Текст книги "Апостол дня. Толкования на Апостольские чтения церковного года"

Лука Крымский (Войно-Ясенецкий), свт. Спешите идти за Христом! М.: Храм свв. Космы и Дамиана на Маросейке, 2005.

Суббота

Деян. 15, 35—41

Павел же и Варнава жили в Антиохии, уча и благовествуя, вместе с другими многими, слово Господне. По некотором времени Павел сказал Варнаве: пойдем опять, посетим братьев наших по всем городам, в которых мы проповедали слово Господне, как они живут. Варнава хотел взять с собою Иоанна, называемого Марком. Но Павел полагал не брать отставшего от них в Памфилии и не шедшего с ними на дело, на которое они были посланы. Отсюда произошло огорчение, так что они разлучились друг с другом; и Варнава, взяв Марка, отплыл в Кипр; а Павел, избрав себе Силу, отправился, быв поручен братиями благодати Божией, и проходил Сирию и Киликию, утверждая церкви.

Спустя некоторое время св. Павел предложил Варнаве вновь отправиться посетить те города, в которых были основаны ими христианские общины в первое миссионерское путешествие, на Кипре и в Малой Азии. Но первоначальный план их скоро изменился. Варнава хотел вновь взять с собой в спутники Иоанна-Марка, но Павел воспротивился этому. Греческое выражение свидетельствует, что Павел считал Марка недостойным того, чтобы он, отпавший от них во время первого путешествия и, следовательно, от того дела, на какое они были посланы тогда Духом Божиим, снова был взят на это дело. Видно, что Павел гораздо строже смотрел на этот проступок Марка, а Варнава был к нему более снисходителен. Между ними произошло «огорчение», и они разделились: Варнава, взяв Марка, отправился в Кипр, а Павел, взяв себе в спутники Силу, отправился по Сирии в Киликию. Нельзя думать, что между апостолами произошла ссора. Св. Павел и после упоминает о Варнаве с великой похвалой (см.: 2 Кор. 8, 18), а для дела было полезно, что Варнава избрал для себя особый круг деятельности; для Марка же были на пользу как строгость Павла, так и снисходительность Варнавы. По словам свт. Иоанна Златоуста, «строгость Павла вразумила его, а доброта Варнавы сделала то, что он не остался; так распря, бывшая между ними, достигает одной цели – пользы».

Как говорит предание, Варнава с Кипра предпринимал путешествия в разные языческие страны: на о. Крит, в Италию, где первый был в Риме и основал Церковь в Медиолане. По возвращении на родину на о. Кипр, он так восстановил против себя ревностной проповедью о Христе иудеев, что был побит камнями. Память его празднуется 11 июня (24 июня н. ст.)

Аверкий (Таушев), архиеп. Четвероевангелие. Апостол. Руководство к изучению Священного Писания Нового Завета. М.: Изд-во ПСТГУ, 2007.

Воскресенье. Неделя 6-я по Пасхе, о слепом

Деян. 16, 16—34

Случилось, что, когда мы шли в молитвенный дом, встретилась нам одна служанка, одержимая духом прорицательным, которая через прорицание доставляла большой доход господам своим. Идя за Павлом и за нами, она кричала, говоря: сии человеки – рабы Бога Всевышнего, которые возвещают нам путь спасения. Это она делала много дней. Павел, вознегодовав, обратился и сказал духу: именем Иисуса Христа повелеваю тебе выйти из нее. И дух вышел в тот же час. Тогда господа ее, видя, что исчезла надежда дохода их, схватили Павла и Силу и повлекли на площадь к начальникам. И, приведя их к воеводам, сказали: сии люди, будучи Иудеями, возмущают наш город и проповедуют обычаи, которых нам, Римлянам, не следует ни принимать, ни исполнять. Народ также восстал на них, а воеводы, сорвав с них одежды, велели бить их палками и, дав им много ударов, ввергли в темницу, приказав темничному стражу крепко стеречь их. Получив такое приказание, он ввергнул их во внутреннюю темницу и ноги их забил в колоду. Около полуночи Павел и Сила, молясь, воспевали Бога; узники же слушали их. Вдруг сделалось великое землетрясение, так что поколебалось основание темницы; тотчас отворились все двери, и у всех узы ослабели. Темничный же страж, пробудившись и увидев, что двери темницы отворены, извлек меч и хотел умертвить себя, думая, что узники убежали. Но Павел возгласил громким голосом, говоря: не делай себе никакого зла, ибо все мы здесь. Он потребовал огня, вбежал в темницу и в трепете припал к Павлу и Силе, и, выведя их вон, сказал: государи мои! что мне делать, чтобы спастись? Они же сказали: веруй в Господа Иисуса Христа, и спасешься ты и весь дом твой. И проповедали слово Господне ему и всем, бывшим в доме его. И, взяв их в тот час ночи, он омыл раны их и немедленно крестился сам и все домашние его. И, приведя их в дом свой, предложил трапезу и возрадовался со всем домом своим, что уверовал в Бога.

