Текст книги "Категории онтологии"

Акциденция (от лат. accidentia – случайное бытие, случай) – философское понятие, обозначающее случайное в проявлениях субстанции, несущественное свойство вещи. Акциденцию противопоставляют атрибуту. Если субстанция ни в чем не нуждается и существует сама по себе, учил Аристотель, то акциденция существует через иное, в другой сущности. Так, единое само по себе (эйдетическая неразличимость субстрата, непрерывность и одинаковость чтойности) отличается от единого в качестве акциденции – от случайного объединения двух и более вещей.

По своей природе акциденция не является частью предмета, не может существовать без своего предмета. Предмет может потерять акциденцию без ущерба для своего существования. Например, камень может иметь такие акциденции: округлость, движение и покой. Порфирий (233–306) классифицировал акциденции на отделимые (например, сон для человека) и неотделимые (например, черный цвет кожи для негра).

В Средние века активно обсуждалась проблема, могут ли акциденции существовать отвлеченно от своего субъекта-носителя или не могут? Многие схоласты допускали существование акциденций без их носителей, выделяли чистые акциденции, или реальные акциденции, подобно бытию чистых геометрических фигур как модификаций фигуры «вообще», атрибута протяжения. Декарт, Гассенди Гоббс и ряд других мыслителей XVII в. отрицали отделимость акциденции от своего субъекта, придавали акциденции характер модификации вещи. Материалисты усматривали в материи носитель всех атрибутов и акциденций.

Спиноза заменил термин «акциденция» на термин модус, обозначающий единичное проявление субстанции. Лейбниц определял акциденцию как способ проявления субстанции, причем как способ преходящий, случайный, неуловимый. Хотя субстанция нуждается в какой-то акциденции, но часто для нас неважно – в какой, она довольствуется любой заменой. Акциденция же, рассуждает Лейбниц, не меняет свою конкретную субстанцию, не может двигаться вне субстанции, как это некогда у схоластов получалось с чувственными видами.

Понятие акциденции широко использовалось философами XVIII–ХIX вв., а также в формальной логике. Гегель мыслил понятия акциденции и субстанции как парные категории диалектики и определял их друг через друга по аналогии с категориями сущности и явления, целого и частей и т. д. Подобно тому как сущность переходит в явления, так и субстанция переходит в свои акциденции. Аналогично целому, состоящему из частей, субстанция обладает своими акциденциями; она имеет действительность в акциденции примерно так же, как причина – в следствии.

Субстанция охватывает собой акцидентальность, а акцидентальность – это сама субстанция. Субстанция как мощь обретает видимость, т. е. обладает акцидентальностью, утверждает Гегель. Акциденций – множество, как таковые они не имеют власти друг над другом; они связаны друг с другом своими условиями, и их объемлет собой власть субстанции. Акциденция преходяща, исчезает со временем; через акциденцию субстанция обнаруживает свое богатство и силу.

В современной философии термин акциденция используется, например, неотомистами, которые вслед за Аквинатом под акциденцией понимают вещь, природа которой должна быть в другом. Однако многие философы сегодня этот термин не применяют, считая его устаревшим; например, ему не нашлось места в философии диалектического материализма. Тем не менее введенная Аристотелем дистинкция субстанциального и акцидентального не исчерпала себя, сохраняется в философском языке и имеет не только историко-философскую ценность.

Модус (от лат. modus – мера, способ, образ, вид): 1) в логике обозначает ту или иную разновидность умозаключений (например, модус силлогизма); 2) в философии – свойство вещи, которое в одних условиях проявляется, а в других не проявляется. Модус по своему смыслу противоположен атрибуту и синонимичен понятию акциденции.

3.4. Вещь, ее природа и свойства

Вещь. Вещь и свойство. Общая природа вещей. О познании вещи. Гегель о категории вещи. Атрибутивная и субстратная концепции вещи

Вещь есть способ субстратного обособления субстанции; индивидуализированное бытие единого во многом, простого в сложном; это качество в единстве его свойств, связей и отношений.

