Текст книги "Уроки танго (сборник)"

– Можно пойти на какие-то компромиссы. Правильно Лика сказала: не бывает безвыходных положений, – твердо сказала Тоня.

– Не бывает… Ей лучше знать… Только странно. Когда я пытался убедить тебя, что так продолжаться не может, – я натыкался на глухую стену.

– Ты пытался меня убедить, что мы не должны быть вместе. А я об этом даже слушать не хочу. И если ты думаешь, что я прислушиваюсь к Лике, то мне тысячу раз наплевать, кто что думает. А уж тем более она. Тоже авторитет, – здесь Тоня замолчала, собираясь с мыслями, затем опять решительно продолжила: – Все очень просто, Витенька… Очень просто… Я – женщина. Женщина, которая любит. И что бы я там тебе ни говорила… Например, что мне безразлично, любишь ты меня или продолжаешь любить Сару. Ты же понимаешь, что это неправда. Что для меня это очень важно и, в конце-концов, я имею право знать, что ты чувствуешь.

– Имеешь… Полное право. Только ответить тебе… Я понимаю, это ужасно, но я не знаю, как. Я вообще не знаю, что со мной происходит. Мне кажется, я потерял способность чувствовать… реально смотреть на вещи. Живу на автомате… А насчет Сары… Ты спрашиваешь, продолжаю ли я любить ее? Но я не только тебе, я себе самому не могу на это ответить – жалость к ней заслонила все. Я знаю только одно: без тебя я бы давно погиб. Ты меня вытащила из этой ямы, и только ты… только благодаря тебе я не скатываюсь в нее опять. Вот и получается, что я цепляюсь за тебя, чтобы выжить. Что веду себя как подлец. Но я же не подлец, Тоня. Ты это знаешь… Я просто оказался очень безвольным человеком. Я не могу заставить себя на что-то решиться.

– Вот уж ерунда! – запротестовала Тоня. – При чем здесь ты? Это я тебя никуда не отпущу. Но нам что-то решать. В школе мы оба оставаться все равно не можем – кто-то из нас должен перейти в другую. Та к что над Ликиным предложением надо подумать. В нем есть смысл.

* * *

Прошла почти неделя после разговора о ремонте, а Лика, столь решительно тогда настроенная, сейчас словно о нем забыла. Все это время Галя каждый день собиралась обратиться к Калягину насчет денег и все никак не могла на это решиться. К концу недели в ней уже начинала теплиться надежда, что Лика или решила на нее не давить, или, что было бы еще лучше, просто остыла от самой идеи с ремонтом. В подтверждение ее надежды в четверг вечером Лика вдруг заговорила о Галиной внешности, которую, по ее словам, необходимо срочно менять, потому что это полное безобразие. Ее не устраивали ни Галина прическа, которая, по ее мнению, вместо того чтобы подчеркивать, скрывает Галину красоту, ни ее балахонистые платья, которые прячут Галину фигуру, от вида которой мужики должны падать. «Такое впечатление, что ты себя умышленно старишь», – подытожила она и твердо заявила, что в ближайшее время они займутся Галей и чтобы никаких возражений. А потом, после Гали, она займется Тоней, потому что та относится к своей внешности нисколько не лучше матери (правда, с Тоней у нее потом ничего не получилось, потому что никаких посягательств на свою жизнь, а тем более внешность Тоня не признавала). Галя тоже не была в восторге от Ликиной затеи, не видя никаких проблем ни со своей прической, ни с тем, как она одевается. Но спорить с Ликой она не стала, уже понимая, что это бесполезно. Помимо этого она до сих пор была ею очарована, восхищалась ее элегантностью и доверяла ее вкусу, а главное – она была готова на все, лишь бы отвлечь Лику от затеянного ею ремонта.