Что может сравниться с душами (Павла и Силы)? Они претерпели удары, получили множество ран, вынесли оскорбления, находились в крайней опасности, были в кандалах, содержались во внутренней темнице – но и при этом не дозволили себе спать, а бодрствовали в течение всей ночи. Смотрите, какое благо – скорбь. А мы и на мягких постелях, и без всякой опасности, спим во всю ночь. Может быть, и потому бодрствовали, что находились в таких обстоятельствах. Ни сила сна не одолела их, ни страдания не изнурили, ни страх не привел в уныние – но все это еще более возбуждало их и исполняло великой радости.

Около полуночи воспевали Бога; узники же слушали их. – Узникам казалось это странным и необычайным. Вдруг сделалось великое землетрясение, так что поколебалось основание темницы; тотчас отворились все двери, и у всех узы ослабели. Землетрясение было такое, что и (сторож) проснулся; двери отворились так, что нельзя было не удивиться случившемуся, но узники не видели этого, иначе они все разбежались бы.

Темничный же страж, пробудившись и увидев, что двери темницы отворены, извлек меч и хотел умертвить себя, думая, что узники убежали. Но Павел возгласил громким голосом, говоря: не делай себе никакого зла, ибо все мы здесь. – Он особенно дивился человеколюбию Павла, изумлялся и его мужеству: как он, имея возможность убежать, не убежал и его удержал от самоубийства.

Он потребовал огня, вбежал в темницу и в трепете припал к Павлу и Силе, и, выведя их вон, сказал: государи мои! что мне делать, чтобы спастись? – Видишь ли, как чудо поразило его? Они же сказали: веруй в Господа Иисуса Христа, и спасешься ты и весь дом твой. И проповедали слово Господне ему и всем, бывшим в доме его. Вступив немедленно в беседу с ним, они показали свое к нему человеколюбие. И, взяв их в тот час ночи, он омыл раны их и немедленно крестился сам и все домашние его. И, приведя их в дом свой, предложил трапезу и возрадовался со всем домом своим, что уверовал в Бога. Омыл их, воздавая этим благодарность и оказывая им честь.

Когда же настал день, воеводы послали городских служителей сказать: отпусти тех людей (Деян. 16, 35). – Начальники, может быть, узнали о случившемся и не смели сами (придти) отпустить их.

