Текст книги "Онтология религии: основные понятия и принципы"

Граница – начало и конец всякого определенного бытия. Граница есть межа, отделяющая нечто от иного; место прямого соприкосновения, единения и взаимопроникновения смежно сосуществующих предметов. Выражаясь языком Библии, границу хочется уподобить «слуге двух господ» и «суете сует». По своей природе она парадоксальна:

1) разъединяя вещи, она в то же время объединяет их, становится основой их связи; пограничные контакты разных А и В чреваты эмерджентами, неожиданными новообразованиями;

2) границе как конечности качества присуща также потенциальная бесконечность, поскольку, переходя через нее, данное качество становится иным, превращается в другое;

3) будучи одним внешним нечто, каждая качественная определенность в то же время содержит в себе множество внутренних определенностей, граней, является единством многих признаков.

В каких бы ракурсах ни рассматривать границу, она всегда предстает чем-то неопределенным, амбивалентным. Эта существенная, истинно диалектичная двойственность границы указывает на то, что именно неопределенность и есть то, что составляет качественную определенность пограничного бытия. Размышляя о феномене парадоксальности всякой границы и об отождествлении в ней любого «своего» и «иного» (бытия и небытия, космоса и хаоса, субъекта и объекта и т. д.), классики философии обогатили концептуальные средства анализа абсолютной реальности.

Вот ряд концептов для измерения тождества предельных противоположностей: «универсальная субстанция» (Спиноза), «тождество духа и природы» (Шеллинг), «абсолютный дух» (Гегель), «универсум» (Шлейермахер), «по ту сторону субъективности и объективности» (Джемс), «космическое целое» (Хокинг), «космическая личность» (Брайтмен). Смысл этих предельных мерно-пограничных концептов соположен с «мистической априорностью» и открывается в интуиции.

Границы подразделяют на пространственные и временные, внешние и внутренние, качественные и количественные, существенные и несущественные, постоянные и изменчивые, преодолимые и непреодолимые и т. д. Вопрос о первопричинах пограничного бытия – одна из вечных загадок человечества. Например, в философии он может ставиться как вопрос о водоразделе бытия и ничто, в социологии – как проблема маргинальности, в социальной психологии – как проблема гендерной идентичности, в политике – как обсуждение геополитических реалий, в науковедении – как задача описания пограничных синтетических наук, в физике – как задачи о силах поверхностного натяжения или скин-эффекте.

Античные мыслители по-разному объясняли причину изначальной дискретности вещей, их отделенности друг от друга границами. Демокрит усматривал предельную причину раздельности простейших качеств в принципиальной неделимости вечных атомов, а источник безграничности и бесконечной делимости видел в пустоте. Согласно Платону, границы между материальными телами появляются из-за действия бестелесных математических идей. Эти особые математические предметы встраиваются опосредующим звеном между общими идеями и однородной материей, непосредственно воплощаясь в виде чувственно воспринимаемых контуров, очертаний и фигур определенной величины и числа, т. е. тел в пространстве. Сама же по себе материя, по Платону, однородна, нерасчлененна, бескачественна – это непрерывное количество.

Аристотель, напротив, непрерывное количество толкует не как неразличенную сплошность безо всяких границ, но как внутри себя различенное, разграниченное, состоящее из частей. Части непрерывного количества соприкасаются друг с другом, имеют общую границу; между ними нет заполненного инородной сущностью промежутка. Есть также и раздельные (прерывные) количества, которые Аристотель характеризует тем, что их части не имеют общей границы (число, речь, единицы, слоги). Спиноза признает реальное существование границ между вещами, но полагает, что фактическая отделенность (конечность) тел друг от друга вовсе не означает, будто тела суть разнородные субстанции. Реальные границы между телами – это границы между принципиально однородными частями или границы внутри одной и той же субстанции. Это границы внутри естественно-природной материи, а не между материей и пустотой.