Вещь – единица бытия (в-есть), отдельное одно, индивид. Вещность – бытийственность, истечение бытия; вещество – разновидность материи, для которой характерна масса покоя; вещь же – это предмет (или объект), обладающий целостностью, относительной независимостью и устойчивостью существования. Поскольку о всякой вещи мы судим по свойствам, проявляемым ею во взаимоотношениях с другими вещами, то вещь есть все то, что может находиться в отношении или обладать каким-либо свойством (см.: Уемов А. И. Вещи, свойства и отношения. М., 1963).

Материалисты обычно понимают вещь как материальное тело, непременно наделяя ее пространственно-временными параметрами; субъективные идеалисты, напротив, дематериализуют вещь, отождествляют ее с идеей (образом) как единицей индивидуального сознания; объективные идеалисты, как правило, выделяют два вида вещей – материальные и духовные.

Из чего состоят вещи? Сводятся ли они к ансамблям своих свойств? Можно ли считать свойство частью вещи? В естественных языках категорию вещи обозначают преимущественно существительными, а в современной логике – предметными константами и предметными переменными; категория свойства в языке чаще всего представлена прилагательными. В любом суждении различены субъект и предикат, причем обычно субъект есть вещьиндивидуатор, а предикат – общее свойство, которое можно приложить ко многим или даже к бесконечно многим индивидуальным вещам. В этом (языковом) аспекте вещь несводима к своим свойствам, и свойства не являются строительными частями вещи. Например, дом как целое состоит из крыши, стен, пола и других вещей-частей, но он не состоит в буквальном смысле из формы, цвета, размеров и иных своих свойств.

Вещь и свойство. Вместе с тем в онтологическом освещении вопроса о соотношении категорий вещи и свойства философы разделились на две партии.

Одни полагают, что устойчивым ядром вещи является нечто единое – индивидуализированная субстанция, а вокруг ядра образуется облако из свойств и отношений, благодаря чему вещь, вопервых, сохраняет свою идентичность и более независима, чем ее изменяющиеся со временем свойства, и, во-вторых, дается нам как упрямая реальность – как объективно единое в серии субъективных восприятий человека. Например, по Демокриту, вещь слагается из неизменных атомов, изменение ее свойств вызывается перестановкой атомов. Согласно Аристотелю, в вещи есть материя и форма, причем обе стороны вещи – субстрат-носитель и свойства – друг от друга неотделимы и зависимы от вещи как целого. Декарт попытался неявно помыслить субстанцию вещи отдельно от ее свойств, и позже многие стали видеть в вещи-индивиде нечто первичное по отношению к ее свойствам. Т. Котарбиньский и другие реисты вообще не признают реальности свойств, которые отличались бы от вещи как тела.

Другие философы склонны принимать за вещь пучок ее воспринимаемых свойств. Так, Дж. Беркли думал, что вещи сами по себе пассивны; в них нет ничего, кроме того, что воспринимается. У вещей есть только один атрибут, а именно способность внушаться людям и восприниматься чувствами. Немыслящие и воспринимаемые в ощущениях вещи, уверял Беркли, не имеют отличного от их воспринимаемости существования и не могут поэтому существовать ни в какой другой субстанции, кроме тех непротяженных, неделимых субстанций, или духов, которые действуют, мыслят и воспринимают вещи. Признавая, что есть два главных рода вещей – тело и душа, Беркли утверждал, что все вещи извечно познаны Богом, и именовал: а) идеями – чувственные вещи; б) действительными вещами – идеи, запечатленные в наших ощущениях Творцом природы; в) воображаемыми вещами – образы действительных вещей.

Общая природа вещей. Какова же общая природа вещей? Вот рассуждения о ней некоторых классиков философии.

Б. Спиноза доказывал, что каждая вещь, единичная и конечная, выражает бесконечное и познается не сама по себе, но через бесконечное. Вещь как модус возникает из-за ограничения субстанции; ограничение есть отрицание. Бесконечная субстанция через свои атрибуты протяжения и мышления двояким образом предопределяет существование единичных вещей. Во-первых, все вещи связаны с субстанцией потому, что их взаимодействие детерминируется бесконечным модусом движения и покоя. Весь мир оказывается большой математической системой и может быть до конца познан геометрическим способом. Во-вторых, все вещи в той или иной степени одушевлены и едины с субстанцией через бесконечный модус бесконечного разума.