Темничный страж объявил о сем Павлу: воеводы прислали отпустить вас; итак выйдите теперь и идите с миром. Но Павел сказал к ним: нас, Римских граждан, без суда всенародно били и бросили в темницу, а теперь тайно выпускают? нет, пусть придут и сами выведут нас. Городские служители пересказали эти слова воеводам, и те испугались, услышав, что это Римские граждане. И, придя, извинились перед ними и, выведя, просили удалиться из города. Они же, выйдя из темницы, пришли к Лидии и, увидев братьев, поучали их, и отправились (Деян. 16, 37–40). – И после того как начальники объявили, Павел не выходит, может быть ради Лидии и других братий или желая устрашить начальников, чтобы кто не подумал, будто они отпущены по своей просьбе, и чтобы внушить смелость другим (христианам). Троякая, возлюбленные, была вина их, именно: они посадили в темницу римских граждан, без суда, и всенародно. Видишь, как апостолы делали многое и по-человечески. Сравним с этою ночью наши ночи, которые проводятся в пиршествах, пьянстве и бесчинии, в которые бывает сон ничем не отличающийся от смерти или бодрствование хуже сна. Одни спят бесчувственно, другие бодрствуют к сожалению и несчастию, составляя козни, заботясь о деньгах, придумывая, как бы отомстить обидевшим их, питая вражду, припоминая оскорбительные слова, сказанные днем, и таким образом воспламеняют огонь гнева и совершают непростительные дела. Посмотри, как спал Петр: с ним это было по смотрению (Божию), потому что надлежало придти Ангелу и никому не должно было видеть случившегося (см.: Деян. 12, 6). Хорошо и то, что сторож не допущен был до самоубийства. Почему было это, а не другое какое-либо знамение? Потому что оно особенно могло вразумить и убедить его, а если бы этого не было, то он подвергся бы опасности, т. к. не столько чудеса вразумляют нас, сколько то, что относится к нашему спасению. А чтобы не показалось, что землетрясение произошло само собою, во свидетельство чуда и случилось последующее. Оно совершается ночью, потому что (апостолы) ничего не делали из тщеславия, но все для спасения. Темничный страж не был злой: он заключил их во внутреннюю темницу, потому что получил такое приказание, а не сам от себя. Почему же Павел не вдруг воззвал к нему? Потому что он был исполнен страха и смятения и не внял бы. Потому, когда Павел увидел, что он намеревается умертвить себя, то предупреждает и громко говорит ему: все мы здесь. После этого он потребовал огня, вбежал в темницу и в трепете припал к Павлу и Силе. Сторож пал к ногам узника! Изводит их вон и говорит: государи мои! что мне делать, чтобы спастись? Что же они сказали? Заметь: он не потому возлюбил их, что сам избавился от опасности, но потому, что поражен был силою (Божиею).

Видишь ли, что было там и что здесь? Там отроковица избавлена от духа – и ввергли (апостолов) в темницу за то, что они избавили ее от беса; здесь только показали они отверстыми двери – и (у сторожа) отверзлись двери сердца, разрешились сугубые узы и воссиял свет: ведь свет воссиял и в его сердце. <…> Они же, пришедши к Лидии и утешив ее, тогда и отправились. Не следовало гостеприимную жену оставлять в скорби и недоумении. Отправились, не потому, что повиновались начальникам, но, поспешая на проповедь, т. к. этот город уже довольно получил пользы от чуда. <…> Не говорят: «били и бросили в темницу совершивших чудеса», т. к. на это не обратили бы внимания, но, что особенно могло подействовать на душу их, говорят: нас, римских граждан, без суда всенародно. Будем и мы всегда помнить об этом узнике, а не (только) о чуде. Что в том, скажут эллины, что он, будучи узником, вразумил темничного сторожа? Кого, скажут, и можно было убедить, как не человека грубого, жалкого, не отличавшегося умом, преисполненного пороков, удобоубеждаемого? К этому прибавляют: вообще, кто веровал, кроме кожевника, порфиропродавщицы, евнуха, темничного сторожа, рабов и женщин? Но что они скажут, если мы укажем на сановников, на сотника, проконсула и других с того времени доныне, даже на властителей и царей? Впрочем, скажу нечто другое, большее этого; посмотрим на тех же простых людей. Что же, скажут, здесь удивительного? Это и удивительно: если бы кто убедился в предметах обыкновенных, то это было бы нисколько не удивительно; но когда о Воскресении, о Царствии Небесном, о жизни любомудрой говорят людям простым и убеждают их– это гораздо удивительнее, нежели убедить мудрецов. Если нет никакой опасности и кто-либо убеждает, то указывают на неразумие (верующих); но когда говорят, например, рабу: если ты поверишь мне, то будешь в опасности, все будут твоими врагами, тебе должно будет умереть и претерпеть множество бед, – и при всем том уловляют душу его, то это уже не от безумия. Если бы учение (христианское) служило для удовольствия, то справедливо можно было бы сказать это; если же раб научается тому, чего не захотели бы принять философы, то это – высшее чудо. <…> Но оставим их и обратим речь к самим себе. К вышесказанному можно прибавить и то, что они убеждались в этом среди опасностей. Итак, не будем бесстыдны, но подумаем о той ночи, о кандалах, о песнопении, и постараемся сами поступать так же, тогда и мы отверзем себе не темницу, а Небо. Если будем молиться, то можем отверзть самое Небо.