Лика никогда не откладывала свои решения в долгий ящик, и на следующий же день после разговора она потащила Галю в город. Сначала они отправились в парикмахерскую, где под Ликиным руководством большой пучок волос на затылке сменился короткой стрижкой, действительно сразу омолодившей Галю. Галя долго рассматривала себя в зеркало и не могла поверить, что это она. За парикмахерской последовал магазин одежды, где Лика, несмотря на Галино сопротивление, заставила ее купить джинсы, примерив которые Галя опять не поверила, что это она. Увиденным в зеркале она осталась очень довольна, но ее стало волновать, как к этой перемене отнесется довольно консервативный Сережа. Была у нее еще одна причина для волнений. Расплачиваясь за джинсы, Галя поняла, что ей придется одолжить из Сереженой копилки, в которую он откладывал на свою яблоньку, иначе ей до зарплаты не дотянуть. Лика же не могла дождаться реакции Сергея и уверяла нервничающую Галю, что он будет просто в восторге, когда увидит, как помолодела и похорошела его жена. Они обе не обратили внимания, что помолодевшее Галино лицо утратило свое очарование, свою индивидуальную красоту, так отличающую ее от множества стандартных красивых лиц, одним из которых стала она сама.

Возвращаясь домой, Лика вдруг вспомнила, что рабочие просили ее обязательно заехать в студию. Высадив Галю около дома, Лика выразила сожаление, что ей не придется увидеть реакцию Сергея на красавицу жену, которую хоть сейчас снимай в кино. Галя была совсем не уверена, что реакция Сережи будет такой восторженной, и оказалась права. Когда она вошла в комнату, Сережи там не было. Им уже скоро надо было уходить на работу, и она пошла на кухню разогревать еду. Когда все было готово, она вернулась в комнату, громко позвала Сережу, затем вышла в прихожую и долго рассматривала себя в зеркало. Своим видом она осталась довольна, но нервничать стала еще больше. Услышав стук закрываемой наверху двери, она быстро вернулась в комнату и села в свое кресло, закинув ногу на ногу.

– Привет, Галча, – сказала Нечаев спускаясь по лестнице. – Где пропадала?

Спустившись, он долго рассматривал сидящую в кресле Галю.

– Теперь понятно, где. Это было так необходимо?

– А что, мне разве не хорошо? Тебе не нравится?

– А ты как думаешь? Спускаюсь себе по лестнице поужинать и вдруг ни с того ни с сего застаю чужую женщину в своем доме. И главное, еще голосом жены заговорила.

– Сережа! – чуть ли не взмолилась Галя. – Ты можешь хоть сейчас без своих шуточек? Ты думаешь, мне было легко на это решиться?

– Не может быть! Тогда возникает вопрос: кто же тебя заставлял? Позволь догадаться. Лика?

– При чем здесь Лика? Ну да, она посоветовала. И я решила попробовать. А то действительно черт знает как выгляжу.

– Это тоже она сказала? Ты теперь стала ее мнением жить? – поинтересовался Нечаев.

– Как тебе не стыдно, Сережа! Да, я волосы подстригла, джинсы наконец-то надела. И тебя это раздражает? А то, что я давно уже в бабу превратилась, этого ты не замечаешь? Или тебе все равно? А мне, знаешь, нет! Я, в конце концов, еще не старая женщина… И пусть тебе это не нравится или, может быть, мешает, Сережа, но мне хочется так выглядеть. И спасибо ей… – Галя уже с трудом сдерживала волнение. Нечаев подошел к ней, присел на подлокотник кресла и, обняв за плечи, поцеловал в голову.

– Извини, Галча. Успокойся. Тебе действительно идут джинсы.

– А прическа? – с надеждой спросила Галя.

– И прическа нравится, хотя и непривычно. Ну это ничего – привыкну. Но вот что мне точно не нравится – с тех пор, как она приехала, ты словно сама не своя. Ты не обижайся, но ты даже не замечаешь, как идешь у нее на поводу. И дело ведь не только в джинсах. Посмотри, что вы сделали с комнатой.