Лейбниц полагал, что тело само в себе есть нечто сплошное, неопределенное и киселеобразное, к тому же лишенное движения. Все различения и границы в телесную субстанцию вносятся энтелехией, деятельностью разума. Иногда для отождествления тел достаточно проследить совпадение их пространственных границ во все моменты времени. Однако границы могут быть не только пространственными, но проходить также по линии других свойств. Тогда более строго принцип тождества, по Лейбницу, формулируется так: две вещи будут тождественными в том случае, если любое качество, принадлежащее одному из них, принадлежит и другому. Отождествление есть совпадение качественных границ вещей. Разумеется, тождество всегда есть только тождество в каком-то отношении. Граница вещи есть ограниченность ее в отношении одних характеристик и не является границей в отношении каких-либо других признаков.

Наиболее полно диалектическое учение о границе представлено в работах Гегеля, в особенности в его «Науке логики». Граница есть то, полагает Гегель, в чем ограничиваемые в той же мере суть, в какой и не суть. От границы неотделимы ее стороны – бытие и ничто, Бог и творение, положительное и отрицательное; все понятия философии могут служить примерами единства и нераздельности сторон границы. Граница – не пустое пространство и не чистое бытие, а синтетическое содержание. С одной стороны, граница – имманентное определение всякого нечто как конечного внутри-себя-бытия. С другой стороны, граница есть бытие-для-иного, нечто со «своим иным». В границе выдвигается небытие-для-иного, качественное отрицание иного. Противоречие сразу же имеется в том, считает Гегель, что граница как рефлектированное в себя отрицание данного нечто содержит в себе идеально моменты нечто и иного, и в то же время они как различенные моменты положены в сфере наличного бытия как реально, качественно различные.

Граница – это опосредование, через которое нечто и иное есть и не есть; она одна на двоих, середина между нечто и иным, в которой они прекращаются. Они имеют свое наличное бытие по ту сторону друг друга и их границы; граница как небытие каждого из них есть «иное» обоих. В границе нечто и иное тождественны, у них есть общее им обоим единство и различие. «Нечто» – это не то, что «другое». Когда мы определяем нечто как предел, мы тем самым уже выходим за его предел. Нечто имеет свое наличное бытие только в границе.

Другое определение, говорит Гегель, – беспокойство, присущее всякому нечто и состоящее в том, что в своей границе, в которой оно имманентно, нечто есть противоречие, заставляющее его выходить за свои пределы. Граница в самом определении существует как предел. Граница существует, и должно переступать границу. В границе взаимооборачиваются активное и пассивное, субъектное и объектное. Согласно Гегелю, будучи ограничивающим, нечто, правда, низводится до того, что само оказывается ограничиваемым, однако его граница как прекращение иного в нем в то же время есть лишь бытие этого нечто: благодаря ей нечто есть то, что оно есть, имеет в ней свое качество. Качественная граница – это конец некоего данного качества; качество есть такое бытие и непосредственность, в котором граница и определенность тождественны с бытием. Количественная граница – это что-то вроде поля, а не линии; это безразличие данного нечто к своей внешней границе, но это безразличие относительное, в рамках своей меры. Мера – интервал (промежуток между границами) постоянства качественной определенности, количественные границы которого постепенно изменяются.

Конечное есть двигающееся к своему концу из-за изменения своих внутренних границ. Противоречия внутри нечто гонят это нечто дальше себя. Граница становится, укрепляется, отрицается. Становящаяся граница есть, по Гегелю, отталкивание определенности от самой себя, порождение не того, что равно самому себе, выход за свои пределы. В этом выхождении граница вновь возникает, снимая себя и выводя себя к следующей границе, и т. д. до бесконечности.

Гегель различает границу и определенность. Определенность как таковая принадлежит к бытию и качественному; она не граница, так что не относится к чему-то иному как к своему потустороннему, а всецело остается при самобытии. Когда граница отрицается, то происходит выход за определенность. В отличие от качества с его относительно устойчивой внешней границей, сущность есть такое бытие, которое не терпит никаких границ, безразлично к границе. В самой сущности определенности нет, но определенность только положена самой сущностью.