Иоанн Златоуст, свт. Беседы на Деяния Апостольские // Иоанн Златоуст, свт. Творения в русском переводе в 12-ти тт. Т. 9, кн. 1. СПб.: Издательство Санкт-Петербургской Духовной Академии, 1903.

Господа этой рабыни, видя, что она перестала прорицать, схватили Павла и Силу и повлекли их на площадь, где обычно разбирались судебные дела, к начальникам – городским начальникам и воеводам. Это были т. н. у римлян дуумвиры, сами себя называвшие и народом величаемые почетным именем «преторы». Апостолы были обвинены как иудеи, возмущающие общественное спокойствие и обычаи города проповедью своей религии (под «обычаями» в широком смысле разумеются нравы общественной жизни, а в частности обычаи религиозные и богослужебные). Чужие религиозные обычаи, противные языческой религии, у римлян было строго воспрещено вводить. А здесь, может быть, действовало еще свежее впечатление от указа имп. Клавдия об изгнании Иудеев из Рима (см.: Деян. 18, 2). Господа рабыни сумели возбудить и народ. Это было причиной, что воеводы, без всякого расследования дела, подвергнув апостолов избиению палками, ввергли их в темницу под усиленный караул. Темничный страж заключил их в самую внутреннюю темницу, где содержались особенно тяжкие преступники, забив их ноги в колоды, т. е. большие тяжелые чурбаны с отверстиями, куда вставлялись ноги, чтобы они не могли убежать.

Но «чем строже заключение, тем славнее чудо», – говорит свт. Иоанн Златоуст. Павел и Сила не впали в уныние: напротив, исполненные радости, что удостоились пострадать за имя Христово, они стали молиться громко, воспевая псалмы. Вдруг от чудесно происшедшего землетрясения темница поколебалась в своем основании, двери все сами собой открылись, и оковы узников ослабели. Страшась наказания за возможный побег узников, страж хотел покончить с собой, но Павел его успокоил. <…> За ночь воеводы, вероятно, одумались, что опрометчиво поступили, наказав без суда Павла и Силу, а потому, желая окончить все это дело тихо, они послали приказ стражу отпустить их. Но Павел воспользовался правами римского гражданина и потребовал, чтобы нанесенное ему и Силе бесчестие было снято так же публично, как было нанесено публично. Конечно, Павел потребовал этого не ради удовлетворения собственного честолюбия, а ради того дела, которому он служил. Если бы они тайно выпущены были из темницы, могли бы пустить слух, что они не без вины были заключены в нее и убежали из нее виновные, а это, конечно, повредило бы делу евангельской проповеди. Святой Павел и требует публичного оправдания и освобождения. Римское гражданство освобождало носителей его от телесных наказаний. Павел, как уроженец Тарса, имел римское гражданство от рождения (см.: Деян. 22, 28): может быть, отец его или один из предков получил права римского гражданства за какие-нибудь заслуги во время войны или просто купил его.

Воеводы испугались, т. к. за оскорбление римских граждан они сами подлежали наказанию, если бы Павел и Сила захотели на них жаловаться. Поэтому они, явившись лично, принесли им свои извинения, но просили их удалиться из города добровольно, опасаясь, чтобы их присутствие не привело к новым волнениям. Апостолы согласились, но прежде пришли к Лидии проститься с братьями и наставить их на прощание. По смыслу текста, отправились только Павел и Сила, а Лука и Тимофей, вероятно, остались на время для устройства новооснованной христианской общины.

Аверкий (Таушев), архиеп. Четвероевангелие. Апостол. Руководство к изучению Священного Писания Нового Завета. М.: Изд-во ПСТГУ, 2007.

