Текст книги "Удар молнии"

Алекс рассеянно пролистала лежавший на столике журнал. Она уже успела несколько раз взглянуть на часы, когда в дверях приемной появилась женщина в белом халате и пригласила ее внутрь. Она произнесла имя Алекс как-то слишком громко и отстраненно, но Алекс проследовала за ней, не сказав ни слова. Ей совсем не нравилось, что врачи собираются искать у нее следы возможной болезни, и, расстегивая блузку, она поймала себя на том, что одновременно и злится, и дрожит от страха. Отвратительное ощущение. А вдруг она больна? Вдруг у нее обнаружат признаки какой-нибудь жуткой болезни? Алекс прогнала прочь дурные мысли и сказала себе, что ежегодная маммограмма – такая же формальность, как ежегодный мазок. Просто ее будут делать незнакомые люди, а не старый добрый доктор Джон Андерсон.

Пока она раздевалась, медсестра стояла рядом. Затем она протянула ей специальную рубашку и велела не застегивать пуговицы. Алекс объяснили, что нужно смыть с себя дезодорант и духи, и указали на небольшую раковину, рядом с которой лежала стопка полотенец. Затем медсестра указала на стоящий в углу прибор, напоминающий рентгеновский аппарат, только с пластиковым лотком и несколькими щитами, располагавшимися где-то в середине. Мечтая о том, чтобы все это поскорее закончилось, Алекс прошла к аппарату. Медсестра расположила одну ее грудь на лотке и медленно опустила на нее верхнюю часть аппарата, довольно сильно придавив. Неуклюже задрапировав руку Алекс, она велела ей не дышать, сделала два снимка, а затем повторила ту же процедуру с другой грудью. Процедура оказалась совершенно простой, и Алекс было скорее неприятно, чем больно. Если бы можно было тут же и узнать результаты. Но она и без того знала, что все с ней в порядке.

Алекс пулей вылетела из клиники, тут же поймала такси и успела домой как раз вовремя – Аннабель уже доедала ланч. Алекс торопливо одела дочку и повела в балетную школу. Вдруг она поняла, что правильно сделала, не пожалев времени на маммограмму. В конце концов, нельзя игнорировать статистику. Согласно различным данным, у каждой восьмой или каждой девятой женщины обнаруживали рак груди. На фоне столь пугающей статистики начинаешь еще больше ценить такие мелочи жизни, как, например, возможность отвести собственную дочь на занятия балетом. Какая же Алекс все-таки счастливая. Она нагнулась и поцеловала Аннабель. Они почти пришли в балетную школу.

– Мамочка, почему ты сегодня не забрала меня из садика? – жалобно спросила Аннабель. Сегодня Алекс нарушила привычный и любимый ритуал, а ее дочь очень болезненно такое воспринимала.

– Я пошла к врачу на прием и немного задержалась, солнышко мое. Прости меня, – сказала Алекс.

– Ты что, больна? – В глазах Аннабель отразились тревога и забота о матери.

– Что ты, дорогая, конечно, нет, – улыбнулась Алекс. – Но ходить к врачу нужно всем, даже мамам и папам.

– Доктор сделал тебе укол? – Аннабель не терпелось узнать подробности, и Алекс расхохоталась:

– Нет, мне не нужно никаких уколов, – покачала она головой. И добавила про себя: «Но грудь мне сплющили, как блинчик».

– Это хорошо, – с облегчением выдохнула Аннабель.

После занятий они зашли в кафе поесть мороженого, а потом не спеша отправились домой, обсуждая планы на выходные. Аннабель не хотела в зоопарк, как планировала Алекс. «Давай лучше пойдем на пляж, мамочка?» – предложила она. Алекс пришлось объяснять, что уже слишком холодно, чтобы купаться в море.

Вернувшись домой, Алекс включила видеомагнитофон и вместе с дочерью улеглась на кровать в их с Сэмом спальне. Вся эта подготовка к процессу, визит к врачу, маммограмма – вконец измотали Алекс, поэтому возможность сейчас отдохнуть с дочерью показалась особенно приятной.