Г. В. Лейбниц предположил первичной по отношению ко всем наличествующим вещам саму возможность или невозможность их существования. Первую причину вещей он усмотрел в Боге, который, создавая мировую гармонию вещей, объемлет умом все вещи сразу. Не вещи к нам приспосабливаются, а мы к ним, что позволяет нам согласовываться с божественной волей. Когда мы проникаем до самых оснований каких-нибудь вещей, мы находим в них наилучший порядок, который только можно пожелать. Все вещи склонны к изменению: тело – под воздействием движущей силы, а душа – вследствие стремления, которое влечет ее к отчетливым или смутным восприятиям. Но превосходнейшая часть вещей – град Божий, к нему мы ныне приближены очами веры, а в будущем сможем созерцать его прямо.

О познании вещи. Лейбниц считал, что для познания вещи нужно рассмотреть все ее реквизиты, т. е. все то, что достаточно для отличения одной вещи от другой. Ни одна вещь не существует вне нас в таком виде, в каком она является нашему воображению, и чувства сами по себе не могут дать знания о существовании вещей, находящихся вне нас. Существенную природу вещей надо признавать объектом ума, насколько этот объект содержится в вечных истинах. Существование таких умопостигаемых вещей, как я (дух или душа), по мнению Лейбница, несравненно более достоверно, чем существование вещей чувственных.

Д. Юм сомневался в том, что природу вещей можно изучить с помощью прошлого опыта, ибо они беспрестанно меняются. В то же время он считал, что все вещи в мире образуют единое целое, каждая вещь приспособлена к другой и во всем преобладает единый замысел.

П. А. Гольбах отстаивал тезис, согласно которому природа вещей и ее вечные законы не подлежат изменению, в то же время все наблюдаемые нами вещи взаимно притягиваются и отталкиваются, возникают и гибнут, получают друг от друга и сообщают друг другу движение, качества, модификации, в течение известного времени сохраняющие их в определенном виде или же изменяющие форму их существования. Защищая материализм, Гольбах постоянно подчеркивал, что реальность вещей вовсе не зависит от нашей заинтересованности в них, сами же вещи становятся нам известны или вызывают у нас идеи только через посредство наших внешних органов чувств.

И. Кант развивает в «Критике чистого разума» учение о вещив-себе. До Канта вещь-в-себе рассматривалась Н. Мальбраншем, Г. В. Лейбницем, Дж. Локком, Х. Вольфом (1679–1754), А. Баумгартеном (1714–1762) и другими мыслителями в простом значении вещи, какова она потенциально сама по себе, в отличие от того, какой она нам является в нашем познании.

Кант объявляет вещь-в-себе принципиально потусторонней всякому опыту. Он считает возможным теоретически познавать только феномены, т. е. явленность нам вещей в нашем чувственном созерцании, но не сущности вещей. Вещи-в-себе теоретически непознаваемы, хотя их и можно признать за основу чувственно ощущаемых предметов. Бога, бессмертие, свободу и иные вещи-в-себе Кант расценивает как безусловные предметы разума, выходящие за рамки опыта.

Г. В. Ф. Гегель много внимания уделил категории вещи, под которой он подразумевает не только обычные предметы или человека, состоящего из души и тела, но также душу, состоящую из душевных сил. Вещь – непосредственность бытия и основание своих свойств. Вещь как вещность, по его мнению, есть абстрактная всеобщая среда, которую можно назвать вещностью вообще или чистой сущностью. Вещь есть не что иное, как «здесь» и «теперь» в том виде, в каком они оказались, т. е. как простая совокупность многих («здесь» и «теперь»). Когда вещность берется как одно, она определена как вещь.

Гегель о категории вещи. Гегель говорит о вещи как истине восприятия и видит в ней: а) безразличную пассивную всеобщность материй, б) одно, исключение противоположных свойств и в) точку единичности, излучающуюся во множественность свойств в среде устойчивого существования. Вещь сохраняет себя в соотношении с иным, обладает способностью вызывать то или другое в ином, переходя в нем во внешнее. Благодаря своим свойствам вещь становится причиной, а быть причиной – значит сохранять себя как действие. Для своего существования вещь-всебе нуждается во внешних отношениях; вещь – это ничто без взаимоотношения с другими вещами.