В комнате после приезда Лики действительно произошли существенные изменения. Началось с того, что Лика как-то вернулась домой с мальчиком, который держал в руках большущий постер. Было уже поздно, и в комнате кроме Гали никого не было. Мальчик по приказанию Лики снял уже вечность висевшую над диваном картину с лесным пейзажем. Картина была из тех, что продаются на рынке, – ремесленная, но было что-то в ней привлекающее взгляд, успокаивающее, что ли. На место картины мальчик повесил постер, явно дорогой, со вкусом оформленный, но совершенно в этой комнате не к месту: на фоне белой стены какие-то черные тени, скорее всего, танцующей танго пары. Лика с удовлетворением посмотрела на постер, сунула мальчику в руку деньги и выпроводила его. Вернувшись из прихожей, она победоносно посмотрела на растерянную Галю.

– Ну как? – спросила она.

– Не знаю, – пожала плечами Галя. – Эта картина была здесь, когда я еще въехала.

– Ну и что! Это же дешевка. А постер подписной. Знаешь, сколько он стоит?

– Но зачем нам такой дорогой?

– Прекрати, – прервала ее Лика. – Это мой подарок. Я здесь собираюсь жить год и хочу видеть вокруг себя красивые вещи.

Со временем за постером последовала и полная перестановка в комнате. Были убраны многочисленные столики, лампы с абажурами. Диван с журнальным столиком и креслом были передвинуты ближе к прихожей, поэтому когда входишь в комнату, то сразу на них натыкаешься и их приходится обходить. На диване и на креслах мягкие старые накидки были заменены на новые, в черно-белых тонах, синтетические, скользкие и поэтому очень неудобные – их нужно было постоянно поправлять. И самое бросающееся в глаза приобретение: большая вычурная ширма, прикрывающая чуланную дверь, естественно, черная, с огромными белыми цветами. Единственное, на чем настояла Галя, было ее кресло с торшером. Оно осталось нетронутым, на старом месте, со старой накидкой. Казалось бы, не так уж много и изменилось, но это стала совсем другая комната – в ней пропали уют и теплота. Тоня пыталась возражать, но Галя настолько была под влиянием Лики и так убедительно, даже со страстью доказывала, насколько в комнате стало лучше, что Тоня махнула рукой. Нечаев возражать даже не пытался. Единственное, с чем он попробовал бороться, была цветная ширма, закрывающая дверь в чулан, где он хранил свои садовые инструменты. Теперь каждый раз, когда ему нужно было в чулан за инструментами, он должен был эту ширму отодвигать, а затем ставить на место.

И сейчас, когда к переменам в комнате прибавились перемены с Галей, Нечаев понял, что пока Лика будет у них жить, отвоевать у нее Галю не удастся. Придется мириться.

– Мне просто интересно, Галча, какой ее следующий шаг? Возьмется за меня?

– Не волнуйся, не возьмется. Она понимает, что с тобой бесполезно, – ответила Галя, подумав про себя: «Если бы ты знал про ремонт!»

Все ее надежды на то, что Лика оставила свои мысли о ремонте, оказались напрасными. Когда подошли выходные, Лика заявила, что произошла непредвиденная задержка: большое, во всю стенку зеркало, которое пришлось заказать в Москве и которое должно было быть доставлено еще в пятницу, пришлют только в среду. Поэтому рабочие сейчас свободны, и могут прийти посмотреть дом и оценить объем работы. Гале от этих слов сразу стало дурно. Сказать Лике о несвоевременности этого ремонта из-за отсутствия в семье денег она так и не решалась, хотя прекрасно понимала, что унизительно не отсутствие денег, а именно ее нежелание в этом признаться. Как же она себя сейчас проклинала, что затеяла тогда разговор об этом чертовом ремонте.