Граница сама может иметь промежутки, интервалы, переходные моменты. Она может иметь и характер ничто, и характер меры. В наличном бытии ничто становится границей, через посредство которой нечто все же соотносится с чем-то иным вне его. Если мера как интервал сравнительно устойчива, то на самой границе меры (при переходе к иной мере) наименьшая устойчивость. Небытие предмета – те границы, за которыми данный предмет еще или уже не существует. Проблема границы между отдельными вещами предполагает также решение вопроса о пределе делимости пространства и времени: отделены ли контактирующие вещи квантами длины и времени или граница объединяет их без атомарных промежутков? Эта проблема пока не имеет своего обоснованного решения.

Пространство

Пространство – предельно абстрактная философская категория, обозначающая конечную либо бесконечную совокупность мест в материальной или духовной среде. Место (греч. голод, лат. locus) – непрерывная и ограничиваемая сторонами непосредственность направлений, путей, расстояний. Непосредственность материального места и его свойств прямо задается в нашем чувственном опыте и не может быть в полной мере концептуально описана. Место относительно постоянно, соотношение его сторон сохраняется некоторое время неизменным. Одно место непрерывно переходит в другое, отсюда многосвязность пространства.

Пространство – это не материальный или духовный субстрат, не материя и не дух, а загадочное свойство расстояния, проявляющееся в отношениях между материальными либо духовными телами. Бессмысленно «школьное» утверждение, будто отрезок линии (скажем, длиной в один метр) состоит из геометрических точек, а плоскость из линий. Математическая точка есть предельная умственная абстракция тела (субстрата). По определению она метрически равна нулю, т. е. неделима и не имеет протяжения. Сколько бы геометрических точек-нулей ни сополагать и ни складывать, протяженность их ряда останется равной нулю. Линия – вовсе не сумма точек и не воображаемая траектория движения абстрактной точки, а расстояние (отношение, соположение) между как минимум двумя разными точками.

Материальный топос имеет три измерения (длину, ширину, высоту), внутреннюю область и внешние границы, также характеризуется соотношениями с другими местами (вправо, влево, выше, ниже и т. д.). Таким образом, пространство, составленное единицами-топосами, есть состоявшееся единство непрерывности и прерывности, внутреннего и внешнего, конечного и бесконечного. Материальное пространство обладает метрическими и топологическими свойствами. Основная единица физической длины СИ – метр (франц. metre, от греч. μέτρον – мера). Метрика – формула или правило для определения расстояния между любыми двумя точками физического пространства. Топология изучает свойства фигур, не изменяемые при деформациях, производимых без разрывов и склеиваний.

Например, окружность, эллипс, контур квадрата имеют одни и те же топологические свойства, так как эти линии могут быть преобразованы одна в другую. А вот кольцо и круг обладают разными топологическими свойствами, ибо круг ограничен одним контуром, а кольцо – двумя. В истории философии изначально противоборствуют три концепции пространства – феноменалистическая, субстанциальная и реляционная; в разные исторические периоды верх берет какая-либо одна из них, затем уступая место другой.

1. Феноменалистическая концепция духовного пространства. Многие философы, вслед за Буддой, Платоном, Парменидом и Зеноном, полагают, что физическое пространство не обладает собственным существованием, а абсолютное бытие не зависит от пространственных условий. Будда учил, что внешний пространственный мир есть всего лишь иллюзия, возбуждаемая в нас духовными частицами, дхармами. По Платону, мир объективных идей составлен нигде не локализованными вечными объектами, а материя (хора), изначально бесформенная и незримая, служит источником множественности, индивидуации.

Христианская философия, как и платонизм, не наделяет абсолютное бытие материально-пространственными свойствами. Бог повсюду, но не занимает отдельного физического места. Бог скорее

не в материальном пространстве, а источник такого пространства. Все, что находится в материальном или духовном пространстве, имеет границы; одно пространство исключает другое. Бог же по определению есть существо бесконечное, а потому вечно внепространственное. Материальная или духовная протяженность – акцидентальная проявленность Абсолюта.