Вещь как эта вещь хотя и есть полная определенность, говорит Гегель, но это есть определенность в стихии несущественности. Для вещи характерно внешнее сочетание в ней пористых материй и их количественных границ; она состоит из самостоятельных материй, безразличных к их соотношению в вещи; эти материи выходят за пределы этой вещи, продолжаются в других вещах, и их принадлежность этой вещи не есть для них предел. Одна материя существует в промежутках другой. Выходит, что проникающее есть в одной и той же точке проникаемое, что противоречиво: вещь всегда, по словам Гегеля, надломлена внутри себя, внутренне противоречива и представляет собой разрешенное противоречие.

Атрибутивная и субстратная концепции вещи. Некоторые российские философы отказываются от развитого Декартом субстратного понимания материи как суммы протяженных вещей. Они определяют «вещь» не как нечто протяженное, а как систему таких атрибутов, как движение, время, отражение, бесконечность и др. Например, А. И. Уемов утверждает: «Взаимоотношение свойств дает нам систему свойств, т. е. … вещь. Взаимоотношение вещей также дает нам вещь, так как каждая из этих вещей представляет собой систему свойств…» (Уемов А. И. Вещи, свойства и отношения. М., 1963. С. 51).

Противники такого сугубо атрибутивного взгляда на природу вещи примыкают к точке зрения Гегеля о самосущности вещи и несамостоятельности свойств, а также ссылаются на известный тезис Ф. Энгельса: «Существуют не качества, а только вещи, обладающие качествами…» (Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 20. С. 547).

По-видимому, справедливо следующее утверждение Г. Н. Гумницкого и М. Г. Зеленцовой: «Отказ от пространственного понимания вещи фактически ведет к отрицанию ее материальности. Вещь как таковая “исчезает”, остаются одни свойства, которые никак не в состоянии образовать материю» (Гумницкий Г. Н., Зеленцова М. Г. Об онтологическом понимании материи // Вестн. РФО. 2014. № 4. С. 157).

Правда, указание современной физики на принципиальную ненаблюдаемость и непротяженность некоторых квантовых объектов ставит под сомнение безукоризненность концепции материи как всеобщей вещи-субстрата (см.: Севальников А. Ю. Проблема существования в современной науке // Вестн. РФО. 2014. № 4. С. 113–117).

Таковы основные представления о природе вещи. Категория вещи широко применялась в философии вплоть до XIX в., сегодня ее частично вытесняют категории объекта и предмета.

4. ГРАНИЦА

Пространство и виртуальность. Внешнее и внутреннее.

Конечное и бесконечное. Прерывное и непрерывное. Граница

Граница – начало и конец всякого определенного бытия; межа, отделяющая нечто от иного; место прямого соприкосновения, единения и взаимопроникновения смежно сосуществующих предметов. Граница является противоречивым единством протяженности и виртуальности, внутреннего и внешнего, непрерывного и прерывного, конечного и бесконечного.

4.1. Пространство и виртуальность

Пространство. Феноменалистический взгляд.

Субстанциальная концепция. Реляционная концепция пространства. Субъективная перцепция пространства.

Виртуальное. Виртуальное бытие.

Выделяют две принципиально разных формы бытия – бытие протяженное и бытие непротяженное. Первую форму бытия прежде обозначали термином распространенность, а теперь именуют пространством. Непротяженное (снятое) бытие ныне принято обозначать термином виртуальное бытие, а в христианской философии – термином духовная телесность.

Пространство – предельно абстрактная философская категория, обозначающая конечную либо бесконечную совокупность мест. Место (греч. topos, лат. locus) – непрерывная и ограничиваемая сторонами непосредственность направлений, путей, расстояний. Непосредственность места и его свойств прямо задается в нашем чувственном опыте и не может быть в полной мере концептуально описана.

Пространство – это не материальный или духовный субстрат, не материя и не дух, а загадочное свойство расстояния, проявляющееся в отношениях между материальными либо духовными телами. Бессмысленно «школьное» утверждение, будто отрезок линии, скажем, длиной в один метр, состоит из геометрических точек, а плоскость – из линий. Математическая точка есть предельная умственная абстракция тела (субстрата). По определению, она метрически равна нулю, т. е. неделима и не имеет протяжения. Отсюда сколько бы геометрических точек-нулей ни сополагать и ни складывать, протяженность их ряда останется равной нулю. Линия – вовсе не сумма точек и не воображаемая траектория движения абстрактной точки, а расстояние (отношение, соположение) между, как минимум, двумя разными точками.