Они договорились с Ликой, что та приведет рабочих во вторник около пяти. У Тони будет родительское собрание в школе, Сергей уйдет на работу, а она сама, сославшись на плохое самочувствие, останется дома. Галя уже начинала врать, и от этого ей тоже становилось нехорошо.

Рабочие действительно выглядели очень профессионально. Лика с Галей провели их по дому, причем говорила и объясняла, что нужно будет сделать, Лика. Она же потом стала договариваться с ними о цене и сроках работы. Галя все это время только с обреченным безразличием кивала. Но в то же время она не переставала восхищаться Ликой, которая говорила с рабочими так, словно она всю свою жизнь только и занималась тем, что организовывала ремонты. Лика сторговалась с ними на тысяче долларов, как раз на это рассчитывала Галя. Начать же ремонт они смогут только через месяц, чему Галя тоже обрадовалась. Это избавляло ее от необходимости идти завтра к Калягину, а потом, чем черт не шутит, за месяц многое может измениться. Но они потребовали задаток в пятьсот долларов при подписании контракта. Тут Галя впервые открыла рот и стала возражать. Лика, отозвав ее в сторону, сказала, что она сама обычно против таких больших задатков, но этим ребятам она доверяет, да и на такую хорошую цену они согласились только при условии половинного задатка. «Поверь мне, это максимальное, что у них можно выбить», – уверила она Галю, и той пришлось согласиться. Лика тут же настояла и на составлении контракта. Галя и тут попыталась протестовать, ссылаясь на необходимость идти в банк за деньгами.

– Вот это уже совсем ерунда, – отмахнулась Лика. – У меня есть, завтра отдашь.

Гале ничего не оставалось делать, как согласиться и обреченно ждать завтрашнего дня, когда надо будет идти к Калягину за деньгами, и самое ужасное – последующего объяснения с Сергеем.

* * *

Михаил Дмитриевич Калягин – бывший приятель Нечаева и его начальник, который снял его с должности руководителя лаборатории, обвинив в гибели Антона. Калягин потом долго пытался оправдаться, даже заискивал перед Нечаевым, но жизнь Нечаева была тогда занята единственным – спасением семьи Антона, и от Калягина он просто отмахнулся, прекратив с ним всякие отношения. Потом, когда началось присвоение страны бывшими функционерами и ловкими людишками вроде Калягина, Нечаев его возвел в символ всего того, что происходило с Россией и что ему было ненавистно. Калягин, став основным акционером химкобината, пытался опять приблизить к себе Нечаева, сначала предложив ему лабораторию с полной независимостью, а потом даже место в управлении комбината. Но Нечаев от всех предложений холодно отказался, объяснив потом Гале, что у него есть сад и с грязью он иметь дело не собирается.

Калягин, услышав от секретарши, что к нему просится Галина Нечаева, сам вышел навстречу и, обняв Галю за плечи, провел ее в свой кабинет. Сначала он подробно расспрашивал Галю об их делах, затем начал жаловаться на Сергея. Он до сих пор не может понять, что ему ставит в вину Нечаев? То, что он стал владельцем комбината? Та к он ничего не украл, не нарушал никаких законов. У него просто хватило ума и деловитости быстрее разобраться в обстановке и приобрести то, что легально шло прямо в руки. Сережа никак не может согласиться с тем, что наступили другие времена, и то, что раньше, в советское время, порицалось и даже считалось преступлением, сейчас поощряется и приводит к успеху. Весь свободный мир живет по таким принципам, и никто не обвиняет людей, когда они богатеют. Но то, как ведет себя Сережа… Его полное отрицание действительности… Неужели он до сих пор не может простить ему его выступление на собрании после взрыва? Но это так глупо и недостойно Сережи. Он же тогда объяснил ему, что делал это в его же интересах.

Калягин говорил с напряжением, подавшись вперед в своем дорогом кожаном кресле, не отпуская Галиной руки, которую она держала на столе, и не сводил с нее своего взгляда, стараясь выглядеть искренне озабоченным. Галя слушала его вполуха, все время думая о своем: как бы освободить руку от взмокшей калягинской и как ей заговорить о деньгах так, чтобы это звучало как можно менее унизительно, и главное, как огородить Сережу от этого унижения.