Беркли рассматривал пространство и его трехмерность как порядок наших восприятий, т. е. как духовное пространство. Кант также увязал природу пространства с особенностями человеческого восприятия и понимал топос как априорно-душевную структуру субъекта. Вещи кажутся людям протяженными и трехмерными вследствие заданных способностей их ума и особого устройства органов чувств. Другие разумные существа, с другой сенсорной организацией, возможно, постигали бы мир вне времени и пространства. Пространство – некоторого рода «интуиция обособленности», индивидуации. Безусловный источник такой интуиции – продуктивное воображение. Пространство эмпирически реально, так как любой объект нам дан внутри него. Однако оно не вещно, а трансцендентально идеально и есть чистое созерцание, полагал Кант. Э. Мах поддержал концепцию Беркли и Канта и определил пространство как «упорядоченную систему рядов ощущений».

В пользу феноменалистической концепции свидетельствует открытый психофизиологией XX в. феномен врожденности всякому человеку «геометрического алфавита»: посредством геометрических единиц (круга, треугольника, квадрата и т. д. – таких единиц более двадцати, они опредмечиваются ребенком в каракулях) мы экстериоризируем образы вещей. Но если все же допустить, что интуиция пространства как-то связана с объективно реальной разграниченностью вещей, тогда у нее должна быть объективная основа. Правда, Ф. Г. Брэдли настаивал на ошибочности трактовки пространства как «принципа индивидуации». По его мнению, невозможно специфицировать позицию в пространстве ни термином «здесь», ни указанием координат. Ведь любое описание топоса (скажем, «75 ярдов к северу от этого пятна») можно применить к множеству мест в универсууме. Пространство, которое человек знает, есть всего лишь одна ситуация подле другой и не более того.

2. Субстанциальная концепция была впервые философски сформулирована атомистами. Обобщая явления сгущения, разрежения и проницаемости тел, Демокрит ввел понятие особого вечного первоначала – пустоты как таковой (небытия, меона). Пустота неподвижна, беспредельна, не превращается в нечто телесное, не оказывает никакого воздействия на находящиеся в ней тела и безразлична к ним. Она едина, однородна, не имеет плотности, бесформенна, бесконечно делима. Пустота всегда разделяет атомы (бытие) и не дает им сливаться, каждый атом окружен вакуумом.

Эпикур говорил, что если бы не было пустоты-вместилища, то телам не было бы где двигаться и сквозь что двигаться; атомы падают с отклонением в бездонном пространстве под воздействием своего веса, а пустота не оказывает им никакого сопротивления. Тит Лукреций Кар объясняет причину вечного движения материи бесконечностью пространства, у которого нет никакого низа.

Эта концепция в Новое время вошла в основание классической физики. Для создания универсальной механики и расчета движения тел, считал И. Ньютон, нужна максимально стабильная система отсчета. Такой системой не могут быть Земля, Солнце или дальние звезды, поскольку они перемещаются и их движение также требует механического описания. Поиск мировой системы отсчета вынудил Ньютона ввести абстракцию абсолютного пространства. Абсолютное пространство, по своей природе лишенное соотнесения с чем-либо вне его, всегда остается подобным себе самому и неподвижным, говорится в его сочинении «Математические начала натуральной философии».

Такое пространство имеет метафизический смысл и принципиально отличается от физической протяженности тел. Протяженность – первичное и не требующее объяснения свойство атома (тела) занимать какое-либо место и совпадать с этим местом; положение тел и расстояния между ними определяются относительно других тел; следовательно, всякое физическое пространство релятивно, изменчиво, неабсолютно. Абсолютное пространство Ньютон называет (в Приложении к «Оптике») sensorium Dei («чувствилищем Бога»), посредством этого органа Господь Бог Вседержитель пребывает в любой точке (вездесущ), все видит и мудро управляет мировым порядком.