Место относительно постоянно, соотношение его сторон сохраняется некоторое время неизменным. Одно место непрерывно переходит в другое, отсюда многосвязность пространства. Топос имеет три измерения (длину, ширину, высоту), внутреннюю область и внешние границы, также характеризуется соотношениями с другими местами (вправо, влево, выше, ниже и т. д.). Таким образом, пространство, составленное единицами-топосами, есть состоявшееся единство непрерывности и прерывности, внутреннего и внешнего, конечного и бесконечного.

Пространство обладает метрическими и топологическими свойствами. Основная единица длины СИ – метр (франц. мetre, от греч. metron – мера). Метрика – формула или правило для определения расстояния между любыми двумя точками пространства. Топология изучает свойства фигур, не изменяемые при деформациях, производимых без разрывов и склеиваний. Например, окружность, эллипс, контур квадрата имеют одни и те же топологические свойства, так как эти линии могут быть деформированы одна в другую. А вот кольцо и круг обладают разными топологическими свойствами, ибо круг ограничен одним контуром, а кольцо – двумя.

В истории философии изначально противоборствуют три концепции пространства – феноменалистическая, субстанциальная и реляционная; в разные исторические периоды верх берет какаялибо одна из них, затем уступая место другой.

Феноменалистический взгляд. Многие философы, вслед за Буддой, Платоном, Парменидом и Зеноном Элейским (ок. 490 – ок. 430 до н. э.), полагают, что пространство не обладает собственным существованием, а абсолютное бытие не зависит от пространственных условий. Будда учил, что пространственный мир есть всего лишь иллюзия, возбуждаемая в нас духовными частицами, дхармами. По Платону, мир объективных идей составлен нигде не локализованными вечными объектами, а материя (хора), изначально бесформенная и незримая, служит источником множественности, индивидуации. Христианская философия, как и платонизм, не наделяет абсолютное бытие пространственными свойствами. Бог повсюду, но не занимает отдельного места. Бог скорее не в пространстве, а источник пространства. Все, что находится в пространстве, имеет границы; одно пространство исключает другое. Бог же, по определению, есть существо бесконечное, а потому вечно внепространственное. Протяженность – акцидентальная проявленность Абсолюта.

Беркли рассматривал пространство и его трехмерность как порядок наших восприятий. Кант также увязал природу пространства с особенностями человеческого восприятия и понимал топос как априорную структуру субъекта. Вещи кажутся людям протяженными и трехмерными вследствие заданных способностей их ума и особого устройства органов чувств. Другие разумные существа, с другой сенсорной организацией, возможно, постигали бы мир вне времени и пространства. Пространство – некоторого рода «интуиция обособленности», индивидуации. Безусловный источник такой интуиции – продуктивное воображение. Пространство эмпирически реально, так как любой объект нам дан внутри него. Однако оно не вещно, а трансцендентально идеально и есть чистое созерцание, полагал Кант. Позитивист Э. Мах (1838–1916) поддержал концепцию Беркли и Канта и определил пространство как «упорядоченную систему рядов ощущений». В пользу феноменалистической концепции свидетельствует не так давно открытый психофизиологией феномен врожденности всякому человеку «геометрического алфавита»: посредством геометрических единиц (круга, треугольника, квадрата и т. д. – таких единиц более двадцати, они опредмечиваются ребенком в каракулях) мы экстериоризируем образы вещей.

Но если все же допустить, что интуиция пространства както связана с объективно реальной разграниченностью вещей, тогда у нее все-таки должна быть объективная основа. Правда, Ф. Г. Брэдли настаивал на ошибочности трактовки пространства как «принципа индивидуации». По его мнению, невозможно специфицировать позицию в пространстве ни термином «здесь», ни указанием координат. Ведь любое описание топоса (скажем, 75 ярдов к северу от этого пятна) можно применить к множеству мест в универсуме. Пространство, которое человек знает, есть всего лишь одна ситуация подле другой и не более того.