Седмица 6-я по Пасхе

Понедельник

Деян. 17, 1—15

Пройдя через Амфиполь и Аполлонию, они пришли в Фессалонику, где была Иудейская синагога. Павел, по своему обыкновению, вошел к ним и три субботы говорил с ними из Писаний, открывая и доказывая им, что Христу надлежало пострадать и воскреснуть из мертвых и что Сей Христос есть Иисус, Которого я проповедую вам. И некоторые из них уверовали и присоединились к Павлу и Силе, как из Еллинов, чтущих Бога, великое множество, так и из знатных женщин немало. Но неуверовавшие Иудеи, возревновав и взяв с площади некоторых негодных людей, собрались толпою и возмущали город и, приступив к дому Иасона, домогались вывести их к народу. Не найдя же их, повлекли Иасона и некоторых братьев к городским начальникам, крича, что эти всесветные возмутители пришли и сюда, а Иасон принял их, и все они поступают против повелений кесаря, почитая другого царем, Иисуса. И встревожили народ и городских начальников, слушавших это. Но сии, получив удостоверение от Иасона и прочих, отпустили их. Братия же немедленно ночью отправили Павла и Силу в Верию, куда они прибыв, пошли в синагогу Иудейскую. Здешние были благомысленнее Фессалоникских: они приняли слово со всем усердием, ежедневно разбирая Писания, точно ли это так. И многие из них уверовали, и из Еллинских почетных женщин и из мужчин немало. Но когда Фессалоникские Иудеи узнали, что и в Верии проповедано Павлом слово Божие, то пришли и туда, возбуждая и возмущая народ. Тогда братия тотчас отпустили Павла, как будто идущего к морю; а Сила и Тимофей остались там. Сопровождавшие Павла проводили его до Афин и, получив приказание к Силе и Тимофею, чтобы они скорее пришли к нему, отправились.

По большой военной дороге, которая следовала через Амфиполь и Аполлонию, проповедники через четыре дня прибыли в Фессалонику, или Солунь – главный город второго округа Македонии (как Амфиполь – главный город первого округа) при Фермейском заливе Эгейского моря. Это был густонаселенный торговый город, в котором пребывал римский претор. Здесь жило очень много евреев, и была синагога.

Апостол Павел, согласно своему обыкновению начинать проповедь о Христе прежде всего иудеям, вошел в синагогу и три субботы беседовал с иудеями, доказывая на основании Писаний, что Мессии Христу, о Котором были пророчества в Ветхом Завете, надлежало пострадать и воскреснуть из мертвых и что Этот Мессия, предсказанный и обещанный в Ветхом Завете, есть Иисус из Назарета, Которого он проповедует. Это – сущность всей евангельской проповеди и всей христианской веры. Плодом бесед этих было то, что некоторые, как видно, немногие из природных иудеев, уверовали, но из Эллинов, чтущих Бога, т. е. прозелитов, присоединилось к Павлу и Силе великое множество и из знатных, по своему общественному положению, женщин немало.

Однако не уверовавшие иудеи, которых было большинство, возревновав о том, что новые проповедники отвлекли от них великое множество прозелитов, а частью и природных иудеев, спровоцировали против них народное выступление. Из праздно шатавшихся бродяг они составили толпу и направили ее на дом иудея по имени Иасона, у которого, по-видимому, апостолы нашли гостеприимство. Буйная толпа хотела учинить над апостолами самосуд, но т. к. апостолов в доме не оказалось, то она повлекла самого Иасона к городским начальникам, обвиняя его в том, что он дал приют возмутителям общественного спокойствия, а с ним и некоторых братьев, т. е. уверовавших во Христа, которые в это время собрались в доме Иасона.

Обвинение, выраженное против них, было политического характера, конечно, только потому, что такое обвинение могло иметь больше, чем какое-либо другое, шансов на успех: эта тактика была употреблена в свое время и против Самого Господа Иисуса Христа пред Пилатом – и все они поступают против повелений кесаря, почитая другого царем, Иисуса. Такое тяжкое обвинение встревожило и народ, и городских начальников, но т. к. самих обвиняемых не было налицо, то судьи удовольствовались тем, что заставили Иасона дать ручательство за мнимых возмутителей, вероятно, в виде денежного залога за них, и отпустили всех.

Проповедники же при наступлении ночи отправились в Верию – город к юго-западу от Фессалоники, в третьей части Македонии, главным городом которой была Пелла. Верия лежала на самой южной границе Македонии. Там, как и всюду, по обычаю Павла, они пошли прежде всего в синагогу. Эти иудеи оказались благороднее Фессалоникских не по происхождению, конечно, а по направлению и настроению духа, более свободны от предрассудков и фанатизма, чем иудеи фессалоникские, и приняли евангельскую проповедь со всем усердием и ежедневно, вероятно, уже в частных собраниях, а не синагогальных, которые бывали только по субботам, разбирали Писания с целью удостовериться, все ли так, как проповедовали Павел и Сила. Следствием такого добросовестного отношения было то, что многие из них уверовали. Уверовали также многие из эллинских почетных женщин и мужчин, т. е. прозелитов и язычников.