По пятницам Кармен уходила рано, и к приходу Сэма Алекс сама приготовила ужин. Он вернулся около семи, позже, чем обычно, поэтому Алекс уже успела накормить Аннабель. Они с мужем решили поужинать попозже и расположились на кухне в начале девятого. Ужин состоял из рыбы с жареным картофелем и салата. Сэм рассказал о ланче с англичанином, который оказался гораздо приятнее, чем он думал.

– Знаешь, теперь он мне даже нравится. Зря я волновался. Ларри и Том правы – он замечательный парень, и благодаря ему мы сможем заключить много прибыльных сделок на Ближнем Востоке. От него много пользы, хоть он и любит пустить пыль в глаза.

– А если не сможете? – с опаской спросила Алекс.

– Да точно сможем! – возразил Сэм. – Чего стоит перечень его клиентов в одной только Саудовской Аравии!

– Так твои ребята и туда за ним собираются? – Алекс играла в адвоката. Но Сэм, похоже, окончательно одобрил кандидатуру Саймона в качестве четвертого партнера.

– Ты уверен, Сэм? Еще вчера ты места себе не находил. Может быть, все-таки стоит довериться своему чутью? – уточнила Алекс. Сэм махнул рукой:

– Думаю, ложная тревога. Знаешь, мы сегодня три часа с ним болтали. Он хороший человек. Теперь я точно знаю. С его помощью мы заработаем миллиарды, – уверенно ответил Сэм.

– Не жадничай, – с усмешкой проворчала Алекс. – То есть теперь мы сможем купить замок на юге Франции?

– Нет, но дом в Нью-Йорке и особняк на Лонг-Айленде запросто, – со значением произнес Сэм.

– Которые нам совершенно ни к чему, – спокойно ответила Алекс, и Сэм улыбнулся. Он тоже не испытывал потребности в роскоши, но ему нравилось играть в эдакого баловня финансового мира. Благодаря грамотным вложениям он и заработал свою славу, которой теперь имел полное право наслаждаться. Репутация и успех много значили для Сэма. Но и прибыль имела большое значение, вот почему Алекс считала, что с новым партнером нужно быть осторожнее. Однако она доверяла Сэму. Если тот считает, что англичанин не подведет, значит, так и есть.

– Ну а как твои совещания по процессу? – спросил Сэм. – Подготовили материалы?

Его всегда волновало, как у Алекс дела на работе. До появления Аннабель их брак основывался на интересе к жизни друг друга.

– Все так, как надо. Думаю, мы выиграем. Вернее, надеюсь. Мой клиент заслуживает того, чтобы выиграть этот процесс, – ответила она.

– И он, конечно, выиграет – его же защищать будешь ты, – уверенным голосом сказал Сэм, и Алекс с нежностью чмокнула его в щеку. В красном свитере и джинсах муж выглядел на редкость привлекательно.

– Кстати, а что сказал твой доктор? – спохватился Сэм.

– Ничего нового. Мы снова перебрали все возможные варианты. Инъекции «Пергонала» меня по-прежнему пугают, «Серофен» делает раздражительной, а «зачатие в пробирке» слишком рискованно в сорок два года, хотя доктор говорит, что прецеденты были. Еще он предложил вариант с донорскими яйцеклетками, но затея эта мне совсем не нравится. Кроме того, доктор Андерсон предлагает попробовать искусственное оплодотворение твоей спермой – в следующем месяце. Он считает, что это отличный шанс забеременеть. Что ты на это скажешь? – с некоторым смущением спросила Алекс, и Сэм улыбнулся:

– Что ж, если понадобится, я готов. Развлекаться в одиночестве, просматривая грязные журнальчики, – не самое мое любимое занятие, но если по-другому никак, я не против.

– О, мой потрясающий муж, как же я тебя люблю! – Алекс поцеловала Сэма, и тот ответил ей еще более страстным поцелуем. Дальше зайти они не могли – утром Алекс сделала тест, и реактив не окрасился в голубой.

– Что у нас с планами на выходные? – спросил Сэм.

– Андерсон сказал, надо ждать «голубого сигнала». Еще рано, но, думаю, завтра утром у меня будет овуляция. А еще Андерсон заставил меня сделать маммограмму – если я забеременею, то в течение двух лет ее будет делать нельзя. Естественно, это было совершенно некстати, и мне пришлось попросить Кармен забрать Аннабель из сада вместо меня, но все прошло быстро и не больно. Вообще странная процедура. Я подумала, что моя маммограмма может показать что-нибудь нехорошее, и страшно перепугалась, – призналась Алекс.