Когда Калягин выдохся со своими оправданиями, он наконец отпустил Галину руку, откинулся в кресле и, ободряюще улыбнувшись, спросил Галю, что ее привело к нему? Все, к чему она готовилась, моментально выскочило из головы, и она сказала все как есть, опустив лишь упоминание о Лике. Она собирается делать ремонт в доме, и ей срочно необходима тысяча долларов ровно на год. Сережа о том, что она одалживает деньги, не знает – он никогда не лезет в их финансовые дела, – и если узнает, то будет очень недоволен. Поэтому у нее большая просьба, если Михаил Дмитриевич может одолжить ей эту сумму, она будет ему очень признательна. Но, пожалуйста, чтобы это осталось между ними. Выслушав Галю, Нечаев обрадованно заулыбался, взял опять за руку и стал убеждать, что с деньгами никаких проблем. Может быть, надо больше? Или на больший срок? Пусть только не стесняется. А Сереже, естественно, ничего не скажут. Он сам в хозяйственные дела тоже не лезет – все жена.

Домой Галя возвращалась немного успокоенная. Первая часть – очень неприятная, даже постыдная – прошла, и деньги она получила. Теперь осталось самое главное и самое тяжелое – объяснение с Сережей. Хорошо, что это будет только через месяц – есть время подготовиться и хоть немного расслабиться. К сожалению, ничего из этого не вышло, и разговор с Сережей состоялся не через месяц, а намного раньше. Галя, подписав с рабочими контракт, второпях положила его в ящик кухонного буфета и совершенно о нем забыла. И когда буквально через несколько дней после разговора с Калягиным она увидела Сергея, сидящего за кухонным столом с договором в руке, она совершенно растерялась и сказала первое, что пришло в голову:

– Нашел-таки.

– А я разве искал? Полез в буфет за ножницами, а там это… Конспиратор. Ну и что все это значит? – Нечаев снял очки и, откинувшись на стуле, улыбаясь смотрел на Галю.

– Чему ты улыбаешься? Ты же прекрасно понимаешь, что это значит.

– Понимаю. Я только не понимаю, откуда у нас деньги на вот это, – он кивнул на контракт. – Или все же наследство получили?

– Я ведь сразу сказала, когда Лика въехала: теперь наконец-то можно будет ремонт сделать.

– Согласен, но только когда она заплатит, почти через год? Мне интересно, откуда у нас сейчас такие деньги?

– Вот сейчас ты будешь недоволен, – с тоской в голосе сказала Галя.

– Я уже недоволен.

– Деньги я одолжила.

– Одолжила?! Ничего себе! Мы с тобой хоть раз у кого-нибудь одалживали? Что с тобой, Галча?

– Со мной ничего. Это ты из этого создал проблему. Все занимают… Моя бывшая свекровь всегда до получки стреляла. Я не вижу в этом никакой трагедии.

– Очень печально, что не видишь. Ну и у кого ты нашла такие деньги?

Галя ответила не сразу, словно собираясь духом, потом посмотрела Сергею прямо в глаза и тихо, но твердо сказала:

– У Калягина.

– У Калягина!? – Нечаев удивленно посмотрел на Галю, потом его лицо помрачнело, он встал со своего стула, подошел к кухонному окну, долго смотрел в него на свой сад, затем повернулся к Гале и, прислонившись к подоконнику, сказал:

– Пошла на поклон к Калягину?

– Почему на поклон? Просто пришла, объяснила, что к чему, он сказал, беспроблемно.

– Еще бы! Конечно, беспроблемно. Я представляю – Нечаев за деньгами приполз, да еще не сам, а жену послал. Лучше не придумаешь. Как тебе это могло прийти в голову – к нему обратиться?! Ты хоть подумала, в какое положение ты меня ставишь?