Из идеи абсолютного пространства вытекает принцип дальнодействия, согласно которому действие тел друг на друга передается мгновенно через пустоту на сколько угодно большие расстояния, а мир в целом мгновенно и всегда пребывает во всеединстве. Тайну абсолютного пространства Ньютон считал в целом непостижимой, но ряд его свойств все-таки перечислил. Абсолютное пространство есть пустое вместилище тел; оно неподвижно, вечно, не зависит от времени, проницаемо безо всякого сопротивления, не воздействует на материю и не испытывает ее влияний, трехмерно, прямолинейно, бесконечно вширь и вглубь, бесконечно делимо, непрерывно, связно, одинаково во всех точках и по всем направлениям (однородно и изотропно).

Ньютон не соглашался с представлениями Декарта о тождестве пространства с материей и сплошной заполненности мирового пространства. Даже если бы все тела исчезли, то абсолютное пространство все равно осталось бы тем же, полагал Ньютон. Метафизическое учение Ньютона о пространстве стало методологическим основанием классической физики и господствовало в естествознании в течение XVII–XIX вв. Через школьный курс физики оно прочно закрепилось в массовом обыденном сознании. Большинству людей оно и по сей день представляется совершенно естественным.

Вместе с тем это учение по своему существу неверифицируемо. Невозможно ответить на вопрос, движутся или покоятся тела относительно абсолютной системы отсчета. Протяженность любых тел и расстояния между ними измеряются линейкой-метром вне зависимости от того, движутся эти тела или пребывают в покое.

3. Реляционная концепция материального пространства намечена Эмпедоклом, который отрицал пустоту и объяснял протяженность всякой вещи особой соположенностью четырех корней – воды, земли, огня и воздуха. Аристотель определил пространство как совокупность мест, связав место с телом. Место не бывает само по себе, а только как граница и один из атрибутов тела. Всякую вещь тянет к своему природному месту: например, землю – вниз, огонь – вверх. «Стремиться к своему месту свойственно по природе любому [элементу], но у всех них образ и форма зависят от их границ»[31]31
  Аристотель. Сочинения: в 4 т. T. 3. М., 1981. С. 432.


[Закрыть]. Граница на своей территории может удерживать вещь какое-то время в состоянии покоя.

Декарт уравнял пространство с материей и мыслил его заполненным без промежутков. Согласно Лейбницу, пространство не есть самостоятельная реальность, которая не зависит от материи; оно не является также свойством или органом Бога. Пространство всякий раз объективно составляется взаимным расположением множества отдельных физических тел и обусловлено действующими внутри них силами отталкивания. Не следует понимать протяженность тела безотносительно к другим телам. Физический размер тела, следовательно, релятивен, динамичен, изменчив.

Мы постигаем протяженность благодаря тому, говорил Лейбниц, что постигаем порядок в сосуществованиях; но мы не должны понимать протяженность (а также пространство) как некоторую субстанцию. Под местом Лейбниц понимает то, что присуще разным существованиям в разные времена, когда они совершенно совпадают в своих отношениях сосуществования с некоторым состоянием, предполагаемым в тот или иной момент фиксированным. Тогда пространство – это то, что получается из совокупности этих мест. Реляционные воззрения на пространство так или иначе поддержали Толанд, Дидро, Бошкович, Гегель.

Концепция Лейбница в целом отвечает геометрической интуиции, хотя в XVII–XIX вв. она противоречила идее вакуума и представлению о невозможности неевклидовых геометрических отношений. Геометрия не знает пространства вообще, но оперирует понятиями относительного пространства – треугольного, круглого, квадратного и т. п.; всякое особое геометрическое пространство (евклидово или неевклидово) образуется специфическим соотношением точек (абстракций от тел) и имеет не столько внешний, сколько внутренний характер; при изменении соотношения точек меняется вид или род пространства.

Реляционная концепция Лейбница стала обретать реальный вес в науке после того, как изменилось в связи с открытием поля понятие вакуума, а Лобачевский, Бойаи и Риман создали неевклидовы геометрии. Следуя Лейбницу, Лобачевский выводил геометрические свойства из действующих в телах физических сил. В XX в. теория относительности выдвинулась в физике на первый план и получила также широкое распространение в философии.