– Но в итоге результаты нормальные? – спросил Сэм. Эта беседа явно не доставляла ему удовольствия, и Алекс ободряюще улыбнулась.

– Я уверена, что все прекрасно. Понимаешь, результаты будут известны только на следующей неделе. Врача-рентгенолога не было на месте в тот момент, когда я пришла, так что он позвонит моему врачу сам. Андерсон пальпировал мне грудь – ничего подозрительного. Это просто формальность. Бдительность превыше всего.

– А это больно? – продолжал расспрашивать Сэм, в его голосе звучало не только любопытство, но и испуг.

– Да нет. Они просто очень сильно расплющивают грудь в специальном аппарате и делают снимки. Сама процедура какая-то унизительная, почему – не знаю. Я чувствовала себя беззащитной и глупой – не могла дождаться, когда уже все кончится. Знаешь, когда я вернулась домой и увидела Аннабель, почувствовала себя невероятно счастливой. Мне как будто напомнили, как сильно мне повезло, что я здорова. Должна сказать, напомнили не самым приятным образом.

– Не бери в голову. С тобой ничего подобного никогда не случится, – решительно произнес Сэм, помогая Алекс убирать со стола.

Потом они выпили по бокалу вина, посмотрели телевизор и легли спать раньше обычного – у обоих была тяжелая неделя, и Алекс хотела немного отдохнуть перед новой попыткой зачать ребенка.

Как она и предполагала, на следующее утро реактив окрасился в голубой цвет. Когда они завтракали, Алекс шепнула об этом Сэму на ушко. Кармен повела Аннабель гулять в парк, а Сэм и Алекс вернулись в спальню и приступили к делу. После этого Алекс еще почти час лежала в постели, подложив под нижнюю часть тела подушки. Она где-то вычитала, что это помогает забеременеть. Перед ланчем Сэм зашел в спальню, чтобы еще разок обнять свою жену, – Алекс, все еще сонная, но счастливая, сладко потянулась.

– Ты собираешься целый день проваляться в постели? – насмешливо спросил Сэм, осторожно прикасаясь губами к ее шее, так что Алекс почувствовала новую волну возбуждения.

– При таком стимуле – запросто.

– А когда мы снова поиграем в эту игру? – спросил Сэм, который хотел заняться любовью не меньше.

– Весь завтрашний день в нашем распоряжении, – подмигнула Алекс.

– А сегодня днем? – спросил Сэм хриплым голосом. Он поцеловал жену, и она рассмеялась. – По-моему, нам нужно больше практиковаться, – прошептал Сэм, сознавая, однако, что на сегодня с них хватит практики.

Он отправился в душ, а Алекс подремала пару минут, но вскоре присоединилась к мужу. Увидев рядом жену, Сэм просто потерял голову от желания. С огромным трудом они с Алекс удержались, чтобы опять не заняться любовью. Искушение было сильным – они до сих пор любили друг друга так, словно только что познакомились.

– Может, плюнем на эти чертовы правила и просто займемся любовью? – проворковал Сэм Алекс на ухо, прижимая ее к своему телу под горячими струями воды. Он целовал ее, и Алекс чувствовала на языке горячие капли. – Я так сильно тебя люблю!

– Я тоже, – произнесла Алекс голосом, полным желания, чувствуя тело Сэма совсем рядом. – Сэм, я так тебя хочу.

– Нет, нет, нет, – подразнил ее Сэм. Свободной рукой он обхватил кран, и из душа брызнула ледяная вода. Алекс взвизгнула. Они оба рассмеялись и пулей выскочили из душевой кабинки.

Когда Кармен и Аннабель вернулись с прогулки, Сэм и Алекс, уже одетые, спокойно пили кофе и читали газеты. Кармен приготовила ланч. После еды семейство снова отправилось в парк, а потом ужинать в ресторан «J.G.Melon». Они любили иногда заглядывать туда в выходные. В воскресенье они решили покататься на велосипедах. Аннабель, в специальном детском кресле, расположилась за спиной Сэма. Погода не подвела, и вечером, вспоминая прошедшие выходные, Алекс, Сэм и Аннабель решили, что прекрасно провели время.

