иногда вредит уму, но, на счастье, у него пока есть я. Я буду приходить к тебе с Габриэлем, пока ты полностью не восстановишься и не сможешь приложить сына к своей груди, – важно произносит дед. – Материнское молоко и тепло материнских рук – самое необходимое и единственное, что лечит по-настоящему…

– Уже уходите?! Но как?! Прошу ещё немного…

Алонзо остаётся, но через час всё равно забирает Габриэля. С того дня он и мой сыночек навещают меня ежедневно. Я быстро иду на поправку и чувствую, что могу попробовать накормить Габриэля своей грудью, если он не откажется. Страх перед тем, что он не захочет взять мою грудь, снедает изнутри.

Я переживаю. К тому же Алонзо запаздывает, не появляясь в положенный час. Вдруг дверь открывается, а на пороге стоит Леон. На его руках лежит Габриэль и капризно дёргает кулачками.

– Он голоден. Покормишь? – с надеждой спрашивает Леон.

– Да-да… Дай его мне, – прошу и принимаю сына с радостью.

Смотрю на его лицо, а сердце, кажется, лопается от счастья.

– Bella… – шепчет Леон. – Ты такая красивая. Как я мог так поступить с тобой? С нами…

– Тш-ш-ш-ш… – прошу я. – Смотри, разве он не чудо, наш малыш?

Я устраиваюсь поудобнее и прикладываю Габриэля к груди, с трепетом ожидая его действий. Леон поднимается, поцеловав меня в висок, и в следующий я чувствую, как губы малыша обхватывают ареолу, нетерпеливо чмокая. Это ни с чем несравнимое чувство. Я ощущаю себя чем-то большим и лучшим, чем просто я, которая есть. Это выше и чище всего, что есть.

– Belissimo! – слышится голос Алонзо. – Вот теперь вы семья. Ещё поговорите друг с другом. Без лишних глаз и ушей!

– Дед, ты имеешь в виду себя? Постоянно трясёшься то надо мной, то над Линой!

– Если бы я не трясся, где вы были сейчас? – важно пыхтит Алонзо и добавляет. – Будьте счастливы!

* * *

Впервые за долгое время я и Леон остаёмся наедине. Мои руки всё ещё дрожат от нервов, а сердце стучит через раз. Я оглядываюсь по сторонам, желая убедиться, что нам ничто не грозит.

Мы на территории Леона. Его имение. Его царство, где всё подчинено законам мафиозного семейства Моретти. Позади остался и перелёт, и ужин, и встреча с синьором Алонзо. Рядом постоянно находилась охрана и большое количество слуг.

Мы ещё не говорили друг с другом без лишних ушей и глаз. За исключением тех нескольких жарких слов, что Леон бросил мне в момент спасения.

Я так боюсь, что это всё может оказаться просто чудесным сном. Я уже теряла любимого из-за собственной трусости и теперь страшусь проснуться, очутившись в серой реальности мерзких будней. Без него. Без любимого сына.

Щиплю себя за запястье. Чувствую лёгкий укол боли. Вроде бы мне это не снится. Леон замечает мой жест и сощуривает свои дьявольски тёмные глаза.

– Нам нужно с тобой поговорить, Лина.

Леон подходит к двери, всем видом показывая, чтобы я следовала за ним. Я подскакиваю с места, как мячик, устремляясь за ним.

Мы идём по коридору. Ещё не знаю, куда Леон ведёт меня. Но между нашими телами есть довольно много свободного пространства. Мы очень близко и в то же время между нами будто стена отчуждения.

Будет нелегко. Сможем ли мы забыть то, что было перед самым моим отъездом из Италии? Или то, что он говорил при родах? Леон плевался ядом ненависти и открыто желал мне смерти.

Не знаю, сможем ли мы быть вместе, как раньше. Прощу ли я… себя за то, что довела ситуацию до такой степени запутанности?!

Леон останавливается возле двери, толкая её ладонью.

– После тебя, – говорит он, пропуская меня вперёд.

Не помню, когда ещё в другой раз мы общались с Леоном так церемониально. Не было такого. Ни разу. В другой раз он бы просто затащил меня и…

– А-а-а-ах! – кричу от неожиданности.

Потому что едва я переступаю порог комнаты, как Леон вихрем подносится ко мне и сжимает в объятиях. До хруста. Его объятия – это капкан, из которого не выбраться так просто. Он не позволит сбежать своей любимой добыче. Я едва дышу… Цепляюсь за широкие плечи, налитые мускулами, чтобы не упасть. Но он и не собирается меня отпускать.

Леон стискивает меня крепче с каждой секундой. Алчные губы шныряют по моему лицу, целуя губы, щёки, глаза, полные слёз… От него не спрятаться и не убежать.

– Теперь ты – моя. Запомни. Это второй шанс. Для нас двоих. Я не позволю его упустить. Ни тебе, ни себе! – обхватывает лицо ладонями. Произносит по слогам. Стирает мою слабую волю в порошок. – Ты – Моя.

– Я тебя люблю! – всхлипываю едва слышно. – Прости за измену и предательство… Прости.

– И ты прости. За то, что был груб. Наговорил много лишнего. Вспылил. В голове перемкнуло. Это был не я. Кто-то другой. Демон, одержимый тобой! – выдыхает в губы и мгновенно овладевает моим ртом.