Субстанциальная концепция была впервые сформулирована атомистами. Обобщая явления сгущения, разрежения и проницаемости тел, Демокрит ввел понятие особого вечного первоначала – пустоты как таковой (небытия). Пустота неподвижна, беспредельна, не превращается в нечто телесное, не оказывает никакого воздействия на находящиеся в ней тела и безразлична к ним. Она едина, однородна, не имеет плотности, бесформенна, бесконечно делима. Пустота всегда разделяет атомы (бытие) и не дает им сливаться, каждый атом окружен вакуумом. Эпикур (342/341–271/270 до н. э.) говорил, что если бы не было пустотывместилища, то телам не было бы где двигаться и сквозь что двигаться; атомы падают с отклонением в бездонном пространстве под воздействием своего веса, а пустота не оказывает им никакого сопротивления. Тит Лукреций Кар (ок. 99 – 55 до н. э.) объясняет причину вечного движения материи бесконечностью пространства, у которого нет никакого низа.

Эта концепция в Новое время вошла в основание классической физики. Для создания универсальной механики и расчета движения тел, считал И. Ньютон, нужна максимально стабильная система отсчета. Такой системой не могут быть Земля, Солнце или дальние звезды, поскольку они перемещаются и их движение также требует механического описания. Поиск мировой системы отсчета вынудил Ньютона ввести абстракцию абсолютного пространства. Абсолютное пространство, по своей природе лишенное соотнесения с чем-либо вне его, всегда остается подобным себе самому и неподвижным, говорится в его сочинении «Математические начала натуральной философии».

Такое пространство имеет метафизический смысл и принципиально отличается от физической протяженности тел. Протяженность – первичное и не требующее объяснения свойство атома (тела) занимать какое-либо место и совпадать с этим местом; положение тел и расстояния между ними определяются относительно других тел; следовательно, всякое физическое пространство релятивно, изменчиво, неабсолютно. Абсолютное пространство Ньютон называет (в Приложении к «Оптике») sensorium Dei (чувствилищем Бога), посредством этого органа Господь Бог Вседержитель пребывает в любой точке (вездесущ), все видит и мудро управляет мировым порядком. Из идеи абсолютного пространства вытекает принцип дальнодействия, согласно которому действие тел друг на друга передается мгновенно через пустоту на сколько угодно большие расстояния, а мир в целом мгновенно и всегда пребывает во всеединстве.

Тайну абсолютного пространства Ньютон считал в целом непостижимой, но ряд его свойств все-таки перечислил. Абсолютное пространство есть пустое вместилище тел; оно неподвижно, вечно, не зависит от времени, проницаемо безо всякого сопротивления, не воздействует на материю и не испытывает ее влияний, трехмерно, прямолинейно, бесконечно вширь и вглубь, бесконечно делимо, непрерывно, связно, одинаково во всех точках и по всем направлениям (однородно и изотропно).

Ньютон не соглашался с представлениями Декарта о тождестве пространства с материей и сплошной заполненности мирового пространства. Даже если бы все тела исчезли, то абсолютное пространство все равно осталось бы тем же, полагал Ньютон. Метафизическое учение Ньютона о пространстве стало методологическим основанием классической физики и господствовало в естествознании в течение XVII–XIX вв. Через школьный курс физики оно прочно закрепилось в массовом обыденном сознании. Большинству людей оно и по сей день представляется совершенно естественным. Вместе с тем это учение, по существу, неверифицируемо. Невозможно ответить на вопрос: тела движутся или покоятся относительно абсолютной системы отсчета? Протяженность любых тел и расстояния между ними измеряются линейкойметром вне зависимости от того, движутся эти тела или покоятся.

Реляционная концепция пространства намечена Эмпедоклом, который отрицал пустоту и объяснял протяженность всякой вещи особой соположенностью четырех корней – воды, земли, огня и воздуха. Аристотель понимал пространство как сумму мест тел. Декарт уравнял пространство с материей и мыслил его заполненным без промежутков.