Как только Аннабель уснула, Сэм вернулся в спальню, запер дверь и стал медленно снимать с Алекс одежду, пока она не оказалась перед ним обнаженной. Алекс выглядела изящно, как нежный цветок лотоса. Сэм смотрел на нее и понимал, что никто, кроме нее, ему не нужен, он вожделел ее и пылал страстью. Эта женщина заставила его открыть в себе так много новых качеств, и с каждым днем он любил и хотел ее все сильнее. Иногда Сэму казалось, что невозможно любить сильнее, чем он любил Алекс, но каждый раз словно открывал в своей душе тайник с новыми, неизведанными ощущениями.

– Ах, если теперь я не забеременею, точно брошу все это, – тихим голосом прошептала Алекс, устроив голову на его плече. Сэм с нежностью провел ладонью по ее груди.

– Я люблю тебя, Алекс, – ласково произнес он и поднял голову, чтобы рассмотреть свою жену целиком. Она была так красива и так совершенна.

– Я тоже тебя люблю, Сэм. Я люблю тебя еще больше, – поддразнила его Алекс, и он с улыбкой покачал головой:

– Невозможно любить больше, чем я.

Их губы слились в поцелуе. Через несколько мгновений они уже крепко спали в объятиях друг друга. И было совершенно не важно – удалось ли зачать второго ребенка или нет.

Глава 4

Наутро Алекс проснулась раньше Сэма и Аннабель. Она оделась, приготовила завтрак и вскипятила чайник, после чего разбудила мужа и дочь. Алекс помогла Аннабель одеться, но отвести ее в садик предстояло Сэму, потому что Алекс хотела попасть на работу как можно раньше. У нее была куча дел, к тому же по процессу, назначенному на среду, еще оставались детали, которые нужно обсудить. Кроме того, Алекс предстояла встреча с Мэтью Биллингсом по поводу нескольких исков. Для Брока Стивенса и остальных помощников день обещал быть не менее жарким.

– Я, скорее всего, сегодня задержусь допоздна, – объяснила она Сэму. Тот посмотрел на нее с пониманием. А вот Аннабель, услышав это, опечалилась.

– Почему? – спросила она, пристально глядя на маму огромными зелеными глазами. Она терпеть не могла, когда Алекс приходила домой поздно; впрочем, нельзя сказать, что и Алекс была от этого в восторге.

– Мне надо подготовиться к процессу, зайка. Пойти в суд и поговорить с судьей, – ответила она.

– А по телефону ты ему позвонить не можешь? – спросила расстроенная Аннабель. Алекс улыбнулась. Она обняла и поцеловала дочку на прощание, пообещав, что постарается вернуться домой как можно раньше:

– Я позвоню тебе, когда будешь дома. Удачи тебе, милая. Проведи хорошо время в садике, ладно? Обещаешь?

Алекс взяла дочку за подбородок, и Аннабель кивнула, не отрывая от нее глаз.

– А как же мой костюм для Хэллоуина? – спохватилась девочка.

– Придумаем что-нибудь, я обещаю. – Иногда Алекс казалось, что она вот-вот разорвется между семьей и карьерой. Мелькнула мысль: интересно, как она справится с двумя детьми? Впрочем, как-то же другие люди справляются.

В половине восьмого утра Алекс накинула пальто и вышла из дома. Такси неслось по Парк-авеню, не встретив на своем пути никаких препятствий, и в офис Алекс вошла без четверти восемь. К восьми часам она уже успела закопаться в бумаги. Брок Стивенс принес кофе. К половине одиннадцатого Алекс наконец удостоверилась, что полностью готова к назначенному на среду процессу над Джеком Шульцем.

– Что там по поводу всего остального? – рассеянно спросила она Брока, просматривая материалы по другим делам, с которыми ей требовалась его помощь. Правда, большую часть он уже привел в порядок, но за выходные Алекс в голову пришло несколько новых идей. Но она едва успела поделиться ими с Броком, как дверь приоткрылась, и в проеме возникла Элизабет Хэзкомб. Алекс знаком показала, чтобы та ее не отвлекала. Алекс специально отключила телефон еще до прихода Брока и попросила Лиз не мешать ей.