Так, руководствующийся ею диалектический материализм трактует пространство как атрибут, способ существования материи. Из математических уравнений специальной и общей теории относительности в физике следует вывод о неразрывной связи физического пространства со временем и движущейся массой. Длина материального тела сокращается при возрастании скорости его движения. Тело, перемещаясь, не оставляет после себя свою пустую форму. Чем больше напряженность гравитационного поля, тем криволинейнее становится физическое пространство, что многими физиками считается частично подтвержденным в 1919 г. астрономами, наблюдавшими солнечное затмение по особой методике. Космология установила зависимость метрики пространства от средней плотности космической материи.

Современная теория относительности имеет прежде всего физический, а не метафизический характер (но, заметим, что идея абсолютности скорости все-таки напоминает о Боге-Свете, включает в себя метафизический компонент). В этой теории пространство-время наделено следующими свойствами. Оно неоднородно, неодинаково в разных направлениях (анизотропно), изменчиво, компактно, криволинейно, может иметь более трех измерений (пять, восемь и т. д.). Это пространство риманово, а не евклидово. Возможно, оно прерывно в топологическом смысле, состоит из минимальных неделимых квантов-мест, сопряженных с простейшим уровнем материи.

Поскольку метрические свойства инерциальной системы зависят от скорости ее перемещения, то протяженность тел нужно измерять не универсальным метром, а геохронометрически, т. е. особой для каждой системы линейкой, снабженной собственными часами; показания часов в разных инерциальных системах синхронизируются световым сигналом. В рамках реляционной концепции высказано предположение о существовании особых видов материального пространства – химического, биологического и социального, которые таинственно надстраиваются над физическим пространством-временем.

Теория относительности исходит из принципа близкодействия, согласно которому взаимодействие между удаленными друг от друга объектами осуществляется с помощью промежуточных звеньев (среды), передающих взаимодействие от точки к точке с конечной скоростью. В свете этого принципа вопрос об актуальном всеединстве материального мира становится весьма проблематичным и пока не имеет удовлетворительного решения.

Субстанциальную концепцию пространства нередко пытаются представить предельным случаем теории относительности в условиях, когда релятивистский эффект незаметен при очень малых скоростях движения тел. Если вести речь не о sensorium Dei, а о ньютоновском понятии физической протяженности, то погружение классической механики в неклассическую кажется логически правомерным. Однако вряд ли вся ньютоновская метафизика абсолютного пространства редуцируема к релятивистской физике относительного пространства-времени. Разрешимо ли вообще концептуальное противоречие между противоположными метафизическими принципами абсолютного и относительного, а тем более между метафизикой неизменной пустоты и физикой изменчивого пространства-рядоположенности? В это как-то мало верится.

К тому же с конца XX в. теория относительности начала испытывать серьезный кризис. Не исключено, что субстанциальная концепция когда-нибудь снова выдвинется на передний план. Возможно также, что субстанциализм и реляционизм на некоторое время – под влиянием постмодернизма – уступят место феноменалистическим воззрениям. Тем не менее все эти три концепции все еще способны развиваться и конкурировать между собой.

Субъективная перцепция пространства людьми является функцией их индивидуального и социального опыта. Например, деревенский житель воспринимает среду своего обитания во многом иначе, чем городской; путешественник относится к пространству не так, как заключенный; кочевой образ жизни, в отличие от оседлого земледелия, требует периодической смены места жительства.

Характер родоплеменной или национальной культуры существенно связан с ее географией.

Так, специфика русской культуры во многом определена евразийской обширностью России. Геополитика, описывающая политическое пространство, концептуально обосновывает право на сужение или расширение территории того или иного государства в зависимости от его историко-культурных особенностей. По способу восприятия выделяют следующие перцептивные образы пространства: аутическое, эгоцентрическое, проективное и евклидово; диффузное, концентрическое, расширяющееся и суживающееся.

К одним топосам люди относятся профанно, к другим – сакрально. Свято место, говорят, пусто не бывает. Символ священного пространства есть представление о том, что именно «здесь» мистическое открывает само себя человеку. Храм, могила в лесу, монастырь, церковь или иное место поклонения – примеры такого пространства. Столбы или колонны вокруг этих объектов указывают на границы святого места и тоже имеют значения сакральных знаков. Полны тайным смыслом доисторические места поклонения – Стоунхедж в Англии и иные мегалиты Европы, а также храмы Древнего Египта, Вавилона, Китая, Мексики.