– Конечно, думала. Но у кого из наших знакомых есть такие деньги?

– Правильно. Потому что порядочные люди. Но просить у этого мерзавца…

– По-твоему, деньги бывают только у мерзавцев? Я не понимаю твоей категоричности – вы так дружили… Помнишь, он всегда говорил: если что надо – не задумываясь ко мне.

– Дружили, говоришь? – Нечаев оторвался от своего подоконника, подошел к плите и налил из чайника воду в стакан.

– Мне тоже, пожалуйста, – попросила Галя. Нечаев налил еще в один стакан и, поставив его перед Галей, вернулся со своим стаканом к подоконнику.

– Когда это было – наша дружба? Сколько лет тому назад он превратился в подонка? Да что я говорю, он всегда им был, просто играл умеючи. А насчет денег ты права – они бывают не только у мерзавцев… Но когда появилась возможность растаскивать страну по кускам, все это дерьмо всплыло, и он был одним из первых.

– А по-моему, ты слишком категоричен. Я понимаю, что было много, как ты говоришь, мерзавцев. Но нельзя же всех под одну гребенку. Были ведь и порядочные, умные люди с деловой смекалкой. Законов они не нарушали, просто быстро сообразили, как можно делать деньги. Почему ты считаешь, что Калягин не такой?

– Да потому, что знаю его как облупленного. Как, ты думаешь, он все это заполучил? И комбинат наш… Да у него чуть ли не весь город в кармане… Он же все сметал на своем пути. Сколько людей он разорил и просто уничтожил…

– Почему ты все время драматизируешь? Разорил, уничтожил… Другого пути, что ли, нету? Я лично думаю, это просто сплетни. Ему в городе завидуют – вот и все. И потом, я считала, раз вы когда-то дружили… – сказала Галя и, чувствуя, что сейчас сорвется, стала быстрыми глотками пить воду из стакана. Нечаев молча смотрел на нее, потом, отвернув голову, стал смотреть в окно. Повисла тишина, от которой им обоим сделалось еще хуже.

– Скажи, пожалуйста, – повернувшись к Гале, первым прервал молчание Нечаев, – если уж так приперло, почему было у Лики не попросить деньги за комнату вперед? Почему нужно было к Калягину?

– Мне… Мне было неудобно у Лики, – покраснев и не глядя на мужа, оправдалась Галя.

– У Калягина удобно, а у Лики нет? Очень не хочется бедненькой показаться? Так ведь? Она такая благополучная, роскошная, а мы такие, как ты считаешь, бедные, несчастные.

– Может быть, и неправильно, что я одолжила у Калягина, но зачем же гадости говорить? Зачем мне больно делать?

– Извини. Но ты же знаешь, что я прав. С приездом Лики тебя как будто подменили. Ты, сама того не замечая, идешь у нее на поводу и делаешь все, что она ни скажет.

– Неправда. У меня что, своей головы нет?

– Была. Лика приехала – стала Ликина.

– Знаешь, Сереженька, – уже начиная злиться, решительно отвечала Галя и встала, собираясь выйти из кухни: – Если тебе так плохо, что я одолжила деньги у Калягина, я их верну. И забудем о ремонте. Мне совсем не хочется из-за этого ссориться.

– Галча, ты это о чем? Мы с тобой когда-нибудь ссорились? А уж Калягин этого точно не стоит. Ладно, делай свой ремонт, – примирительно сказал Нечаев. – Только почему именно сейчас? Столько лет ждали, нельзя было подождать еще год, когда деньги будут?

– Можно, конечно… Но Лика сказала…

– Стоп, – прервал ее Нечаев. – Дальше не надо. Если Лика сказала, то и обсуждать нечего. Все. Забудем об этом, – Нечаев подошел к Гале и поцеловал ее. – Все в порядке. Ты хотела как лучше.