Согласно Лейбницу, пространство не есть самостоятельная реальность, независимая от материи; оно также не является свойством или органом Бога. Пространство всякий раз объективно составляется взаимным расположением множества отдельных тел и обусловлено действующими внутри них силами отталкивания. Не следует понимать протяженность тела безотносительно к другим телам. Размер тела, следовательно, релятивен, динамичен, изменчив. Мы постигаем протяженность благодаря тому, говорил Лейбниц, что постигаем порядок в сосуществованиях; но мы не должны понимать протяженность – а также пространство – как некоторую субстанцию.

Под местом Лейбниц понимает то, что присуще разным существованиям в разные времена, когда они совершенно совпадают в своих отношениях сосуществования с некоторым состоянием, которое предполагается в тот или иной момент фиксированным. Тогда пространство – это то, что получается из совокупности этих мест. Реляционные воззрения на пространство так или иначе поддержали Дж. Толанд (1670–1722), Д. Дидро (1713–1784), Р. И. Бошкович (1711–1787), Гегель.

Концепция Лейбница в целом отвечает геометрической интуиции, хотя в XVII–XIX вв. она противоречила идее вакуума и представлению о невозможности неевклидовых геометрических отношений. Геометрия не знает пространства «вообще», но оперирует понятиями относительного пространства – треугольного, круглого, квадратного и т. п.; всякое особое геометрическое пространство (евклидово или неевклидово) образуется специфическим соотношением точек (абстракций от тел) и имеет не столько внешний, сколько внутренний характер; при изменении соотношения точек меняется вид или род пространства.

Реляционная концепция Лейбница стала обретать реальный вес в науке после того, как изменилось, в связи с открытием поля, понятие вакуума, а Н. И. Лобачевский (1792–1856), Я. Бойаи (1802–1860) и Б. Риман (1826–1866) создали неевклидовы геометрии. Следуя Лейбницу, Лобачевский выводил геометрические свойства из действующих в телах физических сил.

В ХХ в. теория относительности выдвинулась в физике на первый план, получила широкое распространение в философии. Так, руководствующийся ею диалектический материализм трактует пространство как атрибут, способ существования материи. Из математических уравнений специальной и общей теории относительности А. Эйнштейна следует вывод о неразрывной связи пространства со временем и движущейся массой. Длина тела сокращается при возрастании скорости его движения.

Согласно формуле Х. А. Лоренца (1853–1928), длина тела при его движении равна длине этого тела в покое, умноженной на квадратный корень, под которым стоит выражение «1 − (v² / c²)», где v – скорость движения тела, с – скорость света. Выходит, длина тела уменьшается при росте скорости его перемещения. А в общей теории относительности говорится, что при очень больших скоростях массы тел увеличиваются.

Тело, перемещаясь, не оставляет после себя свою пустую форму. Чем больше напряженность гравитационного поля, тем криволинейнее становится реальное пространство, что было подтверждено в 1919 г. астрономами, наблюдавшими солнечное затмение по особой методике. Космология выдвинула гипотезу о зависимости метрики пространства от средней плотности космической материи.

Современная теория относительности имеет прежде всего физический, а не метафизический характер (но заметим, что идея абсолютности скорости все-таки напоминает о Боге-Свете, включает в себя метафизический компонент). В этой теории пространство-время наделено следующими свойствами. Оно неоднородно, неодинаково в разных направлениях (анизотропно), изменчиво, компактно, криволинейно, может иметь более трех измерений (пять, восемь и т. д.). Это пространство риманово, а не евклидово. Возможно, оно прерывно в топологическом смысле, состоит из минимальных неделимых квантов-мест, сопряженных с простейшим уровнем материи.

Поскольку метрические свойства инерциальной системы зависят от скорости ее перемещения, то протяженность тел нужно измерять не универсальным метром, а геохронометрически, т. е. особой для каждой системы линейкой, снабженной собственными часами; показания часов в разных инерциальных системах синхронизируются световым сигналом. В рамках реляционной концепции высказано предположение о существовании особых видов пространства – химического, биологического и социального, которые надстраиваются над физическим пространством-временем.

Теория относительности исходит из принципа близкодействия, согласно которому взаимодействие между удаленными друг от друга объектами осуществляется с помощью промежуточных звеньев (среды), передающих взаимодействие от точки к точке с конечной скоростью. В свете этого принципа вопрос об актуальном всеединстве материального мира становится весьма проблематичным и пока не имеет удовлетворительного решения.