Лиз, однако, не уходила, не обращая внимания на суровый взгляд Алекс. Брок тоже повернулся – ему стало интересно, что отвлекло Алекс.

– Что такое? – раздраженно спросила Алекс. – Лиз, я же просила не мешать.

– Знаю, простите меня, ради бога, но… – извиняющимся голосом заговорила Лиз.

– Сэм или Аннабель? – с ужасом спросила Алекс, но Лиз отрицательно покачала головой. – Тогда это может подождать.

С этими словами Алекс отвернулась и немедленно забыла о своей секретарше. Лиз, однако, не унималась:

– Звонил доктор Андерсон. Дважды. Он просил сказать, чтобы вы перезвонили.

– Доктор Андерсон? Господи, Лиз! – совсем разозлилась Алекс.

Да, он собирался звонить ей по поводу маммограммы – наверное, хотел успокоить. Но зачем же мешать ей работать? Чепуха какая-то.

– Подождет. Позвоню ему во время перерыва на ланч, если только он будет. Если нет – то позже, – отрезала Алекс.

– Он сказал, что хочет поговорить с вами сегодня до полудня, – упорствовала Лиз.

Часы показывали половину двенадцатого. Присутствие Лиз начинало выводить Алекс из себя. Хотя при чем тут она? Это же доктор Андерсон настаивает, что им надо поговорить, и ради этого разговора собирается оторвать Алекс от работы. А Лиз просто поверила ему на слово. Алекс была убеждена, что этот звонок – простая формальность, ради которой не стоит отвлекаться от более важных дел. Но, с другой стороны – а вдруг у него плохие новости? От одной мысли Алекс стало не по себе.

– Я позвоню, когда освобожусь. Спасибо, Лиз, – многозначительно произнесла она и снова повернулась к Броку, который, похоже, тоже забеспокоился:

– Может быть, ты все-таки позвонишь сейчас? Наверное, это что-то важное, раз он решил тебя отвлечь.

– Не дури. У нас полно работы, – отрезала Алекс.

– А я пока пойду выпью еще кофе. И тебе сварю, пока будешь звонить. Это займет не больше пары минут.

Алекс открыла было рот, чтобы возразить, но тут вдруг поняла, что теперь ни она, ни Брок не смогут вернуться к работе, пока она не перезвонит доктору Андерсону.

– Ради всего святого! Все это просто смехотворно. Ну ладно, тогда, пожалуйста, сделай мне еще чашечку кофе. Продолжим через пять минут.

Было тридцать пять минут первого. Брок и помощники покинули комнату. Уходили драгоценные минуты – у них все еще оставалась куча дел. Алекс проводила взглядом выходящих из кабинета помощников и быстро набрала номер врача, мечтая только об одном – как можно быстрее закончить этот разговор.

Трубку сняла секретарша. Сказав, что сейчас соединит Алекс с доктором, она, казалось, минуты три держала ее на проводе, прежде чем тот подошел к телефону. Ожидание показалось Алекс бесконечным – у нее была масса дел, а такая срочность заставила ее начать волноваться: а что, если действительно что-то не так? Глупые мысли, но ведь всякое бывает. Рак, словно молния, уже поразил не одну женщину до нее.

– Алекс? – В трубке раздался голос доктора Андерсона. Казалось, что дел у него в своей клинике не меньше, чем у Алекс в конторе.

– Привет, Джон. Что вы такое хотите мне сообщить? – живо поинтересовалась Алекс.

– Если можете, приезжайте ко мне во время ланча, – из его голоса и интонации ничего невозможно было понять.

– Исключено. У меня процесс через два дня, и вы не представляете, как много всего надо сделать. Я пришла на работу без четверти восемь, а уйду, скорее всего, часов в десять. Разве мы не можем все обсудить по телефону?

– Не думаю. Вы обязательно должны прийти, – заверил ее Андерсон.

Черт возьми! Что бы это могло значить? Алекс вдруг почувствовала, как дрожит ее рука.