Его язык вонзается глубоко и неистово. Я отвечаю Леону со стоном. Соскучилась. Не чувствовала себя живой без него. Каждая клеточка тела ноет от желания быть ещё ближе и откровеннее.

Одежда летит в стороны разорванными клочьями. Резко. Грубо. Леон сдирает и рвёт. Зубами. Пальцами.

Зверь…

Одержимый и голодный по мне.

О боже. Сейчас Леон напоминает мне того, кем был раньше. Только теперь нами пройдено так много, что жизни связаны крепко-накрепко.

Оставив меня полностью обнажённой, Леон внезапно опускается на колени и целует живот. Смотрит при этом прямо в глаза, не прерывая зрительного контакта.

Опускает поцелуи ниже и ниже, разводит набухшие складочки пальцами, ударяя языком по чувствительному бугорку плоти. Вскрикиваю громко. Зарываюсь пальцами в короткие, жёсткие волосы. Отклоняясь немного назад, предоставляю любимому больше свободы действий. Просто плыву по своим ощущениям и эмоциям, пока Леон бесперебойно сводит меня с ума пыткой языком.

Первый оргазм проносится по телу жаркой лавой. Это ураган, от которого тело трясётся. Хочется упасть и раскрыться ещё больше. Леон подхватывает меня на руки и опускает на кровать.

– Ты до сих пор одет, – говорю хрипло. Голос немного сел от гортанных стонов.

– Я быстро исправлю это недоразумение.

Леон раздевается быстро. Его пальцы ловко справляются с рядом пуговиц, запонками, молнией на брюках. Любимый отшвыривает одежду небрежно, наплевав на заоблачную стоимость костюма. Хвалёный костюм от Армани лежит просто горой тряпья рядом с моими разорванными трусиками.

Я сглатываю слюну, когда вижу член, направленный в мою сторону. Он огромен, увит синеватыми венами. Лоно сжимается в ожидании, сердце стучит навылет. Я испытываю сильнейший трепет. Это будет мой первый секс после родов. Внутренне побаиваюсь, что контакт будет не такой приятный, как обычно. Вдруг будут сложности?

Леон накрывает меня своим телом. Толстый конец его члена требовательно утыкается в трепещущие складочки. Мафиози наклоняется и глубоко целует меня, вылизывая довольные стоны.

– Пиздец, я просто сдохну, если через секунду не окажусь в тебе, – хрипит Леон, нажимая на дырочку.

Зажмуриваюсь, но уже через секунду распахиваю глаза. Жадно смотрю на лицо Леона. Оно сосредоточено, как никогда раньше. Толстый член входит в меня по сантиметру. Медленно и неумолимо, как таран, снова покоряет меня.

Я трясусь от дрожи. Мурашки гуляют по телу волнами. Туго и глубоко. Зря боялась, что будет больно. Есть только опасения, что он не поместится во мне полностью. Я уже и забыла, какой немаленький прибор у Леона. Но он делает резкий выпад бёдрами.

– Да!

– Да!

Наши крики раздаются в унисон. Невозможно молча пережить это единение. Когда между нашими телами не просунуть и волоска – неразделимые.

Немного привыкнув к его толщине, я приподнимаю бёдра. Схлёстываю ноги за поясницей мафиози, нажимаю. Он приподнимается на локтях. Белоснежная улыбка на его лице заставляет меня так же счастливо улыбаться в ответ.

– Сколько раундов выдержишь, Клубничка? – спрашивает, начиная двигать бёдрами.

Сколько? Сколько? Как можно думать о цифрах и вообще думать о чём-то, когда он так беспредельно глубоко и осыпает бесстыжими, но чувственными комплиментами.

– Я не слезу с тебя всю эту долбаную ночь!

Выдержка Леона перегорает очень быстро. Почувствовав, что я могу принять его полностью. На всю глубину толстого ствола, он принимается работать бёдрами чётко и быстро, как отбойный молоток. Он движется без остановки и только наращивает темп, наслаждаясь моими стонами удовольствия.

– Леон! – хныкаю, желая получить разрядку. – Я хочу…

– Так быстро? Я едва начал!

– Я соскучилась, – просто признаю очевидное.

– Я тоже, Клубничка. Я тоже… Но поскольку ты – главная виновница разлуки, я спрошу с тебя очень жёстко. В следующий раз тебе придётся отрабатывать повинность и самой трудиться над моим членом. Всю ночь. И при этом… – он замирает, пожирая меня чёрными, как ночь, глазами. – На тебе будут мои, блять, любимые клубничные трусики. Всё понятно?

– Да… – притягиваю его к себе для поцелуя.

Как только наши языки сплетаются, толчки становятся быстрыми. Просто запредельно.

Терпеть больше не хватает сил, я распадаюсь на атомы от удовольствия и кричу. Падаю в пропасть. Но он… подхватывает меня. Держит. Продолжает трахать на предельной скорости. Я снова кончаю. На этот раз уже вместе с ним. Вдвоём. Одновременно. Мы как единое целое.

– Люблю… – слышатся наши голоса.

Тихо-тихо. Но откровенно и честно. Теперь уже без предательства.

Переплетаю пальцы с пальцами любимого. Словно в нирване, так не хочется разжимать объятий… Преданно смотрю Леону в глаза. Он улыбается:

– Запомни этот миг. Ты только моя, детка.

– Только твоя, – блаженно жмурюсь, укладываясь на мощное плечо мафиози.