Однако фессалоникские иудеи, узнав, что Павел проповедует в Верии, тотчас же пришли сюда и здесь также возбудили чернь против апостолов. Тогда братия тотчас же отпустили Павла, против которого, главным образом, и на сей раз направлялось возмущение, идти на поморие, т. е. для продолжения путешествия морем, а Сила и Тимофей остались в Верии.

Сопровождавшие Павла проводили его до Афин – несомненно, что это путешествие до Афин Павел совершил морским путем, ибо так легче было избавиться от преследовавших его иудеев, а кроме того, если бы Павел шел в Афины сухим путем, он не мог бы не останавливаться в попутных городах для проповеди, чего мы не видим.

Тимофей, остававшийся в Филиппах, присоединился к Апостолу или в Верии, или на пути к ней. Теперь ему и Силе, оставшимся в Верии, Павел послал приказ скорее идти к нему в Афины. Они пришли, однако, к Павлу только в Коринф, вероятно, потому, что он скоро оставил Афины и перешел в Коринф. Впрочем, из 1 Фес. 2, 18–3, 2 видно, что Тимофей один приходил к Павлу в Афины, но послан был им обратно в Македонию, и именно в Фессалонику, а потом уже вместе с Силой, остававшимся в Верии, пришел к Апостолу в Коринф. Из этого места Послания к Солунянам (Фессалоникийцам) видно, что Павел предпринимал две попытки возвратиться еще в Фессалоники, но ввиду встретившихся препятствий, послал туда из Афин Тимофея.

Аверкий (Таушев), архиеп. Четвероевангелие. Апостол. Руководство к изучению Священного Писания Нового Завета. М.: Изд-во ПСТГУ, 2007.

Прешедше же Амфиполь и Аполлонию. – Небольшие города проходят мимо и спешат в большие, т. к. из последних слово Божие должно было распространяться по ближним городам.

Внидоста в Солунь, идеже бе сонмище иудейское. – Хотя Павел и сказал: се обращаемся во языки (Деян. 13, 46), но он не оставлял и иудеев, потому что очень сожалел об них. Стязашеся с ними от писаний, сказуя и предлагая им, яко Христу подобаше пострадати и воскреснути от мертвых. Прежде всего проповедует о страдании, т. к. признавал это спасительным. <…>

И сии вси противно велением Кесаревым творят, царя глаголюще иного быти, Иисуса. – Точно так же и Иисуса обвиняли отцы их, говоря, что царем Себя называет. Но те имели хотя несколько правдоподобный предлог, т. к. обвиняемый был еще жив. А эти на что рассчитывали в своей лжи, когда говорили об апостолах, что они называют царем Иисуса, Который, по их мнению, умер и бояться Которого земным царям было уже нечего, т. к. они видели, что Он вовсе уже не появлялся?

Благороднейши – т. е. были гуманнее.

По вся дни разсуждающе писания, аще суть сия тако. – Исследовали Писание не как неверующие (потому что они уже уверовали), но как не знавшие пророческих преданий. Исследывая Писание и находя, что события, касавшиеся воплощения Господня, согласуются с словами древних пророков, они чрез это еще более укреплялись в вере. Абие же тогда братия отпустиша Павла… даже до Афин. Избегали опасностей апостолы не из боязни, а по Божиему внушению: потому что в этот, например, раз они перестали уже проповедовать и более уже не раздражали врагов. Из того же, что Павел удалился, вышла двоякая польза: и гнев врагов угасал, и проповедование распространялось далее. А что касается того, что посылают одного Павла, – так это потому, что за него только боялись, чтобы не случилось что-нибудь, т. к. он был во главе. Таким образом, не всегда благодать содействовала им, но предоставляла их и себе самим: то как бы пробуждая их, то ввергая в заботы.

Феофилакт Болгарский, блж. Толкование на Апостол в 3-х кнн. Кн. 1. М.: «Лепта», 2004.