– Что-то не так? – тихо спросила Алекс, не решаясь произнести вертевшееся на языке слово. – С маммограммой что-то не то?

Этого не может быть. У нее же никогда не было никаких уплотнений. Доктор Андерсон несколько мгновений молчал, но потом все же ответил:

– Лучше приезжайте, и мы все обсудим.

Совершенно очевидно, он не собирается говорить с ней по телефону, и Алекс почему-то не смогла настоять на своем.

– Сколько вам нужно времени? – спросила она, взглянув на часы и прикидывая, сможет ли она выполнить просьбу врача. Во время ланча даже доехать до клиники будет проблематично.

– Полчаса. Совсем недолго. Вы можете приехать прямо сейчас? Я только что отпустил последнюю пациентку. Остались только пациентка в больнице и роженица на ранней стадии. Так что лучше всего вам приехать сейчас.

– Я буду через пять-десять минут, – быстро сказала Алекс. Она готова была в любую секунду повесить трубку. Внезапно сердце ее встревоженно заколотилось: что-то явно не так. Что бы это ни было, ей хотелось поскорее узнать. Может быть, ее результаты перепутались с чьими-то еще?

– Спасибо, Алекс. Я постараюсь вас долго не задерживать.

– Я еду. – Алекс схватила пальто и портфель. Пробегая мимо Лиз, Алекс бросила ей: – Когда Брок и все остальные вернутся, скажите им, чтобы сходили куда-нибудь поесть. Буду через сорок пять минут.

Она уже подошла к лифту, когда услышала обеспокоенный голос Лиз:

– У вас все в порядке?

– Да. Закажите мне сандвич с индейкой, – крикнула Алекс.

Провожая ее взглядом, Лиз подумала, что Алекс, наверное, беременна. Она знала, что ее начальница хочет завести еще одного ребенка, а доктор Джон Андерсон – ее гинеколог.

Но Алекс чувствовала, что речь пойдет не об этом. Сидя в такси, она лихорадочно раздумывала о звонке врача. Неужели и правда маммограмма? Или мазок? Да, наверное, мазок. Черт возьми. У нее рак матки. И как же она теперь забеременеет? Правда, некоторые ее знакомые с предраковым состоянием смогли зачать даже после лечения лазером и заморозкой. Может быть, все еще не так плохо. Она хотела знать – в опасности ли ее жизнь и сможет ли она иметь еще одного ребенка.

Наконец такси остановилось у дверей офиса, и Алекс стремительно ворвалась в пустую приемную. Доктор Андерсон провел ее прямо в кабинет. Вместо белого халата на нем был костюм, и он выглядел очень серьезным.

– Здравствуйте, Джон, – задыхаясь, выпалила недовольная Алекс и уселась на стул, как была – в плаще. Андерсон улыбнулся:

– Спасибо, что смогли выкроить время. Но я считаю, что это необходимо. Я хотел поговорить с вами лично.

– Это мазок? – спросила она, чувствуя, как снова начинает сильно биться сердце. Ее ладони вспотели, а пальцы судорожно сжали сумочку. Гинеколог отрицательно покачал головой:

– Нет. Маммограмма.

Доктор включил проектор и поочередно вставил туда два снимка – вид спереди и сбоку. Алекс ничего не понимала – снимки напоминали карту погоды над Атлантой. Андерсон повернулся к ней и, показывая на темное пятно, которого Алекс без него даже не заметила бы, с болью в голосе произнес:

– Вот здесь – уплотнение. Очень большое и глубокое. Это может оказаться чем угодно, но рентгенолог и я очень беспокоимся.

– Что значит «чем угодно»? – в смятении спросила Алекс.

Может быть, она что-то не так поняла? Что это еще за уплотнение в глубине ее груди? Откуда оно взялось?

– Это может быть что угодно, Алекс, но уплотнение такой величины в этой области ничего хорошего не означает. Мы считаем, что у вас опухоль.

– Милостивый Боже. – Теперь Алекс поняла, почему он не хотел обсуждать это по телефону и настоял на том, чтобы Лиз сообщила ей лично.

– И что все это значит? Что со мной теперь будет? – слабым голосом спросила Алекс, бледная, как мел. На мгновение ей показалось, что сейчас она вот-вот упадет в обморок, но она смогла пересилить себя.