Сакральное пространство нередко принимают за картину мира. Куполы христианских церквей – символ рая, алтарь – символ Христа; святая святых в иерусалимском храме – символ Яхве; ниши для молитв в мечетях символизируют присутствие Аллаха. Обобщенный образ пространства складывается под влиянием мифологии, религии, науки, морали и многих других социокультурных факторов.

Софийность как связь абсолютного и относительного

В теологии и религиозной философии широко применяется понятие Софии – Премудрости Божьей. В ее честь названы многие православные храмы. В самом широком философско-теологическом смысле софийность есть принцип укорененности абсолютного бытия в относительном бытии мира и человека, т. е. принцип богоявления (теофании), дыхания Силы Божьей. Событие теофании мыслят как совмещенность трех моментов:

1) непосредственного присутствия Бога;

2) «материи богоявления», обладающей собственной тварной природой;

3) взаимопроникновения Творца и твари вплоть до их взаимного отождествления.

В иудейской литературе Премудрость Божья обозначается термином «Хокма»; прославлению Хокмы посвящены такие ветхозаветные тексты, как Книга Иова (гл. 28), Книга Притч (гл. 8, 9), Книга Премудрости Иисуса сына Сирахова, Книга премудрости Соломона, а также ряд талмудических трактатов, труды Филона Александрийского.

Хокма есть процесс перехода от бытия творящего Бога к тварному существованию. Эта фаза теофанического тождества между абсолютным и относительным наделена атрибутом персональности. Иудеи придавали Хокме статус особой Божественной личности и синкретично совмещали в ней небесное и земное, нетварное и тварное, единое и многое. Хокма конкретизируется именами и образами: Имя Божье, Дух Божий, Слово Божье, Начало, Сила, Шехина.

Неоплатоники представляли Софию в виде такой внутриумной жизни космоса, которая постоянно порождает новые смыслы и воплощает их в интеллигибельной материи. В «Евангелии истины» (открытом в 1945 г. в составе библиотеки Наг Хаммади в Верхнем Египте и приписываемом христианскому гностику Валентину) говорится о ступенях изречения и самораскрытии имени Божьего. Вначале имя Отца открывается как Ум-Логос, затем – по вертикали вниз – зоны принимают всю полноту Логоса, частично впадая в заблуждение и развивая в себе демонические наклонности.

Под воздействием гностических концепций софийности II–III вв. В. С. Соловьев написал (после командировки в 1875 г. в Британский музей) два произведения: рукопись «Sophia» и «Чтения о Богочеловечестве», положив начало русской софиологии. Соловьев попытался выразить диалектический характер Софии, определяя ее то как тело Божества, то как душу мира. Метафизическую причину мирового зла русский философ усматривал в воспламенении эгоистической воли Софии, влекущей за собой падение мировой души. По Соловьеву, в процессе боговоплощения и искупления София выявляется как Тело Христово, Богородица, церковь, единое Богочеловечество.

П. А. Флоренский увидел в Софии Логос, «образ и сына Божественной Премудрости». С. Н. Булгаков приписал Софии свойство Вечной женственности и назвал ее «четвертой ипостасью», в которой ипостаси Троицы зарождают мир. А. Ф. Лосев расположил софийные категории по принципу иерархического нисхождения Единого и выражения Абсолютного первоначала во всесущем. Религиозно-философская софиология представляет собой серию попыток конкретизировать и олицетворить процесс взаимоперехода абсолютного и относительного.

Основной вопрос религии

Можно ли кратко сформулировать основной вопрос религиозного мироотношения? Думаю, что любая религия сопряжена с ответами на три следующих вопроса.

1. Существует ли сверхчувственная реальность, которой подчиняется весь видимый порядок вещей, и чего больше в мире – открытого нам или сокровенного?