– Вам нужно как можно скорее сделать биопсию. Лучше всего на этой неделе.

– Через два дня у меня процесс. Пока он не закончится, я не смогу.

Она словно надеялась, что опухоль исчезнет сама собой, но оба знали, что это невозможно.

– Вы не можете отказаться от биопсии, – заявил Андерсон.

– Я не могу бросить своего клиента. Неужели несколько дней имеют такое значение?

Алекс была в ужасе. Что он пытается ей сказать? Что она умирает? От одной мысли об этом она содрогнулась.

– Конечно, несколько дней большого значения не имеют, – неохотно признался доктор, – но вообще не обращать на это внимания преступно. Вы должны найти хирурга и сделать биопсию как можно скорее, а потом, в зависимости от результатов, он скажет, что делать дальше.

Ужас. Как это страшно. И сложно.

– А разве вы сами не можете сделать биопсию? – испуганным голосом спросила отчаявшаяся Алекс. Она чувствовала себя такой же растерянной, как в тот момент, когда переступила порог маммографической лаборатории. А теперь случилось самое худшее. Вернее, почти случилось – это происходит с ней прямо сейчас, словно кто-то прокручивает перед глазами фильм ужасов.

– Это не моя специализация. Вам нужен хирург, – ответил доктор Андерсон и начал что-то писать на листке бумаги.

Алекс взглянула на часы и обомлела, поняв, что провела в его кабинете уже больше получаса. Но теперь она просто не могла уйти – за эти полчаса вся ее жизнь круто изменилась. Андерсон тем временем дописал и протянул ей листок:

– Здесь имена трех очень хороших хирургов. Один из них женщина, остальные двое – мужчины. Поговорите с ними и выберите того, кто вам больше понравится. Они прекрасные специалисты.

Хирурги!

– У меня нет на это времени, – заплакала Алекс неожиданно для себя. Все это было просто ужасно – она ощутила себя подавленной и совершенно беспомощной. – Мне вообще некогда выбирать врача. У меня процесс, я не могу взять и все бросить. В конце концов, у меня есть обязательства.

Алекс почувствовала, что на грани истерики, но ничего не смогла с собой поделать. И тут она вдруг взглянула на доктора полными ужаса глазами:

– А она может быть злокачественной?

– Возможно, – честно признался Андерсон, картина на снимке не предвещала ничего хорошего. – Конкретно сказать ничего не могу, пока не получим результаты биопсии. Вы должны сделать ее как можно скорее, чтобы мы могли выработать план действий.

– Что? – не поняла Алекс.

– Если биопсия покажет, что у вас рак, надо будет срочно определиться с лечением. Конечно, хирург предложит решения, но кое-что вам придется решать самой.

– Вы имеете в виду – удалять мне грудь или нет? – испугалась Алекс. Ее голос стал непривычно резким.

– Давайте не забегать вперед. Мы же ничего еще не знаем, правда ведь? – Доктор разговаривал с ней таким подчеркнуто спокойным голосом, что от этого стало только хуже. Алекс хотела, чтобы он поклялся, что опухоль не злокачественная. Но как он мог быть в этом уверен?

– Мы уже знаем, что глубоко в груди у меня уплотнение и что вам не нравится то, что вы видите на снимке. Разве это все не говорит в пользу удаления груди? – отрезала Алекс. Словно для нее Андерсон сейчас стал обвиняемым на скамье подсудимых.

– Возможно, – в голосе доктора явно слышалось сочувствие. Алекс всегда ему нравилась. А такое известие может подкосить любую женщину, даже самую сильную.

– И что? Что дальше? Болезнь пройдет, как только грудь удалят?

– Может быть, но стопроцентных гарантий никто не даст. Ах, Алекс, если бы все было так просто! Многое зависит от типа опухоли, ее размера и того, злокачественная она или нет. Кроме того, нужно первым делом выяснить, не затронуты ли лимфатические узлы, и, если да, в какой степени, успела ли опухоль дать метастазы. Алекс, тут не может быть однозначных ответов. Может быть, вам нужна операция, а может, химиотерапия или облучение. Я просто не знаю. Пока нет результатов биопсии, я ничего не могу сказать. И как бы вы ни были заняты, постарайтесь найти время и поговорить с этими хирургами. Вы должны.

– В течение какого времени? – спросила Алекс сдавленным голосом.

– Занимайтесь вашим процессом, если не можете его бросить и если он не продлится более двух недель. Но в любом случае вы должны успеть сделать биопсию в течение этого срока. От ее результатов и будем отталкиваться в дальнейшем.

– Кто из этих троих самый лучший? – спросила она, протянув доктору листок.

– Они все великолепные врачи, но я больше всех ценю Питера Германа. Он очень хороший человек – прежде всего человек, а потом уже хирург. Его волнуют не только операции и биопсия.

– Замечательно, – машинально откликнулась Алекс. – Позвоню ему завтра.

– Почему же не сегодня? – Андерсон давил на нее, чувствуя, что правда на его стороне. Ему не хотелось, чтобы Алекс использовала работу как оправдание и отказывалась в этом признаться.

– Хорошо, чуть попозже, – сдалась Алекс. И тут ей пришла в голову самая душераздирающая мысль. Алекс снова посмотрела доктору в глаза. – А если мне удалось зачать ребенка в эти выходные? Что, если я беременна, а у меня злокачественная опухоль?

– Это мы поймем ближе к делу. Беременны ли вы – это выяснится тогда, когда будут получены результаты биопсии, – сказал Андерсон.

– А если я беременна и у меня рак? – ошеломленно спросила Алекс. Неужели, если она забеременела, ей придется пожертвовать ребенком?

– Разумеется, жизнь матери в данном случае важнее.

– О Господи, – Алекс закрыла лицо руками. Потом она снова посмотрела на врача. – Как вы считаете, могли тут сыграть роль те гормональные препараты, которые я пью?

Одна мысль об этом заставила ее покрыться ледяным потом. Неужели, пытаясь забеременеть, она все только усугубила?

– Честно говоря, не думаю. Позвоните Питеру Герману. Встретьтесь с ним как можно скорее, поговорите и сделайте биопсию – время не ждет.

План действий звучал вполне разумно. Подумать только – вечером Алекс вернется домой и расскажет Сэму, что на ее маммограмме доктор увидел опухоль. Это не укладывалось в голове, но у нее действительно опухоль. И все очень серьезно. Это можно понять и по снимку, и по напряженному взгляду Андерсона. Похоже, для него этот разговор оказался не менее мучительным. Алекс провела в его кабинете уже почти целый час.

– Я вам очень сочувствую, Алекс. Если я что-то могу для вас сделать, обязательно позвоните. Сообщите, какого хирурга вы выбрали, и я с ним тоже свяжусь.

– Начну с Питера Германа.

Доктор протянул ей снимки. Уже само слово «хирург» звучало довольно зловеще. Алекс срочно захотелось на воздух. Выйдя из клиники – туда, в теплый октябрьский день, – она остановилась перевести дух. Алекс почувствовала, что ее словно дубиной огрели. Ей с трудом верилось в то, что она только что услышала.

Она поймала такси, пытаясь не думать о тех жутких рассказах, которые слышала, – о тяжелых последствиях операции, о женщинах, которые больше не могли поднимать руку, или о тех, кому ни химиотерапия, ни операция не помогли. Внезапно все смешалось в голове, и на пути в офис у нее даже не было сил плакать. Она лишь тупо уставилась вперед, не в состоянии переварить то, что ей сообщил доктор Андерсон.

Войдя в кабинет, она обнаружила, что Лиз, Брок, клерк и два помощника уже здесь и ждут ее. Лиз заказала ей сандвич с индейкой, но съесть его Алекс так и не смогла. Она села на стул и некоторое время лишь молча смотрела на своих коллег. Брок заметил, насколько бледно ее лицо, но ничего не сказал. Они принялись за работу и закончили только к шести вечера. Наконец, после подведения итогов, когда все остальные ушли, Брок осмелился осторожно спросить:

– У тебя все нормально?

Алекс выглядела не лучшим образом – она вернулась от врача белой, как мел, а когда она передавала ему бумаги, руки ее дрожали так сильно, что не заметить это было невозможно.